Блаватская Е.П. - Тодды

Для ответа на насмешки вашего корреспондента Г.М. по поводу моего мнения о тодах (The Spiritualist, 8 марта) достаточно нескольких строк. Я лишь хотела сказать, что то, что я писала в «Разоблачённой Изиде», было написано после прочтения труда полковника^[1] Уильяма Э. Маршалла «Френолог среди тодов» и как следствие того, что я – справедливо или нет – считаю ошибочными утверждения этого автора. Если бы, описывая восточную психологию, её феномены и практиков, я не предвидела таких отрицаний и возражений, как выдвинутые «Г.М.», со всех сторон, мне бы до смешного не хватало здравого смысла. Какая польза искателю оккультного знания в столкновениях с опасностями, лишениями и препятствиями всякого рода на пути к этому знанию, если бы, достигнув своей цели, он всё равно не мог представить факты, неведомые профанам? Значительному числу критиков – обычным путешественникам или наблюдателям, даже тем, кого доктор Карпентер эвфемистически именует «научными сотрудниками» или «достойными гражданами», то есть почти каждому европейцу, не снабжённому неким мистическим пропуском – воспрещён вход в любой дом ортодоксального брахмана или во внутренние помещения пагоды. Как же мы, бедные теософы, должны трепетать под презрительным оком этих современных Даниилов, когда умнейший из них неспособен объяснить самые обычные «трюки» индийских фокусников, не говоря уже о феноменах, вызываемых факирами! Эти же самые «знатоки» отвечают на свидетельства спиритуалистов столь же высокомерной усмешкой и воспринимают как личное оскорбление приглашение посетить спиритический сеанс.

Посему мне вообще не следовало бы поднимать вопрос о тодах, если бы не письмо некоего «Late Madras C.S.» (Очень странный псевдоним! «Покойный мадрасец», а дальше варианты: либо «христианский учёный», либо «государственный служащий»; Е.П.Б., по-видимому, ближе второй вариант. В сноске надо дать какое-то пояснение, иначе непонятно) в вашей газете от 15 числа. Я чувствую себя обязанной ответить на него, ибо автор выставляет меня лгуньей. Более того, он грозит мне 355громами и молниями, которые некий другой «служащий» припрятал в своём библиотечном чулане.

Весьма замечательно, что человек, прячущийся под псевдонимом, порой забывает о том, что он – джентльмен. Возможно, это в обычае в вашей цивилизованной Англии, где, как говорят, манеры и образованность доведены до превосходной степени элегантности; но всё не так в нищей, варварской России, которую именно сейчас добрая доля ваших соотечественников пытается удушить (если получится). В моей стране, населённой татарами, казаками и калмыками, человек, готовясь оскорбить другого, обычно не прячется под щитом. Мне жаль, что я так долго распространяюсь об этом, но вы позволили, без малейшего повода с моей стороны и притом несколько раз, безнаказанно оскорблять меня своим корреспондентам, и я уверена, что вы слишком человек чести, чтобы отказать мне в возможности ответить на эти оскорбления.

