Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать
| Информация о произведении | |
|
Тибетские учения
(английский: Helena Petrovna Blavatsky, Tibetan Teachings) (сентябрь, октябрь 1894) Эта статья (или серия статей) готовилась для публикации в "Теософе", но по каким-то причинам была отложена и впервые была опубликована в журнале "Люцифер" посмертно под одним заголовком.
Публикации:
Читать оригинал: Внешние ссылки:
ДАННЫЕ Название для ссылок: Блаватская Е.П. - Тибетские учения Доделать: Добавить Ё | |
«Тшедду чжодпайцом»
В январском номере «Theosophist» за 1882 год мы пообещали нашим читателям сообщить суждения преподобного высшего ламы — главы архивариусов библиотек, хранящих манускрипты с эзотерическими учениями, принадлежащие далай-ламам и таши-ламам Римпоче в Ташилхумпо (Тибет) — относительно некоторых выводов, к которым пришел автор книги «Будда и ранний буддизм». Благодаря братскому расположению ученика почтенного Когана, глубже которого никто в Тибете не сведущ в науке эзотерического и экзотерического буддизма, мы можем теперь сообщить некоторые из доктрин, имеющих прямое отношение к этим умозаключениям. По нашему твердому убеждению, письма ученого Когана и сопровождающие их примечания пришли как нельзя более кстати. Помимо многочисленных и разнообразных неверных толкований наших доктрин, нам неоднократно задавали изрядный нагоняй некоторые самые умные спиритуалисты за введение их в заблуждение насчет истинного отношения и веры индусов и буддистов по поводу «духов умерших». Действительно, согласно некоторым спиритуалистам, «вера буддистов проникнута характерной и специфической нотой современного спиритуализма — присутствием и опекой со стороны духов умерших», а теософы повинны в представлении этой веры в ложном свете. Например, они имели смелость утверждать, что эта «вера во вмешательство духов умерших людей» на Востоке была anathema maranatha[1], тогда как она является, «в сущности, всепроникающим принципом буддизма».
Что думает каждый индус любой касты и образования о «вмешательстве духов умерших», столь хорошо известно в Индии, что было бы пустой тратой времени повторять одно и то же. Существует несколько новообращенных в современный спиритуализм — такие, как Бабу Пири Чанг Митра, чья великая личная чистота жизни обеспечила бы ему безопасность таких сношений, даже если бы он не был безразличен к физическим феноменам, придерживаясь только чисто духовной, субъективной стороны этого общения. Но если исключить таких людей, мы смело подтверждаем то, что уже заявляли: нет индуса, который бы не чувствовал отвращения к самой идее повторного появления «духа» умершего — он всегда будет рассматривать его как нечистого; не считая этих исключений, ни один индус не верит, что, помимо случаев самоубийства или смерти от несчастного случая, ни один дух, кроме злого, не может вернуться на Землю. Поэтому, оставляя индусов вне рассмотрения, мы приведем представления об этом вопросе северных буддистов, надеясь со временем добавить к ним таковые и южных. Когда же мы говорим «буддисты», то не включаем бесчисленные еретические секты, которыми изобилуют Япония и Китай и которые потеряли всякое право на это название. С ними мы не имеем ничего общего. Мы подразумеваем только буддистов северной и южной церквей — так сказать, римских католиков и протестантов от буддизма.
Предмет, который рассматривает наш ученый тибетский корреспондент, основывается на нескольких конкретных вопросах, предложенных нами со скромною просьбой ответить на них, и на следующем параграфе из книги «Будда и ранний буддизм»:
- Я отчасти уже останавливался на этом сверхъестественном посредничестве, ибо оно исключительно важно для нашей темы. Буддизм представлял собою просто сложный механизм для противодействия злым духам при помощи духов добрых, действующих с наивысшей эффективностью посредством трупа или какой-либо части трупа главного помогающего духа. Буддийский храм, буддийские ритуалы, буддийская литургия — все они, похоже, зиждятся на одной-единственной идее — что мертвое тело, целиком или частично, необходимо. Но кто же они, эти помогающие духи? Любой буддист, древний или современный, сразу же признает, что дух, не достигший еще бодхи, или духовного пробуждения, не может быть хорошим духом... Он не может творить добро; более того, он должен творить зло...
Северный буддизм отвечает, что добрые духи являются Буддами — умершими пророками. Они приходят с неких «полей Будд», чтобы беседовать с Землей.
