Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты • Разное | дополнения – вопросы – исправления – задачи
Перевод на русский: О.А. Фёдорова
| 529 | 529 |
ГЛАВА XI
ИТОГ СРАВНЕНИЯ БУДДИЗМА И ХРИСТИАНСТВА
К несчастью для тех, кто был бы рад воздать должное древней или современной религиозной философии Востока, им почти никогда не предоставлялась такая возможность. В последнее время между филологами, занимающими высокие официальные должности, и миссионерами из языческих стран установилось трогательное согласие. Благоразумие прежде истины, когда последняя подвергает опасности наши синекуры[4]! Кроме того, легко ведь пойти на компромисс с совестью. Государственная религия – это подпорка для правительства; все государственные религии – это взорвавшиеся обманы; следовательно, раз одна так же хороша, или, скорее, так же плоха, как и другая, то эту государственную религию с таким же успехом можно поддержать. Такова дипломатия официальной науки.
Грот в своём труде «История Греции» уподобляет пифагорейцев иезуитам и видит в их Братстве лишь искусно замаскированную задачу обретения политического господства. По неточному свидетельству Гераклита и некоторых других авторов, обвинявших Пифагора в хитрости и описывавших его как человека, «занимавшегося обширными исследованиями... но искусного в проказах и лишённого здравого смысла», некоторые исторические биографы поспешили представить его потомкам в таком виде. Если они должны признать Пифагора, сатирически разрисованного Тимоном, за «фокусника торжественных речей, занятого ловлей людей», как же тогда они смогут избежать суждения об Иисусе по отрывку, сбережённому Цельсом в его сатире?
Историческая беспристрастность не имеет ничего общего с вероучениями и личными убеждениями и взыскивает с потомков как за одно, так и за другое. О жизни и деяниях Иисуса гораздо меньше свидетельств, чем о жизни и деяниях
| 530 | 530 |
Пифагора, если по правде говоря, вообще имеются какие-либо исторические свидетельства. Так как, конечно, никто не станет отрицать, что Цельс, как реальная личность, имеет преимущества в отношении достоверности своего свидетельства перед Матфеем, Марком, Лукой или Иоанном, которые никогда не написали ни одной строки в соответственно приписываемых им Евангелиях. Вдобавок Цельс, по крайней мере, такой же хороший свидетель, как и Гераклит. Некоторым отцам церкви он был известен как учёный и неоплатоник, тогда как само существование четырёх апостолов следует принимать на веру. Если Тимон считал возвышенного самосца «фокусником», то и Цельс также думал об Иисусе, или, скорее, о тех, кто всячески претендовал на него. В своём знаменитом сочинении, обращаясь к назарянину, он говорит: «Допустим, что чудеса совершались тобой... но разве не так обычно поступали те, кого египтяне учили выступать посреди форума в течение некоторого времени за несколько оболов[5]». И мы знаем, на основании Евангелия от Матфея, что галилейский пророк также был человеком торжественных речей, и что он называл себя «ловцом человеков» и предлагал сделать таковыми своих учеников.
Да не подумает никто их тех, кто почитает Иисуса как Бога, что мы в чём-нибудь их упрекаем. Какой бы ни была вера, если верующий искренен, в его присутствии к ней надо относиться почтительно. Если мы не признаём Иисуса Богом, то мы почитаем его как человека. Такое чувство делает ему больше чести, чем если бы мы приписали ему силу и личность Всевышнего и в то же время приписали бы ему злую шутку, которую он сыграл с человечеством, поскольку, в конце концов, его миссия показывает на практике почти полный провал; прошло 2000 лет, а христиане не составляют и пятой части населения земного шара, и христианство вряд ли продвинется дальше в будущем.
Нет, мы стремимся к беспристрастной справедливости, не обращая внимания на личности. Мы задаём вопросы тем, кто, не поклоняясь ни Иисусу, ни Пифагору, ни Аполлонию, всё же повторяют праздную болтовню своих современников, а также тем, кто в своих книгах либо хранят благоразумное молчание, либо говорят о «нашем Спасителе» и «нашем Господе», как будто они больше верят в придуманного богословами Христа, чем в легендарного Фо[6] Китая.
В те времена не было атеистов, никаких неверующих или материалистов в современном понимании этого слова, как не было и фанатичных хулителей. Тот, кто судит о древних философиях по их внешней фразеологии и цитирует из древних писаний предложения, кажущиеся атеистическими, не заслуживает доверия как критик, поскольку он неспособен проникнуть во внутренний смысл их метафизики. Взгляды Пиррона (рационализм которого стал общеизвестным) можно истолковывать только в свете древнейшей индийской философии. От Ману до позднейших свабхавиков её главной метафизической чертой всегда было провозглашение реальности и верховенства духа с силой, пропорциональной отрицанию объективного существования нашего материального мира – преходящего призрака
| 531 | 531 |
временных форм и существ. Множество школ, порождённых Капилой, отражают его философию не яснее, чем учения, оставленные в наследство мыслителям Тимоном, «Пророком» Пиррона, как его называет Секст Эмпирик. Его взгляды на божественный покой души, его гордое безразличие к мнению других людей, его презрение к софизму в равной степени отражают редкие лучи самосозерцания гимнософистов и буддийской школы вайбхашика. Несмотря на то, что его самого и его последователей из-за их постоянного состояния неопределённости называют «скептиками», «сомневающимися», вопрошающими и эфектиками только потому, что они откладывают окончательное решение дилемм, с которыми наши современные философы предпочитают иметь дело подобно Александру Македонскому, разрубая гордиев узел и объявляя дилемму суеверием, таких людей, как Пиррон, нельзя назвать атеистами.
Нельзя назвать таковыми ни Капилу, ни Джордано Бруно, ни опять же Спинозу, которых тоже считали атеистами, ни даже великого индийского поэта, философа и диалектика Ведавьясу, чей принцип, согласно которому всё является иллюзией, за исключением великого Неведомого и Его непосредственной сущности, Пиррон принял в полной мере.
Эти философские убеждения покрыли сетью весь дохристианский мир, и, пережив все гонения и искажения, составили краеугольный камень всех ныне существующих религий за пределами христианства.
Сравнительное богословие является обоюдоострым оружием, и оно проявило себя. Но поборники-христиане, не смущаясь свидетельствами, самым невозмутимым образом навязывают сравнения; они говорят, что христианские легенды и догмы действительно чем-то напоминают языческие, и это – правда; но, видите ли, в то время как одна религия учит нас о существовании, силах и атрибутах мудрого, всеблагого Бога-Отца, брахманизм даёт нам множество второстепенных богов, а буддизм не даёт ни одного; одна религия является фетишизмом и политеизмом, а другая – неприкрытым атеизмом. Иегова – единственный истинный Бог, а Папа и Мартин Лютер – Его пророки! Вот, одно лезвие меча, а вот – другое; несмотря на миссии, несмотря на армии, несмотря на навязываемые торговые связи, «язычники» не находят ничего в учении Иисуса (хотя некоторые понятия и возвышенны), чему Криштна и Гаутама не учили их раньше.
Итак, чтобы привлечь новых людей для обращения в христианство и сохранить тех немногих, которые уже завоеваны веками хитрости, христиане преподносят «язычникам» более абсурдные догмы, чем их собственные, и обманывают их, перенимая обычаи их местных священнослужителей и практикуя те же самые «идолопоклонство и фетишизм», которые они так поносят у «язычников». Сравнительное богословие – это палка о двух концах.
В Сиаме и Бирме католические миссионеры по внешнему виду совсем как настоящие талапоины за минусом их добродетелей; их деятельность по всей Индии, особенно на юге, обличал их
| 532 | 532 |
собственный коллега аббат Дюбуа[1]. Впоследствии это категорически отрицалось. Но теперь у нас есть живые свидетели достоверного обвинения. Среди прочих, уже процитированный нами капитан О'Грейди, уроженец Мадраса, пишет следующее об этом методе систематического обмана:[2] «Лицемерные нищие, живущие на подаяния, заявляют о своей абсолютной трезвенности и воздержании от мясной пищи, чтобы расположить к себе приверженцев индуизма и обратить их в христианство... Я напоил одного такого отца, точнее, он сам неоднократно мертвецки напивался у меня дома, и то, как он набрасывался на ростбиф, вызывало опасение». Кроме того, у этого автора есть прелестные истории о «черноликих Христах», «Девах на колесах» и о католических процессиях в целом. Мы видели такие торжественные церемонии, сопровождаемые самой адской какофонией сингальского оркестра, включая там-там и гонги, за которыми следовала подобная брахманская процессия, выглядевшая из-за своих живописных красок и мизансцен гораздо более торжественной и внушительной, чем христианские сатурналии. Говоря об одной из них, тот же автор замечает: «Она была скорее дьявольской, чем религиозной... Епископы отправлялись в Рим[3] с огромной грудой «лепты св. Петра»[7], собранной в виде мелких монет, золотых украшений, носовых колец и пр., браслетов на щиколотку и запястье и пр. и пр., опрометчиво бросаемых целыми горстями к ногам гротескного образа Спасителя медного цвета с его голландским металлическим ореолом, ярким полосатым кушаком и синим тюрбаном рафаэлевского оттенка!»[4]
Всякому понятно, что такие добровольные пожертвования делают пародию на местных брахманов и бонзов весьма прибыльной. Между поклонниками Криштны и Христа или Авани и Девы Марии фактически существенная разница даже меньше, чем между двумя местными сектами, вайшнавами и шиваитами. Для индусов обращённых в христианство Христос – это слегка измененный Криштна, вот и всё. Миссионеры увозят богатые пожертвования, и Рим доволен. Затем наступает голодный год; но нет уже колец в носу и золотых браслетов на запястьях, и люди голодают тысячами. Но какое это имеет значение? Они умирают во Христе, и Рим расточает свои благословения над их трупами, тысячи которых ежегодно плывут по священным рекам в океан.[5] Столь раболепны католики в своём
[1] «Эдинбургское обозрение», апрель 1851 г., стр. 411.
[2] «Индийские зарисовки или жизнь на Востоке», написанные для «Коммерческого бюллетеня» Бостона.[3] См. главу II этого тома, стр. 110.
[4] Не напрасен был бы труд художника, если бы он проехался по миру и собрал множество разных Мадонн, Христов, святых и мучеников в различных костюмах в разных странах. Они могли бы послужить моделями для балов-маскарадов в помощь церковным благотворительным организациям!
[5] Даже сейчас, когда мы пишем об этом, госсекретарь Индии граф Солсбери сообщает, что за голодом в Мадрасе последует, вероятно, ещё более жестокий голод в Южной Индии, в том самом районе, где католические миссионеры взыскивают самую тяжкую дань на расходы Римской церкви. Последняя, не в силах иным образом отомстить, грабит британских подданных, а когда наступает голод, заставляет еретическое британское правительство расплачиваться за это.
| 533 | 533 |
подражании и так стараются не обидеть своих прихожан, что если у них в церкви окажется несколько новообращённых из высшей касты, то ни один изгой или какой-либо человек из низших каст, каким бы хорошим христианином он ни был, не может быть допущен в одну с ними Церковь. И всё же они осмеливаются называть себя слугами Того, Кто предпочитал общество мытарей и грешников, и чей призыв: «Придите ко мне все обременённые, и я успокою вас» открыл ему сердца миллионов страждущих и угнетённых!
Немногие авторы столь же смелы и откровенны, как незабвенный д-р Томас Инман из Ливерпуля, Англия. Но какими бы малочисленными они ни были, все эти люди единодушны в том, что философия, как буддизма, так и брахманизма должна быть выше христианского богословия, и она не учит ни атеизму, ни фетишизму. «По-моему, – пишет Инман, – утверждение о том, что Шакьямуни не верил в Бога, абсолютно не обосновано. Более того, вся его схема построена на вере в то, что есть высшие силы, способные наказать человечество за его грехи. Правда, эти боги не назывались ни Элохим, ни Йа, ни Иегова, ни Яхве, ни Адонай, ни Эхье, ни Баалим, ни Ашторет, и, тем не менее, для сына Шуддхаданы Высшее существо существовало».[1]
Есть четыре школы буддийского богословия на Цейлоне, в Тибете и Индии. Одна из них – скорее пантеистическая, чем атеистическая, а остальные три – чисто теистические. На учении первой школы основаны догадки наших филологов. Что касается второй, третьей и четвёртой, то их учения различаются лишь во внешнем способе выражения. Мы вполне объяснили дух этого учения в другом месте.
Что касается практических, а не теоретических взглядов на нирвану, то вот что говорит один рационалист и скептик: «Я задавал вопросы у самых дверей их храмов нескольким сотням буддистов, и не нашёл ни одного, кто бы не прилагал усилия, не постился и не предавался всякого рода аскезам, чтобы совершенствоваться и обрести бессмертие, а не достичь окончательного уничтожения.
Более 300 000 000 буддистов постятся, молятся и трудятся… Зачем же делать из этих 300 000 000 людей идиотов и глупцов, изнуряющих свои тела и подвергающих себя самым ужасным лишениям всякого рода, чтобы достичь фатального уничтожения, которое всё равно должно их настигнуть?»[2]
Как и этот автор, мы задавали вопросы буддистам и брахманам, и изучали их философию. Апаварга имеет совершенно другое значение,
[1] «Древняя вера, воплощённая в древних именах», стр. 24
[2] «Fetichisme, Polytheisme, Monotheisme» Луи Жаколио.
| 534 | 534 |
а не уничтожение. Это слово просто обозначает всё более и более становиться похожим на Того, чьей одной из сияющих искр является человек; к этому стремится любой индийский философ, а самый невежественный человек надеется ни в чём не отступить от своей особой личности. «Иначе, – как однажды заметил один уважаемый корреспондент автора, – земное и обособленное существование выглядело бы как комедия для Бога и трагедия для нас; для Него развлечение, когда мы трудимся и страдаем, для нас же – смертью терпеть всё это».
То же самое и с учением о метемпсихозе, столь искажённом европейскими учёными. Но по мере продвижения работы по переводу и анализу древних религий будут открываться новые их прелести.
Профессор Уитни в своём переводе отрывков Вед сообщает, что предполагаемая важность тела для его прежнего жильца представлена в самом ярком свете. Вот отрывки из гимнов, которые читают на поминках над телом усопшего. Мы цитируем их из научной работы г-на Уитни:
«Ну-ка вперёд! Собери-ка все члены; |
«Тело» здесь – не физическое, а астральное; весьма большая разница, как можно видеть.
Опять же, вера в индивидуальное существование бессмертного духа человека показана в следующих стихах индийской церемонии кремации и погребения.
«Те, кто находятся в сфере земли, |
При таких величественных воззрениях у этих людей на бога и бессмертие человеческого духа неудивительно, что сравнение
[1] «Востоковедение и лингвистические исследования», «Учение Вед о будущей жизни» У. Дуайт Уитни, профессор санскрита и сравнительной филологии Йельского колледжа.
| 535 | 535 |
ведических гимнов с ограниченными, бездуховными книгами Моисея должно кончиться признанием преимущества за первыми в сознании любого беспристрастного учёного. Даже этический «Кодекс Ману» несравненно выше, чем кодекс Пятикнижия Моисея, при буквальном понимании которого все непосвящённые учёные двух миров не могут найти ни единого доказательства того, что древние евреи верили в будущую жизнь и в бессмертный дух в человеке, или что сам Моисей когда-либо учил этому. Тем не менее, у нас есть выдающиеся востоковеды, которые начинают подозревать, что «мёртвая буква» скрывает нечто такое, что незаметно с первого взгляда. Итак, профессор Уитни говорит нам, что «если мы внимательнее посмотрим на формы современного индийского обряда, мы обнаружим немало такого же несоответствия между вероисповеданием и соблюдением обрядов; одно не объясняется другим», – говорит этот великий американский учёный. Он добавляет: «Мы вынуждены прийти к выводу, что либо Индия заимствовала свою систему обрядов из какого-то иностранного источника и слепо исполняла их, не заботясь об их истинном значении, либо эти обряды являются изобретением другого более древнего учения, и сохранились в народном обиходе после угасания вероучения, первоначальным выражением которого они были».[1]
Это вероучение не угасло, и его скрытая философия, как теперь понимают посвящённые индусы, всё та же, как и 10 000 лет назад. Но могут ли наши учёные всерьёз надеяться, что оно будет предоставлено им по первому их требованию? Или они всё ещё надеются постичь тайны мировой религии через её общеизвестные экзотерические обряды?
Никакие ортодоксальные брахманы и буддисты не станут отрицать христианское учение о воплощении; только они понимают его по-своему, и как они могут его отрицать? Краеугольным камнем их религиозной системы являются периодические воплощения божества. Каждый раз, когда человечество готово впасть в материализм и нравственное разложение, Высший дух воплощается в своём творении, выбранном для этой цели. «Посланник Всевышнего» связывает себя с дуальностью материи и души, и после того как триада завершается союзом с Венцом, рождается спаситель, который помогает вернуть человечество на путь истины и добродетели. Ранняя христианская церковь, вся пропитанная азиатской философией, очевидно, разделяла те же убеждения, иначе она не включила бы в символ веры второе пришествие и не придумала бы басню об антихристе в качестве меры предосторожности против возможных будущих воплощений. Они также не могли представить себе, что Мелхиседек был аватаром Христа. Им достаточно было обратиться к «Бхагавад Гите», чтобы найти слова Криштны или Бхагавад к Арджуне: «Тот, кто следует за мной, спасается мудростью и даже делами... Как только добродетель в мире ослабевает, я проявляю себя, чтобы его спасти».
[1] «Востоковедение и лингвистические исследования», стр. 48.
| 536 | 536 |
В самом деле, весьма трудно избежать распространения учения о периодических воплощениях. Разве мир изредка не был свидетелем появления таких великих личностей, как Криштна, Шакьямуни и Иисус? Подобно двум последним личностям, Криштна, похоже, был реальным существом, обожествлённым его школой в какой-то момент на закате истории и вписавшимся в рамки освященного веками религиозного плана. Сравните двух искупителей, индуса и христианина, одного предшествующего другому на несколько тысяч лет; поместите между ними Сиддхартху Будду, отражающего Криштну и проецирующего в ночь будущего свою собственную светящуюся тень, из сфокусированных лучей которой сформировались очертания мифического Иисуса и из чьих учений были взяты учения исторического Христа. И мы обнаруживаем, что под одним и тем же одеянием поэтической легенды жили и дышали три реальные человеческие личности. Индивидуальные достоинства каждой из них выражались более рельефно благодаря той же мифической окраске, так как народный инстинкт, такой безошибочный и справедливый, если ему не мешать, не мог бы выбрать для обожествления ни одну недостойную личность. Vox populi, vox Dei[8] когда-то соответствовало истине, однако по отношению к нынешней толпе, одержимой священниками, этого сказать нельзя.
Капила, Орфей, Пифагор, Платон, Василид, Маркиан, Аммоний и Плотин основали свои школы и посеяли зародыши многих благородных мыслей, а исчезнув, оставили после себя сияние полубогов. Но три личности: Криштна, Гаутама и Иисус являлись как истинные боги, каждый в свою эпоху, и завещали человечеству три религии, построенные на незыблемой скале веков. В том, что все три, особенно христианская вера, со временем были фальсифицированы, и последняя почти до неузнаваемости, не является виной ни одного из благородных реформаторов. Только священники, называющие себя виноградарями «виноградной лозы Господа», должны нести ответственность перед будущими поколениями. Очистите три системы от шлаков человеческих догм, и оставшаяся чистая сущность окажется одинаковой. Даже Павел, великий и честный апостол, в пылу своего энтузиазма либо невольно исказил доктрины Иисуса, либо его сочинения были искажены до неузнаваемости. Талмуд, собрание сочинений народа, который несмотря на отступничество Павла от иудаизма, всё же чувствует себя вынужденным признать его величие как философа и религиозного деятеля, говорит об Ахере (Павле)[1]
[1] В своей статье о «Павле, основателе христианства» профессор А. Уайлдер, чья интуиция истины всегда ясна, говорит: «В лице Ахера мы узнаём апостола Павла. Похоже, он был известен под разными именами. Его называли Шаулем (Саул), очевидно, из-за его видения рая – Шаул или Шеол было еврейским названием потустороннего мира.
