ПМ (Базюкин), п.25

письма махатм

Письма Махатм А.П. Синнетту

Перевод В.В. Базюкина

ш

скачать

анг. • рус.

письмо № 25; раздел: Раздел 2: Философско-теоретические учения (1881-1883 гг.)

от кого:	Кут Хуми Лал Сингх	написано из: –
кому:	Синнетт Альфред Перси	получено 2 февраля 1883 в: Аллахабад, Индия

содержание: Ответы на вопросы. Книга Синнетта; денежные затруднения Теософского общества.

<<   ☰   >>

англ • аноним (104) • Базюкин (25) • Рерих (26) • Самара (106)

Письмо № 25

Записки о девачане с последними дополнениями. Получено 2 февраля 1883 г. ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ

(1) С какой стати следует считать девачан каким-то однообразно-монотонным состоянием на том лишь основании, что из всех земных ощущений лишь один определённый момент запечатлевается в нём на неопределённо продолжительный срок — растягивается, скажем так, на эоны? В нём нет и не может быть никакой монотонности. Это противоречило бы любым аналогиям и шло бы в разрез с законом причин и следствий, по которому любой результат должен быть соразмерен породившей его энергии. Чтобы это было легче понять, нужно помнить о том, что для проявления закона причинности имеются два поля: объективное и субъективное.

Так, наиболее грубые энергии — те, что действуют в условиях наиболее тяжёлой и плотной материи, — проявляются объективно в физической жизни, а их продуктом и является личность — новая в каждом своём рождении в рамках огромного цикла эволюции индивидуальности. Что же касается нравственно-духовной деятельности, то она находит для себя сферу следствий в “девачане”. Например: любые пороки, физические влечения и т.д. — скажем, какого-нибудь философа, — могут привести к последующему рождению какого-нибудь нового философа, царя, купца, богача-эпикурейца или какой-то иной личности, отличительные черты которой неизбежно перейдут к ней из господствовавших наклонностей той личности, в виде которой это существо рождалось на земле в предыдущий раз. Возьмите, к примеру, Бэкона, о котором поэт писал:

“Мудрейший Бэкон был презренней всех”.

В следующем своём воплощении он мог бы появиться уже в виде какого-нибудь алчного корыстолюбца, но наделённого при этом исключительными интеллектуальными способностями. Однако и морально-духовные качества этого предыдущего Бэкона также должны были бы найти для себя какое-то поле, на котором их энергии могли бы вовсю развернуться. Именно таким полем и выступает девачан. Таким образом, любые великие планы нравственного совершенствования, все интеллектуально-духовные попытки исследовать абстрактные принципы природы, любые устремления к божественному находят в девачане своё полное воплощение, и тогда окажется, что та абстрактная сущность, которая прежде была известна как великий канцлер, найдёт для себя то или иное занятие, пока она будет пребывать в этом внутреннем, созданном её же собственными руками, мире, если и не ведя существование, которое мы могли бы назвать вполне сознательным, то, в любом случае, переживая сновидение, столь яркое и реалистичное, что с ним не сможет сравниться никакой реальный опыт, полученный ею в период земной жизни. И длиться это “сновидение” будет столь долго, сколько понадобится для того, чтобы карма смогла удовлетворить себя в том или ином направлении своего действия — в этом случае её сила верхним своим гребнем наполнит до самых краёв ту чашу, что назначена для данного цикла, и существо удалится в следующую область причин. Эту область оно может найти в том же мире, что и раньше, но может обрести её и в другом — всё зависит от того, на каком этапе продвижения по необходимым кольцам и кругам человеческого развития это существо находится.

И потом с чего Вы решили, что “для подобного запечатления отбирается всего лишь один момент из всех земных ощущений”? Да, это верно, что “момент” этот разворачивается от самого своего начала до самого конца, но ведь он всего лишь задаёт лейтмотив общей гармонии, некую общую тональность определённой высоты, вокруг которой группируются в виде последовательно развивающихся мелодических вариаций и столь же бесконечных вариаций на заданную тему все внутренние устремления, все желания, все надежды и мечтания — словом всё, что в связи с данным конкретным “моментом” когда-либо поступало в мозг этого грезящего в течение всей его прошлой жизни, но не получало своего претворения на земле, и вот только теперь он чувствует, что всё это осуществилось во всей своей яркой выразительности в девачане. Но при этом он даже не догадывается, что вся эта блаженная реальность — не что иное, как порождение его же собственной фантазии, это следствия причин, приведённых в действие его же собственным умом.

Всё сказанное отнюдь не означает, что данный конкретный момент — наиболее остро прочувствованный и доминирующий над мыслями умирающего мозга в период разрушения — заглушит собой остальные “моменты”. Нет, все они — пусть в более слабой степени и не так отчётливо и живо — всё-таки сохранятся, поскольку и им отведена определённая роль в том плане, по которому должно состояться это фантасмагорическое шествие всех мечтаний минувшей жизни, и они также должны будут внести свою частицу разнообразия в общую картину. На всей земле не сыскать такого человека, который не испытывал бы того или иного явного предпочтения, не говоря уже о подчиняющей всё его существо страсти, нет ни одного человека — какое бы ничтожное положение он ни занимал в обществе и как бы беден он ни был (а чаще всего вследствие именно этого) — который не предавался бы мечтам и желаниям, пусть даже самым неисполнимым. О какой же монотонности можно здесь говорить?

