Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты • Разное | дополнения – вопросы – исправления – задачи
Перевод на русский: О.А. Фёдорова
| 1 | 1 |
ГЛАВА I
ЦЕРКОВЬ – ГДЕ ОНА?
В Соединённых Штатах Америки шестьдесят тысяч (60 428) человек получают жалованье за преподавание науки о Боге и его отношениях со своими созданиями.
Эти люди соглашаются поделиться с нами знаниями о существовании, характере и атрибутах нашего Создателя, его законах и правлении, а также поделиться учением, которому мы должны верить, и обязанностями, которые мы должны исполнять. Из них пять тысяч человек (5141)[1] (а в будущем плюс помощь 1273 студентов богословских факультетов) преподают эту науку пяти миллионам человек согласно формулировкам, предписанным епископом Римским. Пятьдесят пять тысяч (55 287) местных и выездных служителей, представляющих пятнадцать различных деноминаций,[2] каждая из которых противоречит друг другу по более или менее важным богословским вопросам, наставляют в доктринах своей церкви тридцать три миллиона (33 500 000) других людей. Многие из них учат в соответствии с канонами филиала некоего учреждения расположенного на европейской стороне Атлантического океана, который признаёт дочь покойного герцога Кентского своим духовным
[1] Эти цифры взяты из «Религиозной статистики Соединённых Штатов за 1871 год».
[2] Это: баптисты, конгрегационалисты, епископалы, северные методисты, южные методисты, всевозможные другие методисты, северные пресвитериане, южные пресвитериане, объединённые пресвитериане, объединённая церковь братьев, братья во Христе, голландские реформаты, немецкие реформаты, реформаты-пресвитериане, пресвитерианская церковь Камберленд.
| 2 | 2 |
руководителем. Существует несколько сотен тысяч евреев, несколько тысяч жителей Востока всех мастей, и очень немногие из них принадлежат к греческой церкви. Один человек из Солт-Лейк-Сити, имеющий девятнадцать жён и более ста детей и внуков, является верховным духовным правителем более девяноста тысяч человек, которые верят, что он часто общается с богами, так что мормоны являются политеистами и многожёнцами, а их главный бог якобы живёт на планете, которую они называют Колоб.
Бог унитариев – холостяк, божеством пресвитериан, методистов, конгрегационалистов и других ортодоксальных протестантских сект является неженатый отец с одним только сыном, тождественным ему самому. В попытке превзойти друг друга в возведении шестидесяти двух с лишним тысяч церквей, молитвенных домов и залов собраний, в которых преподают эти противоречивые богословские доктрины, было потрачено 354 485 581 доллар. Стоимость одних только домов для протестантских пастырей, в которых нашли приют полемисты со своими семьями, оценивается примерно в 54 115 297 долларов. Более того, шестнадцать миллионов (16 179 387) долларов ежегодно вносятся только на текущие расходы протестантских деноминаций. Одна пресвитерианская церковь в Нью-Йорке обходится почти в миллион долларов, один только католический престол – в четверть миллиона!
Не будем упоминать множества более мелких сект, сообществ и экстравагантно оригинальных маленьких ересей в этой стране, которые в одном году вырастают, чтобы исчезнуть в следующем, как множество грибных спор после дождливого дня. Мы даже не будем задерживаться для рассмотрения якобы миллионов спиритуалистов, поскольку большинству из них не хватает смелости оторваться от своих религиозных деноминаций. Это – Никодимы, заходящие с чёрного хода.
А теперь вместе с Пилатом спросим: что есть истина? Где её искать среди такого множества враждующих сект? Каждая секта утверждает, что она основывается на божественном откровении, и у каждой есть ключи от небесных врат. Владеет ли какая-нибудь из них этой редчайшей истиной? Или мы должны воскликнуть вместе с буддийским философом: «На земле есть только одна истина, и она неизменна; и это – то, что на ней истины нет!»
Хотя у нас нет никакого намерения посягать на территорию, с которой столь тщательно были собраны все оставшиеся колосья теми учёными, которые доказали, что любая христианская догма берёт своё начало в языческом обряде. Тем не менее, факты, которые они добыли на этой территории с тех пор, как наука получила свободу, ничего не потеряют от напоминания о них. Кроме того, мы предлагаем исследовать эти факты с другой и, возможно, довольно новой точки зрения, а именно, с точки зрения древних философий в их эзотерическом понимании. На это мы почти не обращали внимания в нашем первом томе. Мы будем использовать их в качестве эталона для сравнения христианских догм и чудес с доктринами и феноменами древней магии и современного «нового Божьего произволения», как спиритуализм называют его приверженцы. Поскольку материалисты отрицают такие феномены
| 3 | 3 |
без всякого исследования, и поскольку признающие их богословы предлагают нам на выбор два явных абсурда (дьявола и чудеса), мы почти ничего не потеряем, обратившись к теургам, а они действительно могут помочь нам пролить удивительный свет на этот весьма тёмный предмет.
Профессор А. Бутлеров из Императорского университета Санкт-Петербурга отмечает в недавней брошюре, озаглавленной «Медиумические явления», следующее: «Пусть принадлежат эти факты (современного спиритуализма) к числу таких фактов, которые были более или менее известны уже в древности; пусть было тёмное время, когда на них опиралось значение египетских жрецов или римских авгуров; пусть и ныне держится ими шаманство… но, если они реальны, то нам нет дела до всего этого. Всё действительно существующее подлежит знанию, а увеличение массы знания может только обогащать, а не упразднять науку. Если человечество когда-либо признавало факт, а потом в ослеплении самомнения, стало отрицать его, то возврат к признанию реально-существующего будет шагом вперёд, а не назад»[1].
С того дня, как современная наука нанесла по догматическому богословию то, что можно считать смертельным ударом, на том основании, что религия полна тайн, а тайна не научна, духовное состояние образованных классов выявило любопытный аспект. С того времени общество, кажется, постоянно балансирует на одной ноге, на невидимом канате, протянутом из нашей видимой вселенной в невидимую вселенную, будучи неуверенным, не оборвётся ли конец каната, привязанный по вере к невидимой вселенной, и не ввергнет ли её в окончательное уничтожение.
Большую часть номинальных христиан можно разделить на три неравные части: материалистов, спиритуалистов и собственно христиан. Материалисты и спиритуалисты сообща выступают против иерархических претензий духовенства, которые в отместку с одинаковой резкостью осуждают обоих. Материалисты так же не ладят между собой, как и христианские секты, причём контистов или, как они себя называют, позитивистов, презирают и ненавидят до крайности школы мыслителей, одну из которых Модсли достойно представляет в Англии. Следует помнить, что позитивизм – это такая «религия» будущего, основатель которой даже у Гексли вызывал гнев во время его знаменитой лекции «Физическая основа жизни», а Модсли посчитал себя обязанным от имени современной науки выразиться так:
«Неудивительно, что учёные, во что бы ни стало, хотят отречься от Конта как от своего законодателя и протестуют против того, чтобы такой царь правил ими. Не признавая каких-либо личных обязательств перед его сочинениями (осознавая, насколько в некоторых отношениях он искажал дух и притязания науки), они отвергают вассальную зависимость, которую его восторженные ученики пытаются навязать, и которую общественное мнение быстро начинает считать естественной. Они поступают правильно
| 4 | 4 |
и своевременно заявляют о своей независимости, так как если этого не сделать в ближайшее время, то будет слишком поздно, чтобы сделать это правильно»[1]. Когда материалистическую доктрину так решительно отвергают два таких материалиста, как Гексли и Модсли, тогда мы должны думать, что она действительно сама по себе абсурдна.
Среди христиан нет ничего, кроме разногласий. Их различные церкви представляют все степени религиозной веры, от неразборчивой доверчивости слепой веры до снисходительного и высокомерного почтения Божества, которое тонко маскирует очевидную убеждённость в собственной божественной мудрости. Все эти секты более или менее верят в бессмертие души. Одни признают взаимосвязь между двумя мирами как факт, другие воспринимают это мнение как сентиментальность, ещё одни категорически отрицают её, и лишь немногие занимают позицию наблюдения и ожидания.
Не терпящая ограничений, жаждущая возвращения тёмных веков, Римская церковь недовольна дьявольскими проявлениями и указывает, что она сделала бы с их поборниками, будь у неё прежняя власть. Если бы не вполне очевидный факт, что наука её саму предаёт суду, и что на неё надели наручники, она была бы готова в любой момент возобновить в XIX веке отвратительные сцены прежних дней. Что касается протестантского духовенства, то их общая ненависть к спиритуализму настолько яростна, что, как очень верно отмечает одна светская газета: «Они, кажется, готовы подорвать общественную веру во все духовные явления прошлого, как они описаны в Библии, только бы увидеть, как ядовитая современная ересь пронзена в самое сердце»[2].
Возвращая к жизни давно забытые воспоминания о законах Моисея, Римская церковь претендует на монополию чудес и на право судить о них, будучи единственной их прямой наследницей. Ветхий Завет, отправленный в изгнание Коленсо, вновь возвращается из изгнания его предшественниками и современниками. Чистят и сметают пыль с пророков, которых его Святейшество Папа, наконец, снизошёл поставить, если не на один уровень с самим собой, то, по крайней мере, на менее почтительное расстояние[3]. Вновь пробуждается память обо всей дьявольской абракадабре. Воскрешаются кощунственные ужасы, творимые язычеством,
[1] Г. Модсли «Тело и разум».
[2] "Boston Sunday Herald", 5 ноября 1876 г.
[3] См. о самовосхвалении нынешнего Папы в сочинении «Речи Папы Пия IX» дона Паскаля де Франциска и знаменитый памфлет под этим же названием достопочтенного У. Э. Гладстона. Последний цитирует из вышеназванного сочинения следующее предложение, произнесённое Папой: «Я хочу, чтобы все правительства знали, почему я говорю в таком тоне ... И я имею право так говорить, даже большее, чем пророк Натан царю Давиду, и гораздо большее, чем святой Амвросий Феодосию»!!
| 5 | 5 |
его фаллическое поклонение, чудеса волшебства, сотворённые сатаной, человеческие жертвоприношения, заклинания, колдовство, магия и чародейство, а ДЕМОНИЗМ ставится лицом к лицу со спиритизмом для взаимного опознания и отождествления. Наши современные демонологи упускают из виду несколько незначительных деталей, среди которых неоспоримо присутствие языческого фаллизма в христианских символах. Явный духовный элемент этого поклонения можно легко найти в догмате о непорочном зачатии девственной матери Божьей; и его физический элемент столь же очевиден в поклонении святым мощам нижних частей свв. Космы и Дамиана в Изернии, недалеко от Неаполя; успешная торговля восковыми предметами ex-voto[2] велась духовенством ежегодно, вплоть до полувека назад[1].
Мы находим довольно неразумным со стороны католических авторов изливать свои сосуды гнева в таких предложениях, как эти: «Во множестве пагод фаллический камень всегда и неизменно принимает, подобно греческому бетилю[3], весьма неприличную форму лингама ... символа Махадэвы»[2]. Прежде чем чернить этот символ, глубокое метафизическое значение которого слишком велико для понимания современных поборников этой чувственной религии par excellence[4] римского католицизма, им нужно разрушить свои древнейшие церкви и изменить форму куполов собственных храмов. Маходи Элефанты, Круглая башня Бхангулпора[5], минареты ислама (округлые или заострённые) являются прообразами кампанил[6] собора Св. Марка в Венеции, Рочестерского собора и современного Миланского собора. Все эти шпили, башенки, купола и христианские храмы являются воспроизведением примитивного представления о λίθος[7], фаллосе в состоянии эрекции.
«Западная башня собора Святого Павла в Лондоне, – пишет автор «Розенкрейцеров», – это один из парных λίθοι[8], которые всегда помещаются перед каждым храмом, христианским или языческим»[3]. Более того во всех христианских церквях, «особенно в протестантских церквях, где их изображение более заметно, две Моисеевы каменные скрижали с заповедями помещены над престолом бок о бок, как единый камень, вершина которого закруглена ... Правый камень – мужской, левый – женский».
Следовательно, ни католики, ни протестанты не имеют права говорить о «неприличных формах» языческих памятников, пока они украшают свои церкви символами лингама и йони и даже пишут на них законы своего Бога.
При слове «инквизиция» можно вспомнить ещё одну деталь, не делающую чести христианскому духовенству. Реки
[1] См. «Гностики и их реликвии» Кинга и другие сочинения.
[2] Де Муссо «Les Hauts Phénomènes de la magie», гл. 1.
[3] Харгрейв Дженнингс «Розенкрейцеры», стр. 231, 239.
| 6 | 6 |
человеческой крови, пролитые этой христианской системой, и количество человеческих жертв, принесённых ею, не имеют себе равных в анналах язычества. Ещё одной наиболее заметной чертой, согласно которой духовенство превзошло своих учителей, «язычников», является колдовство. Конечно, ни в одном языческом храме чёрная магия в её реальном и истинном смысле не практиковалась чаще, чем в Ватикане. Решительно поддерживая экзорцизм как важный источник дохода, они не пренебрегали магией, как и древние язычники. Легко доказать, что sortilegium[9] или колдовство, широко практиковалось среди духовенства и монахов ещё в последнем столетии, и до сих пор иногда практикуется.
Предавая анафеме каждое проявление оккультной природы за оградой Церкви, духовенство (несмотря на доказательства противного) называет такие проявления «делом сатаны», «западнёй падших ангелов», которые «врываются в кладезь бездны и выходят из неё», как говорится у Иоанна в его каббалистическом «Откровении», «откуда исходит дым как из большой печи». «Опьянённые её испарениями, вокруг этого кладезя ежедневно собираются миллионы спиритуалистов, чтобы поклониться «бездне Ваала»»[1].
Более чем когда-либо высокомерная, упрямая и деспотическая, теперь Латинская церковь (когда она была почти разоблачена современными исследованиями, не осмеливаясь противоречить могущественным поборникам науки) мстит непопулярным феноменам. Деспот без жертвы – это слово, лишённое смысла; власть, которая пренебрегает самоутверждением посредством внешних, хорошо рассчитанных действий, в конце концов, рискует подвергнуться сомнению. Церковь не намерена предаваться забвению наподобие древних мифов, или допускать, чтобы её авторитет подвергался сомнению. Поэтому она следует своей традиционной политике, насколько позволяет время. Оплакивая вынужденное упразднение своего союзника, святой инквизиции, она делает из нужды добродетель[10]. Единственные жертвы, которые сейчас находятся в пределах досягаемости, – это спириты Франции. Недавние события показали, что кроткая невеста Христова не гнушается мстить беспомощным жертвам.
Успешно исполнив свою роль Deus ex machina[11] из-за спины французского суда, который не постеснялся опозориться ради неё, Римская церковь переходит к действиям и показывает в 1876 году, на что она способна. Христианский мир предупреждают, что от вращающихся столов и танцующих карандашей светского спиритуализма он должен обратиться к божественным «чудесам» Лурда. А пока церковные власти не теряют времени и добиваются более лёгких побед, устраивая другие «чудеса», рассчитанные на то, чтобы напугать суеверных людей до такой степени, чтобы они окончательно лишились здравого смысла. Итак, действуя согласно приказу, духовенство разбрасывает театральные, если не очень впечатляющие анафемы от лица всех католических епархий, угрожает направо и налево, отлучает и проклинает.
[1] Де Муссо «Les Hauts Phénomènes de la magie».
| 7 | 7 |
Понимая, наконец, что удары её молнии, направленные даже на головы коронованных особ, так же безвредны, как и молнии Юпитера в оперетте «Калхас» Оффенбаха, Рим оборачивается в бессильной ярости против преследуемых протеже российского императора – несчастных болгар и сербов. Не смущающийся ни свидетельствами, ни сарказмом, не озадаченный доказательствами, «агнец Ватикана» беспристрастно делит свой гнев между либералами Италии, «нечестивцами, чьё дыхание тлетворно, как зловоние склепа»[1], «русскими сарматами-раскольниками», а также еретиками и спиритуалистами, «поклоняющимися в кладезе бездны, где подстерегает великий Дракон».
Г-н Гладстон взял на себя труд составить каталог того, что он называет «цветистыми фразами», разбросанными по этим папским речам. Давайте отберём несколько особых терминов, которые использовал этот наставник Того, Кто сказал, что «всякий, кто скажет: «безумный», подлежит геенне огненной»[12]. Они выбраны из подлинных речей. Те, кто противостоит Папе, являются «волками, фарисеями, ворами, лжецами, лицемерами, отёчными детьми сатаны, сынами погибели, греха и тления, сообщниками сатаны в человеческой плоти, чудовищами ада, воплощёнными демонами, вонючими трупами, исчадием адской бездны, предателями и иудами, ведомыми духом ада, исчадием глубочайших бездн ада» и т. д. и т. п.; всё это благочестиво собрано и опубликовано доном Паскуале ди Франциском, которого Гладстон совершенно точно назвал «опытным профессором лизоблюдства в духовных вещах»[2].
Поскольку его Святейшество Папа имеет в своём распоряжении такой богатый словарь оскорблений, неудивительно, что епископ Тулузы не постеснялся произнести самую недостойную ложь в адрес протестантов и спиритуалистов Америки (людей, вдвойне ненавистных католикам) в обращении к своему диоцезу:
«Ничто, – замечает он, – так не распространено в эпоху неверия, чем замена истинных откровений ложными, а также пренебрежение многими умами учением Святой Церкви и посвящению себя изучению гаданий и оккультных наук».
Изящно пренебрегая статистикой и странным образом перепутав аудиторию возрожденцев, Муди и Сэнки, с покровителями затемнённых залов для спиритических сеансов, епископ произносит необоснованное и ошибочное утверждение, а именно, «было доказано, что спиритизм в Соединённых Штатах стал причиной одной шестой части всех случаев самоубийств и безумия». Он говорит, что невозможно, чтобы духи «учили точной науке, поскольку они являются лживыми демонами, или полезной науке, потому что характер
[1] Дон Паскуале ди Франциск «Discorsi del Sommo Pontefice Pio IX» «Речи Папы Пия IX», ч. 1,стр. 341.
[2] «Речи Папы Пия IX», Лондон, 1875г.
| 8 | 8 |
слова Сатана, как и сам Сатана, бесплоден». Он предупреждает своих дорогих коллег, что «сочинения в пользу спиритизма находятся под запретом»; и он советует им принять к сведению, что «частые посещения спиритических кружков с намерением принять это учение является отступничеством от Святой Церкви и сопряжено с риском отлучения»; наконец, говорит он: «Провозглашайте тот факт, что учение какого-либо духа не должно преобладать над учением, провозглашаемым с кафедры Петра, которое является учением Духа Самого Бога»!!
Зная о множестве ложных учений, приписываемых Римской церковью Создателю, мы предпочитаем не верить последнему утверждению. Известный католический богослов Тиллемон уверяет нас в своём сочинении, что «все прославленные язычники обречены на вечные адские муки, потому что они жили до времени Иисуса и, следовательно, не могли быть освящены искуплением»!! Он также уверяет нас, что Дева Мария лично засвидетельствовала эту истину за собственной подписью в письме к одному святому. Так что, это тоже откровение – «Дух Самого Бога» преподаёт такое милосердное учение.
