Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – задачи
ССЕПБ, том 1, стр. 56-72 • ССЕПБ 1:56-72 • BCW 1:56-72 • Альбомы: 1:19-21; SB 1:19-21 • О странице
| Информация о произведении |
[Знамя Света (Banner of Light). Бостон, том XXXVI, 30 января 1875 г., стр. 2-3]
Несколько недель тому назад в письме, отрывки из которого напечатаны в Spiritual Scientist за 3 декабря, я указывала на прискорбную нехватку согласия среди американских спиритуалистов и на последствия этого. В то 57время я выиграла бесполезную битву с врагом, который, хотя он и недостоин моего личного внимания, оскорбил всех спиритуалистов нашей страны как сообщество, в пародии на так называемое научное разоблачение (exposé). Воюя с ним, я боролась лишь с одним из бесчисленных «наёмных убийц», добровольно записавшихся в армию ожесточённых противников наших убеждений, и моя задача была сравнительно лёгкой, если принять на веру, что ложь едва ли когда-нибудь может противостоять истине, так как последняя всегда сама скажет своё слово. С того дня чаша весов склонилась в другую сторону; побуждаемая как раньше, так и теперь той же любовью к справедливости и порядочности, я чувствую себя призванной ещё раз бросить перчатку вызова на поединок в нашу защиту, видя, как мало приверженцев нашего дела достаточно отважны, чтобы принять на себя эту ношу, и сколь многие из них демонстрируют дурную породу труса и малодушие.
В своём письме я обратила внимание на то, что такое положение вещей при абсолютном отсутствии согласия и, позвольте добавить, такой трусости в наших рядах сделали спиритуалистов и наше общее дело предметом непрерывных нападок со стороны сплочённого и агрессивного общественного мнения, основанного на невежестве и злобной предубеждённости, фанатичного, беспощадного и совершенно непорядочного в использовании средств. Подобно тому, как большая армия, полностью экипированная, может быть разбита наголову меньшей по численности группировкой, хорошо натренированной и управляемой, так и спиритуализм, насчитывающий в своём воинстве миллионы и способный победить любую реакционную теологию небольшим целенаправленным усилием, страдает от того, что его изводят, ослабляют и сдерживают конвергентными нападками проповедники со своих кафедр и пресса, а вероломством и трусостью его вожди-попечители. И именно одного из таких записных вождей я намереваюсь ныне расспросить так дотошно как, мне будет позволено по праву не только широко известного спиритуалиста, но и человека, живущего в Соединённых Штатах. Когда я смотрю на толпы здешних верующих, основные принципы их веры, на непоколебимость их точки зрения и на рисковый люд, затесавшийся в их ряды, я испытываю отвращение к тому спектаклю, в котором они открыто проявляют себя именно сейчас, подражая – как сказать иначе – мошенничеству Кэти Кинг? Не удастся, поскольку последнее слово этой сенсационной комедии ещё не сказано.
Не найти ни одной страны на нашей планете с 58 присяжными при каждом судебном органе, которая не применяла бы презумпцию невиновности в отношении любого преступника, подпавшего под действие закона, и не предоставляла бы ему возможность быть услышанным и сказать своё слово.
Такова ли ситуация в деле между так называемым «духом-лицедеем», мнимой Кэти Кинг (Katie King), и медиумами Холмс (Holmes)? Отвечаю со всей возможной категоричностью: нет, и имею намерение доказать это, если больше некому доказывать.
Я отказываю в праве любому, будь то мужчина или женщина, бить нас порукам, извращая суть закона и лишая нас всех существующих средств установления истины. Я отказываю в праве любому издателю ежедневной газеты выносить обвинительные заключения и публиковать их, не желая в то же время выслушивать никаких объяснений со стороны обвиняемых и, тем самым, вместо того, чтобы помочь людям в выяснении сути дела, обрекать их, более чем когда-либо, на блуждание на ощупь во тьме.