Имя Павел, что означает всего лишь «малыш», было вроде прозвища. Слово «ахер» или чужой, было эпитетом в Библии для лиц, не принадлежащих к еврейскому обществу, и применялось к нему за то, что он распространил свое служение на язычников. Его настоящим именем было Элиша бен Абуйя».
| 537 | 537 |
в Иерушалми[9], что «он испортил работу того человека», то есть Иисуса.[1]
Между тем, прежде чем эта плавка будет завершена честной наукой и будущими поколениями, давайте взглянем на нынешний аспект трёх легендарных религий.
| КРИШТНА | ГАУТАМА БУДДА | ИИСУС ИЗ НАЗАРЕТА
|
|---|---|---|
| Эпоха: точно не известна. Европейская наука боится ясно выразить свою точку зрения. Но по исчислениям брахманов она была примерно 6877 лет назад. | Эпоха: Согласно европейской науке и цейлонскому исчислению – 2540 лет назад. | Эпоха: Предполагается, что это было 1877 лет назад. Его рождение и царское происхождение скрывались от тирана Ирода. |
| Криштна происходит из царской семьи, но воспитан пастухами; его называют Богом пастухов. Его рождение и божественное происхождение держится втайне от Кансы. | Гаутама – сын царя. Его первые ученики – пастухи и нищенствующие монахи. | Происхождение из царской рода Давида. При рождении ему поклоняются пастухи, и его называют «Добрым пастырем» (см. Евангелие от Иоанна). |
| Воплощение Вишну, второго лица Тримурти (Троицы). Криштне поклонялись в Матхуре, что на реке Джамне (см. Страбона и «Лекции Арриана и Бэмптона», стр. 98–100). | Согласно одним источникам, он – воплощение Вишну; согласно другим – воплощение одного из Будд и даже Ади-Будды, высшей мудрости. | Воплощение Святого Духа, затем второе лицо Троицы, теперь третье лицо. Но Троица была изобретена только через 325 лет после его рождения. Бывал в Матхуре или Матарее, Египете, и совершал там свои первые чудеса (см. Евангелие от младенчества). |
| Криштну преследует Канса, тиран Мадуры, но он чудом спасается. В надежде уничтожить это дитя царь убивает тысячи невинных младенцев мужского пола. | Буддийские легенды свободны от этого плагиата, но католическая легенда, сделавшего из него святого Иосафата, изображает его отца, царя Капилавасту, убивающим невинных маленьких христиан (!!) (См. «Золотую легенду».) | Иисуса преследует Ирод, царь Иудеи, но он бежит в Египет, руководимый ангелом. Чтобы быть уверенным в его смерти, Ирод приказывает убить невинных младенцев, в результате чего было убито 40 000 младенцев. |
| Матерью Криштны была Деваки, или Деванаки, непорочная дева (однако родила восемь сыновей до Криштны). | Матерью Будды была Майя или Майя Деви, бывшая замужем (однако непорочная дева). | Матерью Иисуса была Мариам или Мириам, бывшая замуж, но оставшаяся непорочной девой, хотя имела нескольких детей, кроме Иисуса. (См. Мф.13:55, 56) |
[1] «В Талмуде Иисуса называют ОТО-ИШ אותו איש, тот же человек». А. Уайлдер.
| 538 | 538 |
| Криштна от рождения наделён красотой, всеведением и всемогуществом. Творит чудеса, исцеляет хромых и слепых и изгоняет бесов. Омывает стопы брахманов и спускается в самые нижние области (ад), освобождает мёртвых и возвращается в Вайкунтху – рай Вишну. Криштна был самим Богом Вишну в человеческом обличье. | Будда наделён теми же силами и качествами и творит похожие чудеса. Проводит свою жизнь среди нищенствующих монахов. В отношении Гаутамы утверждают, что он отличался от всех других аватаров тем, что в нём был весь дух Будды, в то время как все остальные имели в себе лишь часть (анга) божественности. | Иисус наделён аналогичным образом. (См. Евангелия и Апокрифический Новый Завет.) Проводит свою жизнь с грешниками и мытарями. Точно так же изгоняет бесов. Единственное заметное различие между этими тремя состоит в том, что Иисус обвиняется в изгнании бесов силой Вельзевула, в чём другие не обвинялись. Иисус омывает ноги своим ученикам, умирает, нисходит в ад и восходит на небеса после освобождения мёртвых. |
| Криштна создает мальчиков из телят, и наоборот (Морис «Индийские древности», т. II, стр. 332). Он сокрушает голову Змея. (Там же). | Гаутама сокрушает голову Змея, т. е. отменяет поклонение нагам как фетишизм; но, как и Иисус, делает змея символом божественной мудрости. | Говорят, что Иисус сокрушил голову змея, что соответствует первоначальному откровению в Книге Бытия. Он также превращает мальчиков в козлят и козлят в мальчиков. (Евангелие от младенчества). |
| Криштна – унитарист. Он преследует духовенство, обвиняет их в лицо в честолюбии и лицемерии, раскрывает великие тайны святилища – Единство Бога и бессмертие нашего духа. Предание гласит, что он пал жертвой их мести. Его любимый ученик Арджуна не покидает его до последнего. Есть достоверные предания, что он умер на кресте (дереве), прибитый к нему стрелой. Лучшие учёные согласны с тем, что ирландский крест в Туаме, воздвигнутый задолго до христианской эры, является азиатским. | Будда отменяет идолопоклонство; раскрывает таинства Единства Бога, а также нирваны, истинное значение которых ранее было известно только священникам. Преследуемый и изгнанный из страны, он избегает смерти, собрав вокруг себя несколько сотен тысяч верующих в то, что он – Будда, и, наконец, умирает в окружении множества учеников, главным среди которых является Ананда, его возлюбленный ученик и двоюродный брат. О'Брайен считает, что крест в ирландском городе Туаме подразумевал Будду, но Гаутама | Иисус восстаёт против старого еврейского закона, осуждает книжников и фарисеев, а также синагогу за лицемерие и догматическую нетерпимость. Он нарушает субботу и бросает вызов закону. Евреи обвиняют его в разглашении тайн святилища. Его казнят на кресте (древе). Из небольшой горстки учеников, которых он обратил в свою веру, один предает его, один отвергает его, а остальные, в конце концов, покидают его, за исключением Иоанна – ученика, которого он любил. Иисус, Криштна и Будда, все три Спасителя, |
| 539 | 539 |
(См. О'Брайен «Круглые башни», стр. 296 и далее; также Religions de l'Antiquie «Религии древности»; Symbolik «Символика» Кройцера. Т. 1, стр. 208, а также гравюру в «Монументальном христианстве» д-ра Ланди, стр. 160.) |
никогда не был распят. Во многих храмах он изображён как сидящим под крестообразным деревом, которое является «Древом жизни». На другом изображении он сидит на Наге, радже змей, с крестом на груди.[1] |
умирают на дереве или под ним и связаны крестами, которые символизируют тройственные силы творения. |
| Криштна восходит в сваргу и становится ниргуной. | Будда восходит в нирване. | Иисус восходит в рай. |
| КРИШТНЫ | БУДДЫ | ИИСУСА
|
|---|---|---|
Таково нынешнее положение этих трёх великих религий, каждая из которых, в свою очередь, отражается в своей преемнице. Если бы христианские догматики остановились на этом отражении, то результаты не были бы столь плачевными, потому что было бы действительно трудно составить плохое вероучение из возвышенных учений Гаутамы или Криштны, как бхагаватов. Но они пошли дальше и добавили к чистому изначальному христианству мифы о Геракле, Орфее и Вакхе. Как мусульмане не признают, что их Коран построен на основе еврейской Библии, так и христиане не признают, что они почти всем обязаны индийским религиям. Но у индусов есть хронология, чтобы доказать им это. Мы видим, как лучшие и наиболее образованные из наших авторов безуспешно пытаются показать, что необычайное сходство (равное тождеству) Криштны и Христа явствует из фиктивного Евангелия детства или Евангелия от Фомы, которые «вероятно, имели хождение на Малабарском побережье и подтверждали историю Криштны».[3] Почему бы не принять истину со всей искренностью и, изменив создавшееся положение, не признать, что апостол Фома, верный характерной для ранних христиан политике прозелитизма, найдя в Малабаре оригинал мифического Христа в Криштне, попытался смешать обоих; и, заимствовал для своего Евангелия (с которого были скопированы все остальные) наиболее важные детали из истории индийского аватара, привил христианскую ересь к изначальной религии Криштны. Для всех, кто знаком с духом брахманизма, мысль о том, что брахманы принимают что-либо от чужаков, особенно от иностранцев, просто смешна. Мысль о том, что их, самых фанатичных людей в религиозных вопросах, которых на протяжении веков нельзя было заставить принять самые простые европейские обычаи, можно подозревать во включении в свои священные книги непроверенные
[1] См. гравюры Мура, 75, № 3
[2] Оценка Макса Мюллера.
[3] Д-р Ланди «Монументальное христианство», стр. 153.
| 540 | 540 |
мифы о чужом Боге, настолько нелогична, что опровергать её – пустая трата времени!
Мы не будем останавливаться на изучении слишком хорошо известного сходства между внешней формой буддийского поклонения (особенно в ламаизме) и римским католицизмом, за обнаружение которого бедный Гюк дорого заплатил, но перейдем к сравнению наиболее важных моментов. Из всех оригинальных рукописей, которые были переведены с различных языков, на которых излагается буддизм, наиболее необычными и интересными являются: «Дхаммапада» Будды, или «Путь добродетели», переведённая с пали полковником Роджерсом[1], и «Колесо Закона», содержащее взгляды сиамского государственного министра на свою собственную и другие религии, и переведённое Генри Алебастером.[2] Чтение этих двух книг и обнаружение в них сходства мыслей и доктрин, часто составляющих идентичность, побудили д-ра Инмана написать множество глубоко правдивых утверждений в одной из его последних работ, а именно «Древняя вера и современность».[3] «Я говорю со всей серьёзностью, – пишет этот добросердечный, искренний учёный, – когда утверждаю после сорокалетнего опыта общения с теми, кто исповедуют христианство, и теми, кто более или менее спокойно заявляет о своём несогласии с ним, что заметил у последних более безупречную праведность и нравственность, чем у первых... Я лично знаю многих благочестивых, хороших христиан, которых я уважаю, которыми восхищаюсь и, возможно, был бы рад подражать им или равняться на них; и они заслуживают хвалебной речи, переданной им таким образом, благодаря своему здравому смыслу, в значительной степени игнорируя доктрины веры и упражняясь в добрых делах… По-моему, самые достойные христиане, которых я знаю, являются видоизменёнными буддистами, хотя, вероятно, ни один из них никогда не слышал о Сиддартхе».[4]
Между ламаистко-буддийскими и римско-католическими статьями символов веры и обрядами насчитывается пятьдесят один пункт, представляющий совершенное и поразительное сходство, и четыре диаметрально противоположных пункта.
Было бы бесполезно перечислять «сходства», поскольку читатель может найти их тщательно отмеченными в труде Инмана «Древняя вера и современность», стр. 237–240, мы процитируем только четыре несходства и предоставим каждому сделать из них свои собственные выводы:
| 1. «Буддисты считают, что ничто, что противоречит здравому смыслу, не может быть истинным учением Будды». | 1.« Христиане примут любую бессмыслицу, если она будет провозглашена Церковью как вопрос веры».[5] |
[1] «Притчи» Буддхагхоши в переводе с бирманского полковником Г. Т. Роджерсом, с введением М. Мюллера и с «Дхаммападой», 1870 г.
[2] Переводчик Генерального консульства в Сиаме.
[3] «Древняя вера и современность», стр. 162. [4] Там же[5] Кавычки принадлежат Инману.
| 541 | 541 |
| 2. «Буддисты не поклоняются матери Шакьямуни», хотя они почитают её как святую и подобную другим святым женщину, избранную стать его матерью благодаря своей великой добродетели. | 2. «Католики поклоняются матери Иисуса, и возносят ей молитвы о помощи и заступничестве». Поклонение Деве Марии ослабило поклонение Христу и полностью заслонило поклонение Всемогущему. |
| 3. «У буддистов нет таинств». | 3. «У папских последователей их семь». |
| 4. Буддисты не верят в какое-либо прощение своих грехов, кроме как после соответствующего наказания за каждый злой поступок и соразмерного вознаграждения пострадавшей стороны. | 4. Христианам обещано, что, если они только поверят в «драгоценную кровь Христа», то эта кровь, пролитая Им в искупление грехов всего человечества (читай христиан), искупит все смертные грехи. |
Какое из этих богословий наиболее подходит для серьёзного исследователя – вот тема, которую можно спокойно оставить на усмотрение читателя. Одно предлагает свет, другое – тьму. «Колесо Закона» предлагает следующее:
«Буддисты верят, что любое действие, слово или мысль имеют свои последствия, которые рано или поздно проявятся в настоящем или в будущем состоянии. Злые дела приведут к дурным последствиям[1], добрые дела – к хорошим последствиям: преуспеванию в этом мире или рождению на небесах ... в каком-то будущем состоянии».[2]
Такова суровая и беспристрастная справедливость. Таково понятие о Высшей силе, которая безошибочна и, следовательно, не может испытывать ни гнева, ни сострадания, но предоставляет любой причине, большой или малой, устранять свои неизбежные последствия. Фраза «какою мерою меряете, такою и вам будут мерить»[3] ни словами, ни подтекстом не даёт какую-либо надежду на будущую милость или спасение по замещению. Жестокость и сострадание – это чувства, присущие конечному существу. Высшее Божество бесконечно, следовательно, оно должно быть СПРАВЕДЛИВО, и Справедливость должна быть слепой. Древние язычники придерживались в этом вопросе гораздо более философских взглядов, чем современные христиане, поскольку они изображали свою Фемиду с завязанными глазами. И сиамский автор упомянутого сочинения опять же имеет более благоговейное представление о божестве, чем христиане, когда он излагает свою мысль следующим образом: «Буддист мог бы верить в существование Бога, возвышающегося над всеми человеческими качествами и атрибутами, совершенного Бога, превыше любви, ненависти и ревности, спокойно покоящегося в тихом блаженстве, которому ничто не может помешать. И о таком Боге он говорил бы без пренебрежения, ни из желания угодить Ему, ни из страха оскорбить Его, но из естественного почитания. Но он не может понять Бога с атрибутами и качествами людей, Бога, который любит, ненавидит и выказывает гнев; Божество, которое, как описывали ему
[1] См. Т. 1 этого труда, стр. 319. [2] Стр. 57 [3] Мф.7:2.
| 542 | 542 |
христианские миссионеры, или магометане, или брахманы, или евреи, ниже его критерия даже обычного хорошего человека».[1]
Мы часто удивлялись необычным представлениям о Боге и его справедливости, которых, кажется, честно придерживаются те христиане, которые слепо полагаются на духовенство в своей религии, а не на свой собственный разум. Насколько странно нелогично это учение об искуплении. Мы предлагаем обсудить его с христианами с точки зрения буддизма и сразу же показать, с помощью какой серии софизмов, направленных на единственную цель – затянуть церковное ярмо на шее народа, наконец, состоялось его принятие в качестве божественного повеления, а также показать, что оно оказалось одним из самых пагубных и морально разлагающих учений.
Духовенство говорит, что какими бы ужасными ни были наши преступления против законов Бога и человека, нам остаётся только поверить в жертву Иисуса ради спасения человечества, и Его кровь смоет все пятна. Божья милость безгранична и непостижима. Невозможно представить себе настолько ужасный человеческий грех, чтобы цена, уплаченная заранее за искупление грешника, не уничтожила бы этот грех, даже если бы он был в тысячу раз тяжелее. И, кроме того – никогда не поздно принести покаяние. Даже если преступник ждёт до последней минуты последнего часа последнего дня своей земной жизни, прежде чем его побледневшие губы произнесут исповедание веры, он может попасть в рай, как поступил умирающий на кресте разбойник, как и все прочие, законченные подлецы. Таковы допущения Церкви.
Но если мы выйдем за пределы небольшого круга вероучений и рассмотрим вселенную в целом, уравновешенную совершенным согласованием частей, как логика здравого смысла и едва заметный проблеск чувства справедливости восстаёт против этого заместительного искупления! Если бы преступник грешил только против себя и никому не причинял зла, кроме себя, если бы своим искренним раскаянием он смог стереть события в прошлом не только из памяти людей, но и из той нетленной записи, которую ни одно божество (даже Высшее из Высших) не может заставить исчезнуть, то тогда эту догма можно было бы понять. Но утверждать, что можно причинять зло ближнему, убивать, нарушать равновесие общества и естественный порядок вещей, а затем (из-за трусости ли, надежды или принуждения – не имеет значения) получить прощение, полагая, что пролитие крови одного человека может смыть другую кровь – такой абсурд! Можно ли стереть последствия преступления, даже если само преступление прощено? Последствия причины никогда не ограничиваются границами причины, равно как и последствия преступления не могут ограничиваться преступником и его жертвой. Каждое доброе и злое действие имеет свои последствия, такие же ощутимые, как от броска камня в спокойную воду. Это – банальное сравнение, но лучшее из того, что можно придумать, поэтому давайте воспользуемся им.
[1] Стр. 25.
| 543 | 543 |
Расходящиеся круги тем больше или появление их быстрее, чем больше или меньше вызывающий волнение воды предмет, но рябь появляется от мельчайшей гальки и даже от мельчайшей крупинки. И это нарушение не только видимое и не только на поверхностности. Внизу, во всех направлениях (наружу и вниз) невидимая капля толкает каплю до тех пор, пока эта сила не коснётся краёв и дна. Более того, воздух над водой приходит в движение, и это возмущение переходит, как говорят нам физики, от одного слоя воздуха к другому во всём космосе во веки вечные; материи был дан импульс, который никуда не девается, и которого никогда нельзя отменить!...
То же и с преступностью, и так с её противоположностью. Действие может быть мгновенным, а последствия – вечными. Если бы после того, как мы бросили камень в пруд, мы могли бы вернуть его в руку, отменить рябь, аннулировать израсходованную силу, восстановить эфирные волны до их прежнего состояния небытия и стереть все следы от бросания предмета, так чтобы записи Времени не показали, что это когда-либо происходило, тогда мы можем терпеливо выслушивать доводы христиан относительно эффективности этого искупления.
В газете «Chicago Times» недавно были напечатаны записки палача, перечисляющие казни первой половины нынешнего года (1877 г.) – длинный и ужасающий список убийств и повешений. Почти все эти убийцы получили религиозное утешение и многие заявляли, что получили прощение от Бога через кровь Иисуса и будут в тот же день на небесах! Они были обращены в веру только в тюрьме. Посмотрите, как выглядит бухгалтерский отчёт такого христианского правосудия (!): эти взятые с поличным убийцы, подстрекаемые бесами похоти, мести, алчности, фанатизма или просто зверской жажды крови, убивали свои жертвы, в большинстве случаев без промедления, не давая им времени покаяться или призвать Иисуса чтобы он омыл их своей кровью. Они, по всей видимости, умерли грешниками и, конечно, (согласно богословской логике) получили воздаяние за свои большие или малые грехи. Зато убийцу, настигнутого человеческим правосудием и посаженного в тюрьму оплакивают сентименталисты, молятся с ним, и он произносит очаровательные слова обращения и идёт на эшафот искупленным дитём Иисуса! Если бы не убийство, за него бы не молились, он бы не был искуплен и прощён. Очевидно, этот человек поступил правильно, убив, так как именно таким образом он обрёл вечное счастье? А как насчёт жертвы и его или её семьи, родственников, иждивенцев, социальных отношений, разве у справедливости нет для них вознаграждения? Должны ли они страдать в этом мире и в мире грядущем, пока тот, кто причинил им зло, сидит рядом со «святым разбойником» Голгофы, обретя вечное благословение? По этому поводу духовенство предусмотрительно хранит молчание.
Стив Андерсон был одним из таких американских преступников, который был осуждён за двойное убийство, поджог и грабеж. За час до смерти он был «обращён», и в записках говорится, что «находившиеся при нём церковные служители возражали против отсрочки приведения его смертного приговора в исполнение на том основании, что они были уверены в его спасении,
| 544 | 544 |
если он умрёт теперь же, но не могли бы отвечать за его спасение, если бы его казнь была отсрочена». Мы обращаемся к этим служителям и просим их рассказать нам, на каком основании они были уверены в таком чудовищном мнении. Как они могли быть уверены в этом при открывающемся им тёмном будущем и при бесконечных последствиях этого двойного убийства, поджога и грабежа? Они могли быть уверены только в том, что их отвратительное учение является причиной трёх четвертей преступлений так называемых христиан, и что эти чудовищные причины должны породить подобные чудовищные последствия, которые, в свою очередь, приведут к другим последствиям и будут продолжаться в вечности до завершения, что ни один человек не может исчислить. Или возьмём другое преступление, одно из самых эгоистичных, жестоких и бессердечных, однако наиболее частых, такое как соблазнение молодой девушки. Общество вследствие инстинкта самосохранения безжалостно осуждает жертву и подвергает её остракизму. Её могут довести до детоубийства или самоубийства, или, если ей не слишком хочется умирать, она может продолжать жить, погрязши в пороках и преступлениях. Она может стать матерью преступников, которые подобно ныне знаменитому Джуксу, ужасающие подробности жизни которого опубликовал м-р Дагдейл, за пятьдесят или шестьдесят лет породят другие поколения преступников, насчитывающие сотни таких людей. Вся эта социальная катастрофа произошла из-за эгоистической страсти одного человека; должно ли божественное правосудие простить его до того, когда его проступок будет искуплен, или наказание падёт только на несчастных человеческих скорпионов, порождённых его похотью?
