Блаватская Е.П. - Кто фальсифицирует

Нечто, проливающее свет на тайну Кети Кинг. – Больше доказательств. – Утверждение, которое, похоже, согласуется с обстоятельствами. – Письмо мадам Блаватской

[В своем «Альбоме для вырезок», том I, с. 23, Е.П. Блаватская сделала следующее примечание к этой статье: «Мне было приказано разоблачить д-ра Чайлда. Что я и сделала. Д. – лицемер, лжец и обманщик». (изд.)]

В последнем номере «The Religio-Philosophical Journal» (27 февраля), вышедшем в филадельфийском отделении, опубликована статья под редакцией д-ра Чайлда с весьма поэтическим названием «После бури выглянуло солнце», где мы читаем:

«Я терпеливо ожидал, пока утихнет ажиотаж вокруг дела Холмсов. Теперь же собираюсь ответить на некоторые вопросы и сделать несколько заявлений».

Далее: «Все рассказы о моем знакомстве с миссис Уайт – чистейшая ложь».

И ниже: «Я не буду обращать внимание на разные сообщения о моих финансовых делах; хочу только сказать, что мне причитается определенная сумма за ссуду Холмсам».

Я требую, чтобы мне предоставили право ответить на три вышеприведенные заявления, тем более, что второе из них бесцеремонно возводит меня в ранг лжецов. По моему скромному суждению, если и существует что-либо, заслуживающее большего презрения, чем ложь, так это сам лжец.

На все остальное в этом письме – редакционной статье – называйте это как угодно, ответить невозможно, а почему – читатель узнает, когда прочтет ее. Когда сердитый мистер Пэнкс (в «Крошке Доррит») отшлепал доброго Кристофера Кэсби, этот почтенный патриарх только кротко устремил свои голубые глаза к небу и улыбнулся еще более кроткой улыбкой. Д-р Чайлд, которого столь изрядно помотало и отшлепало общественное мнение, улыбается так же мило, как и мистер Кэсби, говорит о «солнце» и уверяет своих назойливых обвинителей, что «все это ложь».

Не знаю, откуда появилось «солнце». Наверное, из глубины невинного сердца доктора. Что же до меня, то со времени приезда в Филадельфию я видела лишь слякоть и грязь – слякоть на улице и грязь в этой поднадоевшей всем загадке Кети Кинг.

Я бы настоятельно советовала д-ру Чайлду не обвинять меня в «фальсификации» и не награждать какими-либо другими эпитетами. То, что я говорю, я могу доказать – и всегда готова это сделать. Если же он не участвовал в этом преступном обмане, то пусть «встанет и объяснит». Если он сможет оправдаться, я первая порадуюсь за него и публично принесу самые искренние извинения за «ошибочные подозрения» относительно его участия в этом деле; но пусть он сначала докажет свою невиновность. Грубостью ничего не докажешь, и доктор не может рассчитывать на победу, обвиняя в «фальсификации» других. Если же он не прекратит употреблять эпитеты, не подкрепленные вескими доказательствами – он рискует, как в игре в бадминтон, получить назад посланный им снаряд, и возможно, что тот ударит его гораздо сильнее, чем он рассчитывал.

В своей статье д-р Чайлд пишет: «Все рассказы о моем знакомстве с миссис Уайт – ложь. Я действительно два-три раза пропускал ее, но при входе и в холле было так темно, что узнать ни ее, ни кого-либо другого было просто никак невозможно. Я видел ее несколько раз и знал, что она походила на Кети Кинг больше, нежели мистер (?) или миссис Холмс...»

Mirabile dictu! Это даже похлеще нашего ученого друга доктора Бэрда! Тот полностью отрицает не только «материализацию», которую еще предстоит доказать всему миру, но и любой спиритический феномен. А д-р Чайлд отрицает свое знакомство с дамой, которую, по собственному признанию, он «несколько раз видел» и принимал в своем офисе, где ее неоднократно видели и другие – и в то же самое время соглашается, что «знал, что она походила на Кети Кинг» и так далее. Кстати, у всех нас сложилось впечатление, будто д-р Чайлд признался в «The Inquirer», что он в первый раз увидел миссис Уайт и узнал в ней Кети Кинг только в то утро, когда она давала письменное показание под присягой в офисе мирового судьи. Скорее всего, это также была «фальсификация». В «The Religio-Philosophical Journal» за 27 октября 1874 года д-р Чайлд пишет:

«Ваше сообщение ни на минуту не может заставить меня усомниться в нашей Кети Кинг, поскольку она приходит и разговаривает со мной каждый день. Несколько раз Кети приходила ко мне и просила меня и мистера Оуэна пойти туда [то есть к Холмсам]; она рассказывала нам обоим то, что говорила мне одному».