Вот, наконец, и вышла в свет биография «Кэти Кинг»; свидетельство, данное под присягой, подумать только, и столь же ответственно подтверждённое (под присягой?) д-ром Чайлдом (Child)[1], который на протяжении всего этого эпилога в жанре «бурлеска» неизменно выступает в роли некого неизбежного и неожиданного спасателя. Вся эта вымышленная элегия отдаёт сильным привкусом заблудшей невинности, скорбных и горестных повестей Магдалины и запоздалым раскаянием и всяким таким, наводящим нас на крамольную мысль о воре-карманнике, совершающем ограбление нашей души, изымая из неё самый драгоценный и трепетно хранимый чувственный опыт; тщательно препарированные трактовки некоторых вопросов, возникающих то тут то там, словно многочисленные камни преткновения, по ходу вроде бы правдивого изложения, не устраняют, тем не менее, на всём его протяжении поводов для сомнения, ибо многие неловкие потуги на правдивость, отчасти заимствованные из признаний известного падшего ангела, г-жи Уайт (White), отчасти – пожалуй, можно сказать, большей частью – переписанные из личной записной книжки её «секретарши», позволяют вам дать справедливую оценку достоверности этого клятвенно заверенного свидетельства. К примеру, 59 по её словам и по свидетельству завсегдатаев дома Холмсов, г-жа Уайт никогда не присутствовала ни на каких ночных групповых бдениях (а её, якобы, актёрство в роли Кэти Кинг исключало всякую возможность с её стороны такого публичного показа плоти и костей), тогда как же получается, что она хорошо знает, и в подробностях, обо всех трюках медиумов, о программах их представлений и т.д.? И, кроме того, г-жа Уайт, которая так хорошо помнит – даже наизусть, можно сказать – дословный обмен репликами между Кэти Кинг и г-ном Оуэном, между духом и д-ром Чайлдом, напрочь забыла всё, что она когда-либо говорила в ходе своей фиктивной персонификации д-ру Феллгеру (Fellger);[2] она не помнит даже нечто важное, сказанное ею по секрету вышеназванному джентльмену! Какое удивительное сочетание хорошей памяти и забывчивости одновременно! А не спросить ли, пожалуй, за это с некого достопамятного издания со всем его старательно подобранным содержанием? А ведь документ подписан под присягой, именем не-существующего духа, Кэти Кинг... Как умно!
Все заявления о невиновности или объяснения, которые представляют г-н и г-жа Холмс в письменном виде или изустно, встречают категорический отказ в публикации в газетах. Ни одна уважаемая газета не отваживается брать на себя обязательства в таком непопулярном деле.
Публика ликует; духовенство, забывшее в возбуждении от своей победы о Бруклинском скандале, потирает руки и посмеивается; некий разоблачитель материализовавшихся духов и телепатии, подобно какой-то чудовищной анти-спиритуалистический митральезе (mitrailleuse), выпускает залпы метательных снарядов, а г-ну Оуэну посылает письмо с выражением соболезнования; спиритуалисты, павшие духом, осмеянные и побеждённые, чувствуют себя навеки раздавленными под тяжестью мнимого разоблачения и этого ошеломляющего, подписанного псевдонимом свидетельства... .Для нас наступил день Ватерлоо, и он сметёт прочь последние остатки разгромленной армии, нам же остаётся отвечать погребальным звоном по самим себе... .Берегитесь, духи! Отныне, если вам недостанет благоразумия, ваши материализовавшиеся фигуры 60должны будут остановиться перед дверцами шкафа и, трепеща, растаять, сопровождая своё исчезновение из вида хоровым пением «Никогда впредь» из Э. По!
Кое-кому, пожалуй, хотелось бы думать, что у нас, спиритуалистов, вся вера держится на одних только Холмсах и что если с них будет сорвана маска и они окажутся обманщиками, нам, видимо, так же придётся признать нашу веру в бессмертие, бреднями старой бабки.
Разве докопаться до истины означает погубить дело? Но какое там, нам вообще так и не предоставлено никаких убедительных и весомых доказательств.
Здесь находится полковник Олкотт, и он начал расследование. Его первые опыты с одной лишь г-жой Холмс, поскольку г-н Холмс лежит больной в Вайнленде, оказались достаточно неплохими с его точки зрения, чтобы убедить г-на Оуэна вернуться к предмету его первой любви, а именно, к шкафу Холмсов. Он начал с того, что поместил г-жу Холмс в мешок, верёвку от которого плотно обмотал вокруг её шеи, завязал узлом и опечатал в присутствии г-на Оуэна и ещё одного джентльмена. После этого медиум была помещена в пустой шкаф, который выкатили на середину комнаты, и ей исключили всякую возможность действовать руками. Когда дверцы шкафа закрыли, из щели [между створками] показались руки, затем появился контур лица, которое постепенно оформилось в известную голову Джона Кинга с тюрбаном, бородой и всем прочим. Он любезно позволил исследователям погладить свою бороду, прикоснуться к своему тёплому лицу, и сам легко и мягко погладил ладонью их руки. По окончании сеанса г-жа Холмс в присутствии трёх джентльменов, вся в слезах благодарности и со всей искренностью стала убеждать г-на Оуэна, что она уже много раз рассказывала д-ру Чайлду о «Кэти», которая оставляет в доме свои презенты, разбрасывая их повсюду, и что она – г-жа Холмс – желает, чтобы г-н Оуэн узнал об этом; и что Доктор строжайшим образом приказывал ей обратное, запрещая сообщать тому об этом, и произносил буквально следующее: «Не смейте этого делать; это незачем; он не должен этого знать!» Вопрос правдивости г-жи Холмс в отношении этого факта я оставляю д-ру Чайлду для урегулирования с ней самой.