«Late Madras C.S.» заодно с миссис Шауэрс лживо утверждает, что я вообще никогда не бывала в Индии. Это напоминает мне о клеветнических слухах, распространившихся в прошлом году и якобы посеянных «духами», говорившими устами прославленного бостонского медиума; и во многих кругах они пользуются доверием. Слухи говорят, что я не русская и даже не говорю по-русски, а являюсь просто французской авантюристкой. Хорошо же это говорит о непогрешимости некоторых милых «ангелов»! Уж конечно, я не стану давать себе труда демонстрировать любым моим замаскированным клеветникам, принадлежащим к этому или иному миру, свои паспорта, в которых российские посольства полдюжины раз ставили визы на моём пути в Индию и обратно. Не стану я и унижаться до того, чтобы предъявлять маркированные конверты с письмами, которые я получаю из разных провинций Индии. Такие обвинения вызывают у меня лишь смех, ибо моё слово, безусловно, стоит любого другого. Скажу только, что тем хуже для английского офицера, «проведшего пятнадцать лет в этой местности», но знающего о тодах меньше, чем я, которая, как он говорит, вообще не была в Индии. Он называет гопуру «башней пагоды». В таком случае, почему не крышу или какую-либо другую её часть? Гопура – это священный пилон, пирамидальные врата, через которые входят в пагоду; тем не менее, я неоднократно слышала, как жители южной Индии саму пагоду именуют гопурой. Возможно, это небрежное выражение, используемое простонародьем; но когда мы сверяемся с авторитетом 356лучших индийских лексикографов, то видим, что это принятое значение. В хиндустанско-английском словаре Джона Шекспира (издание 1849 г., стр.1727) слово гопура определяется как «языческий храм индусов». Забирался ли когда-нибудь «Late Madras C.S.» или кто-либо из его друзей внутрь пагоды, чтобы узнать, кто или что там таится? Если нет, то, возможно, его нападки на меня самую малость преждевременны. Мне жаль задевать чувства такого филологического пуриста, но, право, я не вижу, почему, говоря о храмах тодов – существуют они или нет – даже и брахманскому гуру не сказать, что у них есть свои гопуры. Может быть, он сам или какой-либо другой блестящий авторитет в санскрите и других индийских языках сделает нам одолжение и разъяснит этимологию этого слова? Связан ли его первый слог – го или гу – с округлостью этих «башен», как мой критик их именует (ибо слово «го» действительно означает нечто круглое), или он связан со словом гопа, «пастух», которое дало название индийской касте и было одним из имён Кришны – Гопала, что означает «коровий пастух»? Пусть эти критики внимательно прочтут работу полковника Маршалла и разберутся, действительно ли пастушье племя, которое он столь часто видел и о котором столь мало знает, чьё поклонение (разумеется, экзотерическое), полностью заключается в заботе о священных коровах и буйволицах, о распределении «божественной жидкости» – молока, чьё явное восхищение буйволами, как говорят нам миссионеры, столь велико, что они именуют их «даром Бога» – можно ли сказать, что у этого племени нет своих гопур, пусть даже последние представляют собой огороженную площадку для скота – тириери, манд, короче говоря – на которую сей френолог-исследователь прокрался однажды ночью с бесконечными предосторожностями и... не увидел и не нашёл ничего! И поскольку он ничего там не нашёл, он делает вывод, что у тодов нет никакой религии, никакого представления о Боге, никакого культа. Примерно с тем же успехом доктор Карпентер мог прокрасться в комнату для сеансов миссис Шауэрс однажды ночью, когда все «ангелы» и их гости скрылись – и тут же заявить, что среди спиритуалистов нет ни медиумов, ни феноменов.

Я нахожу, что полковник Маршалл гораздо менее догматичен, чем его поклонники. Такие осторожные фразы, как «я полагаю», «я не могу утверждать с уверенностью», «я думаю, что это верно» и тому подобные демонстрируют его 357желание докопаться до истины, но едва ли достаточно доказывают, что он её нашёл. В лучшем случае это сводится к тому, что полковник Маршалл верит в нечто как в истину, а я смотрю на это по-другому. Он доверяется своему другу-миссионеру, а я верю своему другу-брахману, который рассказал мне то, что я написала. Кроме того, я совершенно недвусмысленно выражаюсь в своей книге (см. «Разоблачённая Изида», том 2, стр. 614-615):

«...как только их [тодов]^[2] уединение было осквернено лавиной цивилизации...тоды стали перебираться в другие местности, столь же неизведанные и более недоступные, нежели горы Нильгири, где они прежде обитали».

Следовательно, тоды, о которых говорил мой друг брахман и представителей которых капитан О’Грейди, покойный управляющий отделения Мадрасского банка в Утакамунде, как он говорит мне, видел лично, – это не выродившиеся остатки племени, чьи френологические шишки измерял полковник Маршалл. И всё же даже то, что последний пишет об этих тодах, я, опираясь на личные знания, во многих деталях определяю как неточности. Мои критики могут считать меня излишне легковерной, но это явно не причина, чтобы относиться ко мне как к лгунье, для живых ли, покойных ли мадрасских авторитетов упомянутого «С.S.» Ни капитан О’Грейди, который родился в Мадрасе и некоторое время жил в казарме в горах Нильгири, ни я не узнали в личностях, сфотографированных для книги полковника Маршалла, представителей племени тодов. У тех, которых видели мы, очень длинные тёмно-каштановые волосы, а сами они намного светлее, чем бадаги или любые другие индусы, и ни одной из этих черт не напоминают типы, описываемые полковником Маршаллом. «Г.М.» пишет:

«Кожа у тодов коричневая, цвета кофе, как и у многих прочих туземцев».

