ПМ (аноним), п.74

письма махатм

Письма Махатм А.П. Синнетту

Анонимный перевод под редакцией С. Арутюнова и Н. Ковалёвой

ш

скачать

анг. • рус.

письмо № 74

от кого:	Кут Хуми Лал Сингх	написано из: –
кому:	Синнетт Альфред Перси, Хьюм Алан Октавиан	получено в: Симла, Индия

содержание: –

<<   ☰   >>

англ • аноним (74) • Базюкин (30) • Рерих (21) • Самара (80)

Письмо № 74

[К.Х. — Хьюму] Получено в августе 1882 г. Частное.

[О претензиях Хьюма и его отношении к Учителям]

Мой дорогой брат!

Возможно, что неделю тому назад я едва ли пропустил бы этот удобный случай, чтобы сказать, что ваше письмо, касающееся мистера Ферна, является полнейшим искажением позиции М. по отношению к упомянутому молодому джентльмену, что является следствием вашего полного незнания целей, им преследуемых, и больше я ничего не сказал бы. Но теперь многое изменилось. И хотя вам «стало известно», что мы «в самом деле не обладаем способностью чтения мыслей», на которую претендовали, все же мы знаем достаточно о том, как мои последние письма были восприняты, и о произведенном ими недовольстве вами. Какой бы непривлекательной ни казалась часто истина, все же для меня настало время поговорить с вами в открытую. Ложь — убежище слабых, но мы достаточно сильны, несмотря на все недостатки, которые вам угодно было раскрыть в нас, чтобы ничуть не побояться правды. Также мы не собираемся лгать только потому, что в наших интересах показать себя мудрыми в вопросах, в которых мы некомпетентны. Итак, возможно, было бы благоразумнее сказать, что вы знали, что мы действительно не обладаем способностью чтения мыслей, если не войдем в полную сопряженность с человеком, чьи мысли мы желаем узнать, и не сконцентрируем на нем свое безраздельное внимание, — так как это был бы неотрицаемый факт, вместо пустого предположения, каким оно является в вашем письме. Но как бы то ни было, я нахожу, что перед нами два пути и ни малейшей возможности компромисса. С этого времени, если вы желаете работать с нами, мы должны это делать на основе полного взаимопонимания. Вам предоставляется полная свобода говорить нам, раз уж вы пришли к такому убеждению, что благодаря тайне, которая нас окутывает, большинство из нас живет, приписывая себе владение знанием, которого в действительности у нас нет. Мне, в свою очередь, должно быть предоставлено такое же право, как и вам, доводить до вашего сведения, что я думаю о вас. Причем со своей стороны вы должны обещать, что не будете делать вид, что смеетесь, испытывая в то же время недоброе чувство (нечто, чему вы, несмотря на ваши усилия, редко можете помешать), — но если я буду ошибаться, то вы станете доказывать это более вескими доводами, нежели голословные отрицания. Если вы не даете такого обещания, то совершенно бесполезно для любого из нас тратить время на возражения и переписку. Лучше обменяться астральным рукопожатием в пространстве и подождать, или пока вы приобретете дар в большей степени отличать истину от фальши, чем делаете это сейчас, или пока не будет доказано, что мы самозванцы (или еще хуже — лживые призраки), или, наконец, что некоторые из нас в состоянии продемонстрировать наше существование вам самому или мистеру Синнетту — не астрально, потому что это могло бы подкрепить теорию, что мы только «духи», но посредством посещения вас лично.

Так как становится совершенно безнадежным убедить вас, что даже мы при случае действительно читаем мысли других людей, могу ли я надеяться, что вы поверите в достаточность наших познаний в английском языке, чтобы не истолковать ложно вашего весьма простого письма? И поверите ли вы мне, если я скажу, что, вполне понимая ваше письмо, я вам отвечаю столь же просто: «Мой дражайший брат, вы ошиблись абсолютно, от начала до конца!» Все ваше письмо основано на недоразумении, на полном незнании «недостающих звеньев», которые одни могли бы дать вам нужный ключ к пониманию всей ситуации. Что вы могли подразумевать под следующим?

[О Ферне]

«Мой дорогой Учитель.