Но, с другой стороны, мы слышим о женщине по имени Элиза Уайт (Eliza White) – разоблачителе и обвинителе Холмсов, которая по сей день остаётся человеком-загадкой, египетской тайной за семью печатями для 61каждого мужчины и для каждой женщины этого города за исключением того, что этот участник действа умён и столь же скрытен – своего рода небесный покровитель – который взял дело в свои руки, умело направляя всё предприятие по материализации от «Кэти» к разоблачению, считая, к тому же, такой исход наилучшим. Она не такова, чтобы знакомиться или видеться, или давать интервью, или даже разговаривать с кем-либо, а менее всего с экс-почитателями самой «Кэти Кинг», которые жаждут хотя бы украдкой взглянуть на скромную, застенчивую красавицу, считающую себя достойной олицетворять прекрасный дух. Кто знает, не таится ли некая опасность в том, чтобы дать им шанс самим сравнить черты лица их обеих? Но самая непостижимая реальность во всей этой в высшей степени непостижимой путанице состоит в том, что г-н Р.Д. Оуэн, как он сам мне признался, никогда, даже в день разоблачения, не видел г-жу Уайт и не говорил с ней, и не имел никакой, хотя бы малейшей, возможности рассмотреть черты её лица на достаточно близком для него расстоянии, чтобы опознать её. Лишь однажды ему удалось охватить быстрым взглядом её силуэт, а именно на проверочном сеансе 5 декабря, упоминаемом в её биографии, когда она появилась перед полудюжиной свидетелей (приглашённых для подтверждения и выявления обмана), возникнув вновь из шкафа с лицом, плотно прикрытым двойной вуалью (!), после чего очаровательное видение исчезло и более не появлялось! Г-н Оуэн добавляет, что не готов подтвердить под присягой идентичность г-жи Уайт и Кэти Кинг.
Будет ли мне позволено задать вопрос относительно неизбежности такой глубокой таинственности после обещания публичного разоблачения всего этого обмана? Мне кажется, что пресловутое разоблачение могло бы быть гораздо более удовлетворительным, если провести его по-другому. Почему не предоставить законнейшую возможность Р.Д. Оуэну, наиболее пострадавшему участнику этого отвратительного мошенничества – если вообще есть мошенничество – сравнить г-жу Уайт с его Кэти? С другой стороны, позвольте мне высказать предположение, что всё это, возможно, оттого, что черты лица духа просто слишком глубоко врезались в его память – бедный, славный, доверчивый джентльмен! Кисейные одежды и лунный свет, диадемы и звёзды можно, пожалуй, сфальсифицировать в полутёмной комнате, в то время как лицо, совпадающее в каждой чёрточке с лицом «духа» по имени «Кэти», не создаётся с такой лёгкостью; последнее требует весьма искусных 62приготовлений. Солгать достаточно легко для льстивого языка, но вложить широкий, приплюснутый нос в строгую форму классического невозможно.
Весьма почтенный джентльмен из числа моих знакомых, горячий поклонник красоты «духа» по имени Кэти, раз пятьдесят видевший её и говоривший с ней на расстоянии двух футов, сообщает мне, что однажды вечером, когда д-р Чайлд упросил дух позволить ему осмотреть её язык (уж не хотел ли уважаемый доктор сравнить его с языком г-жи Уайт – будь она его пациенткой?), она таки показала, и когда открыла рот, то упомянутый джентльмен, как он категорически уверяет меня, отчётливо увидел то, что он в своей восторженной манере определяет как «прекраснейшие зубы – два ряда красивых, отливающих перламутром зубов». Он во всех подробностях отметил[3] именно зубы. Но тут находятся какие-то злобные и гнусные болтуны, которым довелось быть в самых близких дружеских отношениях с г-жой Уайт в счастливейшие времена её невинности, ещё до её падения и последовавшего за ним разоблачения, и они весьма определённо сообщают нам (мы просим прощения у кающегося ангела, мы только повторяем то, что слышим), что эта дама вряд ли может назвать в числе своих иных естественных прелестей редкостную красоту жемчужных зубов, или прекраснейшую в своих совершенных формах руку. Почему бы не показать без промедления её зубы вышеупомянутому воздыхателю и, тем самым, пристыдить клеветников? К чему избегать лучших друзей «Кэти»? Если бы мы стремились с той же страстью, как, видимо, и она, доказать «кто есть кто», мы непременно и с удовольствием подвергли бы себя процессу демонстрации наших зубов – правда-правда! – даже в суде. Вышеописанное обстоятельство, каким бы пустяковым оно ни казалось на первый взгляд, могло бы оказаться весьма важным в глазах понятливого присяжного заседателя, разбирающегося в вопросе идентификации личности.