Мы также с большим успехом прочитали топографические описания ада и чистилища в знаменитом трактате иезуита кардинала Беллармина, называемом «Ад и чистилище». Один критик обнаружил, что автор, давший такое описание согласно своему божественному видению, которым он был удостоен, «кажется, обладает всеми знаниями землемера» о тайных урочищах и жутких местах «бездонной пропасти». Иустин Мученик фактически изложил на бумаге еретическую мысль о том, что, в конце концов, Сократа можно было бы не окончательно отправлять в ад, за что этого слишком доброжелательного отца резко критикует его редактор-бенедиктинец. Того, кто сомневается в христианском милосердии Римской церкви по этой части, приглашают ознакомиться с «Порицанием» Сорбонны, относительно «Велизария» Мармонтеля. Odium theologicum[13] пылает в нём на тёмном небе ортодоксального богословия, как северное сияние – предвестник гнева Божьего, согласно учению некоторых средневековых богословов.
В первой части настоящего сочинения мы пытались показать на исторических примерах, насколько учёные мужи заслужили язвительный сарказм покойного профессора де Моргана, который заметил о них, что «они носят сброшенные священнослужителями одежды, но окрашенные в другой цвет во избежание обнаружения». Подобным же образом христианское духовенство одевается в сброшенные языческим жречеством облачения, действуя диаметрально противоположно нравственным заповедям своего Бога, но, тем не менее, верша суд над всем миром.
Умирая в муках на кресте, Человек Скорбей простил своих врагов. Его последние слова были молитвой за них. Он учил своих учеников не проклинать, а благословлять даже своих врагов. Но наследники
| 9 | 9 |
апостола Петра, самопровозглашённые земные представители того же кроткого Иисуса, без колебаний проклинают всякого, кто сопротивляется их деспотической воле. К тому же, разве «Сын» не был давно уже отодвинут ими на задний план? Они поклоняются только вдовствующей Матери, так как согласно их учению на основании опять же «непосредственно от Духа Божьего», только она служит посредницей. Вселенский Собор 1870 года воплотил это учение в догмат, не верить которому – значит навсегда обречь себя на «бездонную пропасть». Сочинение дона Паскуале ди Франциска положительно в этом отношении, поскольку он говорит нам, что царица небесная обязана нынешнему Папе «лучшим драгоценным камнем в своей короне», так как он одарил её неожиданной честью внезапно стать непорочной, и нет ничего, что бы она не могла получить от своего Сына для «своей Церкви»[1].
Несколько лет назад некоторые путешественники видели в Барри, Италия, статую Мадонны, одетую в розовую юбку с воланами поверх роскошного кринолина! Благочестивые паломники, которые, возможно, испытывают большое желание познакомиться с уставным гардеробом своей Божьей Матери, могут сделать это, отправившись в Южную Италию, Испанию, а также в католическую Северную и Южную Америку. Мадонна из Барри всё ещё должна быть там (между двумя виноградниками и locanda[14] (таверной). Когда её видели в последний раз, была предпринята не совсем успешная попытка одеть младенца Иисуса; они прикрыли его ноги парой грязных панталон с фестонами по краям. Так как английский путешественник подарил «Посреднице» зелёный шелковый зонтик, благодарное население, состоящее из contadini[15], в сопровождении деревенского священника отправилось процессией к месту поклонения. Им удалось воткнуть открытый зонтик между спиной младенца и рукой Девы, которая его обнимала. Обстановка и церемония были торжественными и весьма воодушевляли наши религиозные чувства. В нише стояла статуя этой богини, окружённая рядом постоянно горящих лампад, пламя которых, колеблющееся на ветру, отравляло чистый Божий воздух отвратительным запахом оливкового масла. Мать и Сын действительно представляют собой двух самых заметных идолов монотеистического христианства!
В поисках компаньона идолу бедных contadini Барри отправляйтесь в богатый город Рио-де-Жанейро. В церкви Базилика Канделария, в длинном зале, идущем вдоль одной стороны церкви, несколько лет назад можно было видеть ещё одну Мадонну. Вдоль стен зала стоит ряд святых, причём все они стоят на ящиках для пожертвований, которые, таким образом, образуют подходящий пьедестал. В центре этого ряда, под великолепным богатым балдахином из синего шёлка, стоит статуя Девы Марии, опирающейся на руку Христа. «Богоматерь» одета в синее атласное платье с глубоким декольте и короткими
[1] См. «Речи Папы Пия IX» Дона Паскаля ди Франциска, брошюра Гладстона об этой книге, «Конфликт религии и науки» Дрейпера и другие.
| 10 | 10 |
рукавами, выгодно демонстрирующими белоснежную изысканную форму шеи, плеч и рук. Юбка, также из синего атласа с верхней юбкой из богатого кружева и буфов из газа[16], – короткая, как у балерины, едва доходящая до колен, демонстрирующая пару изящных ножек в шёлковых трико телесного цвета, обутых в синие атласные французские сапожки на очень высоких красных каблуках! Светлые волосы этой «Матери Божьей» уложены по последней моде, с объёмным шиньоном и локонами. Когда она опирается на руку своего Сына, её лицо с любовью обращено к своему Единородному, чья одежда и поза в равной степени достойны восхищения. Христос в парадном фраке, чёрных брюках и белом жилете с глубоким вырезом, в лакированных сапогах и белых лайковых перчатках, на одной из которых сверкает дорогой бриллиантовый перстень, по-видимому, стоящий многие тысячи – дорогое бразильское ювелирное изделие. Туловище этого современного португальского денди венчает голова с пробором посередине; печальное и торжественное лицо и глаза, кроткий взгляд которых, кажется, отражает всю горечь этого последнего оскорбления, нанесённого величию Распятого[1].
Египетская Изида также изображалась своими почитателями девой-матерью, держащей на руках младенца-сына Гора. В некоторых статуях и барельефах, когда она представлена одна, она либо полностью обнажена, либо покрыта покрывалом с головы до ног. Но в мистериях, как и почти любая другая богиня, она укутана с головы до ног покрывалом, как символом целомудрия матери. Нам не повредило бы позаимствовать у древних некоторые поэтические чувства их религий и врождённое почтение, которое они питали к своим символам.
Будет лишь справедливо сразу же сказать, что последний из истинных христиан умер вместе с последним из первых апостолов. Макс Мюллер решительно спрашивает: «Как может миссионер в таком случае отвечать на вопросы своих удивлённых учеников, если он не может указать на эти семена[2] и рассказать им, каким должно было быть христианство; если он не может доказать, что, как и все другие религии, христианство тоже имеет свою историю; что христианство девятнадцатого века не является христианством средних веков, и что христианство средних веков – не христианство первых соборов; что христианство первых соборов – не христианство апостолов, и только то, что было сказано Христом, было хорошо сказано?»[3]
Таким образом, мы можем заключить, что единственным характерным различием между современным христианством и старыми языческими верованиями является вера первого в личностного дьявола и в ад. «У арийских народов не было дьявола, – пишет Макс Мюллер. Плутон, хотя и имел угрюмый характер, был весьма
[1] Этот факт сообщил нам очевидец-католик, посещавший эту церковь несколько раз, который, как он сам выражался, пришёл в неописуемый ужас.
[2] Имеется в виду семена, посеянные Иисусом и его апостолами.
[3] «Стружки из немецкой мастерской», т. 1, стр. xxvi, предисловие.
| 11 | 11 |
почтенной личностью; и Локи (скандинавов), хотя и был озорной личностью, не был бесом. Немецкая богиня ада, как и Прозерпина, когда-то знала лучшие дни. Таким образом, когда немцам внушали понятие относительно настоящего дьявола, семитского Сета, Сатаны или Diabolus[17], они относились к нему весьма добродушно».
То же можно сказать и об аде. Аид совершенно отличался от нашей области вечного проклятия, и его можно было бы назвать скорее промежуточным состоянием очищения. Также скандинавская Хель или Хела не предполагает ни состояния, ни места наказания, так как когда Фригг, убитая горем мать Бальдра, светлого бога, который после своей смерти оказался в тёмных обителях теней (Аид), послала Хермода, сына Тора, на поиски своего любимого ребёнка, и посланник нашёл его в суровой области, увы! но по-прежнему удобно устроившимся на скале и читавшим книгу[1]. Кроме того, норвежское царство мёртвых находится в высоких широтах полярной области; ни эта холодная и унылая обитель, ни ледяные залы Хель, ни занятие Бальдра не представляют ни малейшего сходства с пылающим адом вечного огня и жалкими «проклятыми» грешниками, которыми Церковь так щедро населяет его. И тем более, это – не египетский Аменти, область суда и очищения, ни Ондера – мрачная бездна индусов, так как даже падшим ангелам, брошенным в неё Шивой, Парабрахма позволяет считать её промежуточным состоянием, в котором им предоставляется возможность подготовиться к более высоким степеням очищения и искупления их жалкого состояния.
Геенна Нового Завета была местом за стенами Иерусалима; и, говоря о ней, Иисус использовал обычную метафору. Откуда же тогда возник унылый догмат ада, этот архимедов рычаг христианского богословия, которым им удалось удержать в подчинении бесчисленные миллионы христиан на протяжении девятнадцати веков? Разумеется, не из еврейских Писаний, и мы обращаемся за подтверждением к любому исследователю, хорошо знающему иврит.
Единственным словом в какой-то мере соответствующим аду в Библии является геенна или Енном, название долины недалеко от Иерусалима, где находился Тофет или место, и где постоянно поддерживался огонь в санитарных целях. Пророк Иеремия сообщает нам, что израильтяне приносили в жертву своих детей Молоху-Гераклу на этом месте; а позже мы обнаруживаем, что христиане незаметно заменяют это божество своим богом милосердия, чей гнев не может утихнуть, если Церковь не принесёт ему в жертву своих некрещёных детей и согрешивших сыновей на алтарь «вечного проклятия»!
Откуда же богословы так хорошо узнали состояния в аду,
[1] Малле «Северные древности».
| 12 | 12 |
когда фактически разделили его мучения на два вида: poena damni[18] и poenae sensus[19], первый из которых является лишением блаженного видения, а второй – вечные муки в озере огненном и серном? Если они ответят нам, что это из Апокалипсиса (XX, 10), мы готовы показать, откуда сам богослов Иоанн взял такое понятие: «И дьявол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков», – пишет он. Оставляя в стороне эзотерическое толкование, что «дьявол» или демон-искуситель означает наше собственное земное тело, которое после смерти обязательно растворяется в огненных или эфирных элементах[1], слова «вечный», с помощью которого наши богословы толкуют выражение «во веки веков» нет в еврейском языке ни как слова, ни как значения. В иврите нет слова, которое точно выражало бы вечность; עולם «олам», согласно Леклерку, означает только время, начало или конец которого неизвестны. Доказывая, что это слово не означает бесконечную продолжительность, и что в Ветхом Завете слово «вечно» означает только долгое время, архиепископ Тиллотсон полностью исказил его смысл в отношении представления об адских мучениях. Согласно его учению, когда говорится, что Содом и Гоморра испытывают муки «вечного огня», мы должны понимать это только в том смысле, что этот огонь не гаснет до тех пор, пока оба города не будут полностью уничтожены. Но, что касается адского огня, то эти слова следует понимать в самом строгом смысле бесконечной продолжительности. Таково постановление учёного богослова, поскольку продолжительность наказания нечестивых должна быть пропорциональна вечному счастью праведников. Поэтому он говорит: «и пойдут сии (говоря о нечестивых) (εἰς κόλασιν αἰώνιον) в муку вечную, а праведники (εἰς ζωὴν αἰώνιον) в жизнь вечную».[20]
Преподобный Т. Сурнден[2], комментируя рассуждения предшественников, исписал целый том неопровержимыми аргументами, стремясь доказать, что место ада на солнце. Мы подозреваем, что преподобный мыслитель читал Апокалипсис в постели, и вследствие этого ему приснился кошмарный сон. В Откровении Иоанна Богослова есть два стиха, которые читаются так:
«Четвёртый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнём. И жёг людей сильный зной, и они хулили имя Бога»[3].
Это просто пифагорейская и каббалистическая аллегория. Идея не нова ни у упомянутого автора, ни у Иоанна. Пифагор поместил «сферу очищения на солнце», причём солнце с его сферой,
[1] Эфир – это чистый и нечистый огонь. В состав последнего входят все его видимые формы, такие как «соотношение сил» – тепла, пламени, электричества и пр. Первый – это дух огня. Разница чисто алхимическая.
[2] См. «Исследование природы и местонахождения ада» преподобного Т. Сурндена.
[3] Откровение, XVI, 8-9.
| 13 | 13 |
кроме того, находится в центре вселенной[1]. Эта аллегория имеет двоякое значение: 1. Символическое центральное духовное солнце, высшее божество. Достигнув этой области, каждая душа очищается от своих грехов и навсегда соединяется со своим духом, ранее претерпев страдания во всех нижних сферах. 2. Поместив сферу видимого огня посредине вселенной, он просто учил гелиоцентрической системе, которая по праву принадлежала мистериям и передавалась только на высшей ступени посвящения. Иоанн придаёт своему «Слову» чисто каббалистическое значение, которое никакие «отцы», за исключением тех, кто принадлежал к неоплатонической школе, не могли понять. Ориген хорошо это понимал, будучи учеником Аммония Саккаса, поэтому мы видим, как он храбро отрицает бесконечность адских мучений. Он утверждает, что не только люди, но даже дьяволы (под этим термином он имел в виду развоплощённых грешных людей) после определённого срока наказания будут прощены и, в конце концов, возвращены на небеса[2]. Вследствие этой и других подобных ересей Ориген был, разумеется, сослан. Много было учёных и истинно вдохновлённых рассуждений о местонахождении ада. Самыми популярными были те, которые помещали его в центр земли. Однако в одно время в результате вмешательства тогдашних скептически настроенных учёных безмятежность веры в это очень освежающее учение была нарушена высказанными ими сомнениями. Как заметил наш современник г-н Свинден, эта теория была неприемлема из-за двух возражений: во-первых, нельзя предположить наличие достаточного запаса топлива или серы для поддержания такого неистового и негасимого огня, и, во-вторых, в воздухе необходимо наличие частиц азота для поддержания или сохранения огня. «И как же, – спрашивает он, – огонь может быть вечным, когда постепенно вся субстанция земли должна сгореть из-за него?»[3]
Скептически настроенный джентльмен, очевидно, забыл, что много веков назад блаж. Августин решил эту задачу. Разве мы не слышим слова этого учёного богослова о том, что ад, тем не менее, находится в центре земли, потому что «Бог чудесным образом снабжает воздухом огонь в её центре»? На этот аргумент ответить невозможно, поэтому мы не будем его опровергать. Христиане первыми сделали существование сатаны догматом Церкви. А раз она установила его, ей пришлось более 1700 лет бороться за усмирение таинственной силы, которой она приписывала дьявольское происхождение в соответствии со своей политикой. К сожалению, при проявлении эта сила неизменно склонна опровергать такое убеждение из-за нелепого несоответствия между предполагаемой причиной и следствием. Если духовенство не переоценивает реальную силу
[1] Аристотель упоминает пифагорейцев, поместивших сферу огня на солнце, и назвал её «тюрьмой Юпитера». См. «De Coelo» «На небесах», кн. II.
[2] «De Civititate Dei», I, XXI, стр.17.
[3] «Демонология и ад», стр. 289.
| 14 | 14 |
«заклятого Божьего врага», то следует признать, что оно принимает все меры предосторожности, чтобы его самого не приняли за «князя тьмы», стремящегося заполучить наши души. Если современные «духи» вообще являются бесами, как проповедует духовенство, то они могут быть только теми «бедными» или «глупыми чертями», которые, как рассказывает Макс Мюллер, часто появляются в немецких и норвежских сказках. Несмотря на это, духовенство больше всего боится того, что им придётся отказаться от своей власти над человечеством. Они не желают позволять нам судить о дереве по его плодам, поскольку это может иногда поставить их перед лицом опасных дилемм. Точно так же они отказываются признавать наряду с объективными людьми, что спиритические феномены, несомненно, одухотворили и избавили от злых путей многих неукротимых атеистов и скептиков. Но, как они сами признаются, какая польза в Папе, если нет дьявола?
И поэтому Рим посылает своих самых способных защитников и проповедников на помощь людям, погибающим в «бездонной пропасти». Для этой цели Рим использует своих умнейших авторов (хотя все они с негодованием отвергают обвинения), и в предисловии к любой книге, предложенной плодовитым де Мюссо, французским Тертуллианом нашего века, мы находим неоспоримые доказательства этого факта. Среди других свидетельств церковного одобрения, каждый том украшен текстом некоего подлинного письма, адресованного очень набожному автору всемирно известным отцом Вентурой ди Раулица из Рима. Мало кто не слышал этого знаменитого имени. Это – имя одного из главных столпов Латинской церкви, бывшего генерала Ордена Театинцев, советника Священной Конгрегации Обрядов, экзаменатора епископов и клириков Римской Церкви и т. д. и т. п. Этот поразительно типичный документ будет удивлять будущие поколения своим духом бесхитростной демонолатрии и бесстыдной искренностью. Мы дословно переводим отрывок, тем самым помогая его распространению, и надеемся, что тем самым заслужим благословение Матери-Церкви:[1]
«МОНСЬЕР И ПРЕКРАСНЫЙ ДРУГ,
Величайшая победа сатаны была одержана в тот день, когда ему удалось сделать так, чтобы люди перестали признавать, что он существует. Доказать существование сатаны – значит восстановить одну из фундаментальных догм Церкви, которая служит основой христианства и без которой сатана оставался бы всего лишь пустым звуком... Магия, месмеризм, магнетизм, сомнамбулизм, спиритуализм, спиритизм, гипнотизм ... – это всего лишь ещё одни названия САТАНИЗМА.
Выявить такую истину и показать её в надлежащем свете – значит разоблачить врага, указать на огромную опасность неких обычаев, считающихся невинными и заслужить благодарность в глазах человечества и религии».
ОТЕЦ ВЕНТУРА ДИ РАУЛИЦА.
[1] «Les Hauts Phenomenes de la Magie», стр. v, Предисловие.
| 15 | 15 |
Аминь!
Это, поистине, неожиданная честь для наших американских «духов-руководителей» в целом и невинных «индейских проводников» в частности. Таким образом, быть представленными в Риме в качестве князей империи Иблиса – это больше того, на что они могли когда-либо надеяться в других странах.
Ни в малейшей степени не подозревая, что она работала ради будущего благополучия своих врагов (спиритов и спиритуалистов), Церковь примерно двадцать лет тому назад, терпя де Муссо и де Мирвилля как биографов дьявола и одобряя их, молчаливо призналась в литературном соавторстве.
Шевалье Гужено де Муссо, а также его друг и соратник, маркиз Эйд де Мирвиль, судя по их длинным титулам, вероятно, были аристократами pur sang[21], кроме того, авторами с немалой эрудицией и талантом. Если бы они были немного сдержаннее в отношении двойных восклицаний после каждого бранного и оскорбительного высказывания относительно сатаны и его прихожан, то их стиль был бы безупречным. На самом деле крестовый поход против врага человечества был жестоким и длился более двадцати лет.
Что до католиков, накапливающих свои психические феномены, чтобы доказать существование личностного дьявола, и графа де Гаспарена, старого министра Луи-Филиппа, собравшего тома других фактов, чтобы доказать обратное, спириты Франции оказались в вечном долгу перед спорщиками. Существование невидимой духовной вселенной, населённой невидимыми существами, теперь не подлежит сомнению.