Но, обращаясь к «Новой американской энциклопедии» (New American Cyclopaedia) Эпплтона (том 12, стр. 173), мы читаем:

«Это люди светлокожие, с ярко выраженными иудейскими чертами, и многие считают их одним из потерянных колен (Израилевых)».

Г.М. уверяет нас, что в местах, где обитают 358тоды, нет ни ядовитых змей, ни тигров; но та же самая «Энциклопедия» отмечает:

«Подножия этих гор... одеты густым лесом, кишащим дикими животными всех видов, среди которых весьма многочисленны слоны и тигры».

Но вершины абсурда «Late Madras C.S.» (усопший? – что, ваш корреспондент развоплощённый ангел?) достигает, когда со жгучей иронией роняет:

«Все благие духи любой ступени, астральные или элементарные... препятствуют его [капитана Р.Ф. Бертона] встрече с «Изидой» – ибо разоблачение могло бы оказаться жестоким!»

Уж конечно – если только эта Немезида в офицерском облике не злоупотребит гостеприимством одной американской газеты, которой заправляют политики – он никоим образом не мог бы быть грубее, чем сей мадрасский Грандисон! И после этого предполагать, что, оспаривая и высмеивая величайших авторитетов Европы и Америки, начиная с Макса Мюллера и заканчивая позитивистами, в обоих томах моей книги, я должна пугаться капитана Бертона – да пусть и всех капитанов, состоящих на службе Её Величества, хоть бы у каждого из них была на плече винтовка Армстронга и митральеза^[3] в кармане – это просто переходит все границы! Пусть приберегут свои угрозы и устрашения для моих соотечественников-христиан.

Любой мало-мальски подкованный псевдо-учёный (и тем легче, чем он пустоголовее) мог бы растерзать «Изиду» в клочки – с точки зрения широкой публики – своими софизмами и якобы авторитетным анализом; но докажет ли это, что он прав, а я неправа? Пусть все отчёты за последние тридцать лет о медиумических феноменах, отвергнутых, фальсифицированных, оболганных и высмеянных, и о запуганных медиумах ответят за меня. Я, по крайней мере, не из тех, кого можно запугать и принудить к молчанию такой тактикой – как, возможно, со временем обнаружит «Late Madras»; не дождётся он и того, чтобы я пряталась под псевдонимом, когда у меня найдутся встречные оскорбления. У меня всегда было, есть, и, осмелюсь полагать, будет достаточно храбрости, чтобы излагать своё мнение, каким бы непопулярным или ошибочным оно ни было сочтено; 359и во всей Великобритании не найдётся достаточно ливней, чтобы погасить тот пыл, с каким я отстаиваю свои убеждения.

Есть лишь один способ объяснить ту бурю, которая в течение четырёх месяцев бушует на страницах The Spiritualist против меня и полковника Олкотта, и эта причина выражается известной французской пословицей: Quand on veut tuer son chien, on dit qu’il est enragé^[4].

Е.П. Блаватская Нью-Йорк, 24 марта 1878 г.

Сноски

↑ Возможно, опечатка, т.к. в предыдущем письме он упоминался как подполковник. – Прим. ред.
↑ [Квадратные скобки в этой статье проставлены самой Е.П.Б. – Прим. сост.]
↑ Употреблявшееся во второй половине XIX века французское название скорострельного многоствольного артиллерийского орудия. – Прим. пер.
↑ Когда хотят убить собаку, говорят, что она бешеная (франц.). – Прим. пер.

[1] Возможно, опечатка, т.к. в предыдущем письме он упоминался как подполковник. – Прим. ред.

[2] [Квадратные скобки в этой статье проставлены самой Е.П.Б. – Прим. сост.]

[3] Употреблявшееся во второй половине XIX века французское название скорострельного многоствольного артиллерийского орудия. – Прим. пер.

[4] Когда хотят убить собаку, говорят, что она бешеная (франц.). – Прим. пер.

[1]

[2]

[3]

[4]