- Дописано ЕПБ
- Подчёркнуто ЕПБ
- Зачёркнуто ЕПБ
- <Пометка редактора>
- <Пометка архивариуса>
- Утеряно
< Сжигание де Пальма (продолжение со стр. 4-29) >
Дверца реторты была быстро закрыта и плотно завинчена, и печник немедленно приступил к работе над огнём и обдувом вентилятором, чтобы увеличить нагрев. В течение нескольких минут через маленький глазок ничего нельзя было разглядеть. Всё было темно, как ночью, из-за пара, создаваемого пропитанной обмоткой простынёй; но после того, как весь пар прошёл через огонь к выходу для газов, стало отчётливо видно тело, завёрнутое в обматывавшую его простыню, а также вечнозеленые растения у ног. Через четверть часа, приблизив лицо к смотровому отверстию, я отчётливо почувствовал запах гари, хотя он так и не стал заметным, а затем и вовсе растворился в более резких ароматических запахах.
...
...образуя одну светящуюся массу белого света и самого интенсивного жара. Действительно, наблюдения стали серьёзными; я был только рад воспользоваться большой и очень толстой картонной коробкой с отверстием размером с глаз, чтобы защитить своё лицо от обжигающего жара печи, и даже тогда несчастный глаз, которым я пользовался, получил повреждение, буквально опалившись. Еще позже жар стал таким сильным, что лицу, даже сквозь толстый картон, было больно. В 11:12 доктор Фолсом, секретарь Массачусетского управления здравоохранения, тщательно изучил, насколько это было возможно, реторту и её содержимое. Его заявление о том, что “ вне всяких сомнений, сожжение завершено", было воспринято со всеобщим удовлетворением. Последние остатки формы тела исчезли в общей массе. Таз, который до сих пор сохранял свою форму, провалился внутрь, и теперь на дне реторты не осталось ничего, кроме массы раскаленного пепла неправильной формы, хотя до последнего времени были некоторые признаки веточек и обмотки. Однако было решено поддерживать тепло в печи ещё на час, чтобы быть абсолютно уверенным в успехе того, что было более или менее экспериментальным случаем, и, таким образом, дать печи полную мощность в течение всех четырёх часов, первоначально отведённых для кремации. Одной очень неприятной непредвиденной ситуации удалось избежать благодаря предыдущему удалению всех жидкостей из организма. До кремации не было ни малейшего намёка на что-либо похожее на разрушение из-за образования пара в самом теле. Если бы эта необходимая часть бальзамирования не была проведена, нет сомнений, что тело взорвалось бы вскоре после помещения сита в реторту; таким образом, длительная задержка с кремацией спасла нас от одного неприятного инцидента. Однако в вопросе о кремации всё ещё затрагивается эта нежелательная для любящих родственников особенность.
В 12 часов пожарные начали извлекать огонь из печи. Вентиляционное отверстие было заделано, а печь и барон де Пальм были оставлены спокойно остывать самостоятельно. Это займёт от двадцати четырех до тридцати шести часов. Затем пепел будет собран и помещён полковником Олкоттом в древнюю погребальную урну индусов, привезённую в Нью-Йорк. Это будет последним действием для барона, и можно будет очень уместно воскликнуть: “Мир его праху”. Возможно, кому-то будет интересно узнать, что прямые затраты на кремацию составили сорок бушелей кокаина по четыре цента за бушель и тридцать четыре часа работы по шестнадцать центов в час: итого 7 04 доллара.
Во второй половине дня в ратуше состоялась встреча тех, кто был заинтересован в кремации, и были произнесены различные обращения. Полк. Олкотт рассказал краткую историю кремации; преподобный доктор Хейз говорил о ни к чему не обязывающей стороне вопроса; доктор Кинг говорил о пагубном и ядовитом воздействии кладбищ; мистер Крамсайн – о юридических аспектах кремации, а доктор Ле Мойн – о её библейских и естественных аспектах. Завтра Вашингтон вернёт себе свой весьма провинциальный облик.
