Редакция 21-го века (в работе)
| 67 | 67 |
Опасности практической магии
Магия – это двойственная сила; нет ничего легче, как превратить её в колдовство, для этого достаточно одной злой мысли. Поэтому в то время как теоретический оккультизм безвреден и может приносить пользу, практическая магия или плоды дерева жизни и познания[1] или другими словами, «наука добра и зла», чревата опасностями и риском. Для изучения теоретического оккультизма имеется, без сомнения, ряд трудов, которые можно читать с пользою, не говоря уже о таких книгах, как «Более тонкие силы природы» и т. д., Зоар, «Сефер Иецира», Книга Еноха, «Каббала» Франка, и многие герметические трактаты. Они редки на европейских языках, но труды на латинском языке, написанные средневековыми философами, общеизвестными, как алхимики и розенкрейцеры, встречаются в изобилии. Но даже углубление в эти книги может оказаться опасным для изучающего без руководства. Если к ним подходить без правильного ключа и если притом изучающий не годится для магии вследствие неспособности своего ума, и таким образом не в состоянии отличить правый путь от левого, то пусть он послушается нашего совета и оставит это изучение; он только навлечёт на себя и на свою семью неожиданное горе и печали, ничуть не подозревая, откуда они появились и что такое те силы, которые он разбудил своим умом, обратив на них внимание. Трудов для продвинувшегося ученика много, но они могут быть переданы в распоряжение только присягнувших или «связанных клятвой»|[2] чела (учеников) – тех, которые уже произнесли навсегда связывающую клятву и поэтому пользуются помощью и защитой. Для любых других целей, как бы благонамеренны такие труды ни были,
| 68 | 68 |
они могут только завести в заблуждение неосторожного и направить неощутимо для него самого к чёрной магии и колдовству, если ни к чему-нибудь более худшему.
Мистические письмена, алфавиты и цифры, находимые в разделах и подразделах «Великой каббалы», являются, возможно наиболее опасными частями в ней, а в особенности цифры. Мы говорим опасные, потому что они наиболее способны к образованию следствий и результатов, и при том с участием или без участия воли экспериментатора, даже помимо его знания об этом. Некоторые исследователи будут склонны подвергать сомнению это утверждение просто потому, что после манипуляций с этими цифрами они не замечали каких-либо ужасных физических проявлений или результатов. Такие результаты казались бы меньше всего опасными, потому что только созданные ими нравственные причины и различные события, развившиеся и приведшие к непредвиденному кризису, засвидетельствовали бы истинность того, что только что было изложено, если бы только этот светский исследователь обладал силою различения.
Отправная точка той специальной отрасли оккультного учения, которая известна как «наука соответствий», числовых или буквенных, или алфавитных, как у еврейских, так и христианских каббалистов имела в качестве своего эпиграфа два неправильно истолкованных стиха, в которых говорится, что Бог
«назначил каждой вещи число, меру и вес»;[3]
и:
«Он сотворил её в Святом Духе, и видел её, и исчислил её, и измерил её».[4]
Но у восточных оккультистов другой эпиграф: «Абсолютное Единство, х в числе и во множестве». Как западные, так и восточные исследователи сокровенной мудрости придерживаются этой аксиоматической истины. Только последние, возможно, более искренни в своих признаниях. Вместо того, чтобы накладывать маску на свою науку, они открыто показывают её лицо, даже если они при этом тщательно закрывают её сердце и душу от взоров недооценивающей публики и непосвящённых, которые всегда готовы злоупотреблять наиболее свящёнными истинами для своих эгоистических целей. Но Единство является реальной основой оккультных наук физических и метафизических. На это указал даже Элифас Леви, учёный каббалист Запада, немного склонный быть иезуистическим. Он говорит:
«Абсолютное Единство есть высочайшая и конечная причина вещей. Поэтому эта причина не может быть ни одним лицом, ни тремя лицами; это есть причина и причина приоритетная (raison par excellence)».[5]
| 69 | 69 |
Значение этого единства во множестве в «Боге» или природе может быть разрешено только посредством трансцендентальных методов, числами, как и соответствиями между душою и Душою. Имена в каббале, как и в Библии, такие как Иегова, Адам Кадмон, Ева, Каин, Авель, Енох всё более тесно связаны, посредством геометрических и астрономических отношений, с физиологией (или фаллицизмом), чем с богословием или религией. Как бы мало ни были люди подготовлены к признанию этого, это будет доказано, как факт. Если все эти имена являются символами как для вещей сокрытых, так и для проявленных, в Библии так же, как и Ведах, то их соответственные тайны весьма различны. Платоновский девиз «Бог геометризует» был принят как арийцами, так и евреями, но в то время как первые применили свою науку соответствий, чтобы завуалировать наиболее духовные и возвышенные истины природы, последние приложили свою сообразительность к тому, чтобы сокрыть только одну (для них наиболее божественную) из тайн эволюции, а именно: тайну рождения и зарождения, и затем они обожествили органы последнего.
