ЕПБ-Альбомы-3-174

ш э

том 3, стр. 174

Альбомы с вырезками Е.П. Блаватской

в Адъярской штаб-квартире международного Теософского общества

том 3 (1875-1878)

 

Обозначения В оформлении текста использованы вспомогательные стили.<br> Наведите мышь на обозначение, чтобы получить дополнительную информацию

• Дописано ЕПБ
• Подчёркнуто ЕПБ
• Зачёркнуто ЕПБ
• <Пометка редактора>
• <Пометка архивариуса>
• Утеряно

<<   ☰   >>

eng • рус

Историческое и философское

Смерти нет

Ведь смерти нет, конец обычный Жизни, для нас совсем привычный, Не прекращенье форм различных, Это – не смерть, но смена. Когда озимые посеял Пахарь, а ветер снег навеял, Но в осень урожай приспеет, Не смерть была то, смена. Когда учёные считают Молекулы, их разбивают, Природа вновь их составляет, Потери нет, лишь смена. Любимые не умирают, Будь то листва, что опадает Иль солнце, слух везде витает, Что смерти нет, лишь смена. Когда нет пульса, взор потух, Друзья вокруг дивятся вслух, Не может умереть ведь дух, И смерти нет, лишь смена.

Видение автора "Дом, милый дом" и происхождение песни

Джон Говард Пейн, автор прекрасной и самой популярной из всех наших английских баллад, был самым несчастным человеком; он был не только беден, но был и бездомным скитальцем. В разговоре с другом он однажды рассказал следующее печальное повествование:

“Как часто я бывал в самом сердце Парижа, Берлина, Лондона или какого-нибудь другого города, не имея ни шиллинга, чтобы купить следующую еду, ни места, где приклонить голову, и слышал, как люди исполняют "Милый дом". Буквально весь мир пел мою песню, пока её мелодия не стала хорошо знакомой каждому сердцу. И всё же я был странником с самого детства. Моя страна безжалостно лишила меня должности, и в старости я вынужден терпеть унижения ради хлеба насущного".

Он дал самое точное и прекрасное выражение сердечных чувств по отношению к дому, и всё же лично он был чужд всем этим нежным и милым традициям. Странник, а иногда и бродяга, он своими изысканными строками трогал человеческое сердце до самых глубин.

Чувствуя отвращение к тому, как с ним обращались в его собственной стране и всё ещё испытывая склонность к скитаниям, он имел единственное желание умереть на чужбине, быть похороненным незнакомцами и спать вечным сном в безвестности. Он получил назначение консулом Соединенных Штатов в Тунисе, где и умер.

Теперь мы возвращаемся к периоду, предшествовавшему написанию его песни. Временами он впадал в сильную депрессию и, казалось, острее всего ощущал своё полное одиночество. Однажды к нему зашёл друг и, войдя, спросил:

– Пейн, как ты себя сегодня чувствуешь?

– Довольно грустно, – последовал ответ. – Но прошлой ночью у меня было одно из самых великолепных видений во сне, которые когда-либо видел смертный глаз.

– Вот как, неужели, что же это было?

– Хорошо, я расскажу тебе. Я полагаю, ты думаешь, что это была сцена огромного богатства, дворца или чего-то ещё в этом роде, на чём больше всего сосредоточены желания человека. Ничего подобного не было. Мне не часто снятся сны, но когда они снятся, они производят на меня большое впечатление. В этом сне я видел сцену ночлега среди божественного сельского спокойствия и красоты. Это было всё, что могли бы представить себе поэт и художник. Пейзаж состоял из пологих холмов, тихих долин и извилистых ручьёв. Там были цветы и птицы, посевы, отары и стада. Посреди всего этого стояли различные жилища людей, где я видел счастливых мужчин, женщин и детей и слышал приятные голоса, смех, музыку и песни.

– Поистине прекрасная картина человеческого семейного благоденствия, – сказал друг.

