Блаватская Е.П. - Тайная доктрина (пер. ВВБ) т.1 ч.3 отд.18: различия между версиями

{{Стиль А-Цитата|"Из чего образована материальная вселенная? Из {{Стиль С-Капитель|ЭФИРА, МАТЕРИИ, ЭНЕРГИИ,}}"<ref>Там же — p. 51 (''SDR'', TUP). </ref> }}

А энергия? Уж это-то третье лицо Троицы вашей материальной вселенной вы наверняка должны суметь определить. . .  

Действительно, о материальной вселенной крайне мало что известно, и, судя по признаниям самих же учёных, осознание этого факта возникло далеко не сегодня. И вот уже находятся материалисты, готовые распрощаться даже с эфиром — точнее, с тем, что наука называет бесконечной субстанцией, ноумен которой буддисты знают под именем ''свабхават'' — а заодно и с атомами, слишком опасными для них по причине нежелательных ассоциаций, которые те вызывают с древней философией и нынешним христианским богословием. Уже в трудах самых ранних философов, переходивших от поколения к поколению и так дошедших до наших дней, не подвергалась ни малейшему сомнению идея "''пленума''" — ''заполненности, полноты'' вселенной. И даже нынешний век, который, если и отрицает существование "невидимых существ" в пространстве, то он не настолько безумен, чтобы отрицать саму эту идею "заполненности". А чем именно вселенная заполнена, об этом мы узнаём от Гермеса Трисмегиста (в удачном переводе Анны Кингсфорд), который произносит следующие слова:  

{{Стиль А-Цитата|"Что же до пустоты . . . то, по моему разумению, её нет, не было и никогда не будет, ибо все различные части вселенной заполнены так же, как заполнена и Земля, представляющая собой нечто цельное, заполненное телами, которые отличаются друг от друга по своим свойствам и форме, обладают особыми видами и величиной, одни больше, другие поменьше, одни плотные, другие тонкие. Те, что крупнее, . . . легко заметны, те же, что поменьше . . . наблюдаются труднее, а то и вовсе кажутся невидимыми. О существовании последних мы узнаём лишь по нашим собственным ощущениям, отчего ''многие люди и полагают, будто у таких сущностей нет тела, и считают их просто пустыми пространствами,'[1]''' но таких пустых пространств быть не может. Ведь если что-то и в самом деле существует вне Вселенной . . . , то это может быть лишь пространством, заполненным мыслящими существами, подобными её (Вселенной) божеству  . . . . . . Я говорю о гениях<ref>"Духах".</ref>, ибо полагаю, что они обитают среди нас, и о героях, которые обитают над нами, между землёй и высшими небесами, там, где нет ни туч, ни бурь"<ref>См. Гермес Меркурий Трисмегист. "Дева мира", "Трактат о посвящениях" (Hermes Mercurius Trismegistus. "The Virgin of the World", "A Treatise on Initiations, or Asclepios", part XII, pp. 83-84).</ref>. }}

небесами", пусть даже самыми наивысшими, поскольку в языке ''оккультистов'' не существует единиц длины и подобных подразделений, они не знают таких понятий, как "''выше''" или "''ниже''", есть только вечное "внутри": ''внутри двух внутри'', то есть планы субъективности, постепенно сливающиеся в план земной объективности — в тот план, который является для ''человека'' последним, его родным планом. И закончить это необходимое пояснение мы можем словами Гермеса, выражающими центральный вопрос для мировоззрения мистиков в целом: —  

{{Стиль А-Цитата|"Существует множество иерархий богов, и в каждой из них присутствует разумная составляющая. Не следует полагать, будто они не попадают в поле зрения наших чувств. Напротив, мы способны их воспринимать даже лучше, чем всё то, что мы называем видимым. . . . Итак, существуют боги, стоящие выше любых зримых образов. Затем идут боги, основным началом которых является духовность, и поскольку они в соответствии со своей двойной природой способны восприниматься чувствами, то эти боги ''проявляют все вещи'' с помощью чувственно воспринимаемой природы, и каждый из них озаряет творения свои Светом — одно творение с помощью другого.'''[1]''' Наивысшим существом небес — то есть всего того, что понимается под этим словом, — является Зевс, ибо именно с помощью небес Зевс и сообщает жизнь всем вещам. Наивысшим существом (Being) ''Солнца является свет'', ибо через диск Солнца мы и получаем всю благодать света. Тридцать шесть гороскопов неподвижных звёзд наивысшим своим существом или царём указывают того, кто носит имя ''Пантоморфоса'', то есть обладателя всех форм, ибо он сообщает божественные формы разнообразным сущностям. Семь планет, или блуждающих сфер, имеют в качестве своих наивысших духов Рок и Судьбу, которые поддерживают вечную неизменность законов природы среди непрестанного преобразования её и неустанного перемешивания. Тем инструментом или орудием, с помощью которого производится всё, является эфир"<ref>Там же, сс. 64-65.</ref>. }}

Это и не может быть иначе, поскольку эзотерические учения Египта и Индии — одни и те же. Отсюда и закономерная персонификация ''фохата'', синтезирующего в себе все проявляющиеся силы природы. Кроме того, как будет показано в других разделах нашей книги, подлинные, ''оккультные'' силы природы только сейчас начинают становиться предметом изучения — да и то лишь со стороны не ортодоксальной, а инакомыслящей науки (см. также §X, {{Стиль С-Капитель|Грядущая сила}}), хотя существование этих сил — по крайней мере, в одном случае — получило своё подтверждение и было удостоверено огромным числом хорошо образованных людей, в том числе даже несколькими представителями официальной науки.  