Кроме того, каждая космогония от самой ранней до самой позднейшей обоснована на числах и геометрических фигурах, сцеплена с ними и связана с ними теснейшим образом. Будучи вопрошаемы посвящёнными, эти фигуры и числа дадут числовые величины, обоснованные на интегральных величинах окружности – «этого тайного обиталища всегда невидимого «Божества», как говорят алхимики – так же, как они дадут все другие оккультные частности, связанные с такими тайнами, будь они антропографическими, антропологическими, космическими или психическими. «При воссоединении идей с числами, можно манипулировать идеями точно так же, как и числами, и прийти к математике истины», – пишет один оккультист, который доказал свою великую мудрость тем, что пожелал остаться неизвестным.
«Любой каббалист, хорошо ознакомившийся с Пифагорейской системой чисел и геометрией, может наглядно доказать, что метафизические воззрения Платона были обоснованы на строжайших математических принципах. "Истинная математика, – говорит «Магикон», – представляет собою нечто такое, с чем все высшие науки связаны; обычная же математика – это только обманчивая фантасмагория, чья премного восхваляемая непогрешимость возникает только оттого что материалы, условия и ссылки подгоняются под основание"...
Одна только космологическая теория чисел, которую Пифагор узнал в Индии и от египетских иерофантов, – способна примирить две единицы, материю и дух, и заставить каждую математически показать другую. Свящённые числа вселенной в своих эзотерических комбинациях одни только могут решить великую проблему и объяснить теорию излучения и цикла эманации. Низшие порядки, прежде чем развиваться в высшие, должны эманировать из
| 70 | 70 |
высших духовных степеней и после прибытия на поворотный пункт, должны быть снова поглощены в бесконечное».[6]
Именно на этой истинной математике покоится знание космоса и всех тайн, и человеку, ознакомившемуся с ними, легче лёгкого доказать, что ведические и библейские построения опираются на «Бог-в-Природе» и «Природа-в-Боге», как на коренной закон. Поэтому этот закон, как и всё нерушимое и запечатлённое в вечности, мог найти себе правильное выражение только в чистейшей трансцендентальной математике, на которую ссылается Платон, а в особенности в геометрии в её трансцендентальном приложении. Будучи раскрытой людям – мы не боимся и не берём обратно этого выражения – в этом геометрическом и символическом одеянии, Истина обросла и развилась в дополнительную символогию, разработанную человеком для нужд и лучшего понимания широких масс человечества, слишком поздно пришедших в своём циклическом развитии и эволюции, чтобы успеть получить свою долю первоначального знания; и они не могли бы приблизиться к этому иначе. И если впоследствии духовенство, ловкое и жаждущее власти во всех веках, антропоморфизировало и деградировало абстрактные идеалы так же, как и реальных, и божественных существ, которые в самом деле существуют в природе и являются охранителями и покровителями нашего манвантарического мира и периода, то вина за это лежит на тех мнимых водителях, а не на массах народа.