Роясь в старейших библиотеках, они извлекли из исторических хроник квинтэссенцию свидетельств. Все эпохи, от гомеровской до наших дней, предоставили этим неутомимым авторам свои лучшие материалы. Пытаясь доказать подлинность чудес, совершённых сатаной в дни, предшествовавшие христианской эре, а также в средние века, они просто заложили прочную основу для изучения современных феноменов.
Хотя де Муссо был пылким и бескомпромиссным энтузиастом, он невольно превращается в демона-искусителя или (как он любит называть дьявола) в «змея Книги Бытия».
В своём желании продемонстрировать в каждой манифестации присутствие лукавого, ему только удаётся продемонстрировать, что спиритуализм и магия – не новы в этом мире, а очень древние братья-близнецы, происхождение которых следует искать в самом раннем младенчестве древней Индии, Халдеи, Вавилонии, Египта, Персии и Греции.
Он доказывает существование «духов», будь то ангелы или дьяволы, такими вескими аргументами, чёткой логикой и таким количеством
| 16 | 16 |
свидетельств, исторических, неопровержимых и вполне достоверных, что мало что остаётся на долю авторам спиритуализма, которые могут появиться после него. Как жаль, что учёные, не верящие ни в дьявола, ни в духов, вероятнее всего высмеивают книги де Муссо, не читая их, поскольку они действительно содержат много фактов, представляющих глубокий научный интерес!
Но что можно ожидать в наш век неверия, когда более двадцати двух веков назад Платон уже жаловался на то же самое? «Я тоже, – пишет он в своём «Евтифроне», – когда говорю на публичном собрании что-либо о божественных вещах и предсказываю им, что должно произойти, они высмеивают это как безумие; и хотя ничто из того, что я предсказал, не оказалось неправдой, они завидуют всем таким людям, как мы. Однако нам не следует прислушиваться к этому, но следует идти своим путём».
Литературные архивы Ватикана и других католических хранилищ знаний должны быть без всяких ограничений предоставлены в распоряжение этих современных авторов. Когда под рукой такие сокровища – подлинные рукописи, папирусы и книги, награбленные из богатейших языческих библиотек, старинные трактаты по магии и алхимии и протоколы всех судебных процессов по колдовству и последующие их приговоры, как например, вздёрнуть на дыбу, отправить на костёр или подвергнуть пыткам, тогда очень легко написать целые тома обвинений против дьявола.
Мы с полным основанием подтверждаем, что существуют сотни наиболее ценных сочинений по оккультным наукам, которые приговорены к вечному сокрытию от публики, но внимательно прочитываются и изучаются привилегированными лицами, имеющими доступ к библиотеке Ватикана. Законы природы одинаковы для языческого колдуна и католического святого, и «чудо» может совершаться как одним, так и другим, без малейшего вмешательства Бога или дьявола.
Едва эти явления начали привлекать внимание в Европе, как духовенство начало возмущаться, что их традиционный враг снова появился под другим именем, и в отдельных случаях стало слышно о «божественных чудесах». Сначала они ограничивались скромными людьми, некоторые из которых утверждали, что совершали их благодаря вмешательству Девы Марии, святых и ангелов, другие (по мнению духовенства) стали одержимыми, так как дьявол должен иметь свою долю славы так же, как и божество. Обнаружив, что, несмотря на предупреждение, непроизвольные, или так называемые спиритуалистические феномены, продолжали распространяться и множиться, и что эти манифестации угрожали расстроить тщательно продуманные догмы Церкви, мир внезапно был поражён необычной информацией. В 1864 году целая община стала одержимой дьяволом. Морзин[22] и его ужасные истории о бесноватых, Валлорис с его рассказами о достоверных проявлениях колдовства, а также рассказы о пресвитерии Сидевиля заставляли стынуть кровь в католических жилах.
Как ни странно, снова и снова вставал вопрос,
| 17 | 17 |
почему «божественные» чудеса и большинство одержаний так строго ограничиваются римско-католическими епархиями и странами? Почему после Реформации в протестантских странах почти не совершалось ни одного божественного «чуда»? Конечно, ответ, который мы должны ожидать от католиков, состоит в том, что последние населены еретиками и забыты Богом. Тогда почему нет церковных чудес в России, стране, чья религия отличается от римско-католической веры лишь внешними формами обрядов, но её основные догматы идентичны, за исключением истечения Святого Духа?
В России есть свои признанные святые и чудотворные мощи и образа. Преп. Митрофаний Воронежский – подлинный чудотворец, но его чудеса ограничиваются исцелением. И хотя сотни и сотни людей исцелились по вере в него, древний собор полон магнетических эманаций, целые поколения будут продолжать верить в его силу, и кто-то всегда будет исцеляться, всё же в России не слышно о таких чудесах, как гуляющая или пишущая письма Богоматерь или говорящая статуя католических стран. Почему так?
Просто потому, что императоры категорически запрещали подобные вещи. Царь Петр Великий[23] прекращал любое мнимое «божественное» чудо, стоило ему нахмурить свой могучий лоб. Он заявлял, что не потерпит ложных чудес, явленных святыми иконами (образами святых), и они исчезли навсегда[1].
Зарегистрированы случаи отдельных и не связанных между собой феноменов, произошедших в прошлом веке с некими изображениями; последним был случай кровоточащей щеки на образе Девы Марии, когда солдат Наполеона разрубил её лик пополам. Это чудо, которое якобы произошло в 1812 году, в дни вторжения «великой армии», было последним «прощай»[2].
[1] Д-р Стэнли «Лекции о Восточной церкви», стр. 407.
[2] В семье одного господина, богатого помещика, из правительства Тамбова во время венгерской кампании 1848 года произошёл любопытный случай. Его единственный и всеми любимый племянник, которого, не имея детей, он усыновил, находился в русской армии. Пожилые супруги обычно во время еды ставили его акварельный портрет на стол там, где обычно сидел молодой человек. Однажды вечером, когда семья и несколько друзей сидели за чаем, стекло на портрете, без малейшего прикосновения, с громким взрывом разбилось вдребезги. Когда тётя молодого солдата схватила портрет, то увидела, что лоб и часть головы залиты кровью. Гости, чтобы успокоить её, приписали кровь тому, что она порезала себе пальцы битым стеклом. Но, как они ни старались, они не смогли найти следов пореза на её пальцах, и никто не касался портрета, кроме неё самой. Встревоженный её возбуждённым состоянием, муж, притворившись, что рассматривает портрет внимательнее, нарочно порезал себе палец, а затем попытался уверить её, что это была его кровь, и что в первое мгновение всеобщего возбуждения он прикоснулся к рамке, но никто этого не заметил. Всё было напрасно, старая барыня была уверена, что Дмитрия убили. Она начала каждый день заказывать для него панихиды в деревенской церкви, и нарядила
| 18 | 18 |
И с тех пор, хотя три последующих императора были благочестивыми людьми, и их воля уважалась, но иконы и святые пребывали в молчании, и о них почти ничего не говорили, кроме случаев, связанных с религиозным поклонением.
В Польше, стране яростного ультрамонтанства, в разное время предпринимались отчаянные попытки творить чудеса. Однако они умирали при рождении, потому что за ними зорко следила полиция, так как католическое чудо в Польше, обнародованное священниками, обычно означало политическую революцию, кровопролитие или войну.
Нельзя ли в таком случае хотя бы предположить, что если в одной стране божественные чудеса могут быть запрещены гражданским или военным законодательством, а в другой они никогда не совершаются, то не поискать ли нам объяснение этих двух фактов в какой-то естественной причине, а не приписывать их богу или дьяволу? На наш взгляд (если он чего-то стоит), весь секрет можно объяснить следующим образом.
В России духовенство понимает, что лучше не смущать своих прихожан, чьё благочестие искренне, а вера крепка и без чудес; они знают, что нет ничего лучше последних, чтобы посеять семена недоверия, сомнений и, наконец, скептицизма, непосредственно ведущего к атеизму. Кроме того, климат менее благоприятен для феноменов, а магнетизм среднего жителя слишком положительный и здоровый, чтобы вызывать у них непроизвольные манифестации.
Что касается Америки, в которой полно сенситивов и медиумов, то причина этого частично связана с влиянием климата, и особенно с физиологическими особенностями населения. Со времён Салемского колдовства, 200 лет назад, когда у сравнительно небольшого числа поселенцев в жилах текла чистая и не смешанная кровь, до 1840 года, о «духах» или «медиумах» почти ничего не было слышно[1].
Затем феномены сперва появились среди аскетических и экстатичных шейкеров, чьи религиозные устремления, особый образ жизни, нравственная чистота и физическое целомудрие привели к проявлению непроизвольных феноменов психической,
всех домашних в траурные одежды. Несколько недель спустя было получено официальное известие от полковника полка, в котором говорилось, что их племянник был убит осколком снаряда, оторвавшим ему верхнюю часть головы.
[1] Казни тех людей, кто занимался колдовством, совершались менее чем столетие тому назад в других американских провинциях. Известно, что негров в Нью-Джерси сжигали на костре (наказание, запрещённое в других штатах).
Даже в Южной Каролине в 1865 году, когда правительство штата было «реконструировано» после гражданской войны, было обнаружено, что законы о смертной казни за колдовство не были отменены. Не прошло и сотни лет, как они были принуждены привести в исполнение букву своего убийственного закона.
| 19 | 19 |
а также физической природы. Сотни тысяч и даже миллионы людей из разных климатических зон, с разным телосложением и привычками с 1692 года наводнили Северную Америку и, вступив в смешанные браки, существенно изменили физический тип жителей.
В какой стране мира женскую конституцию можно сравнить с хрупкой, нервной и чувствительной конституцией женской части населения Соединённых Штатов? В деревне нас поразила нежная полупрозрачная кожа жителей обоего пола. Сравните трудолюбивую ирландскую фабричную девушку и парня из настоящей американской семьи. Посмотрите на их руки. И девушка, и парень выполняют одинаковую тяжёлую работу; они одного возраста и оба кажутся здоровыми; и, тем не менее, в то время как руки одной после часового мытья с мылом продемонстрируют кожу немного мягче, чем у молодого аллигатора, руки другого, несмотря на постоянную занятость, позволят вам наблюдать циркуляцию крови под тонким слоем нежной эпидермы.
Неудивительно, что в то время как Америка является оранжереей сенсетивов, большая часть её духовенства, неспособная совершать божественные или какие-либо другие чудеса, решительно отрицает возможность каких-либо феноменов, кроме тех, которые делаются с помощью трюков или ловкости рук.
Неудивительно также, что католическое духовенство, которое на практике знает о существовании магических и духовных феноменов и верит в них, но опасаясь их последствий, пытается приписать всё это действиям дьявола.
Приведём ещё один аргумент, хотя бы в качестве косвенных улик. В каких странах «божественные чудеса» совершались больше всего или были наиболее частыми и удивительными? Вне всякого сомнения, в католической Испании и папской Италии. И какая страна кроме этих двоих имела доступ к древней литературе? Испания была известна своими библиотеками; мавры славились своим глубоким познанием в алхимии и других науках.
Ватикан – кладезь огромного количества древних рукописей. В течение длительного периода, составляющего почти 1500 лет, они копили от суда к суду книги и рукописи, конфискованные у осуждённых ими жертв, ради собственной выгоды. Католики могут сослаться на то, что книги вообще-то предавались огню, и что трактаты знаменитых колдунов и чародеев погибли вместе с их проклятыми авторами.
Но Ватикан, если бы он мог говорить, мог бы рассказать нам совсем другую историю. Ему слишком хорошо известно о существовании неких чуланов и комнат, доступ в которые открыт лишь очень немногим. Он знает, что вход в эти тайные укрытия так искусно скрыт от взгляда резными украшениями и обильным орнаментом стен библиотеки, что даже некоторые Папы, которые жили и умирали в стенах дворца, не подозревая об их существовании. Но среди этих Пап не было ни Сильвестра II, ни Бенедикта IX, ни Иоанна XX,
| 20 | 20 |
ни Григориев VI и VII, ни также знаменитого Борджиа, известного своей токсикологией. Среди пребывавших в неведении о тайных знаниях не было и друзей сынов Лойолы.
Где в хрониках европейской магии мы можем найти более умных чародеев, чем в укромных уголках монастырей? Альберт Магнус, знаменитый епископ и чудотворец из Ратисбона, никогда не был превзойдён в своём искусстве. Роджер Бэкон был монахом, а Фома Аквинский – одним из самых образованных учеников Альберта. Тритемий, аббат бенедиктинского монастыря в Шпонхайме, был учителем, другом и доверенным лицом Корнелиуса Агриппы. И хотя конфедерации теософов были рассредоточены по всей Германии, где они впервые возникли, помогая друг другу, и годами боролись за приобретение эзотерических знаний, любой человек, который знал, как стать любимым учеником некоторых монахов, мог очень скоро овладеть всеми важными сферами оккультного учения. Это всё принадлежит истории, и отрицать это нелегко. Магия во всех её аспектах широко и почти открыто практиковалась духовенством вплоть до Реформации. И даже тот, кого когда-то называли «отцом Реформации», знаменитый Иоганн Ройхлин[1], автор «Чудодейственного слова»[24] и друг Пико ди Мирандола, учитель и наставник Эразма, Лютера и Меланхтона, был каббалистом и оккультистом.
Среди духовенства и монашества широко практиковалось древнее Sortileguim, или прорицание с помощью Sortes[25] или жребия; такая практика или искусство осуждается теперь духовенством как мерзость, и она обозначена в Статуте10 короля Иакова, как уголовное преступление[2], а в Статуте 12 короля Карла II она исключена из общих правил помилования на основании того, что является колдовством. Более того, она получила одобрение самого блаж. Августина, который «одобрял такой метод узнавания будущего, при условии, что он будет использоваться в житейских целях». Более того, он признаётся, что сам практиковал его.
Да, но духовенство называло такой метод Sortes Sanctorum[26][3], когда они применяли его; в то время как Sortes Praenestinae[27], на смену которого пришли Sortes Homericae[28] и Sortes Virgilianae[29], было отвратительным язычеством, поклонением дьяволу, когда жребий использовали другие.
Григорий Турский сообщает нам, что, когда духовенство прибегало к Sortes, они обычно клали Библию на алтарь и молились Господу, чтобы Он открыл свою волю и будущее через один из стихов этой книги. Гвиберт Ножанский пишет, что в его время
[1] См. титульный лист английского перевода книги Майерхоффа «Reuchlin und Seine Zeit», Берлин, 1830 г. «Жизнь и времена Иоганна Ройхлина, или Капниона, отца немецкой Реформации», сделанного Ф. Бархэмом, Лондон, 1843.
[2] Лорд Кок, 3 «Статуты», л. 44.
[3] «Histoire des François» См. «Жизнь св. Григория Турского».
| 21 | 21 |
(примерно в XII веке) при хиротонии епископов существовал обычай прибегать к Sortes Sanctorum, чтобы узнать о правильности выбора и судьбе епископов. С другой стороны, нам говорят, что Sortes Sanctorum были осуждены Церковным собором в Агде в 506 году. Тогда мы снова должны задаться вопросом, в каком случае непогрешимость Церкви потерпела неудачу? Случилось ли это, когда она запретила то, что практиковал её величайший святой и покровитель Августин, или в двенадцатом веке, когда духовенство при выборе епископа практиковало это открыто и с одобрения той же самой Церкви? Или мы должны по-прежнему верить, что в обоих этих противоречивых случаях Ватикан вдохновлялся непосредственно «духом Божьим»?
Если кто-то сомневается в том, что Григорий Турский одобрял эту практику, которая до сих пор, в большей или меньшей степени, присутствует даже среди строгих протестантов, пусть они прочитают следующее: «Так как в Тур приезжает Лендаст, граф Турский, сговорившийся с королевой Фредегондой погубить меня, и исполненный злыми умыслами против меня, я в глубоком волнении удалился в свою молельню, где открыл псалмы... Моё сердце ожило во мне, когда я взглянул на этот стих из семьдесят седьмого псалма: «Вёл их безопасно, и они не страшились, а врагов их покрыло море»[30]. Так, граф не произнёс ни слова против меня и покинул Тур в тот же день; его судно затонуло во время шторма, но умение плавать спасло его».
Святой епископ здесь признаётся, что просто немного (слегка) занимался колдовством. Любой месмеризатор знает о воздействии силы воли во время сильного желания относительно какого-либо конкретного предмета. Было ли это следствием «совпадения» или по какой-либо другой причине, открывшийся стих подсказал его разуму месть через утопление. Так как весь оставшийся день он провёл в «глубокомыслии», одержимый этой всепоглощающей мыслью, святой (может быть бессознательно) направил свою волю на этот предмет. Таким образом, усматривая в несчастном случае десницу Божью, он просто становится колдуном, применяя свою магнетическую волю, воздействующую на человека, которого он боится; и графу едва удаётся спастись. Если бы несчастный случай был предопределён Богом, то виновник утонул бы, поскольку простое купание не могло бы изменить его злобных намерений по отношению к св. Григорию, даже если бы тот очень сконцентрировался на своей мысли.
Более того, мы находим анафемы, обрушившимися на эту лотерею судеб на церковном соборе в Арле, который запретил «всем духовным лицам под страхом отлучения заниматься такого рода гаданиями или заглядывать в будущее, просматривая какую-либо книгу или сочинение». Такой же запрет провозглашён на соборах в Агде в 506 г., Орлеане в 511 г., Аквилее в 595 г. и, наконец, на соборе в Ахене в 1110 г.; причём последний осуждал «колдунов, ведьм, прорицателей, которые, например, вызывали смерть с помощью магических операций и практиковали гадание
| 22 | 22 |
по священным книгам с помощью жребия». Жалоба всех клириков на их епископа Орлеанского, де Гарланд, адресованная Папе Александру III, заканчивалась следующим образом: «Да облекутся ваши апостольские руки силою, чтобы обнажить беззаконие этого человека, и чтобы проклятие, предсказанное в день его посвящения, настигло его, ибо, когда было открыто на алтаре Евангелие согласно обычаю, первыми словами были: «и юноша, оставив покрывало, нагой убежал от них[31]»[1].
Зачем тогда поджаривать мирян-чародеев и гадателей по книгам, а также канонизировать церковников? Не потому ли, что средневековые, а также современные феномены, проявляющиеся через мирян, независимо от того, были ли они вызваны оккультным знанием или совершались непроизвольно, опровергают претензии католической и протестантской церквей на божественные чудеса. Перед лицом неоднократных и безупречных свидетельств первой стало невозможно успешно далее утверждать, что, по-видимому, чудесные явления «добрых ангелов» и прямое вмешательство Бога могут совершаться исключительно её избранными служителями и святыми. Протестанты также не могли утверждать, что чудеса закончились с веком апостолов. Поскольку независимо от того, имеют ли они одну и ту же природу, современные феномены претендуют на близкое родство с библейскими явлениями.
Магнетизёры и целители нашего века вступили напрямую в открытое состязание с апостолами. Зуав Якоб из Франции превзошёл пророка Илию в воскрешении людей, которые казались мёртвыми, а Алексис[32], сомнамбул, упомянутый м-ром Уоллесом в его работе[2], своим ясновидением посрамлял апостолов, пророков и сивилл древности. После сожжения последней ведьмы над Европой пронеслась столь тщательно подготовленная союзом тайных обществ и их умными эмиссарами великая французская революция, вселявшая ужас в сердца духовенства. Она, как разрушительный ураган, унесла своим потоком лучших союзников церкви, римско-католическую аристократию. Был заложен прочный фундамент прав на личное мнение.