В Англии только что подняли шум, когда стало известно, что англиканские священники повсеместно вводят тайную исповедь и отпущение грехов после наложения эпитимий. Исследование показывает, что то же самое в большей или меньшей степени преобладает в Соединённых Штатах. Попав под неприятный перекрестный допрос, священники победоносно цитируют из английского служебника «Книга общих молитв» рубрики, которые ясно дают им власть отпускать грехи силой «Бога, Святого Духа», переданную им епископом через возложение рук во время их рукоположения. Епископ, которому задавали вопросы, указывает на стих из Евангелия от Матфея (XVI, 19), как на источник его власти вязать и разрешать на земле тех, кто должен быть благословлён или проклят на небесах, а также на источник апостольской преемственности для доказательства преемственности от самого Симона бар Ионы[10]. Настоящие книги были написаны почти безрезультатно, если они не доказали, что 1) Иисус или Христос-Бог является мифом, придуманным через два столетия после смерти настоящего еврея Иисуса; 2) следовательно, у него никогда не было никакого права предоставлять Петру или кому-либо ещё полную власть; 3) даже если он и наделил такой властью, слово «петра» (скала) относилось к раскрытым истинам петромы, а не к тому, кто трижды отрёкся от него; и что, кроме того, апостольская преемственность является грубым и очевидным обманом; 4) Евангелие от Матфея является фальсификацией, основанной на совершенно другой рукописи. Поэтому всё это навязано, как священникам, так и кающимся. Но отложив все эти пункты в сторону, достаточно спросить у этих мнимых
| 545 | 545 |
посредников трёх богов Троицы, как они примиряют это с самыми элементарными представлениями о справедливости – что, если им была дана власть отпускать грешникам грехи, почему они также не получили способность чудесным образом уничтожать зло, причинённое человеку или его собственности. Пусть вернут жизнь убитым, честь опозоренным, собственность тем, кому причинили это зло, и восстановят равновесие весов человеческой и божественной справедливости. Тогда мы сможем говорить об их божественных полномочиях, вязать и разрешать. Пусть скажут, могут ли они это сделать. До сих пор мир не получал ничего, кроме софистики – и имел слепую веру; мы ждём осязаемых, ощутимых доказательств справедливости и милосердия их Бога. Но все молчат; нет ни ответа, ни отклика, а неумолимый, безошибочный Закон воздаяния продолжает свой неуклонный путь. Если просто проследить его ход, то обнаружим, что он игнорирует все вероучения, не выказывает никаких предпочтений, но его солнечный свет изливается как на язычников, так и на христиан, равно как и низвергаются его молнии. Никакое отпущение грехов не может защитить христианина, когда он виновен, никакая анафема не причинит вреда язычнику, когда он невиновен.
Не нужна нам такая оскорбительная концепция божественной справедливости, которую проповедуют священники на основании их собственного авторитета. Она годна только трусам и преступникам! Если за ними стоит целая армия отцов церкви и церковников, то мы опираемся на величайшие авторитетные источники, инстинктивное и благоговейное чувство вечного и вездесущего закона гармонии и справедливости.
Но помимо здравого смысла, у нас есть другие свидетельства того, что такое истолкование совершенно неоправданно. Так как Евангелия являются «божественным откровением», то христиане, несомненно, будут считать их свидетельство убедительным. Утверждают ли они, что Иисус принес Себя в жертву добровольно? Напротив, нет ни слова в подтверждении этой мысли. Из текста следует, что он предпочёл бы жить, чтобы продолжить свою миссию, и что он умер, поскольку не мог с этим ничего поделать, и умер только тогда, когда его предали. Раньше, когда ему угрожали, он делался невидимым, применив месмерические способности, на которые претендовал любой восточный адепт, к окружавшим его людям, и исчезал. Когда, наконец, он увидел, что его время пришло, он уступил неизбежному. Но посмотрите, как он в саду на Елеонской горе терзался в муках, пока не «был пот Его, как капли крови, падающие на землю», горячо молился о том, чтобы чаша сия миновала его и был измучен борьбой до такой степени, что ангел с небес должен был прийти и укрепить его; и скажите, похоже ли это на картину мученика или заложника, приносящего себя в жертву. Чтобы увенчать всё это и не оставлять в наших умах никаких сомнений, у нас есть его собственные слова, исполненные отчаянием: «НЕ МОЯ ВОЛЯ, но Твоя, да будет!» (Евангелие от Луки, XXII, 42, 43)
Опять же, в Пуранах можно найти, что Криштна был пригвождён к дереву стрелой охотника, который, умоляя умирающего бога простить его,
| 546 | 546 |
получает следующий ответ: «Ступай, охотник, по милости моей на небеса, обитель богов... Затем прославленный Криштна, соединившись со своим чистым, возвышенным, неисчерпаемым, непостижимым, нерождённым, несокрушимым, нетленным и мировым духом, который составляет одно с Васудевой, покинул своё смертное тело и ... стал ниргуной» («Вишнупурана» перевод Вильсона, стр. 612). Разве это не оригинал истории о Христе, прощающем разбойника на кресте и обещающем ему место на небесах? Такие примеры «требуют исследования их происхождения и значения, как давно предшествовавшие христианству», – говорит д-р Ланди в «Монументальном христианстве», и, тем не менее, ко всему этому он добавляет: «Образ Кришны как пастыря, на мой взгляд, древнее любого из них (Евангелие младенчества и Евангелие от Иоанна) и является пророчеством о Христе» (стр. 156).
Подобные факты, возможно, позже послужили убедительным предлогом для объявления апокрифами всех таких сочинений, как «Гомилии», что слишком ясно доказывало полное отсутствие какого-либо раннего авторитетного источника относительно учения об искуплении. «Гомилии» почти не расходятся с Евангелиями, но совершенно расходятся с догматами церкви. Пётр ничего не знал об искуплении; и его благоговение перед мифическим отцом Адамом никогда не позволило бы ему признать, что этот патриарх согрешил и был проклят. Ни александрийские богословские школы, ни Тертуллиан, похоже, не знали об этой доктрине; ни один из ранних отцов церкви этого не обсуждал. Филон представляет историю грехопадения как символическую, и Ориген рассматривал её так же, как и Павел, то есть как аллегорию[1].
Хотят они или нет, христиане должны верить в глупую историю искушения Евы змеем. Кроме того, Августин публично высказывался по этому поводу. «Бог по Своей произвольной воле, – говорит он, – заранее избрал определённых людей, невзирая на предвиденную веру или добрые дела, и безвозвратно повелел даровать им вечное счастье; в то время как Он таким же образом осудил других на вечное проклятие!!» (De dono perseverantiae[11]).[2]
[1] См. «Конфликт религии и науки» Дрейпера, стр. 224.
[2] Это – учение предопределения, последователи которого утверждали, что «Он [Бог] предопределил падение Адама со всеми его пагубными последствиями от вечности, и что наши прародители не были свободными с самого начала».
Именно этой высоконравственной доктрине католический мир в одиннадцатом веке был обязан учреждению ордена, известного как картезианские монахи. Бруно, его основателя, побудило к основанию этого чудовищного ордена одно обстоятельство, достойное того, чтобы быть изложенным здесь, поскольку оно наглядно иллюстрирует такое божественное предназначение. Друг Бруно, французский врач, широко известный своим необычайным благочестием, чистотой нравов и милосердием, умер, и за его телом следил сам Бруно. Через три дня после его смерти, когда его собирались похоронить, благочестивый лекарь внезапно сел в своем гробу и громким и торжественным голосом объявил,
| 547 | 547 |
Также и Кальвин провозглашал такие же отвратительные взгляды на божественную пристрастность и кровожадность. «Человеческий род, совершенно развратившийся с падением Адама, несёт на себе вину и беспомощность первородного греха; он может обрести искупление только через воплощение Бога на земле и искупительную жертву; участницей этого искупления души может сделать только благодать избрания, и такая однажды дарованная благодать никогда не теряется; это избрание может исходить только от Бога, и оно включает в себя только часть рода человеческого, остальные же оставлены на произвол судьбы; избрание и погибель (horribile decretum)[12] предопределены божественным замыслом; этот замысел есть постановление, вечное и неизмененное… оправдание – только по вере, а вера – дар Божий».[13]
О, божественное правосудие, как хулят твоё имя! К несчастью для всех подобных умозрений, веру в искупительное действие крови можно проследить до самых древних обрядов. Вряд ли какой-нибудь народ оставался в неведении относительно этого. Все народы приносили в жертву богам животных и даже людей в надежде предотвратить этим общенародное бедствие, умиротворив гнев какого-нибудь мстительного божества. Есть примеры, когда греческие и римские полководцы жертвовали своей жизнью просто ради победы своей армии. Цезарь жалуется в связи с этим и называет это галльским суеверием. «Они предают себя смерти... веря, что, если жизнь не отдать за жизнь, то бессмертных богов невозможно ублажить», – пишет он. «Если какое-либо зло вот-вот постигнет либо тех, кто сейчас приносит жертву, либо Египет, то пусть оно будет отвращено на эту голову», – говорили египетские жрецы, принося в жертву одно из своих священных животных. И заклинания произносились над головой искупительной жертвы, вокруг рогов которой обматывали кусок biblos[14].[1] Животное обычно отводили в какую-то бесплодную местность, посвящённую Тифону, в те ранние века, когда это роковое божество ещё пользовалось почётом у египтян. Именно от этого обычая происходит «козёл отпущения» евреев, которые, когда египтяне отвергли рыжего бога-осла, начали приносить в жертву другому божеству «рыжую телицу».
«Пусть все грехи, совершённые в этом мире, падут на меня, чтобы мир мог спастись», – воскликнул Гаутама, индийский Спаситель, за много веков до нашей эры.
«что согласно справедливому Божьему приговору он был навеки проклят». После этого утешительного послания из-за «тёмной реки» он упал навзничь и снова погрузился в смерть.
В свою очередь, богословы-парсы говорят так: «Если кто-то из вас совершит грех, веря, что кто-то его спасёт, то и обманщик, и обманутый будут прокляты до Дня Растахез [Дня воскресения]… Никакого Спасителя нет. В ином мире вы получите воздаяние в соответствии с вашими делами… Ваш Спаситель – это ваши дела и Сам Бог. («Современные парсы», лекция Макса Мюллера, 1862 г.)
[1] «Изида и Осирис», стр. 380
| 548 | 548 |
Никто в наше время не станет утверждать, что египтяне что-либо заимствовали у израильтян, как теперь обвиняют в этом индусов. Бунзен, Лепсиус, Шампольон давно установили приоритет Египта над израильтянами относительно древности, а также всех религиозных обрядов, которые мы теперь распознаём у «избранного народа».
Даже Новый Завет изобилует цитатами и повторами из «Книги мёртвых», и Иисус (если всё, что приписывают ему четыре биографа, – правда), вероятно, был знаком с египетскими погребальными гимнами[1]. В Евангелии от Матфея мы находим целые предложения из древнего священного «Ритуала», составленного более чем за 4000 лет до нашей эры. Давайте опять же сравним.[2]
Испытуемая «душа» предстаёт перед Осирисом, «Владыкой истины», который сидит, украшенный египетским крестом, эмблемой вечной жизни, и держит в правой руке Vannus[15] или плеть правосудия.[3] В «Зале двух истин» дух начинает искренне молиться и перечислять свои добрые дела, подтверждаемые возгласами сорока двух заседателей – его воплощённых деяний и обвинителей. Если он оправдан, к нему обращаются как к Осирису; так он принимает имя божества, откуда исходит его божественная сущность, и произносятся следующие слова, полные величия и справедливости!
«Отпустите Осириса, вы видите, что на нём нет вины ... Он жил по истине, он питался истиной ... Бог принял его, как он того хотел. Он давал еду алчущим моим, поил жаждущих моих, одевал нагих моих... Он сделал священную пищу богов пищей духов».
В притче о Царстве Небесном (Матфей, XXV), Сын Человеческий (Осириса также называют Сыном) восседает на престоле своей славы, судит народы и говорит оправданным:
«Придите, благословенные Отца Моего (Бога), наследуйте Царство ... ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня... был наг,
[1] Все предания указывают на то, что Иисус получил образование в Египте и провёл детство и юность в братствах ессеев и других мистических общинах.
[2] Бунзен нашел некоторые документы, которые показывают, что язык и религиозное поклонение египтян, например, не только существовали на момент основания Древнего Царства, «но уже настолько полностью установились и закрепились, что получили лишь очень незначительное развитие во время Древнего, Среднего и Нового Царств», и хотя он поместил начало Древнего Царства за пределы периода правления Менеса, по крайней мере, за 4000 лет до нашей эры, происхождение древних герметических молитв и гимнов «Книги мёртвых» Бунзен приписывает династии Абидоса до Менеса (между 4000 и 4500 годами до н. э.), тем самым показывая, что «система поклонения и мифологии Осириса уже сформировалась за 3000 лет до дней Моисея».
[3] Его также называли «крюком привлечения». Виргилий называет его «Mystica vannus Iacchi» [мистической веялкой Иакха], «Георгики», I, 166.
| 549 | 549 |
и вы одели Меня».[1] Чтобы довершить сходство, возьмём следующий стих (Мф.3:12), где Иоанн изображает Христа как Осириса: «веялка (цеп или vannus) руке его, и он очистит гумно своё и соберет пшеницу свою в житницу».
То же и в отношении буддийских легенд. В Евангелии от Матфея (4:19) Иисусу приписывают такие слова: «Следуйте за мной, и я сделаю вас ловцами человеков», их приладили к разговору между ним, Симоном Петром и его братом Андреем.
В сочинении Шмидта «Der Weise und der Thor»[16][2], полном забавных историй о Будде и его учениках, целиком взятых из оригинальных текстов, об одном неофите говорится, что «он был пойман на крючок учения, как рыба, поймавшая наживку, и спокойно вытаскиваемая леской». В храмах Сиама грядущий Будда, Мессия Майтрейя, изображён с рыболовной сетью в руке, а в Тибете он держит своего рода ловушку. Объяснение этого звучит следующим образом:
«Он (Будда) разбрасывает по Океану рождения и угасания цветки лотоса превосходного закона в качестве приманки; петлёю преданности, никогда не набрасываемой напрасно, он вытаскивает живые существа как рыб, и переносит их на другой берег реки, где есть истинное понимание».[3]
Если бы эрудированный архиепископ Кейв, Граб и д-р Паркер, так рьяно боровшиеся в своё время за включение «Посланий Иисуса Христа и Абгара, царя Эдесского» в канон Священного Писания, жили в наши дни Макса Мюллера и санскрита, мы сомневаемся, поступили бы они так же, как в своё время. Первое упоминание об этих посланиях можно найти у знаменитого Евсевия. Этот благочестивый епископ, по-видимому, задался целью снабдить христианство самыми неожиданными доказательствами, подтверждавшими его самые смелые фантазии. Нам
[1] В своём обращении к делегатам Евангельского союза, Нью-Йорк, 1874 г., г-н Питер Купер, унитарий и один из самых благородных на деле христиан того времени, завершает его следующими незабываемыми словами: «В этом последнем и заключительном отчёте мы с радостью узнаём, что наша деятельность в этой жизни сводилась к тому, чтобы накормить голодных, одеть нагих и облегчить страдания больных и заключённых». Такие слова от человека, пожертвовавшего два миллиона долларов на благотворительность, обучившего четыре тысячи девушек полезным ремёслам, благодаря чему они могли обеспечить себя, а также содержавшего бесплатную публичную библиотеку, музей и читальный зал, классы для трудящихся, обеспечивавшего публичные, открытые для всех лекции выдающихся учёных, являясь первым во всех добрых делах на протяжении долгой и безупречной жизни – такие слова обладают благородной силой, которой отмечены высказывания всех благодетелей такого рода. Дела Питера Купера послужат поводом для потомства хранить в сердце его золотые изречения.
[2] «...aus dem Tibetischen ubersetzt und mit dem Originaltexte herausgegeben» «...переведено с тибетского и отредактировано с использованием оригинального текста» фон Исаак Якоб Шмидт [Яков Иванович].
[3] «Буддизм Тибета» Эмиля Шлагинтвайта, 1863 г., стр. 213.
| 550 | 550 |
неизвестно, надо ли добавлять к множеству достижений епископа Кесарии знание сингальского, пехлевийского, тибетского и других языков; но он, несомненно, списал из буддистского канона письма Иисуса и Абгара, а также историю о чудотворном портрете Христа, запечатлевшемся на куске ткани простым вытиранием лица. Конечно, епископ заявлял, что он сам нашёл написанное на сирийском языке письмо, сохранившееся среди архивных документов города Эдесса, где правил Абгар[1].
Мы вспоминаем слова Бабрия: «Миф, о, сын царя Александра, является древним сугубо человеческим изобретением сирийцев, живших в древние времена при Нине и Беле». Эдесса была одним из древних «священных городов». Арабы почитают её и по сей день; там говорят на чистейшем арабском языке. Они до сих пор называют её своим древним названием Орфа, когда-то этот город назывался Арфа-Касда (Арфаксад), место академии халдеев и магов, чей миссионер по имени Орфей перенёс оттуда вакхические мистерии во Фракию.
Совершенно естественно, что Евсевий нашёл там сказания, которые он воплотил в историю Абгара, и священный образ, запечатлевшийся на ткани, точно так же, как образ Бхагавата или благословенного Татхагата (Будды)[2] был получен царём Бимбисарой.[3] Когда царь принёс ткань, Бхагават отбросил на неё свою тень.[4] Этот лоскут «чудотворной ткани» с его тенью до сих пор хранится, как говорят буддисты, «только саму тень редко можно увидеть».
Подобным образом гностический автор Евангелия от Иоанна списал и изменил легенду об Ананде, который просил напиться у женщины-матанга[17] (прообраз женщины, встреченной Иисусом у колодца[5]),
[1] «Церковная история» 1, i, стр. 13.
[2] Татхагата – это Будда, «тот, кто идет по стопам своих предшественников», а Бхагават – он есть Господь.
[3] У нас есть та же легенда о св. Веронике – в виде свисающего орнамента.
[4] "Introduction a l'Histoire du Bouddhisme Indien", Э. Бюрнуф, стр. 341.
[5] Моисей был наиболее известным практиком герметической науки. Принимая во внимание, что Моисей (Асарсиф) был вынужден бежать в землю Мадиамскую и что он «сел у колодца» (Исх. II), мы находим следующее:
«Колодец» играл выдающуюся роль в мистериях «Праздника Вакха». На священническом языке любой страны он имел одинаковое значение. Колодец – это «источник спасения», упомянутый в Книге Исайи (12:3). Вода – это мужское начало в духовном смысле. В своём физическом отношении в аллегории творения вода является хаосом, а хаос – это женское начало, оживлённое духом Божьим, мужским началом. В каббале слово «захар» означает «мужской», и Иордан назывался Захар («Всеобщая история», т. II, стр. 429). Любопытно, что отца Иоанна Крестителя, пророка с Иордана или Захара следует называть Захарием. Одним из имён Вакха является Загрей. Церемония омовения святынь была священной в обрядах Осириса, а также в постановлениях Моисея. В Мишне сказано: «Живи в сукке и делай возлияния воды семь дней, труби в трубы шесть дней» («Мишна Сукка», стр. 1). «Возьми девственную землю ... и смочи прах
| 551 | 551 |
которая напомнила ему, что она принадлежит к низшей касте, и не может общаться со святым монахом.
«Я не спрашиваю тебя, сестра моя, – отвечает Ананда женщине, – ни о твоей касте, ни о твоей семье, я только прошу у тебя воды, если ты можешь дать мне немного воды».