Выяснил ли д-р Чайлд, где была миссис Уайт, когда его посещали духи?

«Что касается миссис Уайт, то я хорошо знаю ее. Я много раз пропускал ее в дом. Я видел ее там во время продолжения феноменов в Блиссфилде. Потом она уехала в Массачусетс».

И все же доктор уверяет нас, что не был знаком с миссис Уайт. Какое же значение, в таком случае, он придает слову «знакомство»? Разве он не ходил в отсутствие Холмсов к ним домой, не разговаривал и даже не ссорился с ней? Несомненно, это еще одна сфабрикованная история. Пусть д-р Чайлд только попробует, если посмеет, еще раз употребить слово «фальсификация» по отношению ко мне, особенно после того, как он прочтет некое заявление, которое я приберегла напоследок.

Во всей этой жалкой надувательской истории «разоблачения», предпринятого слишком материальным духом-дамой, нам не предложили ни одного разумного объяснения, хотя бы даже одного-единственного факта. Все началось с фальшивой биографии и грозит закончиться фальшивой дуэлью, ибо каждая дуэль требует, по крайней мере, участия двоих, но д-р Чайлд предпочитает извлекать солнечный свет из невозмутимости собственной души и ждать, пока утихнет шторм, нежели сражаться, как настоящий мужчина, за свое доброе имя. Он пишет, что «не будет обращать внимания» на разговоры о своих мелких спекулятивных сделках с Холмсами. Он уверяет, что именно они должны ему деньги. Очень может быть, только это нисколько не меняет того факта, что он платил им по 10 долларов за сеанс, прикарманивая себе все остальное. Осмелится ли он отрицать это? Холмсы утверждают нечто обратное, и письменные показания разных свидетелей подтверждают их слова.

Некоторым Холмсы могут показаться негодяями, а в глазах наиболее предвзятых они будут единственно таковыми; но до тех пор, пока их заявления не будут опровергнуты, их словам можно доверять так же, как и словам д-ра Чайлда; да, даже на суде «медиумы Холмсы» будут сидеть на одной скамье с любым спиритическим пророком или ясновидцем, которого посещали те же духи, что и Холмсов. Пока д-р Чайлд не докажет законным путем, что Холмсы обманщики, а он невиновен, почему им нельзя верить так же, как и ему?

С момента возникновения загадки Кети Кинг, хотя все и обвиняли Холмсов, никто – насколько мне известно, даже д-р Чайлд – не доказал и не пытался доказать невиновность их бывшего кассира и регистратора. Тот факт, что каждое слово бывшего лидера и президента филадельфийских спиритуалистов будет подхвачено всеми спиритическими изданиями (и здесь мы должны с удивлением признать, что он не спешит воспользоваться такой возможностью), а любое заявление Холмсов скорее всего будет отвергнуто, вовсе не означает, что виноваты лишь они одни; это только покажет, что несмотря на божественную истину нашей веры и доктрины наших незримых хранителей, некоторые спиритуалисты не научились у них справедливости и непредвзятости.

«Медиумов» Холмсов преследуют – и это только справедливо, ибо они сами признались в подделке фотографий; к тому же, пока нельзя доказать, что они были под контролем ложных духов, их собственные уста будут осуждать их; но вот что менее справедливо – так это то, что их кругом оклеветали и опорочили, возложив на них одних весь груз преступления, в котором из-за каждого угла выглядывают сообщники. Никто, похоже, не горит желанием помочь им – этим двум беспомощным, не имеющим связей существам, которые, если и согрешили, то по слабости и невежеству; никто не хочет заняться их делом, чтобы, восстановив справедливость по отношению к ним, воздать справедливость и делу истины. Если их вина ясна, как божий день, то разве не нелепо, что их партнер, д-р Чайлд, удивляется подозрениям на свой счет! В истории известна только одна личность – законная супруга великого Цезаря – чье имя, по закону, было вне подозрений. Думаю, что если д-р Чайлд, в силу природных качеств, и претендует на произвольно присвоенное имя «отца-исповедника» Кети Кинг, то у него нет никаких прав разделять непогрешимость мадам Цезарь. Поскольку я абсолютно в этом уверена и, более того, горю нетерпением дополнить список вопросов по данному делу, по крайней мере, одним только фактом, то сообщу читателям следующее:

Фотография «Кети» оказалась подделкой, обманом доверчивой публики, ибо на ней была изображена миссис Уайт. Это подтверждает сама «подвыпившая» красавица в своей вымышленной автобиографии (гранки которой правил д-р Чайлд), а также письменное признание Холмсов, и, наконец, сам д-р Чайлд.

Из нескольких фальшивых фотографий этого мнимого духа самой фальшивой объявили ту (в основном, на основании показаний, подтвержденных д-ром Чайлдом и засвидетельствованных его подписью), где самозванка Кети Кинг стоит позади своего медиума.

Воплотить в жизнь столь тонкий обман было так сложно, что Холмсам пришлось посвятить в тайну своего заговора фотографа.

Теперь д-р Чайлд отрицает, что позировал для этих фотографий. И отрицает это категорически – он даже говорит (этому есть свидетели и доказательства), что в то время, когда делали эти фотографии, он находился за 400 миль от города. И это действительно так, да благословит Господь его провидческую душу! Он медитировал и болтал с нимфами и гоблинами у Ниагарского водопада, так что если он заявит о своем алиби – на сей раз это будет не «фальсификация», а правда.

К несчастью для правдивого д-ра Чайлда, «чью репутацию, честность и высокие моральные качества никто не ставит под сомнение». (Здесь мы цитируем слова «честность» и «истина», прозрачные псевдонимы «любителя» расследовать, разоблачать и писать под покровом таинственности, который пытался дать дружеский шлепок доктору в двух статьях – и в обеих потерпел неудачу).

К несчастью для X.Т.Чайлда, в некий недобрый час его посетило вдохновение написать статью, но, забыв мудрый девиз: Verba volant, scripta manent, – он опубликовал ее 16 ноября в «The Daily Graphic», вместе с фотографиями Джона и Кети Кинг.

Вот этот букет доказательств правдивого человека, «чьи высокие моральные качества никто не ставит под сомнение».

Редактору «The Daily Graphic»

Вечером 20 июля Кети – после успешно проведенного сеанса, во время которого она, в присутствии тридцати человек, вошла в комнату, исчезла, а потом появилась вновь – сказала мистеру Лесли и мне, что если мы и четверо других, названных ею, останемся после сеанса, то она попробует сфотографироваться. Мы так и сделали; присутствовало шесть человек, не считая фотографа. Я раздобыл пару дюжин магниевых спиралей, и когда все было готово, Кети открыла дверь кабинета и оставалась там, пока мистер Холмс, по одну сторону, а я по другую, жгли спирали, освещая комнату ярчайшим светом. Мы использовали две фотопластинки, но безуспешно.

Мы предприняли еще одну попытку 23 июля, и она увенчалась успехом. Мы спросили Кети, не попробует ли она сфотографироваться при дневном свете. Она согласилась. В четыре часа пополудни мы все сели; ставни были открыты. Вскоре в проеме появилась Кети и сказала, что готова. Она попросила нас закрыть одно окно и держать шаль как защиту от света. Как только фотокамера была заряжена, Кети вышла, прошла позади шали шесть или восемь футов до середины комнаты и встала перед камерой. Так она стояла до тех пор, пока мы не сделали первый снимок, а потом вернулась в кабинет.

Мистер Холмс попросил у нее разрешения сесть перед камерой и предложил ей положить руку на свое плечо. Она согласилась, но пожелала, чтобы все присутствующие не смотрели ей в глаза, так как это ей очень мешает...

На второй фотографии она стоит позади мистера Холмса. Когда закрыли объектив, она очень ослабла и нуждалась в помощи, чтобы дойти до кабинета; достигнув двери, она как бы прошла сквозь пол и исчезла (?). Дверь кабинета была открыта, но ее не было видно. Через несколько минут она появилась вновь и, заметив, что еще недостаточно материализовалась, сказала, что может попробовать еще раз, если мы можем немного подождать. Мы ждали около четверти часа, после чего услышали легкий стук, означавший, что она готова выйти. Она вышла, и мы получили третий негатив.