Неужели все эти бесконечные вариации на заданную тему — при том, что сама тема строится на том, что вбирает в себя колорит и форму той группы желаний, которые наиболее остро ощущались во время жизни, — Вы можете назвать “полным стиранием всех знаний из ума пребывающей в девачане сущности”? Не кажется ли Вам подобный взгляд даже “в какой-то мере недостойным”?

Право, тут либо Вы, как Вы и говорите, не в состоянии понять смысл моих слов, либо всё дело во мне. Должно быть, моя попытка донести до Вас верный смысл потерпела полный крах, и я должен расписаться в своём совершенном неумении описать . . . неописуемое. А это весьма нелёгкая задача, мой добрый друг. Любые описания — пусть даже самые наглядные — здесь бесполезны, и помочь могут только интуитивные ощущения хорошо обученного чела. Действительно, отсутствие подходящих слов для описания разницы между тем состоянием, в котором находится ум на земле, и тем, в котором он оказывается за пределами его естественной сферы действия; отсутствие в английском языке терминов эквивалентных нашим; неизбежное присутствие в сознании (благодаря полученному с малых лет западному образованию) одних только предвзятых представлений — всё это увлекает мысль ученика в ложном направлении и ничуть не помогает нам в этой попытке привить кардинально новые мысли!

Вы совершенно правы. Боюсь, что уловить верное зерно этой идеи и осмыслить её во всей её глубине вряд ли когда-нибудь смогут не только “обычные люди” — Ваши читатели — но даже и такие идеалисты и интеллектуально одарённые единицы, как м-р Ч.К.М. Возможно, когда-нибудь Вы лучше, чем сегодня, поймёте, почему мы так не хотим открывать наши знания европейским кандидатам в ученики. Прочитайте хотя бы мудрствования и филиппики в наш адрес м-ра Родена Ноэля, опубликованные в журнале Light! Право, Вам стоило, явно стоило бы дать им достойный ответ, как я и советовал Вам через Е.П.Б. Ваше нынешнее молчание — это краткий момент торжества для этого благочестивого джентльмена, и очень похоже на дезертирство по отношению к бедному м-ру Мэсси.

Вы пишете: “Человек, вступивший на путь познания отдельных тайн природы, похоже, уготовляет для себя на земле более высокое состояние существования, чем то, которое, по всей видимости, может предложить ему природа в награду за его самые похвальные поступки”

Возможно, “по всей видимости” это и так, но в реальности так не бывает — если, конечно, правильно понимать modus operandus природы. А вот ещё одно заблуждение: “Чем больше заслуг, тем дольше длится период девачана. Но ведь в девачане . . . теряется всякое ощущение времени: минута кажется тысячелетием . . . и тогда à quoi bon . . .” и т.д.

Ваше замечание и, вообще, подобный взгляд на вещи можно с таким же успехом отнести и на счёт Вечности, нирваны, пралайи — да к чему угодно. Скажите уж тогда сразу, что всё наше учение о системе бытия, системе существования всего единичного и всего совокупного, системе природы как объективной, так и субъективной — всё это не более чем набор идиотических, бессмысленных фактов, гигантский обман со стороны этой самой природы. Но мало того, что учение наше не вызывает особого сочувствия со стороны западной философии, оно ещё встречает и самое беспощадное осуждение со стороны наилучшего из “мирских чела”. À quoi bon, в таком случае, эта проповедь наших учений, весь этот изнурительный труд и к чему плыть adversum flumen? Отчего же тогда Запад горит таким желанием чему-то научиться у Востока, если он со всей очевидностью не в состоянии переварить то, что никогда не сможет потрафить его особым эстетическим вкусам?

Грустная для нас вырисовывается перспектива, если уж даже Вам не удаётся воспринять нашу философию во всём её величественном объёме. У Вас не получается единым взором охватить даже краешек — девачан — тех высочайших и бесконечных горизонтов, ведущих в “посмертие”. Мне вовсе не хочется Вас обескураживать. Всё, чего я хочу, — это обратить Ваше внимание на те чудовищные трудности, с которыми сталкиваемся мы при каждой нашей попытке разъяснить свою метафизику человеку с западным складом ума — пусть даже и наделённых самым блестящим умом. Увы, друг мой, похоже, Вы так же не способны усвоить наш способ мышления, как не в силах научиться переваривать нашу пищу и наслаждаться нашими мелодиями!

Нет, хронометров там нет. В девачане, мой уважаемый чела, нет вообще никаких приборов для отсчёта времени, хотя весь космос в известном смысле — это один гигантский хронометр. Да и мы сами, простые смертные, — ici bas même — вряд ли уж так хорошо умеем сознавать ход времени, когда переживаем минуты счастья и блаженства, и всегда они кажутся нам чересчур скоротечными. Впрочем, обстоятельство это отнюдь не мешает нам всё равно наслаждаться этим счастьем — когда оно навещает нас. А Вам никогда не приходило в голову — хотя бы в виде робкого предположения, — что, возможно, так происходит из-за того, что там, в девачане, чаша блаженства наполнена до самых краёв, и обитатели девачана действительно “теряют всякое ощущение времени”? А вот с теми, кто оказывается в авичи, этого не происходит, хотя точно так же, как и обитатели девачана, все пребывающие в авичи не сознают хода времени — по нашим, земным, разумеется, меркам. Могу напомнить Вам в этой связи и о том, что время целиком творится нами самими. Одна краткая секунда мучительных страданий — даже здесь, на земле, — может показаться человеку целой вечностью. А часы, дни и порой даже целые годы, на взгляд другого, более удачливого, его собрата, могут промелькнуть как один краткий миг. И наконец, из всех обладающих органами чувств и сознанием земных существ одно только животное — человек — способно сознавать течение времени, что, впрочем, не принесло ему ни особого счастья, ни мудрости.