Заявление г-на Оуэна в наш адрес подтверждается самой «Кэти Кинг» в её биографии, клятвенно заверенном свидетельстве, помните об этом, следующими словами: «Она дала согласие на интервью с несколькими джентльменами, которые видели её персонификацию духа, при условии, что ей будет позволено 63прикрывать лицо вуалью в течение всего времени её беседы с ними».[4]
А теперь, скажите на милость, с какой стати эти «слишком доверчивые и слабоумные джентльмены» как сказал бы обессмертивший себя д-р Бирд, должны быть приговорены ещё раз к такому супериспытанию их слепой веры? Мы же полагаем, что именно тогда было, поистине, самое подходящее время, чтобы обнаружить себя и доказать им, какова природа умственного помрачения, в дебрях которого они блуждают на протяжении столь многих месяцев. Однако, если они всё-таки стерпят это новое завуалированное свидетельство, это их право. Vulgus vult decipi – decipiatur! (Толпа хочет быть обманутой – пусть обманывается!) Но я рассчитываю на нечто более существенное, чем смирение в виде позорного молчания, чтобы не дать повод к собственному осмеянию. При сложившихся обстоятельствах факты таковы:
Согласно всё тому же жизнеописанию (та же колонка) этот мнимый сеанс был подготовлен и проведён – ко всеобщему и полному удовольствию – благодаря энергичным усилиям детектива-любителя, некого, кстати сказать, если это кому-то интересно, У.О. Лесли (W.O. Leslie), местного жителя, то ли подрядчика, то ли представителя железной дороги Балтимор – Филадельфия – Нью Йорк. Если печать и некоторые представители из числа самых именитых жертв мошенничества находятся в сговоре с ним и держат всё в секрете, я зарока не давала и намереваюсь сообщить всё, что знаю. Итак, пресловутый сеанс состоялся 5 декабря прошлого года, и это событие, упоминаемое в клятвенно заверенном свидетельстве, предполагает, что г-н Лесли ценой больших усилий вынудил г-жу Уайт признаться в её вине по крайней мере за несколько дней до означенной даты, хотя точный день триумфа этого «любителя» весьма ловко умалчивается в клятвенно заверенном документе. Но тут возникает новая загадка.
Вечером 2 и 3 декабря в ходе двух сеансов у Холмсов я сама в присутствии Роберта Дейла Оуэна и д-ра Чайлда (главного режиссёра этих спектаклей, от которого я тем же утром получила пригласительный билет) вместе с ещё двадцатью свидетелями видела, как дух Кэти дважды выходил из шкафа в полный рост и во всей красе; и я могу поклясться перед любым судом, что она не имела ни малейшего сходства с описанием г-жи Уайт. Поскольку я не склонна строить свои доводы на чьём-либо ином свидетельстве, кроме своего собственного, я не буду задерживаться на сомнительном появлении Кэти Кинг у Холмсов 5 декабря перед господином Робертсом / Roberts и ещё пятнадцатью людьми, среди которых был г-н У. Г. Кларк / W. H. Clarke, репортёр из Дейли График, потому что обстоятельства увели меня из города, хотя, если факт её появления будет использован как доказательство, он сослужит очень плохую службу г-же Уайт, так как именно в этот вечер и в тот же самый час она экспонировалась как фальсифицированная Кэти на инсценированном сеансе.
64 Нечто, заслуживающее ещё большего внимания, обнаруживается в совершенно категорическом заявлении одного джентльмена, некого г-на Уэсткотта (Westcott), который в тот вечер, 5 декабря, направлялся домой с подлинного сеанса и встретил в вагоне поезда г-на Оуэна, д-ра Чайлда и его супругу; все трое возвращались домой после псевдосеанса. И так уж случилось, что этот джентльмен рассказал им, что только что видел, как дух Кэти выходил из шкафа, и он добавил, что по его мнению она выглядела, как никогда, прекрасно; услышав такое, г-н Роберт Дейл Оуэн замер, устремив на него полный изумления взор, и у всех троих был чрезвычайно озадаченный вид.