Мир был освобождён от церковной тирании, открыв беспрепятственный путь Наполеону Бонапарту, который нанёс смертельный удар по инквизиции. Это огромное здание бойни христианской церкви, где она заколола во имя Агнца всех овец, своевольно объявленных паршивыми, лежало в руинах, и церковь оказалась оставленной на произвол судьбы или предоставленной самой себе.
До тех пор, пока феномены появлялись лишь эпизодически, Церковь всегда чувствовала себя достаточно сильной, чтобы подавлять последствия. Суеверие
[1] Переведено с оригинального документа из Архива Орлеана, Франция; также см. "Sortes and Sortilegium"; «Жизнь Пьера де Блуа».
[2] «Чудеса и современный спиритуализм».
| 23 | 23 |
и вера в дьявола были сильны, как никогда, а наука ещё не осмеливалась публично тягаться силами со сверхъестественной религией. Тем временем враг медленно, но верно отвоёвывал позиции. Вдруг он раскрылся с неожиданной силой. «Чудеса» начали появляться средь бела дня и перешли из своего мистического уединения в область естественного права, где рука светской науки была готова сорвать с них священническую маску.
Тем не менее, какое-то время Церковь удерживала свои позиции и при огромной поддержке суеверного страха сдерживала продвижение вторгшейся силы. Но когда появлялись одни за другими месмеризаторы и сомнамбулы, воспроизводившие физические и психические экстатические феномены, которые до сих пор считались особым даром святых; когда страсть к столоверчению достигла во Франции и других местах своего апогея; когда психография (считавшаяся спиритической) из простого любопытства превратилась в неослабевающий интерес и, наконец, отошла в область религиозного мистицизма; когда эхо, вызванное первыми стуками Рочестера, пересекая океаны, распространилось до такой степени, пока не стало отдаваться почти со всех уголках мира, – тогда, и только тогда Латинская церковь полностью осознала всю опасность. Появились сообщения, что чудеса следовали одно за другим на спиритических сеансах и в аудиториях месмеризаторов; больные исцелялись, слепые видели, хромые ходили, глухие слышали.
Дж. Р. Ньютон в Америке и Дюпоте во Франции исцеляли множество людей, не претендуя на божественное вмешательство. Великое открытие Месмера раскрывало перед серьёзным исследователем механизм природы, управляющий, словно магической силой, органическими и неорганическими телами.
Но это было не самое страшное. Ещё более ужасное бедствие постигло Церковь в связи с тем, что из высших и низших миров было вызвано множество «духов», чьё личное поведение и беседы опровергали самые заветные и полезные для Церкви догматы. Эти «духи» утверждали, что являются идентичными развоплощёнными сущностями отцов, матерей, сыновей и дочерей, друзей и знакомых лиц, наблюдавших сверхъестественные феномены. Дьявол, казалось, не имел реального существования, и это ударило по самому основанию, на котором стояла кафедра святого Петра[1]. Ни один дух, кроме насмешливых человечков
[1] В Риме было две кафедры [кресло для епископа в соборе] титулованного апостола. Духовенство, напуганное непрерывными доказательствами, предоставленными научными исследованиями, наконец, решило противостать врагу, и мы обнаруживаем, что «Chronique des Arts» «Хроника искусств» даёт самое умное и в то же время самое иезуитское объяснение этого факта.
Согласно этому объяснению, «увеличение числа верующих побудило Петра сделать Рим отныне центром своих деяний. Кладбище Острианум находилось слишком далеко, и было недостаточно большим для собраний христиан. Мотив, побудивший апостола наделить Лина и Клета по очереди епископским саном, чтобы они могли разделять
| 24 | 24 |
планшетки, не признавался даже в самых отдалённых связях с сатанинским величеством и не признавал его правителем хотя бы одного дюйма территории. Духовенство чувствовало, что его престиж слабеет с каждым днём, когда они видели, как люди нетерпеливо стряхивают средь бела дня истины тёмные пелены, которыми завязывали им глаза на протяжении многих веков. Затем, наконец, удача, которая раньше была на стороне духовенства в затяжном конфликте между богословием и наукой, перешла к его противнику. Помощь последнего в изучении оккультной стороны природы была поистине драгоценной и своевременной, и наука невольно превратила некогда узкую тропу феноменов в широкую дорогу. Если бы
заботы церкви, распространение которой должно быть безгранично, естественным образом привёл к увеличению числа мест собраний. Так, особая резиденция Петра была учреждена в Виминале; и там была установлена эта таинственная кафедра, символ власти и истины. Однако августейший престол, которому поклонялись в Острийских катакомбах, не убрали. Пётр всё ещё посещал эту колыбель Римской церкви и, без сомнения, часто исполнял там свои святые обязанности. Вторая кафедра, олицетворявшая ту же тайну, что и первая, была установлена в Корнелии, и именно она дошла до нас сквозь века».
Большинство критиков доказывают, что Пётр вообще никогда не был в Риме, и вовсе не исключено, что когда-либо существовало две подлинных кафедры такого типа; причин много, и на них невозможно ответить. Возможно, нам лучше начать с указания на произведения Иустина Мученика. Этот великий поборник христианства, писавший в начале второго века в Риме, где он обосновался, стремясь заполучить хотя бы малейшее доказательство в пользу истины, за которую он пострадал, кажется, совершенно ничего не знал о существовании святого Петра!!
Ни один другой сколько-нибудь значительный автор не упоминает его в связи с Римской церковью ранее времени Иринея, когда последний взялся изобрести новую религию, взятую из глубин своего воображения. Мы отсылаем читателя, желающего узнать кое-что ещё, к талантливой работе г-на Джорджа Ребера, озаглавленной «Христос Павла». Аргументы автора убедительны. Вышеупомянутая статья в "Chronique des Arts" говорит об увеличении числа верующих до такой степени, что Острийские катакомбы не могли вместить собравшихся христиан. «Итак, если Пётр вообще когда-нибудь был в Риме, – утверждает г-н Ребер, – то это должно было быть между 64 и 69 годами нашей эры, так как в 64 году он был в Вавилоне, откуда писал послания и письма в Рим, и где-то между 64 и 68 годами (правление Нерона) он умер либо мученической смертью, либо в своей постели, поскольку Ириней приписывает ему передачу Римской Церкви вместе с Павлом (!?) (которого он преследовал и с которым ссорился всю свою жизнь) в руки Лина, который стал епископом в 69 г.» (см. Ребер «Христос Павла», стр. 122). Мы рассмотрим это более подробно в главе III.
А теперь спрашиваем, во имя здравого смысла, как могло число верующих церкви Петра расти с такой скоростью, когда Нерон ловил и убивал их, как мышей, во время своего правления? История говорит, как малочисленные христиане бежали из Рима, кто куда мог, чтобы избежать преследований императора, а "Chronique des Arts" заставляет их расти и множиться! «Христос, – говорится далее в статье, – пожелал, чтобы этот видимый знак доктринальной власти его наместника также имел свою долю бессмертия; его можно проследить от века к веку в документах Римской церкви». Тертуллиан официально подтверждает его существование в своей книге «De Praescriptionibus»[33]. Стремясь узнать всё, что касается столь интересного предмета, хотелось бы, чтобы нам показали,
| 25 | 25 |
этот конфликт не закончился как раз вовремя, мы могли бы увидеть воспроизведёнными в миниатюрном масштабе позорные сцены из истории Салемского колдовства и монахинь Лудена. Как бы то ни было, духовенство заставили замолчать.
Но если наука непреднамеренно помогла развитию оккультных феноменов, то последние взаимно помогли самой науке. До тех пор, пока вновь воплотившаяся философия не начала смело претендовать на своё место в мире, весьма немногие учёные брались за трудную задачу изучения сравнительного богословия. Эта наука занимает область, в которую до сих пор проникло лишь малое число исследователей. Непременное условие, которое заключалось в хорошем знании мёртвых языков, неизбежно ограничивало число исследователей. Кроме того, в них не было особой потребности, пока люди не смогли заменить христианскую ортодоксальную религию чем-то более ощутимым.
Один из самых неоспоримых фактов психологии состоит в том, что средний человек может так же недолго существовать без какого-либо религиозного элемента, как рыба, вытащенная из воды. Голос истины, «голос сильнее голоса могучего грома», обращается к внутреннему человеку в девятнадцатом веке христианской эры, как он говорил в своё время до нашей эры. Бесполезная и неблагодарная задача предлагать человечеству выбор между будущей жизнью и уничтожением. Единственный шанс, который остаётся у тех сторонников человеческого прогресса, которые стремятся установить на благо человечества веру, отныне полностью лишённую суеверий
когда Христос желал что-нибудь в этом роде? Однако: «Спереди и сзади кафедру украшали орнаменты из слоновой кости, но только в тех местах, которые были восстановлены деревом акации. Орнаменты, покрывающие переднюю панель, разделены на три ряда, наложенных друг на друга, каждый из которых содержит шесть пластинок из слоновой кости, на которых выгравированы различные сюжеты, в том числе «Подвиги Геракла». Несколько пластинок были неправильно размещены и, казалось, были прикреплены к кафедре в то время, когда старинные реликвии использовались в качестве украшений без особого внимания относительно их соответствия». Вот в чём суть. Статья написана просто как умный ответ на несколько фактов, опубликованных в нынешнем столетии. Бауэр в своей «Истории Пап» (т. II, стр. 7) рассказывает, что в 1662 году, при уборке одной из кафедр, «к несчастью, обнаружили на ней выгравированными «Двенадцать подвигов Геракла»», после чего кафедра была удалена и заменена другой. Но в 1795 году, когда войска Бонапарта заняли Рим, кафедра снова подверглась осмотру. На этот раз было найдено магометанское исповедание веры, написанное арабскими буквами: «Нет Божества, кроме Аллаха, и Магомет – его Посланник». (См. Приложение к «Поклонению древним символам» Г. М. Вестроппа и Ч. Станиленда Уэйка.) В приложении профессор Александр Уайлдер очень справедливо замечает следующее: «Мы предполагаем, что апостол обрезания, как называет его Павел, его великий соперник, никогда не был в имперском городе и не имел там преемника, даже в римском гетто. Таким образом, «кафедра Петра» является скорее священной, чем апостольской. Её святость, однако, проистекает из эзотерической религии прежних времён Рима. Иерофант мистерий, вероятно, восседал на кафедре в день посвящения, когда показывал кандидатам петрому (каменную скрижаль, содержащую последнее откровение, данное иерофантом неофиту при посвящении)».
| 26 | 26 |
и догматических оков – это обратиться к ним словами Иисуса Навина: «Изберите себе ныне, кому служить, богам ли, которым служили отцы ваши, бывшие за рекою, или богам Аморреев, в земле которых живёте»[1].
«Наука о религии, – писал Макс Мюллер в 1860 году, – только начинается... В течение последних пятидесяти лет подлинные документы самых важных мировых религий были обнаружены самым неожиданным и почти чудесным образом[2]. Теперь перед нами канонические книги буддизма; Зенд-Авеста Зороастра больше не является запечатанной книгой; а гимны Ригведы раскрывают состояние религий, предшествовавших первым истокам той мифологии, которая у Гомера и Гесиода стоит перед нами, как обветшавшие развалины»[3].
В своём ненасытном желании распространить власть слепой веры первые архитекторы христианского богословия были вынуждены скрывать, насколько это было возможно, истинные источники этого богословия. Говорят, что с этой целью они сожгли или иным образом уничтожили все подлинные рукописи по каббале, магии и оккультным наукам, на которые могли наложить свои руки. Они по неведению полагали, что наиболее опасные сочинения этого рода исчезли вместе с последним гностиком, но однажды они, возможно, обнаружат свою ошибку. Другие подлинные и столь же важные документы, возможно, снова появятся «самым неожиданным и почти чудесным образом».
[1] Иисус Навин, XXIV, 15.
[2] Один из самых удивительных фактов, которые попали в поле нашего зрения, заключается в том, что серьёзным исследователям следовало бы связать эти столь частые «неожиданные и почти чудесные» открытия важных документов в самые подходящие моменты с заранее продуманным планом. Неужели же так странно, что хранители «языческих» знаний, видя, что настал подходящий момент, сделали так, чтобы необходимый документ, книга или реликвия, как будто случайно, оказались в нужном месте?
Геологи и исследователи, даже столь компетентные, как Гумбольдт и Чуди, не обнаружили скрытых шахт, в которых перуанские инки добывали свои сокровища, хотя последний признаёт, что нынешние вырождающиеся индейцы владеют этой тайной. В 1839 году археолог (Джон) Перринг предложил шейху арабской деревни два кошелька золота, если он поможет ему обнаружить вход в потайной проход, ведущий к гробницам Северной Пирамиды Дахшура. Но хотя его люди были безработными и полуголодными, шейх гордо отказался «продать тайну мёртвых», пообещав показать её бесплатно, когда для этого придёт время.
В таком случае разве невозможно, чтобы в каких-то других регионах Земли хранились остатки той славной литературы прошлого, которая была плодом величественной цивилизации? Что же такого удивительного в этой мысли? Кто знает, но поскольку христианская церковь бессознательно породила свободную мысль как реакцию на её собственную жестокость, жадность и догматизм, общественное сознание, возможно, будет радо последовать примеру востоковедов, прочь от Иерусалима и к Эллоре; и тогда будет обнаружено гораздо больше из того, что сейчас сокрыто?
[3] «Стружки из немецкой мастерской», стр. 377. Семитский монотеизм.
| 27 | 27 |
В различных частях Востока (например, на горе Афон и в Нитрийской пустыне) существуют странные традиции среди некоторых монахов и учёных раввинов Палестины, которые проводят всю свою жизнь, комментируя Талмуд. Они говорят, что погибли не все свитки и рукописи, как это принято считать, и о которых в истории сообщалось, будто бы они были сожжены Цезарем, христианской толпой в 389 году и арабским генералом Амр.
И вот что они рассказывают – во время борьбы за престол в 51 г. до н. э. между Клеопатрой и её братом Дионисом Птолемеем мусейон Брухейона, который содержал более семисот тысяч свитков, переплетённых деревом и огнеупорным пергаментом, в то время ремонтировался, и большая часть подлинных рукописей, считавшихся одними из наиболее ценных и не имевших копий, хранилась в доме одного из библиотекарей. Поскольку пожар, который поглотил всё остальное, был всего лишь результатом несчастного случая, в то время не принимались никакие меры предосторожности. Но также добавляют, что между пожаром флота, подожжённого по приказу Цезаря, и моментом, когда потом загорелись первые постройки, расположенные около гавани, прошло несколько часов; и что всем библиотекарям музея с помощью нескольких сотен рабов удалось спасти наиболее ценные из свитков. Пергаментная ткань была настолько безупречной и прочной, что у некоторых свитков внутренние страницы и деревянный переплёт сгорели дотла, а у других пергаментный переплёт оставался не обгоревшим.
Все эти подробности были записаны на греческом, латинском и халдейско-сирийском языках учёным юношей по имени Феодас[34], одним из работавших в музее писцов.
Говорят, что одна из этих рукописей до сих пор хранится в греческом монастыре; и человек, рассказавший нам это предание, сам видел её. Он сказал, что ещё многие её увидят и узнают, где искать важные документы, когда исполнится некое пророчество, добавив, что большинство этих сочинений можно найти в Тартарии и Индии[1].
Монах показал нам копию оригинала, которую, конечно, мы могли лишь с трудом прочитать, так как мы не претендуем на глубокое знание мёртвых языков. Но нас настолько поразил
[1] После некоторого размышления у нас возникла мысль, что мы можем понять значение следующих предложений Мовсеса Хоренаци: «За пять веков до нашей эры древние азиаты, – пишет он, – и особенно индусы, персы и халдеи имели в своём распоряжении целый ряд исторических и научных книг. Эти сочинения были частично заимствованы, частично переведены на греческий язык, главным образом после того, как Птолемеи основали Александрийскую библиотеку и поддерживали писателей широтой своих взглядов, так что греческий язык стал кладезем всех наук» («История Армении»).
Следовательно, большая часть литературы, составлявшая 700 000 томов Александрийской библиотеки, принадлежала Индии и её ближайшим соседям.
| 28 | 28 |
яркий и живописный перевод святого отца, что мы прекрасно запомнили некоторые любопытные отрывки, которые, насколько мы их помним, звучат следующим образом:
«Когда Царицу Солнца (Клеопатру) вновь привезли в полуразрушенный город после того, как огонь поглотил Славу Мира; и когда она увидела горы книг (или свитков) покрывавших наполовину сожжённые ступени экседры[35]; и когда она заметила, что внутренняя их часть исчезла, и остались одни неподдающиеся разрушению переплёты, она зарыдала в ярости и бешенстве, проклиная скупость своих отцов, которые пожалели деньги на настоящий пергамент для внутренней части драгоценных свитков, а не только внешней».
Кроме того, наш автор, Феодас, не отказывает себе в удовольствии пошутить над царицей из-за того, что она считала сгоревшей почти всю библиотеку, тогда как, на самом деле, сотни и тысячи лучших книг надёжно хранились в его собственном доме и в домах других писцов, библиотекарей, исследователей и философов.
Некоторые весьма учёные копты, разбросанные по всему Востоку, Малой Азии, Египту и Палестине, больше не верят в полное уничтожение более поздних библиотек. Например, они говорят, что из библиотеки пергамского царя Аттала III, подаренной Антонием Клеопатре, не было уничтожено ни одного тома. В то время, согласно их утверждениям, с того момента, как христиане начали приобретать влияние в Александрии (примерно в конце четвёртого века) и Анатолий, епископ Лаодикийский, начал поносить местных богов, языческие философы и учёные теурги приняли эффективные меры по сохранению хранилищ своих священных знаний. Епископ Феофил, оставивший после себя репутацию самого нечестного и корыстолюбивого злодея, был обвинён неким Антонином, известным теургом и выдающимся учёным в области оккультной науки Александрии, в подкупе рабов Серапеума, чтобы те воровали книги, которые он потом продавал иностранцам по высокой цене.
История рассказывает нам, как в 389 г. н. э. Феофил преследовал лучших из философов; и как его преемник и племянник, не менее печально известный Кирилл, безжалостно убил Гипатию. Суда[36] сообщает нам некоторые подробности об Антонине, которого он называет Антонием, и его красноречивом друге Олимпе, защитнике Серапиума. Но история далеко не полно представлена в жалких остатках книг, которые, преодолев столько веков, дошли до нашего учёного века; в них не приводятся факты, относящиеся к первым пяти векам христианства, которые сохранились в многочисленных преданиях, бытующих на Востоке.
Какими бы недостоверными они ни казались, в груде мякины, несомненно, много хорошего зерна. Неудивительно, что эти предания нечасто передают европейцам, если учесть, насколько наши путешественники склонны враждебно относиться к туземцам, проявляя скептицизм, а иногда и догматическую нетерпимость. Когда незаурядным личностям, как некоторым археологам, которые знали, как завоевать доверие
| 29 | 29 |
и даже дружбу некоторых арабов, оказывалась честь знакомства с драгоценными документами, то это объявляется просто «совпадением». И, тем не менее, повсеместно бытует много преданий о существовании неких подземных огромных галерей в окрестностях города Эшмунии – «ископаемого города», в которых хранятся бесчисленные рукописи и свитки. Ни за какие деньги арабы и близко не пойдут к тому месту. Ночью, говорят они, из расщелин заброшенных руин, глубоко погружённых в безводные пески пустыни, струится свет светильников, которые носят туда и сюда по галереям не человеческие руки. Африты изучают литературу допотопных веков, в соответствии с их верой, а джины учат по магическим свиткам урок к следующему дню.