Наш ученый тибетский друг пишет:
- Позвольте мне сразу сказать, что монахи и миряне впадают в высшей степени нелепый и абсурдный пересказ Символа веры, народных верований Тибета. Сообщение капуцина делла Пенна о братстве «Чжангчуб» просто абсурдно. Беря из Канджура и других книг тибетских законов некоторые буквальные описания, он затем украшал их собственными интерпретациями. Так, он говорит о вымышленных мирах «духов», где обитают «Лха, подобные богам», добавляя, что тибетцы представляют себе, будто «эти места находятся в воздухе над великой горой, примерно 160 тысяч лиг высотою и 32 тысячи лиг в окружности, и состоящей из четырех частей: из хрусталя на восточной стороне, из красного рубина на западной, из золота на северной и из зеленого драгоценного камня — ляпис-лазури — на южной. В этих обителях блаженства они — Лха — остаются, сколько пожелают, а затем переходят в рай других миров»[2].
Это описание больше напоминает — если память о времени хождения в миссионерскую школу в Лахуле мне не изменяет — «Новый Иерусалим, нисходящий от Бога с неба» в видении Иоанна — город, окружностью в «двенадцать тысяч фарлонгов», чьи стены были из «ясписа», здания из «чистого золота», основания стен «украшены всякими драгоценными камнями», а «двенадцать ворот — двенадцать жемчужин»[3], нежели город Чжангчуб, будь то в Канджуре или в представлениях тибетцев. Во-первых, священный канон тибетцев — Канджур и Танджур — включает в себя тысячу семьсот семь различных трудов — тысячу восемьдесят три общедоступных и шестьсот двадцать четыре тайных тома; при этом первый состоит из трехсот пятидесяти, а второй из семидесяти семи фолиантов.
Я могу уверить теософов, что даже если бы они их случайно и увидели, то содержание этих томов никогда не может быть понято не получившим ключа к их особым знакам и их сокровенному смыслу.
Каждое описание местности в нашей системе фигурально; каждое название и слово намеренно завуалировано; и ученик, прежде чем получить дальнейшие указания, должен овладеть методом расшифровки, а затем пониманием и знанием эквивалента тайного термина или синонима почти для каждого слова нашего религиозного языка. Египетская демотическая или иератическая система — это детская игра по сравнению с расшифровкой наших священных головоломок. Даже в книгах, которые доступны массам, каждое предложение имеет двойное значение: одно предназначено для непосвященных, другое — для тех, кто получил ключ к Писаниям.
Если усилия таких благожелательных, усердных и добросовестных людей, как авторы «Buddhist record of Western World» и «Buddha and Early Buddhism»[4], чьи поэтические гипотезы могут быть опровергнуты и опрокинуты с большой легкостью — завершились ничем, то поистине, старания предшественников и последователей аббатов Хука, Габе и прочих будут иметь печальный неуспех; ибо первые ненамеренно, а последние целенаправленно искажают несравненное и славное учение нашего благословенного учителя Сакьятхубпа[5].
В «Theosophist» за октябрь 1881 года корреспондент информирует читателя, что Гаутама Будда, мудрец, «настаивал на том, чтобы посвящение было доступно всем достойным». Это верно; таков был исходный замысел, который в течение некоторого времени осуществлял великий Санггья[6], прежде чем стал Всезнающим. Но спустя три или четыре столетия после его освобождения от своей земной оболочки, когда Ашока, великий приверженец нашей религии, покинул этот мир, посвященные-Архаты из-за тайного, но упорного противостояния брахманов их системе вынуждены были покинуть страну и искать убежище за Гималаями. Так, хотя массовый буддизм до VII века и не распространился в Тибете, буддийские посвященные в таинства и эзотерическую систему арийских дважды рожденных, покидая свою родину — Индию, искали прибежища у добуддийских аскетов, которые обладали Благим Учением еще до времен Шакьямуни. Эти отшельники жили за цепями Гималаев со времен незапамятных. Они были прямыми последователями тех арийских мудрецов, которые вместо того, чтобы сопровождать своих братьев-брахманов в доисторическом переселении от озера Манасаровара через Снежную гряду в жаркие равнины Семи рек, предпочли остаться в своих недоступных и неизвестных твердынях. Поистине, неудивительно, что арийская эзотерическая доктрина и доктрина наших Архатов оказываются почти идентичными. Истина, как и солнце над нашими головами, одна; но кажется, что этот вечный трюизм должно повторять постоянно, дабы заставить и темнокожих, и белых людей помнить это. Только эту истину нужно сохранить чистой и не загрязненной человеческими преувеличениями — ибо сами ее приверженцы стремятся приспособить ее, извратить и изуродовать ее прекрасный лик для собственных эгоистических целей; поэтому она должна быть спрятана подальше от глаз профанов. Со времен самых ранних всеобщих мистерий и вплоть до эпохи нашего великого Шакья Татхагаты Будды, сократившего и истолковавшего систему во имя спасения всех, Сам божественный Голос, известный как Гуань-инь, был слышен лишь в священном уединении предварительных мистерий.
