Блаватская Е.П. - Мадам Блаватская об индийской метафизике

Две горошины в одном стручке – традиционный символ взаимного сходства, и это освящённое временем сравнение само пришло мне в голову, когда я прочла похожие, как близнецы, письма двух наших маскированных противников в вашей газете от 22 февраля. В сущности, они настолько одинаковы, что можно было бы предположить, что их писал один человек одновременно двумя руками, как Пол Морфи^[2] играет одновременно две партии в шахматы, или Кошут^[3] диктует одновременно два письма. Единственное различие между этими двумя письмами – размещёнными рядом на одной странице, точно два младенца в одной колыбели – заключается в том, что письмо «M. A. (Cantab.)»^[4] кратко и вежливо, в то время как письмо «Скрутатора»^[5] занудно и неучтиво.

По странному совпадению оба этих метких стрелка выпалили из своего безопасного укрытия по одному выстрелу в некоего «учёного оккультиста» через голову г-на К.К. Мэсси, который процитировал кое-какие взгляды данного персонажа в письме, опубликованном 10 мая 1876 г. То ли иронизируя, то ли по иной причине они обрушивают 326взгляды этого «учёного оккультиста» на головы полковника Олкотта и мою собственную, точно снаряды, которые должны совершенно нас повергнуть.

Но дело в том, что сей «учёный оккультист» ни на йоту более (или менее) учён, чем ваша покорная слуга, по той простой причине, что мы суть одно и то же лицо. Выдержки, опубликованные г-ном Мэсси с моего разрешения, содержались в моём письме к нему. Более того, это письмо сейчас лежит передо мной, и если не считать одной случайной опечатки, не имеющей особого значения, я не нахожу в нём ни одного слова, которое хотела бы изменить. То, что сказано там, я повторяю ныне за своей собственной подписью – теории 1876 года ни в каком отношении не противоречат теориям года 1878, как я намереваюсь доказать после того, как обращу внимание беспристрастного читателя на зыбкую почву, на коей стоят оба эти критика. Их аргументы против теософии – и в особенности аргументы «Скрутатора» – подобны зелёному мху, который выглядит бархатным ковром зелени без корней и скрывает под собою глубокую трясину.

Когда человек вступает в спор, прикрываясь вымышленной подписью, ему следует быть вдвойне осторожным, если он хочет избежать обвинений в злоупотреблении возможностью маскироваться, чтобы оскорблять своих оппонентов безнаказанно. Кем или чем является сей «Скрутатор»? Духовным лицом, медиумом, юристом, философом, физиологом (уж точно не метафизиком) – или кем? Quien sabe? (Кто знает?(лат.)) Похоже, он нахватался по кусочку всего, однако ни одной из этих профессий собой не удостоил. Хотя все его аргументы переплетены с предложениями, процитированными из наших писем, он отнюдь не критикует то, что было написано нами, но лишь то, что, как он думает, мы могли подразумевать или на что намекают эти предложения. И затем, делая свои выводы из того, что существовало лишь в глубинах его собственного сознания, он изобретает фразы и создаёт конструкции, на которые продолжает изливать свой гнев. Ни в коем случае не желая переходить на личности – ибо, хотя я и пропагандирую «нелепицы» с «беспримерной дерзостью», мне было бы жалко и стыдно обращаться со «Скрутатором» так же грубо, как он обращается с нами – хочу, однако, заметить, что впредь, увидав, как собака охотится за тенью собственного хвоста, я всегда буду вспоминать это письмо.

Теряясь в догадках, кем же может оказаться мой противник, я прибегла к помощи словаря Уэбстера, пытаясь найти там возможный ключ к его 327псевдониму. «Скрутатор», – пишет этот великий лексикограф, – «есть тот, кто внимательно изучает», существительное он выводит от латинского scrutari, «тщательно рыться, пусть даже и в лохмотьях»; а само слово scrutari он прослеживает до греческого корня, который означает «мусор, дешёвая мишура». Следовательно, в результате элементарного анализа мы должны рассматривать этот nom de plume^[6], весьма подходящий к его письму от 22 февраля, как весьма неудачный для него лично; ибо в лучшем случае он выставляет «Скрутатора» своего рода литературным старьёвщиком, роющимся в пыльной куче языка в поисках крепких словечек, чтобы затем швыряться ими в нас. Я повторяю: когда анонимный критик обвиняет двух людей в «клеветнических нападках» (кои суть лишь отражение его собственного воображения) и «в безмерной нелепице», он должен, по крайней мере, убедиться, 1) что он как следует усвоил то, что так любит именовать «учениями» своих противников, и 2) что его собственная философия безупречна. Далее, осмелюсь добавить, что когда этот критик позволяет себе называть взгляды других людей – даже вполовину не освоенные им самим – «безмерной нелепицей», он должен быть крайне осторожен в применении в качестве аргументов дискуссии сектантских нелепиц, куда как более «безмерных» и не имеющих никакого отношения ни к науке, ни к философии.