Но настал день, когда грубые концепции наших средневековых прадедов больше не могут удовлетворить вдумчивого религиозного человека. Средневековый алхимик и мистик ныне превратились в скептического химика и физика; и большинство из них оказываются отвернувшимися от истины вследствие чисто антропоморфических идей и грубого материализма форм, в каких она преподносится им. Поэтому или будущие поколения должны быть постепенно посвящены в истины, лежащие в основании экзотерических религий, включая их собственную, или же им следует предоставить разбить глиняные ноги последних из позолочённых идолов. Ни один образованный мужчина или женщина не стал бы отворачиваться от какого-либо ныне так называемого «суеверия», которое по их мнению обосновано на детских сказках и невежестве, если бы только они могли увидеть фактическое основание, которое лежит в основе каждого «суеверия». Дайте им только раз по-настоящему убедиться, что едва ли найдётся что-либо в оккультных науках, что не опирается на философские и научные факты в природе, как они устремятся к изучению этих наук с тем же самым, если не с большим рвением, чем то, с каким они их поносили. Это не может быть достигнуто сразу,
| 71 | 71 |
ибо ради блага человечества такие истины должны раскрываться постепенно и с великой осторожностью, так как общественное мнение не подготовлено для них. Как бы ни приспособляли агностики нашего века своё мышление к требованиям современной науки, люди всегда склонны цепляться за свои старые любимые занятия, пока о них живёт воспоминание. Они подобны императору Юлиану – прозванному отступником, потому что он слишком сильно любил истину, чтобы принять что-либо другое – который, несмотря на то, что в своей последней теофании увидел своих богов бледными, изнурёнными и едва различимыми тенями, тем не менее цеплялся за них. Поэтому, пусть мир цепляется за своих богов, какому плану или сфере они не принадлежали бы. Истинный оккультист был бы виноват в величайшем преступлении перед человечеством, если бы он разбил навсегда старые божества прежде, чем он не заменил их цельной и чистой истиной, а этого пока что ещё нельзя делать. Тем не менее, читателю можно позволить узнать хотя бы азбуку этой истины. Во всяком случае, ему можно показать, чем не были боги и богини язычников, называемые церковью демонами, если ему нельзя узнать цельной конечной истины о том, что они такое. Пусть он убеждается, что «Три Матери» (Tres Matres) герметические и книги «Сефер Иецира» являются одним и тем же, что они вовсе не демоны-богини, но свет, тепло и электричество, и тогда, возможно, классы образованных людей перестанут их с презрением отвергать. После этого розенкрейцерские иллюминаты могут найти последователей даже в Королевских академиях, которые будут более подготовлены, может быть, чем теперь, признать великие истины архаической натур-философии, в особенности, когда их учёные члены убедятся, что в диалекте Гермеса «Три Матери» служат символами для той совокупности сил или факторов, которые имеют отведённое им место в современной системе «корреляции сил».[7] Даже политеизм «суеверного» брамина и идолопоклонника являет своё разумное основание (raison d'etre), так как шакти трёх великих богов, Брахмы, Вишну и Шивы идентичны с «Тремя Матерями» монотеистического еврея.
Вся древняя религиозная и мистическая литература символична. Книги Гермеса, Зоар, «Йа-Йакав», египетская Книга
| 72 | 72 |
Мёртвых, Веды, Упанишады, и Библия – полны символизма так же, как и набатеянские откровения халдейского Ку-Тами; будет напрасной тратой времени спрашивать, которая самая древняя, попросту все они являются различными версиями единой первичной записи доисторического знания и откровения.
Первые четыре главы Книги Бытия содержат в себе синопсис всего остального Пятикнижия, представляющего собою только различные версии одного и того же в различных аллегорических и символических применениях. Открыв, что пирамида Хеопса со всеми своими измерениями находима в мельчайших деталях в построении Соломонова Храма, и убедившись, что библейские имена Шем, Хам и Иафет являются определительными факторами
«измерений размеров пирамид, в связи с 600-летним периодом Ноя и 500-летним периодом Шема, Хама и Иафета; ...термины «сыновья элохимов» и «дочери» а-Адама[8] (являются), с одной стороны, астрономическими терминами»[9],
автор этого уже упомянутого очень любопытного труда – книги, очень мало известной в Европе, мы с сожалением говорим – кажется не видит в своём открытии ничего больше, как только присутствие математики и метрологии в Библии. Он также приходит к весьма неожиданным и чрезвычайным заключениям, которые очень слабо подтверждаются открытыми фактами. У него, по-видимому, создалось впечатление, что если все еврейские библейские имена являются астрономическими, то священные писания всех других народов могут быть «только этим и ничем больше». Но это большая ошибка со стороны эрудированного и удивительно проницательного автора «Источника мер», если он действительно так думает. «Ключ к еврейско-египетской тайне» отмыкает только некоторую часть иератических писаний этих двух народов и оставляет нетронутыми писания других народов. Его идея заключается в том, что каббала «является лишь той возвышенной наукой, на которой обосновано масонство»; в сущности он рассматривает масонство, как субстанцию каббалы, и последнюю, как «разумную основу еврейского текста священного писания». Об этом мы не будем спорить с автором. Но почему все те, кто могут найти в каббале нечто, выходящее за пределы «возвышенной науки», на которой якобы построено масонство, должны быть предоставлены общественному презрению?