Наш всемирно уважаемый Цзонкапа, завершая свой пятый Дам-нганг[7], напоминает нам, что «каждая священная истина, которую невежды неспособны понять в ее истинном свете, должна быть спрятана в тройном ларце, скрываясь, подобно черепахе, которая прячет голову в панцирь, и показывая свое лицо лишь тем, кто жаждет обрести состояние Ануттара-самьяк самбодхи» — самого милосердного и просветленного сердца.
Двойное значение существует даже в каноне, открытом народу, а совсем недавно — и западным ученым. Теперь я попытаюсь исправить ошибки — к сожалению, слишком намеренные у иезуитских авторов. Нет сомнений, что китайские и тибетские Писания, так называемые канонические книги Китая и Японии, некоторые из которых были переписаны нашими самыми знающими учеными, — а многие из них, будучи непосвященными, хотя и искренними и благочестивыми людьми, комментировали то, чего сами никогда правильно не понимали, — содержат множество мифологического и легендарного материала, больше подходящего для детских сказок, нежели для Религии Мудрости, которую проповедовал Спаситель мира. Но ничего из этого нельзя найти в каноне; и хотя эти книги и хранятся в большинстве библиотек ламаистских монастырей, их читают и безоговорочно верят им только доверчивые и набожные, которым простота не позволяет переступить порог реальности. К ним относится «Космос буддизма» («The Budhist Cosmos»), написанный бонзой Чин-Чжаном из Пекина; «Шин-Тао-ки» или «Повесть о просветлениии Татхагаты» Ванг-пу (VII в.); «Хишай Сутра» или «Книга сотворения»; разнообразные книги о небесах и преисподней и так далее — поэтический вымысел, объединенный символизмом.
Но труды, которые цитирует — вернее, неправильно цитирует — наш схоластический автор, монах делла Пенна, содержат не вымысел, а лишь информацию для будущих поколений, которые, может быть, к тому времени получат ключ к верному их прочтению. «Лха», которые «достигли состояния святости в этом мире» и о которых делла Пенна говорит лишь в насмешку, были просто посвященными Архатами, Адептами различных уровней, известными обычно под именем Бханте — Братьев. В книге, известной как «Аватамсака-сутра», в разделе о «Высшем Атмане — Я — как он проявляется в характере Архатов и Пратьекабудд», утверждается, что «поскольку от начала все чувствующие существа перепутали истину и приняли ложь, то поэтому возникло сокровенное Знание, названное Алайя-виджняна». «Кто обладает истинным сокровенным Знанием?» — «Великие Учителя Снежной горы», — таков ответ Книги Закона. Снежная гора — это «гора высотою в сто шестьдесят тысяч лиг». Давайте посмотрим, что это означает. Если просто опустить три последние цифры, то мы получаем сто шестьдесят лиг; тибетская лига составляет около пяти миль; это дает нам семьсот восемьдесят миль от определенного святого места по определенной дороге на запад. Это становится совершенно ясно, даже в описании делла Пенна, для того, в ком есть проблеск истины. «Согласно их закону, — говорит монах, — на западе этого мира находится вечный мир, рай, а в нем святой по имени Опадма[8], что означает святой Великолепия и Безграничного Света. У этого святого много учеников, которые называются “чжангчуб”, что означает — добавляет он в сноске — души тех, кто в силу своего совершенства не стремятся стать святыми, а подготавливают и наставляют тела вновь рожденных лам, дабы те могли помочь живущим».
Отсюда понятно, что эти предположительно умершие «чжангчуб» являются живыми Бодхисатвами или Бханте, известные народу Тибета под разными именами, среди которых и Лха — «духи», ибо они, предположительно, существуют более в духе, нежели во плоти. Умирая, они часто отрекаются от нирваны — блаженства вечного покоя или забвения личности, — дабы остаться в своих одухотворенных астральных «Я» ради блага своих учеников и человечества в целом.
По крайней мере, для некоторых теософов должно быть ясно, что я имею в виду, хотя некоторые непременно возразят против этого. И все же мы утверждаем, что для совершенно чистого «Я» после освобождения из физического тела не существует возможности остаться в земной атмосфере в его собственной личности, в которой он продвигался на земле. Из этого правила сделано только три исключения:
Святое побуждение, заставляющее Бодхисатву, шраваку или Рахата помогать живущим в достижении блаженства; в таком случае он останется, дабы наставлять их — как изнутри, так и извне. Во-вторых, те, кто — как бы ни были они чисты, безвинны и сравнительно свободны от греха в течение своей жизни — были настолько поглощены какой-то определенной идеей, связанной с одной из человеческих майя, что умирают с этой всепоглощающей мыслью. И, в-третьих, люди, в которых сильная и святая любовь — такая, как любовь матери к своим осиротевшим детям, — создает или порождает неукротимую волю, питаемую этой безграничною любовью, чтобы остаться среди живущих в их внутренних «Я».