Вы все чрезвычайно портите Ферна — тысячу сожалений, — ибо он в сердце своем хороший парень и очень устремлен к оккультным знаниям, у него сильная воля и большая способность к умерщвлению плоти; я уверен, что он мог бы быть полезным для ваших целей. Но его самомнение становится невыносимым, и сам он становится выдумщиком небылиц, и этим он обязан вам всем. Сначала он совершенно обманул Морию!! И теперь постоянно лжет Синнетту, чтобы поддержать свой обман, что он заставил Морию доверять ему тайны и взять его в чела; и теперь он считает себя ровнею со всеми... Мория отвечает, попав в ловушку... Мошенничество, вне сомнения, началось в ваших интересах, и т.д., и т.п.».

Мне необходимо повторить то, что я говорил раньше, а именно, что до получения вашего первого письма относительно мистера Ферна я никогда не обращал на него ни малейшего внимания. В таком случае — кто «из нас всех» портит этого молодого джентльмена? Разве М.? Видно, что вы знаете о нем еще меньше, чем он знает — в вашем представлении — о том, что у вас на уме. «Он совершенно обманул Морию». Так ли? Мне жаль, что я вынужден сказать, что с точки зрения вашего западного кодекса поведения это выглядело бы наоборот — мой возлюбленный Брат явился бы тем, кто «обманывает» мистера Ферна, если бы этот дурно звучащий термин не имел у нас другого значения, да и другого названия. Последнее, разумеется, может вам показаться еще более «отвратительным», так как даже мистер Синнетт, являющийся верным эхом всех светских людей английского общества, рассматривает это как нечто совсем отвратительное для чувств среднего англичанина.

[Испытания учеников]

Этим вторым названием является слово «испытание», нечто, чему волей-неволей должен подвергнуться каждый чела на более или менее продолжительный срок, если не хочет остаться просто украшением. По причине того, что испытание, вне сомнения, имеет в своей основе то, что вы, обитатели Запада, всегда будете рассматривать как обман и хитрость, я, как знающий понятия европейцев лучше, чем Мория, всегда отказывался принимать или даже рассматривать вас двоих как учеников. Таким образом, в том, что вы приняли за «обман», идущий от мистера Ферна, вы бы обвинили Морию, если бы только знали немного больше о нашей линии поведения. Истина заключается в том, что один совершенно безответственен за то, что теперь делает, а другой выполняет то, о чем честно предупредил Ферна заранее, — именно об этом — если вы читали, как говорите, эту переписку, — вы и должны были знать из письма Е.П.Б. из Мадраса Ферну, которое она, в своей ревности к благорасположению М., написала ему в Симлу, надеясь его отпугнуть. Ученику, находящемуся на испытании, разрешено думать и поступать, как он того желает. Его предупреждают, ему говорят заранее: вы будете искушаемы и вводимы в заблуждение; два пути будут открыты перед вами, и оба ведут к одной и той же цели, которой вы хотите достичь; один легкий, и он скорее приведет вас к выполнению указов, которые могут быть вам даны; другой более трудный, более долгий, полный камней и терний, о которые вы не раз споткнетесь на вашем пути; и в конце его вы, возможно, потерпите неудачу и не будете в состоянии исполнить указы, данные для выполнения какой-нибудь особой несложной работы. Но, если все перенесенные на втором пути тяготы в конечном счете будут вменены вам в заслугу, легкий путь может доставить вам только кратковременное удовлетворение, легкое выполнение задания. Ученику предоставляется полная свобода — часто вполне оправданная с точки зрения внешних обстоятельств — подозревать своего Гуру в «мошенничестве», в полном смысле этого изящного слова. Даже более того: чем сильнее, чем искреннее его возмущение — выражающееся в словах или только в кипении сердца, — тем более он годен, тем лучше подготовлен к тому, чтобы стать Адептом. Он вправе употреблять наиболее оскорбительные слова и выражения в отношении действий и указов своего Гуру и не будет за это призываться к ответу, лишь бы он вышел победителем из этого огненного испытания, лишь бы устоял против всех соблазнов, отказался от всех приманок и доказал бы, что даже то обещание, которое ему дороже жизни, наиболее драгоценная награда — его будущее состояние Адепта, — не в состоянии заставить его свернуть с пути истины и честности или заставить его стать обманщиком. Мой дорогой сэр, едва ли мы с вами когда-либо придем к согласию во взглядах даже в оценке слов. Вы когда-то назвали нас иезуитами. Смотря на вещи вашими глазами, может быть, вы были до некоторой степени правы, рассматривая нас таким образом, ибо наши системы тренинга могут казаться вам похожими друг на друга. Но это лишь внешнее впечатление. Как я уже раньше сказал вам, иезуиты знают, что то, чему они учат, есть ложь; мы же знаем, что то, что мы сообщаем, есть истина, только истина и ничего, кроме истины! Они работают на усиление мощи и славы своего ордена, мы — для силы и конечной славы индивидуумов, отдельных единиц, и человечества в целом, и мы согласны, нет — вынуждены оставлять наш Орден и его Владык в тени. Они (иезуиты) работают, трудятся и обманывают ради мирской власти в этой жизни. Мы работаем, и трудимся, и разрешаем нашим ученикам временно вводиться в заблуждение, чтобы этим научить их никогда более не обманываться впоследствии и видеть все зло лицемерия и лжи не только в этой, но и во многих последующих жизнях. Они (иезуиты) жертвуют внутренним принципом, духовным мозгом Эго, чтобы лучше напитать и развить физический мозг личностного мимолетного человека, принося на сожжение все человечество в жертву своему обществу — ненасытному чудовищу, питающемуся мозгом и костями человечества и развивающему неизлечимый рак на каждом месте здорового тела, которого оно касается. Мы, критикуемые и непонятые Братья, стараемся побудить человека пожертвовать своей личностью — преходящей вспышкой — на благо всего человечества, следовательно, и на благо своего собственного бессмертного Эго, части человечества, как последнее есть лишь частица интегрального целого, которым оно однажды станет. Они обучаются обольщать, мы — разоблачать. Они сами производят работу мусорщика, используя для этого несколько бедных искренних орудий из своей среды — con amore, и для себялюбивых целей. Мы же оставляем это дуг-па, которых иногда используем, давая им carte blanche на определенный срок с единственной целью — выявить всю внутреннюю природу учеников, большинство закоулков и углов которой остались бы неясными и скрытыми навсегда, если бы не было предоставлено случая испытать поочередно все эти закоулки. Выиграет или же потеряет чела свою награду, зависит всецело от него самого.