По своей исключительности и односторонности такое заключение чревато будущим неправильным пониманием и абсолютно неверно. В своём немилосердном критицизме оно набрасывает пятно на самую «божественную науку».
| 73 | 73 |
Каббала действительно является «сущностью масонства», но она зависит от метрологии только в одном из её аспектов, наименее эзотерическом, так как даже Платон не делал секрета из того, что Божество всегда геометризует. Для непосвящённого, как бы он ни был учён и наделён гениальностью, каббала, которая трактует только об «одеянии Бога», или завесе и покрове истины,
«построена от земли кверху с практическим применением для нужд настоящего»[10].
Или, другими словами, представляет собою точную науку только на земном плане. Для посвящённого же каббалистический Господь снисходит из первичной расы, порождённой духовно от «разумом-рождённых семи». Достигнув земли, божественная математика (синоним магии в его дни, как говорит нам Иосиф Флавий) сокрыла своё лицо. Следовательно наиболее значительным секретом, выданным ею в наши дни, является тождественность старинных римских мер и нынешних британских мер, еврейско-египетского локтя и масонского дюйма.[11]
Это открытие самое удивительное и оно привело к дальнейшим меньшим раскрытиям различных загадок в отношении символогии и библейских имён. Полностью понято и доказано, как показал Нахманид, что в дни Моисея начальная фраза в Книге Бытия читалась «б'реш итбара элохим» [בְּרֵאשׁ יִתבָּרָ אֱלֹהִים], или «В первопричине (или мулапракрити – бескорний корень) развились (или эволюционировали) боги (элохимы), небеса и земля»; тогда как теперь, благодаря массоре и богословскому коварству, это превращено в «б'решит бара элохим» [םאֱלֹהִי בָּרָא בְּרֵאשִׁית], или «Вначале Бог сотворил небеса и землю» – одно это жонглирование словами привело к материалистическому антропоморфизму и дуализму. Сколько ещё можно найти подобных примеров в Библии, последнем и позднейшем из оккультных трудов давности? В умах оккультистов нет более никаких сомнений, что несмотря на свою форму и внешний смысл, Библия – как объяснено в Зоаре или «Мидраше», книге «Йецира» (Книге Творения) и в «Комментариях на десять сефирот» (Азриэля бен Манахема XII века) – является неотъемлемой частью тайного учения арийцев, которое объясняет в той же самой манере Веды и все другие аллегорические книги. Зоар в своём учении, что Безличная Единая Причина проявляется во вселенной через свои эманации, сефиротов (что вселенная во всей своей
| 74 | 74 |
совокупности является просто завесою, сотканною из собственной субстанции Божества) неоспоримо является копией и верным эхо самых ранних Вед. Взятая сама по себе, без дополнительной помощи ведической и браминской литературы, Библия никогда не выдаст вселенских секретов оккультной природы. Локти, дюймы и меры этого физического плана никогда не будут решать мировых проблем на духовном плане, ибо дух не может быть ни взвешен, ни измерен. Разработка этих проблем оставлена в запасе для «мистиков и мечтателей», которые одни только способны выполнить её.
Моисей был посвящённый жрец, сведущий по всем тайнам и оккультному знанию египетских храмов, следовательно, тщательно ознакомленный с изначальной мудростью. Именно в ней следует искать символическое и астрономическое значение этой «тайны тайн», Великой Пирамиды. И будучи так знаком с геометрическими секретами, которые лежат сокрытыми в течение долгих эонов в её прочных недрах, измерениями и пропорциями космоса, включая и нашу маленькую Землю – что удивительного в том, что он использовал своё знание? Эзотеризм Египта был одно время эзотеризмом всего мира. В течение долгих веков третьей расы он был общечеловеческим наследием, полученным от своих наставников, «сынов света», первоначальных семи. Также было время, когда религия мудрости не была символичной, ибо она превратилась в эзотерическую только постепенно, так как эта перемена была вызвана необходимостью вследствие злоупотреблений и колдовства атлантов. Ибо только «злоупотребление», а не употребление божественного дара, привело людей четвёртой расы к чёрной магии и колдовству, и в конечном счёте, к «забвению мудрости», в то время как люди пятой расы, наследники риши трета юги, пользовались своими силами, чтобы атрофировать такие дары в человечестве вообще, и потом рассеялись, как «избранный корень». Те, кто избегли «Великого Потопа» сохранили только память об этом и веру, обоснованную на знании их непосредственных отцов о том, что такая наука существовала и теперь ревниво охранялась «избранным корнем», возвеличенным Енохом. Но должно снова наступить время, когда человек опять станет тем, кем он был в течение второй юги (века), когда его испытательный цикл закончится, и он постепенно станет таким, каким он был – полутелесным и чистым. Разве Платон, посвящённый, не говорит нам в «Федре» всего, каким человек когда-то был и каким он может ещё стать:
«До того, как человеческий дух погрузился в чувствительность и стал воплощённым вследствие утери
| 75 | 75 |
своих крыльев, он жил среди богов в воздушном духовном мире, где всё истинно и чисто»[12].