Периоды, определенные для этих исключительных случаев, различны. В первом случае, благодаря знанию, обретенному в состоянии Аннутара-самьяк-самбодхи (самого святого и просветленного сердца), Бодхисатва не имеет установленного предела. Привыкнув в течение жизни оставаться часами и днями в своей астральной форме, он после смерти обладает силой создавать вокруг себя собственное состояние, рассчитанное на сдерживание естественного стремления остальных принципов вновь воссоединиться с соответствующими элементами, и может спускаться на Землю и даже оставаться там века и тысячелетия. Во втором случае период будет длиться до тех пор, пока всепоглощающее магнетическое притяжение объекта мысли, сильно сконцентрированной в момент смерти, не ослабеет и постепенно не угаснет. В третьем случае притяжение разрушается либо смертью, либо нравственными недостатками любимого человека. Таким образом, оно не может длиться больше одной человеческой жизни.
Во всех иных случаях видений или каких бы то ни было взаимодействий «дух» оказывается злобным «бхутом» или, в лучшем случае, «ролангом» — бездушной оболочкой «элементария». «Благое Учение» отвергают на основании необоснованного обвинения, будто только Адепты претендуют на привилегию бессмертия. Но подобное требование никогда не выдвигалось ни одним восточным Адептом или посвященным. Действительно, наши Учителя говорят нам, что «бессмертие условно» и что шансы Адепта, ставшего знатоком Алайя-виджняны — вершины мудрости, в десять раз выше, чем у тех, кто, не зная о потенциальных возможностях, сосредоточенных внутри своего «Я», позволяет им оставаться в спокойном бездействии, пока не становится слишком поздно пробуждать их в этой жизни. Однако знания и могущество Адепта на Земле не больше, чем те, что обретет средний хороший человек, достигнув своего пятого и особенно шестого цикла или круга. Наше теперешнее человечество пока находится на четвертом из семи великих кругов цикла. Человечество — дитя, едва вышедшее из пеленок, и самый высокий Адепт настоящей эпохи знает меньше, чем он ребенком будет знать в седьмом круге.
И как человечество в целом, так и человек в его теперешнем индивидуальном развитии — младенец. И так же, как трудно ожидать, что маленький ребенок, каким бы развитым он ни был, будет помнить свое существование с момента рождения день за днем, со всеми ежедневными переживаниями и различною одеждою, которую он должен был носить в каждый из них, так и никакое «Я», если только это не «Я» Адепта, достигшего состояния самма-самбодхи, во время которого озаренный видит длинный ряд своих прошлых жизней сквозь все свои предыдущие рождения в других мирах, никогда не сможет припомнить отдельные различные жизни, пройденные им. Но это время однажды должно прийти. Этот день настанет — если только человек не является безнадежным сенсуалистом, обрекающим себя на полное уничтожение после каждой из таких греховных жизней, — тот день, когда, достигнув состояния абсолютной свободы от греха и желания, он увидит и вызовет в памяти все свои прошлые жизни так же легко, как человек нашей эпохи, оглянувшись назад, пробегает взглядом, шаг за шагом, каждый день своего существования».
Мы можем добавить пару слов в пояснение фрагмента, относящегося к Гуань-инь. Эта божественная сила была в конце концов антропоморфизирована китайскими приверженцами буддийских обрядов в некое двуполое божество с тысячью рук и тысячью глаз и названо Бодхисатвой Гуань-ши-инь — Божество-Голос, что в действительности означает голос постоянно присутствующего скрытого божественного сознания в человеке, голос его истинного «Я», который можно полностью пробудить и услышать только благодаря великой нравственной чистоте. Поэтому говорится, что Гуань-инь является сыном Будды Амитабхи, который породил того Спасителя, милосердного Бодхисатву, «Голос» или «Слово», распространенное повсюду, «Звук», который вечен. Он имеет то же мистическое значение, что и Вак брахманов. Если брахманы отстаивают вечность Вед, исходя из вечности «звука», то буддисты утверждают вечность Амитабхи, поскольку он был первым, кто удостоверил вечность Само-рожденного, Гуань-инь. Гуань-инь — это Вакишвара, Божество-Голос брахманов. Оба происходят из того же источника, что и Логос греков-неоплатоников; «проявленное Божество» и его «Голос» обнаруживаются в человеческом «Я», его сознании; «Я» является невидимым Отцом, а «голос Я» — Сыном, и они родственны и состоят в парном соотношении. И Вакишвара, и Гуань-инь до сих пор играют важную роль в посвятительных ритуалах и мистериях в брахманической и буддийской эзотерических доктринах.
