Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать
Перевод с 1-го английского издания: В.В. Базюкин
Е.
Семь душ египтологов
Если обратиться к "Генезису природы" и "Лекциям" Джеральда Мэсси — этим подлинным кладезям знания, — то можно найти в них массу доказательств древности рассматриваемой нами доктрины, и количество их поистине зашкаливает. А то обстоятельство, что взгляды автора отличаются от наших, нисколько не обесценивает самих фактов. Он рассматривает символику с чисто природоведческой точки зрения — порой чересчур материалистической, что и не удивительно, поскольку автор принадлежит к числу убеждённых эволюционистов и последователей современных дарвиновских догм. Так, он говорит, что
"интересующийся творчеством Бёме найдёт в его книгах множество сведений об этих Семи Первородных Духах, об этих первосилах, которые в астролого-алхимической фазе средневековых таинств трактовались как семь свойств природы",[1]
и пишет далее:
"Сторонники Бёме видят богооткровение в его вдохновенном даре пророчества. Но они и ведать не ведают о понятии природного генезиса, об истории и живучести Премудрости[2] прошлого (и о разорванных звеньях её), а потому и неспособны разглядеть физические черты древних Семи духов за их нынешними метафизическими и алхимическими масками. Второе же связующее звено между теософией Бёме и физическими истоками египетской мысли дошло до нас во фрагментах книг Гермеса Трисмегиста[3] . . .
И совершенно неважно, как мы называем эти учения — учением иллюминатов или буддистов, каббалистов или гностиков, масонов или христиан — характер изначальных их персонажей мы можем правильно понять, лишь обратившись к их первоистокам.[4] Когда к нам являются из волшебной страны грёз какие-нибудь пророки или фокусники-визионеры со своими потугами на богооткровенность и изрекают нечто новое, мы можем судить о ценности их слов по самим же их словам. И когда мы видим, что они доносят до нас некое древнее знание, которое сами объяснить не в силах, зато сделать это можем мы, то совершенно естественно, что мы должны судить о том, что они говорят, в свете смыслов первоисточников, а не их претензий на новое истолкование.[5] Нам нет никакой нужды вкладывать
[1] The Natural Genesis, Vol. I., pp. 318-319.
[2] И, тем не менее, есть кое-кто, кто может знать обо всём этом даже больше того, что заключено в строках автора при всей несомненной глубине последних.
[3] На это связующее звено, как и на ряд других, указывала автор этих строк за девять лет до выхода в свет цитируемой книги, в [своей] "Разоблачённой Исиде" — книге, полной указаний на существование этих связующих звеньев между древней, средневековой и современной мыслью, но книге, к сожалению, небрежно отредактированной.
[4] Безусловно, но вот только как этот просвещённый автор сможет доказать, что эти "первоистоки" следует искать именно в Египте, а не где-нибудь ещё, и только 50 тысяч лет тому назад?
[5] Совершенно верно: именно этим и занимаются теософы. Они никогда не заявляли ни о "богооткровенности" своих знаний, ни о том, будто эти знания пришли к ним через медиумов. Зато они всегда ссылались и ссылаются на "смыслы первоисточников", отражённые в символике, и перебрасывают от них мостик к другим странам, гораздо более древним, чем Египет. Более того, смыслы эти исходят из некой иерархии (или, если хотите, иерархий) живых мудрецов, смертных существ, как ни удивительно, обладающих этой Премудростью и отвергающих любые ссылки на сверхъестественность.
| 631 | 631 |
свои нынешние мысли в те средства выражения, которые были свойственны глубочайшей древности, и затем утверждать, будто древние, оказывается, имели в виду то, а не это.[1] Те мудрёные интерпретации, которые ныне превратились в доктрины и догмы теософии, мы должны проверить в увязке с генезисом явлений природы, и тогда мы сможем развенчать их фальшивые претензии на сверхъестественность их происхождения или сверхъестественность их знаний".[1][2]
Но — к большому счастью для нас — автор "Книги первоначал" и "Генезиса природы" делает прямо противоположное. Он самым убедительным образом доказывает эзотерический характер наших (буддистских)[2] учений, демонстрируя их идентичность с учениями египетскими. Пусть читатель судит об этом сам на основании его интереснейшей лекции "Семь душ человека".[3] Автор говорит:
"Самый первый образ мистической семёрки был прочитан прямо на небе в виде семи крупных звёзд Большой Медведицы — созвездия, которые египтяне связывали с Матерью Времени и Семью Первородными Силами".[3]
Именно так, поскольку и индийцы помещают в Большой Медведице своих первородных риши и называют это созвездие обителью саптариши, рикш и читра-шикхандинов.[4] Адепты же утверждают, что знают, является ли это лишь астрономическим мифом или некой древнейшей тайной, которая имеет гораздо более глубокий смысл, чем может показаться на первый взгляд.
Узнаём мы также и о том, что
"египтяне подразделяли весь купол ночного неба на семь частей. Первобытное Небо было семеричным".
Точно так же обстояло дело и у ариев. Чтобы убедиться в этом, достаточно прочитать в пуранах историю рождения Брахмы и "Золотом Яйце". Так что же, арии заимствовали эту идею у египтян?
