ПМ (аноним), п.140

письма махатм

Письма Махатм А.П. Синнетту

Анонимный перевод под редакцией С. Арутюнова и Н. Ковалёвой

ш

скачать

анг. • рус.

письмо № 140

от кого:	Блаватская Елена Петровна	написано из: Вюрцбург
кому:	Синнетт Альфред Перси	получено 17 марта 1886 в: Лондон.

содержание: Е.П. Блаватская о клеветнических измышлениях в ее адрес. Состояние Теософского движения в США и Европе. Причины кризиса в Теософском обществе; ошибки теософов, и Синнетта в частности. Возможная тактика деятельности Теософского общества в кризисный период его существования. Напутствие Е.П. Блаватской Синнетту и теософам.

<<   ☰   >>

англ • аноним (140) • Базюкин (139) • Рерих (–) • Самара (160)

[Е.П.Б. — Синнетту] 17 марта 1886 г.

[Е.П. Блаватская о клеветнических измышлениях в ее адрес]

Мой дорогой мистер Синнетт!

Делайте, что хотите, я в ваших руках. Только никак не пойму, какой может произойти вред, если сказать этим юристам, что все это ложь, никакая я не мадам Метрович или другая какая-либо мадам, кроме меня самой. Это предостерегло бы их, и они перестали бы адресовать мне письма на это имя, так как они наверняка не такие уж дураки, чтобы не знать, что эта открытая клевета противозаконна. Это потому, что Бибичи обманом убедили их, что я двоемужница, даже троемужница, — вот почему они так поступают. Таким образом, может быть, очень скоро я могу получить письмо, адресованное мне как миссис Ледбитер или миссис Дамодар, или меня обвинят, что я имею ребенка от Мохини или Баваджи. Кто может сказать, если ничего не опровергнуть?

Но это все пустяки. Есть нечто невыносимо противное для меня в любом скрывании своего имени. Не выношу инкогнито и смену имен. Почему я должна причинить вам еще больше хлопот, чем уже причинила? Почему вы должны терять время и деньги, чтобы приехать и встретить меня? Не делайте этого. Вещи я вышлю вперед заранее и спокойно выеду с Луизой вторым классом, проведя ночь в Бонне или Ахене (Aix la Chapelle), или где-нибудь по дороге. В Остенде комнаты станут дорогими не раньше июня. Кроме того, я могу заехать куда-нибудь поблизости. Я не знаю, когда отсюда уеду. Может, 1-го, может, 15-го. Я заплатила по это число.

Почему бы миссис Синнетт не приехать вместе с Дэнни? Что тут плохого и почему бы ей не остановиться у меня, если я найду хорошие комнаты? Я никак не смогу почувствовать себя счастливой, если ее не будет со мной — какая польза от ее пребывания в других комнатах? Только неудобства для нее и томление духа для меня.

Я написала своей тете и сестре, дала им адрес Редуэя. Все письма будут адресоваться — через него — на ваше имя, только для передачи мадам Б[лаватской]. Однако в действительности мне безразлично, будут письма или нет. В русских газетах появилась длинная прославляющая меня статья, в которой я названа «мученицей Англии». Это утешительно и заставляет меня чувствовать себя так, как будто я на самом деле была «великим русским шпионом»! Послушайте, знаете ли вы... Но вы этому никогда не поверите... Ну и не верьте, но когда-нибудь вы будете вынуждены поверить, что Гладстон тайно обращен в католическую веру. Это, несомненно, так. Думайте об этом, что хотите, но вы не в силах изменить факты. Ах, бедная Англия! Глупы и слепы те, кто стремится к разрушению Теософского общества!

