Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – задачи
Перевод на русский: О.А. Фёдорова
| 205 | 205 |
Глава VII
ЭЛЕМЕНТЫ, ЭЛЕМЕНТАЛЫ И ЭЛЕМЕНТАРИИ
«Откуда та приятная надежда |
После того, как мы отвели так много места противоречивым мнениям наших учёных о некоторых оккультных феноменах нашей современности, справедливо уделить внимание размышлениям средневековых алхимиков и некоторых других прославленных людей. Почти все без исключения древние и средневековые учёные верили в тайные учения мудрости. К ним относились алхимия, халдео-еврейская каббала, эзотерические системы Пифагора и древних магов, а также системы более поздних философов-платоников и теургов. На последующих страницах мы также предлагаем рассмотреть индийских гимнософистов и халдейских астрологов. Мы не должны пренебрегать демонстрацией великих истин, лежащих в основе неправильно понятых религий прошлого времени. Четыре стихии, рассматриваемые нашими отцами, а именно земля, воздух, вода и огонь, содержат для изучающих алхимию и древнюю психологию (или, как её теперь называют, магию) – многое такое, о чём наша философия никогда даже и не мечтала. Мы не должны забывать, что то, что сейчас называется церковью некромантией, а современными верующими – спиритуализмом, включающим вызывание духов умерших, является наукой, которая с глубокой древности почти повсеместно была распространена по всему земному шару.
Хотя Генри Мор из Кембриджского университета не был ни алхимиком, ни магом, ни астрологом, но просто великим философом, пользующимся всеобщим уважением, его можно назвать умным логиком, учёным и метафизиком. На протяжении всей своей жизни он твёрдо верил в существование колдовства. Его вера в бессмертие и искусные аргументы, демонстрирующие жизнь человеческого духа после смерти, основаны на пифагорейской системе, признанной Кардано, Ван Гельмонтом и другими мистиками. Бесконечный
| 206 | 206 |
и нетварный дух, который мы обычно называем БОГОМ, субстанция высочайшей силы и превосходства, произвела всё остальное посредством эманирующей причинности. Бог, таким образом, является первичной субстанцией, всё остальное является вторичным; если первый создал материю самодвижущейся силой, то она, первичная субстанция, всё ещё является причиной этого движения, а также материи, и всё же мы справедливо замечаем, что именно материя приводит сама себя в движение. «Мы можем определить тип духа, о котором мы говорим, как неразличимую субстанцию, самодвижущуюся, которая может пронизывать, сжимать и расширять самоё себя, а также может пронизывать, двигать и изменять материю» [1], которая является третьей эманацией. Он твёрдо верил во всякие видения и решительно защищал теорию индивидуальности каждой души, в которой «личность, память и совесть непременно сохраняются в будущем состоянии». Он разделял астральный дух человека после его выхода из тела на две различные сущности: «воздушный и эфирный носители». В течение того времени, когда развоплощённый человек движется в своём воздушном облачении, он подвергается воздействию судьбы, т.е. зла и искушению, будучи привязан к своим земным интересам, и поэтому не является совершенно чистым. Только тогда, когда он сбрасывает облачение первых сфер и становится эфирным, он убеждается в своём бессмертии. «Какую тень может отбрасывать тело, которое представляет собой чистый и прозрачный свет, такой как этот эфирный носитель? И, следовательно, тогда исполняется это пророчество, когда душа входит в уже описанное нами состояние, только в котором она находится вне досягаемости судьбы и смертности». Он завершает своё сочинение утверждением, что такое трансцендентное и божественно-чистое состояние было единственной целью пифагорейцев. Что касается скептиков его времени, то его язык становится презрительным и жёстким. Говоря о Скоте, Ади и Уэбстере, он называет их «нашими новоявленными святыми... – присяжными поверенными ведьм, у которых, таким образом, безумно и нагло, вопреки всякому здравому смыслу и разуму, вопреки всякой древности, всех толкователей и вопреки самому Писанию, не может явиться даже Самуил, но лишь плутовской сообщник! Нужно ли верить Писанию или этим надутым шутам, надутым ничем иным, как невежеством, тщеславием и глупым неверием, пусть каждый судит об этом сам, – добавляет он». [2] Какими выражениями воспользовался бы этот выдающийся богослов против наших скептиков девятнадцатого века? Декарт, хотя и поклонялся материи, был одним из самых преданных учителей магнетического учения и, в определённом смысле, даже алхимии. Его система физики была очень похожа на систему других великих философов. Пространство, которое бесконечно, состоит или, скорее, заполнено текучей и элементарной материей и является единственным источником всякой жизни,
[1] «Antidote» «Противоядие», кн. I, гл. 4.
[2] «Письмо Гланвилю, автору «Sadducismus Triumphatus» «Торжествующего саддукейства», 25 мая 1678 года».
| 207 | 207 |
охватывая все небесные сферы и удерживая их в постоянном движении. Магнетические токи Месмера замаскированы им под видом декартовских вихрей, и оба опираются на один и тот же принцип. Эннемозер, не колеблясь, говорит, что у обоих есть больше общего, «чем полагают люди, которые не тщательно изучили данный предмет». [1] Уважаемый философ Пьер Пуаре Ноде был самым горячим защитником доктрин оккультного магнетизма и его первых основателей [2] в 1679 году. Магическо-теософская философия полностью оправдана в его сочинениях. Известный всем д-р Гуфеланд написал сочинение по магии [3], в котором он излагает теорию универсальной магнетической симпатии между людьми, животными, растениями и даже минералами. Свидетельства Кампанеллы, Ван Гельмонта и Сервия подтверждаются им в связи с симпатией, существующей между различными частями тела, а также между частями всех органических и даже неорганических тел. Таково было и учение Тензеля Вирдига. В его работах оно изложено даже с гораздо большей ясностью, логикой и энергией, чем в работах других мистических авторов, которые рассматривали ту же тему. В своём знаменитом трактате «Новая медицина духов» он доказывает на основании признанного позднее факта всеобщего притяжения и отталкивания (теперь называемого «гравитацией»), что вся природа одушевлена. Вирдиг называет эту магнетическую симпатию «согласованностью духов». Всё притягивается к своему подобию и сходится с натурами родственными. Вследствие такой симпатии и антипатии возникает постоянное движение во всём мире и во всех его частях, а также непрерывное общение между небом и землёй, что создаёт вселенскую гармонию. Всё живёт и погибает вследствие магнетизма; одно влияет на другое даже на больших расстояниях, и на «родственные натуры» можно влиять силой такой симпатии к здоровью или болезни в любое время и независимо от разделяющего их пространства.[4] «Гуфеланд, – говорит Эннемозер, – упоминает нос, который был вырезан из спины носильщика, но который по смерти носильщика тоже умер и отвалился от места своего искусственного приращения. На куске кожи (добавляет Гуфеланд), взятой с головы живого человека, волосы поседели в то же время, что и волосы на голове, с которой они были взяты». [5] Кеплер, предшественник Ньютона по многим великим истинам, даже по всемирной «гравитации», которую он очень справедливо приписывал магнетическому притяжению, несмотря на то, что он называет астрологию «безумной дочерью мудрейшей матери» – астрономии, разделяет веру каббалистов
[1] «История магии», кн. II, стр. 272.
[2] «Apologie pour tous les grands personnages faussement accuses de magie» «Апология всех великих личностей, ложно обвинённых в магии».
[3] Берлин, 1817 г.
[4] «Nova Medicina Spirituum» «Новая медицина духов», 1675 г.
[5] «История магии».
| 208 | 208 |
в то, что духи звёзд – это многие «разумы». Он твёрдо верит, что каждая планета является обителью разумного начала, и что все они населены духовными существами, оказывающими влияние на другие существа, населяющие более грубые материальные сферы, чем их собственная, и особенно на нашу землю. [1] Как кеплеровское духовное влияние звёзд было вытеснено вихрями более материалистического Декарта, чьи атеистические наклонности не мешали ему верить в то, что он нашёл диету, которая продлила бы его жизнь на пятьсот и более лет, так и вихри последнего и его астрономические доктрины могут однажды уступить место разумным магнетическим потокам, направляемым Anima Mundi.
Высоко образованный итальянский философ Баптиста Порта, несмотря на попытки показать миру беспочвенность обвинений магии в суеверии и колдовстве, был воспринят последующими критиками так же несправедливо, как и его коллеги. Этот знаменитый алхимик оставил труд по «Естественной магии»[2], в котором он обосновывает все оккультные феномены, возможные для человека, мировой душой, которая связывает всё со всем.
Он доказывает, что астральный свет действует в гармонии и согласии со всей природой; что он есть сущность, из которой формируется наш дух; и что, действуя в унисон со своим родительским источником, наши звёздные тела становятся способными творить магические чудеса. Весь секрет состоит в наших знаниях о родственных стихиях. Он верил в философский камень, «о котором мир столь высокого мнения, о котором похвалялись так много веков, и который отдельные счастливцы нашли». Наконец, он даёт много ценных советов относительно его «духовного значения». В 1643 году среди мистиков появился монах отец Кирхер, который учил совершенной философии о вселенском магнетизме. Его многочисленные труды [3] охватывают многие из предметов, на которые только намекнул Парацельс. Его определение магнетизма очень оригинально, поскольку оно противоречит теории Гилберта о том, что Земля является великим магнитом. Он утверждал, что хотя любая частица материи и даже неосязаемые невидимые «силы» являются магнетическими, сами они не представляют собой магнит. Во вселенной есть только один МАГНИТ, от которого намагничивается всё сущее. Этим магнитом, конечно, является то, что каббалисты называют
[1] Было бы бесполезным и слишком долгим трудом выступить здесь в защиту теории Кеплера о связи между пятью правильными геометрическими телами и величинами орбит пяти главных планет, до некоторой степени высмеянной проф. Дрэпером в его «Конфликте». За многие теории древних отомстили современные открытия. В остальном, мы должны подождать.
[2] «Magia Naturalis», Лейден, 1569 г.
[3] Афанасий Кирхер «Magnes sive de Arte Magnetica Opus Tripartitum» «Магнит или о магнетическом искусстве; опус, состоящий из трёх частей», Кёльн, 1654 г.
| 209 | 209 |
центральным духовным Солнцем или Богом. Солнце, луна, планеты и звёзды, согласно его утверждению, являются высоко магнетическими; но они стали таковыми вследствие электромагнитной индукции, находясь во вселенском магнетическом флюиде – духовном свете. Он доказывает таинственную симпатию, существующую между телами трёх главных царств природы, и подкрепляет свои аргументы огромным перечнем примеров. Многие были проверены натуралистами, но большинство из них остались неопознанными, поэтому, согласно традиционной политике и весьма двусмысленной логике наших учёных, им отказано в достоверности. Например, он показывает разницу между минеральным магнетизмом и зоомагнетизмом, или животным магнетизмом. Он демонстрирует его на том факте, что, за исключением магнита, все минералы намагничены более высокой силой, животным магнетизмом, в то время как последний обладает им в качестве непосредственной эманации первопричины – Творца. Игла намагничивается только в результате силы воли человека, держащего её в руке, и янтарь усиливает свои качества больше от трения человеческой руки, чем от трения любого другого предмета, поэтому человек может наделить своей собственной жизнью и в определённой степени оживить неорганические предметы.
«В глазах глупцов это – колдовство». «Солнце – самое магнетическое из всех тел», – говорит он, тем самым предвосхищая теорию генерала Плезонтона более чем на два столетия. «Древние философы никогда не отрицали этот факт», – добавляет он, – «но всегда понимали, что солнечные излучения связывают с собой всё сущее, и что солнце передаёт эту связующую силу всему, что попадает непосредственно под его лучи».
В доказательство он приводит в пример то, как некоторые растения, особенно привлекаемые к солнцу, а другие – к луне, демонстрируют свою непреодолимую симпатию к первому, следуя его пути на небе. Растение, известное как тифимал[2], [1] верно следует своему повелителю, даже когда оно невидимо из-за тумана. Акация раскрывает свои лепестки с его восходом и закрывает их с его заходом, так же, как и египетские лотосы и обычный подсолнух. Паслён демонстрирует то же пристрастие к луне.
В качестве примеров антипатий или симпатий среди растений он приводит отвращение, которое виноградная лоза испытывает к капусте, и её любовь к оливковому дереву, а также любовь лютика к водяной лилии и руты к инжиру. Антипатия, которая иногда существует даже среди родственных субстанций, наглядно демонстрируется в случае с мексиканским гранатом, чьи побеги, разрезанные на куски, отталкивают друг друга с «необычайной свирепостью».
Кирхер объясняет любое чувство человеческой природы как результат изменений нашего магнетического состояния. Гнев, ревность, дружба, любовь
[1] Кирхер, там же кн. III, стр. 643.
| 210 | 210 |
и ненависть, всё это – модификации магнетической атмосферы, которая развивается в нас и постоянно эманирует из нас. Любовь – одна из самых разнообразных модификаций, и поэтому её аспекты бесчисленны. Духовная любовь, любовь матери к своему ребёнку, художника к какому-либо конкретному искусству, любовь как чистая дружба, являются чисто магнетическими проявлениями симпатии у родственных натур. Магнетизм чистой любви является творцом всего созданного. В обычном смысле любовь между полами – это электричество, и Кирхер называет её amor febris species,[3] видом лихорадки. Есть два вида магнетического притяжения: симпатия и чарование; один вид – святой и естественный, другой – злой и неестественный. Последнему, или чарованию, мы должны приписать силу ядовитой жабы, которая, просто открыв рот, заставляет проходящую мимо рептилию или насекомое попасть в него на свою погибель. Олень, как и более мелкие животные, притягиваются дыханием удава и неотразимо стремятся попасть в поле его досягаемости. Электрическая рыба, торпеда, отталкивает руку таким ударом, от которого рука на некоторое время немеет.
Чтобы использовать такую силу для благих целей, человеку необходимы три условия: 1) – благородство души; 2) – сильная воля и богатое воображение; 3) – объект более слабый, чем магнетизёр; в противном случае он будет сопротивляться. Человек, свободный от мирских стимулов и чувственности, может исцелять таким способом самые «неизлечимые» болезни, и его предвидение может стать ясным и пророческим.
Любопытный пример вышеупомянутого всемирного притяжения между всеми телами планетной системы и всеми относящимися к ним органическими, а также неорганическими субстанциями, можно найти в странном старинном фолианте XVII века. В нём содержатся путевые заметки и официальный отчёт королю Франции его посла де ла Лубьера о том, что он видел в Сиамском королевстве. «В Сиаме, – пишет он, – есть два вида пресноводных рыб, которых они, соответственно, называют «палт-оут» и «пла-кади». После того, как они посолены и помещены в горшок неразрезанными (целыми), они точно следуют морскому приливу и отливу, поднимаясь выше или ниже в горшке при отливе и приливе». [1] Де ла Лубьер долго экспериментировал с такой рыбой вместе с инженером правительства по имени Винсент, и, следовательно, ручался за правдивость этого утверждения, которое сначала было отклонено как пустая басня. Это таинственное притяжение настолько сильно, что оно воздействовало на рыб даже тогда, когда их тела полностью прогнили и развалились на части.
Особенно в тех странах, где нет цивилизации, нам следует искать объяснение природы и наблюдать влияние той тонкой силы, которую древние философы называли «душой мира».
[1] «Заметки о новых исторических отношениях с Сиамским королевством», де ла Лубьер, посол Франции в Сиаме в 1687-8гг. Издание 1692 года.
| 211 | 211 |
Только на Востоке и на бескрайних просторах неизведанной Африки исследователь психологии найдёт обильную пищу для своей жаждущей истины души. Причина очевидна. Атмосфера в густонаселённых кварталах сильно испорчена дымом и испарениями мануфактур, паровых двигателей, железных дорог и пароходов, и особенно миазматическими испарениями живых и мёртвых.