Эта женщина-матанга, очарованная и растроганная до слёз, раскаивается, вступает в монашеский орден Гаутамы и становится святой, которую Шакьямуни спас от порочной жизни. Многие из её последующих деяний использовались христианскими фальсификаторами, чтобы приписать их Марии Магдалине и другим святым женам и мученицам.
«И кто напоит одного из малых сих только чашею холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей», – говорится в Евангелии (Мф.10:42).
«Тот, кто с чистым верующим сердцем предложит лишь пригоршню воды или подаст столько же духовному собранию, или напоит ею бедных и нуждающихся, или полевых зверей, то это достойное деяние не исчерпается через много веков», – говорится в буддийском каноне.[18]
В час рождения Гаутамы Будды было совершено 32 000 чудес. Облака замерли неподвижно в небе, воды рек перестали течь; цветы перестали распускаться; птицы
живой водой» – предписывает «Зоар» («Введение в Зоар»; «Каббала Денудата», II, стр. 220, 221). Только «земля с водой, согласно Моисею, может породить живую душу», – цитирует Корнелия Агриппа. Считалось, что вода Вакха наделяет посвящённого святой пневмой; а у христиан она смывает все грехи крещением посредством святого духа. «Колодец» в каббалистическом смысле является таинственным символом тайного учения. «Кто жаждет, иди ко мне и пей» – говорит Иисус (Евангелие от Иоанна, VII).
Поэтому, вполне естественно, что адепта Моисея изображают сидящим у колодца. К нему подходят семь дочерей кениянина, священника мадиамского, пришедшего, чтобы наполнить корыта и напоить стадо своего отца. Здесь мы снова имеем число семь – мистическое число. В данной библейской аллегории дочери олицетворяют семь оккультных сил. «Пришли пастухи и отогнали их (семь дочерей), тогда встал Моисей и защитил их, и напоил овец их». Некоторые каббалистические толкователи показывают, что пастухи представляют семь «злонамеренных звёзд» назореев, поскольку в древнем самаритянском тексте число этих пастырей также указано как семь (см. каббалистические книги).
Затем Моисей, победивший семь злых сил и завоевавший дружбу семи оккультных и благотворных сил, представлен живущим у мадиамского священника Рагуила, который приглашает «египтянина» есть хлеб, то есть отведать его мудрости. В Библии мадиамские старейшины известны как великие прорицатели и гадатели. Наконец, Рагуил или Иофор, посвятитель и наставник Моисея, выдаёт замуж за него свою дочь. Эту дочь зовут Ципора, то есть эзотерическая мудрость, сияющий свет знания, так как слово «цефра» означает «сияющий» или «сверкающий» от слова «цафар», сиять. Сиппар в Халдее был городом «солнца». Таким образом, Моисей был посвящён мадианитянами или, скорее, кениянами, отсюда и библейская аллегория.
| 552 | 552 |
хранили молчание в изумлении; вся природа приостановилась, исполненная ожидания. «Над всем миром разлился сверхъестественный свет; животные перестали есть, слепые стали видели, а хромые и немые исцелились» и т. д.[1]
Теперь приведём цитаты из Протоевангелия:
«В час Рождества, когда Иосиф посмотрел на воздух, согласно его словам, он увидел, что воздух неподвижен, посмотрел на небесный свод и увидел, что он остановился и птицы небесные в полете остановились… И увидел овец, которых гнали, но которые стояли… И посмотрел на течение реки и увидел, что козлы прикасались к воде, но не пили…
И облако сияющее появилось в пещере… И облако тогда отодвинулось от пещеры, и в пещере засиял такой свет, что они не могли вынести его… И сразу же исцелилась Саломея… хромые и немые исцелялись».[2]
Когда нигде не учившегося юного Гаутаму отправили в школу, он намного превзошёл всех своих соперников, не только в письме, но и в арифметике, математике, метафизике, борьбе, стрельбе из лука, астрономии, геометрии и, наконец, одержал верх над своими профессорами, дав определение шестидесяти четырем видам сочинений, которые были неизвестны самим учителям.[3]
Именно об этом опять же говорится в Евангелии детства: «И когда ему (Иисусу) было двенадцать лет… некий главный раввин спросил его: «Ты книги читал?».. а некий астроном спросил Господа Иисуса, изучал ли он астрономию. И Господь Иисус объяснял ему… о сферах… физике и метафизике, а также то, что человеческий разум никогда не обнаруживал... о составе тела и как душа воздействует на тело… и так далее. Учитель был так удивлен, что сказал: «Я считаю, что этот мальчик родился до Ноя... он учёнее любого учителя».[4]
Заповеди Гиллеля, умершего за сорок лет до нашей эры, появляются в Нагорной проповеди скорее как цитаты, чем оригинальные выражения.
Иисус не учил мир ничему, чему раньше не учили столь же убедительно другие учителя. Он начинает свою проповедь с неких чисто буддийских
[1] «Rgya Tcher Rol Pa», «Жизнь Будды Шакьямуни», (санскрит) «Лалитавистара», том II, стр. 90, 91.
[2] Протоевангелие (приписывается Иакову), главы XIII и XIV [в русском переводе гл. XVIII-XX].
[3] «Палийские буддийские летописи», III, стр. 28; «Руководство по буддизму», 142, Харди.
[4] «Евангелие детства» XX, XXI; оно признано Евсевием, Афанасием, Епифанием, Иоанном Златоустом, Иеронимом и другими.
Та же история, но с убранными индийскими отличительными чертами во избежание уличения, встречается у Луки II, 46, 47.
| 553 | 553 |
заповедей, которые нашли признание среди ессеев и в которых обычно упражнялись орфики и неоплатоники.
Были филэллины[19], которые, как Аполлоний, посвятили свою жизнь нравственной и физической чистоте, упражняясь в аскетизме. Он старается внушить сердцам своих слушателей презрение к мирскому богатству, факирское безразличие к завтрашнему дню, любовь к человечеству, бедности и целомудрию. Он благословляет нищих духом, кротких, алчущих и жаждущих праведности, милосердных и миротворцев и, подобно Будде, оставляет слишком мало шансов надменным кастам на вход в Царствие Небесное. Каждое слово его проповеди звучит отголоском основных принципов монашеского буддизма. Десять заповедей Будды, содержащиеся в приложении к «Пратимокша-сутре» (пали-бирманский текст), подробно изложены в Евангелии от Матфея. Если мы хотим познакомиться с историческим Иисусом, мы должны полностью отбросить мифического Христа и узнать по возможности всё о человеке из первого Евангелия. Мы находим его доктрины, религиозные взгляды и величайшие устремления, сосредоточенными в его проповеди.
Это основная причина неудач миссионеров в обращении брахманов и буддистов в христианство. Они видят, что, то немногое из предлагаемого новой религией, выставляется напоказ только в теории, в то время как их собственная вера требует, чтобы те же самые правила применялись на деле. Несмотря на невозможность для христианских миссионеров ясно понять дух религии, полностью основанной на учении об эманациях, столь враждебного их богословию, способность к рассуждению некоторых простых буддийских проповедников настолько развита, что такие буддисты заставляют замолчать такого учёного, как Гюцлаф, и ставят его в затруднительное положение, как мы видим.[1]
Джадсон, знаменитый баптистский миссионер в Бирме, признаётся в своём журнале о трудностях, с которыми он часто сталкивался в отношении них. Говоря о неком Уяне, он отмечает, что его острый ум был способен понять самые сложные предметы. «Его слова, – замечает он, – мягки, как масло, сладки, как мёд, и остры, как бритва; его рассуждения мягки, вкрадчивы и проницательны; и он так ловко играет свою роль, что я силой истины едва мог сдержать его». Однако, похоже, что в более поздний период своей миссии м-р Джадсон обнаружил, что он совершенно не разобрался в этом учении.
«Я начинаю понимать, – говорит он, – что тот полуатеизм, о котором я иногда упоминал, есть не что иное, как утончённый буддизм, основанный на буддийских писаниях». Таким образом, он, наконец, обнаружил, что, хотя в буддизме есть «универсальный термин высочайшего совершенства, фактически применяемый к многочисленным личностям, Будда выше всего сонма подчинённых божеств», также есть нечто потаённое
[1] Алабастр «Колесо Закона», стр. 29, 34, 35 и 38.
| 554 | 554 |
в этой системе, «мерцание anima mundi, предшествующее Будде и даже превосходящее его».[1]
Вот поистине удачное открытие!
Даже столь оклеветанные китайцы верят в одного высшего Бога, «верховного правителя небес». Имя Юй-хуан Шан-ди написано только на золотой табличке перед небесным алтарем в большом храме Тяньтань в Пекине. «Это поклонение, – сообщает полковник Юль, – упоминается магометанским рассказчиком посольства Шахрукха (1421 г. н. э.): «Каждый год есть дни, когда император не ест животную пищу ... Он проводит время в комнате, в которой нет ни одного идола и, как говорят, он поклоняется Богу Небес».[2]
Говоря о Шахрастани, великом арабском ученом, Хвольсон говорит, что для него сабеизм не был поклонением звёздам, как многие склонны думать. Он считал, «что Бог слишком возвышен и слишком велик, чтобы заниматься непосредственным управлением этим миром, и что Он, следовательно, передал управление малым богам и оставил себе только самые важные дела, и кроме того, человек слишком слаб, чтобы сразу обращаться к Всевышнему, поэтому он должен обращаться с молитвами и жертвоприношениями к божественным посредникам, которым Всевышний доверил управление миром». Хвольсон утверждает, что эта идея стара, как мир, и что «в языческом мире эту точку зрения разделяли все образованные люди».[3]
Отец Бури, португальский миссионер, которого ещё в шестнадцатом веке послали обращать в христианство «бедных язычников» Кохинхина, «в отчаянии заверяет в своём повествовании, что нет такого одеяния, служения или церемонии Римской церкви, аналога которых дьявол ни имел бы здесь. Даже когда этот отец начинал поносить идолов, ему отвечали, что это были образы ушедших великих людей, которым они поклоняются точно по тому же принципу и таким же образом, как католики поклоняются образам апостолов и мучеников».[4] Более того, эти идолы имеют значение лишь в глазах невежественной толпы. Философия буддизма игнорирует образы и фетиши. Его величайшая живучесть заключается в его духовных представлениях о внутреннем эго человека. Путь к высшему состоянию блаженства, называемый потоком нирваны, петляет своими невидимыми тропами через духовную, а не физическую жизнь человека, находящегося на этой земле. Священная буддийская литература указывает путь, побуждая человека на деле следовать примеру Гаутамы.
[1] Э. Упхам «История и доктрины буддизма», стр. 135. Д-р Джадсон впал в чудовищное заблуждение из-за своего фанатизма. В своем рвении «спасти души» он отказался от чтения бирманских классиков, чтобы не отвлекать внимания.
[2] «Indian Antiquary», Т. II, стр. 81; «Книга сира Марко Поло», стр. 441.
[3] «Die Ssabier und der Ssabismus» [«Сабии и сабеизм»], стр. 725.
[4] «История открытий в Азии» Мюррея.
| 555 | 555 |
Поэтому буддийские писания уделяют особое внимание духовным преимуществам человека, советуя ему развивать свои силы для совершения «мэйпо» (феноменов) в течение жизни и для достижения нирваны в загробной жизни.
Но вновь обращаясь от исторических повествований к мифическим, одинаково придуманным о Крришне, Будде и Христе, мы находим следующее:
Представляя модель христианского аватара и архангела Гавриила, сверкающий Сантушита (бодхисатва) предстал перед Махамайей «облаком в лунном свете, идущим с севера и держащим в руке белый лотос». Он объявил ей о рождении сына и трижды обошёл ложе царицы... исчез из дэвалоки и был зачат в мире людей[1].
Сходство будет ещё более полным, если рассмотреть иллюстрации в средневековых псалтырях[2] и на панно шестнадцатого века (в церкви Жуи, например, на котором Дева изображена коленопреклонённой с руками поднятыми к святому Духу, а не родившийся ещё младенец чудесным образом виден в её теле), а затем сравнить изображения на ту же тему, аналогичным образом представленные в статуях некоторых монастырях Тибета. В пали-буддийских анналах и других религиозных летописях утверждается, что Махадэви и все её служанки постоянно «радовались видом младенца-бодхисатвы, спокойно растущим в лоне матери и уже излучающим из чрева на человечество «ослепительный лунный свет его будущей милости».[3]
Ананду, двоюродного брата и будущего ученика Шакьямуни, изображают родившимся в одно и то же время. Судя по всему, он был прототипом древних легенд об Иоанне Крестителе. Например, в палийском тексте повествуется, что беременная Махамайя посетила мать, беременную этим мудрецом, как Мария – мать Иоанна Крестителя. Как только она вошла в комнату, ещё не родившийся Ананда приветствовал не родившегося Будду Сиддхартху, который также ответил на приветствие, как и младенец, ставший впоследствии Иоанном Крестителем, взыграл во чреве Елизаветы, когда вошла Мария.[4] Более того, Дидрон описывает сцену приветствия Елизаветы и Марии, нарисованную на ставнях в Лионе, где двое ещё не родившихся младенцев изображены приветствующими друг друга вне тел своих матерей.[5]
Если мы обратимся теперь к Криштне и внимательно сравним пророчества о нём, собранные в преданиях Рамачарьи из
[1] «Руководство по буддизму», стр. 142.
[2] См. «Древний языческий и современный христианский символизм» Инмана, стр. 92.
[3] «Rgya Tcher Rol Pa», «Жизнь Будды Шакьямуни», Bkah Hgyour (тибетская версия).
[4] Евангелие от Луки, 1, 39–45.
[5] Дидрон «Iconographie chrétienne: histoire de Dieu» «Христианская иконография: история Бога».
| 556 | 556 |
Атхарваведы, Веданги и Веданты,[1] с отрывками из Библии и апокрифических Евангелий, некоторые из которых якобы предвещают пришествие Христа, то мы найдём весьма любопытные факты. Ниже приведены примеры:
| ИЗ ИНДИЙСКИХ КНИГ | ИЗ ХРИСТИАНСКИХ КНИГ |
|---|---|
| 1. «Он (Искупитель) придёт, увенчанный светом, чистым флюидом, исходящим из великой души... рассеивая тьму» (Атхарваведа). | 1. «Галилея языческая, народ, сидящий во тьме, увидел свет великий» (Евангелие от Матфея IV из Книги Исайи IX,1, 2). |
| 2. «В начале Кали-юги родится сын Девы» (Веданта). | 2. «Се дева во чреве примет и родит сына» (Книга Исайи VII. Цитируется в Евангелии от Матфея I, 23). |
| 3. «Искупитель придёт, и проклятые ракшасы полетят в поисках убежища в самый глубокий ад» (Атхарваведа). | 3. «Вот ныне, Иисус из Назарета в блеске своей славной божественности, обращает в бегство все ужасные силы тьмы» (Евангелие от Никодима). |
| 4. «Он придет, и жизнь бросит вызов смерти... и он оживит кровь всех существ, возродит все тела и очистит все души». | 4. «И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек» (Иоанна, Х, 28). |
| 5. «Он придёт, и все ожившие существа, все цветы, растения, мужчины, женщины, младенцы, рабы... вместе будут воспевать песнь радости, ибо он – Господь всех созданий... он безграничен, ибо он – сила, ибо он – мудрость, ибо он – красота, ибо он – всё и во всём. | 5. «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий… О, как велика благость его и какая красота его! Хлеб одушевит язык у юношей и вино – у отроковиц!» (Книга пророка Захарии IX). |
| 6. « Придёт слаще мёда и амброзии, чище агнца без пятна» (Там же). | 6. «Вот агнец Божий» (Евангелие от Иоанна I, 36). «Как овца, ведён был Он на заклание» (Книга Исайи 53). |
| 7. «Счастливо благословенное чрево, родившее его». (Там же). | 7. «Благословенна ты между женами, и благословен плод чрева твоего» (Евангелие от Луки I). «Благословенно чрево, носившее тебя» (11:27). |
| 8. «И явит Бог славу Свою, и прогремит сила Его, и примирится Он со своими творениями» (Там же). | 8. «Бог явил славу Свою» (1-е Послание Иоанна). «Бог во Христе примирил с Собою мир» (2 Коринф. V). |
| 9. «Именно в лоне женщины луч божественного сияния примет человеческий облик, и она родит, будучи девой, ибо никакое нечистое прикосновение не должно осквернять её» (Веданга). | 9. «Являя несравненный пример, без нечистоты или скверны, дева родит сына и девица родит Господа» (Евангелие от Марии, III). |
[1] Есть множество сочинений, выведенных непосредственно из Вед и называемых Упаведой. Под этим название объединены четыре сочинения, а именно Аюр, Гандхарва, Дханур и Стхапатья. Третья Упаведа была составлена Вишвамитрой для кшатриев, касты воинов.
| 557 | 557 |
Является ли преувеличением приписывание Атхарваведе и другим книгам такой великой древности или нет, но факт остается фактом; эти пророчества и их исполнение предшествовали христианству, а Криштна предшествовал Христу. Это – всё, что нам нужно было узнать.
Сочинение «Монументальное христианство» д-ра Ланди просто ошеломляет. Трудно сказать, что производит большее впечатление, восхищение ли эрудицией автора или изумление его невозмутимой и бесподобной софистикой. Он собрал целый сонм фактов, которые доказывают, что религии Криштны, Будды и Осириса (гораздо более древние, чем христианство) предвосхищали даже его мельчайшие символы. Его сведения взяты не из поддельных папирусов, не из искажённых вставками Евангелий, а со скульптур на стенах древних храмов, с памятников, надписей и других архаических реликвий, хоть и изуродованных молотами иконоборцев, пушками фанатиков и воздействием времени.
Он показывает нам Криштну и Аполлона в виде добрых пастырей, а также Криштну, держащим шанкху[20] и крестообразную чакру, и Криштну, согласно его словам, «распятым в пространстве» («Монументальное христианство», рис. 72). Об этой фигуре (заимствованной д-ром Ланди из индийского пантеона Мура) можно справедливо сказать, что она рассчитана на то, чтобы ошеломить христианина, поскольку это есть распятый Христос римского искусства до мельчайших подробностей. Ничего не упущено; и сам автор говорит об этом: «Я считаю, что это изображение предшествовало христианству... Во многих отношениях оно похоже на христианское распятие ...Рисунок, поза, следы гвоздей на руках и ногах указывают на христианское происхождение, в то время как парфянская корона с семью зубцами, отсутствие дерева и обычной надписи, а также лучи славы наверху, по-видимому, указывают на какое-то другое, а не на христианское происхождение. Может ли это быть человеком-жертвой или священнослужителем и жертвой одновременно, согласно индийской мифологии, который принёс себя в жертву до того, как появились миры? Может ли это быть вторым богом Платона, который запечатлел себя во вселенной в виде креста? Или это его богоподобный человек, который «подвергнется бичеванию, пытке на дыбе», на которого «наложат оковы, выжгут ему глаза, а, в конце концов, после всяческих мучений, его посадят на кол»? («Государство», кн. II, [361-362 перевод А. Н. Егунова]). Есть всё это и многое другое; архаическая религиозная философия была всеобщей.
Как бы то ни было, д-р Ланди возражает Муру и утверждает, что это – фигура Витхобы, одного из аватаров Вишну, отсюда и Криштны, предшествовавшего христианству, что нелегко опровергнуть. И всё же, хотя он находит его пророческим для христианства, он считает, что это не имеет никакого отношения к Христу!
Его единственный довод заключается в том, что «на христианском распятии слава всегда исходит от священной головы, а здесь – сверху и извне... Витхоба, данный Муру пандитами, по всей видимости должен быть распятым Кришной, богом-пастырем Матхуры...
| 558 | 558 |
Спасителем (Господом Завета, а также Господом неба и земли) чистым и нечистым, светлым и тёмным, добрым и злым, мирным и воинственным, дружелюбным и гневным, кротким и беспокойным, прощающим и мстительным, Богом и странной смесью человека, но не Христом Евангелий».
Итак, все эти качества должны относиться как к Иисусу, так и к Криштне. Сам факт того, что Иисус был человеком со стороны матери (даже если он был бы Богом) подразумевает то же самое. Его действия по отношению к смоковнице и его внутренние противоречия в Евангелии от Матфея, где в одно время он обещает мир на земле, а в другое – меч и т. д., являются доказательствами того же рода. Несомненно, эта гравюра по дереву никогда не мыслилась как образ Иисуса из Назарета. Это был образ Витхоба, как было сказано Муру, и, кроме того, в индийских священных писаниях говорится, что Брахма-жертвователь является «одновременно и жертвователем, и жертвой»; именно «Брахма, жертва в Его Сыне Криштне, пришёл умереть на земле ради нашего спасения, и Сам совершает торжественное жертвоприношение (сарвамедхи[21])». И всё же это – человек Иисус, а также человек Криштна, поскольку оба соединились со своими Хрэстами.