[Состояние Теософского движения в США и Европе]

Ну, об этом я должна сказать несколько слов. Вы говорите: «Мы почти безнадежны... парализованы и беспомощны. Французское и германское отделения Теософского общества практически мертвы. Лондонское движение можно оживить только в будущем, и пр.». Спрашивается: «Как это? Вы не мертвы. Графиня жива. Пока что два-три члена Общества дышат рядом с вами. В Индии оно процветает и никогда не умрет. В Америке оно превращается в великое движение. Доктору Баку, профессору Коуесу, Артуру Гебхарду и некоторым другим помогают, потому что они делают свое дело и выказывают крайнее пренебрежение к тому, что говорят, печатают или воют на улице. О, постарайтесь пробудить свою интуицию, умоляю вас, не закрывайте своих глаз из-за того, что вы не можете видеть объективно, не парализуйте субъективной помощи, которая налицо — живая, действенная, очевидная. Разве все вокруг вас не свидетельствует о нерушимости Общества, если мы видим, как свирепые волны, поднятые миром дуг-па, последние два года вздымались и распространялись, свирепо ударяясь, и разбили — что? Только гнилые щепки «Ноева ковчега». Разве они унесли кого-либо, достойного нашего движения? Ни одного. Вы подозреваете, что Учителя хотят покончить с этим движением? Они видят: вы не понимаете, что они делают, и жалеют об этом. Они ли виновны в том, что произошло, или мы сами?

[Причины кризиса в Теософском обществе; ошибки теософов, и Синнетта в частности]

Если бы основатель этого Общества или основатели и председатели его Отделений всегда имели в виду, что для успеха Общества следует гнаться не за количеством, а за качеством, то половина этих бедствий была бы избегнута. Два пути были перед Лондонской Ложей, как и перед каждым Отделением Общества, когда вы подобрали искалеченные осколки и перестроили их в растущую успешную организацию; один путь вел к образованию тайного, сокровенного Общества из учащихся, практических оккультистов; другой — к открытой светской организации. Вы всегда предпочитали последний. Вам всем был дан шанс организовать внутреннюю группу. Вы не захотели утвердить свой авторитет и предоставили это номинальному Председателю, который качался на своих ногах от малейшего ветерка, дувшего изнутри или извне, разрушил все и дезертировал. Каждая такая попытка или отвергалась, или же, если и осуществлялась, в ней оказывался такой сильный элемент притворства, что она кончалась неудачей. Обнаружилось, что этому невозможно помочь, и все было предоставлено своей судьбе. Есть азиатская пословица: «Можно разрубить змея мудрости на сотню кусков, но пока его сердце, которое находится в голове, остается нетронутым, змей будет соединять свои куски и снова жить». Но если кажется, что сердце и голова везде, хотя их нигде нет, что тогда можно сделать? Поскольку Лондонская Ложа заняла свой ранг и место среди общественных институтов, ее приходится судить по внешности. Недостаточно восхвалять Организацию и Отделения как школы нравственности, мудрости и доброжелательства, так как внешний мир всегда будет судить их по плодам, а не по претензиям — не по тому, что они говорят, а по тому, что делают. Это Отделение всегда нуждалось в квалифицированных работниках; как во всех организациях, работа в нем легла на плечи весьма немногих. Из этих немногих только один человек имел в виду определенную цель и преследовал ее неуклонно и упорно — вы. Все же ваша природная сдержанность и сильный элемент светского общества внутри оккультной организации, чувство английского индивидуализма и пристойности в каждом члене помешали вам утвердить свои права, как вам следовало сделать, и заставили остальных решительно отделиться и отойти от вас; каждый решил действовать, как он или она считали для себя наилучшим, чтобы обеспечить собственное спасение и удовлетворить свои устремления, «зарабатывая себе карму на более высоком плане», как сказано в этой глупой фразе, получившей распространение среди них. Вы правы, говоря, что «удары, нанесенные движению», были последствиями «депутаций из Индии»; вы не правы, думая, что (1) эти последствия были бы такими же бедственными, если бы индийский элемент не смешался с европейским и женский элемент Лондонской Ложи не подталкивал его изо всех сил к беде, и (2) что «высшие силы желают остановить рост Общества». Мохини был послан и сначала завоевал сердца и влил новую жизнь в Лондонскую Ложу. Он был испорчен мужским и женским низкопоклонством, непрестанной лестью и собственной слабостью, а ваша сдержанность и гордость заставили вас оставаться пассивным, когда вам следовало быть активным. Первый снаряд из мира дуг-па прилетел из Америки; вы приветствовали и согрели его на собственной груди, и не раз вы доводили пишущую эти строки до отчаяния; ваша всесторонняя искренняя серьезность, ваша преданность истине и «Учителям» стали бессильны различить реальную правду, почувствовать то, что было оставлено невысказанным, потому что не могло быть высказано, и, таким образом, образовало широчайшее поле для подозрения. И последнее не было необоснованным. Элемент дуг-па полностью восторжествовал — и почему? Потому что вы верите в особу, которая была послана противодействующими силами для разрушения Общества и которой было позволено действовать так, как она и другие действовали с помощью «высших сил», как вы их называете, чьей обязанностью было не вмешиваться в великое испытание до самого последнего момента. Вы и до сегодняшнего дня не в состоянии сказать, что было истиной, а что ложью, — потому что из Общества не выделено ни частицы, посвященной единому чистому элементу в нем, любви и преданности истине, абстрактной или конкретизированной в Учителях, частицы, в которую не закрался бы элемент индивидуальности или самости, — речь идет о настоящей внутренней группе. Восточная группа оказалась фарсом. Мисс … больше интересуется учениками, чем Учителями. Она слепа по отношению к тому факту, что те, кто был (и все еще думают, что продолжают быть) наиболее преданными Делу, Учителям, Теософии, называйте, как хотите, — это те, кто подвергаются наибольшим испытаниям; что она сама теперь проходит испытание, что это ее последнее испытание и что она, похоже, не выйдет из него победительницей. «Из-за отсутствия способов непосредственного общения с ними я могу судить только по знакам», — вы говорите. Знаки очевидны. Это — высшее испытание, совершающееся вокруг нас. Тот, кто остается пассивным, ничего не потеряет, но ничего и не выиграет, когда оно закончится. Он даже может заставить свою карму мягко оттолкнуть его обратно на путь, по которому он уже поднимался.