Природа так же зависит, как и человеческое существо, от условий, прежде чем она сможет начать работать, и её могучее дыхание, так сказать, можно так же легко нарушить, затруднить и задержать, а соотношение её сил нарушается в каком-то конкретном месте, как если бы она была человеком. Не только климат, но и ощущаемые ежедневно оккультные воздействия не только изменяют физиологическую природу человека, но даже изменяют состав так называемой неорганической материи в той степени, которая не совсем понятна европейской науке. Так, лондонский «Медицинский и хирургический журнал» советует хирургам не брать ланцеты в Калькутту, потому что на личном опыте выяснилось, что «английская сталь не может выдержать атмосферу Индии». По той же причине связка английских или американских ключей полностью покрывается ржавчиной через двадцать четыре часа пребывания в Египет; в то время как предметы из отечественной стали в этих странах остаются неокисленными. Также было обнаружено, что шаман из Сибири, который демонстрировал колоссальные доказательства своих оккультных способностей среди своих земляков, чукчей, постепенно и часто полностью лишается своих способностей, когда приезжает в дымный и туманный Лондон. Разве внутренний организм человека менее чувствителен к климатическим воздействиям, чем кусочек стали? Если нет, то почему мы должны ставить под сомнение свидетельства путешественников, которые, возможно, видели такого шамана, ежедневно демонстрирующего феномены самого поразительного характера в его родной стране, и отрицать возможность таких сил и таких феноменов только потому, что он не может делать то же самое в Лондоне или Париже? В своей лекции о «Потерянных искусствах» Уэнделл Филлипс доказывает, что помимо того, что на психологическую природу человека влияет изменение климата, у восточных людей физические чувства гораздо острее, чем у европейцев. Французские красильщики Лиона, которых никто не может превзойти в их умении, согласно его словам, «выдвигают гипотезу, что существует определённый тончайший оттенок синего цвета, который европейцы не могут увидеть...
А в Кашмире, где девушки делают шали стоимостью 30 000 долларов, они покажут ему (красителю Лиона) триста различных цветов, которые он не только не сможет сделать, но даже не сможет различить». Если существует такая огромная разница между остротой внешних чувств двух рас, почему не должно быть той же разницы в их психологических способностях? Более того, глаз девушки из Кашмира способен реально видеть цвет, который, в самом деле, существует, но который не заметен для европейца, и поэтому для него он не существует. Почему бы тогда не признать, что некоторые особо одарённые организмы, которые, как считается, обладают таинственной способностью, называемой вторым зрением,
| 212 | 212 |
могут видеть свои картины так же реально, как девушка видит цвета; и поэтому первые, не будучи просто объективными галлюцинациями, вызываемыми воображением, являются, напротив, отражением реальных вещей и личностей, отпечатанных на астральном эфире, как это объясняется древней философией халдейских оракулов, и о чём догадываются современные исследователи Бэббидж, Джевонс и авторы «Невидимой вселенной»?
«Три духа живут и приводят человека в действие, – учит Парацельс, – три мира проливают свои лучи на него; но все три – только как образ и отголосок одного и того же всепроникающего и объединяющего начала воспроизведения. Первый – это дух стихий (земное тело и жизненная сила в своём грубом состоянии; второй – это дух звёзд (звёздное или астральное тело или душа); и третий – божественный дух (авгоэйд)» [4].
Так как нашим человеческим телом обладает «первозданное земное вещество», как его называет Парацельс, то можно с готовностью принять тенденцию современных научных исследований «рассматривать процессы и животной, и растительной жизни как просто физические и химические». Эта теория только в большей степени подтверждает заявление древних философов и Библии Моисея о том, что наши тела были созданы из праха земли и в прах вернутся. Но мы должны помнить, что
«Прах ты есть, и в прах вернёшься»,
О душе не говорится». [5]
Человек – это маленький мир, микрокосм внутри великой вселенной. Подобно утробному плоду, он удерживается подвешенным всеми тремя духами в утробе макрокосмоса; и в то время как его земное тело находится в постоянном согласии с его родительницей землёй, его астральная душа живёт в унисон со звёздной anima mundi. Она в нём так же, как и он в ней, поскольку пронизывающий мир элемент заполняет всё пространство и является самим пространством, только безбрежным и бесконечным. Что касается его третьего или божественного духа, то чем он может быть, как не бесконечно малым лучом одного из бесчисленных излучений, исходящих непосредственно от Высшей Причины – Духовного Света Мира? Это есть троица органической и неорганической природы – духовного и физического, что есть три в одном, и о чём Прокл говорит: «Первая монада – это Вечный Бог, вторая – вечность, третья – образец или модель вселенной»; эти три составляют постижимую умом триаду. Всё в этой видимой вселенной есть истечение этой Триады, и само есть микрокосмическая триада. И так они движутся в величественном шествии по полям вечности вокруг духовного солнца, как в гелиоцентрической системе небесные тела движутся вокруг видимых солнц. Пифагорейская монада, которая живёт «в одиночестве и тьме», может оставаться на этой земле вечно невидимой, неощутимой и не известной экспериментальной науке. Тем не менее, вся вселенная будет притягиваться и двигаться вокруг неё, как это было от «начала времён»,
| 213 | 213 |
и с каждой секундой человек и атом приближаются к тому торжественному моменту в вечности, когда Невидимое Присутствие откроется их духовному зрению.
Когда каждая частица материи, даже самая очищенная, будет освобождена от последней формы, образующей окончательное звено цепи двойной эволюции, которая на протяжении миллионов веков и последовательных преобразований подталкивала сущность вперёд; и когда она обнаружит, что вновь облечена в изначальную сущность, идентичную сущности своего Создателя, тогда этот некогда неощутимый органический атом завершит свой бег, и сыны Божьи еще раз «возликуют» при возвращении странника.
«Человек, – говорит Ван Гельмонт, – является зеркалом вселенной, и его тройственная природа связана со всем сущим». Воля Творца, благодаря которой всё сущее было создано и получило первый импульс, является достоянием каждого живого существа. Человек, наделённый дополнительной духовностью, имеет самую большую её долю на этой планете. От доли материи в нём зависит, будет ли он использовать свою магическую способность с большим или меньшим успехом. Делясь этой божественной энергией с каждым неорганическим атомом, он использует её всю свою жизнь сознательно или как-то иначе. В первом случае, когда он полностью владеет своими силами, он становится господином, и magnale magnum [6] (мировая душа) будет им управляться и направляться. В случаях же с животными, растениями, минералами и даже со средним уровнем человечества этот эфирный флюид, пронизывающий всё сущее, не находящий сопротивления и предоставленный самому себе, движет ими в соответствии со своими импульсами. Любое тварное существо в этом подлунном мире создано из magnale magnum и связано с ним. Человек обладает двойной небесной силой и связан с небесами. Эта сила есть «не только во внешнем человеке, но в некоторой степени также в животных и, возможно, во всех других вещах, поскольку все вещи во вселенной связаны друг с другом; или, по крайней мере, Бог есть во всех вещах, как древние замечали это с достойной точностью.
Необходимо, чтобы магическая сила была пробуждена как во внешнем, так и во внутреннем человеке ... И если мы назовём это магической силой, то только необученный человек может испугаться этого выражения. Но, если хочешь, ты мог бы назвать это духовной силой – spirituale robur vocitaveris [7]. Следовательно, есть такая магическая сила во внутреннем человеке. Но, поскольку существует определённая связь между внутренним и внешним человеком, эта сила, вероятно, рассеяна по всему человеку». [1]
В обширном описании религиозных обрядов, монашеской жизни и «суеверий» сиамцев де ла Лубьер упоминает, среди прочего, удивительную власть, которой обладают талапоины (монахи или святые
[1] Баптиста Ван Гельмонт «Opera Omnia» «Полное собрание сочинений», 1652, стр. 610 и далее.
| 214 | 214 |
люди Будды) над дикими зверями. «Талапоины Сиама, – говорит он, – проводят целые недели в густом лесу под небольшим навесом из веток и пальмовых листьев и никогда не разводят ночью огонь, чтобы отпугнуть диких зверей, как это делают все остальные люди, которые путешествуют по лесам этой страны». Люди считают чудом то, что дикие звери ни разу не съели ни одного талапоина. Тигры, слоны и носороги, которыми изобилует эта местность, уважают их; а путешественники, наблюдавшие из безопасного места, часто видели, как эти дикие звери облизывали руки и ноги спящего талапоина.
«Они все используют магию, – добавляет француз, – и думают, что вся природа одушевлена; [1] они верят в духов-хранителей». Но то, что, по-видимому, больше всего шокирует автора, так это преобладающее среди сиамцев понятие, «что весь человек, каким он был в его телесной жизни, таким он будет после смерти». «Когда татары, которые сейчас царствуют в Китае, – замечает де ла Лубьер, – заставили китайцев бриться по-татарски, некоторые из них предпочли скорее принять смерть, чем, по их словам, уйти в другой мир и предстать перед своими предками без волос, воображая, что они также побрили голову души!»[2]
«Итак, что совершенно неуместно, – добавляет посол, – в этом абсурдном мнении, так это то, что восточные люди приписывают душе человеческую форму, а не какую-то другую». Не просвещая своего читателя относительно особой формы, которую эти добродушные жители Востока выбирают для своих бестелесных душ, де ла Лубьер продолжает изливать свой гнев на этих «дикарей». Наконец он порочит память прежнего короля Сиама, отца того короля, ко двору которого он был отправлен, обвиняя его в том, что он глупо потратил более двух миллионов ливров на поиски философского камня.
«Китайцы, – говорит он, – считающиеся такими мудрыми, в течение трёх или четырёх тысяч лет имели глупость верить в существование универсального средства, которое ищут и с помощью которого надеются освободиться от необходимости умирать. Основываясь на нелепых преданиях, касающихся неких редких личностей, которые, как говорят, изготавливали золото и жили несколько веков, китайцы, сиамцы и другие восточные люди приводят несколько весьма убедительных примеров, касающихся тех, кто знает, как сделать себя бессмертными либо абсолютно, либо таким образом, чтобы умереть не иначе как только насильственной смертью. [3] Поэтому они называют имена неких людей, которые удалились от всех, чтобы вести независимую и мирную жизнь. Они рассказывают о чудесах, касающихся знаний этих мнимых бессмертных».
Если французский учёный Декарт мог в разгар цивилизации твёрдо поверить, что такое универсальное средство было найдено,
[1] Де ла Лубьер «Заметки» и т. д. (см. выше), стр. 115.
[2] Там же, стр. 120.
[3] Там же, стр. 63.
| 215 | 215 |
и что, обладая им, он мог бы прожить не менее пятисот лет, почему же восточные люди не имеют права на такое же убеждение? Основные проблемы жизни и смерти до сих пор не решены западными физиологами. Даже сон является тем феноменом, причина которого вызывает расхождение во мнениях. Как же тогда они могут претендовать на то, чтобы устанавливать пределы возможного и определять невозможное?
С незапамятных веков философы говорили об исключительной силе музыки в отношении определённых болезней, особенно нервного класса. Кирхер рекомендует музыку, испытав на себе её хорошее воздействие, и даёт подробное описание своего инструмента. Это была гармоника, состоящая из пяти стаканов, изготовленных из очень тонкого стекла и расположенных в один ряд. В двух из них было два разных сорта вина, в третьем – коньяк, в четвёртом – масло и в пятом – вода. Он извлекал из них пять мелодичных звуков обычным способом, просто проводя пальцем по краю стакана. Такой звук обладает притягивающим свойством; он вытягивает болезнь, которая течёт навстречу музыкальной волне, и оба, смешиваясь, исчезают в пространстве.
Асклепий использовал музыку для той же цели около двадцати веков назад; он дул в трубу, чтобы вылечить ишиас; её протяжный звук заставлял нервные волокна трепетать, и боль неизменно стихала. Подобным образом Демокрит утверждал, что многие болезни можно вылечить мелодичными звуками флейты. Месмер использовал ту самую гармонику, которая была описана Кирхером, для своего магнетического лечения. Знаменитый шотландец Максвелл предложил доказать различным медицинским факультетам, что, имея в своём распоряжении определённые магнетические средства, он излечит любую из предложенных ими неизлечимых болезней, такую как эпилепсия, импотенция, безумие, хромота, водянка и самые стойкие лихорадки. [1]
В этой связи на ум приходит знакомая история об изгнании «злого духа от Бога», которым был одержим Саул. Сказано так: «И когда дух от Бога бывал на Сауле, то Давид, взяв гусли, играл, – и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него». [2]
Максвелл в своей книге «Medicina Magnetica»[8] излагает следующие положения, которые являются доктринами алхимиков и каббалистов.
«То, что люди называют мировой душой, есть жизнь, настолько огненная, духовная, быстрая, светлая и эфирная, как сам свет. Этот жизненный дух повсюду и везде один и тот же... Любая материя лишена действий, за исключением той, которая одушевлена этим духом. Этот дух поддерживает все вещи в их особом состоянии. Его можно найти в природе свободным от всех оков; и тот,
[1] См. его «De medicina magnetica» XIII, стр. 1 в praefatione, предисловии, 1679 г.
[2] 1 Царств, XVI, 14-23.
| 216 | 216 |
кто понимает, как объединить его с гармонизирующим телом, обладает сокровищем, которое превыше всех богатств... Этот дух является общим связующим звеном всех частей света. Он проникает всё и живёт во всём – adest in mundo quid commune omnibus mentis, in quo ipsa permanent[9]... Тот, кто знает этот вселенский жизненный дух и его применение, может предотвратить всякий вред... [1]
Если ты сможешь воспользоваться этим духом и закрепить его за каким-то конкретном телом, ты совершишь магическое таинство... Тот, кто знает, как воздействовать на людей с помощью этого вселенского духа, может исцелять, и притом на любом угодном ему расстоянии... [2] Тот, кто может укрепить индивидуальный дух через вселенский дух, может продлить свою жизнь до вечности... [3] Существует смешение духов или эманаций, даже когда они далеко отдалены друг от друга. И что это за смешение? Это – вечное и непрерывное излияние лучей одного тела в другое... В то же время, – говорит Максвелл, – не безопасно иметь с этим дело. Может случиться много отвратительных злоупотреблений».
А теперь давайте посмотрим, что это за злоупотребления месмерической или магнетической силой у некоторых медиумов-целителей.
Исцеление, чтобы оправдать своё название, требует либо веры у пациента, либо крепкого здоровья, объединённого с сильной волей целителя. Имея надежду, дополненную верой, можно вылечить себя почти от любого болезненного состояния. Подойдёт всё: гробница святого, святые мощи; талисман; клочок бумаги или предмет одежды, который был в руках мнимого целителя; какая-нибудь панацея; покаяние или обряд; возложение рук или несколько внушительно произнесённых слов. Это – вопрос темперамента, воображения, самоисцеления. В тысячах случаев заслуга исцеления приписывалась врачу, священнику или мощам, но которое совершилось исключительно благодаря бессознательной воле пациента. Женщине с кровотечением, которая протолкнулась сквозь толпу, чтобы коснуться одежды Иисуса, было сказано, что «вера» сделала её здоровой.
Влияние ума на тело настолько сильно, что оно совершает чудеса во все времена.
«Сколько нежданных, внезапных и поразительных исцелений было совершено с помощью воображения», – говорит Сальверте. «Наши медицинские книги полны фактами такого рода, которые легко могут сойти за чудеса».[4]
Но если у пациента нет веры, что тогда? Если он физически
[1] «Афоризмы» 22.
[2] Там же, стр. 69.
[3] Там же, стр. 70.
[4] «Философия магии», Т. 2, стр. 87.
| 217 | 217 |
негативен и восприимчив, а целитель – сильный, здоровый, позитивный, решительный, то болезнь можно удалить властной волей целителя, который сознательно или бессознательно притягивает вселенский дух природы и укрепляет себя им, восстанавливая нарушенное равновесие ауры пациента. Он может использовать в качестве вспомогательного средства распятие, как делал Гасснер; или возлагать руки и «повелевать», как француз Зуав Жакоб и наш знаменитый американец Ньютон, исцеливший многие тысячи страдальцев, а также многие другие; или подобно Иисусу и некоторым апостолам, он может исцелять по слову. Процесс в любом случае одинаков.
Во всех этих случаях исцеление является радикальным и реальным, без побочных эффектов. Но когда тот, кто сам физически болен, пытается исцелять, он не только терпит неудачу, но часто передаёт свою болезнь своему пациенту и отнимает у него силы, которыми тот может обладать. Дряхлый царь Давид подкреплял свою увядающую силу здоровым магнетизмом молодой Авишаги [1] [10], а медицинские труды рассказывают нам о пожилой женщине из Бата, Англия, которая таким же образом разрушила здоровье двух служанок подряд.
Древние мудрецы, а также Парацельс излечивали болезнь, прикладывая здоровый организм к поражённой части, и в работах вышеупомянутого философа огня их теория смело и категорически излагается. Если больной человек – медиум или нет – пытается лечить, его силы может быть достаточно, чтобы сместить заболевание, возбудить болезнь в её настоящем месте и заставить перейти в другое место, где она вскоре проявится; а пациент, тем временем, думает, что вылечился сам.
Но что, если целитель будет нравственно болен? Последствия могут быть бесконечно более вредными; поскольку легче излечить болезнь тела, чем очистить организм, заражённый нравственной развращённостью. Тайны Морзина, Севенны и янсенистов всё ещё остаются загадкой для физиологов и психологов.