Так как же мне объяснить Вам то, чтó Вы не можете почувствовать, поскольку не в состоянии вместить в себя? Через конечные образы невозможно выразить абстрактное и бесконечное так же, как объективное не в силах отразить в себе субъективное. Чтобы осознать блаженство девачана или муки авичи, нужно пропустить их через самого себя — именно так мы и поступаем. Наши критики из числа западных идеалистов (как это следует из нападок со стороны м-ра Родена Ноэля) должны прежде узнать о том, что существует большая разница между реальным бытием сверхчувственных объектов и той призрачной, ненадёжной субъективностью идей, к которым они эти объекты сводят. Например, понятие времени не является предикатом, а значит, оно не поддаётся ни доказательству, ни анализу по методам поверхностной философии. И, пока мы не научимся преодолевать негативные результаты этого метода формулирования суждений по принципам так называемой “системы чистого разума” и пока не научимся проводить границу между содержанием и формой наших знаний о предметах чувственного мира, мы никогда не придём к корректным и ясным суждениям.

Вопрос, который я сейчас защищаю, выступая против Вашего (вполне естественного) заблуждения, ярко свидетельствует о поверхностности и даже ошибочности этой “системы чистого (материалистического) разума”. Пространство и время вполне могут оказаться — по Канту — не продуктами, а регуляторами ощущений, но лишь в той степени, в какой это связано с нашими земными ощущениями, а не теми, какие испытывают в девачане. Там мы не обнаруживаем никаких априорных идей вроде этих понятий “пространства и времени”, которые могли бы управлять восприятием обитателей девачана в том, что касается объектов их чувств. Напротив, мы обнаруживаем, что именно обитатель девачана с абсолютной свободой для себя сам же одновременно и создаёт, и уничтожает как “пространство”, так и “время”. А значит, практический разум вообще неспособен верно судить о так называемых “посмертных состояниях”, поскольку он в состоянии активно действовать лишь в сфере конечных причин, то есть завершающих итогов, и он вряд ли может рассматриваться, по Канту (у которого на одной странице это разум, а на другой — воля), в качестве наивысшей духовной способности человека, поскольку способность эта обладает этой самой Волей лишь в пределах своей сферы действия. Всё вышесказанное — это вовсе не попытка, как Вам может показаться, притянуть за уши факты в качестве (возможно, не самого убедительного) аргумента, всё это сказано лишь для того, чтобы Вы могли этим воспользоваться во время каких-то дискуссий у себя “дома”, как Вы любите выражаться, когда в будущем Вы, возможно, столкнётесь с какими-нибудь исследователями или поклонниками Канта и Платона.

Проще говоря, я хочу кое-что разъяснить Вам, и тут уж не будет моей вины, если Вы всё равно не сможете понять смысл моих слов в полном объёме. Известно, что физическое существование протекает со всевозрастающей силой от периода детства до достижения своего зенита, а затем эти энергии идут на спад, завершаясь старческим слабоумием и смертью. Соответствующим же образом проживается и жизнь-сновидение в девачане. И здесь Вы правы, когда говорите, что “душа” не может, вдруг пробудившись, обнаружить, что пребывает в плену заблуждений и “обмана со стороны природы” — тем более, что, строго говоря, и вся жизнь человеческая вместе с её хвалёными реальностями является не более чем таким же “обманом”.

Ошибаетесь же Вы тогда, когда в угоду предрассудкам и предубеждениям западных читателей Вы говорите (и ни один азиат никогда не согласится с Вами в этом), что “всё это порождает ощущение нереальности происходящего, на что болезненно реагирует ум”, поскольку Вы же первым и чувствуете внутри себя, что, вне всякого сомнения, дело здесь не в каких-то пороках нашей системы, а в “неполном понимании природы существования” в девачане. Вот почему я и велел ученику воспроизвести в Приложении к Вашей статье выдержки из этого письма вместе с разъяснениями, которые должны сформировать у читателя верное представление по этому вопросу и, насколько возможно, развеять то тягостное впечатление, которое Ваше признание должно было оставить у него. Тревогу вызывает весь абзац. Я не чувствую себя вправе вычеркнуть его, поскольку очевидно, что в нём выражены Ваши искренние ощущения, очень услужливо и — простите меня — несколько неуклюже смазанные в целях, по-видимому, защитить это (по-Вашему) слабое место в нашей системе. Но, поверьте мне, это не так. Обитателя девачана природа обманывает не больше, чем живого физического человека. Те блаженство и счастье, которые дарит ему природа там, гораздо более реальны, чем то, что он обретает здесь, где против него выступают все виды зла и игры случая, а его природная беззащитность — беззащитность соломинки, яростно терзаемой любым налетевшим вдруг безжалостным ветром — наглухо захлопнула перед человеческим существом двери к настоящему безраздельному счастью на этой земле, какими бы возможностями он здесь ни располагал и в каких бы условиях ни жил. И Вы будете правы, если назовёте такую жизнь скорее отвратительным, мучительным кошмаром. Что же касается существования в девачане, то назвать его “сновидением” можно только чисто условно, выбирая это слово как наиболее удобное из всех других слов нашего полного всяких неточностей языка. Понимать же его в любом другом смысле означало бы напрочь отказаться от овладения эзотерической доктриной — единственного хранителя истины. Поэтому давайте-ка я попробую ещё раз описать Вам некоторые из многочисленных состояний, переживаемых в девачане и . . . в авичи.