"Тех древнейших сил", — говорит далее лектор, —
"действие которых люди открыли в природе, было числом семь. Они-то и стали семью первородными, дьяволами (? — Е.П.Б.), а затем — божествами. Природе приписывали семь свойств:
[1] Но где доказательства того, что древние не имели в виду именно того, о чём говорят теософы? Одни письменные памятники подтверждают то, что говорим мы, другие — то, что утверждает Дж. Мэсси. Его интерпретации совершенно справедливы, но в той же мере и однобоки. Конечно же, природа имеет не один только физический аспект, а астрономия, астрология[5] и т.д. — все они сосредоточены на физическом, а не на духовном плане.
[2] Боимся, что м-р Мэсси в этом не особенно преуспел. У нас есть свои сторонники, у него — свои. Когда же в дело вступает материалистическая наука, то она мало считается как с его, так и с нашими рассуждениями!
То обстоятельство, что просвещённый египтолог видит в доктрине "семи душ", как он называет наши принципы, и в "метафизических концепциях" одну только "первобытную биологию и физиологию души", нисколько не подрывает нашей аргументации. Лектор пользуется лишь двумя ключами — теми, которые открывают путь к пониманию астрономических и физиологических тайн эзотеризма, но упускает из виду остальные пять. Иначе он легко бы понял, что под его так называемым физиологическим делением живой души человека теософы понимают также деления психологические и духовные.
| 632 | 632 |
материя, сила сцепления, движение, соединение, масса, состояние покоя и делимость. А в человеке признавали семь элементов или душ".[6]
Всё это содержится и в эзотерической доктрине, но в своих интерпретациях и в раскрытии древних таинств она, как уже отмечалось, пользуется семью, а не двумя или, в лучшем случае, тремя ключами. А потому видит причины и их следствия, которые действовали в невидимой, мистической, и в психической природе, а значит, имели отношение к метафизике и психологии в той же мере, как и к физиологии. "Возник," — пишет автор, —
"принцип семеричности, и число "семь" стало священным символом, который можно было применять по отношению к множеству разных областей",
и действительно стал применяться. В самом деле,
"в древнеегипетских текстах часто встречается упоминание о семи душах фараона . . . А наши британские друиды знали о существовании внутри человека семи душ или принципов . . . Раввины также доводили количество душ до семи — так же, как и карены[7] в Индии . . ."[8]
А затем автор приводит сравнительную таблицу этих двух учений — эзотерического и египетского — и показывает, что у последних имелся тот же ряд, перечисляемый в той же последовательности.
| (Эзотерическое) индийское | Египетское |
|---|---|
| 1. Рупа, тело или элемент формы
2. Прана, дыхание жизни 3. Астральное тело 4. Манас[1] — или разум 5. Кама-рупа или животная душа 6. Буддхи, духовная душа 7. Атма, чистый дух |
1. Ка, тело
2. Ба, душа дыхания 3. Каба, тень 4. Ах, разум или восприятие 5. Геб, душа предков 6. Пута, первый разумный отец 7. Атму, божественная или вечная душа |
А далее лектор определяет эти семь (египетских) душ следующим образом: (1) душа крови — то, что даёт форму; (2) душа дыхания — "то, что дышит"; (3) тень или покрывающая душа — "то, что окутывает собой"; (4) душа восприятия — "то, что воспринимает"; (5) душа полового созревания — "то, что порождает потомство"; (6) разумная душа — "то, что воспроизводит разумом"; и (7) духовная душа — "то, что сохраняется постоянно".
С экзотерической и физиологической точки зрения, здесь, может быть, всё и верно, но с эзотерической точки зрения это не так. Начать с того, что так называемые "эзотерические буддисты" никогда не сводят человека к какому-то ряду элементарных духов, в чём Дж. Мэсси обвиняет их в той же самой лекции. Ни один "эзотерический буддист" никогда ещё не был повинен в такой нелепости, как никому из них ещё никогда не приходило в голову утверждать, будто эти тени "становятся духовными существами в другом мире" или "семью потенциальными духами, элементариями, в другой жизни". Они утверждают лишь одно: при каждом своём перевоплощении бессмертное Эго образует единое
[1] В перечислении эзотерических принципов допущена серьёзная ошибка. Манас является пятым по счёту, а не четвёртым. Манас точно соответствует египетскому пятому принципу, Гебу, так как именно эта часть, Манас, которая в списке идёт после первых двух наивысших принципов, является действительно душой предков — это сверкающая бессмертная нить высшего Эго, к которой притягивается духовный аромат каждой прожитой жизни, каждого перерождения.
| 633 | 633 |
соединение материи и духа, которые действуют вместе на семи различных планах бытия и сознания.
В другом месте Дж. Мэсси отмечает:
"Упоминание о семи душах (о наших "принципах" — Е.П.Б.) часто встречаются в египетских текстах. Лунный бог Тат-Эшмун,[9] ставший позднее солнечным богом, — это олицетворение тех семи сил природы, которые существовали ещё до него самого и которые соединились в нём в виде его семи душ (мы говорим "принципов" — Е.П.Б.) . . . Семь звёзд в деснице Христа, о которых говорится в "Откровении",[10] имеют то же самое значение" и т.д.