[Возможная тактика деятельности Теософского общества в кризисный период его существования]

Чего вам удручающе не хватает, так это благословенной самоуверенности Олькотта и – простите — его вульгарной, но всемогущей дерзости. Чтобы обладать ею, не нужно отбрасывать такт и культуру. Это многоликий Протей, который может любое из своих лиц или щек повернуть к врагу и заставить его реагировать. Если бы Лондонская Ложа состояла только из шести членов, с седьмым — Председателем, то этот отважный «vieille garde» хладнокровно встретил бы врага, не позволяя ему узнать сколько вас и впечатляя его внешними признаками многочисленности, количеством брошюр, встреч и другими явными вещественными доказательствами того, что Общество не поколеблено, что оно не чувствует ударов, что оно щелкает пальцами перед лицом врага. И вы вскоре одержали бы победу, вы измотали бы врага, прежде чем он довел бы Общество до потери последнего члена. Все это может быть легко достигнуто, и никакие «сокрушительные бедствия» не затронули бы Общество, если бы его члены обладали достаточной интуицией, чтобы понимать, чего «высшие силы» на самом деле желают, что они могут и чего не могут предотвратить. Духовное распознавание — вот что более всего нужно.

«Это вопрос не столько спасения того, что останется от Общества, сколько возобновления движения когда-нибудь в будущем»... Это фатальная политика. Следуя ей, вы к тому будущему порвете все невидимые, но крепкие жизненные нити, которые связывают Лондонскую Ложу с ашрамами по ту сторону великих гор. Ничто не может погубить Лондонскую Ложу, кроме одного — пассивности. Знайте это, вы, который признается, что у вас «сейчас нет настроения читать лекции или произносить речи». «Действует подпольно» — вот лучшее, что вы можете делать, но не молча, если не хотите собственными руками разрушить Общество и то, к чему сами стремитесь. Не все ораторы в Лондонской Ложе, и это к счастью, иначе она превратилась бы в Вавилон. Не все мудры, но те, кто мудр, должны делиться с остальными. Комбинируйте, как лучше. Соразмерьте вашу деятельность с вашими возможностями и не отворачивайтесь от последних, хотя бы от тех, которые созданы для вас. «Разбрасывайте горящие головни по сторонам, и они начнут тлеть, вспыхнут пламенем и пошлют к небу красный отсвет».

[Напутствие Е.П. Блаватской Синнетту и теософам]