Как всё устроено в актуальной земной жизни, так всё протекает для эго и в девачане: первый трепет психической жизни, достижение зрелости, постепенное истощение силы и переход в полубессознательное существование, постепенная утрата памяти и нарастание летаргии, затем полная потеря памяти и наконец. . . нет, не смерть, а рождение — рождение в виде новой личности. И тогда начинается новый период свершения действий, в котором ежедневно образуются сонмы новых причин, которые придётся отрабатывать в течение следующего периода пребывания в девачане — а там последует новое физическое рождение в качестве какой-то новой личности. То, каковыми будут соответствующие жизни в девачане и на земле, в каждом случае определяется кармой. И этот тягостный кругооборот в виде всё новых и новых рождений не должен прерываться ни на мгновение до тех самых пор, пока существо не достигнет конца седьмого круга. . . или же на каком-то этапе этого процесса не обретёт мудрости сначала архата, а затем будды и тогда получит освобождение от новых рождений на пару кругов, поскольку узнает о том, как можно разорвать этот порочный круг, и научится периодически погружаться в состояние паранирваны (Paranirvana).

Но, предположим, речь у нас идёт не о каком-нибудь Бэконе, Гёте, Шелли, Говарде, а о самом что ни на есть заурядном человеке, какой-нибудь бесцветной и неказистой личности, которая ни разу ничем не поразила мир настолько, чтобы оставить по себе какие-то воспоминания: что же происходит в этом случае? Ответ прост: его состояние в девачане будет столь же бесцветным и жалким, какой была и его прошлая личность на земле. Да иначе и быть не может, ведь какова причина, таково же и следствие.

А теперь возьмём для примера какой-нибудь чудовищный случай порочности, чувственности, честолюбия, алчности, гордыни, лживости и т.д. При этом в нём всё-таки будет заронено семя (или семена) чего-то лучшего, и время от времени жизнь его будет озаряться вспышками искры более высокой, божественной природы — куда же в этом случае отправится он? Вот эта самая искра, всё ещё тускло тлеющая под грудой отвратительной скверны, и спасёт его от притяжения восьмой сферы, куда попадают одни лишь абсолютные не-сущности, “ошибки природы”, которым предстоит радикальное перемоделирование, поскольку за время их жизни (либо в течение одного или даже нескольких предыдущих воплощений, а в наших архивах хранятся упоминания и о подобных случаях) божественная монада у них оторвалась от пяти других принципов, и жить они уже продолжали в качестве совершенно бездушных человеческих существ.

В тех случаях, когда людей покидает шестой принцип (а седьмой, утратив свою вахану-носитель, уже не может существовать далее сам по себе), их пятый принцип, то есть животная душа, разумеется, сбрасывается в “бездонную пропасть”. Возможно, теперь Вам станет понятнее то, на что намекал Элифас Леви, — прочитайте, что он пишет, вместе с моими замечаниями, сделанными там же на полях (см. Theosophist, октябрь, 1881 г., статья “Смерть”), и поразмыслите над смыслом тех слов, которые он использует: например, трутни и т.д.

Итак, эта самая сущность, о которой мы с Вами говорим, какой бы порочной она ни была, не может отправиться в Восьмую Сферу — поскольку её порочность для этого всё же слишком духовна и не лишена известной утончённости. Такой человек — действительно чудовище, но всё же не абсолютно бездушный зверь. Он должен быть наказан, а не просто уничтожен, поскольку уничтожение, то есть полное лишение памяти и погашение сознательного существования не несёт в себе никакого собственно наказания, ведь, по выражению Вольтера, “le néant ne laisse pas d'avoir du bon”. А речь в данном случае идёт не просто о какой-то свече, которая будет задута лёгким ветерком, но о мощной, самой что ни есть реальной и злобной энергии, вскормленной и развившейся в силу определённых обстоятельств — причём в некоторых случаях это могло случиться действительно не по воле данного человека.

Нечто, подобное состоянию девачана, должно существовать и для таких натур. Его-то мы и обнаруживаем в авичи — полном антиподе девачана, — которые в вульгаризированном виде представлены у западных народов в понятиях ада и рая, о чём Вы не сказали ни слова в своём “Фрагменте”. Не забывайте: “Обессмертить себя во благе значит отождествить себя с Благом (или Богом). Обессмертить себя во зле значит отождествить себя со злом (или сатаной)”.

