письмо № 53
| от кого: | Блаватская Елена Петровна | написано из: Бомбей, Индия |
|
кому: |
Синнетт Альфред Перси | получено 17 марта 1882 в: Аллахабад, Индия |
содержание: Е.П. Блаватская о нападках на нее со стороны врагов теософии и об оккультных аспектах ее существования.
Мой дорогой мистер Синнетт!
С удивлением прочитала ваше приглашение.
С «удивлением» не потому, что меня приглашают, а потому, что вы опять приглашаете меня, как будто я вам не надоела! Что хорошего я представляю собою для кого-либо в этом мире, за исключением того, что заставляю некоторых пялить на меня глаза, других — высказывать мнения о моей ловкости в качестве обманщицы, и небольшое меньшинство — смотреть на меня с чувством удивления, какое обычно уделяется «чудовищам», выставленным в музеях или аквариумах. Это факт — у меня к этому достаточно доказательств, чтобы опять не сунуть голову в тот недоуздок, если я это могу. Мой приезд к вам, чтобы побыть у вас хотя бы несколько дней, был бы для вас самого только источником разочарования, а для меня — мукой.
Вы не должны принимать эти слова en mauvaise part[1]. Я просто искренна с вами. Вы являетесь и долгое время были, особенно миссис Синнетт, моими лучшими друзьями здесь. Но как раз потому, что я считаю вас таковыми, я вынуждена предпочесть скорее причинить вам мгновенную, нежели длительную неприятность; скорее отказ, нежели принятие любезного приглашения. Кроме того, в качестве средства сообщения между вами и К.Х. (так как я полагаю, что вы приглашаете меня не только pour mes beaux yeux[2]) я теперь совершенно бесполезна. Существуют границы выносливости, существует и граница для величайшего самопожертвования. Я годами трудилась преданно и самоотверженно, а результат тот, что я разрушила свое здоровье, обесчестила имя своих предков и стала предметом оскорблений со стороны каждого торговца овощами с Оксфорд-стрит и каждого торговца рыбой с рынка Хангерфорд, ставшего чиновником; не принесла им[3] никакой пользы, очень мало пользы принесла Обществу, и никакой — ни бедному Олькотту, ни самой себе. Поверьте, мы будем гораздо лучшими друзьями, когда между нами окажется расстояние в несколько сот миль, а не шагов. Кроме того, Хозяин говорит, что новое событие назревает над нашими головами. Он и К.Х. склонили свои мудрые головы вместе и приготавливаются трудиться, как они мне говорят. У нас осталось несколько месяцев до ноября[4], и если дела к тому времени не отмоются добела и свежая кровь не вольется в Братство и оккультизм, то мы все так же можем отправляться спать. Лично для меня самой мало имеет значения, так это будет или нет. Мое время тоже быстро наступает, когда пробьет час моего торжества. Тогда я также смогу доказать тем, кто строил обо мне предположения, кто верил и кто не верил, что ни один из них не приблизился даже на 100 миль к местопребыванию истины. Я выстрадала ад на Земле, но, прежде чем ее покинуть, я обещаю себе такое торжество, которое заставит Рипона с его католиками, и Бейли, и епископа Сарджента с его протестантскими ослами реветь так громко, как им позволят легкие. А теперь — вы действительно думаете, что знаете меня, дорогой Синнетт? Верите ли вы — что, раз вы измерили, как вы думаете, мою физическую оболочку и мозг, — что такой проницательный аналитик человеческой природы, как вы, может когда-либо проникнуть хотя бы под первые покровы моего Реального «Я»? Если вы верите, то очень ошибаетесь. Все вы считаете меня неправдивой, потому что до сих пор я показывала миру только внешнюю мадам Блаватскую. Это то же самое, как если бы вы жаловались на лживость скалы, покрытой мхом, сорными травами и грязью, за то, что на ней есть надпись: «Я не мох и не грязь, покрывающие меня; ваши глаза обманывают вас, и вы неспособны увидеть то, что находится под внешней коркой, и т.д.». Вы должны понимать эту аллегорию. Это не хвастовство, потому что я не говорю, что внутри этой беспристрастной скалы находится роскошный дворец или же скромная хата. То, что я говорю, следующее: вы не знаете меня; ибо, что бы ни было внутри меня — это не то, что вы думаете; поэтому судить обо мне как о неправдивой есть величайшая ошибка и, кроме того, вопиющая несправедливость; я (мое внутреннее действительное «Я») нахожусь в заключении и не могу показаться такою, какой являюсь на самом деле, если бы даже этого захотела. Почему же тогда меня — поскольку я говорю о себе, какова я и каковой себя чувствую, — должны считать ответственной за наружную дверь моей тюрьмы и ее внешность, если я ее и не строила, и не отделывала?
Но все это для вас будет не лучше, чем томление духа. «Бедная Старая Леди опять сходит с ума», — скажете вы. И позвольте мне пророчествовать, что настанет день, когда вы обвините и К.Х. в том, что он обманывает вас, и то лишь потому, что он не говорит вам того, чего не имеет права кому-либо сказать. Да, вы будете кощунствовать даже против него, потому что вы всегда втайне надеялись, что он сделает исключение для вас.
Отчего же такая экстравагантная и, по-видимому, бесполезная тирада содержится в этом письме? Да потому, что близок час; и после того, как я докажу то, что должна доказать, я раскланяюсь с изысканным западным обществом — и меня больше не будет. И тогда вы все можете свистеть по Братьям. Святая Истина!
Разумеется, это была шутка. Нет, вы не ненавидите меня — вы только чувствуете ко мне дружескую снисходительность, что-то вроде благожелательного презрения к Е.П.Б. Вы тут правы, поскольку знаете в ней лишь ту, которая готова развалиться на куски. Может быть, вы еще обнаружите вашу ошибку по поводу той, другой, хорошо спрятанной моей части.
Сейчас при мне Деб; Деб «Шортридж», как мы его зовем; он выглядит как мальчик лет двенадцати, хотя ему далеко за 30. Идеальное личико с тонкими чертами, жемчужные зубы, длинные волосы, миндалевидные глаза и китайско-татарская пурпуровая тюбетейка на макушке. Он мой «heir of Salvation»[5], и я с ним должна выполнить определенную работу. Я не могу его покинуть теперь и не имею права на это. Я должна закончить свою работу с ним. Он — моя правая рука (а левая — К.Х.) в надувательстве и ложных притязаниях.
А теперь — Бог да благословит вас. Лучше не сердитесь ни на что, что бы я ни делала и ни сказала; только как другу, как настоящему другу, я говорю вам: пока вы не измените свой образ жизни — не ждите для себя исключения.
Сердечный привет миссис Синнетт и поцелуй крошке Дэнни.
Сноски
- ↑ [ С плохой стороны, в отрицательном смысле (фр.). — Прим. ред. (изд.)]
- ↑ [ Ради моих прекрасных глаз (фр.). — Прим. ред. (изд.)]
- ↑ [ Возможно, здесь имеются в виду Учителя. — Прим. ред. (изд.)]
- ↑ [ То есть до конца первого семилетия существования Теософского общества — испытательного срока. (изд.)]
- ↑ [ Член Армии Спасения. (изд.)]