Блаватская Е.П. - Мадам Блаватская о факирах

Как бы несведуща я ни была в отношении законов Солнечной системы, я, во всяком случае, настолько твёрдо верю в гелиоцентрическую журналистику, что подписалась на The Sun. И, следовательно, увидела ваши замечания в сегодняшнем номере Sun о моём «иконоборчестве».

Несомненно, это великая честь для скромной иностранки – быть таким образом распятой между двумя величайшими знаменитостями вашей рыцарственной страны – воистину добрым диаконом Ричардом Смитом в синих газовых брюках и соловьём 242в ивах и кипарисах Вашингтоном Чайлдсом (A.M.). Но я – не индийский факир и не получаю удовольствия от распятия, особенно незаслуженного.

Мне и в голову не пришло бы, что меня станут гонять вокруг «высокой башни», метафорически бичуя мою спину стальными крюками вашей сатиры. Я не приглашала репортёров на представление. Я не искала скандальной славы. Я всего лишь выбрала себе тихий уголок в вашей свободной стране и, как женщина, которая много путешествовала, буду пытаться поведать западной публике о том, каких странностей я насмотрелась среди восточных народов. Если бы я могла наслаждаться этой привилегией дома, меня бы здесь не было. Но, уж коль скоро я здесь, то буду, как говорится, в одной старой поговорке, «выкладывать всё начистоту».

Репортёр The World, навестивший меня, написал статью, в которой его воспоминания о моих обезьяньих чучелах и канарейках, о тигровых головах и пальмах смешались с эфирной музыкой и порхающими призрачными двойниками адептов. Это была очень интересная статья, и автор определённо старался быть очень беспристрастным. Если и сложилось такое впечатление, будто я отрицаю неизменность природного закона и, как следствие, утверждаю возможность чудес, то это произошло из-за моего несовершенного английского или небрежности читателя.

Не найдётся других столь же бескомпромиссно убеждённых в неизменности и универсальности законов природы людей, как те, кто изучает оккультизм. Так давайте же, с вашего разрешения, оставим тень великого Ньютона покоиться в мире. Я отрицаю не принцип закона гравитации или необходимость наличия центральной силы, действующей на солнце, но допущение о том, что за спиной закона, который притягивает тела к центру земли и являет собою наиболее знакомый нам пример гравитации, не стоит другой закон, равно неизменный, который при определённых условиях кажется противодействующим первому. Если хотя бы раз в сто лет видят стол или факира поднимающимися в воздух без всякой видимой механической причины, то этот подъём есть проявление природного закона, о котором наши учёные пока не ведают. Христиане веруют в чудеса; оккультисты же доверяют им даже меньше, чем благонамеренные учёные – например, сэр Дэвид Брюстер. Покажите оккультисту незнакомый феномен – и он ни за что не станет утверждать априори, что 243это либо трюк, либо чудо.

Он станет искать причину в области причин.

Рассказывают историю о Бабине, астрономе, жившем в Париже около 1854 г., когда бушевала великая война между Академией и «вальсирующими столами». Этот скептик от науки объявил в журнале Revue des Deux Mondes, что левитация мебели без контакта «просто так же невозможна, как и вечный двигатель». Спустя несколько дней, во время экспериментального сеанса, в его присутствии был бесконтактно левитирован стол. В результате этого сеанса Бабине отправился прямиком к дантисту, чтобы вырвать коренной зуб, поскольку сей «иконоборческий» стол в своём воздушном полёте причинил ему серьёзный вред. Но отзывать его статью из журнала было уже поздно.

Полагаю, что девять человек из десяти, включая и редакторов, стали бы утверждать, что волновая теория света – одна из наиболее твёрдо устоявшихся. И всё же, если вы заглянете на страницу 22 книги «Новая химия» (The New Chemistry, New York, 1876), написанной профессором Джосайей Куком из Гарвардского университета, то обнаружите, что он пишет: «Я не могу согласиться с теми, кто рассматривает волновую теорию света как утверждённый принцип науки… Она требует комбинации качеств пространственного эфира, которую мне трудно представить себе осуществлённой на деле». Что это такое, как не иконоборчество?