Таким образом, мы должны либо признать периодические «воплощения», либо позволить христианству считаться величайшим обманом и плагиатом всех времен!
Что касается еврейских Писаний, то только такие люди, как иезуит де Карьер, подходящий представитель большинства католического духовенства, всё ещё могут приказывать своим последователям принимать только хронологию, установленную святым духом. Именно на основании этой хронологии мы узнаём, что Иаков отправился с семейством, состоящим в общей сложности, из семидесяти человек, на поселение в Египет в 2298 году от сотворения мира, а в 2513 году (всего 215 лет спустя) эти семьдесят человек настолько расплодились, что покинули Египет числом 600 000 воинов, «не считая женщин и детей», что, согласно статистической науке, должно составлять от двух до трёх миллионов человек! Естественная история не знает аналогов такой плодовитости, за исключением манёвра для отвода глаз. После этого пусть христианские миссионеры посмеются, по возможности, над индийской хронологией и вычислениями.
«Блаженны те люди (хотя не стоит им завидовать), – восклицает Бунзен, – которые не видят ничего дурного в том, что Моисею приписали выход средь бела дня с более чем двумя миллионами человек вслед за народным заговором и восстанием восемнадцатой династии, и которые приписывают израильтянам завоевание Ханаана под руководством Иисуса Навина во время завоеваний и до самых грозных кампаний по завоеванию фараонами той же страны. Египетские и ассирийские анналы в сочетании с исторической критикой Библии доказывают, что исход мог произойти только при Мернептахе, так что Иисус Навин не мог пересечь Иордан прежде песаха 1280 г. до н. э., последней кампании Рамзеса III в Палестине в 1281 г. до н. э.».[1]
[1] «Место Египта во всемирной истории» Бунзена, Т. V, стр. 93.
| 559 | 559 |
Но мы должны возобновить нить нашего повествования с Будды.
Ни он, ни Иисус никогда не писали ни слова из своих учений. Нам приходиться принимать учения этих учителей по свидетельству их учеников, и поэтому будет справедливым, если нам будет позволено судить об обоих учениях на основании их внутренней ценности. Превосходство в логике можно наблюдать по результатам частых встреч между христианскими миссионерами и буддийскими богословами (пурохитами). Последние как правило, если не всегда, берут верх над своими противниками. С другой стороны, «лама Иеговы» редко не выходит из себя, к великой радости ламы Будды, и на практике демонстрирует религию терпения и милосердия и любви, оскорбляя своего оппонента самыми неканоническими словами, чему мы неоднократно были свидетелями.
Несмотря на заметное сходство непосредственных учений Гаутамы и Иисуса, мы всё же обнаруживаем, что их последователи придерживаются двух диаметрально противоположных точек зрения. Так, буддийский богослов, буквально следуя учению о нравственности своего учителя, остаётся верным наследию Гаутамы; в то время как христианский служитель, искажая до неузнаваемости заповеди, записанные в четырёх Евангелиях, учит не тому, чему учил Иисус, а абсурдным, слишком часто пагубным толкованиям склонных к заблуждениям людей, включая Пап, Лютеров и Кальвинов. Следующие два примера взяты для сравнения из обеих религий. Пусть читатель сам рассудит:
«Не верьте ничему только из-за того, что об этом ходят слухи и многие об этом говорят, – говорит Будда, – не думайте, что это доказательство истины.
Не верьте только из-за того, что вам представляют письменное изложение какого-то древнего мудреца; не верь, что это сочинение когда-либо проверялось данным мудрецом и на него можно положиться. Не верьте своему воображению, подсказывающему, что, поскольку эта мысль необычна, она, вероятно, была внушена каким-нибудь дэвой или чудесным существом.
Не верьте догадкам, то есть, предположив что-нибудь случайно в качестве отправной точки, а затем, сделав из этого выводы, начинаете отсчёт от двойки, тройки и четвёрки, не определив прежде единицу… Не верьте лишь на основании авторитета своих учителей и мастеров, или верьте и упражняйтесь только потому, что они верят и упражняются.
Я (Будда) говорю вам всем, вы должны сами знать, что это есть зло, это наказуемо, это осуждается мудрецами; вера в это не принесёт никакой пользы никому, но причинит горе; и когда вы познаете это, тогда избегайте этого».[1]
Невозможно избежать противопоставления этим доброжелательным и человеческим чувствам гневные возгласы Вселенских Соборов и Пап,
[1] Алабастр «Колесо Закона», стр. 35-36.
| 560 | 560 |
направленные против здравого смысла и занятиями наукой, когда она противоречит откровению. Ужасное благословение папой мусульманского оружия и проклятие русских и болгарских христиан вызвали негодование среди некоторых общин наиболее верующих католиков. Чехи-католики из Праги в день недавнего полувекового юбилея Пия IX, 6 июля, также бывшего днём, посвящённым памяти сожжения мученика Яна Гуса, в знак своего негодования ультрамонтанской политикой, собрали тысячи людей на соседнем холме, посвящённом Жижке где с большой церемонией и разоблачениями сожгли портрет Папы, его «Силлабус»[22] и последнее обращение против русского царя, заявив, что они хорошие католики, но ещё лучшие славяне. Очевидно, память Яна Гуса более священна для них, чем все папы Ватикана.
«Поклонение словам более пагубно, чем поклонение изображениям», – замечает Роберт Дейл Оуэн. «Грамматолатрия[23] – наихудший вид идолопоклонства. Мы подошли к эпохе, когда буквализм разрушает веру... Буква убивает».[1]
В Церкви нет догмы, к которой бы эти слова лучше подходили, чем к доктрине пресуществления.[2]«Всякий, кто ест мою плоть и пьёт мою кровь, имеет жизнь вечную», – сказал Христос. «Какие странные слова, – повторяли встревоженные слушатели. Ответ был ответом посвящённого. «Это ли соблазняет вас? Дух животворит; плоть не пользует нимало. Слова (рэмата[24] или тайные высказывания), которые говорю Я вам, суть дух и жизнь».
Во время мистерий вино представляло Вакха, а хлеб Цереру.[3]
[1] «Спорная территория» стр. 145.
[2] «Мы распыляем наше усердие, – говорит д-р Генри Мор, – выступая против стольких вещей, которые нам кажутся папистскими, что мы едва ли сохраняем справедливую долю отвращения к тому, что действительно является таковым. Таковым является эта грубая, жестокая и вопиющая невозможность догмы пресуществления, различные способы грубого идолопоклонства и разных лживых самозванцев, их неуверенность в лояльности своим законным правителям из-за суеверной приверженности духовной тирании Папы, а также эта варварская и безжалостная жестокость против тех людей, кто либо не являются такими глупцами, чтобы их можно было убедить поверить в такие вещи, которые они навязывают людям, либо не настолько лживы по отношению к Богу и своей совести, чтобы, понимая всё лучше, всё же исповедовать их». (Постскриптум к «Глэнвилл»).
[3] Пейн Найт считает, что Церера не была олицетворением грубой материи, из которой состоит земля, но олицетворением женского порождающего начала, которое, как предполагалось, пронизывало её, и которое при соединении с активным принципом считалось причиной организации и оживления её субстанции... Её упоминают как супругу Всемогущего Отца, Эфира или Юпитера («Символический язык древнего искусства и мифологии», XXXVI). Отсюда и слова Христа «дух животворит, плоть не пользует нимало» применимы в их двойном значении, как к духовному, так и к земному, к духу и материи.
Вакх, как и Дионис, имеет индийское происхождение. Цицерон упоминает его как сына Фионы и Ниса. Διόνυσος означает бог Дис с горы Нис в Индии. Вакх, увенчанный
| 561 | 561 |
Иерофант-посвятитель представлял перед последним откровением в виде символов вино и хлеб кандидату, который должен был их вкусить в знак того, что дух должен был оживить материю, то есть божественная мудрость должна была войти в его тело через то, что должно ему открываться. Иисус, в своей восточной фразеологии, постоянно уподоблял себя истинной виноградной лозе (Евангелие от Иоанна, XV, 1). Более того, иерофанта, раскрывавшего петрому, называли «Отцом». Когда Иисус говорил: «Пейте ... это кровь моя», чтобы под этим ни подразумевалось, это было просто метафорическое уподобление себя виноградной лозе с виноградом, чей сок является её кровью или вином. Это был намёк на то, что, поскольку он сам был посвящён «Отцом», он хотел посвящать и других. Его «Отцом» был земледелец, он был виноградной лозой, а его ученики – её плетями. Его последователи, не зная терминологии мистерий, недоумевали; они даже восприняли это как оскорбление, что неудивительно, учитывая наставление Моисея относительно крови.
Четырёх Евангелий вполне достаточно, чтобы показать, в чём заключалась тайная и самая пылкая надежда Иисуса; надежда, с которой он начал учить и с которой умер. В своей безмерной и бескорыстной любви к человечеству он считает несправедливым лишать толпы выводов, полученных из знаний немногих людей. Поэтому он и проповедует такой вывод – единство духовного Бога, чей храм находится внутри каждого из нас, и в котором мы живём, как Он живет в нас – в духе. Эти знания были в руках еврейских адептов школы Гиллеля и каббалистов.
Но «книжники» или законники, постепенно погрузившись в догматизм мёртвой буквы, давно отделились от танаев, истинных духовных учителей, а каббалисты-практики в той или иной степени преследовались синагогой. Поэтому мы видим, как Иисус восклицает:
«Горе вам, законники! Ибо вы взяли ключ знания (гносиса): сами не вошли, и входящим воспрепятствовали» (Евангелие от Луки, XI, 52).
Смысл этого ясен. Они забрали ключи и сами не могли извлечь из этого пользу, поскольку масора (предание) стало закрытой книгой как для них самих, так и для других.
плющом или киссос[25], – это Криштна, одним из имён которого было имя Киссерт. Дионис – это прежде всего божество, на котором были сосредоточены все надежды на будущую жизнь; короче говоря, он был богом, который должен был освободить души людей из их плотских темниц. Также считается, что Орфей, поэт-аргонавт, пришел на землю, чтобы очистить религию от её грубого и земного антропоморфизма, он отменил человеческие жертвоприношения и учредил мистическое богословие, основанное на чистой духовности. Цицерон называет Орфея сыном Вакха. Странно, что оба, кажется, родом из Индии. По крайней мере, как и Дионис Загрей, Вакх имеет несомненное индийское происхождение. Некоторые авторы, проводящие любопытную аналогию между именем Орфей и древнегреческим словом ὀρφός, темнокожий, смуглый, делают из него индуса, связывая это слово с его смуглым индийским цветом лица. См. авторов Восс, Хейа и Шнайдер об аргонавтах.
| 562 | 562 |
Ни Ренан, ни Штраус, ни более современный виконт Эмберли, похоже, не имели ни малейшего представления о реальном значении многих притч Иисуса или даже о характере великого галилейского философа. Ренан, как мы видели, представил его нам как офранцуженного раввина, «le plus charmant de tous»[26], но всё же раввина, и кроме того такого, который даже не окончил школу Гиллеля или какую-либо другую школу, хотя он неоднократно называет его «очаровательным богословом»[1]. Он показывает его как сентиментального молодого энтузиаста, выходца из плебейских классов Галилеи, который придумывает идеальных царей своих притч в виде существ, облачённых в пурпур и драгоценности, о которых можно прочитать в детских сказках.[2]
Иисус лорда Эмберли, с другой стороны, является «идеалистом-иконоборцем», намного уступающим в проницательности и логике своим критикам. Ренан смотрит на Иисуса с односторонностью антисемита; виконт Эмберли смотрит на него сверху вниз с социального положения английского лорда. По поводу притчи о брачном пире, которую он считает воплощением «любопытной теории социальных отношений», виконт говорит: «Никто не может возражать против того, чтобы милосердные люди приглашали в свои дома бедных или калек без всякого звания ... Но нельзя признать, что такой добрый поступок должен вменяться в обязательность... в высшей степени желательно, чтобы мы делали как раз то, что Христос запретил бы нам делать, а именно, приглашать к себе соседей или быть приглашёнными ими, если того требуют обстоятельства. Страх перед тем, что нам отплатят за званые обеды, которые мы можем дать, конечно, химеричен... Фактически, Иисус совершенно игнорирует более образованную часть общества».[3] Всё это бесспорно показывает, что «Сын Божий» не был знатоком общественного этикета и не годился для «общества»; но это является также хорошим примером распространённого неправильного понимания даже его самых многозначительных притч.
Гипотеза Анкетиля-Дюперрона о том, что «Бхагавад Гита» является самостоятельным сочинением, поскольку она отсутствует в нескольких рукописях «Махабхараты», может быть не меньше поводом признания ещё большей древности, как и поводом для признания обратного. Сочинение является чисто метафизическим и этическим, и в определённом смысле оно является антиведическим, по крайней мере, до такой степени, что противоречит многим из более поздних брахманских толкований Вед. Почему же тогда получается так, что вместо того, чтобы уничтожить это сочинение или, по крайней мере, признать его неканоническим (средство, к которому христианская церковь никогда бы не преминула прибегнуть), брахманы выказывают ему величайшее почтение? Будучи совершенно унитарным по своим целям, оно противоречит популярному идолопоклонству. Всё же, единственная мера предосторожности, которую брахманы принимают, чтобы его принципы не стали слишком известными, заключается в том, чтобы хранить это сочинение в большей тайне, чем любые другие
[1] "Vie de Jesus," стр. 219 [2] Там же, стр. 221.
[3] «Анализ религиозных убеждений и т. и.», стр. 467.
| 563 | 563 |
религиозные книги от всех каст, кроме касты священнослужителей, но при этом даже на неё, во многих случаях, накладывают определённые ограничения. В этой великолепной поэме заключены величайшие тайны брахманской религии; и даже буддисты признают её, объясняя некие догматические трудности по-своему. «Будь бескорыстным, подчиняй свои чувства и страсти, которые затемняют разум и приводят к обману», – говорит Криштна своему ученику Арджуне, провозглашая чисто буддийский принцип. «Низшие люди следуют примеру, а великие – подают его... Душа должна освободиться от оков действий и поступать в совершенном соответствии со своим божественным происхождением. Есть лишь один Бог, а все другие деваты ниже и являются просто формами (силами) Брахмы или меня. Поклонение делами выше поклонения созерцанием».[1]
Это учение полностью совпадает с учением самого Иисуса.[2] Одна только вера, не подкрепляемая «делами», сводится к нулю в «Бхагавад Гите». Что касается «Атхарваведы», то она хранилась и хранится в такой тайне брахманами, что наличие её полной рукописи вызывает сомнение у востоковедов. Тот, кто читал то, что говорит аббат Дюбуа, может усомниться в этом факте. «Из последнего рода («Атхарва») осталось очень мало, – пишет он, говоря о Ведах, – и многие люди полагают, что их больше нет. Но на самом деле они существуют, хотя и скрываются с большей предосторожностью, чем другие из-за страха, что их заподозрят в причастности к магическим тайнам и другим страшным тайнам, которым, как полагают, учит это сочинение».[3]
Были даже среди высших эпоптов великих мистерий те, которые ничего не знали о заключительном и страшном обряде – добровольном переходе жизни от иерофанта к кандидату. В «Стране призраков»[4] великолепно описана эта мистическая операция по переносу адептом своей духовной сущности после телесной смерти в юношу, которого он любит со всей силой горячей любви духовного родителя. Как и в случае реинкарнации лам Тибета, адепт высшего порядка может жить бесконечно. Его смертный каркас изнашивается, несмотря на некоторые алхимические секреты, продлевающие действие юношеской энергии далеко за обычные пределы, однако тело редко удается сохранить живым дольше двухсот или двухсот сорока лет. Тогда старая одежда изнашивается, и духовное эго, вынужденное покинуть эту одежду, выбирает для своего обитания новое тело, свежее и полное здоровых жизненных энергий. На случай, если читатель захочет посмеяться
[1] См. «Бхагавад Гиту», переведённую Чарльзом Уилкинсом в 1785 году, и «Бхагавадпурану», содержащую историю жизни Криштны, в переводе на французский язык Эженом Бюрнуфом, 1840 г.
[2] Матфей VII, 21.
[3] "Of People of India", т. и., стр. 84.
[4] Или «Исследование тайн оккультизма» Бостон, 1877 г. под редакцией г-жи Э. Хардиндж Бриттен.
| 564 | 564 |
над этим утверждением о возможном продлении человеческой жизни, его можно также отослать к статистике некоторых стран. Автор талантливой статьи, напечатанной в «Вестминстерском обозрении» за октябрь 1850 года, ответственен за утверждение, что в Англии есть достоверные примеры смерти некого Томаса Дженкинса в возрасте 169 лет и «старины Парра» в возрасте 152 лет; и что в России некоторые крестьяне «достигали 242-летнего возраста»[1]. Сообщалось также о случаях столетних перуанских индейцев. Нам известно, что многие талантливые авторы в последнее время опровергают эти заявления о чрезвычайном долголетии, но мы, тем не менее, подтверждаем нашу веру в их правдивость.
Правдивые или нет, но среди восточных народов существуют «суеверия», о которых даже не мечтали Эдгар По или Гофман. И такие верования вошли в плоть и кровь народов, от которых они вышли. При тщательном очищении от преувеличений в них можно найти олицетворение всеобщей веры в те беспокойные, блуждающие астральные души, которых называют гулями и вампирами. Армянский епископ V века по имени Езник приводит ряд таких повествований в рукописном сочинении (книга I, §§ 20, 30), хранившимся около тридцати лет назад в библиотеке монастыря Эчмиадзин[2]. Среди других преданий есть восходящее к временам язычества предание о том, что всякий раз, когда герой, чья жизнь ещё необходима на земле, падает на поле битвы, аралезы, популярные боги древней Армении, обладающие властью возвращать к жизни павших в битве, зализывают кровоточащие раны жертвы и дышат на них, пока не наделили его новой здоровой жизнью. После этого воин встаёт, смывает все следы своих ран и возвращается в бой. Но его бессмертный дух улетел; и весь остаток жизни он представлял собой покинутый храм.
Как только адепта посвящали в заключительное и самое торжественное таинство перемещения жизни, ужасный седьмой обряд великого священнического действа, являвшегося высшей теургией, он больше не принадлежал этому миру. После этого его душа становилась свободной, и семь смертных грехов, подстерегавших, чтобы поглотить его сердце, когда душа, освобождённая смертью, будет проходить через эти семь залов и семь лестниц, больше не могли причинить ему вреда ни живому, ни мёртвому; он уже прошёл «дважды по семь испытаний», двенадцать подвигов последнего часа.[3]
Только верховный иерофант умел исполнять это торжественное
[1] См. «Побейте Его камнями»; «Семеричные институты». Капитан Джеймс Райли в «Повествовании» о своём рабстве в Африке приводит примеры огромного долголетия жителей пустыни Сахара.
[2] Российская Армения; один из самых древних христианских монастырей.
[3] Египетская «Книга мёртвых». У индусов семь верхних и семь нижних небес. Семь смертных грехов христиан были заимствованы из египетских Книг Гермеса, с которыми был так хорошо знаком Климент Александрийский.
| 565 | 565 |
действо, вселяя свою собственной жизненную энергию и астральную душу в избранного им в качестве своего преемника адепта, который, таким образом, наделялся двойной жизнью.[1]
«Истинно, истинно, говорю тебе, если кто не родится свыше[27], не может увидеть Царствия Божьего» (Евангелие от Иоанна III, 3).
Иисус говорит Никодиму: «Рождённое от плоти есть плоть, а рождённое от духа есть дух».