Британская энциклопедия в статье об Александрии говорит: «Когда храм Сераписа был разрушен... ценная библиотека была разграблена или погублена; а через двадцать лет[1] пустые полки вызывали сожаление... и т. д.», но она не говорит о дальнейшей судьбе разграбленных книг.
В соперничестве с яростными почитателями Марии четвёртого века современные клерикальные преследователи либерализма и «ереси» охотно бы заперли всех еретиков и их книги в каком-нибудь современном Серапеуме и сожгли бы их заживо[2]. Причина такой ненависти естественна. Современные исследования более чем когда-либо раскрывают этот секрет.
«Разве ныне поклонение святым и ангелам, – говорил епископ Ньютон много лет назад, – во всех отношениях не то же самое, что и поклонение демонам в прежние времена? Только название другое, но всё – то же самое: те же самые храмы, те же самые изображения, которые когда-то были посвящены Юпитеру и другим демонам, а теперь посвящены Деве Марии и другим святым... всё язычество обращено и присоединено к папству».
Почему бы не проявить беспристрастность и не добавить, что «значительная часть всего этого была принята и протестантскими религиями»?
Само имя апостола Петра уходит корнями в мистерии. Иерофант или верховный понтифик носил халдейский титул Петер или толкователь. Имена Птах, Пет’р, обитель Валаама, Патара и Патры, названия городов-оракулов, pateres[37] или pateras[38] и, возможно,
[1] Бонами говорит «тридцать лет спустя» в сочинении «Александрийская библиотека», цитируя, как мы предполагаем, очевидца, пресвитера Орозия.
[2] С тех пор, как это было написано, упомянутые духи прекрасно показали себя в Барселоне, Испания, куда епископ брат Хоакин пригласил местных спиритуалистов стать свидетелями официального сожжения духовных книг.
Мы находим отчёт в статье под названием «Откровение», опубликованной в Аликанте, где разумно добавлено, что представление было «карикатурой на памятную эпоху инквизиции».
| 30 | 30 |
Будда[1], все происходят от одного корня. Иисус говорит: «На этом petra[39] Я построю Церковь свою, и врата или правители ада, не одолеют её», имея в виду под петрой скальный храм, а под аллегорией – христианские мистерии, противниками которых были древние таинственные боги подземного мира, которым поклонялись в обрядах Изиды, Адониса, Аттиса, Сабазия, Диониса и Элевсинии.
Апостол Пётр никогда не был в Риме; но Папа, захватив скипетр Pontifex Maximus [великого понтифика], ключи Януса и Кибелы и украсив свою христианскую голову шапкой Magna Mater, скопированной с тиары верховного понтифика посвящённых древней Индии, Брахм-атма, стал преемником языческого первосвященника, настоящего Петра-Рома или Петрома[40][2].
У Римско-католической церкви есть два более могущественных врага, чем «еретики» и «неверующие», и это – сравнительная мифология и филология. Когда такие выдающиеся богословы, как преп. Джеймс Фримен Кларк всячески старается доказать своим читателям что «критическое богословие со времён Оригена и Иеронима... и сравнительное богословие в течение пятнадцати веков не заключалось в принятии авторитетного мнения других людей», но, напротив, демонстрировало много «острых и всеобъемлющих рассуждений», мы можем только сожалеть о том, что так много эрудиции пришлось потратить впустую, пытаясь доказать то, что беспристрастный обзор исторического богословия опровергает на каждом шагу. В этих «спорах» и критическом подходе к доктринам Церкви, конечно, можно найти сколько угодно «острых рассуждений», но гораздо больше острой софистики.
В последнее время масса совокупных доказательств была усилена до такой степени, что практически не оставила места для дальнейших споров. Слишком многие учёные так убедительно высказываются, что не остаётся сомнений в том, что Индия была Альма-матер не только цивилизации, искусств и наук, но также и всех великих религий древности, включая иудаизм, а значит, и христианство. Гердер помещает колыбель человечества в Индию и показывает Моисея как умного и относительно современного составителя древних брахманских преданий: «Река, окружающая страну (Индию), – это священный Ганг, который вся Азия считает рекой рая.
Кроме того, библейский Гион[41] есть не что иное, как Инд. Арабы называют его так и по сей день, и названия орошаемых им стран всё ещё встречаются среди индусов». Жаколио утверждает, что перевёл все древние рукописи на пальмовых листах, которые ему на его счастье позволили увидеть брахманы пагод. В одном из его
[1] Э. Покок даёт следующие варианты имени Будды: Будха, Буддха, Будда, Бутта, Пут, Пот, Пто, Пте, Пхте, Пхта, Пхут и т. д. и т. п. См. «Индия в Греции», сноска, Приложение, 397.
[2] Папская тиара также является точной копией тиары тибетского Далай-ламы.
| 31 | 31 |
переводов, мы нашли отрывки, которые открывают нам несомненное происхождение ключей апостола Петра и объясняют последующее принятие этого символа Его святейшеством, Папой Римским.
Он показывает нам на основании «Агрушады-парикшай», название которой он вольно переводит как «Книга духов» (питри), что за столетия до нашей эры посвящённые храмов избирали Высший совет под председательством Брахма-атмы или верховного главы всех этих посвящённых. Этим понтификом мог стать только брахман, достигший возраста восьмидесяти лет[1], и Брахм-атма был единственным хранителем мистической формулы, суть любой науки, содержащейся в трёх таинственных буквах:
которые означают создание, сохранение и преобразование. Только он мог разъяснить её значение в присутствии посвящённых третьей или высшей степени. Всякий из этих посвящённых, открывший непосвящённому хоть одну истину, даже самую малую из доверенных ему, предавался смерти. Тот, кому её доверили, должен был разделить его судьбу.
«Наконец, венцом этой искусной системы, – пишет Жаколио, – служило ещё одно слово, ещё более превосходящее таинственное односложное – АУМ, которое делало того, кто получал его ключ, почти равным самому Брахме. Только Брахм-атма обладал этим ключом и передавал его в запечатанной шкатулке своему преемнику.
Это неизвестное слово, которое никакая человеческая сила не смогла бы даже сегодня, когда власть брахманов была сокрушена монгольскими и европейскими нашествиями, и когда каждая пагода вынуждает своего Брахм-атму[2] раскрыть его, было выгравировано на золотом треугольнике и хранилось в святилище храма Асгартха[42], ключи от которого были только у Брахм-атмы. Он также носил на своей тиаре два скрещенных ключа, поддерживаемые двумя преклонившими колени брахманами, символ ценного хранилища, бывшего под его присмотром. Слово и треугольник были выгравированы на перстне, который этот религиозный вождь носил как один из знаков своего сана; оно также было написано в центре золотого солнца на алтаре, где каждое утро Верховный Понтифик совершал обряд жертвоприношения, называемый сарвамедха[43], жертвоприношение всем силам природы»[3].
[1] Традиционная политика коллегии кардиналов состоит в том, чтобы избирать, по возможности, нового Папу из числа самых старых и болезненных кандидатов. Иерофант Элевсинии тоже всегда был неженатым стариком.
[2] Это неверно.
[3] «Le Spiritisme dans le Monde», стр. 28[44].
| 32 | 32 |
Это достаточно ясно? Будут ли католики по-прежнему утверждать, что именно брахманы 4000 лет назад скопировали ритуалы, символы и одеяние римских понтификов? Мы ничуть не удивились бы.
Если не заглядывать очень далеко назад в античность ради сравнений, а только остановиться на четвёртом и пятом веках нашей эры и сопоставить так называемое «язычество» третьей неоплатонической эклектической школы с растущим христианством, то результат будет не в пользу последнего.
Даже в тот ранний период, когда новая религия едва только обозначила свои противоречивые догмы; когда сторонники кровожадного Кирилла сами не знали, должна ли Мария стать «Божьей Матерью» или «демоном» в компании Изиды; когда память о кротком и смиренном Иисусе всё ещё с любовью пребывала в сердце каждого христианина, а его слова милосердия и любви ещё витали в воздухе, даже тогда христиане превосходили язычников во всех видах жестокости и религиозной нетерпимости.
И если мы заглянем ещё дальше назад и поищем примеры истинного христизма в те времена, когда буддизм только начал вытеснять брахманизм в Индии, а имя Иисуса было произнесено лишь три века спустя, то, что мы обнаружим? Какой из святых столпов Церкви когда-либо возносился до уровня религиозной терпимости и благородной простоты характера какого-нибудь язычника? Сравните, например, индийского Ашоку, жившего за 300 лет до нашей эры, и карфагенского блаж. Августина, достигшего вершины спустя три столетия после Христа. По словам Макса Мюллера, вот что найдено высеченным на скалах Гирнара, Дхаули и Капурдигири:
«Царь Пиядаси, возлюбленный богов, желает, чтобы аскеты всех вероисповеданий могли проживать повсюду. Все эти аскеты одинаково исповедуют самообладание, в чём люди должны упражняться, и чистоту души. Но у людей разные мнения и разные наклонности».
А вот что Августин написал после своего крещения: «Чудесна глубина слов Твоих, поверхность которых (взгляни!) предстаёт перед нами, приглашая к малым словам; но они – дивная глубина, о мой Бог, чудесная глубина! Страшно заглядывать в неё; да... охватывает благоговейный ужас и трепет любви. Твоих врагов [читай язычников] я страстно ненавижу; о, если бы Ты убил их своим обоюдоострым мечом, чтобы они больше не были Твоими врагами, ибо я так люблю, когда их убивают»[1].
Удивительный дух христианства; и это слова манихея, обращённого в религию Того, кто даже на кресте молился за своих врагов!
[1] Августин «Исповедь» книга XII, перевод профессора Дрейпера для книги «Конфликт религии и науки».
| 33 | 33 |
Нетрудно догадаться, кем были враги «Господа», по мнению христиан; немногие из паствы Августина были Его новыми детьми и любимцами, которые вытеснили сынов Израиля, Его «избранный народ» из числа тех, кого Он любит. Остальное человечество было Его естественными врагами. Несметные толпы язычников были подходящей пищей для адского пламени; горстка внутри церковной ограды были «наследниками спасения».
Но если политика объявления вне закона считалась справедливой, а её практика была «сладким ароматом» в ноздрях «Господа», почему бы не пренебречь также языческими обрядами и философией? Зачем черпать так глубоко из колодцев мудрости, выкопанных и заполненных до краёв теми же язычниками? Или отцы Церкви, желая подражать избранному народу, чью изношенную обувь они пытались натянуть на себя, задумали повторить сцены ограбления Книги Исход? Предполагали ли они, спасаясь бегством от язычества, как евреи из Египта, унести ценности его религиозных аллегорий, как «избранники» унесли золотые и серебряные украшения?
Вероятно, что события первых веков христианства были лишь образами, отражёнными в зеркале будущего во время исхода евреев. В бурные дни Иринея платоновская философия с её мистическим погружением в божество, в конце концов, не была настолько противна новой доктрине, чтобы помешать христианам использовать её трудную для понимания метафизику всеми доступными способами. Объединившись с аскетическими терапевтами, праотцами или прообразами христианских монахов и отшельников, они (следует помнить) именно в Александрии заложили первые основы чисто платонического тринитарного учения.
Позже оно стало учением Платона-Филона, и таким, каким мы находим его сейчас. Платон рассматривал божественную природу как троичную модификацию Первопричины, разума или Логоса, души или духа вселенной. «Три архи-[45] или первичных начала, – пишет Гиббон [1], – были представлены в платоновской системе в качестве трёх богов, объединённых друг с другом таинственным и невыразимым порождением». Смешивая эту трансцендентную идею с более ипостасной фигурой Логоса Филона, чьё учение исходило из древнейшей каббалы и который рассматривал Царя Мессию как Метатрона или «ангела Господня», Legatus[46] спустившегося во плоти, но не самого Древнего Днями[2], христиане облачили Иисуса, сына Марии, в этот мифический образ посредника падшего рода Адама. Под этим неожиданным одеянием его личность почти потерялась.
В современном Иисусе христианской церкви мы находим идеал одарённого богатым воображением Иринея, а не адепта
[1] «Упадок и падение Римской империи».
[2] «Комментарии Зоара на Книгу Бытия», xl,10; «Каббала Денудата» I, 528.
| 34 | 34 |
из ессеев, малоизвестного реформатора из Галилеи. Мы видим его под изуродованной маской Платона-Филона, а не так, как его ученики во время Нагорной проповеди.
До сих пор языческая философия помогала им в построении основной догмы. Но когда теурги третьей неоплатонической школы, лишённые своих древних мистерий, попытались смешать доктрины Платона с доктринами Аристотеля и, объединив две философии, добавили к своей теософии первоначальное учение восточной каббалы, тогда христиане из конкурентов превратились в гонителей. Как только христиане будут готовы открыто обсуждать метафизические аллегории Платона в стиле греческой диалектики, вся сложная система христианской троицы будет раскрыта, и божественный престиж будет полностью подорван. Эклетическая школа, изменив порядок вещей, приняла индуктивный метод, и этот метод стал её похоронным звоном. Из всего на свете логика и разумные объяснения были самыми ненавистными для новой религии таинств, поскольку они угрожали раскрыть саму основу тринитарной теории, объявить о множестве учений об эманациях и таким образом разрушить единство целого. Этого нельзя было допустить, и этого не допустили. История зафиксировала христоподобные средства, к которым для этого прибегали.
Универсальное учение об эманациях, принятое с незапамятных времён величайшими школами, обучавшими каббалистических, александрийских и восточных философов, даёт ключ к пониманию паники, охватившей христианских отцов. Тот дух иезуитизма и ловкости церковников, что побудили Паркхерста, много веков спустя, скрыть в своём «Еврейско-английском лексиконе» истинное значение первого слова Книги Бытия, зародился во время войны против угасающей неоплатонической или эклектической школы.
Отцы Церкви решили исказить значение слова «даймон»[1] и больше всего боялись, что эзотерическое и истинное значение слова «решит» будет раскрыто простонародью; поскольку если бы однажды истинный смысл этого предложения, а также еврейского слова «эшдат»[2] (переведённого в Септуагинте как «ангелы»[47], в то время как оно означает эманации), был понят правильно, то тайна христианской троицы рухнула бы, унося в своём падении новую религию в одну груду руин с древними мистериями. Именно в этом кроется истинная причина того, почему диалектики, а также сам Аристотель, «надоедливый философ», всегда были неприятны христианскому богословию. Даже Лютер, работая над своей реформой, чувствовал, что у него уходит почва из-под ног, несмотря на то,
[1] «Существа, которых философы других народов различают по имени «демоны», а Моисей называет «ангелами», – пишет Филон Иудей. «De Gigant» [«Об исполинах»], I, 253.
[2] Второзаконие XXXIII, 2. אשדת в английской Библии переводится как «огненный закон».
| 35 | 35 |
что догмы были сведены им к их простейшему выражению, дал выход чувству страха и ненависти по отношению к Аристотелю. Количество оскорблений, которыми он обрушивался на память великого логика, можно сравнить (но никогда не превзойти) с папскими анафемами и оскорблениями либералов в адрес итальянского правительства. Собранные вместе, они могли бы вполне составить новую энциклопедию с образцами монашеских диатриб[48].
Конечно, христианское духовенство никогда не сможет примириться с учением, основанным на применении строгой логики к рассудочным размышлениям! Число тех, кто отказался от богословия по этой причине, никогда не разглашается. Они задавали вопросы, но им было запрещено их задавать; отсюда разделение, недовольство и зачастую отчаянное погружение в бездну атеизма. Также осуждались орфические взгляды на эфир как на главный посредник между Богом и сотворённой материей. Орфический протоэфир слишком явно напоминал архея, мировую душу, а последняя в своём метафизическом смысле была столь же тесно связана с эманациями, будучи первым проявлением – Сефирой или божественным Светом. И когда последнего можно было опасаться больше, чем в этот критический момент?
Ориген, Климент Александринский, Халкидий, Мефодий и Маймонид, руководствуясь авторитетом Иерусалимского Таргума, традиционного и величайшего авторитета евреев, считали, что первые два слова в Книге Бытия Б’РЕШИТ, означают мудрость или начало. И только непосвящённые под этими словами понимали «в начале», так как им не позволялось проникать глубже в эзотерический смысл этого предложения. Бособр, а после него Годфри Хиггинс доказали этот факт.
«Всё сущее, – говорит каббала, – исходит из одного великого Начала, и это начало есть неведомый и невидимый Бог. Из Него непосредственно исходит существенная сила, которая является образом Бога и источником всех последующих эманаций. Это второе начало посредством энергии (или воли и силы) эманации порождает другие сущности, более или менее совершенные, в зависимости от разной степени удалённости по шкале эманации от первоисточника существования, и которые составляют различные миры или порядки бытия, соединённые с вечной энергией, из которой они исходят. Материя есть не что иное, как самое удалённое воздействие энергии эманации божества. Материальный мир обретает свою форму непосредственно в результате деятельности сил, находящихся значительно ниже первоисточника бытия»[1]. Бособр[2] вкладывает в уста манихея блаж. Августина следующее: «Если под словом «решит» понимать действенную первопричину творения, а не её начало, то в таком случае понятно, что Моисей никогда не имел в виду,
[1] См. «Энциклопедия» [Авраама] Риса, ст. Каббала.
[2] «История манихейства» «Histoire Critique de Manichée et du Manichéisme», кн. VI, гл. I, стр. 291.
| 36 | 36 |
что небо и земля были первыми творениями Бога. Он только сказал, что Бог создал небо и землю через первопричину, которая есть Его Сын. Он указывает не на время, а на непосредственного автора творения».
Ангелы, согласно Августину, были созданы прежде небесной тверди, и согласно эзотерическому толкованию небо и земля были созданы после этого, развившись из второго Начала или Логоса – творческого Божества.
«Слово «первопричина», – пишет Бособр, – не означает, что небо и земля были созданы раньше всего сущего, потому что ангелы были созданы прежде, но означает, что Бог всё сотворил через свою мудрость, которая является его Глаголом и которую христианская Библия назвала Началом», таким образом приняв экзотерическое значение слова, брошенного народу.
Каббала (как восточная, так и еврейская) показывает, что ряд эманаций (еврейских сефирот) исходил из Первопричины, причём главной из них была Мудрость. Эта мудрость есть логос Филона, а также Михаил, глава гностических эонов; это есть Ормазд персов, Минерва, богиня мудрости греков, эманировавшая из головы Юпитера, а также вторая ипостась христианской троицы.
Отцам ранней Церкви не надо было напрягать воображение, они нашли готовое учение, существовавшее в любой теогонии за тысячи лет до христианской эры. Их троицей было не что иное, как трио сефирот, первые три каббалистических света, о которых Моисей Нахманид говорит, что «их никогда никто не видел, в них нет ни изъяна, ни какого-либо разобщения».
Первое вечное число – это Отец, или у халдеев первозданный, невидимый и непостижимый хаос, из которого изошёл Постижимый, египетский Птах, или «первопричина света – не сам свет, и первопричина жизни, хотя сама не является жизнью».