Давайте не будем забывать о том, что сам Ньютон воспринял корпускулярную теорию Пифагора и его предшественников, от которых узнал о ней, и только en désespoir de cause (из отчаяния (франц.)) учёные позднее приняли волновую теорию Декарта и Гюйгенса. Кеплер утверждал магнетическую природу солнца. Лейбниц приписывал планетарное движение возмущениям эфира. Борелли опередил Ньютона в этом открытии, хотя и не смог так же триумфально продемонстрировать его. Гюйгенс и Бойль, Хоррокс и Хук, Галлей и Рен – у всех них были идеи о центральной силе, действующей на солнце, и о верном принципе уменьшения действия силы в пропорции к обратному квадрату расстояния.

В отношении гравитации ещё не сказано последнее слово; её ограничения невозможно будет полностью понять, пока мы не сумеем лучше понять природу солнца. Они только начинают 244признавать (см. лекцию профессора Бальфура Стюарта в Манчестере, озаглавленную «Солнце и Земля», и лекцию профессора Майера «Земля, великий магнит») тесную связь между солнечными пятнами и расположением небесных тел. Межпланетное магнетическое притяжение только-только начинает демонстрироваться. До тех пор пока не будет принято понимание гравитации как простого магнитного притяжения и отталкивания, той роли, которую играет сам магнетизм в бесконечных корреляциях сил в эфирном пространстве – в этой «гипотетической среде», как именует её Уэбстер – я настаиваю, что несправедливо и неумно отрицать левитацию как факиров, так и столов. Противоположно заряженные тела притягивают друг друга; одинаково заряженные друг друга отталкивают. Следовательно, допустим, что любому телу, обладающему весом, будь то человек или неодушевлённый предмет, какая бы то ни было причина, внешняя или внутренняя, сообщает ту же полярность, что и месту, на котором он стоит – и что же тогда помешает ему подняться в воздух?

Прежде чем обвинять меня во лжи, когда я утверждаю, что видела левитацию как людей, так и предметов, вы должны вначале опровергнуть изобилие свидетельств со стороны людей гораздо более известных, нежели моя скромная персона. Господин Крукс, профессор Тьюри из Женевы, Луи Жаколио, ваши соотечественники доктор Грей и доктор Уорнер и сотни других, от первого до последнего, подтверждали факт левитации.

Я весьма удивлена, обнаружив, насколько мало даже редакторы вашего эрудированного соотечественника, журнала The World, знакомы с восточной метафизикой вообще и со штанами индусских факиров в частности. Делать этих святых нищих, исповедующих религию Брахмы, учениками буддийских ламаистских монастырей Тибета – уже достаточно скверно; но совсем уж непростительно заставлять их носить мешковатые шаровары при исполнении своих религиозных функций! Это так же нехорошо, как если бы индийский журналист представил преподобного г-на Бичера всходящим на кафедру в скудном одеянии факира – с обёрнутым вокруг чресел дхоти; «только это и более ничего». Следовательно, относить часто наблюдаемые и происходящие на открытом воздухе левитации свами и гуру на счёт теории о железной раме, сокрытой под их одеянием, столь же разумно, сколь и объяснять, как делал месье Бабине, 245вращение и постукивание спиритического стола «бессознательным чревовещанием».

Вы можете возражать против возможности удаления кишечника у человека, которое, вынуждена утверждать, я видела своими глазами. И это, как вы говорите, «замечательное» явление – но всё же не чудесное. И вы правильно делаете, что предлагаете доктору Хаммонду поехать и увидеть это. Наука только выиграла бы, а ваша скромная корреспондентка была бы оправдана. Однако в том ли вы положении, чтобы гарантировать, что он (Хамммонд) представит миру скептиков пример «правдивого изложения», если его наблюдения склонятся к опровержению наилюбимейших теорий области, которую мы называем общим термином «наука»?

С величайшим уважением,

Е.П. Блаватская Нью-Йорк, 28 марта 1877 г.