Сжигание барона
Вашингтон, Пенсильвания, 6 декабря. – Вчера вечером в резиденции доктора Ле Мойна на Мейден-стрит состоялся приём, на котором присутствовало большинство учёных города. Гостям были даны планы крематория и пояснения. Доктор Ле Мойн рассказал мне, что сначала он предложил властям этого городка построить крематорий на общественном кладбище, но этому помешали народные предрассудки, и предложение провалилось. Затем он решил открыть частный крематорий на своей территории. Он получил письма со всех концов страны от лиц, интересующихся этой темой, но, хотя он готов разрешить использование крематория посторонними в особых случаях, подобных случаю с бароном, он не намерен открывать его для всех желающих.
Вчера я поднялся в крематорий в 11 часов вечера и оставался там до часа ночи. Был яркий лунный свет, и в его лучах блестели все покрытые снегом холмы. Внутри крематория в топочном помещении жара была просто невыносимой. Двое мужчин, которым было поручено следить за огнём, обливались потом. В приёмной лежало неподвижное и холодное тело барона, завёрнутое в простыню. Маленькая лампа отбрасывала по квартире призрачный отблеск. Были истории о формах духов, которые не только видели порхающими вокруг тела, но и фактически фотографировали. Если такие неосязаемые сущности действительно присутствовали здесь, то прошлой ночью у них были другие дела. Я был там все канонические часы для "прогулок с привидениями" и не увидел ничего сверхъестественного.
Сегодня в 7 часов утра полковник Г. Олкотт, мистер Ньютон и несколько репортёров поехали в крематорий. Всё было найдено в надлежащем порядке для проведения эксперимента. Вокруг крематория собралась толпа примерно из ста человек, но никого не впускали без билета, подписанного самим доктором Ле Мойном. Тело барона не претерпело никаких изменений. Полк. Олкотт насыпал вокруг него некоторое количество бальзамирующих специй – мирры, ладана, кассии, гвоздики и других пахучих снадобий, – затем пропитал обёрточную простыню раствором квасцов.
После прибытия доктора Ле Мойна тело было усыпано пальмовыми листьями, бессмертниками и бледными зимними цветами, и всё было готово к кремации. Железная заслонка печи была снята, и вторая (холодная) заслонка была должным образом подготовлена с помощью глины для замазывания, после чего полковник Г. Олкотт, Генри С. Ньютон, доктор Ф. Джулиус, доктор Ле Мойн и доктор Асдейл из Питтсбургского совета директоров перенесли тело в помещение крематория.
Сцена была торжественной и впечатляющей, когда тело подняли в сильно разогретую реторту. Волосы и пальмовые ветви, разбросанные вокруг головы, мгновенно загорелись и образовали вокруг головы венец из ревущего пламени. Через мгновение ставень над отверстием был захлопнут, а прутья плотно закреплены. Кремация началась ровно в 8:30 по питтсбургскому времени. Через несколько минут кочегар открыл клапан, и у меня появилась возможность увидеть тело, лежащее в печи. Обматывающая ткань, хотя и уже обуглилась, ещё сохранила свою форму благодаря квасцам и складывалась вокруг тела. Пальмовые ветви также стояли так естественно, как если бы они были живыми частями дерева. Зрелище было одним из самых любопытных и примечательных, которые только можно было себе представить.
Примерно через полчаса после того, как тело было помещено в реторту, доктор Ло Мойн отдал распоряжение о допуске посторонних лиц для осмотра тела через клапан; возможность, которой они с радостью воспользовались. Было очевидно, что магматическое разложение в данном случае было очень медленным процессом. Примерно в 10 часов позвонки шеи распались, а голова откинулась в сторону. Вся драпировка и более лёгкие материалы исчезли, и ребра резко выделялись в красноватом сиянии, как каркас какого-нибудь потерпевшего крушение корабля в лучах алого заката.
Осмотр, проведённый около 12 часов, показал, что тело было сожжено дотла. Полк. Олкотт говорит о размещении погребальной вазы с прахом в Музее науки и искусства.
Жители Вашингтона и пригорода встретились сегодня днём в ратуше и выслушали обращения на тему кремации. Полк. Олкотт дал подробный исторический обзор, и с краткими речами выступили доктор Джеймс Кинг из Питтсбурга, президент колледжа Вашингтона и Джефферсона Хейвз, доктор Ле Мойн и другие.
Cremation and Burial
...
<Продолжение на стр. 4-31>
Заметки редактора