Посему, при сложившихся обстоятельствах, мне ничего не остаётся , как настаивать на явлении духа в доме медиума вечером 2-го и 3-го декабря, когда я была свидетелем этого феномена вместе с Робертом Дейлом Оуэном и другими гостями. Было бы не только бесполезно, но и вредно высказывать или благосклонно выслушивать жалкие объяснения, что признание особы Уайт, её демонстрация мошенничества, доставка г-ну Лесли всех её платьев и подарков, полученных ей под именем Кэти Кинг, сообщение одним заинтересованным джентльменом досадной новости г-ну Оуэну и подготовка шкафа для мнимого сеанса, и другие важные операции – всё это имело место 4-го числа; тем паче, что мы располагаем абсолютно точными доказательствами, что по крайней мере д-р Чайлд, если не г-н Оуэн, знал всё об успехе г-на Лесли в отношении г-жи Уайт за несколько дней до того. Зная о поддельном сеансе, как мог г-н Лесли позволить, чтобы он состоялся, поскольку факт появления Кэти у Холмсов 2 и 3 декабря действительно имел место? Любой джентльмен, даже с весьма невысоким представлением о чести, никогда бы не допустил, чтобы публику продолжали дурачить и
64.1
64.2
65
обманывать, если только он не имел твёрдого намерения изловить мнимого духа на месте преступления и доказать мошенничество. Ничего подобного, однако, не случилось; произошло как раз обратное; ибо д-р Чайлд, который с самого начала назначил себя не только главным инспектором сеансов и заведующим шкафом и предприятием по материализации, но также и кассиром и билетёром (выплачивая медиумам сначала десять долларов за сеанс, что он и сделал, а за последующие пятнадцать долларов и прикарманивая остальную выручку), в тот самый вечер 3-го числа собрал входную плату с каждого гостя с небывалым доселе проворством. Со своей стороны добавлю, что я лично вручила ему в тот самый вечер пятидолларовую купюру и что он (д-р Чайлд) забрал её целиком, заметив, что остаток может быть возмещён нам в виде оплаты будущих сеансов.
Отважится ли д-р Чайлд заявить, что, занятый совместно с г-ном Лесли подготовкой к спектаклю с поддельной Кэти Кинг 5 декабря, он всё ещё ничего не знал о мошенничестве, имевшем место 3 декабря?
Далее: в той же биографии (глава VIII, колонка 1) говорится, что сразу по возвращении из Блиссфилда, штат Мичиган, г-жа Уайт пришла к д-ру Чайлду и выразила желание прекратить жульничество, которым она занималась, но он не захотел и слушать её. Во время этого посещения она была без вуали, и для неё в этом не было необходимости, поскольку, по признанию самого д-ра Чайлда, она была его пациенткой, и он лечил её. В своём письме от 28 августа 1874 года из Блиссфилда Холмс пишет д-ру Чайлду следующее:
«Г-жа Уайт рассказывает, что вы и ваши коллеги были очень грубы и не упускали случая заглянуть во все наши шкатулки и сундуки и вскрыть все запоры. Что вы искали или предполагали найти?»
Все эти отдельные обстоятельства показывают самым недвусмысленным образом, что д-р Чайлд и г-жа Уайт находились тогда в отношениях, куда более близких, чем между просто знакомыми людьми, и было бы верхом глупости утверждать, что, если г-жа Уайт и Кэти Кинг одно лицо, обман не был в полной мере известен «Отцу-Исповеднику» [см. повествование Джона и Кэти Кинг, стр.45]. Но дополнительный свет 66проливается на эту комедию из так называемой биографии Джона Кинга и его дочери Кэти, написанной под их диктовку самим д-ром Чайлдом в собственном кабинете. Эта книга вышла в свет как подлинное откровение от этих двух духов. Из него мы узнаём, что они изо дня в день входили в его кабинет и уходили прочь, как это доступно любому смертному, и после кратких бесед, за которыми следовали пространные рассказы, они подтверждали подписью подлинность их собственных появлений в шкафу у Холмсов. Более того, духи, являвшиеся на публичных сеансах, подтверждали сообщения, которые они диктовали своим стенографистам в его кабинете; два явления, связанные неразрывно, словно брёвна в лапу, и образующие совместимую во всём повесть. А теперь, если Кинги, являвшиеся у Холмсов, были г-жой Уайт, кто были духи, посещавшие кабинет доктора? И если духи, приходившие к нему, были настоящие, кто были те, что являлись на публичных сеансах? В чём именно «Отец-Исповедник» обманывал публику? В продаже книги, содержащей фальшивые биографии или в разоблачении мнимых духов у Холмсов? В чём-то одном или в обоих случаях? Выбирать Доктору.
Если его сознание, так легко поддавшееся впечатлениям, соблазняет его на опубликование документальных записей и свидетельств, клятвенно подтверждённых, почему же оно не падёт ещё ниже, настолько, чтобы добраться до кармана и понудить его вернуть нам деньги, которые он выманил у нас под лживым предлогом? По его собственному признанию, Холмсы получили от него, пока не покинули город, около 1200 долларов за четыре месяца ежевечерних сеансов. То, что он каждый раз принимал столько посетителей, сколько могло вместить найденное им помещение – иногда до тридцати пяти человек – является достоверным фактом, который может подтвердить любой, кто наблюдал феномен хотя бы дважды. Кроме того, человек пять-шесть из числа заслуживающих доверия свидетелей рассказали нам, что умеренная входная плата в 1 доллар предназначалась только для завсегдатаев; особо жс любопытствующим или охваченным страстью побывать там приходилось платить 5 долларов, а кто-то заплатил даже 10 долларов. Этот последний факт я оставляю про запас, поскольку сама я ни разу не платила так много.