– Умственный образ моего интеллекта, продолжающийся всю жизнь, – воскликнул поэт, – "Дом, милый дом". Ах, как моя душа наслаждалась этой картиной в первый раз. Но постепенно она исчезала из моего поля зрения, и я был потрясён. Я напрягал зрение, чтобы уловить её очертания, по мере того как они становились всё слабее и слабее; но наконец она совсем исчезла. Затем я поднял глаза и увидел, как собирается большое облако, которое стало тёмным и ужасным. "Ах! – сказал я. – Это облако значимо для моей собственной судьбы". Когда я произнёс эти слова, я увидел начертанные на нём горящими буквами слова Всевышнего, обращённые к ещё одному похожему несчастному человеку: "Беглецом и бродягой будешь ты на земле!" В ужасе я осознал, что это мой приговор и, проснувшись, понял, что это и сон, и реальность одновременно.

Несчастный закрыл лицо руками и, казалось, был в глубочайшем отчаянии.

– Очень удивительный сон, – сказал его спутник.

– А знаешь, что я собираюсь сделать? – спросил Пейн, поднимая глаза. – Я расскажу тебе. Я много думал над этим вопросом, и я намерен написать песню о «доме, милом доме» и с таким же названием ("Home, Sweet Home"). Картина моей мечты будет моим стремлением к выполнению этой задачи, и одиночество моего сердца вполне может придать трогательную проникновенность моим словам.

Вскоре после этого Джон Говард Пейн подарил миру песню “Дом, милый дом”. Об этом сне особенно напоминает заключительный стих:

“Изгнанник из дома, удовольствие ослепляет напрасно; Ах, верните мне мою скромную хижину с соломенной крышей, Сладкоголосых птиц, что слетались на мой зов — Дай мне их, и этот душевный покой, что дороже всего! Дом, милый дом! Нет места лучше дома!”

Медиум с Востока в трансе

Нижеследующему интересному повествованию около двадцати трёх столетий, и его можно найти в “Республике Платона”, книга Х, с. 16.

Я расскажу вам историю храброго человека (Эруса), сына Армениуса, по происхождению памфилийца, которому случилось однажды умереть в битве, который, когда на десятый день уносили мёртвых, уже испорченных, был поднят невредимым, и его отнесли домой; когда на двенадцатый день его собирались похоронить и положили на насыпь для погребального костра, он ожил; и, ожив, он рассказал, что он видел в ином состоянии, и сказал, что после того, как душа покинула тело, она направилась со многими другими, и что они пришли в некое таинственное, священное место, где были две глубоких расщелины в земле, рядом друг с другом, и два других отверстия в небеса напротив них, и что судьи сидели между ними; что, когда они вершили суд, они повелевали праведным идти по правую руку и вверх через небеса, поставив знаки на лицах тех, кого судили; но неправедным они повелевали идти влево и вниз, и у этих точно так же, но позади, были знаки всего содеянного. Но когда он предстал перед судьями, они сказали, что он должен быть посланником к людям относительно тамошних вещей, и они повелели ему слушать и обдумываать всё в том месте; и что он видел там через два отверстия, одно с неба, а другое с земли, души, уходящие после того, как они были там судимы; и через два других отверстия он увидел, как через одно из них из земли поднимаются души, полные грязи и пыли; и через другое он увидел другие души, спускающиеся чистыми с небес; и что по их прибытии время от времени казалось, что они вернулись из долгого путешествия, и что они с радостью пришли отдохнуть на луг, как после общественного собрания, и те, кто были знакомы, приветствовали друг друга, а те, кто поднялся из земли, расспрашивали других о том, что там наверху, и те, кто с небес, спрашивали их о том, что там внизу, и что они рассказывали друг другу, — те стенали и плакали, в то время как они вспоминали, что и сколько всего они пережили и видели в своём путешествии под землёй (ибо это было путешествие длиной в тысячу лет); а эти, с небес разъясняли о своих удовольствиях и зрелищах удивительной красоты.