Мы можем также подчеркнуть, что Бодхисатвы и Рахаты не обязаны быть Адептами, а еще менее брахманами, буддистами или даже «азиатами» — это просто святые и чистые люди любой нации и веры, посвятившие свою жизнь тому, чтобы делать добро человечеству.
Доктрины святого «Лха»
1. Наивысшим классом являются Лха –«духи, высшие существа, боги», на санскрите Дэвы; они идут после Будд и населяют шесть небесных сфер (на санскрите – Дэвалок). Две из этих сфер принадлежат Земле,но четыре другие, которые считаются высшими обителями, находятся в атмосфере,далеко за пределами Земли...
...Вследствие преждевременной смерти «Бардо» продлевается. Это промежуточное состояние между смертью и новым рождением, которое наступает не сразу, а после некоторого интервала, который для хороших людей короче, чем для плохих...
Буддизм в Тибете
Следующие записи собраны или, точнее, переведены настолько точно, насколько могут позволить идиоматические различия, из тибетских писем и манускриптов, присланных в ответ на несколько вопросов относительно неверных представлений на Западе о северном буддизме или ламаизме. Информация исходит от гелонга[9] Внутреннего храма – ученика Бапа Дхармы, Тайной Доктрины.
- «Поскольку Братья, живущие в Гья-Пхелинге, в британской Индии, почтительно обратили внимание моего Учителя на некоторые неверные и вводящие в заблуждение утверждения о Благом Учении нашего благословенного Пхагпа Санггья[10] – самого святого Будды, которое, как утверждают, было перенесено в Бод-юл – землю Тибета, то уважаемый Нганг-па[11] повелел мне ответить на них. Я сделаю это, насколько наши правила позволят мне открыто обсуждать столь священную тему. Я не могу сделать больше, ибо до того дня, когда наш Панчен-Римпоче вновь родится в землях пхелингов – чужеземцев и, появившись как великий Чомданда – победитель, разрушит своей могучею рукою вековые ошибки и невежество, будет мало пользы от попыток искоренить подобные заблуждения».
В Тибете распространено пророчество Цонкапы, что истинное учение будет сохраняться в своей чистоте лишь до тех пор, пока Тибет останется свободным от вторжения западных наций, чье грубое понимание фундаментальной истины неизбежно приведет в замешательство и затемнит последователей Благого Закона. Но когда западный мир станет более зрелым в философском плане, произойдет воплощение Панчен-Римпоче – Великого Сокровища Мудрости, одного из таши-лам, и тогда великолепие Истины озарит весь мир. В этом – подлинный ключ к тибетской исключительности.
Наш корреспондент продолжает:
- «Из множества ошибочных взглядов, представленных на рассмотрение нашего Учителя, я получил его дозволение обсудить следующее: во-первых, ошибка широко распространенная среди роланг-па – спиритуалистов, будто те, кто следуют Благому Учению, имеют сношение и благоговеют перед ролангами – духами или призраками умерших людей; а во-вторых, что Бханте – Братья, или "Лха", как их обычно называют – являются либо развоплощенными духами, либо богами».
Первая ошибка обнаружена в труде «Будда и ранний буддизм», породившем неверное представление о том, что в основании буддизма лежит спиритуализм. Вторая ошибка присутствует в книге «Краткое изложение великого хаоса тибетских законов» монаха-капуцина Делла Пенна и отзывах его компаньонов, чья абсурдная клевета на тибетскую религию и законы, написанная в течение последнего столетия, была перепечатана в книге м-ра Маркхама «Тибет»[12].
- «Я начну с первой ошибки, – пишет наш корреспондент. – Ни южные, ни северные буддисты Цейлона, Тибета, Японии или Китая не признают западных идей, касающихся способностей и ограничений "обнаженных душ".
- Ибо мы абсолютно и безоговорочно осуждаем все невежественные сношения с ролангами. Ибо кто они – те, кто возвращаются? К какому виду созданий относятся те, кто по желанию могут общаться непосредственно или путем физических проявлений? Они являются нечистыми, грубыми, грешными душами, "ацара", самоубийцами и теми, кого настигла преждевременная смерть от несчастного случая и кто должен задержаться в земной атмосфере до полного истечения естественного срока своей жизни.