Д-р X. Т. Чайлд

А мы, д-р Чайлд, раздобыли вот это, мы сделали это, так же, как и многое другое. А вы? Теперь, помимо правдивых заверений д-ра Чайлда о том, что его не было в городе, особенно тогда, когда делали третий снимок, мы располагаем свидетельством фотографа, д-ра Сельджера и других. В то же время, я полагаю, д-р Чайлд не рискнет отречься от своей собственной статьи. Она хранится у меня, вместе с другими такими же любопытными материалами, где все писано черным по белому. Так кто же занимается фальсификацией? Может ли доктор дать на это ответ?

Как он выкарабкается из этой дилеммы? Какие лучи его спиритического «солнца» смогут растопить этот противоречивый факт? Перед нами статья, занимающая две большие колонки в «The Daily Graphic», где он ясно говорит, что сам присутствовал при фотографировании Кети Кинг; что дух выступил смело, при ярком дневном свете; что она исчезла на пороге кабинета и что он, д-р Чайлд, помогая обессилевшей Кети добраться до кабинета, видел, что там никого не было, поскольку дверь была открыта. Кому он помогал? Чье трепетное сердце билось так близко от его руки и жилета? Была ли это красавица Элиза? Конечно, эти фотографии, подкрепленные столь надежным показанием такого поистине правдивого свидетеля, раскупились в мгновение ока. Кому же достались вырученные деньги? Кто прикарманил их? Если д-ра Чайлда действительно не было в городе, когда делались снимки, тогда эта статья – «явная фальсификация». С другой стороны, если то, что в ней говорится – правда, и он действительно присутствовал при подделке фотографий, тогда ему следовало бы знать «кто был кто в 1874-м», как знал это фотограф, и не нужно иметь острое зрение Аргуса, чтобы отличить при ярком дневном свете, с одним только прикрытым ставнем, материализованный, эфирный дух от «подвыпившей» простой смертной, которую доктор «хорошо знал», хотя и не был с ней знаком.

Если наши самозваные лидеры, наши выдающиеся регистраторы феноменов будут жульничать и обманывать публику такими достоверными сообщениями, как это – тогда стоит ли спиритуалистам удивляться столь огромному количеству скептических насмешников, которые, если и не называют нас в лицо «лгунами и шарлатанами», то вежливо принимают за «лунатиков». Не мошенничающие порою «медиумы» мешают нашему делу – но экзальтированные преувеличения некоторых фанатиков, с одной стороны, и намеренные, бесстыдные утверждения тех, кто упивается «фальсификацией оптом» и «ложью во спасение» – с другой: именно они воспрепятствовали необыкновенно быстрому распространению спиритуализма в 1874-м и полностью остановили его в 1875 году. И кто знает, сколько это еще продлится?

В своей статье «После бури выглянуло солнце» доктор меланхолично замечает:

«Предполагают, что находясь в атмосфере лжи, которая окутывает этих медиумов (Холмсов) и будучи столь сенситивным (О, бедный Йорик!), я был подвержен обману в большей степени, нежели другие».

Мы содрогаемся при мысли о незащищенности такой великой сенситивности перед столь великой скверной! Увы, наш голубок испачкался! Каким же сенситивным надо быть к пагубным воздействиям, чтобы пуститься на такую чудовищную фальсификацию, выдумывать небылицы и подтверждать то, чего не было и быть не могло. Если д-р Чайлд, жертва своей слишком сенситивной натуры, так же легко поддается контролю злых «диака», то наш ему дружеский совет: как можно скорее бросить спиритуализм и вступить в Молодежную христианскую ассоциацию; ибо тогда, под крылышком истинно ортодоксальной церкви, он, подобно святому Антонию, сможет начать настоящую борьбу с диаволом. Эти диака, с которыми он познакомился у Холмсов, не чета старине Нику; и если доктор не смог противостоять им чистотою своей души, то, быть может, с помощью «колокола, библии, свечи» и святой воды, он сможет одолеть Сатану – восклицая, как это делали до него другие «отцы-исповедники»: «Exorciso vos in nomine Lucis!» и празднуя победу бодрым: «Laus Deo».