Из-за недопонимания подлинного смысла таких терминов, как “дух”, “душа”, “индивидуальность”, “личность” и (особенно) “бессмертие”, и могут вспыхивать словесные войны в ходе дискуссий между огромным числом идеалистов — даже помимо господ Ч.К.М. и Родена Ноэля. И чтобы завершить Ваш “Фрагмент”, не навлекая на себя опасности попасть под жернова зубодробительной критики со стороны этих достопочтенных джентльменов, я счёл необходимым добавить к Вашим словам о девачане ещё и упоминание об авичи как о неизбежном дополнении к первому, на который распространяются те же самые законы, что действуют и в девачане. Всё это, с Вашего позволения, сделано в Приложении.

А теперь, когда я уже достаточно подробно объяснил Вам положение вещей, я могу непосредственно перейти к Вашему вопросу № 1. Да, разумеется, там происходит “смена занятий”. Изменения в девачане происходят постоянно — точно так же (и даже в ещё большей мере), как изменения случаются и в жизни любых мужчины или женщины, которым случается заниматься всю свою жизнь одним-единственным профессиональным делом, каким бы оно ни было. Разница здесь состоит лишь в том, что обитателю девачана его конкретное занятие приносит радость, наполняя его жизнь чувством восторга. А значит, изменения там непременно должны иметь место, ведь эта протекающая в девачане жизнь-сновидение есть не что иное как пора поспевания и сбора плодов, произросших от тех психических семян-зародышей, что были сброшены с дерева физического бытия в минуты наших мечтаний и надежд, воображаемых картин блаженства и счастья, угасших в неблагодарной социальной почве, но расцветших пышным цветом в розовой заре девачана и созревающих под его вечно плодоносным небом. Там не бывает неудач, там нет разочарований!

Даже если человеку за всю его жизнь выпадает лишь одно-единственное мгновение для ощущения полного счастья или переживания чего-то идеального, то даже в этом случае (если только девачан действительно существует, думаете Вы) не может быть и речи о простом, как Вы неверно полагаете, продлении этого “единственного мгновения” на неопределённо долгий срок. Нет, речь идёт о бесконечных вариациях на тему этого мгновения, о самых разнообразных событиях и явлениях, которые проистекают и строятся на основе этого “единственного мгновения” или, возможно, нескольких разных мгновений — одним словом, в ход идёт всё, что только в состоянии предложить себя фантазии обитателя девачана, погружённого в собственные “грёзы”. Та единственная, как я говорил, нота — нота, произведённая лирой жизни, — задаёт всему субъективному состоянию существа лишь самую общую тональность, но на её основе образуется бесконечное разнообразие гармонических тонов и полутонов всей этой психической фантасмагории. Там окончательно реализуются все неосуществлённые надежды, стремления и мечты, и то, что было мечтой в течение объективного существования, превращается в реальность в мире субъективного существования. И распознать всю тамошнюю обманчивость этих призрачных видений майи, могут лишь Адепты, способные своим внутренним взором проникать по иную сторону её полога, ибо только они владеют тайной умения проникать столь глубоко в арканы бытия.

Вне сомнения, Вас совершенно сбил с толку мой вопрос о том, испытывали ли Вы ощущение однообразия, когда переживали, по Вашему мнению, самый счастливый момент в своей жизни. Таким образом, это моё нынешнее письмо — справедливое возмездие мне за то, что я поленился тогда объяснить Вам суть дела более подробно.

(Вопрос 2) Что за цикл я имел в виду?

Конечно же, говоря о конце “малого цикла”, я имел в виду завершение седьмого Круга, как мы уже договорились это понимать. Но, кроме того, в конце каждого из семи кругов происходит менее “полное” воспоминание — воспоминание лишь опыта пребывания в девачане, то есть в промежутках между многочисленными перевоплощениями, которые [промежутки — перев.] наступают по окончании жизни каждой личности. Полное же воспоминание обо всех прожитых жизнях — одним словом, всезнание (т.е. полное усвоение опыта пребывания на земле и в девачане) — приходит лишь при великом завершении всех Семи Кругов (если только за это время человек не успел стать бодхисаттвой или архатом), а под “порогом” нирваны подразумевался некий период неопределённой продолжительности. Естественно, что человек, принадлежащий к человечеству уже Седьмого Круга (завершая свои земные странствия с началом самой последней расы или кольца), должен задержаться на этом “пороге” несколько дольше, чем на том “пороге”, в который он вступал по завершении самого последнего из всех предыдущих Кругов. Та Жизнь Избранных, которая наступает в промежутке между этой малой пралайей и нирваной — а вернее, перед началом пралайи — это Великая Награда: собственно говоря, величайшая из всех, поскольку она превращает эго (пусть и не ставшее Адептом, а представляющее собой просто достойного и добродетельного человека, каким он был в большинстве своих прежних существований), по сути дела, в одного из богов — в существо, обладающее сознанием и всезнанием, в кандидата на то, чтобы, по прошествии вечностей-эонов, стать дхьян-коганом . . .

Но хватит об этом, ибо я уже начинаю выдавать тайны посвящения.