И даже большее, так как в каббалистическом смысле эти звёзды символизируют также и семь ключей к Семи Церквям, или мистериям содалов. Впрочем, мы готовы к дальнейшим дискуссиям на эту тему, но хотим отметить, что есть и другие египтологи, которые также выяснили, что семеричность строения человека составляла одно из важнейших учений у древних египтян. В серии замечательных статей, опубликованных в журнале "Сфинкс" (Мюнхен), Франц Ламберт приводит неоспоримые доказательства своим выводам, сделанным им на основании "Книги мёртвых" и других египетских памятников. За подробностями читатель может обратиться к самим статьям, а здесь мы приводим диаграмму, в которой автор обобщает свои выводы — она и служит ярким подтверждением того, что египетская психология и учение "эзотерического буддизма" о семеричности [человека] ничем не отличаются друг от друга.
С левой стороны приведены каббалистические наименования соответствующих человеческих принципов, справа — чтение иероглифов с переводом, как это сделано и в диаграмме Ф. Ламберта.[11]
[1] Судя по всему, в умах у западных каббалистов уже не один век царит неразбериха. Под руах (духом) они понимают то, что мы называем кама-рупой, тогда как мы рассматривали бы руах как "духовную душу", буддхи, а нефеш, 4-й принцип, считали бы витальной, животной душой. Ту же ошибку допускает и Элифас Леви.
| 634 | 634 |
Это довольно точное представление о количестве оккультных "принципов", но представлены они довольно путано. Всё это мы и называем семью "принципами" в человеке, а Дж. Мэсси — "душами", и при этом он, как и египтяне, называет Эго — то есть монаду, которая перевоплощается и тем самым как бы воскресает при каждом новом рождении — "обновлённым". Вот только как это можно помещать "руах" (дух) — в кама-рупе?
Но что же на сей счёт говорит Я. Бёме — первый среди всех средневековых провидцев?
"В природе мы находим семь особенных свойств, с помощью которых эта единственная Мать творит все вещи" (и он перечисляет эти свойства: огонь, свет, звук как верхние три, а также желание, горечь, боль и вещественность как низшие в его собственной мистической классификации — Е.П.Б.) . . . "каковы эти шесть форм в духе, такова и эта седьмая, тело (или вещественность), в сущности своей" . . . "Таковы семь форм Матери всего сущего, из которой произведено всё, что только есть в нашем мире".[1]
А далее в "Генезисе природы" следует фрагмент из "Авроры" (гл. xxiv, 27).
"Творец как бы тварно родился в своих источных духах в теле сего мира: и все звёзды суть не что иное, как силы Божии, и в семи источных духах состоит всё тело сего мира".[12]
Но ведь такова и наша теософская доктрина, только изложенная мистическим языком. Однако мы никак не можем огласиться с Дж. Мэсси, когда он говорит:
"Те семь человеческих рас, которые, согласно утверждениям в книге "Эзотерический буддизм",[2] были сублимированы и стали планетарными (? — Е.П.Б.), можно встретить и в "Бундахишне" в виде: (1) людей, живших в земле; (2) людей, живших в воде; (3) людей, у которых ухо было расположено на груди; (4) людей, у которых глаз был расположен на груди; (5) одноногих людей; (6) людей, имевших такие же крылья, как у летучих мышей; (7) хвостатых людей".[13]
Каждое из приведённых описаний — аллегоричное и пусть даже искажённое в своих последних формах — перекликается, тем не менее, с учением Тайной доктрины. Все они относятся к периоду дочеловеческой эволюции, когда в течение миллионов лет без помощи извне Природа сотворила "ужасных и гадких" водяных людей — и мы на это уже указали выше.[14] Но мы категорически отвергаем утверждения о том, будто "они никогда не были подлинными расами" и в качестве своего ответа сошлёмся на древнейшие стансы.
Можно легко предположить, что наши "наставники по ошибке приняли эти тени прошлого за нечто человеческое и духовное", но вот доказать, что на самом деле "в этом нет ничего ни человеческого, ни духовного, и никогда не было"[15] будет гораздо труднее. Это утверждение должно навсегда остаться в одном ряду с дарвинистским утверждением о существовании у человека и обезьяны общего обезьяноподобного предка.
То, что лектор в египетском Ритуале принимает всего лишь за "средство выразительности", мы рассматриваем шире и видим в нём нечто иное и гораздо более важное. Вот лишь один пример. В Ритуале, то есть в "Книге мёртвых", мы читаем:
[1] "Signatura rerum", xiv. ps. 10, 15 и далее.[16]
[2] Вот это действительно новость! Мы даже боимся, что лектор критикует "Эзотерический буддизм", даже не прочитав книги, — уж слишком многое из неё он толкует совершенно превратно.
| 635 | 635 |
"Я — мышь", "я — ястреб", "я — обезьяна" . . . "Я — крокодил, и душа моя происходит от людей". "Я — душа богов".
Одну из этих фраз, "душа моя происходит от людей", лектор скороговоркой, не вдаваясь в подробные объяснения, толкует следующим образом:
"то есть как символ разума",
а вторую: "Я — душа богов" — в том смысле, что под "душой" следует понимать
"Гора или Христа как итога всего".[17]
Оккультное же учение возражает: "Смысл здесь заложен гораздо более глубокий". . .