Если дар пророчества, а также истерия и конвульсии могут передаваться как «инфекция», то почему не могут передаваться любые пороки? В таком случае целитель передаёт своему пациенту, который теперь является его жертвой, нравственный яд, поражающий его разум и сердце. Его магнетическое прикосновение приносит загрязнение, а его взгляд – осквернение. От этой коварной заразы нет защиты у пассивно воспринимающего пациента. Целитель держит его в своей власти заворожённым и бессильным, как змей держит бедную, слабую птичку.
Зло, которое может причинить один такой «медиум-целитель», неисчислимо велико; а таких целителей – сотни.
Но, как мы уже говорили, есть настоящие и богоподобные целители, которые, несмотря на всю злобу и скептицизм своих фанатичных противников,
[1] 3 Царств, 1:1-4, 15.
| 218 | 218 |
стали известными в мировой истории, таковы Кюре из Арса (Лиона), Якоб и Ньютон. Таковыми же были Гасснер, священник из Клостеле, и хорошо известный Валентин Грейтрейкс, невежественный и бедный ирландец, которого в 1670 году поддержал знаменитый Роберт Бойль, президент Лондонского королевского общества. В 1870 году он был бы отправлен в Бедлам в компании с другими целителями, если бы другой президент того же общества принимал решение по этому делу, или профессор Ланкестер «вызвал бы его в суд» в соответствии с «Актом о бродяжничестве» за практику среди подданных Её Величества «хиромантии или чего-то иного».
Но, чтобы завершить список свидетелей, который можно продолжать до бесконечности, достаточно сказать, что от первого до последнего, от Пифагора до Элифаса Леви, от высочайшего до самого скромного, все учили, что магической силой никогда не могут обладать те, кто потворствует своим порочным желаниям. Только чистые сердцем «узрят Бога» или используют божественные дары, только такие могут исцелять телесные болезни и позволять с относительной безопасностью руководить собой «невидимыми силами». Только такие могут успокоить встревоженных духов их братьев и сестёр, поскольку целебные воды не текут из ядовитых источников; виноград не растёт на терновнике, а репейник не приносит смоквы. Но при всём этом «в магии нет ничего сверхъестественного»; она является наукой, и даже власть «изгнания бесов» была её отраслью, которую посвящённые специально изучали. «Умение изгонять бесов из человеческого тела является наукой, полезной и целебной для людей», – говорит Иосиф Флавий. [1]
Вышеприведённых кратких описаний достаточно, чтобы показать, почему мы твёрдо придерживаемся мудрости веков, предпочитая её любым новым теориям, которые, возможно, вылупились из событий наших более поздних дней, соблюдая законы межпланетных взаимоотношений и оккультных сил человека. В то время как феномены физической природы могут иметь своё значение как средство возбуждения интереса у материалистов и подтверждения, если не полностью, то хотя бы косвенно, нашей веры в продолжение жизни наших душ и духов, остаётся весьма сомнительным, не приносят ли современные феномены больше вреда, чем пользы под их нынешним аспектом. Многие умы, жаждущие доказательств бессмертия, быстро впадают в фанатизм; и, как отмечает Стоу, «фанатики руководствуются скорее воображением, чем суждением».
Несомненно, верующие в современные феномены могут требовать для себя разнообразных способностей, но «различение духов» явно отсутствует в этом списке «духовных» даров. Говоря о «диакке»[11], которого он в одно прекрасное утро обнаружил в тенистом уголке «Страны вечного лета», великий американский провидец А. Дж. Дэвис отмечает: «Диакка – это тот, кто безумно любит играть всякие роли, выделывать
[1] Иосиф Флавий «Иудейские древности», VIII, 2.
| 219 | 219 |
всякие фокусы, выдавать себя за противоположных личностей; для кого молитва и мирские высказывания имеют равное значение; кто переполнен страстью к лирическим повествованиям… он нравственно несовершенен, у него нет острого чувства справедливости, альтруизма или нежной привязанности. Он ничего не знает о том, что люди называют чувством благодарности; следствия ненависти и любви для него одинаковы; его девиз часто страшен и ужасен для других – вся жизнь только для Себя, а восхваляемое уничтожение является концом жизни любой личности. [1] Только вчера кто-то сказал женщине-медиуму, подписавшись Сведенборгом: «Я ЕСМЬ всё, что есть, было, будет или может быть; а жизнь личности – всего лишь совокупность фантазий небольших мыслящих пульсаций, стремительно поднимающихся к центральному сердцу вечной смерти!» [2]
Порфирий, чьи сочинения (заимствуя выражение раздражённого поклонника феноменов) «плесневеют, как и любой другой устаревший мусор в шкафах забвения», говорит об этих диакках (если таково их имя), вновь обнаруженных в девятнадцатом веке, следующее: «При непосредственном участии этих злых бесов совершается всякое колдовство... оно есть результат их действий, и люди, которые наносят чарами вред своим собратьям, как правило, воздают большие почести этим злым бесам, и особенно их главе. Эти духи проводят своё время, обманывая нас демонстрацией дешёвых чудес и иллюзий; их цель состоит в том, чтобы их приняли за богов, а их вождь требует признать себя в качестве верховного бога». [3]
Дух, подписавшийся Сведенборгом (только что процитированный из «Диакка» Дэвиса), и намекающий на то, что он – Я ЕСМЬ, необычайно напоминает главного вождя злых бесов Порфирия.
Что может быть более естественным, чем такое оскорбление древних и опытных теургистов некоторыми медиумами, когда мы обнаруживаем, что Ямвлих, разоблачитель спиритуалистической теургии, строго запрещает все попытки добиваться манифестации таких феноменов; разве что после длительного нравственного и физического очищения, и то под руководством опытных теургов. Кроме того, он заявляет, что, за очень немногими исключениями, когда человек «выглядит вытянутым или более толстым, или приподнятым на воздух» – это верный признак одержимости злыми бесами. [4]
Всё в этом мире имеет свой срок, и истина, хотя и основанная на безупречных доказательствах, не укоренится и не будет расти, если, как растение, не будет брошена в почву в надлежащее время года. «Этот век должен быть подготовлен»,
[1] «Дьякки и их жертвы; объяснение ложного и отталкивающего в спиритуализме».
[2] См. главу о том, как человеческие духи становятся обитателями восьмой сферы, целью которой, как правило, является уничтожение личности. 1883г. стр. 10-11.
[3] Порфирий «О добрых и злых бесах».
[4] «De Mysteriis Egyptorum», «О египетских мистериях», кн. III, 5.
| 220 | 220 |
говорит профессор Кук, и около тридцати лет назад эта скромная работа была бы обречена на самоуничтожение своим собственным содержанием. Но современные феномены, несмотря на ежедневные разоблачения и насмешки, которыми они увенчаны руками всех материалистов, и, несмотря на собственные многочисленные ошибки, возрастают и укрепляются фактами, если не мудростью и духом. То, что могло бы показаться двадцать лет назад просто нелепым, вполне можно услышать сейчас, когда эти феномены одобрены великими учёными. К сожалению, хотя манифестаций с каждым днём становится больше, соответствующего улучшения в философии не наблюдается. Различения духов по-прежнему так же не хватает, как и всегда.
Возможно, среди всего сообщества писателей-спиритуалистов нашего времени никто не пользуется большим уважением за свой характер, образование, искренность и способности, чем Эпес Сарджент из Бостона, штат Массачусетс. Его монография «Осязаемое доказательство бессмертия» заслуженно занимает высокое место среди сочинений на эту тему. При склонности быть доброжелательным защитником медиумов и их феноменов г-н Сарджент всё-таки вынужден использовать следующие выражения: «Способность духов воспроизводить подобие людей, покинувших земную жизнь, наводит на вопрос, насколько мы можем быть уверены в идентичности какого-либо духа, какими бы ни были условия проверки? Мы ещё не достигли той стадии просветления, которая позволила бы нам уверенно ответить на этот запрос... Многое ещё представляет для нас загадку в отношении выражений и действий этого класса материализовавшихся духов». Что касается уровня ума большинства духов, скрывающихся за физическими феноменами, г-н Сарджент, несомненно, будет признан в качестве наиболее компетентного судьи, и он говорит: «Подавляющее их большинство, как и в этом мире, принадлежит к неразумному типу». Если этот вопрос уместен, мы хотели бы спросить, почему им так не хватает ума, если они являются человеческими духами? Либо разумные человеческие духи не могут материализоваться, либо духи, которые материализуются, не имеют человеческого ума, и, следовательно, согласно собственным показаниям г-на Сарджента, они также могут быть духами-«элементариями», которые вообще перестали быть людьми, или теми демонами, которые, по мнению персидских магов и Платона, занимают среднее положение между богами и развоплощёнными людьми.
Например, у г-на Крукса есть веские доказательства того, что многие «материализовавшиеся» духи разговаривают слышимыми голосами. Но мы доказали согласно свидетельству древних, что звуки голоса человеческих духов нечленораздельны и не могут быть членораздельными, будучи, по словам Эммануила Сведенборга, «глубокими вздохами». Кому из двух классов свидетелей можно более доверять? Доверять ли древним, которые имели многовековой опыт теургических практик или современным спиритуалистам, у которых их вообще не было, и у которых нет фактов, на чём можно основывать своё мнение, кроме фактов, переданных «духами», чью личность они не способны
| 221 | 221 |
доказать? Существуют медиумы, чьи организмы иногда вызывают появление сотен таких якобы «человеческих» форм. И всё же мы не припомним, чтобы видели или слышали как кто-то выражал что-либо иное, кроме самых обычных идей. Этот факт, безусловно, должен привлечь внимание даже самого некритически настроенного спиритуалиста. Если дух может вообще говорить, и если путь открыт как разумным, так и неразумным существам, то почему бы им иногда не обращаться к нам с речами, в некоторой отдалённой степени приближающимися по качеству к посланиям, которые мы получаем посредством «автоматического письма»? Г-н Сарджент выдвигает очень многообещающую и важную идею в следующем предложении. «Всё ещё остаётся загадкой, в какой степени они ограничены в своей умственной деятельности и воспоминаниях в результате акта материализации, а в какой степени интеллектуальным кругозором медиума».[1] Если материализуются «духи» того же рода, что и духи, которые управляют автоматическим письмом, причём оба они проявляются через медиумов, и в то время как одни говорят бессмыслицу, другие часто передают нам возвышенные философские учения, то почему их умственная деятельность в одном случае должна быть ограничена «интеллектуальным кругозором медиума» в большей степени, чем в другом случае? Материализующие медиумы (по крайней мере, по нашим наблюдениям) не более образованны, чем многие крестьяне и ремесленники, которые в разное время под влиянием сверхъестественных сил давали миру глубокие и возвышенные идеи. История психологии изобилует примерами, иллюстрирующими этот момент, среди которых выделяется история Бёме, вдохновенного, но невежественного сапожника, а также нашего Дэвиса. Что касается вопроса неразумности, мы предполагаем, что не нужно искать более поразительных случаев, чем примеры пророчествующих детей из Севенны, поэтов и провидцев, о которых упоминалось в предыдущих главах. Если духи вообще наделены голосовыми органами, чтобы говорить, им, несомненно, не должно составлять труда говорить так, как говорили при жизни личности с соответствующим образованием, интеллектом и социальным положением, за которых они себя выдают, вместо того, чтобы неизменно впадать в однообразный ничем не примечательный тон и слишком часто говорить избитые фразы. Что касается обнадёживающего замечания г-на Сарджента о том, что «наука спиритуализма всё ещё находится в своём младенчестве, и мы можем надеяться на большее освещение этого вопроса», то мы боимся, что должны ответить, что не через «потаённые комнаты» пробьётся когда-нибудь этот свет. [2]
Просто смешно и абсурдно требовать от любого исследователя, который выступает в качестве свидетеля чудес наших дней и психологических феноменов, диплома магистра искусств или наук. Опыт последних сорока лет свидетельствует о том, что не всегда умы наиболее «научно подготовленные» являются лучшими в вопросах простого здравого смысла и подлинной истины. Ничто так не ослепляет,
[1] Эпис Сарджент «Осязаемое доказательство бессмертия», стр. 45.
[2] См. Матфея XXIV, 26.
| 222 | 222 |
как фанатизм или односторонний взгляд на вопрос. Мы можем привести в качестве иллюстрации восточную магию или древний спиритизм, а также современные феномены.
Сотни, даже тысячи вполне заслуживающих доверия свидетелей, возвращаясь с Востока после пребывания там или путешествия, свидетельствовали о том факте, что необразованные факиры, шейхи, дервиши и ламы творили чудеса в их присутствии без каких-либо пособников или механических приспособлений. Они подтверждали, что продемонстрированные ими феномены противоречили всем известным законам науки, и, таким образом, становились доказательством существования многих ещё неизвестных оккультных природных сил, по-видимому, управляемых сверхчеловеческими разумами.
Каково отношение наших учёных к этой теме? В какой степени свидетельства наиболее «научно» подготовленных умов произвели впечатление на них самих? Разве исследования профессоров Хэера и де Моргана, Крукса и Уоллеса, де Гаспарина и Тьюри, Вагнера и Бутлерова и пр. поколебали хотя бы на миг их скептицизм? Как восприняли личный опыт Жаколио относительно факиров Индии или психологические объяснения профессора Перти из Женевы? Насколько громкий крик человечества, жаждущего ощутимых и явных признаков Бога, индивидуальной души и вечности, влияет на них; и каков их ответ? Они разрушают и уничтожают любые следы духовного, но сами ничего не возводят.
«Мы не можем получить знаков этого ни с помощью реторт, ни тиглей, – говорят они – следовательно, это всё лишь обман!» В наш век холодных рассудков и предрассудков даже Церковь должна обращаться за помощью к науке. Построенные на песке верования, возвышенные, но не имеющие корней догмы, рушатся под холодным дыханием исследований и своим падением разрушают истинную религию.
Но стремление к какому-то внешнему знамению Бога и будущей жизни остаётся таким же сильным, как всегда, в человеческом сердце. Напрасна вся софистика науки; она никогда не может заглушить голос природы. Её представители только отравили чистые воды простой веры, и теперь человечество видит своё отражение в мутных водах, в которых поднялась вся грязь со дна некогда чистого источника. Антропоморфный Бог наших отцов заменяется антропоморфными чудовищами; и что ещё хуже, отражением самого человечества в этих водах, рябь которых посылает ему обратно искажённые образы истины и фактов, вызванные его ошибочным воображением.
«Не в чудесах мы нуждаемся, – пишет преподобный Брук Херфорд, – а в нахождении ощутимых доказательств духовного и божественного. Не к пророкам взывают люди о таких «признаках», а скорее к учёным. Люди полагают, как будто всё, что можно нащупать на переднем крае или в самых глубоких уголках творения, должно в итоге приблизить исследователя к глубоким, основополагающим фактам всех вещей, к некоторым безошибочным признакам Бога». Признаки есть, и учёные тоже; что же ещё мы можем ожидать от них,
| 223 | 223 |
когда они так хорошо выполнили свой долг? Разве они, эти титаны мысли, не вытащили Бога из Его укрытия и не дали нам вместо этого протоплазму?
На эдинбургском собрании Британской ассоциации в 1871 году сэр Уильям Томсон сказал: «Наука связана вечным кодексом чести безбоязненно решать любую проблему, которая может быть ей объективно представлена». В свою очередь профессор Гексли отмечает: «Что касается вопроса о чудесах, я могу только сказать, что слово «невозможно», на мой взгляд, неприменимо к вопросам философии». Великий Гумбольдт отмечает, что «самонадеянный скептицизм, который отвергает факты без изучения их истинности, в некоторых отношениях более вреден, чем абсолютная доверчивость».
Эти люди показали на практике неверность своим собственным учениям. Ими была отвергнута возможность, предоставленная в связи с открытием Востока, самостоятельно исследовать феномены, которые, как утверждают все путешественники, случаются в этих странах. Разве наши физиологи и патологи когда-либо серьёзно задумывались над тем, чтобы воспользоваться такой возможностью и разрешить этот важнейший вопрос человеческой мысли? О нет! Поскольку они никогда бы и не дерзнули.
Не следует ожидать, что главные академики Европы и Америки предпримут совместное путешествие в Тибет и Индию и исследуют чудеса факиров на месте! И если один из них в одиночку поехал бы туда и засвидетельствовал бы обо всех виденных чудесах в этой стране чудес, то кто бы из его коллег поверил его свидетельству?