Этот намёк, столь непонятный сам по себе, объясняется в «Шатапатхе-брахмане». Она учит, что человек, стремящийся к духовному совершенству, должен иметь три рождения: 1-е, физическое от своих смертных родителей; 2-е, духовное, через религиозную жертву (посвящение); 3-е, его последнее рождение в мире духа в момент смерти. Хотя может показаться странным, что нам пришлось отправиться в древнюю землю Пенджаба и на берега священного Ганга за толкователем слов, сказанных в Иерусалиме и истолкованных на берегу Иордана, но этот факт очевиден. Это второе рождение или возрождение духа после естественного рождения того, кто рождён от плоти, могло удивить иудейского начальника. Тем не менее, ему учили за 3000 лет до появления великого галилейского пророка не только в древней Индии, но и всех эпоптов языческого посвящения, которые были наставлены в великих мистериях ЖИЗНИ и СМЕРТИ. Эта тайна всех тайн, что душа не привязана к плоти, была практически продемонстрирована йогами, последователями Капилы. Освободив душу от оков пракрити или махата (физического восприятия чувств и ума – в каком-то смысле, творения), они настолько развили силу духа и силу воли, что фактически имели возможность ещё на земле общаться с небесными мирами и совершать то, что ошибочно называют «чудесами».[2] Люди, чей астральный дух
[1] Зверский обычай приносить человеческие жертвы, впоследствии установленный среди людей, есть извращенная копия теургической мистерии. Языческие жрецы, не принадлежавшие к классу иерофантов, какое-то время совершали этот ужасный обряд, и он служил прикрытием истинной цели. Но Геракл греков изображается как противник человеческих жертвоприношений и убивающий людей и монстров, которые приносили их в жертву. Самым отсутствием изображения человеческих жертвоприношений на самых древних памятниках Бунзен показывает, что этот обычай был отменён в Древнем Царстве в конце седьмого века после Менеса; поэтому за 3000 лет до нашей эры Ификрат полностью прекратил человеческие жертвоприношения среди карфагенян. Дифил приказал заменить человеческие жертвы быками. Яхмос заставил священников заменить последних восковыми фигурами. С другой стороны, на каждого пришельца, принесённого обитателями Херсонеса Таврического на алтарь Дианы, инквизиция и христианское духовенство могут похвастаться десятком еретиков, принесённых на алтарь «Божьей матери» и её «Сына». Но думали когда-нибудь христиане о замене живых еретиков, евреев и ведьм животными или восковыми фигурами? Они сжигали их в виде чучел только тогда, когда, благодаря вмешательству провидения, обречённые жертвы вырывались из их когтей.
[2] Вот почему Иисус рекомендует молиться в уединении своей комнаты. Эта тайная молитва – всего лишь паравидья философа веданты: «Тот, кто познаёт свою душу
| 566 | 566 |
достигает на земле состояния «найхшреяса»[28] или «мукти», являются полубогами; как бестелесные духи, они достигают мокши или нирваны, и это их второе духовное рождение.
Будда учит доктрине нового рождения так же ясно, как и Иисус. Желая порвать с древними мистериями, к которым было невозможно допустить невежественные массы, индусский реформатор, хотя в целом умалчивает о многих тайных догмах, ясно излагает свою мысль об этой догме в нескольких отрывках. Так, он говорит: «Некоторые люди рождаются вновь; злые делатели идут в ад; праведники идут на небеса; а те, кто освободился от всех мирских желаний, достигают нирваны»[29] («Заповеди Дхаммапады», стих 126).
В другом месте Будда утверждает, что «лучше верить в будущую жизнь, в которой можно испытывать счастье или несчастье; ибо, если сердце верит в это, оно оставит грех и будет действовать добродетельно; и даже если воскресения нет, такая жизнь принесёт доброе имя и уважение людей. Но те, кто верит в исчезновение после смерти, не преминут совершить какой угодно грех из-за своего неверия в будущее».[1]
В Послании к евреям говорится о жертве крови. «Ибо, где завещание, – говорит автор, – там необходимо, чтобы последовала смерть завещателя… без пролития крови не бывает прощения». Потом ещё: «Так и Христос не Сам Себе присвоил славу быть первосвященником, но Тот, Кто сказал Ему: Ты Сын Мой, Я НЫНЕ РОДИЛ ТЕБЯ» (Евр.5:5).
Из этого следует весьма ясный вывод, что 1) Иисус рассматривался только в свете первосвященника, подобного Мелхиседеку – ещё одному аватару или воплощению Христа, согласно отцам церкви, и 2) что автор считал, что Иисус стал «Сыном Божьим» только в момент своего посвящения водой; следовательно, он не был рождён богом и не был зачат Им физически. Каждый посвящённый «последнего часа» самим фактом своего посвящения становился сыном Божьим. Когда Максим, эфесянин, посвящал императора Юлиана в митраистские мистерии, он произносил обычную формулу обряда следующим образом: «Этой кровью смываю с тебя грехи твои. Слово Всевышнего вошло в тебя, и отныне Его Дух будет покоиться на НОВОРОЖДЁННОМ, ныне рождённом от Всевышнего Бога… Ты – сын Митры». «Ты – Сын Божий», – вторили ученики после крещения Христа. Когда Павел стряхнул змею в огонь, не потерпев никакого вреда, жители Мелита говорили, «что он – бог» (Деяния, XXVIII). «Он – сын Божий, Прекрасный!» – эти слова говорили ученики Симона
(внутреннее «я»), ежедневно удаляется в область сварги (небесного царства) своего сердца», – говорится в «Брихадараньяке-упанишаде». Философы веданты признают Атман, духовное «я», единственным высшим Богом.
[1] «Колесо Закона», стр. 54.
| 567 | 567 |
Мага, потому что они думали, что распознали в нём «великую силу Божью».
Человек не может иметь бога, который не был бы ограничен его собственными человеческими представлениями. Чем шире его духовное видение, тем могущественнее будет его божество. Но где найти лучшее проявление Его, нежели чем в самом человеке, в духовных и божественных силах, дремлющих в каждом человеке? «Сама по себе способность допустить возможность тавматургических сил является доказательством того, что они существуют», – пишет автор «Древнего и современного пророчества». «Критик, так же как и скептик, обычно уступает человеку или предмету, которого он рассматривает, и поэтому вряд ли может быть компетентным свидетелем. Если есть подделки, где-то должен быть и подлинный оригинал»[1]
Кровь порождает фантомов, а её эманации снабжают неких духов материалами, необходимыми для создания их временного облика. «Кровь, – пишет Леви, – является первым воплощением вселенского флюида; она есть материализованный жизненный свет. Её рождение – самое чудесное из всех чудес природы; она живёт только за счёт постоянного преобразования себя, поскольку она есть вселенский Протей. Кровь возникает из начал там, где её раньше не было, и она становится плотью, костями, волосами, ногтями... слезами и потом. Её нельзя связывать ни с тлением, ни со смертью; когда жизнь уходит, она начинает разлагаться; если вы знаете, как реанимировать её, вдохнуть в неё жизнь благодаря новому намагничиванию её глобул, то жизнь вернётся к ней снова. Вселенская субстанция с её двойным движением является великой загадкой бытия, а кровь – великой загадкой жизни».
« Кровь, – говорит индус Раматшариар, – содержит все таинственные загадки бытия, без которых не может существовать ни одно живое существо. Вкушать кровь – значит осквернять великое творение Создателя».
В свою очередь Моисей, следуя всеобщему и традиционному закону, запрещает есть кровь.
Парацельс пишет, что посредством испарений крови можно вызвать любого какого угодно духа, поскольку своими эманациями она создаст видимость или видимое тело; только это и есть колдовство. Иерофанты Ваала делали глубокие надрезы по всему телу и создавали своей кровью призраки, объективные и осязаемые. Последователи некой секты из Персии, многих из которых можно найти вокруг русских поселений в Темир-Хан-Шуре и Дербенте, совершают свои религиозные таинства, во время которых они образуют большой круг и кружатся в неистовом танце. Их храмы разрушены, и они совершают служение в больших временных зданиях, надёжно закрытых, с земляным полом, покрытым большим слоем песка. Все они одеты в длинные белые одежды, а их головы
[1] А. Уайлдер «Древнее и современное пророчество».
| 568 | 568 |
тщательно выбриты и не покрыты. Вооружённые ножами, они вскоре достигают кульминации неистового возбуждения и ранят себя и других, пока их одежда и песок на полу не пропитаются кровью. Перед концом «таинства» у каждого человека появляется спутник, кружащийся вместе с ним. Иногда у призрачных танцоров есть волосы на голове, что отличает их от бессознательных создателей. Поскольку мы торжественно обещали никогда не разглашать основные детали этой ужасной церемонии (свидетелями которой нам разрешили быть только один раз), мы должны оставить эту тему.[1]
Во времена античности колдуньи Фессалии иногда добавляли к крови чёрного ягненка кровь младенца и так вызывали тени умерших. Жрецов учили искусству вызывать духов умерших, а также духов стихий, но их метод вызывания определённо не был таким же, как у фессалийских колдуний.
Среди якутов Сибири есть племя, живущее на самой границе Забайкалья у реки Витим (Восточная Сибирь), где занимаются колдовством, известным во времена фессалийских колдуний. Их религиозные верования любопытны как смесь философии и суеверий.
У них есть главный или верховный бог Айыы Тойон[30], который, как они говорят, не творит, а только руководит созданием всех миров. Он живёт на девятом небе, и только с седьмого неба другие малые боги (его служители) могут являться своим созданиям. Это девятое небо, согласно откровениям малых богов (мы полагаем, духов), имеет три солнца и три луны, а земля этой обители образована из четырёх озёр (четырёх сторон света) «мягкого воздуха» (эфира) вместо воды. Хотя они не приносят жертв верховному божеству, поскольку он в них не нуждается, они всё же пытаются умилостивить как добрых, так и злых божеств, которых они соответственно называют «белыми» и «чёрными» богами. Они делают это, поскольку ни один из двух классов не является добрым или злым по личным заслугам или недостаткам. Ведь все они подчиняются верховному Айыы Тойону и каждый должен исполнять долг, возложенный на него от вечности, они не несут ответственности ни за добро, ни за зло, которое они производят в этом мире. Причина таких жертвоприношений, которую называют якуты, весьма любопытна. Они говорят, что жертвоприношения помогают каждому классу богов лучше выполнять свою миссию и, таким образом, нравятся верховному богу; и каждый смертный, который помогает любому из них в исполнении своего долга, тем самым, следовательно,
[1] Находясь в Петровске (Дагестан, Кавказский регион), у нас была возможность стать свидетелями ещё одного такого таинства. Благодаря доброте князя Меликова, генерал-губернатора Дагестана, жившего в Темир-Хан-Шуре, и особенно князя Шамсутдина, ]бывшего правителя Тарковского шамхальства, тюрского происхождения, летом 1865 года мы принимали участие в этой церемонии с безопасного расстояния, сидя в своего рода театральной ложе, сооруженной под потолком временного строения.
| 569 | 569 |
угождает верховному богу, так как он помог восторжествовать справедливости. Поскольку «чёрные» боги призваны приносить человечеству болезни, несчастья и всевозможные бедствия, каждое из которых является наказанием за какой-то проступок, якуты приносят им «кровавые» жертвы в виде животных, в то время как «белым» богам они приносят чистые подношения, состоящие, как правило, из какого-то животного, посвящённого одному особому богу, и которого приносят как священного животного с большой церемонией.
Согласно их представлениям, души умерших становятся «тенями» и обречены блуждать по земле до тех пор, пока не произойдёт некое изменение в лучшую или худшую сторону, которое якуты не берутся объяснять. Светлые тени, то есть тени праведных людей, становятся хранителями и защитниками тех, кого они любили на земле; «тёмные» тени (нечестивых) всегда стремятся, напротив, причинить вред тем, кого они знали, подстрекая их к преступлениям, злодеяниям и иным образом причиняя вред смертным. Помимо них, как и у древних халдеев, они насчитывают семь божественных шайтанов (демонов) или малых богов. Именно во время кровавых жертвоприношений, совершаемых ночью, якуты вызывают злобные или тёмные тени, чтобы вопрошать их о том, как остановить их злодеяния; следовательно, кровь необходима, поскольку без её испарений таких призраков нельзя было бы ясно видеть и, согласно их представлениям, они стали бы более опасными, поскольку они высасывали бы кровь из живых людей своим потом[1].
Что же касается светлых теней, их не нужно вызывать; кроме того, такое действие их беспокоит; они могут проявить своё присутствие, когда это необходимо, без какой-либо подготовки и церемоний.
Вызывание с помощью крови также практикуется, хотя и с другой целью, в нескольких районах Болгарии и Молдавии, особенно в районах, прилегающих к мусульманским районам. Ужасное угнетение и рабство, которым эти несчастные христиане подвергались веками, сделали их в тысячу раз более впечатлительными и в то же время более суеверными, чем жителей в цивилизованных странах. Каждый раз седьмого мая жители всех молдавско-валахских и болгарских городов и сёл справляют то, что они называют «пиром мёртвых». После захода солнца огромные толпы мужчин и женщин, все с зажжёнными восковыми свечами в руках, собираются в местах захоронений и молятся на могилах своих умерших друзей. Эта древняя и торжественная церемония, называемая тризной, всегда напоминает о ранних христианских обрядах, но она стала гораздо более торжественной за время мусульманского рабства. Каждая могила оборудована чем-то вроде шкафчика высотой около полметра, сложенного из четырех камней, с распашными двустворчатыми дверями. Эти шкафчики содержат то, что называется хозяйством покойника: а именно несколько восковых свечей,
[1] Разве это не позволяет нам сравнить их с так называемыми «материализующими медиумами»?
| 570 | 570 |
немного масла и глиняную лампаду, которая зажигается в тот день и горит двадцать четыре часа. У состоятельных людей имеются серебряные лампады с богатой резьбой и украшенные драгоценными камнями образы, которые надёжно защищают от воров, поскольку на кладбище даже шкафчики оставляют открытыми.
Население (мусульмане и христиане) боится мести покойников настолько, что бандит, готовый пойти на любое убийство, никогда не осмелится прикоснуться к имуществу покойника.
Болгары верят, что каждую субботу, особенно в канун пасхального воскресенья, и до дня Троицы (около семи недель) души одних умерших спускаются на землю, чтобы просить прощения у тех, кого они обидели; а души других – чтобы защитить своих близких и пообщаться с ними.
Верно следуя традиционным обрядам своих предков, местные жители каждую субботу в течение этих семи недель держат лампады или свечи зажжёнными. Кроме того, седьмого мая могилы поливают виноградным вином и возжигают благовония вокруг них с восхода до заката. У жителей городов церемония ограничивается этими простыми обрядами. Однако кое-где у деревенских жителей обряд принимает характер теургического вызывания.
Накануне дня Вознесения болгарки зажигают несколько свечей и лампад, ставят на треножники горшки, и аромат благовоний разносится на многие мили вокруг; в это время густые белые облака воскурений окутывают каждую могилу, и как будто завеса отделяет её от других могил. Весь вечер почти до полуночи в память о покойнике угощают знакомых и некоторых нищенствующих монахов вином и ракией (виноградной водкой), и бедным раздают деньги по средствам родственников покойного.
По окончании праздника гости, подходя к могиле и обращаясь к умершему по имени, благодарят его за полученные дары. Когда все, кроме ближайших родственников, уходят, женщина, обычно самая старая, остаётся наедине с покойником и, как говорят некоторые, прибегает к церемонии заклинания.
После горячих молитв, произносимых лицом вниз к могильному холмику, около левой груди берётся несколько капель крови, которые стекают на могилу. Кровь позволяет невидимому духу, который парит вокруг, принимать на несколько мгновений видимую форму и шептать христианке-теургу указания (если он может что-то предложить), или просто «благословить скорбящую», а затем снова исчезнуть до следующего года.
Такое поверье так прочно укоренилось, что мы слышали, как в случае семейного затруднения одна молдаванка обратилась к своей сестре с просьбой отложить принятие решения до ночи Вознесения, когда их покойный отец мог бы поведать им свою волю и желание лично. На что сестра согласилась так же просто, как если бы их родитель был в соседней комнате.
| 571 | 571 |
Вполне можно поверить, что в природе существуют страшные тайны, как мы видели в случае с русским знахарем, когда колдун не может умереть, пока не передаст слово кому-то ещё, а иерофанты белой магии редко умирают.
По-видимому, страшную силу «Слова» можно доверить только одному человеку из некого места или группы людей одновременно. Когда брахматма собирался сбросить бремя физического существования, он передавал тайну своему преемнику устно или письмом, помещённым в надежно запертую шкатулку, которая передавалась преемнику из рук в руки.
Моисей «возлагает руки» на своего неофита, Иисуса Навина, в уединении на горе Нево и уходит из жизни навсегда. Аарон посвящает Елеазара на горе Ор и умирает.
Сиддхартха Будда обещает своим нищенствующим монахам перед своей смертью жить в том, кто этого заслужит, обнимает своего любимого ученика, шепчет ему что-то на ухо и умирает; и когда Иоанн головой припал к груди Иисуса, ему было сказано, что он «пребудет», пока Иисус не придёт. Подобно древним сигнальным огням, которые, поочередно зажигаясь и погаснув на одной вершине холма за другой, передавали весть по всей территории страны, так и мы видим длинную череду «мудрецов» от начала истории до нашего времени, передающих слово мудрости своим непосредственным преемникам.
Переходя от провидца к провидцу, «Слово» вспыхивает, как молния, и, навсегда унося посвящающего с поля зрения человека, вводит нового посвящённого. Между тем, целые народы убивают друг друга во имя ещё одного «Слова», пустой подмены, буквально воспринятой каждым и неверно истолкованной всеми!
Мы встречали некоторые секты, которые действительно прибегают к колдовству. Одной из них являются езиды, которых некоторые считают ветвью курдов, хотя мы считаем, что это ошибочно.
Они населяют главным образом горные и пустынные районы азиатской Турции, около Мосула, Армения, и встречаются даже в Сирии[1] и Месопотамии. Их везде называют дьяволопоклонниками; и, безусловно, не из-за невежества или умопомрачения они установили поклонение и регулярное взаимодействие с низшими и наиболее злобными из элементалов и элементариев. Они признают порочность нынешнего главы «чёрных сил»; но в то же время они боятся его силы и поэтому стараются
[1] Всего езидов, вероятно, более 200 000 человек. Племена, населяющие Багдадский эялет и разбросанные по горам Синджар, являются наиболее опасными, а также наиболее ненавистными за свои злые дела. Их главный шейх постоянно живёт рядом с могилой их пророка и реформатора Ади, но каждое племя выбирает своего шейха среди наиболее искусных в «чёрном искусстве».
Этот Ади или Ад является их мифическим предком, а просто – Ади, бог мудрости или Аб-ад парсов, первый предок человеческого рода, или, опять же, Ади-Будда индусов, антропоморфизированный и выродившийся.
| 572 | 572 |
завоевать его благосклонность. Они говорят, что он пребывает в открытой вражде с Аллахом, но примирение может произойти между ними в любой день; и те, кто проявляет признаки неуважения к «чёрному» сейчас, могут пострадать из-за этого в будущем и, таким образом, настроить против себя и Бога, и дьявола.
Это – просто хитрая политика, направленная на умилостивление его сатанинского величества, который есть не что иное, как великий Чернобог Варяжской Руси, древних русских идолопоклонников до времён Владимира.
Подобно Вейеру, знаменитому демонографу шестнадцатого века (который в своём сочинении «Pseudomonarchia Daemonum» «Псевдомонархия демонов» описывает и перечисляет обычный адский двор, в котором есть сановники, князья, герцоги, знать и офицеры), у езидов есть целый пантеон бесов, и они пользуются услугами якши, духов воздуха, для передачи своих молитв и знаков почтения сатане, своему господину, а также прибегают к услугам ифритов пустыни.
Во время своих молитвенных собраний они берутся за руки и образуют огромный круг со своим шейхом или исполняющим обязанности священнослужителя в середине, который хлопает в ладоши и произносит все стихи в честь шайтана (сатаны). Затем они кружатся и подпрыгивают в воздухе. Когда безумие достигает апогея, они часто ранят или полосуют себя кинжалами, иногда оказывая ту же услугу рядом стоящим людям. Но их раны не заживают или не заживляются так легко, как у лам и святых людей; и слишком часто они становятся жертвами этих нанесённых ими самими ран. Танцуя и высоко размахивая своими кинжалами, не нарушая круга (поскольку это было бы сочтено святотатством, и чары мгновенно разрушились бы), они льстят и возносят хвалу шайтану, и умоляют его проявить себя через совершение «чудес». Поскольку их обряды в основном совершаются ночью, они не упускают возможности получить проявления различного характера, наименьшее из которых – огромные шары огня, принимающие форму самых невероятных животных.