Мудрость, посредством которой Отец сотворил небеса, есть Сын или андрогин, Адам Кадмон каббалистов. Сын одновременно является Ра мужского рода или светом мудрости, и благоразумием или разумом, Сефирой, женской частью себя; тогда как из этого двойного существа исходит третья эманация, Бина или понимание, второй Разум – Святой Дух христиан.
Следовательно, строго говоря, существует ТЕТРАКТИС или четвёрка, состоящая из непостижимой первой монады и её тройной эманации, которые и составляют нашу Троицу.
Как же тогда не понять, что, если бы христиане намеренно не исказили в своём толковании и переводе Книгу Бытия Моисея, чтобы она соответствовала их собственным взглядам, их религия с её нынешними догмами была бы невозможна?
Слово «решит», если его понимать в новом смысле, а именно Первопричины, а не Начала, а также принять преданное анафеме учение об эманациях, то положение второго лица Троицы
| 37 | 37 |
становится несостоятельным.
Поскольку, если ангелы являются первыми божественными эманациями субстанции Божества и существовали до второй Первопричины, тогда антропоморфизированный Сын в лучшем случае является эманацией, подобной им самим, и не может быть ипостасью Бога в большей степени, чем наши видимые творения являются нами самими. Очевидно, что эти метафизические тонкости никогда не приходили в голову чистосердечному, искреннему апостолу Павлу; более того, очевидно, что, как и все образованные евреи, он был хорошо знаком с учением об эманациях и не собирался его ни в чём искажать.
Как можно допускать, что Павел отождествлял Сына с Отцом, когда он говорит нам, что Иисус «не много был унижен пред ангелами» Богом (Евр.2:9) и был немного выше Моисея! «Ибо Он достоин тем большей славы пред Моисеем» (Евр.3:3). Мы не знаем, в каких или в скольких подделках, вписанных между строк позже в «Деяния Апостолов», виновны отцы Церкви; но то, что Павел никогда не считал Христа более чем человеком, «исполненным Духа Божьего», слишком очевидно: «В arche[49] был Логос, и Логос слился с Феос[50]».
Мудрость, первая эманация Эйн Соф, протогонос[51], ипостась, Адам Кадмон каббалистов, Брахма индусов, Логос Платона и «Начало» евангелиста Иоанна – всё это «решит»[52] ראשית Книги Бытия.
При правильном толковании оно переворачивает, как мы уже отметили, всю сложную систему христианского богословия, поскольку доказывает, что за творческим Божеством стоял ВЫСШИЙ бог, проектировщик, архитектор, и что первый был всего лишь Его исполнителем, просто СИЛОЙ!
Они преследовали гностиков, убивали философов, сжигали каббалистов и масонов; но когда настанет день великого воздаяния, и свет во тьме воссияет, что они предложат взамен ушедшей, угасшей религии? Что они ответят, эти притворные монотеисты, эти поклонники и псевдо-слуги единого живого Бога, своему Создателю? Как они будут объяснять такое длительное преследование тех, кто были истинными последователями великого Мегалистора, верховного великого мастера розенкрейцеров, ПЕРВОГО из масонов?
«Ибо он – Строитель и Архитектор Храма вселенной; Он – Verbum Sapienti»[53].[1]
«Всем известно, – писал великий манихей III века Фавст[54], – что Евангелии не были написаны ни Иисусом Христом,
[1] «Вполне мистическая окраска христианства соответствовала правилам жизни и взглядам ессеев, и не исключено, что Иисус и Иоанн Креститель были посвящены в мистерии ессеев, которым христианство обязано многими формами выражения; в действительности, община терапевтов, потомков ордена ессеев, вскоре полностью примкнула к христианству» (Йост «Воистину израильтянин», I, 411, цитируется Данлепом «Сод, Сын Человеческий»).
| 38 | 38 |
ни его апостолами, но много позже их времени некими неизвестными людьми, которые, хорошо рассудив, что им вряд ли поверят, рассказывая о делах, которых они не видели сами, опубликовали свои повествования под именами апостолов и учеников, живших в их время.
Комментируя эту тему, А. Франк, учёный гебраист высших учебных заведений и переводчик «Каббалы», выражает ту же мысль.
«Разве мы не вправе, – спрашивает он, – рассматривать каббалу как драгоценный пережиток религиозной философии Востока, который при перенесении в Александрию, смешался с учением Платона и под незаконно присвоенным именем Дионисия Ареопагита, епископа Афинского, обращённого и посвящённого апостолом Павлом, таким образом получил возможность проникнуть в мистицизм средневековья?»[1]
Жаколио пишет: «Что же тогда представляет собой религиозная философия Востока, которая проникла в мистический символизм христианства?» Мы отвечаем: «Эта философия, следы которой мы находим у магов, халдеев, египтян, еврейских каббалистов и христиан, есть не что иное, как философия индийских брахманов, школ, придерживающихся учения о питри или духах окружающих нас невидимых миров»[2].
Но если гностиков истребили, то гносис[55], основанный на тайной науке наук, всё ещё жив. Именно земля помогает жене[56], и ей суждено открыть свой зев, чтобы поглотить средневековое христианство, узурпатора и убийцу учения великого мастера. Древняя каббала или гносис, или традиционные тайные знания, никогда не оставались без своих представителей ни в одном веке и ни в одной стране. Триады посвящённых, вошедших ли в историю или скрытых под непроницаемой завесой тайны, сохранялись и запечатлевались на протяжении многих веков. Они известны как Моисей, Аголиав и Веселеил, сын Урия, внук Хура, как Платон, Филон, Пифагор и пр. Во время преображения на горе мы видим их как Иисуса, Моисея и Илию, троих Трисмегистов, а также троих каббалистов, Петра, Иакова и Иоанна, чьё откровение является ключом ко всей мудрости. Мы находим их в сумерках еврейской истории как Зороастра, Авраама и Тераха[57], а ранее как Еноха, Иезекииля и Даниила.
Кто из тех, кто когда-либо изучал древние философии, кто интуитивно понимает величие их понятий, безграничную возвышенность их взглядов на неведомое божество, может хоть на мгновение поколебаться, отдав предпочтение их учению перед непостижимым догматическим и противоречивым богословием сотен христианских сект? Кто когда-либо читал Платона и понимал его το Όν[58], «которого никто не видел, кроме Сына», может сомневаться, что Иисус был учеником того же самого
[1] А. Франк «La Kabbale».
[2] «Le Spiritisme dans le Monde».
| 39 | 39 |
тайного учения, которым руководствовался великий философ? Ведь, как мы уже показывали ранее, Платон никогда не утверждал, что является изобретателем всего, что он написал, но приписывал это Пифагору, который, в свою очередь, указывал на Восток как на источник, из которого он черпал знания и философию. Кольбрук доказывает, что Платон признаётся в этом в своих посланиях, где пишет, что взял своё учение из древних и священных доктрин[1]!
Кроме того, нельзя отрицать, что богословы всех великих народов соответствуют друг другу, что доказывает их принадлежность к «одному огромному целому». Как и остальные посвящённые, мы видим, как Платон прилагает большие усилия, чтобы скрыть истинный смысл своих аллегорий. Каждый раз, когда предмет касается великих тайн восточной каббалы, тайн истинной космогонии вселенной и идеального, существовавшего ранее мира, Платон окутывает свою философию непроницаемым мраком. Его «Тимей» настолько запутан, что никто, кроме посвящённого, не может понять его тайного значения. А Мосхайм считает, что сочинения Филона изобилуют отрывками, прямо противоречащими друг другу, с единственной целью скрыть истинное учение. На этот раз мы видим критика на правильном пути.
Где тот далёкий источник самой тринитарной идеи, а также столь резко осуждаемого учения об эманациях? Ответ прост, теперь под рукой все доказательства. Они в высшей и глубочайшей из всех философий, в философии всеобщей «Религии Мудрости», первые следы которой исторические исследования теперь находят в древней доведической религии Индии. Жаколио, которого часто ругают, отмечает следующее: «Не в религиозных произведениях древности, таких как Веды, Зенд-Авеста, Библия должны мы искать точное выражение благородных и возвышенных верований тех эпох»[2].
«Священный изначальный слог, состоящий из трёх букв А – У – М, в котором содержится ведическая Тримурти (Троица), должен храниться в тайне, как ещё одна тройная Веда», – говорит Ману в книге XI, шлока 265.
Сваямбхува – это нераскрытое Божество; оно есть Существо, существующее через себя и из себя; оно есть центральный и бессмертный зародыш всего сущего во вселенной. Три триады эманируют из него и смешиваются в нём, образуя Высшую единицу. Этими триадами или тройными тримурти являются: Нара, Нари и Вирадж – изначальная триада; Агни, Ваю и Сурья – проявленная триада; Брахма, Вишну и Шива – творческая триада.
Каждая из этих триад по мере своего нисхождения становится менее метафизической и более приспособленной к примитивному разуму. Таким образом, последняя триада становится лишь символом в его конкретном выражении, детерминизмом чисто
[1] «Transactions of the Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland». Т. 1, стр. 579.
[2] Луи Жаколио «Посвящённые древних храмов».
| 40 | 40 |
метафизического понятия. Вместе со Сваямбхувой они представляют десять сефирот еврейских каббалистов, десять индийских праджапати или Эйн Соф каббалистов, соответствующий великому Неведомому, выраженному мистическим АУМ индусов.
Франк, переводчик «Каббалы», пишет:
«Десять сефирот делятся на три класса, каждый из которых представляет нам божественность в другом аспекте, при этом все в целом остаются неделимой Троицей.
Первые три сефиры являются чисто умозрительными в метафизике, они выражают абсолютную идентичность существования и мысли, и образуют то, что современные каббалисты называют постижимым миром, то есть первым проявлением Бога.
Три следующих сефиры побуждают нас представлять Бога в одном из своих аспектов как тождество добра и мудрости; в другом своём аспекте они показывают нам в Высшем благе источник красоты и великолепия (в творении). Поэтому они названы силами или чувственным миром.
Наконец, из понятия последних трёх сефирот мы узнаём, что вселенское провидение, высший художник также является абсолютной силой, всемогущей причиной, и в то же время эта причина является порождающим элементом всего сущего. Именно эти сефиры составляют естественный мир или природу в своей сущности и активном начале Natura naturans[59]»[1].
Итак, доказано, что такое представление каббалистов идентично понятиям индийской философии. Все, кто читал Платона и его диалог «Тимей», находят, что эти понятия точно воспроизведены греческим философом. Более того, запрет разглашения тайны был таким же строгим в отношении каббалистов, как и в отношении посвящённых храмовых святилищ и индийских йогов.
«Сомкни уста твои, чтобы не заговорить об этом (таинстве), и сердце твоё, чтобы не размышлять вслух; и если твоё сердце убежало от тебя, верни его на своё место, ибо такова цель нашего союза» («Сефер Йецира», «Книга творения»).
«Это есть тайна, ведущая к смерти; сомкни уста твои, чтобы не открыться простонародью; сожми ум твой, чтобы ничего не вырвалось из него и не выпало наружу» («Агрушада-Парикшай» [60]).
Поистине судьба многих будущих поколений висела на волоске во времена третьего и четвёртого веков. Если бы в 389 г. император не послал в Александрию предписание (навязанное ему христианами) уничтожить всех идолов, то в нашем столетии никогда не было бы собственного христианского мифологического пантеона. Никогда
[1] Франк «La Kabbale».
| 41 | 41 |
неоплатоническая школа не была на такой высоте философии, как тогда, когда она была близка к своему концу. Соединившие мистическую теософию древнего Египта с утончённой философией греков, стоявшие ближе к древним мистериям Фив и Мемфиса, чем греки на протяжении многих столетий, владевшие наукой прорицания и гадания, а также искусством терапевтов, дружившие с самыми проницательными людьми из еврейского народа, впитавшими идеи Зороастра, неоплатоники стремились соединить древнюю мудрость восточной каббалы с более утончёнными понятиями западных теософов. Несмотря на измену христиан, которые после Константина сочли нужным по политическим соображениям отречься от своих наставников, влияние новой платонической философии заметно сказалось на последующем принятии догм, происхождение которых можно без труда проследить до этой замечательной школы. Хотя догмы изуродованы и обезображены, они по-прежнему сохраняют заметное семейное сходство, которое ничто не может стереть.
И если знание оккультных сил природы открывает духовное зрение человека, увеличивает его умственные способности и безошибочно ведёт к более глубокому почитанию Творца, с другой стороны, невежество, догматическая ограниченность и детский страх перед проникновением в суть вещей неизменно ведут к поклонению фетишам и суевериям.
Когда Кирилл, епископ Александрийский, открыто воспользовался идеей египетской богини Изиды, он очеловечил её в Марии, Божьей матери. С того момента, когда начались споры о триединстве, египетское учение об эманации Эмефта, творческого Бога, начало подвергаться искажению тысячью разных способов, пока Соборы не согласились принять его в нынешнем виде – изуродованной триады каббалистов Соломона и Филона! Но поскольку её происхождение было ещё слишком очевидным, Слово больше не называлось «Небесным человеком», изначальным Адамом Кадмоном, но стало Логосом или Христом и сделалось таким же древним, как его отец «Древний древних». Сокрытая МУДРОСТЬ стала тождественной своей эманации, БОЖЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ, и стала считаться равной и совечной своему первому проявлению.
Если мы сейчас остановимся и рассмотрим ещё одну из фундаментальных догм христианства, доктрину искупления, то сможем легко проследить её происхождение до язычества. Этот краеугольный камень церкви, которая долгие века считала себя незыблемо стоящей на твёрдой скале, теперь раскопан наукой и, как было доказано, принадлежит гностикам. Профессор Дрейпер доказывает, что эта доктрина была малоизвестна во времена Тертуллиана и «возникла среди еретиков-гностиков»[1]. Мы не позволим себе противоречить такому
[1] См. «Конфликт религии и науки» стр. 224.
| 42 | 42 |
учёному авторитету, за исключением утверждения, что она возникла среди них, как и их «помазанники», Христос и София. Первого они сделали по образцу «Царя Мессии», мужского начала мудрости, а вторую – по образцу третьей сефиры халдейской каббалы[1] и даже индийского Брахмы с Сарасвати[2] и языческого Диониса с Деметрой. И здесь мы стоим на твёрдом основании только потому, что теперь доказано, что Новый Завет никогда не появлялся в его завершённом виде, каким мы имеем его сейчас, спустя 300 лет после периода апостолов[3], а также что «Зоар» и другие каббалистические книги относятся к первому веку до нашей эры, если не к намного более раннему времени.
Гностики взяли многие понятия у ессеев, а у есеев были свои «большие» и «малые» мистерии, по крайней мере, за два столетия до нашей эры. Они были ишарим или посвящёнными, потомками египетских иерофантов, в стране которых они поселились за несколько столетий, прежде чем были обращены в буддийское монашество миссионерами царя Ашоки и позже слились с первыми христианами. Они, вероятно, жили до того, как древние египетские храмы были осквернены и разрушены в результате непрекращающихся вторжений персов, греков и других завоевателей.
Искупление иерофантов происходило во время таинства посвящения за несколько веков до появления гностиков или даже ессеев. Среди иерофантов оно было известно, как КРЕЩЕНИЕ КРОВЬЮ, и не считалось искуплением «грехопадения человека» в саду Эден, а просто искуплением прошлых, настоящих и будущих грехов невежественного, но, тем не менее, осквернённого человечества. У иерофанта был выбор: либо принести свою чистую и безгрешную жизнь в жертву за свою расу богам, с которыми он надеялся воссоединиться, либо принести в жертву животного. Первое полностью зависело от собственной воли. В последний момент торжественного «нового рождения» инициатор передавал «слово» посвящаемому, и сразу после этого последнему вкладывали в правую руку оружие и приказывали нанести удар[4]. Вот истинное происхождение христианского догмата об искуплении.
[1] См. «Зоар», «Каббала Денудата» и «Книга мистерий», древнейшая книга каббалистов; а также Мильман «История христианства», стр. 212 – 215.
[2] Мильман «История христианства», стр. 280. Кириос и Кора неоднократно упоминаются в главе «Мученик Иустин», см. «Апологию 1», гл. 64.
[3] См. Ольсхаузен «Biblischer Commentar über sämtliche Schriften des Neuen Testaments» «Библейский комментарий ко всем Священным Писаниям Нового Завета», стр. 11.
[4] Широко распространено суеверие (?), особенно среди славян и русских, что маг или чародей не может умереть, пока он не передаст «слово» своему преемнику. Такое поверье настолько глубоко укоренилось, что мы не можем себе представить, чтобы в России кто-нибудь не слышал об этом. Весьма легко проследить происхождение этого суеверия до древних мистерий, веками распространявшихся по всему
| 43 | 43 |
Поистине, «Христов» дохристианских времён было много. Но они умерли неизвестными миру и исчезли так же тихо и таинственно из поля зрения людей, как Моисей с вершины горы Писги или Нево (пророческая мудрость), после того как он возложил руки на Иисуса Навина, который таким образом «исполнился духом мудрости» (т. е. стал посвящённым).
Таинство евхаристии относится не только к христианам. Годфри Хиггинс доказывает, что оно было учреждено за много сотен лет до «Тайной вечери», и говорит, что «жертвоприношение в виде хлеба
миру. Древние варяго-руссы имели свои мистерии, как на севере, так и на юге России; и много реликвий ушедшей веры разбросано по землям, орошаемым священным Днепром, Иорданом крещения всея Руси. Никакой знахарь (знающий) или колдун, мужчина или женщина, не может, на самом деле, умереть, прежде чем не передаст кому-нибудь таинственное слово. Широко распространено мнение, что, если он этого не сделает, он будет медленно умирать, испытывая страдания в течение нескольких недель или месяцев, и если бы он даже наконец получил освобождение, то не смог бы покинуть землю и блуждал бы по ней, пока не нашёл бы преемника даже после смерти. Насколько это убеждение может быть подтверждено другими людьми, мы не знаем, но мы были очевидцами одного случая, который из-за его трагической и таинственной развязки заслуживает упоминания здесь в качестве иллюстрации к рассматриваемому предмету.
Старик в возрасте более ста лет, крепостной крестьянин в губернии С..., имевший репутацию колдуна и целителя, по слухам, умирал несколько дней, но всё ещё не мог умереть. Эта весть распространилась молниеносно, и этого бедняги избегали даже члены его собственной семьи, так как последние боялись получить нежеланное наследство. Наконец по деревне пошёл слух, что он отправил послание своему коллеге, менее разбирающемуся в этом искусстве, чем он сам, и который, хотя и жил в отдалённом районе, тем не менее, приходил по вызову и должен был прийти рано утром на следующий день. В то время в гостях у помещика имения жил молодой врач, принадлежавший к известной тогдашней школе нигилизма, который ужасно насмехался над такими понятиями.
Помещик, будучи очень набожным человеком и только наполовину склонным так легко относиться к «суевериям», улыбнулся – как говорится, – лишь уголком рта. Тем временем молодой скептик, чтобы удовлетворить своё любопытство, навестил умирающего и нашёл, что тот не проживёт и двадцати четырёх часов; тогда, решив доказать абсурдность «суеверия», он принял меры, чтобы задержать грядущего «преемника» в соседнем селе.