Было бы так же утомительно, как и излишне, снова пересказывать факты, убедительно изложенные другими людьми; г-да Уоллес и У. Хоувит [1], неоднократно и умело описывали тысячу и одну абсурдную ошибку, которые допустили учёные общества Франции и Англии из-за своего слепого скептицизма. Если Кювье мог отшвырнуть ископаемое, раскопанное в 1828 году французским геологом Буэ, только потому, что анатом считал себя мудрее своего коллеги и не поверил, что человеческие скелеты можно найти на глубине восьмидесяти футов в иле Рейна; и если французская академия могла дискредитировать в 1846 году утверждения Буше де Пертеса, и в свою очередь подвергнуться критике в 1860 году, когда достоверность открытий и наблюдений де Пертеса была полностью подтверждена всем сообществом геологов, обнаруживших кремневое оружие в дрейфующем гравии северной Франции; и если в 1825 году насмехались над свидетельством Макинери о том, что он обнаружил обработанные кремни вместе с останками вымерших животных в Кентской карстовой пещере [2],
[1] См. Уоллес, «Чудеса и современный спиритуализм», и У. Хоувит, «История сверхъестественного», том. II.
[2] См. доклад Уоллеса, прочитанный перед Диалектическим обществом в 1871 году, «Ответ Юму и т. д.».
| 224 | 224 |
и Годвина Остина по той же причине в 1840 году высмеяли бы ещё больше, если бы это было возможно, то весь этот избыток научного скептицизма и веселья мог бы в 1865 году окончательно потерпеть фиаско, когда было доказано, что он совершенно неуместен; когда (как говорит г-н Уоллес) все предыдущие доклады за сорок лет подтвердились и оказались ещё менее удивительными, чем реальность, кто может быть настолько доверчивым, чтобы поверить в непогрешимость нашей науки? К чему же тогда удивляться такому проявлению недостатка нравственного мужества у отдельных представителей этой великой и упрямой системы, известной как современная наука?
Таким образом, были дискредитированы факт за фактом. Со всех сторон мы слышим постоянные жалобы. «Почти ничего неизвестно о психологии!», – вздыхает один член Королевского общества. «Мы должны признаться, что мало что знаем о физиологии», – говорит другой. «Из всех наук нет ни одной, которая опиралась бы на столь неопределённую основу, как медицина», – неохотно свидетельствует третий. «Что мы знаем о предполагаемых нервных флюидах?… Пока ничего», – вставляет четвёртый; и так далее в каждой отрасли науки. А между тем, феномены, превосходящие по интересности все остальные феномены в природе и подлежащие раскрытию только с помощью физиологии, психологии и «пока ещё неизвестных» флюидов, либо отвергаются как заблуждения, либо, если они даже достоверны, «не интересуют» учёных. Или, что ещё хуже, когда пациент, организм которого проявляет в себе наиболее важные черты такой оккультной, хотя и естественной силы, предлагает свою личность для исследования, то вместо того, чтобы подвергнуть его честному эксперименту, он оказывается в плену у учёного (?) и платит за свои хлопоты приговором к трём месяцам тюремного заключения! Поистине, хорошая перспектива.
Легко понять, почему в 1876 году не верят факту, приведённому в 1731 году и свидетельствовавшему о другом факте, который произошёл во время Папы Павла III. И когда учёным говорят, что римляне сохраняли свет в своих гробницах в течение бесчисленных лет с помощью маслянистого золота, и что одна из таких вечно горящих лампад была найдена ярко горящей в гробнице Туллии, дочери Цицерона, несмотря на то, что гробница была закрыта полторы тысячи пятьдесят лет [1], то у них есть определённое право сомневаться, и даже не верить этому утверждению до тех пор, пока они сами не убедятся посредством своих собственных чувств, что такое возможно. В таком случае они могут отвергнуть свидетельства всех древних и средневековых философов. Погребение живых факиров и их последующее оживление после тридцати дней пребывания в земле могут показаться в их глазах весьма подозрительными. То же самое касается нанесения себе смертельных ран и демонстрации собственного кишечника некоторыми лицами в присутствии разных лам, которые почти мгновенно исцеляют такие раны.
[1] («Филолог») (Байли), второе издание.
| 225 | 225 |
Определённого рода людям, отрицающим свидетельство своих чувств относительно феноменов, совершаемых в их собственной стране, и перед многочисленными свидетелями, конечно, должны казаться абсурдными повествования, которые можно найти в классических книгах и в заметках путешественников. Но то, что мы никогда не сможем понять, так это коллективное упрямство Академий перед лицом таких горьких уроков в прошлом по отношению к таким учреждениям, которые так часто «омрачали провидение словами без смысла». Подобно тому, как Господь отвечает Иову «из бури», магия может сказать современной науке: «Где ты была, когда Я полагал основание земли? Скажи, если знаешь». И кто тот, кто осмеливается сказать природе: «...доселе дойдёшь и не перейдёшь, и здесь предел надменным волнам твоим»?
Но если они это отрицают, то какое значение это может иметь? Будь их скептицизм в тысячу раз сильнее, могут ли они предотвратить феномены, происходящие во всех концах земли? Факиров всё так же будут погребать и оживлять, удовлетворяя любопытство европейских путешественников, а ламы и индийские аскеты будут всё так же ранить, увечить себя и даже вынимать свои внутренности и после этого оказываться в ещё лучшем состоянии; и отрицаний всего мира недостаточно, чтобы погасить вечно горящие лампады в некоторых подземных склепах Индии, Тибета и Японии.
Одна из таких лампад упоминается преподобным С. Матиром из Лондонской Миссии. В храме города Тривандрум, в княжестве Траванкор, Южная Индия, «есть внутри храма глубокий колодец, в который из года в год сбрасывают огромные богатства, а в другом месте, в закрытом камнем углублении, находится великая Золотая лампада, которая была зажжена более 120 лет назад, и которая всё ещё продолжает гореть», – повествует этот миссионер, описывая это место. Католические миссионеры приписывают эти лампады, конечно, любезным услугам дьявола. Один более благоразумный протестантский богослов упоминает этот факт, но не комментирует.
Аббат Гук видел и исследовал одну из таких лампад, как и другие люди, которым повезло завоевать доверие и дружбу восточных лам и богословов. Больше нельзя отрицать чудеса, увиденные капитаном Лейном в Египте, а опыты в Бенаресе – Жаколио и сэром Чарльзом Непьером, левитацию человека среди бела дня, и это всё можно объяснить только разъяснениями, приведёнными во «Введении» настоящего сочинения.[1] Такие левитации засвидетельствованы (помимо г-на Крукса) профессором Перти, который сообщает, что они проводились под открытым небом, и длились иногда даже в течение двадцати минут. Все эти и многие другие феномены происходили, происходят и будут происходить в любой стране этого земного шара, несмотря на всех скептиков и учёных, которые когда-либо развились из силурийского ила.
[1] См. ст. «Аэроватика».
| 226 | 226 |
Среди высмеянных достижений алхимии – вечно горящие лампады. Если мы скажем читателю, что мы видели такое, нас могут спросить (в том случае, если искренность нашей личной веры не ставится под сомнение), как мы можем говорить, что виденные нами лампады горят вечно, так как период нашего наблюдения был ограничен? Просто потому, что мы знаем используемые ингредиенты, способ их изготовления и естественный закон, применимый в данном случае, мы уверены, что наше утверждение может быть подтверждено исследованиями в соответствующей области. Что это за область, и от кого можно получить эти знания, наши критики должны выяснить сами, приложив такие же усилия, как и мы. Между тем, однако, мы приведём нескольких из 173 авторитетных авторов, которые писали на эту тему. Никто из них, как мы помним, не утверждал, что такие лампады в гробницах будут гореть вечно, но только в течение неопределённого числа лет, и зарегистрированы случаи их продолжительного горения в течение многих веков. Никто не станет отрицать, что, если существует естественный закон, по которому можно заставить гореть лампаду, не добавляя горючего вещества в течение десяти лет, то нет никаких причин, по которым тот же закон не мог бы заставить лампаду гореть сто или тысячу лет.
Среди многих известных личностей, которые твёрдо верили и энергично утверждали, что такие лампады в гробницах горели в течение нескольких сотен лет и продолжали бы гореть, возможно, всегда, если бы их не погасили, или их сосуды не разбились в результате какого-либо происшествия, мы можем привести следующие имена: Климент Александрийский, Ермолао Барбаро, Аппиан, Бураттини, Цитезий, Целий, Фоксий, Костео, Казалий, Кедрен, Дельрий, Эриций, Геснер, Якобон, Леандер, Либавий, Лазиус, П. делла Мирандола, Филалет, Личети, Maйоль, Maтурантий, Баптиста Порта, Панчиролли, Руцелли, Скардеони, Луис Вивес, Вольтерран, Парацельс, несколько арабских алхимиков и, наконец, Плиний, Солин, Кирхер и Альберт Великий.
На изобретение таких лампад претендуют древние египтяне, сыны Земли Химии. [1] По крайней мере, они были людьми, которые использовали такие лампады гораздо чаще, чем любой другой народ вследствие своих религиозных учений. Считалось, что астральная душа мумии пребывает в теле на протяжении всего трёхтысячелетнего круга необходимости. Поскольку душа была прикреплена к телу магнетической нитью и могла разорвать её лишь своими собственными усилиями, египтяне надеялись, что вечно горящая лампада, символ их нетленного и бессмертного духа, в конце концов, заставит более материальную душу расстаться со своим земным жилищем и соединиться навсегда со своим божественным Я. Поэтому и вешали лампады в гробницах богатых людей. Такие лампады часто встречаются в подземных пещерах для умерших,
[1] Псалом 104:23. «Земля Хама», или «хемми», по-гречески Χημία [чёрная земля, египетское название Египта, Greek-English lexicon by Henry Liddell & Robert Scott (LSD) completed by Henry Jones (1940)], откуда термины алхимия и химия.
| 227 | 227 |
а Личети написал огромный фолиант, чтобы доказать, что в его время какую бы гробницу ни вскрывали, находили в ней горящую лампаду, но она мгновенно гасла из-за осквернения. Б. Линниус, Бураттини и Каспар Шотт в своих письмах Кирхеру [1] подтверждают, что они находили много лампад в подземных пещерах древнего Мемфиса. Павсаний говорит о золотой лампаде в храме Минервы в Афинах, которая, по его словам, была искусной работой Каллимаха и горела целый год. Плутарх [2] утверждает, что видел одну такую лампаду в храме Юпитера-Аммона, и что священники уверяли его в том, что она непрерывно горит в течение многих лет, и хотя она находится на открытом воздухе, ни ветер, ни вода не могут её погасить. Блаж. Августин, католический авторитет, также описывает лампаду в храме Венеры, она была той же природы, что и другие, негасимая ни сильным ветром, ни водой. По словам Кедрена, в Эдессе была найдена лампада, «которая, будучи спрятана в верхней части неких ворот, горела 500 лет». Но из всех подобных лампад наиболее чудесной является лампада о которой упоминает Оливий Максим из Падуи. Её нашли недалеко от Аттесте, и Скардеоне [3], даёт блестящее её описание: «В большую глиняную погребальную урну была помещена меньшая урна, а в ней находилась зажжённая лампада, которая продолжала гореть в течение 1500 лет благодаря чистейшему спирту, находившемуся в двух бутылках, одной из золота, а другой из серебра. Они находятся под охраной Франциска Матурантия, который ими чрезвычайно дорожит».
Не принимая во внимание преувеличения и оставляя в стороне просто в качестве неподтверждённого отрицания утверждение современной науки о невозможности таких лампад, мы хотели бы задать следующий вопрос. Если обнаружится, что такое негасимое пламя действительно существовало в эпоху «чудес», то следует ли по-разному относиться к лампадам, горящим в христианских святилищах, и к лампадам Юпитера, Минервы и других языческих божеств? Согласно некоторым богословам надо полагать, что первые (поскольку христианство также претендует на такие лампады) горели с помощью божественной, чудесной силы, а свет последних, зажжённый «языческим» искусством, поддерживался кознями дьявола. Кирхер и Личети показывают, что они управлялись этими двумя различными способами. Лампада в Антиохии, горевшая 1500 лет на открытом и доступном всем месте над дверью церкви, сохранялась «силою Бога», который «заставил столь бесконечное количество звёзд светить вечным светом». Что же касается языческих лампад, то Блаж. Августин уверяет нас, что они были творением дьявола, «который нас обманывает тысячами способов». Что может быть проще для сатаны, чем показать вспышку света или яркое пламя тем, кто впервые входит в такую подземную пещеру? Так
[1] «OEdipi AEgyptiaci Theatrum Hieroglyphicum», «Эдип Египетский, поприще иероглифики», стр. 544.
[2] «Lib. De Defectu Oraculorum», «Об упадке оракулов» (Об умолкших оракулах»).
[3] Кн. I, класс 3, гл. в конце.
| 228 | 228 |
утверждали все добрые христиане во времена папства Павла III, когда при открытии гробницы на Аппиевой дороге в Риме было найдено тело молодой девушки, плавающее в прозрачной жидкости, так хорошо сохранившей его, что лицо девушки было прекрасным и выглядело живым. У её ног горела лампада, пламя которой погасло при открытии гробницы. По некоторым гравировкам обнаружено, что девушка была похоронена более 1500 лет, и предположительно тело принадлежало Туллиоле или Туллии, дочери Цицерона [1].
Химики и физики отрицают возможность вечно горящих лампад, утверждая, что всё, что превращается в пары или дым, не может быть постоянным, а должно расходоваться; и поскольку маслянистое питание зажжённой лампы превращается в пары, следовательно, огонь не может быть постоянным из-за недостатка питания. Алхимики, с другой стороны, отрицают, что всё питание зажжённого огня обязательно должно превратиться в пары. Они говорят, что в природе есть вещи, которые не только противостоят силе огня и останутся невредимыми, но также оказываются негасимыми ни ветром, ни водой.
В старинном химическом труде 1700 года, названном (Νεκροκηδέια[12]), автор приводит ряд опровержений на утверждения различных алхимиков. Но хотя он и отрицает, что огонь может постоянно гореть, он вполне склонен полагать, что лампада может гореть несколько сотен лет. Кроме того, у нас есть масса свидетельств от алхимиков, которые посвятили годы таким экспериментам и пришли к выводу, что это возможно.
Есть некоторые специфические препараты из золота, серебра и ртути, а также из лигроина, нефти и других битумных масел. Алхимики также называют масло камфоры и янтаря, Lapis asbestos seu Amianthus [13], Lapis Carystius [14], Cyprius [15] и Linum vivum seu Creteum [16] которые использовались для таких лампад. Они утверждают, что такое вещество может быть приготовлено из золота или серебра, превращено в жидкость и указывают, что золото является наиболее подходящим pabulum[17] для их чудесного пламени, поскольку из всех металлов золото расходуется меньше всего при нагревании или плавлении, и, более того, его можно заставить поглощать свою маслянистую влагу сразу после испарения, поэтому непрерывно подпитывать своё собственное однажды зажжённое пламя. Каббалисты утверждают, что этот секрет был известен Моисею, который узнал его от египтян, и что светильник, который Господь предписал зажигать в скинии, был неугасимым светильником. «И вели сынам Израилевым, чтобы они приносили тебе елей чистый, выбитый из маслин, для освещения, чтобы горел светильник во всякое время». (Исход XXVII, 20).
Личети также отрицает, что такие светильники были изготовлены из металла,
[1] Подробности этой истории можно найти в работе Эразма Франциска, который цитирует Пфлаумера, Панчиролли и многих других.
| 229 | 229 |
но на 44-ой странице его сочинения упоминается о приготовлении ртути, отфильтрованной семь раз через белый песок с помощью огня, из которой, по его словам, делались светильники, которые должны гореть постоянно. И Матурантий, и Цитезий твёрдо верили, что такая работа может быть выполнена с помощью чисто химических процессов. Эта жидкость из ртути была известна среди алхимиков как Aqua Mercurialis [18], Materia Metallorum [19], Perpetua Dispositio [20] и Materia prima Artis [21], также Oleum Vitri [22]. Тритенхайм и Бартоломео Корндорф оба занимались изготовлением неугасимых лампад и оставили свои рецепты. [1] Асбест, который был известен грекам под именем ἄσβεστος или неугасаемый, является своего рода камнем, который в случае его разжигания
[1] «Sulphur. Alum ust. [сера, жжёные квасцы] 4 ℥ [Аптекарская унция (℥) – устаревший термин. Во многих странах кроме гражданской или коммерческой системы веса аптекарями для взвешивания лекарственных веществ использовался аптекарский вес. Стандарты аптекарского веса варьировали в разных странах. Унция была основной единицей аптекарского веса, и её вес в разных городах и странах колебался от 25 до 35 грамм.]; возгонка их до цветов до 2 ℥, из которых добавляют кристаллическую венецианскую буру (в виде порошка) 1 ℥; на них изливают хорошо сконцентрированный путём перегонки винный спирт и переваривают его, затем перегоняют и подливают свежий спирт, повторяйте это так часто, пока сера не растает, как воск, без всякого дыма, на горячей латунной пластинке; это для питания, но фитиль нужно подготовить следующим образом: соберите нити или бахрому Lapis asbestos в пучок толщиной со средний палец и длиной с мизинец, затем поместите их в венецианский стакан и, накрыв его вышеупомянутой очищенной серой или питанием, поместите стакан на двадцать четыре часа в такой горячий песок, чтобы сера пузырилась всё время. После того, как фитиль смазали, его помещают в стакан, похожий на раковину гребешка, таким образом, чтобы некоторая его часть могла находиться выше всей массы приготовленной серы, а затем, поставив стакан на горячий песок, растопить серу настолько, чтобы она могла удерживать фитиль, и когда он зажжён, он будет гореть постоянным пламенем, и вы можете установить этот светильник в любом месте, где пожелаете».