Леди Эстер Стэнхоуп, имя которой на протяжении многих лет имело вес среди масонских братств Востока, как говорят, лично была свидетельницей некоторых из этих езидских церемоний. Один уккаль из секты друзов говорил нам, что во время одной из езидских «дьявольских месс», как их называют, эта необыкновенная женщина, известная своим личным мужеством и отвагой, падала в обморок, несмотря на свою обычную мужскую одежду эмира, и её с величайшими трудностями приводили в сознание. Лично мы с сожалением отмечаем, что все наши попытки стать свидетелем одного из таких представлений оканчивались неудачей.
Недавняя статья католического журнала о сектах нагваль и вуду обвиняет Гаити в том, что он является центром тайных обществ с ужасными формами посвящения и кровавыми обрядами, когда адепты приносят в жертву и пожирают человеческих младенцев (!!). Подробно цитируют Пирона, французского путешественника, описывающего самую ужасную сцену, свидетелем которой он был на Кубе,
| 573 | 573 |
в доме одной дамы, которую он никогда бы не заподозрил в какой-либо связи с такой чудовищной сектой. «Обнажённая белая девушка, выступавшая в роли жрицы вуду, была доведена до безумия танцами и заклинаниями, последовавшими за принесением в жертву бело-чёрной курицы. Змея, обученная своей роли, под действием музыки обвивалась вокруг рук и ног девушки; поклонники, танцующие или стоявшие вокруг, изучали движения змеи и наблюдали за её изгибами. Зрители, в конце концов, разбежались в ужасе, когда бедная девушка стала корчиться в эпилептическом припадке».
Выражая сожаление по поводу такого положения вещей в христианских странах, католическая статья, о которой идёт речь, объясняет такое упорство в приверженности религиозным обрядам предков как доказательство естественной порочности человеческого сердца и призывает к большему рвению со стороны католиков. Помимо повторения абсурдной выдумки о пожирании детей, автор, кажется, совершенно не обращает внимания на тот факт, что преданность своей вере, которую не могут подавить столетия самых жестоких и кровавых преследований, делает народ героями и мучениками, тогда как их обращение к любой другой вере превратило бы их просто в отступников. Принудительная религия никогда не может породить ничего, кроме обмана. Ответ, полученный миссионером Маргилом от некоторых индейцев, подтверждает вышеупомянутый трюизм.
Вопрос: «Как же вы остаётесь язычниками, будучи так долго христианами?»
Ответ: «Что бы вы сделали, падре, если бы враги вашей веры вторглись в вашу землю? Разве вы не взяли бы все свои книги, облачения и символы религии и не удалились бы в самые сокровенные пещеры и горы? Именно так и поступили наши жрецы, пророки, прорицатели и поклонники нагвала, и продолжают поступать до сих пор».
Такой ответ католика на вопрос миссионера греческой или протестантской церкви принёс бы ему венец святого в папском мартирологе. Лучше «языческая» религия, которая может получать от Фрэнсиса Ксаверия такую дань, какую он платит японцам, говоря, что «добродетелью и честностью они превзошли все народы, которых он когда-либо видел», чем христианство, чьё движение на земле сметает с её лица народы-аборигены, как огненный вихрь[1]. Болезни, пьянство и деморализация являются непосредственными результатами отступничества от веры своих отцов и обращения в религию одних форм.
Для того чтобы узнать, что христианство делает для Британской Индии, нам не нужно
[1] Менее чем за четыре месяца мы собрали из ежедневных газет сорок семь случаев преступлений, от пьянства до убийства, совершённых священнослужителями только в Соединённых Штатах. К концу года наши корреспонденты на Востоке получат ценные факты, которые позволят опровергнуть миссионерские обвинения «язычников» в проступках.
| 574 | 574 |
обращаться к враждебным источникам. Капитан О'Грейди, бывший британский чиновник, пишет: «Британское правительство совершает постыдный поступок, превращая коренных жителей Индии из расы трезвенников в нацию пьяниц. И просто из-за корысти. Алкоголь запрещён, как религией индусов, так и мусульман ... Но... пьянство с каждым днём всё более и более распространяется. То, чем проклятая торговля опиумом, навязанная Китаю по причине корысти Англии, стала для этой несчастной страны, тем продажа спиртных напитков правительством, скорее всего, обернётся для Индии. Ибо это является государственной монополией, основанной почти на той же модели, что и государственная монополия на табак в Испании… Дворовая прислуга в европейских семьях обычно становится ужасными пьяницами... Домашняя прислуга обычно ненавидит выпивку, и в этом отношении гораздо более респектабельнее, чем их господа и госпожи... все пьют... епископы, капелланы, только что привезённые выпускницы пансионов и прочие».
Да, вот «благословения», которые современная христианская религия приносит со своими Библиями и катехизисами «несчастным язычникам». Ром и внебрачные дети – Индостану, опиум – Китаю, ром и отвратительные беспорядки – Таити, и, что хуже всего – пример лицемерия в религии, а также фактический скептицизм и атеизм, которые, поскольку они кажутся достаточно хорошими для цивилизованных людей, вполне могут со временем считаться достаточно хорошими для тех, кого богословие слишком часто и крепко держит в узде. С другой стороны, всё благородное, духовное, возвышенное древней религии отрицается и даже умышленно фальсифицируется.
Возьмите Павла, прочтите то немногое из подлинного текста, что осталось от него в писаниях, приписываемых этому храброму, честному, искреннему человеку, и посмотрите, можно ли найти в них какие-нибудь слова, показывающие, что Павел имел в виду под словом Христос нечто большее, чем абстрактный идеал божественной личности, обитающей в человеке. Для Павла, Христос – не личность, а воплощенная идея.
«Кто – во Христе, тот – новое творение», тот возрождается заново, как после посвящения, поскольку Господь есть дух, дух человека. Павел был единственным из апостолов, который понимал тайные понятия, лежащие в основе учения Иисуса, хотя он никогда с ним не встречался.
Но сам Павел был посвящённым, и, стремясь осуществить новую и широкую реформу, охватывающую все человечество, он искренне ставил свои собственные доктрины намного выше мудрости веков, выше древних мистерий и заключительного откровения эпоптов.
Как хорошо доказывает профессор А. Уайлдер в серии своих замечательных статей, не Иисус, а Павел был настоящим основателем христианства. «И ученики в Антиохии в первый раз стали называться христианами», – говорится в Деяниях Апостолов. «Такие люди, как Ириней, Епифаний и Евсевий, передали потомкам репутацию таких лживых и нечестных дел; и на сердце становится тяжело от рассказа о преступлениях
| 575 | 575 |
того периода», – пишет этот автор в недавней статье.[1] «Не забудем, – добавляет он, – что когда мусульмане впервые вторглись в Сирию и Малую Азию, их приветствовали христиане тех регионов как избавителей от невыносимого гнёта правящих властей Церкви».
Магомет никогда не считался и не считается богом; тем не менее, во имя его миллионы мусульман служили своему Богу с рвением, несравнимым с христианским сектантством. То, что они, к сожалению, выродились со времён своего пророка, не меняет сути дела, а только ещё больше доказывает преобладание материи над духом во всём мире. Кроме того, они никогда не отступали от первоначальной веры больше, чем сами христиане. Почему же тогда Иисуса из Назарета, в тысячу раз выше, благороднее и нравственнее Магомета, христианам не почитать и не следовать ему на деле, вместо того, чтобы слепо поклоняться ему как Богу в бесплодной вере, и в то же время, в основном, почитать его по образцу некоторых буддистов, вращающих свой молитвенный барабан? Никто не сомневается в том, что эта вера стала бесплодной и не более достойна звания христианства, чем фетишизм калмыков и философия, проповедуемая Буддой.
«Не следует думать, что мы придерживаемся мнения, – пишет д-р Уайлдер, – что современное христианство в какой-то степени тождественно религии, проповедуемой Павлом. Этому христианству не хватает его широты взглядов, его искренности и остроты духовного восприятия. Неся на себе отпечатки народов, которыми оно исповедуется, оно проявляет столько же форм, сколько народов его исповедует. В Италии и Испании оно – одно, но во Франции, Германии, Голландии, Швеции, Великобритании, России, Армении, Курдистане, и Абиссинии оно – совсем другое. По сравнению с предшествующими культами, изменение, кажется, скорее всего, коснулось названия, чем духа. Люди легли спать язычниками, а проснулись христианами.
Что касается Нагорной проповеди, то её явные доктрины более или менее отвергаются любой христианской общиной сколь-нибудь значительного размера. Варварство, угнетение, жестокие наказания являются обычными сейчас, как и во времена язычества.
Христианства Петра больше не существует; христианство Павла вытеснило его и, в свою очередь, смешалось с другими мировыми религиями. Когда человечество просвещается или варварские расы и семейства вытесняются людьми с более благородной природой и инстинктами, идеальное превосходство может стать реальностью.
«Христос Павла» представляет собой загадку, которая потребовала самых энергичных усилий для её решения. Он был кем-то иным, чем Иисус Евангелий. Павел полностью игнорировал их «бесконечные родословные».
[1] Журнал «Evolution», статья «Павел – основатель христианства».
| 576 | 576 |
Автор четвёртого Евангелия, сам александрийский гностик, описывает Иисуса как нечто такое, что теперь можно было бы назвать «материализовавшимся» божественным духом. Он был Логосом или первой эманацией – Метатроном... «Мать Иисуса», как и принцесса Майя, Даная или, возможно, Периктиона, родила не ребенка любви, а божественный отпрыск. Ни один еврей какой бы то ни было секты, ни один апостол, ни один из первых верующих никогда не выдвигал такую идею. Павел рассматривает Христа как лицо троицы, а не как личность. Священные наставления тайных собраний часто представляли божественное добро и божественную истину в обличье человека, подверженного страстям и человеческим вожделениям, но превосходящего их; и это учение, вышедшее из подземного святилища, было воспринято церковниками и поверхностными людьми как учение о непорочном зачатии и божественном воплощении».
В старинной книге, опубликованной в 1693 году и написанной месье де ла Любером, французским послом при короле Сиама, рассказывается много интересных фактов о сиамской религии. Замечания француза-сатирика настолько остроумны, что мы приводим здесь его слова о сиамском Спасителе – Соммона-Кхадоме.
«Каким бы чудесным ни было рождение их Спасителя, они не перестают давать ему отца и мать.[1] Его мать, имя которой встречается в некоторых из их балийских (палийских?) книг, звали, как они говорят, Маха МАРИЯ, что, по-видимому, означает великую Марию, поскольку Маха означает великая. Как бы то ни было, этому постоянно уделяют внимание миссионеры и, возможно, это дало сиамцам повод поверить, что Иисус, сын Марии, был братом Соммона-Кхадома, и так как он был распят, тоон был тем нечестивым братом, именем которого Тхеветхат они наделили Соммона-Кхадому, и который, согласно им, будет наказан в аду наказанием, включающим нечто вроде креста ...
Сиамцы ожидают ещё одного Соммона-Кхадома, я имею в виду, ещё одного чудесного человека вроде того, которого они уже назвали Пра Нароте, и который, как они говорят, был предсказан Соммоном. Он творил всевозможные чудеса... У него было два ученика, оба стояли по обе стороны от его статуи; один справа, а другой слева... первый называется Пра Могла, а второй – Пра Скарибут... Согласно той же балийской книге, отцом Соммона-Кхадома был царь Теве-Ланки, то есть царь Цейлона. Но балийские книги без даты и без имени автора имеют не больше веса, чем все предания, происхождение которых неизвестно».[2]
[1] Мы находим в Послании к Галатам, IV, 4, следующее: «Но когда пришла полнота времени, Бог послал Сына Своего, который родился от жены, подчинился закону».
[2] Дата этих палийских книг полностью установлена в нашем столетии; по крайней мере, достаточно доказать, что они существовали на Цейлоне в 316 г. до н. э., когда там был Махинда, сын Ашоки (см. Макс Мюллер, «Стружки из немецкой мастерской», т. I, стр. 196).
| 577 | 577 |
Этот последний аргумент настолько же необдуман, насколько и наивно выражен. Мы не знаем ни одной книги во всем мире менее достоверной относительно дат, имён авторов и преданий, чем наша христианская Библия.
В таком случае у сиамцев есть столько же оснований верить в их чудодейственного Соммона-Кхадома, как у христиан – в их чудесно рождённого Спасителя. Более того, у них имеется не больше прав навязывать свою религию сиамцам или любому другому народу против их воли и в их собственной стране, куда они приходят без приглашения, чем у так называемых язычников, «чтобы огнём и мечом заставить Францию или Англию принять буддизм».
Буддийский миссионер даже в свободомыслящей Америке ежедневно рисковал бы подвергнуться нападению толпы, но это нисколько не мешает миссионерам публично поносить религию в лицо брахманов, лам и бонзов; и последние не всегда могут им ответить. И это называется излиянием благотворного света христианства и цивилизации на тьму язычества!
И всё же мы находим, что эти притязания (которые могли бы показаться нелепыми, если бы они не были столь фатальными для миллионов наших собратьев, которые только просят оставить их в покое) вполне понимали ещё в семнадцатом веке.
Мы обнаруживаем, что тот же остроумный месье де ла Любер под предлогом благочестивого сочувствия даёт некоторые поистине любопытные рекомендации церковным властям Франции[1], которые воплощают самую душу иезуитства.
«Из того, что я рассказал о взглядах жителей Востока, – замечает он, – легко понять, насколько трудно привести их к христианской вере, и каковы результаты того, что миссионеры, проповедующие Евангелие на Востоке прекрасно понимают нравы и веру этих людей. Ибо, как апостолы и первые христиане, когда Бог поддержал их проповедь столькими чудесами, не сразу раскрывали язычникам все таинства, перед которыми мы преклоняемся, но долгое время скрывали от них и от самих новообращённых знания того, что могло бы их шокировать; мне кажется весьма разумным то, что миссионерам, не обладающим
[1] «Новые исторические отношения Королевства Сиам», месье де ла Любер, посланник Франции в Сиаме, 1687-8гг., глава XXV, Лондон; «Различные замечания, которые необходимо учесть при проповеди Евангелия на Востоке».
Доклад месье де ла Любера королю был написан, как видим, в 1687–1688 гг. Насколько всецело одобрили иезуиты его предложение замалчивать и скрывать проповедь христианства среди сиамцев, показано в другом отрывке, цитируемом из тезисов, выдвинутых иезуитами Каны («Thesis propugnata in regio Societas Iesu Collegio, celeberrimae Academiae Cadoniensis», die Veneris «Защита тезисов в колледже Общества Иисуса, знаменитой академии Каны» пятница, 30 января 1693 г.), что означает следующее:
«...Отцы Общества Иисуса не лукавят, принимая установленную практику и привычки талапоинов Сиама». За пять лет небольшой комок закваски посла заквасил всё тесто.
| 578 | 578 |
даром чудотворения, не следует раскрывать ныне жителям Востока все таинства или практики христианства.
Например, если я не ошибаюсь, было бы уместно не проповедовать им без крайней осторожности поклонение святым. А что касается знаний об Иисусе Христе, я думаю, что было бы необходимо ухитриться их дать, если можно так сказать, но не говорить им о таинстве воплощения до тех пор, пока не убедить их в существовании Бога-Творца. Ибо, во-первых, какова вероятность убеждения сиамцев убрать Соммона- Кхадома, Пра Могла и Пра Скарибут с алтарей, чтобы поставить вместо них Иисуса Христа, апостолов Петра и Павла?
Может быть, было бы правильнее не проповедовать им Иисуса Христа распятого, пока они сначала не поняли, что можно быть несчастным и невиновным; и что по принятому даже среди них правилу, а именно, что невиновный может брать на себя преступления виновных, было необходимо, что бог стал человеком, чтобы этот человек-Бог своей тяжёлой жизнью и позорной, но добровольной смертью покрыл все грехи людей.
Но, прежде всего, было бы необходимо дать им истинное представление о Боге-Творце, справедливо рассердившегося на людей. После этого евхаристия не будет шокировать сиамцев, как прежде она шокировала язычников Европы, поскольку сиамцы не верят в то, что Соммона-Кхадом мог отдать свою жену и детей талапоинам в пищу.
Напротив, поскольку китайцы относятся к своим родителям с большим уважением, я не сомневаюсь, что, если бы Евангелие сейчас было передано им в руки, они были бы возмущены тем местом, где, когда кто-то сказал Иисусу Христу, что его мать и братья спрашивают о нём, он ответил таким образом, как будто не знаёт их и, похоже, мало обращает на них внимания, или сделал вид.
Они будут меньше обижаться на те другие таинственные слова, которые наш божественный Спаситель сказал молодому человеку, который хотел пойти и похоронить своих родителей: «Пусть мёртвые, – сказал он, – хоронят своих мертвецов».
Всем известно беспокойство, которое японцы выражали св. Франциску Ксавье по поводу вечного проклятия, так как не могли поверить, что их умерших родителей постигло такое ужасное несчастье из-за того, что не приняли христианство, о котором они никогда не слышали…
Поэтому кажется необходимым предотвратить и смягчить эту мысль с помощью методов, которые использовал этот великий апостол Индии, сначала утвердив понятие о всемогущем, мудрейшем и справедливейшем Боге, творце всякого блага, только которому обязаны всем, и по чьей воле мы обязаны оказывать почтение царям, епископам, магистратам и нашим родителям.
Этих примеров достаточно, чтобы показать, с какими мерами предосторожности
| 579 | 579 |
необходимо подготовить умы жителей Востока к тому, чтобы думали, как мы, и не обижались на большинство положений христианской веры».[1]
А что же, спрашиваем мы, тогда проповедовать? Без Спасителя, без искупления, без распятия за человеческий грех, без Евангелия, без вечного проклятия, о котором можно было бы рассказать им, и без чудес, которые могли бы показать… Тогда что осталось иезуитам распространять среди сиамцев, кроме пыли языческих святилищ, с помощью которой они могли бы слепить им глаза? Сарказм поистине язвительный. Нравственность, которой эти бедные язычники вынуждены придерживаться согласно вере своих предков, настолько безупречна, что христианство должно быть лишено всех его отличительных знаков, прежде чем священники осмелятся предложить его на их рассмотрение. Религия, которую нельзя доверить на рассмотрение неискушенным людям, являющимися образцами сыновнего почтения, честного поведения, глубокого почтения к Богу и инстинктивного ужаса осквернения Его величия, на самом деле, вероятно, основана на заблуждении. То, что это так, наш век мало-помалу раскрывает.
При повсеместном разграблении буддизма с целью создания новой христианской религии нельзя было ожидать, что останется неприсвоенной столь поразительная личность, как Гаутама Будда. Вполне естественно, что после того, как они заимствовали историю его легендарной жизни, чтобы заполнить пробелы, оставшиеся в вымышленной истории Иисуса, после заимствования всего, что они смогли взять у Криштны, они должны были заимствовать человека по имени Шакьямуни и поместить его в свой календарь под неким псевдонимом. Они действительно так и сделали, и индийский спаситель в своё время появился в списке святых как Иосафат, чтобы составить компанию таким мученикам религии, как святая Авра и святые Плакида, Лонгин и Амфибал.
В Палермо есть даже церковь, посвящённая «Диво Иосафату». Среди тщетных попыток последующих церковных авторов составить родословную этого таинственного святого самой оригинальной была попытка сделать его Иисусом Навином, сыном Нуна. Но когда эти пустяковые трудности, наконец, были преодолены, мы обнаруживаем, что история жизни Гаутамы слово в слово была переписана в «Золотую легенду» из буддийских священных книг. Имена людей
[1] В беседе Гермеса с Тотом первый говорит: «Невозможно мыслью правильно постичь Бога... Невозможно описать через физические органы, то, что нематериально и вечно... Восприятие духа – одно, реальность – другое. То, что можно воспринять нашими чувствами, можно описать словами; но то, что бестелесно, невидимо, нематериально и не имеет формы нельзя осознать с помощью наших обычных чувств. Я так понимаю, о, Тот, я понимаю, что Бог невыразим».
В «Катехизисе парсов», переведённом г-ном Дадабхаи Наороджи, мы читаем следующее:
«Вопрос: Какова форма нашего Бога?