Прежде всего, мы видим здесь подтверждение нашего учения, согласно которому в течение первого Круга человеческая монада в глобосфере "А" и др. проходила [эволюцию] в трёх царствах — минеральном, растительном и животном. Однако в нашем, четвёртом, Круге все виды млекопитающих произошли именно от Человека, если только можно считать Человеком это полупризрачное существо первых двух рас — а оно могло принимать множество самых разных форм, при этом заключавших внутри себя человеческую монаду. Но его следует считать именно таковым, ибо на эзотерическом языке Человеком называется внутренняя божественная Монада в её многоразличных принципах и аспектах, а не нечто, просто имеющее плоть, кровь и кости — как Человек понимается сегодня.
Упомянутая нами лекция — при всём том, что автор выступает в ней против книги "Эзотерический буддизм" и нашего учения, — является убедительным ответом всем тем, кто пытается представить это учение как некую свежеиспечённую доктрину. А таких находится немало и в Европе, и в Америке, и даже в Индии. Но если присмотреться повнимательнее, то окажется, что не так уж много и различий между эзотеризмом древних архатов и тем, что сохранилось в Индии в кругу горстки браминов, глубоко изучивших свою тайную философию. Расхождение это прежде всего касается лишь последовательности возникновения космического и других принципов, этим оно и исчерпывается, а всё остальное не так уж и важно. Да и расхождение здесь не более велико, чем разногласия в вечном вопросе о догмате filioque,[18] ещё в XII веке вызвавшем раскол между римской католической и восточной греческой церквями. И в каких бы различных формах этот догмат семеричности ни выражался, главное, что в них верно отображена сущность вопроса, а о значении и роли семеричности в брахманической системе можно судить хотя бы по следующим словам одного из самых просвещённых метафизиков и ведантистов Индии:
"Подлинная эзотерическая семеричная классификация — это если и не самая важная, то одна из важнейших классификаций, последовательность принципов в которой следует таинственной структуре [микрокосма — перев.] именно этого вечного типа. В этой связи я могу упомянуть и четверичную классификацию, претендующую на то же происхождение.
Свет жизни как бы преломляется, проходя через трёхгранную призму Пракрити — три её гуны и составляют три этих грани, — и разделяется на семь лучей, которые с течением времени и превращаются в семь принципов этой классификации. Они развёртываются примерно в той же последовательности, что и лучи в световом спектре. И если четверичной классификации с лихвой хватает
| 636 | 636 |
для решения любых практических задач, то эта подлинная семеричная классификация имеет огромное научно-теоретическое значение. Без неё не обойтись при объяснении природы ряда явлений, которые наблюдаются оккультистами. И, пожалуй, как никакая другая, она способна служить основой для построения идеальной системы психологии. При этом она не является какой-то особенностью, свойственной лишь "трансгималайской эзотерической доктрине". Собственно говоря, она стоит даже гораздо ближе к брахманическому учению о логосе, чем к буддийскому.
Чтобы прояснить свою мысль, напомню, что Логос выступает в семи формах. Иными словами, в космосе существует семь логосов. Каждый из них стоит в центре одного из семи главных ответвлений древней Религии-мудрости. Сами же мы пользуемся другой семеричной классификацией. Говоря всё это, я ничуть не боюсь впасть в противоречие. Подлинная классификация отвечает всем требованиям научности. Она включает в себя семь конкретных принципов, соответствующих семи конкретным состояниям Праджни — сознания. Она преодолевает разрыв между объективностью и субъективностью и указывает на ту таинственную цепь каналов, по которой движется рождающаяся мысль. Эти семь принципов тесно сопряжены с семью состояниями материи и семью формами силы. И принципы эти гармонично распределены между двумя полюсами, определяющими границы человеческого сознания".[1]
Здесь всё верно, за исключением, пожалуй, лишь одного. Ещё ни один последователь "семеричной классификации" не объявлял её (насколько известно автору этих строк) "особенностью трансгималайской эзотерической доктрины" — эта классификация просто сохранилась в одной только этой древней школе. Она не является особенностью эзотерической доктрины, существующей как по ту, так и по эту сторону Гималайского хребта, а представляет собой лишь наследие, оставленное в равной мере всем таким школам — мудрецам Пятой корневой расы — великими сиддхами[2] Четвёртой. Не будем забывать, что атланты, о которых мы сегодня читаем во множестве древнеиндийских рукописей, превратились в страшных колдунов лишь к самому концу, что́ и вызвало погружение их континента под воду. На самом же деле утверждается лишь одно: та мудрость, которой наделили "Божественные" (родившиеся с помощью сил крияшакти в эпоху Третьей расы ещё до её падения и разделения по половому признаку) первых адептов Четвёртой расы, сохранилась в своей первозданной чистоте в неком Братстве. И эта
[1] The Theosophist, 1887 (Madras).[19]
[2] Согласно "Шветашватара-упанишаде" (с. 357), сиддхами называются те, кто от рождения обладает сверхчеловеческими способностями и отличается "[большими] знаниями и равнодушием к мирской жизни". По оккультному же учению, сиддхами являются нирманакайи — то есть "духи" (понимаемые как индивидуальности, обладающие собственным сознанием) великих мудрецов, которые обитают в сферах, расположенных выше нашего плана. По собственной воле они способны воплощаться в смертные тела, для того чтобы помогать человечеству в его движении вверх. Отсюда и их врождённые знания, мудрость и способности.[20]
| 637 | 637 |
школа (или братство) была тесно связана неким островом, который располагался во внутреннем море. В существовании его твёрдо убеждены как индуисты, так и буддисты, однако географы и востоковеды считают это предание "мифом", а потому чем меньше мы будем говорить об этом, тем лучше.