- Ни один благомыслящий человек, будь то лама или чхипа – небуддист, не рискнет защищать практику некромантии, которая, в силу природного инстинкта, была осуждена во всех великих Дхармах – законах и религиях, а взаимодействие с ними и использование силы этих привязанных к Земле душ является просто некромантией.
- Итак, существа второго и третьего класса – самоубийцы и жертвы несчастного случая – не завершили полностью назначенного им срока жизни и вследствие этого, даже не будучи вредными, связаны с Землею. Преждевременно вытолкнутая душа пребывает в неестественном состоянии; исходный импульс, давший толчок развитию человека и бросивший его в земную жизнь, не растратился – необходимый цикл не завершен, но тем не менее, должен завершиться.
- Кроме того, связанные с Землею, эти несчастные существа, жертвы добровольные или невольные, как бы подвешены в магнетическом притяжении Земли. Они не тянутся, подобно первому классу, к живым существам с дикою жаждой напитаться жизненной силой. Их единственное и слепое побуждение – поскольку они в основном бывают в ошеломленном и оглушенном состоянии – как можно скорее войти в вихрь нового рождения. Их состояние является тем, что мы называем ложным Бардо – это период между двумя воплощениями. В соответствии с кармой человека, на которую влияют его возраст и заслуги в последнем воплощении, этот интервал будет либо длиннее, либо короче.
- Ничто, кроме некого непреодолимо сильного влечения – такого, как святая любовь к кому-то очень дорогому, находящемуся в великой опасности, – не может притянуть их к жизни без их согласия; но месмерическою силой бон-по, некроманта (это слово использовано намеренно, поскольку заклинание некроманта является зу-тхю – тем, что мы называем месмерическим притяжением), можно заставить их вернуться в нашу действительность. Такое вызывание, однако, осуждается теми, кто придерживается Благого Учения, ибо вызванная таким образом душа вынуждена чрезвычайно страдать, даже если и не она сама, а лишь ее образ был оторван от нее, чтобы стать привидением. Вследствие насильственного преждевременного отделения от тела, "чжанг-кхог" – животная душа – слишком перегружена материальными частицами, так как естественного отделения более грубых молекул от более тонких еще не произошло; а некромант, искусственно вызывая это разделение, заставляет душу страдать так, как страдал бы кто-нибудь из нас, если бы с него заживо содрали кожу.
- Таким образом, вызывать первый класс – грубые, грешные души – опасно для живых людей; призывать же призрак второго или третьего класса – это невыразимо жестоко по отношению к мертвым.
- В случае человека, умершего естественной смертью, имеют место совсем другие условия. Душа почти всегда, а если она особенно чиста, то совершенно недоступна для некроманта, а следовательно, и для кружка вызывателей-спиритуалистов, которые неосознанно практикуют настоящий санм-ргаг некромантов – колдовские магнетические заклинания. В зависимости от кармы предыдущего воплощения, период латентности – обычно протекающий в состоянии оцепенения – будет длиться от нескольких минут до нескольких недель или месяцев. В течение этого времени "чжанг-кхог" – животная душа – в торжественном спокойствии готовится к своему переходу либо в более высокую сферу, если она достигла седьмой ступени человеческой эволюции, либо к более высокому рождению, если она еще не прошла последний локальный цикл.
- В любом случае у нее в это время нет ни сил, ни желания передавать мысли живущим. Но когда период латентности истекает и новое "Я" в полном сознании вступает в благословенную сферу Дэва-кхана, где рассеивается весь земной туман и перед духовным взором ясно проходят сцены и связи прошлой жизни, – тогда она может, и иногда это действительно происходит, увидев всех, кого она любила и кто любил ее на Земле, притягивать к себе для общения – исключительно силою любви – души живущих, которые, вернувшись потом в обычное состояние, воображают, будто она спускалась к ним.
- Поэтому мы радикально отличаемся от западных роланг-па – спиритуалистов – в нашем отношении к тому, что они видят и с чем общаются в своих кружках посредством неосознанной некромантии. Мы говорим, что это лишь материальные отбросы или бездуховные останки того, что было существом – выделенные, отброшенные и оставленные позади, когда его более тонкие частицы перешли в великую Запредельность.
- В них задерживаются некоторые фрагменты памяти и разума. Они конечно же были когда-то частью существа и поэтому представляют определенный интерес, но это не есть истинное существо. Сформированные из материи, хотя и эфирной, рано или поздно они должны быть вовлечены в вихрь, где существуют условия для их дезинтеграции на атомы.