Повествование о многих из них, Главкон, заняло бы много времени; но это, по его словам, было то же самое, что какие бы справедливые действия ни совершил человек, и какой бы ущерб ни нанёс человек, он бывает наказан за каждый в отдельности десятикратно; и что это происходило с каждым, согласно норме, в течение ста лет — человеческая жизнь считается такой долгой, — чтобы они могли понести десятикратное наказание за несправедливость, которую они совершили; так что, если кто-либо был причиной многих смертей, или предавая города или армии, или уводя людей в рабство, или будучи сообщником в каком-либо другом злодеянии, за каждое из них он пожинал десятикратные страдания; и если

<Остальная часть статьи отсутствует в альбомах для вырезок и восстановлена из первоисточника, стр. 77>

опять же, они принесли пользу кому-либо добрыми делами и были справедливы и святы, они были вознаграждены по заслугам. О тех, кто умер очень молодым и прожил совсем немного, он рассказал незначительное, не заслуживающие упоминания, но относительно не почитания и почитания богов и родителей, а также о самоубийстве, он рассказал о наиболее замечательных воздаяниях...

После того, как они прибудут сюда, им необходимо отправиться прямо к Лахесе. Затем некий проповедник сначала расставляет их по порядку, а после этого берёт жребии и образцы жизней с колен Лахесы и, поднявшись на высокое место судьи, говорит: “Речь Девы Лахесы, дочери Необходимости: Души дня! Это начало следующего периода людей смертной расы. Злой дух не примет вас как свой жребий, но вы можете его выбрать; тот, кто вытянет первый, пусть сначала выберет жизнь, которой он должен по необходимости следовать. Добродетель независима, и каждый будет приобщён к ней, в большей или меньшей степени, в зависимости от того, чтит он её или бесчестит: причина в том, кто и какой делает выбор, а Божество непорочно”. Сказав это, он бросил им всем жребии, и каждый взял тот, который выпал рядом с ним, кроме самого проповедника, потому что ему не разрешалось; и когда каждый принял свой жребий, он знал, какое число тот вытянул. После этого он разложил перед ними на земле виды жизней, которых было намного больше, чем те, которые мы видим в настоящее время: и все они были самыми разными, потому что там были жизни всех разновидностей животных и человеческие жизни всякого рода: среди них были также тирании, некоторые из них вечные, а другие были уничтожены в разгар своего величия и закончились нищетой, изгнанием и нуждой. Были также жизни знаменитых людей, некоторые из которых отличались красотой, силой и ловкостью, а другие – своим происхождением и добродетелями своих предков. Таким же образом складывались жизни известных женщин. Но среди этих видов не были обозначены предрасположенности души, потому что, выбирая по необходимости отличающуюся от предыдущих жизнь, она сама становится какой-то иной. Что касается других вещей, богатства и бедности, болезни и здоровья, то они смешаны друг с другом, и некоторые находились в промежуточном положении между собой.

• • • • • •

Поэтому в то время посланник из другого мира далее рассказал, что проповедник говорил так: “Даже тому, кто приходит последним, если он выбирает рассудительно и живёт последовательно, уготована желанная жизнь, и ни в коем случае не плохая. Пусть ни тот, кто первый, не будет небрежен в своем выборе, ни тот, кто последний, не отчаивается”.

• • • • • •

Из воды Леты все они обязательно должны выпить определённое количество, но тот, кто не соблюдает осторожность и пьёт больше, чем следует, и тот, кто пьёт лишь время от времени – все забывают обо всём. И после того, как они уснули, приблизилась полночь, раздался гром и землетрясение, и оттуда их внезапно понесло вверх, одних в одну сторону, других в другую, на сближение с племенем звёзд. И ему самому было запрещено пить эту воду. Где, однако, и каким образом он вошёл в своё тело, он был в полном неведении, но открыв утром глаза, внезапно увидел себя уже лежащим на насыпи для погребального костра.

Источники

Spiritual Scientist, Бостон, 22 апреля 1875 г., стр. 76

• 

  Spiritual Scientist, Boston, April 22, 1875, p. 76