«Я полагаю [всерьёз утверждает «Скрутатор»], что мозг младенца мягок и является совершенно неподходящим инструментом для разума, в противном случае Иисус не мог бы утратить свой разум, когда облёк себя в тело и мозг младенца [!!?]».

Вполне очевидно, что этот Иисус-младенец «Скрутатора» – полная противоположность Оливеру Джонсону.

Такой аргумент мог бы быть применён с определённой силой в дискуссии между двумя враждующими догматическими сектами, но если разобрать его «до самых лохмотьев», то кажется «беспримерной дерзостью» – если воспользоваться собственным лестным выражением «Скрутатора» – применять его в философских дебатах, будто он являет собой научный или исторически доказанный факт! Если уж я с самого начала отказалась спорить с нашим другом «M.A. (Oxon.)», человеком, которого я ценю и уважаю так, как не многих иных в этом мире, лишь потому, что он выдвинул в качестве аргумента «кардинальную догму», то уж конечно не стану тратить время на обсуждение теософии со старьёвщиком-христианином, 328чьи способности к «внимательному изучению» не помогли ему подняться выше простого принятия последнего из мировых аватар во всём нефилософском буквальном смысле, даже не заподозрив в его словах символического значения.

Щеголять в якобы философских дебатах устарелыми догмами любой церкви – значит действовать крайне неэффективно, и это показывает, в лучшем случае, серьёзный недостаток изобретательности. Почему бы «Скрутатору» не адресовать свои утончённые оскорбления ex cathedra^[7] Королевскому (научному) обществу, члены которого обрекают на уничтожение любого смертного, будь то теософ или спиритуалист, чистый или не чистый?

С сокрушительной иронией он называет нас – «наши учителя». Но я помню, что мы отчётливо заявили в предыдущем письме, что не навязывали себя в качестве учителей, но, напротив, отказываемся от любых подобных обязанностей – что бы ни говорил в своих преувеличенных панегириках мой достойный друг господин О'Салливэн, который не только видит во мне «буддистскую жрицу» (!), но и без всякой оглядки на факты приписывает мне основание Теософского общества и его отделений! Если бы полковник Олкотт был хоть наполовину так «запсихологизирован» мною, как нравится думать некой американской спиритуалистской газете, он последовал бы моему совету и отказался излагать публично наши «взгляды», о значении которых нас так докучливо и так часто выспрашивают в разных кругах. Однако, с характерным для него упрямством, он повернул дело по-своему, и теперь пожинает плоды бросания бомбы в осиное гнездо. Вместо возможного обсуждения мы получаем лишь оскорбления, в чистом и неприкрытом виде – единственное оружие фанатиков. Что ж, давайте воспользуемся им в меру возможностей и присоединимся к нашим оппонентам в разборе вопроса «до лохмотьев». Господин Мэсси тоже получает свою долю, и хотя он сам годится в лидеры, наш «Скрутатор» назначает ему вождя!

Кажется, ни один из наших критиков не понимает наших взглядов (или даже своих собственных) так мало, как «Скрутатор». Он неверно трактует значение элементария и устраивает прискорбную путаницу из духа и материи. Его послушать, так элементарий – это «новомодный и плохо определённый термин... которому нет ещё и двух лет»! Уже одно это предложение доказывает, что он ввязывается в 329дискуссию, совершенно не понимая сути спорного вопроса. Очевидно, что он никогда не читал ни средневековых, ни современных каббалистов. Генрих Кунрат столь же незнаком ему, сколь и аббат Констан. Пусть отправляется в Британский музей и попросит там Amphitheatrum Sapientiae Aeternae^[8] Кунрата. Он найдёт в этой книге четыре иллюстративные гравюры с изображениями четырёх великих классов стихийных духов, изображённых так, как их видели во время проведения церемониальных обрядов маги, которые приподнимали вуаль Изиды. Автор поясняет, что это развоплощённые порочные люди, которые расстались со своими божественными духами и стали подобны животным. А после прочтения этого тома «Скрутатору» было бы полезно свериться с Элифасом Леви, который, как он увидит, использует слова «стихийные духи» на протяжении всей Dogme et Rituel de la Haute Magie в тех же двух смыслах, в каких применяем эти слова мы. Особенно это касается того места, где Леви говорит о вызывании им самим духа Апполлония Тианского. Приводя цитаты величайших из авторитетов Каббалы, он пишет:

«Если человек жил хорошо, его астральное тело испаряется, подобно чистому благовонию, поднимаясь к высшим сферам; но если человек жил преступной жизнью, астральное тело, удерживая его пленником, вновь стремится к объектам его страстей и желаний, чтобы возобновить свою земную жизнь. Оно насыщает кошмарами сны юных дев, купается в испарениях пролитой крови и кружит вокруг тех мест, где мелькали удовольствия его жизни. Оно неустанно надзирает за сокровищами, которыми человек обладал и которые зарыл в земле; оно растрачивает себя в болезненных попытках создать для себя материальные органы [материализоваться] и снова жить. Но планеты притягивают и поглощают его; его память постепенно истощается, его разум угасает, а его сущность растворяется... Несчастный теряет последовательно все органы, которые служили его греховным аппетитам. Затем оно [это астральное тело, эта «душа», это всё, что осталось от некогда живого человека] умирает второй раз и навсегда, ибо тогда оно теряет свою личность и память. Души, которые обречены жить, но не были полностью очищены, остаются на более долгий или краткий срок пленниками астрального тела, в котором очищаются одическим светом, стремящимся поглотить их и растворить в себе. Именно для того, чтобы избавиться от этого трупа, страдающие души порой входят в тела живых людей и остаются в них на некоторое время в состоянии, которое каббалисты называют эмбриональным [эмбрионатом]. Это и есть воздушные фантомы, вызываемые некромантией [и, осмелюсь добавить, те самые «материализованные духи», вызванные бессознательной некромантией неосторожных медиумов, в случаях, когда эти формы не являются трансформациями их собственных двойников]; 330это лярвы – субстанции мёртвые или умирающие, с которыми человек входит в резонанс».

Далее Леви говорит (указанное сочинение, стр. 164):

«Астральный свет насыщен стихийными душами... Да-да, эти духи стихий действительно существуют. Некоторые блуждают в своих сферах, другие пытаются воплотить себя, третьи уж воплотились и живут на земле; это порочные и несовершенные люди».

И перед лицом этого свидетельства (которое он мог бы найти в Британском музее, в двух шагах от офиса The Spiritualist!) о том, что начиная со средних веков каббалисты писали об элементариях и их потенциальном разрушении, «Скрутатор» позволяет себе обвинять теософов в «бесстыдстве» навязывания спиритуалистам «новомодного и плохо определённого термина», которому «нет и двух лет»!!

Воистину, мы можем сказать, что эта идея старше христианства, ибо её можно найти в древних каббалистических книгах иудеев. Во время о́но они определяли три типа «душ» – дочерей адамовых, дочерей ангельских и дочерей греха; и в книге «Круговращение душ» показаны три типа «духов» (отличных от материальных тел) – пленённые, блуждающие и свободные духи. Если бы «Скрутатор» был знаком с каббалистической литературой, он знал бы, что термин «элементарии» применяется не только к одному принципу и составляющей, к элементарной первичной субстанции, но также воплощает идею, которую мы выражаем словом «элементал» – который относится к четырём стихиям материального мира, первым принципам или первичным ингредиентам. Слово «элементал» в определении Уэбстера не было в ходу во времена Кунрата, но его идея совершенно понятна. Было проведено различие, и этот термин усвоили теософы – чтобы избежать путаницы. И вместо благодарности мы получаем обвинения в том, что в 1878 году предлагаем иную теорию «элементариев», нежели в году 1876!

Противоречит ли что-либо из сказанного здесь, либо нами, либо Кунратом или Леви, утверждению «учёного оккультиста» о том, что:

«Каждый атом, где бы он ни обретался, пропитан тем жизненным принципом, 331который называется духом... Каждая песчинка наравне с каждым мельчайшим атомом человеческого тела обладает врождённой дремлющей искрой Божественного света?»