Другой рецепт выглядит следующим образом:
«Rx [возьмите] Solis tosti [Солнце подсушенное, солнце или золото в алхимии], 1 фунт; вылейте на него крепкий винный уксус и доведите его до консистенции масла; затем добавьте свежий уксус и размягчайте, и очищайте его, как и раньше. Повторите это четыре раза подряд, затем добавьте в этот уксус vitr. antimonii subtilis loevigat [лат. стёртый мелкий порошок антимоний (сурьму)], 1 фунт; держите его на золе в закрытом сосуде в течение шести часов, чтобы извлечь его тинктуру, отфильтруйте жидкость и долейте свежего уксуса, а затем снова извлекайте тинктуру, повторяя этот процесс до тех пор, пока не избавитесь от всякой красноты. Коагулируйте тинктуру до консистенции масла, а затем повышайте концентрацию путём перегонки на Balneo Mariae (водяной бане). Затем возьмите сурьму, из которой была извлечена тинктура, измельчите её в очень мелкую муку, положите в стеклянную колбу, полейте очищенным маслом, которое будет извлекать и очищать семь раз, до тех пор пока порошок не впитает всё масло и не станет совершенно сухим. Полученную тинктуру опять смешивайте с винным спиртом, пока из него не выйдет вся эссенция, которую поместите в венецианскую колбу с длинным горлом, пять раз заклейте бумагой, а затем выпаривайте до тех пор, пока не испарится весь спирт, а на дне не останется неистощимое масло, которое используется вместе с фитилём по тому же принципу, что и сера, описанная нами ранее».
«Это вечные огни Тритенхайма, – говорит Либавий, его комментатор, – которые действительно, хотя они и не имеют отношение к лигроину, но они могут иллюстрировать друг друга. Лигроин не так долговечен, чтобы его нельзя было сжечь, поскольку он испаряется и быстро сгорает, но если его закрепить добавлением сока Lapis asbestinos, то он мог бы дать вечное топливо», говорит этот учёный.
Мы можем добавить, что мы сами видели светильник, изготовленный таким образом, и нам сказали, что с тех пор, как его впервые зажгли 2 мая 1871 года, он не гаснет. Поскольку мы знаем, что человек, который проводит данный эксперимент, не способен на обман, будучи самим ревностным экспериментатором того, что касается герметичных секретов, у нас нет оснований сомневаться в его утверждении.
| 230 | 230 |
нельзя погасить, как говорят нам Плиний и Солин. Альберт Великий описывает его как камень, цветом напоминающий железо и встречающийся в основном в Аравии. Как правило, он покрыт едва заметной маслянистой влагой, которая при приближении к ней зажжённой свечи немедленно загорается. Многие химики проводили эксперименты по извлечению из него этого нерастворимого масла, но, как утверждается, все они претерпевали неудачу. Но готовы ли наши химики сказать, что вышеуказанная операция совершенно невыполнима? Если бы это масло смогли когда-то добыть, то вопрос не стоял бы о том, могло ли оно быть вечным горючим. Древние люди вполне могли похвастаться тем, что обладали его секретом, потому что, повторяем, и по сей день живы экспериментаторы, которым это удавалось. Химики, которые тщетно пытались это сделать, утверждали, что жидкость или раствор, химически извлечённые из этого камня, были скорее водянистыми, чем маслянистыми, и настолько нечистыми и мутными, что не могли гореть; другие, напротив, утверждали, что это масло, как только оно попадёт на воздух, становится настолько густым и твёрдым, что едва может течь, а при зажжении не даёт пламени, но только тёмный дым; в то время, как светильники древних, как утверждается, горели самым чистым и ярким пламенем, не давая ни малейшего дыма. Кирхер, доказывающий практическую целесообразность его очищения, считает, что это настолько трудно, что доступно только высшим адептам алхимии. Блаж. Августину, который приписывает все эти искусства христианскому козлу отпущения, дьяволу, категорически противоречит Луис Вивес [1], доказывающий, что всякие такие мнимые магические действия являются произведением трудолюбия человека и глубокого изучения скрытых тайн природы, какими бы удивительными и чудесными они бы ни показались. У рыцаря-киприота Подокаттара [2] была «льняная» ткань или полотно из другого вида асбеста, который, согласно Поркаччи [3], он видел в доме этого рыцаря. Плиний называет этот лён linum vinum [23], и индийский лён, и говорит, что он сделан из asbeston sive asbestinum[24], своего рода льна, из которого делали ткань, и её можно было очистить, бросив в огонь. Он добавляет, что она была такой же дорогой, как жемчуг и бриллианты, и не только потому, что эта ткань очень редко встречается, но и потому что её чрезвычайно трудно соткать по причине коротких нитей. После того как такой лён выровняют молотком, его замачивают в тёплой воде, а после просушки его волокна можно легко разделить на нити, как у простого льна, и потом ткать. Плиний утверждает, что видел несколько полотенец, сделанных из такой ткани, и участвовал в эксперименте по очистке их огнём. Баптиста Порта также утверждает, что видел такие же полотенца в Венеции в руках у одной киприотки; он называет это открытие алхимии secretum optimum[25]. Д-р Грю, в своём описании диковин, хранящихся в Грешем-колледж
[1] «Комментарии к трактату блаж. Августина «О граде Божьем».
[2] Автор книги «De Rebus Cypriis» «Об истории Кипра» , 1566 г.
[3] «Книга погребений древних».
| 231 | 231 |
(семнадцатый век), считает, что искусство изготовления такого полотна, а также его использования, вообще утрачены, но, похоже, это не совсем так, поскольку мы обнаруживаем, что Музей Септалия может похвастаться нитками, верёвками, бумагой и сеткой, изготовленными из этого материала ещё в 1726 году. Более того, некоторые из этих предметов сделаны собственноручно Септалием, как мы узнаём из «Искусства бальзамирования» Гринхилла, стр. 361. «Грю, – говорит автор, – кажется, считает Asbestinus Lapis и Amianthus одним и тем же и называет их по-английски нитяным камнем». Он говорит, что камень растёт короткими нитями или бахромой, примерно от четверти дюйма до одного дюйма в длину; блестящие нити растут параллельно, и такие же тонкие, как маленькие одинарные нити, которые плетёт шелкопряд, и очень гибкие, как лён или кудель. То, что их секрет не совсем утерян, фактически подтверждается тем, что некоторые буддийские монастыри в Китае и Тибете владеют им. Мы не можем сказать, сделана ли ткань из волокон одного или другого из таких камней, но мы видели в женском монастыре талапоинов, как жёлтое платье, такое же, как одеяние буддийских монахов, бросили в большую яму, полную горящих углей, и через два часа вытащили его таким чистым, как если бы его выстирали с мылом.
После того, как асбест подвергся подобным суровым испытаниям в Европе и Америке в наше время, это вещество стало применяться в различных промышленных целях, таких как изготовления кровельного полотна, невоспламеняющейся одежды и несгораемых сейфов. Очень ценное месторождение на острове Стейтен в гавани Нью-Йорка даёт этот минерал в связках наподобие сухого хвороста, с волокнами длиной в несколько футов. Более тонкий сорт асбеста, называемый древними (ἀμίαντος) (незагрязнённый), получил своё название из-за своего белого, атласного блеска. Древние делали фитили для своих вечных светильников из другого камня, который они называли Lapis Carystius. Жители города Каристос, казалось, не делали из этого секрета, как Матфей Радер говорит в своём сочинении [1], они «расчёсывали этот пушистый камень, пряли это волокно и ткали из него мантии, столовое бельё и тому подобное, которые при загрязнении снова очищались огнём вместо воды». Павсаний из Аттики и Плутарх также утверждают, что фитили светильников делали из этого камня; но Плутарх [2] добавляет, что его больше нельзя было найти в его время. Личети склонен полагать, что у вечных горящих лампад, используемых древними в их гробницах, не было вообще фитилей, поскольку было найдено очень мало фитилей; но Луис Вивес придерживается противоположного мнения и утверждает, что видел их довольно много.
Более того, Личети твёрдо убеждён в том, что «питание для огня» можно подавать настолько равномерно, что оно израсходуется лишь по прошествии длительного периода времени, и поэтому ни материя не испаряется
[1] «Комментарии на 77-ю эпиграмму IX-й книги Марциала».
[2] «De Defectu Oraculorum» «Об упадке оракулов» («Об умолкших оракулах»).
| 232 | 232 |
(но стойко сопротивляется огню), ни огонь не поглотится материей, но будет сдерживаться ею, как цепью, от воспарения кверху». К этому сэр Томас Браун [1], говоря о лампадах, которые горели много сотен лет, включая небольшие лампады, добавляет, что «это зависит от чистоты масла, которое не даёт никакой копоти, могущей загасить огонь; ибо если бы воздух питал пламя, то его бы не хватило надолго, потому что в этом случае он, наверняка, был бы весь израсходован огнём». Но он добавляет: «Искусство приготовления этого несгораемого масла утеряно». Не совсем! Время покажет, хотя бы всё, что мы сейчас пишем, как и многие другие истины, было бы обречено на провал. От имени науки нам говорят, что она не принимает никаких других методов исследования, кроме наблюдений и эксперимента. Согласны; а разве у нас нет записей наблюдения фактов, скажем, за три тысячи лет, которые могут доказать оккультные способности человека? Что касается эксперимента, то о какой лучшей возможности можно было бы мечтать, чем о той, что предоставляют нам так называемые современные феномены? В 1869 году лондонское диалектическое общество пригласило разных английских учёных для исследования этих феноменов. Давайте посмотрим, что ответили наши философы. Профессор Гексли писал: «У меня нет времени на такое исследование, которое повлекло бы за собой много хлопот и (если оно не похоже на все известные мне исследования такого рода) чувство досады... Я не интересуюсь этим вопросом... даже если предположить, что феномены подлинные – они меня не интересуют». [2] Г-н Джордж Г. Льюис высказал одну мудрую вещь в следующем предложении: «Если какой-то человек говорит, что феномены производятся согласно каким-то неизвестным физическим законам, то он заявляет, что знает законы, согласно которым они производятся». [3] Профессор Тиндаль выражает сомнение относительно возможности хороших результатов на любом сеансе, на котором он мог бы присутствовать. Его присутствие, по мнению г-на Варли, приводит всё в замешательство.[4] Профессор Карпентер пишет: «Я удостоверился в результате личного исследования в том, что, хотя многие из выдаваемых за таковые (то есть манифестации духов) являются результатом преднамеренного обмана, а многие другие – результатом самообмана, существуют некие феномены, которые являются вполне подлинными и должны рассматриваться как подходящий предмет для научного исследования… источник этих феноменов не находится в каком-либо послании ab-extra[26], но зависит от субъективного состояния индивида, которое действует в соответствии с некими общепризнанными физиологическими законами… процесс, которому я дал название «бессознательной мыслительной деятельности»… играет
[1] Томас Браун «Pseudodoxia Epidemica» «Грубые ошибки», стр. 161, 1646 г.
[2] «Доклад Лондонского диалектического общества о спиритуализме», стр. 229.
[3] Там же, стр. 230.
[4] Там же, стр. 265.
| 233 | 233 |
большую роль в производстве феноменов, известных как спиритуалистические». [1] И именно таким образом мир оповещается через печатный орган точной науки, что бессознательная мыслительная деятельность приобрела способность заставлять гитары летать по воздуху, а мебель исполнять различные клоунские трюки!
Вот вам и мнение английских учёных. Американцы поступили не намного лучше. В 1857 году комитет Гарвардского университета предупредил общественность об опасности исследования этого предмета, который «развращает нравственность и ухудшает интеллект». Более того, он назвал этот предмет «загрязняющим воздействием, которое, несомненно, имеет тенденцию уменьшать правдивость мужчины и чистоту женщины». Позже, когда великий химик профессор Роберт Хэер, бросив вызов мнениям своих современников, исследовал спиритизм и поверил в него, его немедленно объявили non compos mentis[27]; и в 1874 году, когда одна из нью-йоркских ежедневных газет направила циркулярное письмо ведущим учёным этой страны с просьбой провести исследование и предложила оплатить расходы, они как будто гости, приглашённые на ужин, «все как сговорились и начали придумывать отговорки». Тем не менее, несмотря на равнодушие Гексли, шутливость Тиндаля и «бессознательную мысленную деятельность» Карпентера, многие учёные, настолько же известные, как любой из них, исследовали нежелательный предмет и, ошеломлённые доказательствами, изменили свои убеждения. Ещё один учёный и великий писатель (хотя и не спиритуалист) приводит такое заслуживающее внимания свидетельство: «То, что духи умерших, время от времени возвращаются к живым или появляются в своих бывших жилищах, было во все времена и во всех европейских странах укоренившимся верованием, не ограниченным сельскими жителями, но которое разделяли и образованные люди... Если свидетельства людей по таким предметам могут иметь какую-либо ценность, существует множество таких свидетельств от самых отдалённых времён до настоящего времени, таких же обширных и безупречных, как и свидетельства в поддержку любого другого предмета». [2] К сожалению, человеческий скептицизм является оплотом, способным бросить вызов любому количеству свидетельских показаний. И, начиная с г-на Гексли, наши учёные принимают только то, что им подходит, но не больше.
«О, срам людской! Согласие царит |
Как мы можем объяснить такое расхождение во взглядах среди людей, учившихся по одним и тем же учебникам и получивших свои знания из одного и того же
[1] Там же, стр. 267.
[2] Дрейпер «Конфликт религии и науки», стр. 121.
[3] Мильтон «Потерянный рай».
| 234 | 234 |
источника? Понятно, что это ещё одно банальное подтверждение того, что нет двух людей, которые бы видели одно и то же совершенно одинаково. Эта идея великолепно сформулирована д-ром Дж. Дж. Гартом Уилкинсоном в письме к Диалектическому Обществу.
«Я давно, – говорит он, – убеждён на основании своего жизненного опыта в качестве пионера-исследователя нескольких неортодоксальных понятий, которые быстро становятся ортодоксальными, что почти любая истина свойственна нашему темпераменту или дана согласно нашим привязанностям и интуиции, и что обсуждение и исследование просто чуть больше подогревают наш темперамент».
Этот глубокий наблюдатель мог бы добавить к своему опыту опыт Бэкона, который отмечает, что «...неглубокая философия склоняет разум человека к атеизму, а глубокая философия склоняет мысли человека к религии».
Профессор Карпентер хвалит передовую философию современности, которая «не игнорирует ни одного факта, каким бы странным он ни был, если он подтверждён вескими доказательствами»; и всё же он был бы первым, кто отверг бы притязания древних на философские и научные знания, хотя и основанные на доказательствах, вполне «столь же веских», как и те, которые поддерживают притязания людей нашего времени на философскую или научную исключительность. В области науки, давайте возьмём, например, вопросы электричества и электромагнетизма, которые вознесли имена Франклина и Морзе до столь высокого места в нашем списке славы. Говорят, что за шесть веков до христианской эры Фалес открыл электрические свойства янтаря; однако более поздние исследования Швайггера, как дано в его обширных работах по символизму, полностью продемонстрировали, что все древние мифологии были основаны на науке натурфилософии и показывают, что самые оккультные свойства электричества и магнетизма были известны теургам древнейших мистерий Самофракии, известным по истории. Диодор из Сицилии, Геродот и финикиец Санхуниатон (самые ранние историки) говорят нам, что эти мистерии возникли в ночи времён, за столетия и, вероятно, за тысячелетия до исторического периода. Одно из лучших доказательств этого мы видим на самой замечательной картине из книги Рауль-Рошетта Monuments d'Antiquite Figures[29], на которой, подобно «взлохмаченному Пану», волосы у всех фигур торчат во все стороны, кроме центральной фигуры Деметры кабиров, от которой исходит сила, а также ещё одного коленопреклонённого человека.[1] По словам Швайггера, картина, по-видимому, представляет собой часть церемонии посвящения. И всё же не так давно элементарные труды по натурфилософии стали украшаться гравюрами наэлектризованных голов, с торчащими
[1] См. Эннемозер «История магии», кн. II, и Шваггер «Введение в мифологию через естествознание».
| 235 | 235 |
во все стороны волосами под воздействием электрического флюида.