[Фальшь и лицемерие, процветающие в западном обществе]

Вы должны запомнить, что наши восточные представления о «побуждениях», «правдивости» и «честности» значительно разнятся от ваших западных идей. Подобно вам, мы верим, что говорить правду — нравственно, а лгать — безнравственно, но наши понятия расходятся в очень значительной степени. Например, вам чрезвычайно трудно было бы объяснить мне, каким это образом ваше цивилизованное западное общество, церковь и государство, политики и коммерсанты могут стяжать добродетель, если совершенно невозможно, чтобы образованный человек, государственный деятель, торговец или кто-нибудь из живущих на свете неограниченно ее практиковал. Может ли кто-либо из вышеупомянутых классов, цвет английского рыцарства, самые гордые пэры и наиболее выдающиеся члены Палаты общин, наиболее добродетельные и правдивые леди, — может ли кто-нибудь из них, я спрашиваю, говорить правду, будь то дома или в обществе, при исполнении общественных обязанностей или в семейном кругу? Что бы вы стали думать о джентльмене или леди, чья приветливая любезность манер и учтивость речи не прикрывалась бы фальшью? Кто из них при встрече с вами скажет вам коротко и без обиняков, что он думает о вас или еще о ком-либо? И где вы найдете эту жемчужину — честного торговца или богобоязненного патриота, политика или просто случайного посетителя, который не скрывал бы все время своих мыслей и не был вынужден под страхом, что его сочтут скотиной и сумасшедшим, лгать умышленно и притом с невозмутимым лицом, если его попросят сказать, что он о вас думает? Только чудом он скажет истину — если его собственные чувства этого потребуют. Все ложь, все фальшь вокруг и внутри нас, мой брат. Вот почему вас удивляет, если не задевает, когда вам попадается человек, говорящий вам правду в лицо; и вот почему вам трудно понять, что у человека, честно и искренне говорящего вам то, что он о вас думает, может не быть никаких враждебных чувств к вам, даже наоборот, за некоторые вещи он может уважать вас.

[Необъективность мнения Хьюма о Махатме М.]