Не можем мы согласиться также и со словами о том, что указанная "семеричная классификация" "стоит даже гораздо ближе к брахманическому учению о логосе, чем к буддийскому", поскольку оба учения идентичны друг другу и совершенно неважно, будем ли мы называть единый "Логос" ишварой или авалокитешварой,[21] Брахмой или "падмапани".[22] Хотя между ними и есть небольшие различия, но они скорее мнимые, чем реальные по своей сути. С чисто ортодоксальной точки зрения, брахманизм и буддизм столь же различны и непримиримы друг с другом, как вода и пламя. Однако у каждого из них есть и свои уязвимые места. Даже по вопросам эзотерической интерпретации они не могут найти согласия между собой, но если взглянуть глубже в их соответствующие уязвимые места, то стена между ними тут же рухнет, так как окажется, что оба стоят на одной почве.
"Ахиллесовой пятой" ортодоксального брахманизма является философия адвайта, сторонников которой правоверные брахманисты называют "замаскировавшимися буддистами". Слабым же звеном ортодоксального буддизма является северный мистицизм, представленный последователями философий Арьясанги (школа йогачара) и махаяны, которых единоверцы, в свою очередь, окрестили "переодевшимися ведантистами". При внимательном анализе и сопоставлении оказывается, что эзотерическая философия обеих школ — одна и та же, так как учения Гаутамы Будды и Шанкарачарьи тесно смыкаются друг с другом, если руководствоваться традицией и некоторыми эзотерическими учениями. И оказывается, что все различия между ними заключаются в одной только форме, а вовсе не в содержании.
В "Анугите"[1] можно встретить фрагмент, выдержанный исключительно в мистическом ключе и наполненный семеричной символикой. Это рассказ Брамина о блаженстве, которое можно испытать, выйдя за пределы сферы иллюзий — той, "в которой любые фантазии подобны оводам и москитам, в которой горе и радость подобны холоду и зною, в которой заблуждение подобно слепящей тьме, жадность подобна хищным зверям и пресмыкающимся и помехами в которой выступают желание и гнев".[23]
Мудрец описывает, как он входил в некий лес (символ человеческой жизни) и выходил из него,[24] а также сам этот лес:[2]
"И в лесу том есть семь огромных деревьев (чувства, ум и разумение, то есть в том числе манас и буддхи — Е.П.Б.), семь плодов и семь гостей; семь скитов, семь (форм) сосредоточения и семь (форм) посвящения. Так выглядит лес этот. И лес тот наполнен деревьями, рождающими великолепные цветы и плоды пяти расцветок".[25]
[1] См. "The Sacred Books of the East," vol. viii. Anugita, p. 284, et seq.
[2] Я предлагаю здесь читателю ознакомиться с текстом и комментариями редактора, который следует трактовке, предложенной Арджуной Мишрой и Нилакантой на основе буквального прочтения текста. Нашим востоковедам и в голову не приходит, что непосвящённый комментатор-индиец никогда не сможет правильно объяснить смысл, а посвящённый — не пожелает этого сделать.
| 638 | 638 |
Деревья, говорит комментатор, это чувства, так как они способны приносить свои плоды . . . удовольствие и боль; гости — олицетворения той или иной силы, которой обладает каждое чувство: они и получают вышеуказанные плоды.
"Скиты — это деревья, под сенью которых гости находят укрытие. Семь форм сосредоточения — это исключения из своего "я" семи функций семи чувств и т.д., о чём мы уже говорили. Семь форм посвящения относятся к посвящению в высшую жизнь через отказ от каждого члена этой семёрки [чувств] как не своих самостоятельных действий" (см. "Чхандогья-упанишада", с. 219 и коммент.).[26]
Приведённое объяснение хоть и неудовлетворительно, но, по крайней мере, безобидно.
Но вот продолжение рассказа Брахмана:
"Лес этот наполнен деревьями, рождающими цветы и плоды четырёх расцветок. Лес этот наполнен деревьями, рождающими цветы и плоды трёх расцветок, а также смешанных. Лес этот наполнен деревьями, рождающими цветы и плоды двух расцветок, а также великолепных расцветок. Лес этот наполнен деревьями, рождающими цветы и плоды одной расцветки и издающих тонкий аромат. Лес этот наполнен (уже не семью, а — Е.П.Б.) двумя огромными деревьями, рождающими многочисленные цветы и плоды неразличимых расцветок {примеч.: "ум и разумение" (два наивысших чувства, то есть, выражаясь теософским языком, "манас-буддхи" — Е.П.Б.)}.
Один огонь ("я") здесь соединён с Брахманом,[1] и [огонь тот — перев.] обладает хорошим умом (то есть истинным знанием, по Аргуне Мишре). Есть здесь и дрова, а именно: пять чувств (или человеческих страстей — Е.П.Б.). Семь (форм) освобождения от них — это семь (форм) посвящения. Качества — это плоды . . .