Швайггер показывает, что утраченная натурфилософия античности была связана с наиболее важными религиозными церемониями. Он в полной мере демонстрирует, что магия в доисторические периоды участвовала в мистериях и что величайшие феномены, так называемые чудеса – будь то языческие, иудейские или христианские, – фактически основывались на тайном знании древних жрецов в области физики и всех отраслей химии, точнее, алхимии.
В главе XI, которая полностью посвящена замечательным достижениям древних, мы предлагаем продемонстрировать наши утверждения более полно. Мы покажем на доказательствах, наиболее заслуживающих доверия классиков, что в период, предшествующий осаде Трои, учёные жрецы святилищ были хорошо знакомы с электричеством и даже молниеотводами. А теперь мы добавим ещё несколько слов, прежде чем закрыть тему.
Теурги настолько хорошо понимали тончайшие свойства магнетизма, что, не имея утраченного ключа к их тайнам, но полностью полагаясь на то, что было известно в их время об электромагнетизме, Швайггер и Эннемозер смогли проследить идентичность «братьев-близнецов» или Диоскуров с полярностью электричества и магнетизма. По словам Эннемозера, символические мифы, которые раньше считались бессмысленными вымыслами, теперь считаются «самыми умными и в то же время самыми глубокими выражениями строго научно определённой истины природы».[1]
Наши физики гордятся достижениями нашего века и обмениваются антифонными гимнами восхваления. Красноречивое чтение их аудиторных лекций, их цветастая фразеология требуют лишь небольшой модификации, чтобы превратить эти лекции в мелодичные сонеты.
Наши современные Петрарки, Данте и Торквато Тассо соперничают со старинными трубадурами в поэтическом излиянии. В своём безграничном прославлении материи они воспевают любовное смешивание блуждающих атомов и любовный обмен протоплазм и жалуются на кокетливое непостоянство «сил», которые так провокационно играют в прятки с нашими важными профессорами в великой драме жизни, называемой ими «соотношение сил».
Провозгласив материю единоличной и самодержавной владычицей безграничной вселенной, они насильно разлучили её с супругом и посадили овдовевшую царицу на великий трон природы, освободившийся после изгнания духа. И теперь они пытаются сделать её настолько привлекательной, насколько это возможно, путём каждения фимиамом и поклонения в святилище, ими самими построенном. Разве они забыли или совершенно не осознают того факта, что в отсутствие
[1] «История магии», кн. II.
| 236 | 236 |
законного государя, этот трон – всего лишь повапленный гроб, внутри которого всё гниль и тление! Эта материя без оживляющего её духа, «грубым испражнением» которого она лишь является, если использовать герметичное выражение, есть не что иное как бездушный труп, конечности которого, чтобы двигаться в заранее определённом направлении, требуют умного оператора при великой гальванической батарее под названием ЖИЗНЬ!
В чём конкретно знание нынешнего века превосходит знание древних? Когда мы говорим «знание», мы не имеем в виду те блестящие и точные определения, даваемые нашими современными учёными частностям с мельчайшими подробностями в любой отрасли точной науки, а также обучение, которое находит подходящий термин для любой частности, какой бы незначительной и микроскопической она бы ни была; мы не имеем в виду название, данное каждому нерву или артерии в организме человека или животного, наименование каждой клетки, волокна и жилки в растении; мы имеем в виду философское и конечное выражение любой истины в природе.
Величайших древних философов обвиняют в неглубоких или поверхностных знаниях тех частностей в точных науках, которыми так хвастают современники. Различные комментаторы заявляют, что Платон был совершенной невеждой в вопросах анатомии и функций человеческого тела; он ничего не знал о функции нервов для передачи ощущений, и не мог предложить ничего лучше бесполезных рассуждений относительно физиологических вопросов. Они говорят, что он просто обобщил отделы человеческого тела и не дал ничего, напоминающего нам анатомические факты. Что касается его собственных взглядов на человеческое строение или микрокосмос, являющийся по его понятиям миниатюрным образом макрокосмоса, то они слишком трансцендентны, чтобы наши точные и материалистические скептики уделили ему хоть какое-то внимание.
Представление о том, что такое строение, как и строение вселенной, состоит из треугольников, кажется абсолютно нелепым для некоторых из его переводчиков. Из последних только профессор Джоуитт в своём вступлении к «Тимею» честно отмечает, что современный физик-философ «едва ли допустит в своих мыслях удостаиваться быть теми «костями мертвецов», из которых он сам поднялся до высшего знания» [1] забывая, насколько метафизика древних времён помогла «физическим» наукам современности.
Если вместо того, чтобы возмущаться недостаточностью, а порой и отсутствием строго научных терминов и определений в трудах Платона, мы тщательно проанализируем их, то окажется, что только «Тимей» содержит зародыши любого нового открытия, несмотря на свой ограниченный объём. В нём ясно упоминаются циркуляция крови и закон гравитации, хотя первый из этих фактов, возможно, не так чётко определён, чтобы противостоять повторным атакам современной
[1] Б. Джоуитт, М.А . «Диалоги Платона», кн. II, § 8.
| 237 | 237 |
науки, поскольку, по словам профессора Джоуитта, Платону не было известно о необычайном открытии, согласно которому кровь из одной части сердца вытекает через артерии и возвращается по венам к другой его части, в то время как Платон прекрасно знал, «что кровь является жидкостью, находящейся в постоянном движении».
Метод Платона, как и метод геометрии, состоял в том, чтобы переходить от универсалий к частностям. Современная наука тщетно ищет первопричину в перестановках молекул; Платон искал и находил её в величественном размахе миров. Ему было достаточно знать великий замысел творения и уметь проследить самые могущественные движения вселенной через их изменения до их конечных состояний. Мелкие частности, наблюдения за которыми и их классификация так утомляют современных учёных, демонстрируя их терпение, почти не привлекали внимания древних философов. Следовательно, ученик пятого класса английской школы может болтать о мелочах физической науки с большим знанием дела, чем сам Платон. Всё же, с другой стороны, самые тупые ученики Платона могли рассказать намного больше о великих космических законах и их взаимоотношениях, а также продемонстрировать стоящее за ними знание оккультных сил и управление ими, чем наиболее образованный профессор в самой выдающейся академии нашего времени.
Этот факт, так мало оценённый и никогда не замечаемый переводчиками Платона, объясняет самовосхваление, которому мы, современные люди, предаёмся за счёт этого философа и других таких же равных ему философов. Их предполагаемые ошибки в анатомии и физиологии чрезмерно преувеличиваются с целью удовлетворить своё самолюбие до тех пор, пока мы, отстаивая идею наших собственных превосходных познаний, не потеряем из виду великолепие разума, украшавшего древние века. Это похоже на то, как если бы кто-то в мыслях увеличивал пятна на солнце, пока не посчитал, что наступило полное солнечное затмение.
Невыгодность современных научных исследований проявляется в том, что, хотя у нас есть название мельчайших частиц минерала, растения, животного и человека, самые мудрые из наших учителей не могут сказать нам ничего определённого о жизненной силе, которая производит изменения в этих царствах. Необходимо искать лучшего подтверждения этому заявлению, чем сочинения наших высших научных авторитетов.
Человеку, занимающему выдающееся положение в своей профессии, требуется немалое мужество, чтобы отдать должное приобретениям древних перед лицом общественного мнения, которое находит удовлетворение только в их унижении. Когда встречаемся с подобным случаем, мы с радостью кладём лавровый венок к ногам смелого и честного учёного. Таков профессор Джоуитт, магистр колледжа Баллиол и региус-профессор[30] греческого языка в Оксфордском университете, который в своём переводе работ Платона, говоря о «физической философии древних в целом», даёт им следующую
| 238 | 238 |
хорошую характеристику: 1) «То, что теория туманностей была общепринятым убеждением ранних физиков». Поэтому, как утверждает Дрэйпер [1], она не могла опираться на открытия, сделанные Гершелем I с помощью телескопа. 2) «То, что животные развились из лягушек, вышедших на землю, а человек – из животных, Анаксимен предполагал в шестом веке до нашей эры». Профессор мог бы добавить, что эта теория существовала до Анаксимена, возможно, за несколько тысяч лет; что это было общепринятым учением халдеев, и что эволюция видов Дарвина и теория обезьян имеют допотопное происхождение. 3) «...то, что даже Филолай и ранние пифагорейцы считали землю телом, подобным другим звёздам, вращающимся в космосе» [2]. Таким образом, Галилей, изучив некоторые пифагорейские фрагменты, которые, как показал Ройхлин, существовали ещё во времена флорентийского математика [3], кроме того, был знаком с учением древних философов, и лишь снова подтвердил астрономическую доктрину, которая преобладала в Индии в глубокой древности. 4) Древние «...думали, что у растений есть пол так же, как и у животных». Таким образом, нашим современным натуралистам оставалось только следовать по стопам своих предшественников. 5) «То, что музыкальные ноты зависят от относительной длины или натяжения струн, которыми они извлекаются, и измеряются с помощью числовых пропорций». 6) «То, что математические законы пронизывают мир, и даже качественные различия должны иметь своё начало в числе»; и 7) «Уничтожение материи ими отрицалось и считалось только её преобразованием». [4] «Хотя одно из этих открытий могло бы быть счастливой догадкой, – добавляет г-н Джоуитт, – мы вряд ли можем приписать всех их простому совпадению». [5]
Одним словом, философия Платона была философией порядка, системы и пропорции, она охватывала эволюцию миров и видов, соотношение и сохранение энергии, преобразование материальной формы, сохранение материи и духа. Их позиция по отношении к последнему значительно опережает современную науку, так как она скрепила свод
[1] «Конфликт религии и науки», стр. 240.
[2] «Плутарх», перевод Лэнгхорна.
[3] Некоторые учёные каббалисты утверждают, что в то время в монастыре во Флоренции ещё существовали пифагорические изречения Секста [Секст Эмпирик (2-я половина II века н. э.) – древнегреческий врач и философ, представитель классического античного скептицизма] на древнегреческом языке, которые, как теперь говорят, были утрачены, и что Галилей был знаком с этими сочинениями. Кроме того, они добавляют, что трактат по астрономии, рукопись Архита прямого ученика Пифагора, в которой были отмечены все самые важные учения их школы, находился во владении Галилея. Если бы какие-нибудь руфины овладели им, то, несомненно, исказили бы их, как пресвитер Руфин исказил вышеупомянутые изречения Секста, заменив их поддельной версией, авторство которой он стремился приписать некоему епископу Сексту. См. Введение Тейлора к книге Ямвлиха «Жизнь Пифагора», стр. xvii.
[4] Джоуитт Введение к диалогу «Тимей», кн. II, § 8.
[5] Там же.
| 239 | 239 |
философской системы с совершенным и неподвижным краеугольным камнем. Если наука добилась таких колоссальных успехов в последнее время (если у нас более ясные представления о естественном законе, чем у древних), то почему наши вопросы о природе и источнике жизни остаются без ответа? Если современная лаборатория гораздо богаче плодами экспериментальных исследований, чем лаборатории в древние времена, то, как же получается, что мы ступаем только по тропам, протоптанным задолго до христианской эры? Почему так происходит, что наиболее продвинутая точка зрения, достигнутая в наше время, лишь позволяет нам смутно увидеть вдали вверху на горной тропе знания монументальные доказательства, оставленные более ранними исследователями, чтобы отметить то плато, которого они достигли и заняли?
Если современные мастера намного опережают старых мастеров, то почему они не восстановят нам утраченное искусство наших послепотопных предков? Почему они не дают нам неблекнущих красок Луксора – тирского пурпура, яркого вермильона и ослепительной лазури, которые украшают стены этого места, оставаясь такими же яркими, как в первый день их нанесения? Почему они не дают нам неразрушающийся цемент пирамид и древних акведуков, дамасскую сталь, которую можно скрутить, как штопор, и вложить в ножны, не ломая её, великолепных, не имеющие аналогов оттенков витражей, которые можно найти среди пыли старых развалин и балок в окнах древних соборов, а также секрет настоящего ковкого стекла? И если химия настолько слаба, что не может соперничать даже с ранним средневековьем в некоторых видах искусства, то зачем хвастаться достижениями, которые, по всей вероятности, были прекрасно известны тысячи лет назад? Чем больше достижений в области археологии и филологии, тем более унизительными для нашей гордости являются открытия, которые совершаются ежедневно, тем более славным свидетельством они обладают в отношении тех, кто, возможно, из-за отдалённой древности до сих пор считался невеждами, барахтавшимися в глубочайшей трясине суеверия.
Почему мы должны забывать о том, что за несколько веков до того, как корабли отважных генуэзцев рассекали воды Запада, финикийские суда совершали кругосветные плавания по всему земному шару и распространяли цивилизацию в районах, которые теперь безмолвны и пустынны?
Какой археолог осмелится утверждать, что та же самая рука, которая планировала египетские пирамиды, Карнак и тысячи развалин, которые теперь рассыпаются до полного уничтожения на песчаных берегах Нила, не воздвигла монументальный Нагкон-Ват в Камбодже или не начертала иероглифического письма на обелисках и дверях заброшенной индейской деревни, недавно обнаруженной в Британской Колумбии лордом Дафферино, или иероглифического письма на развалинах Паленки и Ушмаля в Центральной Америке? Разве реликвии, которые мы храним в наших музеях (последние напоминания о давно «утерянных искусствах») не возвышают свой голос в пользу древней цивилизации? И разве они не доказывают, снова и снова, что исчезнувшие страны и континенты похоронили
| 240 | 240 |
вместе с собой искусства и науки, которых не воскресили ни первый тигель, когда-то нагретый в средневековом монастыре, ни последний, треснувший у современного химика, да и не воскресят, по крайней мере, в нынешнем столетии.
«Нельзя сказать, что у них не было некоторого знания оптики», – великодушно признаёт профессор Дрэйпер в отношении древних учёных; другие категорично отказывают им даже в этой малости. «Выпуклая линза, найденная в Нимруде, доказывает, что им не были чужды увеличительные инструменты» [1].
В самом деле? Если бы это было не так, то все классические писатели оказались бы лжецами. Ведь когда Цицерон говорит нам, что видел всю «Илиаду», написанную на куске кожи такого миниатюрного размера, что его можно было свернуть и легко поместить внутри ореховой скорлупы, а Плиний утверждает, что у Нерона было кольцо с небольшим стеклом в нём, через которое он издалека мог наблюдать за действиями гладиаторов – может ли дерзость пойти дальше? Действительно, когда нам говорят, что Маврикий мог видеть с мыса Сицилии через всё море побережье Африки с помощью инструмента, называемого «навскопит»[31], мы должны либо думать, что все эти свидетели лгали, либо что древние были более чем лишь немного знакомы с оптикой и увеличительными стёклами. Уэнделл Филлипс заявляет, что у его друга есть необыкновенное кольцо «возможно, три четверти дюйма в диаметре, на котором изображена обнажённая фигура бога Геркулеса. С помощью увеличительного стекла можно различить переплетающиеся мускулы и сосчитать все волосинки на бровях.... Роулинсон привёз домой камень около двадцати дюймов в длину и десяти в ширину, содержащий целый трактат по математике. Его совершенно нельзя разобрать без увеличительного стекла... В музее д-ра Эбботта есть кольцо Хеопса, которое Бунзен относит к 500 г. до н.э. Печатка на кольце размером примерно с четверть доллара, и гравировка не видна без увеличительного стекла… В Парме вам покажут гемму, которую когда-то носил Микеланджело на пальце, её гравировке 2000 лет и на ней изображены фигуры семи женщин. Вам потребуются сильные увеличительные стёкла, чтобы как-то разглядеть их формы… Таким образом, микроскоп, – добавляет учёный лектор, – вместо того, чтобы принадлежать нашему времени, находит своих братьев в Книгах Моисея, а это – младшие его братья».
Вышеизложенные факты, по-видимому, не свидетельствуют о том, что древние имели лишь «некоторое знание оптики». Поэтому, совершенно не соглашаясь в этом в частности с профессором Фиске и его критикой «Конфликта» в сочинении профессора Дрэйпера «Невидимый мир», мы обнаруживаем в этой замечательной книге Дрэйпера единственную ошибку, заключающуюся в том, что он, как исторический критик, иногда неуместно использует свои собственные оптические инструменты. Для того чтобы усилить атеизм пифагорейца Бруно, он смотрит через выпуклые линзы,
[1] «Конфликт религии и науки», стр. 14.
| 241 | 241 |
а говоря о знании древних, он, очевидно, видит вещи через линзы вогнутые.