Ответ: У нашего Бога нет ни лица, ни формы, ни цвета, ни формы, ни определённого места. Нет иного, подобного Ему. Он есть Он Сам, один такой славы, что мы не можем восхвалять или описывать Его, а наш разум не может постичь Его».
| 580 | 580 |
изменены, место действия, Индия, осталось прежним в христианской легенде, как и в буддистской. Её также можно найти в сочинении «Speculum Historiale»[31] Винсента из Бове, написанном в тринадцатом веке. Первое открытие принадлежит историку ду Коуту, хотя профессор Мюллер в 1859 году приписывает первое признание идентичности этих двух историй мосье Лабулэ, сделанное в 1859 году.[1] Полковник Юль сообщает нам, что эти жития Варлаама и Иосафата признаны Баронием, и их можно найти на странице 348 «Римской мартирологии», составленной по приказу Папы Григория XIII, отредактированной Папой Урбаном VIII и переведённой с латыни на английский язык Дж. К. из Общества Иисуса.[2]
Повторять даже небольшую часть этой церковной чепухи было бы утомительно и бесполезно. Пусть тот, кто сомневается и хочет узнать это житие, прочтёт его в том виде, в каком его дал полковник Юль. Некоторые христианские церковные рассуждения, похоже, смутили даже Домини Валентино. «Есть люди, которые считают этого Будхум беглым сирийским евреем, – пишет он, – другие считают его учеником апостола Фомы; но как в таком случае он мог родиться за 622 года до Рождества Христова, я оставляю объяснять им. Диего де Коуту придерживается убеждения, что он определённо был Иисусом Навином, что ещё более абсурдно!»[3]
«Религиозный роман под названием «Жития Варлаама и Иосафата» на протяжении нескольких столетий был одним из самых популярных сочинений в христианском мире», – пишет полковник Юль. «Он был переведён на все основные европейские языки, включая скандинавские и славянские языки... Этот рассказ впервые появляется среди сочинений св. Иоанна Дамаскина, богослова начала восьмого века»[4]. Тут-то и кроется секрет его происхождения, поскольку этот святой Иоанн до того, как стал богословом, занимал высокий пост при дворе халифа Абу Джафара аль-Мансура, где он, вероятно, узнал эту историю, а затем приспособил её к нуждам новой религии, и Будда превратился в христианского святого.
Повторив эту заимствованную историю, Диего ду Коуту, который, кажется, неохотно расстаётся со своим любопытным представлением о том, что Гаутама был Иисусом Навином, пишет: «Этому имени (Будда) язычники по всей Индии посвящают большие и великолепные пагоды. В связи с этой историей мы усердно стали выяснять, имели ли древние язычники тех мест в своих писаниях какие-либо сведения о святом Иосафате, который был обращён Валаамом и представлен в его житие сыном великого царя Индии, имевшим такое же воспитание, со всеми теми же подробностями, которые мы рассказывали о жизни Будао. И когда я
[1] Журнал «Contemporary Review», стр. 588, июль 1870 г.
[2] «Книга сира Марко Поло», Т. II, стр. 308.
[3] Там же, стр. 308.
[4] Там же, стр. 305, 306.
| 581 | 581 |
путешествовал по острову Сальсет, я посетил ту редкую и замечательную пагоду, которую мы называем пагодой Канара (пещеры Канхери), вырубленную в скале со множеством высеченных в едином монолите залов, и спросил одного старика, что он думает об этом творении и том, кто его создал, и он ответил, что, без сомнения, работа была сделана по приказу отца св. Иосафата, чтобы он, как повествуется, воспитывался в уединении. И поскольку мы узнаём, что он был сыном великого царя Индии, вполне может быть, как мы только что сказали, что он был Будао, о котором рассказывают такие чудеса».[1]
Более того, легенда со многими подробностями заимствована из цейлонских преданий. Именно на этом острове прошла жизнь юного Гаутамы, который отверг престол своего отца, и там царь построил для него великолепный дворец, в котором он держал его наполовину как узника, окружённого всеми соблазнами жизни и богатствами.
Марко Поло рассказал эту историю так, как услышал от цейлонцев, и его версия теперь оказывается точным повторением того, что даётся в различных буддийских книгах. Как наивно выражается Марко, Будда вёл такую трудную и святую жизнь и хранил такое великое воздержание, «как если бы он был христианином. В самом деле, – добавляет он, – если бы он был таковым, он был бы великим святым Господа нашего Иисуса Христа, такой праведной и чистой была жизнь, которую он вёл». В ответ на такую благочестивую апофегму его редактор очень уместно замечает, что «Марко – не единственный выдающийся человек, выразивший такими словами своё мнение о жизни Шакьямуни».
В свою очередь, профессор Макс Мюллер говорит: «И что бы мы ни думали о святости святых, пусть те, кто сомневается в праве Будды на место среди них, прочтут историю его жизни, как она рассказана в буддийском каноне. Если он жил такой жизнью, как там описано, немногие святые имеют больше прав на это звание, чем Будда; и никому ни в греческой, ни в римской церкви нет нужды стыдиться того, что он оказал его памяти честь, предназначенную для св. Иосафата, принца, отшельника и святого».
Римско-католическая церковь никогда не имела столько благоприятных возможностей обратить в христианство весь Китай, Тибет и Тартарию, как в тринадцатом веке, во время правления Кубилай-хана[32]. Кажется странным, что они не воспользовались этой возможностью, когда Кубилай одно время колебался между четырьмя религиями мира и, возможно, благодаря красноречию Марко Поло, отдавал предпочтение христианству больше, чем магометанству, иудаизму или буддизму. Марко Поло и Рамузио, один из его переводчиков, называют нам причину этого. К несчастью для Рима, вероятно, посольство отца и дяди Марко не удалось, поскольку случилось так, что Климент IV умер как раз в то время. И Папы не было несколько месяцев,
[1] Диего ду Коуту, «Decada Quinta», кн. VI, гл. 2.
| 582 | 582 |
чтобы принять дружеские предложения Кубилай-хана; поэтому нельзя было отправит в Тибет и Тартарию сотню приглашённых им христианских миссионеров. Тем, кто верит в некое высшее разумное Божество, которое в какой-то степени заинтересовано в благополучии нашего бедного маленького мира, это обстоятельство само по себе должно показаться довольно веским доказательством того, что в буддизме, вероятно, есть лучшее из христианства. Возможно (кто знает), Папа Климент заболел, чтобы спасти буддистов от идолопоклонства римского католицизма?
Из чистого буддизма религия этих районов выродилась в ламаизм; но последний со всеми его недостатками (чисто формальными и лишь незначительно искажающими саму доктрину) всё же намного выше католицизма. Бедный аббат Гюк очень скоро сам в этом убедился. Когда он шёл со своим караваном, он писал: «Все твердят нам, что по мере продвижения на запад мы обнаружим, что доктрины становятся все более светлыми и возвышенными. Лхаса была великим центром света, чьи лучи тускнели по мере их распространения».
Однажды он дал одному тибетскому ламе «краткое изложение христианского учения, которое не показалось ему совершенно незнакомым [мы не удивляемся этому], и он даже утверждал, что он [католицизм] не очень отличался от веры великих лам Тибета...»
«Эти слова тибетского ламы немало нас удивили, – пишет миссионер; единство Бога, таинство воплощения, догма реального присутствия явились нам в его вере ... Новый свет, пролитый на религию Будды, побудил нас действительно поверить в то, что мы найдём среди лам Тибета более чистую систему».[1] Именно за эти хвалебные слова ламаизму, которыми изобилует книга Гюка, его сочинение было вписано в «Индекс запрещённых книг» Рима, а его самого лишили сана.
На вопрос, почему он, считая христианскую веру лучшей из защищаемых им религий, не принял её, ответ, данный Кубилай-ханом, столь же поучителен, сколь и любопытен:
«Как же вы хотите, чтобы я стал христианином? Есть четыре пророка, которым поклоняются и которых чтут всем миром. Христиане говорят, что их Бог – Иисус Христос, сарацины – Магомет, евреи – Моисей, а идолопоклонники – Сагамон Боркан (Шакьямуни Бурхан или Будда), который был первым богом среди идолов; и я поклоняюсь и уважаю всех четверых, и молюсь, чтобы тот из них, кто поистине является величайшим на небесах, помогал мне».
Мы можем высмеивать благоразумие хана, но мы не можем винить его за то, что он доверчиво предоставил решение загадочной дилемме самому Провидению. Одно из его самых бесспорных возражений против принятия
[1] «Путешествие в Тартарию» и т. д., Т. 1, гл. 5.
| 583 | 583 |
христианства он излагает Марко следующим образом:
«Вы видите, что христиане этих краёв настолько невежественны, что они ничего не достигают и не могут достичь ничего; в то время как вы видите, идолопоклонники могут делать всё, что им заблагорассудится, до такой степени, что когда я сижу за столом, чашки из середины зала приближаются ко мне, полные вина или другого напитка, и я пью из них. Они управляют бурями, заставляя их двигаться в любом направлении, в каком им заблагорассудится, и творят множество других чудес; и, как вы знаете, их идолы говорят и дают им предсказания на любые темы, по их желанию. Но если бы я обратился к вере Христа и стал христианином, то мои бароны и другие необращенные люди спросили бы: «Что побудило тебя креститься?.. Каких сил или чудес Христа ты был свидетелем? Вы знаете, что идолопоклонники говорят, что их чудеса совершаются благодаря святости и силе их идолов». Что ж, если бы я не знал, что ответить, то они только бы утвердились в своих заблуждениях, и идолопоклонники, являющиеся адептами в таких удивительных искусствах, легко организовали бы мою смерть. Но теперь вы должны отправиться к своему Папе и попросить его от меня прислать сюда сотню людей, знающих ваш закон; и если они смогут прямо в лицо упрекнуть идолопоклонников в их делах и доказать им, что они тоже умеют совершать такое же, но не хотят этого делать, ибо это делается с помощью дьявола и других злых духов; и если они будут иметь такую власть над идолопоклонниками, что у них не будет сил совершать такие дела в их присутствии, и когда мы будем свидетелями этого, мы осудим идолопоклонников и их религию, и тогда я приму крещение, а затем все мои бароны и вожди также будут крещены, и поэтому, в конце концов, здесь будет больше христиан, чем существует в вашей части мира».[1]
Предложение было справедливым. Почему христиане не воспользовались им? Говорят, что Моисей столкнулся с таким испытанием, предстоя фараону, и вышел победителем.
На наш взгляд, логика этого необразованного монгола была неопровержимой, его интуиция была безупречной. Он видел благие результаты во всех религиях и чувствовал, что, несмотря на то, был ли человек буддистом, христианином, магометанином или иудеем, его духовные силы могут быть одинаково развиты и его вера в равной степени приведёт его к высшей истине. Всё, что он просил, прежде чем сделать выбор веры для своего народа, – так это доказательства, на которых основана вера.
Если судить только по её фокусникам, Индия, безусловно, намного лучше знакома с алхимией, химией и физикой, чем любая европейская академия. Психологические чудеса, которые совершают некоторые факиры Южного Индостана, жапдрунги[33] и хубилганы Тибета и Монголии, точно так же подтверждают нашу правоту. Наука психология достигла там такого пика
[1] «Книга сира Марко Поло», т. II, стр. 340.
| 584 | 584 |
совершенства, равного которому нигде нет в анналах чудес. То, что такие способности не только должны быть изучены, но что они естественны для любого человека, теперь доказано в Европе и Америке феноменом месмеризма и того, что называется «спиритизмом».
Если большинство иностранных путешественников и жителей Британской Индии склонны рассматривать всё это как умное жонглирование, то не так думают некоторые европейцы, которым выпала редкая удача быть допущенными за завесу в пагодах. Конечно, они не будут высмеивать эти обряды или недооценивать феномены, совершаемые в тайных ложах Индии. Махадевастханам пагод (обычно называемых гопурам по священным пирамидальным воротам, через которые можно попасть в строения) были известны европейцам и раньше, хотя и очень немногим.
Мы не знаем, допускали ли когда-нибудь плодовитого Жаколио[1] в одну из таких лож. Мы должны сказать, что это весьма сомнительно, если судить по его многочисленным фантастическим рассказам о безнравственных мистических обрядах брахманов, факиров пагод и даже буддистов (!!), причём все их он сам сочинил от имени некоего Иосифа. В любом случае, очевидно, что брахманы не открыли ему никаких секретов, поскольку, повествуя о факирах и их чудесах, он отмечает, что «под руководством посвящённых брахманов в уединении пагод они занимаются оккультными науками... И пусть никто не удивляется этому слову, которое, похоже, открывает дверь сверхъестественному; хотя в науках, которые брахманы называют оккультизмом, есть феномены настолько необычные, что ставят в тупик любое исследование, и нет ни одного, которое можно было объяснить и которое подчиняется законам природы».
Несомненно, любой посвящённый брахман мог бы, если бы захотел, объяснить любое явление. Но он этого не сделает. Между тем, нам ещё предстоит услышать объяснение наших лучших физиков пускай даже самого тривиального оккультного феномена, совершаемого факиром-учеником пагоды.
Жаколио говорит, что совершенно невозможно изложить те удивительные факты, свидетелем которых был он сам. Но добавляет со всей правдивостью: «достаточно сказать, что в отношении магнетизма и спиритизма Европа
[1] Его двадцать или более томов на восточные темы действительно представляют собой любопытный конгломерат правдивости и художественного вымысла. Они содержат огромное количество фактов относительно индийских преданий, философии и хронологии, при этом наиболее смело выражено большинство справедливых взглядов. Но, кажется, что философа постоянно заглушает романист. Как если бы два человека соединились в одном авторе: один внимательный, серьёзный, эрудированный учёный, другой – чувствительный и чувственный французский романист, который судит о фактах не такими, какие они есть, а такими, как он их представляет. Его переводы из «Кодекса Ману» достойны восхищения; его дискуссионная способность поразительна; его взгляды на нравственность священнослужителей несправедливы, а в случае буддистов – прямо клеветнические. Но во всех томах собрания нет ни строчки, которую было бы скучно читать; у него глаз художника и перо прирождённого поэта.
| 585 | 585 |
ещё запинается, произнося первые буквы алфавита, и что брахманы достигли в этих двух областях знаний результатов, которые являются поистине ошеломляющими. Когда человек видит эти странные демонстрации, силу которых невозможно отрицать, и не понимает законов, которые брахманы так тщательно скрывают, то ум переполняется изумлением, и он чувствует, что должен бежать и разрушить чары, которые его держат».
Единственное объяснение, которое мы смогли получить по этому поводу от одного учёного брахмана, с которым мы были в самых близких отношениях, было следующим: «Вы изучили физическую природу и добились посредством законов природы чудесных результатов – пар, электричество и т. д.; в течение двадцати тысяч лет или более мы изучали разумные силы, мы открыли их законы и, заставляя их действовать самостоятельно или совместно с материей, мы получаем феномены ещё более удивительные, чем ваши».
Жаколио, вероятно, на самом деле поражали эти чудеса, поскольку он пишет: «Мы видели такое, что никто не станет описывать из боязни вынудить своих читателей усомниться в уме автора... но всё же мы это видели. И действительно понимаешь, почему, при наличии таких фактов, древний мир верил… в одержимость дьяволом и в экзорцизм».[1]
Но всё же этот бескомпромиссный враг священничества, монашеских орденов и духовенства всех религий и всех земель (включая брахманов, лам и факиров) так был поражён контрастом между культами Индии с их фактами и пустыми претензиями католицизма, что после описания ужасных самоистязаний факиров в порыве честного негодования он даёт выход своим чувствам следующим образом: «Тем не менее, в этих факирах, этих нищенствующих монахах-брахманах есть ещё что-то потрясающее в том, как они бичуют себя, как во время добровольного мученичества тело разрывается на куски, кровь льётся на землю. А вы (католические нищенствующие монахи) чем занимаетесь сегодня? Вы, конвентуалы[34], капуцины, францисканцы, играющие в факиров, с вашими верёвками с узлами, вашими кремнями, вашими власяницами, бичеванием с промыванием розовой водой, вашими босыми ногами и вашими смешными умерщвлениями плоти – фанатики без веры, мученики без мук? Разве никто не имеет права спросить вас, что подчиняться закону Божьему значит запираться, как вы, за толстыми стенами и тем самым избегать закона труда, который тяжёлым грузом лежит на всех других людях?.. Прочь, вы – всего лишь попрошайки!»
Пусть они живут, как хотят, мы уже посвятили слишком много места им и их богословскому конгломерату. Мы взвесили историю, логику и истину, и «нашли их очень лёгкими»[35]. Их
[1] Les Fils de Dieu, "L'Inde Brahmanique", стр. 296.
| 586 | 586 |
система порождает атеизм, нигилизм, отчаяние и преступление; их священники и проповедники не могут доказать своими делами получение божественной силы. Если бы и церковь, и священник могли исчезнуть с поля зрения мира так же легко, как и их имена теперь исчезают из поля зрения нашего читателя, то это был бы счастливый день для человечества. Нью-Йорк и Лондон могли бы вскоре стать такими же нравственными, как языческий город, не населенный христианами, Париж был бы чище древнего Содома. Если католики и протестанты были бы так же совершенно уверены, как буддисты или брахманы, что каждое их преступление будет наказано, а каждое доброе дело вознаграждено, то они бы тратили на своих собственных язычников то, что сейчас идёт на организацию длительных пикников для миссионеров и на то, чтобы сделать имя христианина ненавидимым и презираемым всеми народами за пределами христианского мира.
По мере необходимости мы подкрепили наши аргументы описаниями некоторых из бесчисленных феноменов, свидетелями которых были сами в разных частях света. Оставшееся в нашем распоряжении место будет посвящено аналогичным предметам. Заложив фундамент путём разъяснения философии оккультных феноменов, кажется уместным проиллюстрировать эту тему фактами, которые произошли на наших глазах и которые может проверить любой путешественник. Первобытные народы исчезли, но первоначальная мудрость сохранилась и доступна тем, кто «имеет волю», «дерзает» и может «хранить молчание».
Сноски
- ↑ Перевод В. Н. Топорова
- ↑ Перевод с палийского текста
- ↑ Перевод с английского текста неизвестного переводчика
- ↑ Синекура, тёпленькое местечко (должность, хорошо оплачиваемая, но не связанная с напряжённым трудом)
- ↑ 1/6 часть драхмы
- ↑ 佛 Будда
- ↑ «Денарий (динарий) святого Петра» (лат. Denarius Petri; лепта святого Петра; грош св. Петра) – ежегодная обязательная дань в пользу папы, взимавшаяся в некоторых странах.
- ↑ «Глас народа – глас Божий» (лат.)
- ↑ Название Иерусалимского Талмуда
- ↑ Апостол Пётр
- ↑ Августин «О даре пребывания»
- ↑ (лат. «устрашающее постановление») термин из богословия Жана Кальвина, обозначающий вечное предопределение, как устрашающее для тех, кто не верит в Иисуса Христа.
- ↑ Жан Кальвин «Наставление в христианской вере»
- ↑ египетский папирус (из которого приготовлялась бумага) (греч.)
- ↑ Веялка или цеп (лат.)
- ↑ «Мудрец и Тор»
- ↑ Mātaṅga (пали) низшая каста
- ↑ Шмидт "Der Weise und der Thor", стр. 37.
- ↑ греч. φιλέλλην, буквально – «друг грека»
- ↑ Ша́нкха – ритуальный предмет в форме морской раковины больших размеров, а также священный символ в индуизме и буддизме.
- ↑ В сарвамедха-яджне предлагается жертвоприношение всех видов трав и зерна. Оно совершается в течении 34 дней.
- ↑ Силлабус (лат. Syllabus Errorum – «список заблуждений) – список осуждаемых учений и принципов, изданный в Римской церкви в 1864 году.
- ↑ Поклонение букве
- ↑ ῥήματα
- ↑ κισσός
- ↑ самого очаровательного из всех (фр.)
- ↑ Слово ᾰ̓́νωθεν также переводится снова, вновь, как дано в английском переводе.
- ↑ नैःश्रेयस
- ↑ «Некоторые люди возвращаются, входя в утробу; злые делатели испытывают ад; благие делатели испытывают рай, а те, кто освободились от мирских желаний, достигают нирваны» («Папавагга», 126, перевод с пали).
- ↑ Юрю́нг Айыы́ Тойо́н (в переводе с якутского «светлый создатель господин»; другие имена – Юрюнг Аар Тойон) – верховный бог, глава верховного мира, божеств айыы и вселенной в якутской мифологии.
- ↑ «Зерцало историческое»
- ↑ Хубила́й (1215 – 1294) известный также как Сэцэн-хаган – монгольский хан, основатель монгольского государства Юань, в состав которого входил Китай. На Западе известен благодаря Марко Поло под именем «Кублай-хан»; это имя произносилось также как «Кубилай», или «Кубла» (последнее стало особенно распространённым после поэмы С.Т. Кольриджа «Кубла Хан».
- ↑ ཞབས་དྲུང великий лама (тиб.)
- ↑ Орден Братьев Меньших Конвентуальных – одна из трёх ветвей ордена францисканцев.
- ↑ Дан.5:27