А теперь предоставим возможность любому непредвзятому исследователю этого филадельфийского клубка подсчитать с карандашом в руках барыш, оставшийся после выплат медиумам за ночные игры с духами, продолжавшиеся 67много месяцев. Результат подсчётов обязательно покажет, что бизнес «Отца- Исповедника» духов представляет собой в целом весьма доходное предприятие.
Дамы и господа спиритуалистических убеждений, мне представляется, что мы все стоим перед необходимостью выбора между двумя совершенно замечательными возможностями. Если вам удаётся считать вашу позицию достаточно приемлемой, то мне нет, и потому я попытаюсь выпутаться из неё.
Как бы там ни было, хочу внести полную ясность и сообщаю, что в настоящий момент я совсем не имею в виду брать на себя защиту Холмсов. Они, возможно, величайшие мошенники, мне нет до этого никакого дела. Моя единственная цель – знать наверняка, кому я обязана своей долей пренебрежения, издевательских выпадов и осмеяния – какой бы малой она ни была, к счастью для меня. Если мы, спиритуалисты, позволяем пренебрежение, издёвки, осмеяние и колкости в свой адрес, мы обязаны знать, по крайней мере, причину. Обман или был или его не было. Если мошенничество есть печальная реальность, а д-р Чайлд, по стечению неких загадочных линий лично его жестокой судьбы, пал первой жертвой его после того как, ради спасения своей чести и репутации, с такой поспешностью тотчас же прекратил дальнейший обман общества, которое до сих пор считает именно его ответственным за полную чистоту и подлинность этого феномена, заверенного им во всей полноте и во всех деталях, так почему же Доктору не выступить открыто первым и не помочь нам обрести ключ к разгадке всей этой тайны? Отдавая себе в полной мере отчёт в том, что потерпевшие от мошенничества и обманутые очевидцы могут в любое время заявить о своих правах на возврат денег, выложенных ими исключительно на основании их полного доверия ему, которого они кредитовали, почему он не предъявляет иск Холмсам и тем самым не докажет свою собственную невиновность? Он не может не признать, что в глазах некоторых заинтересованных лиц его дело выглядит при нынешних обстоятельствах куда более скверным по сравнению с тем обвинением, угрозе которого Холмсы безуспешно сопротивляются. С другой стороны, если исходить из того, что никакого обмана не было, либо что он не доказан, поскольку дело не может опираться на зыбкие свидетельские показания безымянной женщины, которая подписывает документы вымышленными именами, тогда к чему вся эта комедия со стороны главного участника этого предприятия по «материализации Кэти»? Не д-р ли Чайлд был учредителем, пропагандистом и, да будет позволено нам сказать, творцом того, 68что, в конце концов, оказалось всего лишь фикцией? Не был ли он рекламным агентом инкарнации известного плута – Барнума – в этом спиритическом шоу? А теперь, когда он оказался замешанным в одурачивании не только спиритуалистов, но и общества в целом – и не важно, был ли он сообщником или одним из слабоумных дурачков на протяжении всего демонстрационного периода, когда именно он есть тот, кто нанёс нам эту рану, – он воображает, что, стараясь обвинить медиумов и изобличить обман, заверяя своей подписью множество разного рода подложных письменных показаний, данных под присягой, и противоправных свидетельств несуществующих очевидцев, он надеется снять с себя всю ответственность перед людьми, которых он увлёк за собой в это отвратительное болото!
Мы должны потребовать расследования дела. Мы имеем право настаивать на этом, ибо мы, спиритуалисты, заплатили за это право очень много: мы обрели его ценой доброго имени г-на Оуэна, заслужившего его всей своей жизнью, талантливого и солидного писателя и заслуживающего доверия свидетеля феномена; а теперь он может прослыть фантазёром сомнительного толка, вызывающим вечные насмешки со стороны всезнаек-скептиков. Мы заплатили за это право перспективой того, что все мы, кого д-р Чайлд, не желая того или наоборот, (время покажет) вовлёк обманом в веру в свою Кэти Кинг, станем на какое-то время мишенью бесконечных подшучиваний, сатир и анекдотов со стороны прессы и толп невежественных людей. В этой связи мы, к сожалению, вынуждены возразить такому авторитетному во всех отношениях изданию как Дейли График, но если правоверные дилетанты предпочитают скорее не видеть скрупулёзного расследования этого мошенничества в суде из опасения возможного наделения Холмсов правом на венец мучеников, то у нас таких опасений нет, и вместе с Хадсоном Таттлом (Hudson Tuttle) мы повторяем, что «лучше покончить на суде с самозванцами, чем всю жизнь подвергаться остракизму без малейшей надежды на правосудие и защиту».