Но что же происходит с накопленными воспоминаниями об объективных существованиях тогда, когда человек погружается в состояние нирваны? Нирвана — это ещё более высокое состояние, при котором полному забвению предаются все воспоминания об объективном мире. Это состояние абсолютного Покоя и ассимиляция с Парабрахманом — это и есть сам Парабрахман. О, если бы не это прискорбное незнание на Западе наших философских истин и если бы не эта неспособность ваших самых блестящих умов уловить подлинный дух этих учений . . . Но что здесь можно поделать? И что мы можем с этим поделать?

(Вопрос 3) Судя по Вашим словам, Вы полагаете, будто сущности, находясь в девачане, общаются между собой точно так же, как и в период своего физического существования. [На самом деле это не так.] У двух связанных общей симпатией друг к другу душ вырабатываются исключительно собственные ощущения в девачане, но каждая из них может оказываться соучастником в том состоянии блаженства, которое субъективно переживается другой — однако между ними напрочь отсутствует какая-либо связь, если мы имеем в виду актуальный процесс общения. Да и какое чувство товарищества может быть между двумя субъективными сущностями, которые по своей материальности уступают даже этому тончайшему телу-призраку — маяви-рупе.

(Вопрос 4) Девачан — это состояние, а не какая-то местность. Рупа-лока, арупа-лока и кама-лока — таковы три сферы, следующие одна за другой по мере нарастания духовности, и в них-то эти несколько групп субъективных сущностей и находят предметы своего притяжения. В кама-локе (полуфизической сфере) обитают оболочки, жертвы несчастных случаев и самоубийцы. Она подразделяется на бесчисленное множество областей и ещё более узких районов, которые соответствуют ментальному состоянию каждого из тех, кто является туда в час своей смерти. Это и есть та славная “Страна вечного лета”, о которой говорят спиритуалисты, но её горизонтами и ограничиваются взоры даже наилучших их духовидцев, и картины, представляющиеся их взорам, неполны и обманчивы, поскольку их видят люди необученные и не владеющие алайя-виньяной (тайным знанием). Кому на Западе известно что-нибудь об истинном сахало-кадхату, о таинственном хилиокосме, из всех многочисленных областей которого внешнему миру можно сообщить лишь о трибхуване (трёх мирах), а именно: о кама-, рупа- и арупа-локах. Но Вы только посмотрите, с какой печалью было воспринято западными умами упоминание об одних только этих трёх! См. журнал “Light” за 6 января!

Посмотрите, как Ваш друг (М.А. Оксон) сообщает огромной массе своих читателей о том, что, если следовать предположению, сделанному в Вашем “Тайном учении”, то, получается, “и самый злейший враг не смог бы вынести любому из людей более тяжкого обвинения”, чем то, которое Вы предъявили нам — “этим таинственным незнакомцам”. Но подобные резкие выпады вряд ли помогут им лучше познакомиться с нашими знаниями, а “незнакомцев” превратить в более близких своих знакомых. А как они любят поучать свою публику! Вот, например, один из их самых непререкаемых авторитетов (Роден Ноэль) пишет несколькими страницами ниже о том, что теософы приписывают “оболочкам” симуляцию сознания. И посмотрите, как одно лишь слово меняет весь смысл. Напиши он слово “ассимиляция” вместо “симуляция”, и тогда он передал бы без искажения идею того, что оболочки ассимилируют, впитывают своё сознание от медиума и присутствующих живых людей, но пока что мы видим . . . И уж, разумеется, не наши европейские критики, а наши азиатские чела выступают с утверждениями, которые “способны меняться с тем же разнообразием форм, как сам Протей”. Нужно этому человеку направить ответ и как-то поправить его — сделайте это или Вы сами, или пусть это сделает м-р Мэсси. Но увы! он и знает-то очень мало, а вот Вы. . . у Вас наша концепция девачана вызывает, мягко выражаясь, “дискомфорт”! Однако продолжим.

И вот из кама-локи — заключённой в этом великом хилиокосме — все эти вновь перенесённые души (за исключением оболочек), едва очнувшись от охватившего их посмертного ступора, следуют, в зависимости от своих влечений, либо в девачан, либо в авичи. И два этих состояния опять-таки варьируют ad infinitum — и восходящие степени их духовности обозначаются наименованиями тех лок, в которые они попадают силой своих влечений. Например, то, что обитатель девачана ощущает, воспринимает и перерабатывает своим умом в рупа-локе, будет, разумеется, обладать меньшей субъективностью, чем в арупа-локе, но и там, и там переживаемый в девачане опыт будет совершенно по-разному восприниматься субъектом-сущностью, причём не только с точки зрения формы, цвета или содержания, но и по его потенциалу в деле формирования личности.

Однако даже самый возвышенный опыт, получаемый монадой в наивысшем из всех состояний девачана — в арупа-локе (в последнем из семи состояний) — не может идти ни в какое сравнение с тем абсолютно субъективным состоянием чистейшей духовности, из которого эта монада когда-то “отправилась вниз, в материю”, и в которое она должна будет вернуться по завершении великого цикла. Да и сама нирвана не может сравниться с состоянием Паранирваны.

(Вопрос 5) Восстановление сознания начинается по завершении борьбы в кама-локе в преддверии девачана и только после окончания “периода созревания”. Пожалуйста, прочитайте те мои ответы по этому предмету, которые я дал на Ваши “знаменитый противоречия”.