'''[1]''' "В качестве богов Гермес включает сюда также ''воспринимаемые чувствами силы'' природы, стихии и феномены, то есть ощущаемые чувствами явления во вселенной", — замечает А. Кингсфорд в примечании, совершенно правильно комментируя эту мысль. Той же точки зрения придерживается и восточная философия.

За пределами же нашей солнечной системы движение тел и его направление регулируется уже другими солнцами, и в частности таинственным "центральным Солнцем" ("обителью незримого божества", как его именуют некоторые высоко чтимые нами лица<ref>См. Эдвард Ф. Литтон. Жизнь или смерть (Edward Falconer Litton, "Life or Death," 1866): "Подобно халдеям, персы видели в солнце объект особого поклонения. Считалось, что оно является обителью незримого божества . . . По преданиям, Зороастр учил, что весь многоообразный ряд духовных сущностей — богов, демонов и героев — происходит именно из этого божества. . . Согласно его учению, человеческая душа представляет собой частицу божественного света, . . . а материя — это самая последняя и самая далёкая его эманация" — p. 46 (''SDR'', TUP). </ref>). Это движение служит также задаче дифференциации однородной материи в пространстве вокруг и между некоторыми определёнными телами, где она превращается в элементы и субэлементы, неизвестные на нашей Земле и в глазах современной науки являющиеся отдельными самостоятельными элементами, в то время как они представляют собой всего лишь временные мнимости, которые изменяются с каждым малым циклом текущей манвантары и в некоторых эзотерических книгах называются "масками кальп".  

В Египте же фохат был известен как Тум, рождённый от Нут.'''[1]''' Это Осирис в своём аспекте первобога, творца неба и всего сущего (см. гл. XVII "Книга мёртвых"<ref>См.: "Книга мёртвых" в пер. Поля Пьерре (''Livre des Morts'', tr. Paul Pierret, 1882): "Тум родился от Нут. . . Он выступает в качестве первоначального бога и творца неба и всего сущего (начало гл. xvii)" — p. 655 (Index Analytique) (''SDR'', TUP). </ref>). В самом деле, Тум понимается как бог, подобный Протею, так как, ''порождая других богов'', он и сам способен принимать любую форму, какую только захочет.<ref>Там же, pp. 655-656 (''SDR'', TUP). </ref> Он — "хозяин жизни", "дарующий богам их силу" (гл. LXXIX). Он ''надзирает'' за деятельностью других богов и "творит духов, наделяя их формой и жизнью". Он — "''ветер северный'' и ''дух западный''".<ref>Там же, p. 655 (''SDR'', TUP). </ref> И, наконец, он — "Заходящее Солнце Жизни",<ref>Там же, pp. 47-48 (xv.41-3) (''SDR'', TUP). </ref> то есть та витальная электрическая сила, которая покидает тело в момент смерти, почему ''умерший'' и молит Тума даровать ему дыхание из своей ''правой'' ноздри (положительное  

{{Стиль А-Цитата|"Я открываю начальствующему над Аном (Гелиополем — ''Е.П.Б.''), Я — Тум. Я пересекаю воды, пролитые властителем горизонта, Тотом-Хапи, и ''разделяю Землю''" (фохат разделяет пространство и вместе со своими сыновьями подразделяет Землю на семь зон — ''Е.П.Б.'') . . . .  

Те же самые слова произносит фохат и в книге XI и выступает носителем тех же титулов. В египетских папирусах, и даже в "Книге мёртвых", перед нами предстаёт вся космогония Тайной доктрины, разбросанная в виде отдельных фраз по всему тексту. На числе "семь" там делается точно такой же акцент, как и в Книге Дзян. Мы узнаём, что "великие воды" (бездна или хаос) имеют ''семь'' локтей в глубину — "локти" обозначают здесь, разумеется, различные подразделения, зоны и начала бытия. В ней, "в великой Матери, рождаются все боги, а также ''семь великих''" (см. "Книга мёртвых", гл. CVIII, 4, и "Египетский пантеон"). И фохат, и Тум именуются "величайшими из семи магических сил", "победителями змея Апопа" (материи).  