Почему, во имя всех чудес, д-р Чайлд пожинает все лавры этой не выигранной битвы, в которой обороняющаяся армия, по-видимому, обречена на вечное поражение, даже не побывав ни разу в схватке? С какой стати он пользуется всеми материальными выгодами осуществлённого им подлога, а Р.Д. Оуэн, почтенный спиритуалист, чья репутация пользуется всеобщим уважением, испытывает на себе сильнейшие пинки и тычки скептически настроенной прессы? 69Благородно ли это и справедливо ли? Доколе нас, спиритуалистов, плутующие медиумы и профанирующие предсказатели будут именовать неверующими, словно мы стадо козлов отпущения? Подобно пастуху Парису нового времени, г-н Оуэн пал жертвой, угодившей в силки проворной, материализованной на новый манер Елены; и сейчас на него ложится тяжелейший груз ответственности за ответные действия, которые грозят новой Троянской войной. Однако Гомер филадельфийской «Илиады» – тот, кто в прошлом производил впечатление элегического поэта и был биографом всё той же Елены и кто сейчас проявляет себя в раздувании огня сомнений в отношении Холмсов – огня, который, если его своевременно не загасить, может превратиться в бушующий океан пламени – тот, который в этот самый час исполняет беспримерную роль главного судьи и вершит свой собственный суд в своём собственном деле, – и это д-р Чайлд, подумать только, порывающий отношения с духом – девой, порождённой его собственным творчеством, и субсидирующий смертное незаконнорождённое существо, подсунутое кем-то, и он продолжает благоденствовать! Представьте себе, в то время как д-р Р. Д. Оуэн совершенно раздавлен, подвергаемый разоблачительному осмеянию, д-р Чайлд, рекомендовавший фальшивых духов, теперь изобличает своих сообщников и с пылом подтверждает свидетельства тех же духов, присягая в этом Суду!
Будь у меня надежда на возможность дать дельный совет, которым воспользуется тот, кто стремится разобраться во всей этой отвратительной истории, я бы настаивала на том, чтобы всё дело было непременно передано в настоящий Суд и чтобы его досконально рассмотрели присяжные. Если д-р Чайлд, несмотря ни на что, человек нравственный, чьё доверчивое естество было обмануто, он должен быть первым в предоставлении нам всего необходимого, чем он располагает, чтобы докопаться до ответов на все «почему» и «как». Если он этого не сделает, мы, в таком случае, постараемся сами разгадать следующие тайны:
Во-первых. Судья Аллен из Вайнленда, находящийся сейчас в Филадельфии, свидетельствует в пользу того факта, что когда шкаф, подготовленный под непосредственным контролем и согласно предписаниям д-ра Чайлда, был доставлен в дом Холмсов, доктор целый день занимался им сам, без посторонней помощи, и пользовался своими собственными инструментами, судья же в это время гостил у медиума и находился в его доме. Если там был люк или «две раздвигающиеся доски», ведущие к нему, кто устроил это? Стоит ли сомневаться, что это 70искусное устройство, доработанное путём подпиливания таким образом, чтобы в случае частых и дотошных проверок у скептиков не возникало никаких подозрений, требует опытного механика, обладающего определённым талантом? Далее, если ему не заплатить много денег, он вряд ли был бы связан обязательством хранить тайну. Кто платил ему? Может, Холмс из своего ежевечернего гонорара в десять долларов? Нам следует выяснить это.
Во-вторых. Если это правда – в чём готовы поклясться два человека – то особа, известная как Элиза Уайт, она же «Фрэнк», она же Кэти Кинг и так далее, отнюдь не вдова, а замужем за вполне материализованным супругом, который жив-здоров и держит питейное заведение в Коннектикуте; следовательно, в этом отношении добропорядочная вдовушка солгала под присягой, а д-р Чайлд скрепил своей подписью клятвопреступление. Остаётся сожалеть, что ему приходится подтверждать высказывания первой из вышеназванных с той же опрометчивостью, с какой он признал факт её материализации.
В-третьих. Имеются письменные показания, данные под присягой, и свидетельства очевидцев (всего их пятеро) доказывающие, что в известный вечер, когда г-жа Уайт пребывала явно в плотном теле и ублажала свой находящийся под епитимьей желудок в компании закоренелых грешников в пивном баре, не проявляя и малейшей претензии на принадлежность к патрицианской «клиентуре», Кэти Кинг была столь же отчётливо видна в дверях своего шкафа.