(Вопрос 6) Поскольку Вы сделали совершенно ни на чём не основанные выводы в связи с продлением в девачане на неопределённо долгий срок какого-то одного мгновения земного блаженства, то и Ваш вопрос, который Вы задаёте в последнем абзаце, вряд ли заслуживает внимания. Период пребывания в девачане определяется теми психическими импульсами, которые рождаются в течение земной жизни, но не находят там своего завершения: те люди, которых влекло к себе преимущественно материальное, скорее других окажутся втянуты в вихрь нового рождения силой под названием танха. Как верно замечает наш лондонский оппонент, эти вопросы (метафизические) до конца понять невозможно. Для того чтобы увидеть изложенный в обычных словах смысл, требуется некая более высокая способность, связанная и с более высокой жизнью — понимание это невозможно просто так вложить в чью-то голову. Необходимо научиться видеть с помощью духовного зрения, слышать ухом дхармакаи, а чувствовать — пользуясь органами чувств своего ашта-виджняны (духовного “я”), и только после этого человек сможет уяснить для себя наше учение целиком, а иначе он лишь усилит в себе чувство всё того же “дискомфорта”, так и не пополнив свои собственные знания чем-то значительным.

(Вопрос 7) “Награда, воздаваемая природой человеку за то, что он совершает благодетельные поступки в широком смысле и систематически”, а не ограничивается в своих привязанностях лишь отдельными людьми и сферами занятий, заключается в том, что, если он действительно чист, то, благодаря этому, он быстрее других пройдёт через кама- и рупа-локи, чтобы подняться в более высокую сферу трибхуваны — туда, где все мысли её обитателей поглощены формулированием абстрактных идей и исследованием общих принципов.

Когда мы говорим о личности, то всегда предполагаем ограниченность, и чем более узки представления этой личности, тем крепче она будет цепляться за низшие сферы бытия и тем дольше задержится на плане такого общения, на котором будет строить свои отношения с другими, исходя из собственных себялюбивых побуждений. Положение человека в обществе — это, разумеется, результат кармы, и правит здесь один закон: “подобное притягивает к себе подобное”. Дело в том, что возрождающееся существо втягивается в такой поток созревания, полностью раствориться в котором его заставляют именно господствующие влечения, доставшиеся ему от последнего воплощения. А поэтому тот, кто умер крестьянином, может в следующий раз родиться царём, а почивший монарх в следующий раз может родиться на свет в хижине кули.

Этот закон притяжения столь властно заявляет о себе в жизни тысяч людей, что простой “случайностью” их рождение на свет уже не объяснить — право, трудно найти более неудачный термин, чем этот. Если Вы поймёте хотя бы то, что скандхи — это элементы сугубо ограниченного вида существования, то тогда Вам станет понятнее и одно из условий существования в девачане, который сулит Вам сегодня столь глубоко не удовлетворяющие вас перспективы.

Не вполне корректны в самом общем виде и те Ваши выводы, которые Вы сделали в отношении высших классов — будто бы их процветание и наслаждение жизнью обязаны какой-то лучшей их карме. Они живут в таком круге эвдемонистических представлений о жизни, который едва ли отвечает требованиям закона кармы, раз, “процветая и наслаждаясь жизнью”, они скорее нарабатывают для себя новую и более тяжёлую карму, чем наслаждаются её плодами и следствиями. Если взглянуть в целом, то даже бедность и нищенские условия существования гораздо реже омрачают жизнь, чем богатство и благородство рода, но об этом . . . как-нибудь в другой раз. Мои ответы опять выливаются в пухлый том объяснений, выходя за приличные рамки письма.

Вы говорите, что хотели бы “написать какую-нибудь новую книгу или что-нибудь для журнала “Теософист”. А не думали ли Вы (коль скоро Вы стремитесь достучаться не просто до большинства читающей публики, но и до самых восприимчивых её умов) о том, чтобы совместить первое со вторым? Вы могли бы в свой “Эзотерический буддизм” — отличное, между прочим, название — вложить материал как бы в качестве продолжения или более подробного объяснения того, о чём уже писалось в самом журнале — то есть в виде систематического, вдумчивого изложения того, о чём уже говорилось и ещё будет говориться в журнале в рамках разрозненных и кратких “Фрагментов”.

Главное, чего хотелось бы мне, — и в этом я разделяю пожелания М∴, — это чтобы журнал ознаменовался самым громким успехом и чтобы выросли его нынешние тиражи в Англии. Если Ваша новая книга привлечёт — а в этом я не сомневаюсь — внимание со стороны наиболее просвещённой и мыслящей части западной публики к журналу, опубликовавшему par excellence “Эзотерический буддизм”, то она тем самым сделает большое и важно дело — так Ваша книга поможет журналу, а журнал книге. Когда будете писать её, не упустите из виду работу Лилли “Будда и ранний буддизм”. При всём множестве содержащихся в нём заблуждений, безосновательных предположений, искажённых фактов и путаницы даже в употреблении санскритских и палийских терминов этот снобистский том, тем не менее, снискал оглушительный успех у спиритуалистов и даже у христиан с мистическим складом ума. Я попрошу Субба Роу или Е.П.Б. дать краткую рецензию на книгу и пришлю им собственные замечания на её счёт. Но об этом более подробно в каком-нибудь будущем письме. Пока же у Вас есть над чем поработать, учитывая обильнейший материал, содержащийся в моих замечаниях и записках. До сих пор Вы осветили всего лишь крупицу из того множества вопросов, которые я затронул и которые дополнительно ещё и ещё раз разъяснил в целом ворохе своих писем, как и в этом моём письме. Из этого у Вас могло бы получиться сколько угодно новых статей и “Фрагментов” для журнала — а там ещё и с лихвой осталось бы материала для Вашей новой книги. А дальше можно будет подумать и о третьем томе. Было бы весьма небесполезно держать в уме и такой план действий.