"Там . . . великих мудрецов радушно встречают. После же того, как им возданы почести и они исчезают, воссияет иной лес, в котором единственным деревом является разум, а плоды — освобождением, и в лесу том есть тень (в форме) спокойствия, которое зависит от знания, и даёт он [лес] утоление жажды, но не водой, а внутри имеет Кшетраджню ("наивысшее "Я" — так говорит Кришна в "Бхагавадгите", с. 102 и след. — Е.П.Б.) вместо Солнца".[27]
Что ж, всё в приведённом выше отрывке совершенно понятно, и вряд ли кто-нибудь из теософов, даже из числа начинающих, ошибётся в правильном понимании этой аллегорической притчи. И, тем не менее, мы видим, что даже крупные востоковеды в своих разъяснениях умудряются перевернуть всё вверх дном.
"Великие мудрецы", которых "радушно встречают ", толкуются как чувства, "которые, отработав своё вне связи с "я", в конце концов сливаются с ним".[28] Вот только трудно понять: если чувства "ничем не соединены" с "наивысшим "Я", то каким образом они могут
[1] Английский редактор поясняет здесь: "Я полагаю, посвящён Брамину (Brâhman)".[29] Это было бы, честно говоря, довольно жалким посвящением для йога, находящегося в процессе постепенного освобождения. Мы же осмелимся заявить, что этот "Огонь" или "Я" есть наивысшее, подлинное "Я", соединённое, то есть единое, с Брахманом, Единым Божеством. Это "Я" уже больше не может оторваться от вселенского Духа.
| 639 | 639 |
"слиться с ним"? Здесь всё обстоит скорее наоборот: именно вследствие тяготения чувств личности к безличному "Я", вследствие их стремления соединиться с ним последнее, то есть Огонь, и сжигает низшие пять и тем самым очищает высшие два — "ум и разумение", то есть высший аспект манаса[1] и буддхи. Это же с очевидной ясностью следует из текста.
"Великие мудрецы" исчезают после того, как "им возданы почести". Но кем же воздаются почести, если они (эти пресловутые чувства) "не соединены с "я"? Да, разумеется, Умом, манасом (в этом случае слившимся с шестым чувством), который не является и не может являться Брахманом, наивысшим "Я", Кшетраджней — духовным солнцем души. А с последним должен со временем слиться и сам манас. Это именно он воздаёт почести "великим мудрецам" и радушно встречает земную премудрость. Но едва лишь, озаряя её, "воссияет иной лес", как именно Разум (буддхи, 7-е чувство, но 6-й принцип) и становится единственным деревом — тем деревом, плоды которого суть освобождение — и оно-то окончательно и уничтожает самые корни дерева ашваттха, символа жизни с её иллюзорными радостями и усладами. Вот почему всякий, достигший этого состояния освобождения, по словам всё того же мудреца, "не имеет больше страха". В этом состоянии "очертания его неразличимы",[30] ибо они расходятся во все стороны.
"Там всегда пребывают семь женщин", — продолжает свой образный рассказ мудрец. Эти женщины (по толкованию Арджуны Мишры, это: махат, ахамкара и пять танматр) всегда обращены лицом вниз, ибо они — помехи на пути духовного восхождения.
" . . . . В нём же (Брахмане, "Я" — Е.П.Б.) живут и из него же снова исходят Семь совершенных Мудрецов вместе со своими вождями. Слава, великолепие и величие, просветление, победа, совершенство и сила — вот те семь лучей, которые следуют за этим самым Солнцем (Кшетраджней, наивысшим "Я" — Е.П.Б.) . . . Те, у кого желания сокращены[31] (неэгоистичны — Е.П.Б.), . . . грехи (страсти — Е.П.Б.) сожжены аскезой, а "Я" слилось с "Я",[2] посвящают себя Брахману. Те люди, что не плутают по лесу Знания (в Брахмане, или "Я"), славят спокойствие. И, устремляясь к этому лесу, они рождаются (повторно — Е.П.Б.), чтобы не утерять смелости.
[1] Как махат (вселенский разум) вначале рождается (или проявляется) в виде Вишну, а затем, пав в материю и развив самосознание, становится эгоизмом, себялюбием, так и манас обладает двойственной природой. Он находится соответственно под солнцем и луной, ибо, по словам Шанкарачарьи, "луна — это ум, а солнце — разумение". Солнце и Луна — это божества планетного макрокосма, а потому Шанкара и добавляет: "Ум и разумение суть соответствующие божества в (человеческих) организмах" (см. "Брихадараньяка-упанишада", сс. 521-542). Вот, вероятно, почему Арджуна Мишра и говорит, что луна и Огонь ("я", солнце) образуют вселенную.[32]
[2] Арджуне Мишре приписывают выражение: "Тело в душе", а точнее "душа в духе", а на плане развития ещё боле высоком: "Я", или Атман, во вселенском "Я".
| 640 | 640 |
Воистину, таков этот священный лес, . . . и, понимая это, они (Мудрецы — Е.П.Б.) действуют соответственно, направляемые Кшетраджней . . ."[33]
Ещё ни один переводчик из числа западных востоковедов не разглядел в приведённой аллегории чего-то более высокого, чем таинства, связанные с жертвенной обрядностью, покаянием или аскезой и хатха-йогой. Но всякий, кто способен понять язык образной символики и услышать голос "Я" внутри "Я", тот увидит в этом нечто гораздо более высокое, чем простая обрядность, даже если в каких-то незначительных вопросах философии он порой может и ошибиться.