Рано утром компания из четырёх человек, состоящая из врача, помещика, его дочери и автора настоящих строк, направилась к избе, в которой должен был восторжествовать скептицизм. Умирающий каждую секунду ждал своего освободителя, и вследствие задержки его агония становилась невыносимой. Мы пытались убедить врача уважить больного, хотя бы ради человечества. Он только смеялся. Прощупывая одной рукой пульс старого колдуна, он другой вынул часы и, заметив по-французски, что через несколько минут всё будет кончено, оставался поглощённым своим профессиональным экспериментом. Сцена была торжественной и ужасающей. Вдруг дверь открылась, и вошёл мальчик с посланием, адресованным доктору, что кум лежит мертвецки пьяным в соседней деревне и, по его приказу, не может быть с «дедом» до следующего дня. Молодой доктор смутился и как раз собирался обратиться к старику, когда с молниеносной быстротой знахарь вырвал свою руку из его руки и приподнялся в постели. Его глубоко запавшие глаза вспыхнули; его желтоватая борода и волосы, свисавшие вокруг его мертвенно-бледного лица, представляли
| 44 | 44 |
и вина было обычным явлением для многих древних народов»[1]. Цицерон упоминает его в своих трудах и удивляется необычности этого обряда. С самого первого установления мистерий ему придавалось эзотерическое значение, а евхаристия – один из старейших обрядов древности.
У иерофантов она имела почти такое же значение, как и у христиан. Церера была хлебом, а Вакх – вином; первая означала возрождение жизни из семени, а второй – виноград, символ мудрости и знания, накопления духа всех вещей, а также брожения и последующей крепости этого эзотерического знания, справедливо символизируемого вином. Это таинство связано с трагедией, произошедшей в саду Эден; говорят, что об этом первым учил Янус, который также первым установил в храмах жертвоприношение в виде «хлеба» и «вина» в ознаменование «грехопадения» как символа «семени». «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец мой – виноградарь»[61], – говорит Иисус, ссылаясь на тайные знания, которые он мог бы передать. «Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в Царствии Божием»[62].
Праздник Элевсинских мистерий начинался в месяц боэдромион, который соответствует месяцу сентябрю, времени сбора винограда, и длился с 15 по 22 число, семь дней[2]. Еврейский праздник кущей начинался 15-го и заканчивался 22-го числа месяца этаним[63], название которого по утверждению Данлепа происходит от слов Адоним, Адония, Аттеним, Этаним[3]; и этот праздник назван в Исходе (xxiii, 16) праздником сбора урожая. «И собрались к царю Соломону на праздник все израильтяне в месяце этаниме, который есть седьмой месяц»[4].
Плутарх считает праздник шалашей вакхическим обрядом, а не
жуткое зрелище. Ещё одно мгновение, и его длинные жилистые руки обвились вокруг шеи врача, и он со сверхъестественной силой стал притягивать голову доктора всё ближе и ближе к своему собственному лицу; он держал его голову, как в тисках, шепча на ухо слова, которые мы не слышали. Скептик изо всех сил пытался освободиться, но прежде чем он успел сделать хоть одно успешное движение, работа, очевидно, была сделана; руки ослабили хватку, и старый колдун упал на спину – уже трупом! Странная и призрачная улыбка появилась на застывших его губах – улыбка дьявольского торжества и удовлетворённой мести; но доктор выглядел бледнее и страшнее самого покойника. Он огляделся вокруг с выражением несказанного ужаса, и, не отвечая на наши вопросы, бешено бросился вон из избы в сторону леса. За ним посылали, но его нигде не было. На закате в лесу раздался выстрел. Час спустя его тело было доставлено домой с простреленной головой; скептик размозжил её!
Что заставило его покончить жизнь самоубийством? Какое магическое заклинание оставило в его уме «слово» умирающего колдуна? Кто знает?
[1] «Анакалипсис»; также Тертуллиан.
[2] Ч. Антон «Классический словарь», ст. Элевсиния.
[3] Данлеп «Сод, мистерии Адони», гл. «Муса, его тайны», стр. 71.
[4] 3 Царств, viii, 2.
| 45 | 45 |
элевсинским. Таким образом, «прямо взывали к Вакху», – пишет он. Поклонение Сабазию было связано с субботами; имена Евиос[64] или Гевиос, и Лиэос[65] тождественны названию «евеи» и «левиты». Французское имя Луи – на иврите Леви; Иакх – это опять же Иао или Иегова, а Ваал или Адон, как и Вакх, был фаллическим богом. «Кто взойдёт на гору (высоту) Господню?» спрашивает святой царь Давид, «и кто встанет на месте его Кадушо קדשו»? (Псалом 23:3). Слово «кадеш» может означать в каком-то смысле посвящать, освящать, благословлять и даже инициировать или отделять; и оно также означает служителей похотливых обрядов (поклонение Венере), а истинное толкование слова «кадеш» прямо дано во Второзаконии xxiii, 17, Осии IV, 14 и Книге Бытия XXXVIII, стихи 15–22.
«Священные» библейские кадешот[66] были идентичны по своим обязанностям с девушками-нотчи[67] более поздних индийских пагод. Еврейские кадешим, или галлы[68], жили «при доме Господнем, где женщины ткали занавеси для рощи», или бюста Венеры-Астарты, говорится в седьмом стихе двадцать третьей главы 4-й Книги Царств.
Пляска Давида вокруг ковчега представляла собой «хоровод», который, как говорят, предписывался амазонками во время мистерий. Таковы были пляски дочерей Силома (Книга Судей XXI, 21, 23 и далее), а также прыжки пророков Ваала (3 Царств XVIII, 26). Такие пляски были просто характерной чертой культа сабеизма, поскольку они обозначали движение планет вокруг Солнца.
Очевидно, что пляска была вакхическим исступлением. При этом использовался систр, а язвительное замечание Мелхолы и ответ царя очень выразительны. «Как отличился сегодня царь Израилев, обнажившись сегодня пред глазами рабынь рабов своих, как обнажается какой-нибудь пустой (беспутный) человек!» А он в ответ: «Пред יהוה играть (вести себя сладострастно) буду, и ещё больше уничижусь, и сделаюсь ещё ничтожнее в глазах моих, и пред служанками, о которых ты говоришь».
Если помнить, что Давид жил среди тирийцев и филистимлян, где такие обряды были обычными, а также помнить, что он действительно завоевал эту землю, находившуюся далеко от дома Саула с помощью наёмников из этих стран, то кажется вполне естественным одобрение и даже, возможно, установление такого языческого культа со стороны слабовольного «псалмопевца». Похоже, что Давид ничего не знал о Моисее, и если он ввёл поклонение Иегове, то не из-за его монотеистического характера, а просто как поклонение одному из многих богов соседних народов, божеству-покровителю, которому он отдал предпочтение и избрал среди «всех других богов».
Последовательно рассматривая христианские догмы, что мы находим, если сосредоточим своё внимание на одной из них, на той, что вызывала самые жестокие битвы до её признания, а именно на догмате Троицы? Мы встречаем его, как мы уже показали, к северо-востоку от Инда, и, проследив его до Малой Азии и Европы, узнаём его у всех народов, у которых было что-то вроде общепринятой
| 46 | 46 |
религии. Этот догмат преподавали в древнейших халдейских, египетских и митраитских школах. Халдейский бог Солнца, Митра, назывался «Тройственным», и тринитарная идея халдеев стала учением аккадцев, которые сами принадлежали к народу, первому придумавшему метафизическую троицу.
Согласно Роулинсону, халдеи – это племя аккадцев, которые с древнейших времён жили в Вавилонии. Согласно другим авторам, они были туранцами и научили вавилонян первым понятиям религии. Но кем они были эти самые аккадцы? Те учёные, которые приписывают им туранское происхождение, делают из них изобретателей клинописи, другие учёные называют их шумерами, а ещё одни, соответствующим образом, называют их язык, от которого (по очень веским причинам) не осталось никаких следов – касдейским[69], халдейским, прото-халдейским, касдео-скифским и так далее. Единственное заслуживающее доверия предание говорит о том, что аккадцы наставляли вавилонян в мистериях и учили их жреческому языку или языку мистерий.
Эти аккадцы тогда были просто племенем индийских брахманов, теперь называемых ариями, их родным языком был санскрит[1] Вед, священный язык или язык мистерий, который даже в наше время употребляют индийские факиры и посвящённые брахманы в своих магических заклинаниях[2]. Он был в ходу с незапамятных времён и до сих пор используется посвящёнными всех стран, а тибетские ламы утверждают, что именно на этом языке появляются загадочные символы на листьях и коре священного дерева Кумбум.
Жаколио, приложивший много усилий, чтобы проникнуть в тайны посвящения брахманов, переводя и комментируя «Агрушаду-парикшай», признаётся в следующем:
«Мы также делаем вид, что не можем проверить утверждение о том, что магические заклинания совершались на неком языке и что под страхом смерти было запрещено переводить их на обычные диалекты. Редкие выражения, которые нам удалось уловить, подобные – L'rhom, h'hom, sh'hrum, sho'rhim, на самом деле очень любопытны и, кажется, не принадлежат ни одному известному наречию»[3].
Те, кто видел факира или ламу, повторяющего свои мантры или
[1] Давайте вспомним в этой связи о недавно высказанном мнении полковника Ванса Кеннеди о том, что Вавилония когда-то была средоточием санскритского языка и находилась под влиянием брахманов.
[2] «Агроушада-парикшай», которая раскрывает до некоторой степени порядок посвящения, не даёт формул вызывания духов, – пишет Жаколио, и добавляет, что, по мнению некоторых брахманов, «эти формулы никогда не были записаны, и даже до сих пор передаются шёпотом на ухо адептам» («уста в ухо, произнося слово, чуть дыша», – говорят масоны).
[3] «Le Spiritisme dans le Monde», стр. 108.
| 47 | 47 |
заговоры, знают, что он никогда не произносит слова вслух, когда готовится к феномену. Его губы шевелятся, и никто никогда не услышит ужасной формулы, если не находится внутри храма, и то произнесённой тихим шёпотом. Это и был тот язык, который теперь разные учёные в соответствии со своими творческими и филологическими склонностями стараются окрестить как касдео-семитский, скифский, прото-халдейский и тому подобные языки.
Едва ли двое из даже самых образованных санскритологов придут к согласию истинного толкования ведических слов. Как только кто-нибудь напишет сочинение, лекцию, трактат, перевод, словарь, сразу же все остальные начинают ссориться друг с другом и с ним из-за его огрехов «бездействия и действия». Профессор Уитни, величайший из американских востоковедов, говорит, что заметки профессора Мюллера о «Ригведе-санхита» «далеки от того, чтобы показать то здравое и вдумчивое суждение, ту умеренность и осторожность, которые являются одними из самых ценных качеств экзегета».
Профессор Мюллер сердито возражает своим критикам, что «не только ожесточается радость, которая является неотъемлемой наградой любой добросовестной работы, но и эгоизм, злоба, всегда, даже неправда берут верх, и здоровый рост науки задерживается». Он «во многих случаях даёт объяснения ведических слов отличные от тех, что даны профессором Ротом» в своём «Санскритском словаре», и профессор Уитни устраивает им обоим головомойку, говоря, что, несомненно, встречаются слова и фразы, «которые в дальнейшем будут исправлены».
В томе первом своей книги «Стружки из немецкой мастерской» профессор Мюллер клеймит все Веды, кроме Ригведы, включая Атхарваведу, как «богословскую писанину», в то время как профессор Уитни рассматривает последнюю как «самую полную и ценную из четырёх собраний, следующую после Ригведы». Но вернёмся к делу Жаколио. Профессор Уитни навешивает ему ярлык «растяпы и мошенника», и, как мы отметили выше, это – общепринятый вердикт.
Но когда появилась книга «La Bible Dans L'Inde», Академическое общество Сен-Кантена попросило г-на Текстора де Равизи, учёного индолога, являвшегося в течение десяти лет губернатором округа Карайкала в Индии, рассказать о её достоинствах. Он был ревностным католиком и резко выступал против выводов Жаколио, в которых он дискредитировал Моисеево и католическое откровения, но был вынужден признать: «Написанное добросовестно, в лёгком, энергичном и страстном стиле, с простой и разнообразной аргументацией, это сочинение г-на Жаколио является увлекательным... и научным, подтверждённым общеизвестными фактами и доказательствами».
Этого достаточно. Да будет Жаколио оправдан из-за недостаточности улик, когда такие весьма внушительные авторитеты изо всех сил пытаются выставить друг друга некомпетентными и литературными подмастерьями. Мы полностью согласны с профессором Уитни, когда он говорит, «что весь трюизм заключается в том, что (для европейских критиков) гораздо легче разнести что-либо в пух и прах,
| 48 | 48 |
чем собрать воедино, и прежде всего в вопросах, касающихся археологии и истории Индии»[1].
Вавилония оказалась на пути великого потока древней индийской миграции, и вавилоняне были одним из первых народов, извлекших из этого пользу[2]. Эти халдеи поклонялись лунному богу Deus Lunus, из чего мы можем сделать вывод, что аккадцы (если таково их имя) принадлежали к расе лунных царей, которые, согласно преданиям, правили в Праяге, нынешнем Аллахабаде. У них троица Deus Lunus проявлялась в трёх лунных фазах с завершением в четвёртой фазе, олицетворяющей смерть лунного бога с постепенным угасанием и окончательным исчезновением. Эта смерть изображалась ими иносказательно и приписывалась победе гения зла над светоносным божеством; так же как более поздние народы аллегорически изображали смерть своих богов Солнца, Осириса и Аполлона от рук Тифона и великого Дракона Питона, когда солнце входило в период зимнего солнцестояния. Бабель (Вавилон), Эрех и Аккад[70] – это имена солнца. В «Халдейских оракулах» много и подробно говорится на тему божественной триады. «Триада божества освещает весь мир, и которой монада является её главой», – признаёт преподобный д-р Морис.
«Ибо всё управляется из этой триады, её лона», – говорит халдейский оракул. Фос, пур и флокс Санхуниафона[3] суть свет, огонь и пламя, три проявления солнца, которые суть одно. Бел-Сатурн, Юпитер-Бел и Бел или Баал-Хом[71] есть халдейская троица[4]. Вавилонский Бел рассматривался в аспекте Триума Белитана, Зевса-Бела (посредника) и Баал-Хома, который есть Аполлон Хомаэвс[72]. Это было триединым аспектом «высшего Бога», который, согласно Беросу, есть Эль (на иврите), Бел, Белитан, Митра или Зервана, либо он носил имя (πατήρ), «Отец»[5]. Изображения Брахмы, Вишну и Шивы[6], соответственно силы, мудрости и справедливости, которые в свою очередь отвечают
[1] У. Д. Уитни «Востоковедение и лингвистические исследования, Веды и пр.».
[2] Жаколио, кажется, очень логично продемонстрировал абсурдные противоречия некоторых филологов, антропологов и востоковедов в отношении их аккадско-семитской мании. «Возможно, в их отрицании нет ничего добросовестного. Учёные, изобретающие туранские народы, очень хорошо знают, что в одном только «Кодексе Ману» больше истинной науки и философии, чем во всём, что этот мнимый семитизм до сих пор предоставил нам; но они – рабы пути, по которому идут некоторые из них последние пятнадцать, двадцать или даже тридцать лет... Следовательно, мы ничего не ожидаем от настоящего. Индия обязана своим восстановлением учёным следующего поколения» («La Genese de l'Humanite», стр. 60, 61).
[3] Кори «Древние фрагменты».
[4] Моверс, «Финикийцы», 263.
[5] Данлеп «Духовная история человека», стр. 281.
[6] Шива, строго говоря, не является богом Вед. Когда писались Веды, он имел звание Махадэва или Бэла среди богов исконной Индии.
| 49 | 49 |
духу, материи, времени, а также прошлому, настоящему и будущему, можно найти в храме Харипури. Тысячи догматических брахманов поклоняются этим атрибутам ведического божества, в то время как аскетические монахи и монахини буддийского Тибета признают лишь священную троицу трёх основных добродетелей: бедности, целомудрия и послушания, исповедуемых христианами, и практикуемых только буддистами и некоторыми индусами.
Тройственное божество персов также состоит из трёх личностей: Ормазда, Митры и Ахримана. «Это тот принцип, – пишет Порфирий[1], – о котором автор «Халдейского собрания изречений»[73] говорит следующее: «Считается, что существует одна первопричина всего сущего, и утверждается, что она одна и есть благо». «Китайский идол Саньбао состоит из трёх равных во всех отношениях частей[2], а перуанцы «полагали, что их Танга-танга есть один из трёх и три в одном», – пишет Фабен[3]. У египтян есть свои Амунет, Атон и Пта, а тройственного бога, восседающего на лотосе, можно увидеть в Санкт-Петербургском музее на медали северных татар.
Среди церковных догм, наиболее серьёзно пострадавших в последнее время от рук востоковедов, бросается в глаза последняя рассматриваемая догма. Репутация каждого из трёх лиц антропоморфного божества как первоначального откровения христианам через божественную волю была серьёзно подорвана исследованием его предшественников и происхождения. Востоковеды опубликовали больше о сходстве между брахманизмом, буддизмом и христианством, чем этого хотел бы бдительный Ватикан. Утверждение Дрейпера о том, что «язычество было изменено христианством, а христианство – язычеством»[4] ежедневно находит подтверждение. «Олимп был восстановлен, но божества приходили под другими именами», – пишет он, говоря о периоде Константина. «Более могущественные провинции настаивали на принятии своих освящённых веками понятий. Было введено понятие о троице в соответствии с египетскими традициями. Было восстановлено не только поклонение Изиде под новым именем, но даже снова появился образ Изиды, стоящей на полумесяце. Хорошо известное изображение этой богини с младенцем Гором на руках дошло до наших дней в прекрасных художественных творениях Мадонны с младенцем».
Но девственной «матери Божьей», Царице Небесной, можно приписать ещё более раннее происхождение, чем египетское и халдейское. Хотя Изида
[1] «De Antro Nympharum» «О пещерах нимф».
[2] «Navarette», книга II, стр. х.
[3] «О происхождении языческого идолопоклонства».
[4] В египетских священных книгах говорится, что Изида и Осирис явились (т. е. им поклонялись) на земле позже Тота, первого Гермеса по имени Трисмегист, который написал все свои священные книги в соответствии с повелением Бога или «божественным откровением». Спутником и наставником Изиды и Осириса был Тот, или Гермес II, который был воплощением небесного Гермеса.
| 50 | 50 |
также по праву является Царицей Небесной, и обычно изображается несущей в руке Crux Ansata[74], состоящий из обычного креста и из σταυρός[75] гностиков, она намного моложе небесной девы Нейт.
В одной из гробниц фараонов – Рамзесов, в долине Бибан-эль-Молук, в Фивах, Шампольон Младший, обнаружил картину, по его мнению, самую древнюю из когда-либо найденных. На ней изображены небеса, символизируемые фигурой женщины, украшенной звёздами. Рождение Солнца изображается в форме младенца, выходящего из лона своей «божественной матери».
В «Книге Гермеса», «Пимандре», сформулирован ясными и недвусмысленными предложениями весь тринитарный догмат, принятый христианами.