Что же касается Вашего “безумного плана” в отношении Дарджилинга как объективного места для его претворения в жизнь, то, мой добрый друг, этот план не безумный, а попросту неосуществимый. Время для этого ещё не пришло. Однако течение Ваших энергий уносит Вас медленно, но верно в сторону осуществления личного общения между нами. Не хочу сказать, что жажду его так же горячо, как и Вы, поскольку, видя Вас почти каждый день своей жизни, я не испытываю особой нужды в объективном общении, но, будь это в моих силах, я единственно ради Вас охотно ускорил бы эту встречу. Однако . . . Пусть всё же Вас согревает мысль о том, что за последние два года Вы принесли своим ближним гораздо больше подлинного добра, чем за множество предшествующих лет. И себе самому в том числе.

Я вполне уверен, что Вы не разделяете того эгоистичного чувства, которое заставило лондонский филиал отказать Головному обществу в мизерной — всего несколько гиней в год — финансовой его поддержке. В самом деле, кому из его членов пришло бы даже в голову попробовать отказаться от внесения членских взносов в любое другое общество, клуб или научное объединение, к которым они могут принадлежать? Это безразличие и это себялюбие с самого начала и позволяли им, стоя в стороне, безучастно наблюдать за тем, как два человека в Индии отрывают от себя последние рупии (Упасика фактически распродаёт свои драгоценности ради спасения честного имени Общества) — в то время как многие его британские члены с гораздо меньшим ущербом для своего кошелька, чем эти двое, могли бы позволить себе сделать необходимые пожертвования. Сестра м-ра Олкотта практически голодает в Америке, а этот несчастный человек, нежно любящий свою сестру, и слышать, тем не менее, не желал о том, чтобы вынуть 100 рупий из кассы Общества — вернее, журнала “Теософист” — чтобы облегчить положение своей сестры и шестерых её малых детей, как на этом ни настаивала Е.П.Б., и тогда М∴ выдал ему для этого небольшую сумму денег.

Тем не менее, я велел Олкотту выслать Вам официальный документ, дающий Вам право заниматься в Лондоне взносами или заключить какой-то деловой договор по Вашему усмотрению. Но только не забывайте об одном, мой дражайший брат: если небогатый индийский клерк, живущий на 20-30 рупий жалования, должен будет помогать в оплате расходов Общества этим взносом, то было бы полной несправедливостью целиком освобождать от них намного более состоятельных членов лондонского филиала. Поступай по справедливости, “и пусть даже после этого рухнут небеса”. Если же потребуются какие-то уступки с нашей стороны в угоду местным предубеждениям, то Вы, разумеется, гораздо лучше нас сможете утрясти этот вопрос и договориться обо всём наилучшим образом. Любым способом поставьте “денежные отношения на более надёжную основу” — и, если понадобится, давайте умерим суровость финансовых ветров ради этих остриженных догола овечек-пелингов. Я верю в Вашу мудрость, мой друг, хотя у Вас со всей очевидностью имеется право очень скоро разувериться в моей, судя по тому, какими напряжёнными оказались переговоры в отношении средств для “Феникса”. Как Вы, должно быть, уже поняли, я всё ещё действую в режиме ограничений, наложенных на меня в прошлом году, — и это, невзирая на одобрение, высказанное Коганом в адрес моего “мирского чела”. Вот почему я сейчас не могу воспользоваться для воздействия на участвующие в этом деле стороны теми психическими средствами, к которым я прибег бы в противном случае. Кроме того, у нас действуют чрезвычайно суровые законы и ограничения в том, что касается денег и любых финансовых операций, совершаемых как внутри, так и вне нашего братства — в некоторых случаях они просто безжалостны. Нам нужно действовать с крайней осторожностью, а значит — давайте подождём. Но я надеюсь, Вы не потеряли веры в то, что кое-какие шаги в этом направлении уже всё-таки сделаны.

Да, “К.Х. действительно” хотел, чтобы в “Теософисте” появилась рецензия на “Мистера Айзекса” и, к тому же, с предуведомлением о том, что рецензия эта написана “автором “Оккультного мира”, так что постарайтесь отправить её до своего отъезда. А чтобы уважить старика “Сэма Уорда”, я хотел бы увидеть сообщение об этом в “Пионере”. Правда, теперь, когда Вы уходите из него, это уже не так важно.

Засим — салам и мои наилучшие пожелания. Сейчас я чрезвычайно занят приготовлениями к посвящению. Несколько моих учеников — Джуал-Кхул в том числе — горят желанием достичь “другого берега”.

Ваш верный,

К. Х.

Предыдущее письмо № 56	Оглавление	Следующее письмо № 103
(предположительная хронологическая последовательность)

Сноски

---