В-четвертых. Известен один эпизод, когда д-р Чайлд (возможно, благодаря какой-то провидческой проницательности) пригласил г-жу Уайт в свой дом, где держал её взаперти вместе с пребывавшими там подручными, которые весь вечер занимали её разговорами с единственной целью убедить (он всегда производит впечатление человека, жаждущего убедить кого-нибудь в чём-нибудь) нескольких сомневающихся скептиков в реальности существования духа, наделённого формой, этот последний и появился на сеансе и побеседовал с Р.Д. Оуэном в присутствии всех собравшихся. В тот вечер спиритуалисты ликовали, а величайшим триумфатором был сам доктор. Найдётся немало очевидцев, готовых засвидетельствовать этот факт, однако д-р Чайлд, когда его спрашивают, оказывается, совершенно не помнит об этом важном происшествии.
В-пятых. Кто тот деятель, которого, как она утверждает, она наняла на роль генерала Роулинза (Rawlins)? Пусть он объявится 71и даст показания под присягой, и тогда мы все будем лицезреть его удивительное сходство с усопшим воином.
В-шестых. Пусть она назовёт имена приятельниц, у которых заимствовала костюмы на роли «Санти» (“Sauntee”) и «Ричарда» (“Richard”). Они должны подтвердить это под присягой. И пусть они предъявят одежды. Может ли она сказать нам, где она получала сияющие мантии для второго и третьего классов.
В-седьмых. В биографии опубликованы лишь отдельные отрывки писем Холмса «Фрэнку»: некоторые из них – с целью доказать их партнёрство в мошенничестве в Блиссфилде. Может ли она указать дом и назвать лиц, у которых она получала кров и стол в Блиссфилде, штат Мичиган?
Когда на все поставленные вопросы будут даны, к нашему удовлетворению, подтверждённые ответы, тогда и только тогда мы поверим, что Холмсы единственные виновники фальсификации, которая по своей изощрённой подлости и бесстыдству не имеет прецедентов в истории спиритуализма.
Я прочитала некоторые из писем г-на Холмса, подлинных или фальсифицированных – не имеет значения, и, слава богу, у меня хорошая память, я отлично запомнила отдельные пассажи, которые, весьма кстати для поэтической натуры, были изъяты редактором, залившимся румянцем смущения, так как они оказались слишком гнусны для опубликования. Один из самых благопристойных абзацев таков:
«Послушай, Фрэнк, мой совет тебе не напиваться так часто; ни к чему выдрючиваться, а потом ещё и кулаками махать» и т. д., и т. п. О, Кэти Кинг!
Не забывайте, вышеизложенное адресовано женщине, которая симулирует персонификацию духа, описанного Р.Д. Оуэном в следующих выражениях: «В тот вечер я особо отметил непринуждённость и соразмерность её жестов. В Неаполе, в течение пяти лет, я часто бывал в обществе, известном аристократическими манерами; но никогда ни в одной самой воспитанной даме высшего света, принимающей гостей, я не видел соперницы Кэти». И далее: «Известный в Филадельфии художник, рассмотрев Кэти, сказал мне, что ему не часто доводилось видеть такую красоту в чертах лица. “Её жесты и манера держаться”, добавил он “истинный идеал грации!”»
Сопоставьте на минуту это восхищённое описание и 72цитату из письма Холмса. Представьте себе идеал классической красоты и грации, заливающий в себя спиртное в пивной – и судите сами!
Е.П. Блаватская Джирард Стрит, 1111, Филадельфия
[В Альбоме Е.П. Блаватской, том I, стр. 21 имеется вклейка – короткое объявление , опубликованное в печати, касающееся приезда полковника Г. С. Олкотта в Бостон. Елена Петровна приписала от руки дату: 20 января 1875 г.
К предложению, которое сообщает, что «д-р Гардинер (Gardiner) анонсировал темы выступлений полковника Олкотта – «Человек и духи стихий» после полудня и «»Древняя магия и современный спиритуализм»», Е.П.Б. приписала от руки следующие ремарки:]
«Духи» написали анонимные письма д-ру Гардинеру с угрозами убить полковника Олкотта, раз он отозвался недоброжелательно о них. Они, однако, не убили его – полагаю, не знали, как, милашки «ангелочки»!...
Сноски
- ↑ [В своём Альбоме, том I, стр. 19, где приклеена вырезка этой статьи, Е.П.Б. приписала пером следующую ремарку: «Чайлд – бывший конфедерат. Он брал деньгами ......за 1 свой сеанс. Он – мо...к». Последним могло быть слово мошенник. – Составитель.]
- ↑ [Д-р Адолфус Феллгер – знаменитый и весьма уважаемый врач из Филадельфии. – Составитель.]
- ↑ [Е.П.Б. использует во многих случаях слово «отметил» (remarked), когда она фактически имеет в виду «заметил» (noticed). Это подсознательный перевод французского слова “remarquer”, которое означает “to notice” (замечать). – Составитель.]
- ↑ «Филадельфия Инквайрер» (Philadelphia Inquirer), 11 января 1875 г., 4-я колонка, «Биография Кэти Кинг».