В другом месте он говорит о том времени, когда люди не создавали потомства, но жили, как чистые духи.
Пусть те люди науки, которые склонны хохотать над этим, сами разгадают тайну происхождения первого человека.
Не желая, чтобы его избранный народ (избранный им) остался таким же погрязшим в грубом идолопоклонстве как и окружающие их массы профанов, Моисей использовал свои познания по космогоническим тайнам Пирамиды, чтобы построить на них космогонию Книги Бытия в символах и глифах. Это было более доступно умам толпы (hoi polloi), нежели трудно усваиваемые истины, преподаваемые образованным людям в святилищах. Он ничего не изобрёл, кроме внешнего одеяния, не прибавил ни на йоту; но в этом он только следовал примеру более старых народов и посвящённых. Если он одел великие истины, открытые ему его иерофантом, в весьма искусные выдуманные образы, то делал он это, идя навстречу потребностям израильтян; это жестокое племя не признало бы никакого Бога, если бы Он не был таким же антропоморфическим, как боги Олимпа; и сам он не сумел предвидеть те времена, когда высокообразованные государственные деятели станут защищать скорлупу от плода мудрости, который рос и развивался в нём на горе Синай, когда он общался со своим личным Богом – своим божественным Я. Моисей понимал великую опасность передачи таких истин эгоистичным людям, так как понимал притчу о Прометее и помнил прошлое. Вот почему он завуалировал их от профанации толп и изложил их аллегорически. И вот почему его жизнеописатель говорит о нём, что когда он спускался с горы Синай,
«Моисей не знал, что лицо его стало сиять лучами... И когда Моисей перестал разговаривать с ними, то положил на лице своё покрывало» (Исх.34:29).стр.…
Итак, он «положил покров» на лицо своего Пятикнижия и притом до такой степени, что, придерживаясь ортодоксальной хронологии, только 3376 лет после этого события люди начали приобретать убеждение, что это «действительно покров». Это не лицо Бога или даже Иеговы, которое просвечивает сквозь покров; это даже не лицо Моисея, но, поистине, лица более поздних раввинов.
Не удивительно, что Климент писал в «Строматах», что:
«Подобными еврейским загадкам в смысле утаивания также являются загадки египтян»[13].
Сноски
- ↑ Некоторые символоги, полагаясь на соответствие чисел и символов некоторых предметов и личностей, относят эти «секреты» к тайне зарождения. Но они больше, чем это. Глиф «древа познания добра и зла», несомненно, содержит в себе некий фаллический и сексуальный элемент, как и «женщина и змей», но он обладает также психическим и духовным значением. Символы задуманы так, что они носят в себе более, нежели только одно значение.
- ↑ См. статью А. Кейтли « Значение клятвы». – Прим. ред.
- ↑ «Книга Премудрости Соломона», 11:21, Дуэ-Реймс Библия.
- ↑ «Экклезиаст (Сирах)», 1:9, Дуэ-Реймс Библия.
- ↑ «Догмы и ритуалы высшей магии», I, 361.
- ↑ «Разоблачённая Исида», I, 6, 7.
- ↑ «Разоблачённая Исида», т. 1, с. 257:
«Синезий упоминает книги из камня, которые он нашёл в храме Мемфиса, на одной из них было высечено следующее выражение: "Одна природа наслаждается в другой, одна природа одолевает другую, одна природа господствует над другой, а в целом они одно".
Присущая материи неугомонность воплощена в изречении Гермеса: "Действие есть жизнь Пта"; и Орфей называет природу πολυμήχανος ματήρ, "мать, создающая много вещей", или "находчивая, изобретательная мать».
- ↑ а – определённый артикль в иврите. – Прим. ред.
- ↑ «Источник мер», с. X.
- ↑ Журнал «Масонское обозрение», июль, 1886.
- ↑ См. «Источник мер», сс. 47-50 и далее.
- ↑ См. [англ.] перевод Кери, сс. 322, 323.
- ↑ Климент Александрийский, «Строматы», V, VII.