И здесь мы позволим себе сделать последнее важное замечание. Ни один истинный теософ — ни самый малоопытный, ни самый просвещённый — не должен претендовать на непогрешимость, когда устно или письменно рассуждает на оккультные темы. Главное здесь — это признать, что, обсуждая многие вопросы, в том числе касающиеся классификации космических или человеческих принципов, не говоря уже о последовательности эволюции, и особенно обращаясь к вопросам метафизики, те из нас, кто считает себя в праве поучать людей, знающих меньше нас, — сами могут легко ошибиться. Так, ошибки есть и в "Разоблачённой Исиде", и в "Эзотерическом буддизме", и в "Человеке", и в "Магии: белой и чёрной" и во многих-многих других книгах. Немало ошибок, скорее всего, обнаружится и в настоящей нашей работе. И здесь ничего не поделаешь. Для того чтобы какая-нибудь большая или малая по объёму книга по таким сложнейшим вопросам могла оказаться совершенно лишённой ошибок и недочётов, нужно, чтобы от первой и до последней страницы она была написана каким-то великим адептом, а то и аватарой. И вот только тогда мы могли бы сказать: "Да, это поистине безупречная и безошибочная работа!" Но коль скоро несовершенен сам художник, какого же совершенства можно ожидать от его творения? "Поиск истины бесконечен!" Давайте же будем любить истину и тянуться к ней ради неё самой, а вовсе не ради славы или каких-то преимуществ, которые могут сулить крохи открытой нам истины. Кто из нас может похвалиться тем, что вся истина, словно открытая книга, лежит перед его взором хотя бы в объёме оккультного учения по какому-то одному, не столь уж значительному вопросу?
Главной нашей заботой в обсуждении этой темы было, однако, доказать, что учение о семеричности или строении человека имеет за собой очень древнюю историю, а не придумано нами. Нам удалось с этим справиться, ибо мы пользовались сознательной или бессознательной поддержкой со стороны целого ряда древних, средневековых и современных авторов. То, что утверждали первые, было очень верно. То же, что повторяли вторые, было, как правило, искажением первых.
Вот вам лишь один пример: прочитайте "Пифагорейские фрагменты" и сравните их с тем, как описывает семеричного человека просвещённый масон преп. Дж. Оливер в своей книге "Треугольник Пифагора" (в главе, посвящённой "науке чисел", с. 179).
Он пишет следующее:
"Философия теософов насчитывала семь свойств (или принципов — Е.П.Б.) в человеке, а именно:
(1.) Божественный золотой человек;
(2.) Внутреннее священное тело, состоящее из огня и света, подобное чистому серебру;
| 641 | 641 |
(3.) Элементный человек;
(4.) Райский человек, подобный Меркурию;
(5.) Человек, своей душой подобный Марсу;
(6.) Страстный человек, состоящий из желаний;[34]
(7.) Солнечный человек, свидетельствующий о чудесах вселенной[35] и наблюдающий за ними. И, кроме того, все они имели семь первородных духов (или сил) природы".
А теперь сравните это невнятное описание и распределение [принципов], сделанное в западной теософской философии, с недавними разъяснениями, представленными восточной школой теософии, и сами решите, кто здесь более прав. Поистине,
"Премудрость построила себе дом,
Вытесала семь столбов его"
(Притч. 9, 1).
Что же касается обвинений в том, что наша школа не приняла браминской семеричной классификации, а лишь исказила её, то они совершенно несправедливы. Начать с того, что "Школа" — это одно, а те, кто доносит её идеи (до европейцев) — нечто совсем другое. Последним предстоит вначале усвоить азы практического восточного оккультизма, и лишь только потом им возможно будет правильно объяснить чудовищную по своей сложности классификацию, построенную на семи отдельных состояниях праджни (сознания), и, самое главное, возможно будет объяснить во всех подробностях, что такое праджня в восточной метафизике.
Дать западному ученику эту классификацию [сегодня] значило бы дать ему понять, будто он и в самом деле сможет разобраться в первоистоках сознания, если поймёт процесс поступления к нему некоторых знаний на примере лишь одного-единственного состояния этого сознания. Иными словами, мы должны были бы в этом случае объяснить ему то, что известно ему на этом плане, на примере того — для него неизвестного, — что́ происходит на других планах, то есть привести его от духовности и психологии прямо к онтологии. Вот почему теософы отдали предпочтение первой, древней классификации — одной из множества классификаций такого рода.
После всего того гигантского числа независимых свидетельств и доказательств, которые мы представили публике, заниматься ещё и перечислением здесь богословских источников мы посчитали для себя делом совершенно бессмысленным. Те семь смертных грехов и семь добродетелей, о которых говорится в христианской схеме, по своей философичности намного уступают даже семи свободным и семи про́клятым искусствам — семи искусствам прельщения у гностиков. А между тем одно из последних уже явлено широкой публике, и оно сулит многие беды как теперь, так и в будущем. Сегодня его называют Гипнозом. В случае применения его учёными, но невежественными материалистами, ничего не знающими о существовании семи принципов, оно уже скоро обернётся сатанизмом в самом широком смысле этого слова.