Просто восхищаешься, когда находишь в различных современных сочинениях осторожные попытки как благочестивых христиан, так и скептиков, хотя и очень образованных людей, провести демаркационную линию между тем, чему мы должны и чему не должны верить у древних авторов. Никакого доверия нельзя им оказывать без уточняющей предосторожности. Если Страбон говорит нам, что древняя Ниневия имела сорок семь миль в окружности, и его свидетельство принимается, то почему должно быть по-другому, как только он свидетельствует об исполнении пророчеств Сивилл? Есть ли здравый смысл в том, чтобы называть Геродота «отцом истории», а затем тут же, не переведя дыхания, обвинять его в глупой тарабарщине, когда он рассказывает о чудесных явлениях, свидетелем которых он был?
Возможно, в конце концов, такая осторожность необходима сейчас больше, чем когда-либо, когда наша эпоха окрещена «веком открытий». Разочарование может оказаться слишком жестоким для Европы. Порох, который долгое время считался изобретением Бэкона и Шварца, теперь в школьных учебниках упоминается как изобретение китайцев для выравнивания холмов и взрывания скал за столетия до нашей эры. «В Александрийском музее, – говорит Дрэйпер, – была машина, изобретённая математиком Героном чуть более 100 лет до нашей эры. Она вращалась под воздействием пара и имела форму, которую мы теперь бы назвали реактивным двигателем. Случай не имел ничего общего с изобретением современной паровой машины». [1]
Европа гордится открытиями Коперника и Галилея, и теперь нам говорят, что астрономические наблюдения халдеев простираются на сотню лет до потопа, а Бунзен относит потоп ко времени не менее чем за 10 000 лет до нашей эры. [2] Более того, китайский император, более чем за 2000 лет до рождения Христа (то есть, до Моисея) казнил двух своих главных астрономов за то, что они не предсказали затмение солнца.
Можно в качестве примера отметить неточности современных представлений о научных утверждениях нынешнего столетия, что открытия сохранения материи и корреляции сил, особенно последних, провозглашаются как наши главные триумфы. Это является «наиболее значительным открытием нынешнего века», как выразился сэр Уильям Армстронг в своей знаменитой речи на посту президента Британской ассоциации. Но это «значительное открытие», в конце концов, совсем не является открытием. Его происхождение, кроме бесспорных следов, которые можно найти у древних философов, теряется в густых сумерках доисторических дней. Его первые следы
[1] «Конфликт религии и науки», стр. 311.
[2] «Место Египта во всеобщей истории», Т. V, стр. 88.
| 242 | 242 |
можно обнаружить в смутных рассуждениях ведического богословия, в учении об эманации и растворении, одним словом, в учении о нирване. Иоанн Эригена обрисовал это в своей смелой философии в восьмом веке, и мы приглашаем всех прочитать его трактат «De Divisione Naturae»[32], чтобы убедиться в истинности вышесказанного.
Наука говорит, что когда теория сохранения материи (кстати, тоже очень, очень старая идея Демокрита) была доказана, возникла необходимость распространить её на энергию. Никакая частица материи никогда не может быть потеряна; никакая часть энергии, существующая в природе, не может исчезнуть; следовательно, оказалось, что энергия также сохраняется, и было доказано, что её различные проявления или силы в разных аспектах могут быть взаимно преобразуемыми, но с разными способами движения частиц материи. И, таким образом, была вновь обнаружена корреляция сил.
Г-н Гроув ещё в 1842 году придал каждой из этих сил, таких как тепло, электричество, магнетизм и свет, преобразуемый характер; делая их способными в одно мгновение быть причиной, а в следующее – следствием [1]. Но откуда приходят эти силы и куда они уходят, когда мы теряем их из виду? По данному вопросу наука молчит.
Теория «корреляции сил», хотя она может быть в сознании наших современников «величайшим открытием века», не может объяснить начала или конца ни одной из таких сил; эта теория также не может указать её причину. Силы могут быть взаимозаменяемыми, и одна может порождать другую, однако ни одна точная наука не способна объяснить альфа и омегу этого явления. В чём конкретно мы тогда опережаем Платона, который, обсуждая в «Тимее» первичные и вторичные качества материи [2] и слабость человеческого ума, заставляет Тимея сказать: «Бог знает изначальные качества вещей; человек может только надеяться достичь правдоподобия». Нам остаётся только открыть одну из нескольких брошюр Гексли и Тиндаля, чтобы найти точно такое же признание; но они превосходят Платона в том, что не позволяют даже Богу знать больше, чем они сами; и, может быть, на этом они основывают свои претензии на превосходство?
Древние индусы основывали своё учение об эманации и растворении именно на этом законе. Τό Ỏν[33], изначальная точка в бескрайнем круге, «чья окружность нигде, а центр везде», эманирует из себя всё и проявляет их в видимой вселенной в разнообразных формах; формы меняются, смешиваются и после постепенного превращения из чистого духа (или буддийского «ничто») в самую грубую материю начинают отступать и постепенно возвращаются в своё первобытное состояние, которое является растворением в нирване [3] – что же это, как не корреляция сил?
[1] У. Р. Гроув «Предисловие к корреляции физических сил».
[2] Джоуитт Введение к диалогу «Тимей», кн. II, § 8.
[3] Начиная с Годфри Хиггинса и заканчивая Максом Мюллером, любой археолог
| 243 | 243 |
Наука говорит нам, что можно доказать, что тепло вырабатывает электричество, электричество вырабатывает тепло, а магнетизм переходит в электричество, и наоборот. Движение, говорят нам, является результатом самого движения и т. д. до бесконечности. Это – азбука оккультизма и самых ранних алхимиков. Поскольку открыто и доказано сохранение материи и энергии, то это решает великую проблему вечности. Зачем нам нужен тогда дух? Его бесполезность отныне научно доказана!
Таким образом, можно сказать, что современные философы не продвинулись ни на шаг дальше того, что хорошо знали жрецы Самофракии, индусы и даже христианские гностики. Первые показали это в этих удивительно гениальных мифах о Диоскурах или «сынах неба»; братья-близнецы, о которых говорил Швайггер, «постоянно умирают и возвращаются к совместной жизни, в то время как абсолютно необходимо, чтобы один умер, чтобы другой мог жить». Они знали так же хорошо, как и наши физики, что когда энергия исчезает, она просто превращается в другую энергию.
Хотя археология, возможно, и не обнаружила какого-либо древнего аппарата для таких особых преобразований, тем не менее можно с полным основанием утверждать согласно аналогичным выводам, что почти все древние религии были основаны на таком сохранении материи и энергии (плюс эманация всего из эфирного, духовного огня) или центрального солнца, которое есть Бог или дух, на знании потенциальных возможностей которого основана древняя теургическая магия.
В рукописном комментарии о магии Прокл рассказывает следующее: «Точно так же, как влюблённые постепенно продвигаются от той красоты, которая проявляется в ощутимых формах, к той красоте, которая божественна; так древние жрецы, когда они посчитали, что есть определённый союз и симпатия в естественных вещах друг к другу, а также вещей по отношению к оккультным силам и обнаружили, что всё существует во всём, они изобрели священную науку, основываясь на этой взаимной симпатии и подобии. Таким образом, они признавали высшее в низших и низшее в высших, в небесных областях – земные свойства, существующие как причинные и небесные, а на земле небесные свойства, но в соответствии с земными условиями».
Затем Прокл указывает на некоторые загадочные особенности
и филолог, который честно и серьёзно изучил древние религии, понимал, что, рассматриваемые буквально, они могли только вести их по ложному следу. Д-р Ларднер изуродовал и исказил древние доктрины – невольно или нет – самым грубым образом. Учение о правритти или существовании живой природы в активном состоянии и о нирвритти или покое, неактивном состоянии, является буддийским эзотерическим учением. «Чистое ничто» или небытие, если его переводить в соответствии с эзотерическим смыслом, означало бы «чистый дух», БЕЗЫМЯННОЕ или что-то, что наш ум не способен понять, и, следовательно, ничто. Но мы поговорим об этом дальше.
| 244 | 244 |
растений, минералов и животных, хорошо известных нашим натуралистам, но ни одна из них не объяснена ими. Таково круговое движение подсолнечника, гелиотропа, лотоса, (которые до восхода солнца складывают листья, втягивая, так сказать, лепестки внутрь себя, а затем постепенно раскрывают их при восходе солнца, и втягивают их снова, когда оно склоняется к западу) солнечного и лунных камней, гелио-селенитов, петуха, льва и других животных.
«Итак, древние – говорит он, – созерцая эту взаимную симпатию вещей (небесных и земных), применяли в оккультных целях вещи, как небесной, так и земной природы, посредством которых через некое подобие они прослеживали божественные силы в этой низшей обители... Всё сущее исполнено божественной природы; земные натуры получают полноту небесных, а небесные – сверхнебесных сущностей, в то время как любой порядок вещей постепенно развивается в прекрасном нисхождении от высшего к низшему [1]. Ибо, какие бы частности ни были собраны в один из вышеупомянутых порядков вещей, впоследствии они распространяются при нисхождении, причём различные души распространяются их различными правящими божествами». [2]
Очевидно, Прокл не отстаивает здесь просто суеверие, но науку, несмотря на то, что она оккультна и неизвестна нашим учёным, отрицающим её возможности, магия всё-таки является наукой. Она прочно и исключительно основывается на таинственном родстве, существующим между органическими и неорганическими телами, видимыми продуктами четырёх царств и невидимыми силами вселенной. То, что наука называет гравитацией, древние и средневековые герметисты называли магнетизмом, притяжением, родством.
Это есть вселенский закон, понятый Платоном и объяснённый им в «Тимее» как притяжение меньших тел большими телами и подобных тел подобными, причём последние проявляют магнетическую силу, а не следуют закону гравитации. Формула антиаристотелизма, согласно которой гравитация заставляет все тела падать с одинаковой скоростью, безотносительно к их весу, а разница вызвана каким-то другим неизвестным фактором, казалось бы, намного точнее указывает на магнетизм, чем на гравитацию, причём первый притягивает скорее за счёт вещества, а не веса. Основательное знакомство с оккультными силами всего, что существует в природе, как видимого, так и невидимого, с их взаимоотношениями, притяжением и отталкиванием и их причинами, прослеживаемыми до духовного начала, которое пронизывает и оживляет всё сущее, а также со способностью обеспечивать наилучшие условия для того, чтобы это начало проявило себя, другими словами, глубокое и исчерпывающее знание естественных законов – всё это было и остаётся основой магии.
[1] Это – полная противоположность современной теории эволюции.
[2] Марсилио Фичино, см. «Excerpta» и «Диссертация по магии»; Тейлор «Платон», том I, стр. 63.
| 245 | 245 |
В своих заметках о «Призраках и домовых» при рассмотрении некоторых фактов, приведённых некоторыми выдающимися защитниками феноменов спиритуалистов, такими как профессор де Морган, г-н Роберт Дейл Оуэн, г-н Уоллес, и среди прочего г-н Ричард А. Проктор заявляет, что «не считает убедительными следующие замечания профессора Уоллеса: «Как такие доказательства, как это, – говорит он (Уоллес), упоминая одну из историй Оуэна, – могут быть опровергнуты или объяснены? Зарегистрированы десятки и даже сотни подобных засвидетельствованных фактов, но не предпринимается никаких попыток для их объяснения. Они просто игнорируются и во многих случаях признаются необъяснимыми». На это г-н Проктор шутливо отвечает, что, поскольку «наши философы заявляют, что они давно решили, что эти истории о призраках – всего лишь обман, поэтому остаётся только их игнорировать; но они чувствуют «обеспокоенность» в связи с тем, что необходимо приводить новые доказательства для привлечения новообращённых, некоторые из которых настолько неразумны, что требуют новых проверок на том основании, что прежнее заключение противоречит свидетельствам».
«Всё это, – продолжает он, – служит прекрасным поводом для того, чтобы не смеяться над «обращёнными» за их веру, но необходимо предпринимать что-то по существу, прежде чем наши «философы» смогут посвятить большую часть своего времени на предлагаемые исследования. Следует доказать, что благополучие человеческой расы в значительной степени связано с этим вопросом, в то время как тривиальный характер любых поступков привидений, записанных до сих пор, признаётся даже обращёнными!»
Г-жа Эмма Хардинг Бриттэн собрала множество достоверных фактов из светских и научных журналов, которые показывают, какими серьёзными вопросами наши учёные иногда заменяют досаждающую их тему «Призраки и домовые». Она приводит цитату репортажа одной вашингтонской газеты об одном из торжественных конклавов, состоявшемся вечером 29 апреля 1854 г. Почтенного химика, профессора Хэера из Филадельфии, которого все уважают за его характер, а также за научные труды в течение всей жизни, профессор Генри «заставил замолчать», как только тот коснулся темы спиритизма. «Дерзкий поступок одного из членов «Американской научной ассоциации», – пишет автор, – был санкционирован большинством этого выдающегося общества и впоследствии скреплён подписями всех присутствующих в их протоколах». [1] На следующее утро, в репортаже об этом заседании газета «Spiritual Telegraph» так прокомментировала эти события:
«Казалось бы, такой предмет, как этот (представленный профессором Хэером) исключительно относится к области науки». Но «Американская ассоциация содействия науке»[2] решила,
[1] «Современный американский спиритуализм», стр. 119.
[2] Полное и правильное название этого учёного общества – «Американская ассоциация ради развития науки». Однако для краткости её часто называют «Американская научная ассоциация».
| 246 | 246 |
что он либо не заслуживает их внимания, либо им опасно в него вмешиваться, и поэтому они проголосовали за его отклонение… В этой связи нельзя не упомянуть, что «Американская ассоциация содействия науке» провела на той же сессии очень учёную, расширенную, серьёзную и глубокую дискуссию о том, почему петухи кукарекают между двенадцатью и часом ночи! Предмет достойный философов! И, кроме того, вероятно, было доказано, что он воздействует на «благополучие человеческой расы» в весьма «значительной степени».
Достаточно выразить убеждение в существование загадочной симпатии между жизнью определённых растений и человеческой жизнью, чтобы быть предметом насмешек. Тем не менее, есть много достоверных случаев, которые демонстрируют реальность такого родства.
Известно, что люди заболевают, когда выкорчёвывают дерево, посаженное в день их рождения, и умирают, когда такое дерево умирает. И наоборот, известны случаи, когда дерево, посаженное при тех же обстоятельствах, засыхало и умирало одновременно с человеком, который был ему, так сказать, как брат-близнец. Первое г-н Проктор назвал бы «эффектом воображения»; а второе – «любопытным совпадением».
Макс Мюллер приводит ряд таких случаев в своём эссе «О нравах и обычаях». Он рассказывает об этой популярной традиции, существующей в Центральной Америке, Индии и Германии. Он прослеживает её почти по всей Европе; находит её среди воинов маори, в Британской Гвиане и в Азии.
Рецензируя сочинение Тейлора «Исследования ранней истории человечества», в котором собрано немало таких традиций, великий филолог очень справедливо отмечает следующее: «Если бы эти традиции были только в индийских и немецких сказках, мы могли бы считать их собственностью древних арийцев, но когда мы находим их в Центральной Америке, ничего не остаётся, кроме как допустить более позднее общение между европейскими поселенцами и сказителями из числа коренных американцев... или выяснить, нет ли какого-то чёткого и поистине человеческого элемента в этой предполагаемой симпатической связи между жизнью цветов и жизнью человека».
Нынешнее поколение людей, которые ни во что не верят, кроме поверхностных свидетельств своих собственных чувств, несомненно, отвергнет саму идею такой симпатической силы, существующей в растениях, животных и даже камнях. Мембрана, скрывающая их внутреннее зрение, позволяет им видеть лишь то, чего нельзя отрицать.
Автор «Диалога с Асклепием» открывает нам причину этого, которая, возможно, могла бы соответствовать нынешнему периоду и объяснить эту эпидемию неверия. В нашем веке, как и тогда,
| 247 | 247 |
«наблюдается прискорбный уход божественности от человека, когда ни о чём достойном неба или связанном с небом не хотят слышать или верить в это, и когда любой божественный голос неизбежно замолкает». [1] Или, как говорит император Юлиан: «Маленькая душа» скептика «на самом деле сообразительна, но ничего не видит своим здоровым и неиспорченным зрением».
Мы находимся в низшей точке цикла и, очевидно, в переходном состоянии. Платон делит прогресс разума вселенной в течение каждого цикла на плодородные и бесплодные периоды. В подлунных областях сферы различных элементов вечно остаются в совершенной гармонии с божественной природой, говорит он; «но их части», из-за слишком большой близости к земле и их смешения с земным (что есть материя и, следовательно, царство зла) «иногда соответствуют (божественной) природе, а иногда противоречат ей».