- Из мертвого тела постепенно выделяются и другие принципы. Через несколько часов второй принцип – жизненный – полностью угасает и отделяется от телесной и эфирной оболочек. Третий – витальный двойник – окончательно рассеивается, когда распадаются последние частицы тела. Теперь остаются четвертый, пятый, шестой и седьмой принципы: тело желаний, человеческая душа, духовная душа и чистый дух, являющийся аспектом Вечного. Два последних, связанные или отделенные от личного "Я", образуют вечную индивидуальность и не могут умереть. Остальные – астральное "Я" и все, что в нем сохранилось от желаний, – до разрушения физического тела переходят в состояние созревания.
- Поэтому для сознательного действия в этом состоянии требуется подготовленность Адепта или сильная, неумирающая, горячая и святая любовь к тем, кого умерший оставил на Земле. Иначе астральное Эго либо становится "бхутом", в Тибете – "ролангом", либо продвигается в более высокие сферы.
- В первом случае Лха – "человек-дух" – может пребывать среди живущих в течение неопределенного времени, сколько пожелает; в последнем же так называемый "дух" будет медлить и оттягивать свое окончательное перемещение, но только на короткий срок; тело желаний сохраняется в плотном состоянии пропорционально силе любви, которую испытывает душа, и ее нежеланию расстаться с любимыми.
- При первом же ослаблении желания оно рассеется, и духовное "Я", постепенно теряя свою личность и все воспоминания о ней, восходит к высшим сферам. Таково Учение. Никто не может защитить смертных, кроме избранных, "совершенных", "Чжангчуб" или самих "Бодхисатв" – тех, кто проник в великую тайну жизни и смерти – ибо они способны по желанию продлевать свое пребывание на Земле после "смерти". Если перевести на общепринятый язык, эта защита означает "рождаться снова и снова" на благо человечества».
Если бы спиритуалисты вместо того, чтобы предоставлять власть над живыми людьми «контролирующим» духам и «гидам», каждому привидению, зовущему себя «Джон» или «Питер», ограничили право побуждать и вдохновлять немногих избранных чистых мужчин и женщин только такими Бодхисатвами или святыми посвященными – рождены ли они на Земле буддистами, христианами, брахманистами или мусульманами, а в исключительных случаях – святым и безгрешным людям, движимым истинно благою миссией, которую они должны завершить после своей смерти, – то тогда они были бы ближе к истине, нежели в настоящее время.
Приписывать же, как они это делают, священную привилегию каждому «элементарию» или «элементалу», рядящемуся в павлиньи перья и являющемуся лишь для того, чтобы сказать: «Как поживаете, м-р Снукс?», – и выпить чаю да скушать тостик, – это кощунство и печальное зрелище для того, кто обладает интуитивным чутьем благоговейной святости тайны физического перехода, не говоря уже об учениях Адептов.
«Далее Делла Пенна пишет:
- "Эти чжангчуб – последователи главного святого – еще не стали святыми, но они в наивысшей степени обладают пятью добродетелями... милосердием, как мирским, так и духовным, совершенным соблюдением закона, великим терпением, огромным усердием в работе по совершенствованию и самым возвышенным созерцанием" (с. 55-56)».
Хотели бы мы знать, как могли они обладать всеми этими качествами, особенно последним – трансом, будучи физически мертвыми!
- «Эти "чжангчуб" завершили свой путь и освободились от дальнейших перевоплощений из тела одного ламы в тело другого, но [далай]-лама всегда наделен душою одного и того же чжангчуб, хотя ради блага живущих он может пребывать в других телах, обучая их Закону, что и является причиной их нежелания становиться святыми, ибо тогда они не смогли бы наставлять их. Движимые состраданием и жалостью, они хотят оставаться "чжангчуб", дабы наставлять живущих в Законе и помогать им быстрее завершить трудный путь перевоплощений. Более того, если эти "чжангчуб" желают, они вольны перемещаться в этом или иных мирах, и в то же самое время они могут перемещаться с тою же целью в другие места.
Из этого весьма путаного описания следуют два факта. Во-первых, тибетские буддисты – мы говорим об образованных классах – не верят в возвращение духов умерших, потому что пока душа на Земле не станет настолько чистой, чтобы обрести состояние Бодхисатвы – высшей ступени совершенства, ближайшей к Будде, даже святые в обычном понимании этого слова не могут после смерти наставлять или направлять живых. А во-вторых, отвергая, как они это делают, теории сотворения, Бога, души – в их христианском и спиритуалистическом смысле – и дальнейшую жизнь личности умершего, они все же верят, что человек обладает таким потенциалом воли, что от него самого зависит, стать ли ему Бодхисатвой и обрести силу, чтобы регулировать свои будущие существования, будь то в физической или же полуматериальной форме.