«Свет – это Я», – говорит Пимандр, БОЖЕСТВЕННАЯ МЫСЛЬ. «Я есть «нус» или разум, Я есть твой бог, и Я намного древнее человеческого начала, исходящего из тени. Я есть зародыш мысли, сияющее СЛОВО, СЫН БОЖИЙ. Пойми, что то, что видит и слышит в тебе, есть Глагол Владыки, Мысль, которая есть Бог Отец... Небесный океан, ЭФИР, который течёт с востока на запад, есть Дыхание Отца, животворящее начало, СВЯТОЙ ДУХ!» «Ибо они нисколько не разделены, и их единство есть ЖИЗНЬ».
Каким бы древним ни было происхождение Гермеса, затерявшееся в безвестных днях египетской колонизации, согласно брахманам существует ещё более древнее пророчество, непосредственно относящееся к индийскому Криштне. По меньшей мере странно, что христиане основывают свою религию на пророчестве Библии, которого нигде в этой книге нет.
В какой главе или стихе Иегова, «Господь Бог», обещает Адаму и Еве послать им искупителя, который спасёт человечество?
«И вражду положу между тобою и между женою, – говорит Господь Бог змею, – и между семенем твоим и между семенем её; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту».
В этих словах нет ни малейшего намёка на искупителя, и самые проницательные умы не могли извлечь из них (как они представлены в третьей главе Книги Бытия) ничего подобного тому, что христиане ухитрились найти. С другой стороны, в преданиях и «Кодексе Ману» Брахма прямо обещает первой паре послать им спасителя, который научит их пути к спасению.
«Именно из уст посланника Брахмы, который родится на Курукшетре, стране матсьев и пантчалов, также называемой Канья-Кубджа (горой Девы), все люди на земле узнают о своих обязанностях», – говорит Ману (книга II, шлоки 19 и 20).
Мексиканцы называют Отца своей Троицы Ицона, Сына Бакаб и Святого Духа Эчвах и говорят, что они получили его (учение)
| 51 | 51 |
от своих предков»[1]. Среди семитских народов мы можем проследить троицу до доисторических дней легендарного Сесостриса, которого некоторые критики отождествляют с Нимродом, «сильным звероловом». Манефон влагает в уста оракула упрёк царю, когда тот спрашивает:
«Скажи мне, о, непоколебимый в огне, кто до меня мог подчинить себе всё? и кто будет после меня?» И оракул сказал так: «Сначала Бог, затем Слово, и с ними «Дух»[2].
В вышесказанном заключается причина яростной ненависти христиан к «язычникам» и теургам. Слишком много было заимствовано; христиане брали с древних религий и неоплатоников такую дань, которой было достаточно, чтобы озадачить мир на несколько тысяч лет. Если бы древние вероучения не были так быстро уничтожены, то было бы невозможно проповедовать христианскую религию как Новый Божий промысел или прямое откровение от Бога-Отца через Бога-Сына и под влиянием Бога-Святого Духа.
По политическим соображениям отцы Церкви были вынуждены (чтобы удовлетворить желания своих новообращённых из богатых людей) даже учреждать праздники Пана. Они зашли так далеко, что переняли обряды, которые до сих пор совершались языческим миром в честь Бога садов, со всей их примитивной откровенностью[3]. Пришло время разорвать эту связь. Либо языческое поклонение и неоплатоническая теургия со всеми их магическими обрядами должны быть навсегда уничтожены, либо христиане станут неоплатониками.
Ожесточённая полемика и личные сражения между Иринеем и одним из гностиков слишком хорошо известны, чтобы их повторять. Они продолжались более двух столетий после того, как беспринципный епископ Лиона произнёс свой последний религиозный парадокс. Цельс, неоплатоник и ученик школы Аммония Саккаса, привёл в смятение христиан и даже на время остановил движение прозелитизма, успешно доказав, что оригинальные и более безупречные формы важнейших догм христианства можно было найти только в учении Платона. Цельс обвинил их в том, что они принимают худшие суеверия язычества и вставляют отрывки из книг Сивилл без правильного понимания их значения. Обвинения были настолько правдоподобны, а факты настолько очевидны, что долгое время ни один христианский писатель не решался ответить на этот вызов.
Ориген, по пылкой просьбе своего друга Амвросия, первым взял на себя защиту, так как ранее принадлежал к той же платонической школе, что и Аммоний, и считался наиболее компетентным человеком, способным опровергнуть обоснованные обвинения. Но его красноречие не помогло, и единственным возможным средством было уничтожение
[1] Лорд Кингсборо «Древности Мексики», стр. 165.
[2] Иоанн Малала «Историческая хронография» кн. I, гл. IV, 1691.
[3] Пейн Найт «Трактат о культе Приапа».
| 52 | 52 |
самих сочинений Цельса»[1]. Это удалось осуществить только в пятом веке, когда с этого сочинения были сняты копии, и многие из них были прочитаны и изучены. Если до наших нынешних учёных не дошло ни одной его копии, то не потому, что их не сохранилось в настоящее время, а по той простой причине, что монахи некой восточной церкви на горе Афон не покажут и не признаются в том, что они владеют такой копией[2]. Возможно, они даже не осознают ценность содержания своих рукописей из-за своего большого невежества.
Христиане очень надеялись на распад эклектической школы. Со страстным желанием искали и обдумывали разные способы. И, наконец-то, нашли. Ученики этой школы были разбросаны
[1] Вышеупомянутый Цельс, живший между вторым и третьим веками, не является Цельсом Эпикурейцем. Последний написал несколько сочинений, обличающих магию, и жил он раньше, во времена правления Адриана.
[2] К нам попали факты от надёжного свидетеля, который не заинтересован выдумывать подобные истории. Так как он повредил ногу при сходе с парохода в лодку, которая должна была доставить его на берег горы Афон, монахи ухаживали за ним, и за время болезни благодаря подношениям в виде денег и подарков он стал их лучшим другом и, наконец, завоевал их доверие. На просьбу дать ему несколько книг, настоятель отвёл его в большое подвальное помещение, где хранились священные сосуды и другое имущество. Открыв огромный сундук, полный старых заплесневелых рукописей и свитков, настоятель предложил ему «позабавиться». Джентльмен был учёным и хорошо разбирался в греческих и латинских текстах.
«Я был поражён, – пишет он в частном письме, – у меня перехватило дыхание, когда я обнаружил среди этих старых пергаментов (с которыми так бесцеремонно обращались) некоторые из ценнейших реликвий первых веков, считавшихся до сих пор утерянными».
Среди прочего он обнаружил наполовину повреждённую рукопись, которая, как он совершенно уверен, была копией «Истинного слова» [Λόγος άληθής] Цельса, из которой Ориген цитировал целые страницы. Путешественник в тот день переписал, сколько мог, но когда он пришёл к настоятелю с предложением купить некоторые из этих сочинений, то, к его великому удивлению, оказалось, что монахов нельзя было соблазнить никакими деньгами. Они не знали, что содержалось в рукописях, и, по их словам, «им было это всё равно». Но «куча писанины», добавили они, передавалась ими из поколения в поколение, и среди них бытовало предание, что эти бумаги однажды станут средством сокрушения «Великого зверя Апокалипсиса», их наследного врага, Римской церкви. Они постоянно ссорились и сражались с католическими монахами, но в этой «куче» они знали, есть «святая» реликвия, которая их защищает. Они не знали, какая из них, и поэтому в своих сомнениях воздержались от определения. Похоже, что настоятель, проницательный грек, понял свою bévue (оплошность) и раскаялся в своей доброте, потому что, прежде всего, взял с путешественника дать честное-пречестное слово, подкреплённое клятвой, принесённой перед иконой святой покровительницы острова, никогда не разглашать их тайну или, по крайней мере, никогда не упоминать название их монастыря. И, наконец, когда взволнованный исследователь, который потратил две недели на чтение всякого старого хлама, прежде чем случайно наткнулся на некую ценную рукопись, выразил желание получить ключ, чтобы ещё раз «позабавиться» писаниями, то ему с самым наивным видом сообщили, что «ключ утерян» и неизвестно, где его искать. Таким образом, у него остались лишь несколько сделанных им записей.
| 53 | 53 |
рукой двух чудовищ, Феофила, епископа Александрийского, и его племянника Кирилла, убийцы молодой, образованной и невинной Гипатии[1]!
После мучительной смерти дочери математика Теона неоплатоникам невозможно было продолжать деятельность школы в Александрии. Пока была жива Гипатия, её дружба с Орестом, губернатором города, оказывавшая на него положительное влияние, обеспечивала философам безопасность и защиту от их смертельных врагов. С её смертью они потеряли самого надёжного друга. Насколько её уважали все, кто был знаком с её эрудицией, добродетелями и благородным характером, мы можем заключить из писем, адресованных ей Синесием, епископом Птолемаидским, фрагменты которых дошли до нас.
«Моё сердце тоскует по присутствию вашего божественного духа, – писал он в 413 году нашей эры, – что больше всего на свете могло бы облегчить горечь моего состояния». В другой раз он пишет:
«О, моя мать, моя сестра, мой учитель, мой благодетель! Моя душа весьма печалится. Воспоминание о моих потерянных детях убивает меня ... Когда я получаю вести от вас и узнаю, как я и надеялся, что вам повезло больше, чем мне, я, по крайней мере, наполовину несчастлив».
Что бы испытывал этот благороднейший и достойнейший христианский епископ, оставивший семью, детей и благополучие ради веры, к которой его влекло, если бы пророческое видение раскрыло ему, что единственный оставшийся у него друг, его «мать, сестра, благодетель», вскоре превратится в неузнаваемое месиво из плоти и крови до состояния студня под ударами дубины Петра-Чтеца, что её юное, невинное тело будет растерзано на куски, «плоть будет соскребаться с костей устричными раковинами», а остальное будет брошено в огонь по приказу того же епископа Кирилла, которого он так хорошо знал – КАНОНИЗИРОВАННОГО Святого Кирилла[2]!
В анналах мира ещё не было религии с таким кровавым послужным списком, как христианство. Всё остальное, включая традиционные ожесточённые схватки «избранного народа» с их ближайшими родственниками, идолопоклонническими племенами Израиля, бледнеет перед кровожадным фанатизмом мнимых последователей Христа! Даже быстрое распространение магометанства победоносным мечом исламского пророка является прямым следствием
[1] См. исторический роман каноника Кингсли «Гипатия», где очень живописно описывается трагическая судьба этой молодой мученицы.
[2] Мы просим читателя иметь в виду, что это тот самый Кирилл, которого обвиняли и признали виновным в продаже золотых и серебряных украшений своей церкви и растрате денег. Он признал свою вину, но попытался оправдаться на том основании, что потратил эти деньги на бедных, хотя не смог предоставить этому доказательств. Хорошо известно его двуличие по отношению к Арию и его сторонникам. Таким образом, один из первых христианских святых и учредитель догмата Троицы появляется на страницах истории как убийца и вор!
| 54 | 54 |
кровавых бунтов и драк среди христиан. Ислам породила междоусобная война несториан и последователей Кирилла; и именно в монастыре Босры это плодовитое семя было впервые посеяно Бахирой, несторианским монахом. Обильно орошаемое реками крови, дерево Мекки росло, и в нынешнем столетии оно осеняет почти двести миллионов человек. Недавние зверства в Болгарии – не более чем естественный результат триумфа Кирилла и поклонников Девы Марии.
Жестокий, лукавый политик, монах-заговорщик, прославленный церковной историей в ореоле святого мученика. Ограбленные философы, неоплатоники и гностики, ежедневно предававшиеся церковной анафеме по всему миру в течение долгих и мрачных веков. Проклятие равнодушного божества ежечасно призываемое на магические обряды и теургические практики, тогда как само христианское духовенство веками использует колдовство. Гипатия, славная девушка-философ, растерзанная христианской толпой. И такие как Екатерина Медичи, Лукреция Борджиа, Иоанна Неаполитанская и Изабеллы Испанские, представленные миру как верные дочери Церкви; некоторые из них даже были награждены Папой орденом Непорочной Розы, высочайшей эмблемой женской чистоты и добродетели, священным символом девственной Божьей Матери! Таковы примеры человеческой справедливости! Насколько менее кощунственным выглядит полное отвержение Марии как непорочной богини, чем идолопоклонническое поклонение ей, сопровождаемое такими деяниями.
В следующей главе мы представим несколько иллюстраций колдовства, практикуемого под покровительством Римской церкви.
Сноски
- ↑ Бутлеров А. М. «Статьи по медиумизму» С.-Петербург, 1889 г., стр. 5-6
- ↑ Вотивные предметы, вотивные дары ( лат. votivus – посвящённый богам, от votum – обет, желание) – различные вещи, приносимые в дар божеству по обету, ради исцеления или исполнения какого-либо желания. Обычай приношения вотивных предметов – смягчённая форма жертвоприношения.
- ↑ Образовано от еврейского названия места Бейт-эль (в русском переводе Вефиль), где Иаков поставил памятный камень.
- ↑ В полном смысле слова (фр.)
- ↑ Прежнее названия Бангалора
- ↑ Кампани́ла (итал. campanile – «колокольня») – в итальянской архитектуре Средних веков и Возрождения квадратная (реже круглая) в основании колокольня, как правило стоящая отдельно от основного здания храма.
- ↑ Камень (греч.)
- ↑ Камни (греч.)
- ↑ Прорицание (средневековая латынь)
- ↑ Ставшая поговоркой фраза to make a virtue of/out of necessity – из нужды делать добродетель (делать вид, что поступаешь добровольно, когда нет другого выхода) имеет долгую историю. Впервые она была обнаружена у Чосера как перевод старофранцузского faire de necesité vertue и латинского facere de necessitate virtutem . В настоящее время это выражение имеет два основных значения: 1. получить выгоду от выполнения неприятной обязанности с нарочитой готовностью; 2. смиренно подчиниться неизбежным обстоятельствам.
- ↑ Бог из машины (лат.). Драматургический прием, применявшийся иногда в античной трагедии: запутанная интрига получала неожиданное разрешение во вмешательстве бога, который посредством механического приспособления появлялся среди действующих лиц, раскрывал неизвестные им обстоятельства и предсказывал будущее. В современной литературе выражение употребляется для указания на неожиданное разрешение трудной ситуации, которое не вытекает из естественного хода событий, а является чем-то искусственным, вызванным вмешательством извне.
- ↑ Мф.5:22
- ↑ Богословская ненависть (лат.)
- ↑ На португальском
- ↑ Крестьяне (ит.)
- ↑ Ткань
- ↑ Дьявол, дух зла и лжи (лат.)
- ↑ Наказание осуждённых (лат.)
- ↑ Муки ощущения (лат.)
- ↑ Мф.25:46
- ↑ Чистокровный (фр.)
- ↑ Морзин – коммуна в департаменте Верхняя Савойя и в регионе Овернь-Рона-Альпы на юго-востоке Франции.
- ↑ «Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России», ч. VII, 1789, «Поповская механика»
- ↑ De Verbo Mirifico (1494)
- ↑ Палочки, служившие для метания или вытягивания жребия (лат.)
- ↑ Священные прорицания (лат.)
- ↑ Оракулы Пренестинского святилища (лат.)
- ↑ Гомеровы прорицания
- ↑ Вергилиевы прорицания – гадание по смыслу наудачу выбранного места из "Энеиды" Вергилия, практиковавшееся в древности и в средние века. Лампридий ("Александр Север", XIV, 5) сообщает, что Александру Северу императорская власть была предсказана стихами "Энеиды".
- ↑ Пс.77:53
- ↑ Мк.14:52
- ↑ Алексис Дидье (1826 – 1886) – известный французский медиум XIX века.
- ↑ De Praescriptionibus adversus Haereticos. «О возражениях против ереси»
- ↑ Θεοδᾶς (греч.)
- ↑ См. В.П. Поршнев «Об архитектурном облике Александрийской библиотеки» в журнале «Вестник СПбГУКИ №3 (32) сентябрь, 2017г. Экседра – полукруглая глубокая ниша, обычно завершаемая полу куполом.
- ↑ Су́да (греч. Σοῦδα; устаревш. Сви́да, греч. Σουΐδας, латинизир. Suda, Suidas; Словарь Суда, Лексикон Свиды) – крупнейший энциклопедический словарь на греческом языке.
- ↑ От pateo (открывать, обнаруживать) (лат.)
- ↑ От patera(чаша) с корнем pateo (лат.)
- ↑ πέτρᾳ (греч.)
- ↑ Πέτρωμα (греч.) множество камней (словарь Лидделя и Скотта).
- ↑ Или Гихон (3Цар.1:33)
- ↑ Агарти, или Агартха, или Агарта (что переводится с санскрита как «неуязвимый», «недоступный») – мифическая подземная страна, упоминаемая в эзотерической и оккультной литературе. Иногда трактуется как подобие Шамбалы: «мистический центр сакральной традиции, расположенный на Востоке». Впервые упомянута в романе Луи Жаколио «Сыновья Бога» (1873) в форме написания Asgartha и в оккультном трактате Сент-Ив д’Альвейдра «Миссия Индии в Европе» (1910) в форме написания Agartta.
- ↑ सर्वमेध (санскр.) сарвамедха.
- ↑ В английском переводе стр. 26
- ↑ αρχή архи, начало, αρχικός архикос (греч.) первичный, начальный
- ↑ Посланник (лат.)
- ↑ ἄγγελοι (Втор.33:2)
- ↑ Резкая обличительная речь
- ↑ ἀρχή (греч.) начало, первопричина (Словарь Вейсмана)
- ↑ Русская традиция прочтения греческого слова «бог».
- ↑ πρωτόγονος (греч.) перворожденный
- ↑ Автор даёт транслитерацию этого слова еврейскими буквами, а именно реш, алеф, шин (син), йод, тав; в переводе дано произношение этого слова на иврите.
- ↑ Слово разумному (лат.)
- ↑ Фавст – епископ манихеев, родом африканец.
- ↑ γνώσις (греч.) – «знание»
- ↑ Откр.12:16
- ↑ В синодальном переводе Фарра
- ↑ То (греч.)
- ↑ Природа порождающая (лат.)
- ↑ См. Луи Жаколио
- ↑ Ин.15:1
- ↑ Мк.14:25
- ↑ אתנים (ивр.)
- ↑ Εὔιος (греч.) имя, данное Вакху Зевсом согласно поэтам. Harry Thurston Peck, Harpers Dictionary of Classical Antiquities (1898)
- ↑ Λῠαῖος (греч.) бог, освобождающий людей от забот и тревог, одно из имён Вакха A Dictionary of Greek and Roman biography and mythology William Smith.
- ↑ Мн. ч. ж. р. от слова «кадеш»
- ↑ Девада́си (букв. слуга бога санскр. देव), богини ( санскр. देवी)) – в Южной Индии девочка, «посвящённая» божеству при рождении или по обету, живущая и служащая при храме до конца своей жизни.
- ↑ Га́ллы (греч. γάλλοι, лат. galli) – античные жрецы матери богов Кибелы, её возлюбленного Аттиса и почитаемой в Риме сирийской богини Атаргатис.
- ↑ Слово «халдеи» (в подлиннике – «касдим», др.-евр. כשדים)
- ↑ Быт.10:10
- ↑ בעל חוֺם (ивр.) Франц Карл Моверс, «Финикийцы», стр. 291
- ↑ Моверс, «Финикийцы», 347 Χούμ (греч.) и חמו אל (ивр. Хамму Эль) (1Пар.4:26).
- ↑ Τα των Χαλδαίων λόγια (греч.), λόγια – изречения или оракулы
- ↑ Крест с ручкой (лат.)
- ↑ Крест (ставрос, орудие казни в древнем Риме, имевшее форму Т)