Когда эти циркуляции (которые Элифас Леви называет «потоками астрального света») во вселенском эфире, содержащем в себе все элементы, происходят в гармонии с божественным духом, наша земля и всё, что с ней связано, переживает период плодородия. Оккультные силы растений, животных и минералов находятся в таинственной симпатической связи с «высшими природами», и божественная душа человека обладает совершенным знанием об этих «низших». Но в бесплодные периоды последние теряют свою магическую симпатию, и духовное зрение большинства человечества настолько ослеплено, что теряется всякое представление о высших силах его собственного божественного духа. Мы находимся в бесплодном периоде; восемнадцатый век, в течение которого злобная лихорадка скептицизма свирепствовала так неудержимо, повлёк за собой неверие как наследственное заболевание девятнадцатого века. Божественный разум сокрыт в человеке, философствует только его животный мозг.
Раньше магия была всеобщей наукой, находившейся полностью в руках учёных жрецов. Хотя в святилищах ревностно охраняли её центр, её лучи освещали всё человечество. Иначе как мы можем объяснить необычайную идентичность «суеверий», обычаев, традиций и даже высказываний, повторяющихся в народных пословицах, столь широко разбросанных от одного полюса к другому, что мы находим у татар и лапландцев те же самые понятия, что и у южных народов Европы, жителей степей России и аборигенов Северной и Южной Америки?
Например, Тейлор показывает, что одно из древних пифагорейских изречений «Не вороши огонь мечом» распространено в ряде стран, которые не имеют ни малейшего отношения друг к другу. Он цитирует Де Плано Карпини, который обнаружил, что это предание бытовало среди татар ещё в 1246 году. Татарин не согласится, ни за какие деньги вонзить нож в огонь или дотронуться до него острым или колющим орудием из-за страха отрезать «голову огня».
[1] См. в переводе Тейлора «Избранные произведения Плотина», стр. 554 и далее.
| 248 | 248 |
Камчадалы Северо-Восточной Азии считают это большим грехом. Индейцы племени сиу в Северной Америке не смеют касаться огня ни иглой, ни ножом, ни каким-либо острым инструментом. Калмыки испытывают тот же страх; и абиссинец скорее бы засунул голые руки по локти в пылающие угли, чем использовал близ лежащие нож или топор. Все эти факты Тейлор также называет «просто любопытными совпадениями». Макс Мюллер, однако, считает, что они теряют большую часть своей силы из-за того факта, что «в основе их лежит учение Пифагора».
Каждое предложение Пифагора, как и большинство древних изречений, имеет двойное значение; и, хотя оно имело оккультное физическое значение, выраженное буквально в его словах, оно воплощало нравственную заповедь, которая объясняется Ямвлихом в его сочинении «Жизнь Пифагора». Выражение «не вороши огня мечом» является девятым символом в протреприке[34] этого неоплатоника. «Этот символ, – говорит он, – призывает к благоразумию». Он указывает на «уместность противопоставлять острые слова человеку, полному огня и гнева или спорить с ним. Ибо зачастую грубыми словами ты можешь возбудить или взволновать невежественного человека, и сам будешь страдать... Гераклит также свидетельствует об истинности этого символа. Потому что он говорит:
«Трудно бороться с гневом, ибо, как бы то ни было, это необходимо делать во спасение души». Верно он говорит. Поскольку многие люди, дав волю гневу, изменили состояние своей души и предпочли смерть жизни. Но при управлении языком и сохранении спокойствия, из раздоров рождается дружба, пламя гнева гаснет, и ты сам не будешь казаться себе лишённым рассудка». [1]
У нас иногда были опасения; мы ставили под сомнение беспристрастность нашего собственного суждения, нашу способность достойно критиковать труды таких гигантов, как некоторые из наших современных философов – Тиндаль, Гексли, Спенсер, Карпентер и некоторые другие. В нашей безмерной любви к «людям прежних времён» – первобытным мудрецам – мы всегда боялись нарушить границы справедливости и не воздать должное тем, кто этого заслуживает. Постепенно этот естественный страх уступил место неожиданному подкреплению. Мы узнали, что мы были лишь слабым эхом общественного мнения, которое, хотя и сдержанно, иногда находило выход в талантливых статьях, разбросанных по всей периодике страны.
Одну из таких статей можно найти в журнале «National Quarterly Review» за декабрь 1875 года, она озаглавлена «Наши чувственные современные философы». Это очень талантливая статья, в которой безбоязненно обсуждаются претензии некоторых наших учёных на новые открытия, касающиеся природы материи, человеческой души, разума, вселенной, а также происхождения вселенной и т. д. «Религиозный мир был весьма поражён, – продолжает автор, –
[1] Ямвлих «De Vita Pythagorica», дополнительные примечания (Тейлор).
| 249 | 249 |
и немало взволнован высказываниями таких людей, как Спенсер, Тиндаль, Гексли, Проктор и некоторых других из той же школы». Охотно признавая, насколько наука обязана каждому из этих джентльменов, тем не менее, автор «самым решительным образом» отрицает, что они вообще сделали какие-то открытия. Нет ничего нового в их рассуждениях, даже у самых передовых из них, ничего, чего бы ни знали и чему бы ни учили в той или иной форме тысячи лет назад. Он не говорит, что эти учёные «выдвинули свои теории как свои собственные открытия, но они оставляют факты в таком виде, что это подразумевается, а газеты делают всё остальное… Публика, у которой нет ни времени, ни желания изучать факты, принимает на веру мнение газет… и ждёт, что будет дальше!.. Предполагаемые создатели таких поразительных теорий подвергаются нападкам в газетах. Иногда оскорблённые учёные принимаются защищать себя, но мы не можем вспомнить ни одного случая, когда они откровенно говорили: «Господа, не сердитесь на нас; мы просто обновляем истории, которые почти так же стары, как мир».
«Это была бы сущая правда, но даже учёные или философы, – добавляет автор, – не всегда могут устоять против соблазна потворствовать какому-то мнению, которое, как им кажется, может обеспечить им нишу среди бессмертных». [1]
Гексли, Тиндаль и даже Спенсер стали в последнее время великими оракулами, «непогрешимыми Папами» относительно догм о протоплазме, молекулах, изначальных формах и атомах. За свои великие открытия они пожали больше пальмовых ветвей и лавров, чем было волос на головах у Лукреция, Цицерона, Плутарха и Сенеки. Тем не менее, сочинения последних изобилуют идеями о протоплазме, первичных формах и т. д., не говоря уже об атомах, из-за которых Демокрит был назван философом-атомистом.
В той же рецензии мы находим такое, самое поразительное обвинение: «Кто среди наивных людей не удивлялся, даже в течение последнего года, замечательным результатам, достигнутым с помощью кислорода? Какое волнение вызывали Тиндаль и Гексли, провозгласив в свойственной им манере оракулов лишь те самые доктрины, которые мы только что цитировали из Либиха, вдобавок, уже в 1840 году профессор Лион Плейфер перевёл на английский язык самые «выдающиеся» сочинения барона Либиха». [2]
«Ещё одно недавнее высказывание, – пишет он, – которое поразило большое количество наивных и благочестивых людей, заключается в том, что любая мысль, которую мы выражаем или пытаемся выразить, производит определённое чудесное изменение в веществе мозга». Но для этого и гораздо большего в этом роде, наши философы должны были только обратиться к страницам сочинений барона Либиха. Так, например,
[1] "The National Quarterly Review", декабрь, 1875г.
[2] Там же, стр. 94.
| 250 | 250 |
этот учёный провозглашает: «Физиология обладает достаточным основанием утверждать, что любая мысль, любое ощущение сопровождается изменением состава вещества мозга; что любое движение, любое проявление силы является результатом трансформации его структуры или вещества». [1]
Таким образом, на протяжении всех сенсационных лекций Тиндаля мы можем проследить почти постранично все размышления Либиха, время от времени перемежающиеся с ещё более ранними взглядами Демокрита и других языческих философов. Попурри из старых гипотез, возведённое великим авторитетом дня в разряд квазидоказанных формул и представленное в присущей ему манере с использованием патетической, живописной, приятной и захватывающе красноречивой фразеологии. Кроме того, тот же рецензент демонстрирует нам множество идентичных идей и весь материал, необходимый для доказательства того, что великие открытия Тиндаля и Гексли можно найти в трудах д-ра Джозефа Пристли, автора книги «Размышления о материи и духе» и даже в «Философии истории» Гердера.
«Правительство не досаждало Пристли, – добавляет автор, – просто потому, что у него не было честолюбивых замыслов прославиться, провозгласив свои атеистические взгляды во всеуслышание. Этот философ... был автором от семидесяти до восьмидесяти томов, и первооткрывателем кислорода». Именно в этих трудах он «выдвигает те же самые идеи, которые были объявлены такими «поразительными», «смелыми» и т. д. высказываниями наших современных философов». «Наши читатели, – продолжает он, – помнят, какое волнение было вызвано высказываниями некоторых наших современных философов о происхождении и природе идей, но эти высказывания, как и другие, которые предшествовали или следовали за ними, ничего нового не содержат». «Идея, – говорит Плутарх, – это бестелесное существо, которое само по себе не имеет существования, но придаёт облик и форму бесформенной материи и становится причиной её проявления» (De Placitis Philosophorum[35]).
Воистину, ни один современный атеист, в том числе и г-н Гексли, не может превзойти Эпикура в материализме; он может только подражать ему. И что такое его «протоплазма», как не rechauffe[36] предположений индусских свабхавиков или пантеистов, которые утверждают, что всё сущее, как боги, так и люди и животные, рождены от свабхавы или их собственной природы? [2] Что касается Эпикура, то Лукреций приписывает ему следующие слова: «Душа, созданная таким образом, должна быть материальной, поскольку мы прослеживаем её происхождение из материального источника; ибо она существует, и существует только в материальной системе, питается материальной пищей, растёт вместе с ростом тела, становится зрелой вместе с его зрелостью, приходит в упадок вместе с его распадом и, следовательно, принадлежит ли она человеку или
[1] «Сила и материя», стр. 151.
[2] Бернуф «Введение», стр. 118.
| 251 | 251 |
зверю, она должна умереть с его смертью». Тем не менее, мы бы напомнили читателю, что Эпикур здесь говорит об астральной душе, а не о божественном духе. Но, если мы правильно понимаем вышесказанное, «протоплазма баранины» г-на Гексли очень древнего происхождения, и может претендовать на Афины, как место своего рождения, и на мозг старого Эпикура, как свою колыбель.
Далее, всё же, не желая быть неправильно понятым или признанным виновным в обесценивании труда любого из наших учёных, автор завершает своё эссе, отмечая: «Мы просто хотим показать, что, по крайней мере, та часть общества, которая считает себя разумной и просвещённой, должна развивать свою память или помнить о «выдающихся» мыслителях старины гораздо лучше, чем она делает это теперь. Особенно это касается тех, кто, либо сидя за письменным столом, либо стоя за трибуной или кафедрой, берутся наставлять всех желающих получить от них наставления. Тогда было бы гораздо меньше беспочвенных опасений, гораздо меньше шарлатанства и, прежде всего, гораздо меньше плагиата, чем сейчас». [1]
Истинно говорит Кедворт, что величайшим невежеством, в котором наши современные умники обвиняют древних, является их вера в бессмертие души. Подобно древним скептикам Греции, наши учёные (используя выражение того же д-ра Кедворта) боятся, что если они допустят духов и привидений, то им придётся признавать и Бога; и нет для них ничего слишком абсурдного в их догадках, добавляет он, лишь бы не допустить существования Бога. Огромное сообщество древних материалистов, какими бы скептиками они ни казались нам сейчас, думали иначе, и Эпикур, отвергавший бессмертие души, однако верил в Бога, а Демокрит полностью признавал реальность привидений. В предсуществование души человека и его богоподобные способности верило большинство всех мудрецов древности. Магия Вавилона и Персии основывала на этом своё учение о махагистии. В «Халдейских оракулах», на которые так много комментариев написали Плифон и Пселл, постоянно и подробно излагаются разные свидетельства о магах. Зороастр, Пифагор, Эпихарм, Эмпедокл, Кеб, Еврипид, Платон, Евклид, Филон, Боэций, Вергилий, Марк Цицерон, Плотин, Ямвлих, Прокл, Пселл, Синезий, Ориген и, наконец, сам Аристотель, отнюдь не отрицая нашего бессмертия, свидетельствуют наиболее решительно в его пользу. Подобно Кардону и Помпонацци, «которые не были друзьями бессмертия души», как говорит Генри Мор, «Аристотель однозначно приходит к выводу, что разумная душа – это отличное от души мира существо, хотя и той же сущности», и что «она существует ещё до того, как попадёт в тело». [2]
Прошли годы, с тех пор как граф Жозеф де Местр написал одно изречение, которое, вполне соответствуя эпохе Вольтера, в которой он жил,
[1] "The National Quarterly Review," декабрь, 1875г., стр. 96.
[2] «De Anima», кн. I, гл. 3.
| 252 | 252 |
ещё с большей справедливостью можно отнести к нашему времени крайнего скептицизма. «Я слышал, – пишет этот выдающийся человек, – я слышал и читал о множестве хороших шуток о невежестве древних, которые всегда и повсюду видели духов; мне кажется, что мы намного глупее, чем наши предки, поскольку никогда и нигде не осознаём ничего подобного». [1]
[1] Де Местр "Soirees de St. Petersburg" «Вечера в Санкт-Петербурге».
Сноски
- ↑
Thou Great First Cause, least understood:
Who all my sense confined
To know but this–that thou art good,
And that myself am blind:Первопричина – Ты, неведомая нам,
Кто ограничил чувства все мои,
Но только дал мне знать, что благо есть ТЫ САМ,
А я – слепец, неведомы пути Твои.«Вселенская молитва» Александр Поуп
- ↑ Растение рода Euphorbia, молочай, лат. tithymalus «Century Dictionary and Cyclopedia», вероятно, молочай-солнцегляд.
- ↑ Вид любовной лихорадки (лат.)
- ↑ У Платона «святящееся существо», «отражение зари» от слов αὐγή («авге» солнечный свет, заря) и εἴδωλον («эйдолон» образ, подобие).
- ↑
«Жизнь реальна! Жизнь серьёзна!
И к могиле не стремится;
«Прах ты есть, и в прах вернёшься»,
О душе не говорится».Генри Водсворт Лонгфеллоу «Псалом жизни»
- ↑ Лат. великое Величие; используется Ван Гельмонтом для обозначения природного оккультного принципа, который связывает души людей, позволяя им взаимно влиять друг на друга.
- ↑ Ты мог бы назвать это духовной силой (лат.).
- ↑ «Магнетическая медицина»
- ↑ То, что является общим для всех умов, присутствует в мире, позволяя им оставаться самими собой (лат.).
- ↑ В синодальном переводе Ависаги.
- ↑ Термин, используемый Эндрю Джексоном Дэвисом для обозначения злых, невежественных или неразвитых духов.
- ↑ «Искусство бальзамирования»
- ↑ Асбестовый камень или горный лён (лат.)
- ↑ Каристский камень (лат.), Ка́ристос (греч. Κάρυστος) – город на юге острова Эвбея в Греции. В честь города добываемый на острове циполин иногда называют каристским мрамором. Циполи́н (чиполин, каристский мрамор) – метаморфическая горная порода, разновидность мрамора – полосчатый мрамор.
- ↑ Кипрский (лат.)
- ↑ Горящий или меловой лён (лат.) (вид асбеста).
- ↑ Питание, пища (лат.)
- ↑ Меркуриева вода(лат.)
- ↑ Вещество металлов (лат.)
- ↑ Вечное употребление (лат.)
- ↑ Первоматерия искусства (лат.)
- ↑ Масло из стекла (лат.)
- ↑ Лён-вино (лат.)
- ↑ Несгораемая или асбестовая ткань (лат.)
- ↑ Величайшая тайна(лат.)
- ↑ Снаружи (лат.)
- ↑ Не в здравом уме (лат.)
- ↑ Перевод Аркадия Штейнберга
- ↑ «Monuments inédits d’antiquités figurées grecques, étrusques et romaines» (1828–1830) «Неизвестные памятники античных фигур греков, этрусков и римлян».
- ↑ Профессор, кафедра которого учреждена одним из английских королей.
- ↑ Образовано от греческих слов νάυς (навс) корабль и σκόπος (скопос) наблюдатель.
- ↑ «О разделении природы»
- ↑ ТО (греч.)
- ↑ Протре́птик (προτρεπτικός – увещевание) – жанр античной литературы, побуждающий или приглашающий читателя заняться изучением какого-либо учения (прежде всего, философии).
- ↑ «Мнение философов»
- ↑ Компиляция (фр.)