Сноски
- ↑ Указ. соч., p. 318.
- ↑ Несомненная описка. И в контексте того, что Е.П.Б. говорит здесь, и в свете того, что она неоднократно подчёркивала и в "Тайной доктрине" (см. "Введение"), и в других статьях, речь должна здесь идти не о "буддистских", а о "будистских" (с одним "д") учениях.
- ↑ Gerald Massey, "The Seven Souls of Man", 1887, p. 2 (SDR, TUP).
- ↑ См. Dowson, "Classical Dictionary": "Семь риши символически представлены на небе в виде семи звёзд Большой Медведицы и как таковые именуются "рикши" и "читра-шикхандины", "имеющие яркие гребни" — p. 268 (SDR, TUP).
- ↑ Вряд ли Е.П.Б. действительно относила астрологию к чисто физическим наукам. В свете последнего абзаца, скорее всего, здесь должна идти речь не об астрологии, а о физиологии.
- ↑ Указ. соч., p. 2 (SDR, TUP).
- ↑ Карены — народ, проживающий в Тайланде (см. "Энциклопедия стран мира", М., 2004).
- ↑ Указ соч., pp.2, 3 (SDR, TUP).
- ↑ "Ивритская форма имени хамитского лунного божества", см. "Natural Genesis", vol. 2, p. 441.
- ↑ Откр. 1,16: "Он держал в деснице Своей семь звезд".
- ↑ Франц Ламберт. Древнеегипетское учение о душе (Franz Lambert, “Die altägyptische seelenlehre,” Nov. 1887) — p. 348 (Die Sphinx, v. 4) (SDR, TUP).
- ↑ См. Яков Бёме. "Aurora, или Утренняя заря в восхождении", гл. xxiv, пар. 27, с. 362. — М., 1914 (перевод А. Петровского).
- ↑ См. "The Seven Souls", pp. 26-27 (SDR, TUP). См. также: "Бундахишн", гл. XV, с. 287. — "Зороастрийские тексты", М., 1997.
- ↑ См. выше Станс II. "Природа не может обходиться без посторонней помощи", с. 53.
- ↑ См. "The Seven Souls", p. 27 (SDR, TUP).
- ↑ "О рождении и обозначении всех сущностей". Цит по: "Natural Genesis", p. 317.
- ↑ "The Seven Souls", p. 26.
- ↑ Догмат об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но и от Сына.
- ↑ Т. Субба Роу, "Строение микрокосма" (T. Subba Row, "The Constitution of the Microcosm"), Aug. 1887, pp. 705-706.
- ↑ См. "Бхавагатгита, Санатсуджатия и Анугита" ("The Bhagavadgītā, Sanatsujātīya and Anugītā", tr. K. T. Telang, 1882): "И молвило Божество: . . "Я — Вишну меж адитьев . . . Я — Индра меж богов . . . Капила меж всех сиддх {примеч.: "тех, кто уже от рождения обладает благочестием, знаниями, равнодушием к мирской жизни и сверхчеловеческими способностями. Ср. "Шветашватара-упанишада", с. 357"}" — pp. 88, 89 (и примеч.) ("Бхагаватгита", гл. 10) (SDR, TUP).
- ↑ См. "Notes on the Bhagavad Gita — I,": "Если воспользоваться языком древних писателей, то этот Логос мы можем назвать ишварой [божественным духом] или Пратьягатамой [Мировой Душой]. . . Буддисты называют его авалокитешварой . . ." — p. 303 ("The Theosophist", v. 8) (SDR, TUP).
- ↑ См. выше, с. 178: "То, что принято понимать на санскрите под названием "падмапани" (или "авалокитешвара"), в Тибете называют "ченрези". . . На проявленных же планах он, подобно Дакше, является прародителем (в духовном смысле) человечества".
- ↑ "Anugītā", Telang, p. 284.
- ↑ Там же, pp. 284, 285: "И вступил я в лес великий". "Входя в него, дважды рождённые не испытывают ни печали, ни радости. Они никого не страшатся, и никто не страшится их".
- ↑ Там же, p. 285.
- ↑ Там же, коммент., примеч., с. 285.
- ↑ Там же, pp. 286-287. В круглые скобки помещены примечания редактора, если не указано иное.
- ↑ Там же, примеч., с. 286.
- ↑ В оригинале "The Bhagavatgîtâ" стоит слово Brahman, не Brâhman.
- ↑ Там же, p. 287: "[Всякий] благой [человек], достигший этого [состояния], не имеет больше страха. Очертания его неразличимы [примеч.: "Он расходится во все стороны, очертания его неразличимы ни с какой стороны"]"
- ↑ Там же, примеч., p. 288: "Буквально — "тонки".
- ↑ Там же, p. 189 (SDR, TUP).
- ↑ Там же, p. 28
- ↑ В оригинальном тексте Дж. Оливера: "венерианский, состоящий из внешних желаний".
- ↑ У Дж. Оливера: "чудесах Божьих".