Ламаисты верят в нерушимость материи как элемента. Они отрицают бессмертие и даже сохранение личного "Я" и учат, что сохраниться может только индивидуальное "Я" – то есть вся совокупность многих персональных "Я", которые представлены Единым, в течение долгой череды различных существований. Последнее даже может стать вечным – слово "вечность" для него означает период великого цикла – вечным в своей интегральной индивидуальности, но этого можно достигнуть только став Дхиан Коганом, "Небесным Буддой" или тем, кого христианские каббалисты могли бы назвать "планетарным духом" или одним из Элохимов; частью "сознательного целого", состоящего из совокупных разумов в их вселенском единстве, тогда как Нирвана является "бессознательным целым". Тот, кто становится "Тонгпаньи" – достигшим состояния абсолютной свободы от каких-либо личных желаний, высшего состояния святости, – существует в не-существовании и уже не может быть полезным для смертных. Он пребывает в "Нипанге"[13], ибо достиг конца "Тхар-лама" – пути освобождения, избавления от перевоплощений. Он не может совершить "тулпа" – добровольное воплощение, будь то на короткий или длительный срок – в тело живого человеческого существа, потому что является "Дангма" – абсолютно очищенной душою. Отныне он свободен от опасности "далчжор" – нового человеческого рождения, ибо семь форм существования, лишь шесть из которых открыты непосвященным – причина перевоплощений – благополучно им пройдены. "Он равнодушно взирает в каждой из сфер восходящих перевоплощений на весь период времени, охватывающий более короткие этапы личного существования", – говорит книга "Киу-те".
Но поскольку "больше мужества в том, чтобы принять бытие, чем небытие, и жизнь, нежели смерть", то среди Бодхисатв и Лха есть такие – "столь же редкостные, как цветок удамбара, который они должны повстречать на пути", – кто добровольно отказывается от блаженства достижения совершенной свободы и остается в своем личном "Я", в формах видимых или невидимых для взора смертных, дабы учить и помогать своим более слабым братьям.
Некоторые из них продлевают свою жизнь на Земле – хотя и не до сверхъестественных пределов, другие становятся Дхиан Коганами – классом планетарных духов, или Дэвами, которые, превращаясь, так сказать, в ангелов-хранителей людей, являются единственными из семи классов иерархии духов в нашей системе, сохраняющими свои личности. Эти святые Лха вместо того, чтобы наслаждаться плодами своих деяний, приносят себя в жертву в невидимом мире, как сделал это на нашей Земле владыка Санггья – Будда, оставшийся в Дэвакхане – ближайшем к Земле мире блаженства».
Сноски
- ↑ [Anathema maranata — Да будет проклят, да будет отлучен! (лат.) — Прим. пер. (изд.)]
- ↑ [Этот отрывок является переводом страниц 54-55 труда Фра Франческо Оразио делла Пене ди Билли, озаглавленного «Breve notizia del regno del Thibet», 1730, переизданного в Париже в 1835 г., с примечанием Кларпрота в «Nouveau Journal Asiatique». — Прим. сост. англ. изд. (изд.)]
- ↑ [Откр 21, 10-21. — Прим.ред. (изд.)]
- ↑ [Первая из указанных работ — это перевод Самюэля Биле с китайского книги Hienen Tsiang'a «Si-yu-ki», вторая работа принадлежит перу Артура Лилли. — Прим. сост. англ. изд. (изд.)]
- ↑ [Тибетский эквивалент Шакьямуни. — Прим. ред. (изд.)]
- ↑ [Санггья (Саньяй) — соответствует понятию Будды в Тибете. — Прим. сост. англ. изд. (изд.)]
- ↑ [Божественный обет, — Прим.ред. (изд.)]
- ↑ [Опадма или Амитабха Будда — одно из имен Будды. — Прим. ред. (изд.)]
- ↑ [Гелонг — тибетский Бхикшу (санскр.), буддийский монах. — Прим. ред. (изд.)]
- ↑ [Будда par exellence (в полном смысле слова). — Прим. сост. англ. изд. (изд.)]
- ↑ [Нгагпа — «Подобный Будде» (санскр.) — Прим. сост. англ. изд. (изд.)]
- ↑ [Заголовок труда Дслла Пене, приведенный здесь, не соответствует итальянскому оригиналу, однако скорее всего это одна и та же работа, как ясно из последующего цитируемого отрывка. Что же касается второй работы, видимо, ее полное название: «Narratives of the Mission of George Bogle to Tibet and of the Journey of Thomas Manning to Lhasa». Edited by Clements Robert Markham, London, 1876. 8vo. Представляется, что у сэра К. Р. Мархама (1830 —1916), известного географа и путешественника, нет другой работы по Тибету. — Прим. сост. англ. изд. (изд.)]
- ↑ [Тибетский эквивалент Нирваны. — Прим. сост. англ. изд. (изд.)]