Изучающих оккультизм, однако, не должна вводить в заблуждение та фразеология, которая обычно встречается в переводах произведений герметиков. Пусть они не думают, будто древние египтяне или греки и в самом деле ежеминутно поминали, подобно сегодняшним монахам, Высшую Сущность, Бога, "Единого Отца и Творца всего" и т.д., что мы наблюдаем на каждой странице таких переводов. Ничего подобного в действительности не было и в помине, и все эти тексты ''не являются египетскими оригиналами''. Это всё греческие компиляции, самые ранние из которых восходят лишь к периоду деятельности первых неоплатоников. Ни в одном герметическом  

сочинении, написанном египтянами (например, в "Книге мёртвых"), не могло быть и речи о едином мировом Боге, характерном для монотеистических систем. Единственная ''абсолютная'' причина всего была так же неизреченна и непроизносима вслух — и это знал каждый древнеегипетский философ, — как она является вечно ''непостигаемой'' в концепции Герберта Спенсера.<ref>Герберт Спенсер. Основные начала. СПб, 1897, (§ 12), с. 32: ". . . начав искать причины, мы не можем остановиться ни на чем, пока не дойдем до гипотезы о первой причине; и мы не имеем никакой альтернативы кроме того, чтобы считать эту первую причину бесконечной и абсолютной". </ref> Что же касается египтян в целом, то, по справедливому замечанию Масперо, когда они  

{{Стиль А-Цитата|"монотеизм всегда имел сугубо географический подтекст. Если мемфисский египтянин провозглашал единство бога Птаха и исключал из него Амона, то фиванский египтянин провозглашал единство Амона, исключая при этом Птаха" (то же самое мы наблюдаем и сегодня в Индии на примере шиваитов и вишнуитов — ''Е.П.Б''.). ''Ра'', "Единый Бог" в Гелиополе — это не одно и то же, что Осирис, "Единый Бог" в Абидосе, и культы обоих богов могут существовать параллельно, при этом один не поглощается другим. Единый бог — это всего лишь бог того или иного ''нома'' или города, это ''нутир, нутти'', и существования единого бога данного города нисколько не исключает единого бога соседнего нома. Одним словом, когда мы говорим о египетском монотеизме, необходимо говорить о нескольких "Единых" богах Египта, а не об одном боге" (Maspero, "Guide au Musee de Boulak"<ref>Там же (''SDR'', TUP). </ref>). }}

Именно этой характерной особенностью, преимущественно египетской, мы и должны проверять аутентичность различных так называемых ''герметических книг'', а она напрочь отсутствует в тех греческих фрагментах книг, которые известны под этим именем. Это говорит о том, что рука какого-то грека-неоплатоника или даже христианина уже изрядно поработала над редакцией указанных книг. Разумеется, фундаментальные положения философии в них всё ещё присутствуют, а во многих местах они дошли до нас вообще в нетронутом виде. Но стиль всё же был изменён и сглажен в монотеистическом ключе в той же мере (если не больше), что и стиль еврейской Книги Бытия в её греческом и латинском переводах. Вероятно, их ''можно'' назвать ''герметическими'' сочинениями, но всё-таки это не те сочинения, которые были написаны одним из двух Гермесов: Тотом (Гермесом), то есть направляющим Умом универсума (см. "Книга Мёртвых", гл. XCIV), и Тотом Розеттского камня — земным воплощением первого, известным под именем Трисмегист.  

Если материалисты отрицают наличие во вселенной чего бы то ни было ещё, кроме одной только материи, то археологи пытаются максимально ужать период древности и стремятся уничтожить любое свидетельство древней мудрости, переписывая для этого хронологию. То, что творят сегодняшние наши востоковеды и историки с древней историей, можно сравнить лишь с тем вредом, который наносят белые муравьи индийским храмам. Гораздо более опасные, чем даже термиты, нынешние археологи — на которых в будущем будут ссылаться как на "авторитетов" в вопросах всемирной истории — уготовляют для истории ушедших народов судьбу некоторых сооружений в тропических странах. "В двадцатом веке история развалится и рассеется на атомы, подточенная её же собственными летописцами", — говорит Мишле.<ref>См.: J.-E. de Mirville, ''Des Esprits ''— 2:45, 46 (''SDR'', TUP). </ref>  

Действительно, очень скоро, в результате их объединённых усилий, историю постигнет судьба разрушенных городов в обеих Америках, глубоко похороненных в непроходимых девственных лесах, а все исторические свидетельства канут в безвестность, погребённые в дремучих джунглях сегодняшних гипотез, отрицаний и скепсиса. Но, к великому счастью, ''подлинная'' история неизбежно повторяется, ведь, как и всё остальное, ход её происходит в виде циклов, а потому мёртвые свидетельства и события, намеренно потопленные в море современного скептицизма, поднимутся вновь и всплывут на поверхность. . . .  

Что касается нашего второго тома, то уже сам тот факт, что книга, претендующая на освещение вопросов философии и наиболее запутанных проблем бытия, неизбежно должна была с самого начала связать происхождение и эволюцию человечества с теми, кого принято называть сверхъестественными существами — ''духами'', — наверняка вызовет самую злобную критику. Те, кто верит в истинность Тайной доктрины и готов её защищать, должны будут выдержать обвинения в сумасшествии и в ''ещё худших грехах'', отнесясь к ним с тем же философским спокойствием, с каким уже долгие годы переносит их автор этих строк. Когда теософа обвиняют в безумии, ему в ответ следует приводить слова Монтескье из "Персидских писем":