Ни в малейшей степени! «M.A. (Cantab.)» спрашивает: «Как же в таком случае может человек утратить этот Божественный свет, отчасти или целиком, как правило, ещё до смерти, если каждый мельчайший атом человеческого тела имеет собственную внутреннюю дремлющую искру божественного света?» Он выделяет курсивом некоторые слова, как указано выше (??? Курсив???), но не считает нужным подчеркнуть одно важное слово в этом предложении, а именно – «дремлющую», которое содержит ключ ко всей этой тайне. И в песчинке, и в каждом атоме человеческого материального тела дух дремлет, он не деятелен; следовательно, будучи всего лишь корреляцией высшего света, чем-то плотным по сравнению с чисто абстрактным, атом оживляется и наполняется энергией духа, не будучи при этом наделён отдельным сознанием. «Песчинка», как и каждый мельчайший атом, безусловно, «пропитана жизненным принципом, именуемым духом». Поэтому каждый атом человеческого тела, будь то физическое или астральное тело, а следовательно, и каждый атом их обоих, следуя закону эволюции, принадлежит ли он к объективной или полуплотной астральной материи, должен оставаться вечным на протяжении бесконечных циклов, неразрушимым в своих первичных, элементарных составляющих. Но станет ли в результате всего этого «M. A. (Cantab.)» называть песчинку или обрезок человеческого ногтя сознательно бессмертными? Хочет ли он, чтобы мы поняли его так, что мельчайшая частица целого обладает теми же атрибутами, способностями и ограничениями, что и само целое? Имеет ли он в виду, что, поскольку атомы обрезка ногтя неразрушимы как атомы, следовательно, и всё тело, частью которого являлся ноготь, по необходимости, как сознательное целое, неразрушимо и бессмертно?

Наши противники повторяют слова «троица, тело, душа и дух», как они бы могли говорить о кошке, доме и ирландце, живущем в нём – о трёх совершенно непохожих вещах. Они не понимают, что какими бы непохожими ни казались эти три части человеческой троицы, в действительности они являются всего лишь корреляциями единой вечной сущности – которая есть не-сущность; но, к несчастью, в английском языке не существует адекватного выражения, и хотя они этого не видят, дом, физический ирландец и кошка в конечном счёте суть одно. Я и впрямь начинаю 332подозревать, что они воображают, будто дух и материя – это две вещи, а не одна! Истинно говорит Вишну Бава Брахмачари в одном из своих сочинений на языке маратхи (1869), что:

«Мнение европейцев о том, будто бы материя есть «Падартха» (эквивалент «пада» или слова «Абхава», т.е. Ахей, составленного из двух букв – «ахе», что означает «есть», и «нахин», означающей «не»), в то время как «Абхава» – это не-«Падартха», является глупейшей ошибкой!»

Кант, Шопенгауэр и Гартман, похоже, трудились впустую, а Капилу вскоре объявят устаревшим игнорамусом. Вовсе не собираясь вставать под знамя Шопенгауэра, который утверждает, что в действительности не существует ни духа, ни материи, я всё же должна сказать, что если бы изучали его, то лучше понимали бы теософию.

Да возможно ли по-настоящему обсуждать метафизические идеи на каком-нибудь европейском языке? Сомневаюсь. Мы говорим «дух» – и глядите-ка, к какой путанице это приводит! Европейцы нарекают именем духа то, что они представляют себе как отдельное от физической организации, независимое от телесного, объективного существования; кроме того, они называют духом – спиритом – воздушную, парообразную сущность, спирт. Следовательно, нью-йоркский репортёр, который определил материализованный дух как «замороженный виски», был в некотором роде прав. Вот уж действительно, как богат словарь, в котором есть только один общий термин для Бога и алкоголя! Со всеми своими библиотеками метафизических трудов европейские народы даже не дали себе труда изобрести подходящие слова для истолкования метафизических идей. Если бы они это сделали, вероятно, одной книги из каждой тысячи ныне существующих было бы достаточно, чтобы по-настоящему наставить публику, вместо нынешней путаницы слов, затмевающей разум и ужасно затрудняющей любого востоковеда, который пожелал бы изложить свою философию на английском. В то время как в последнем языке я нахожу всего лишь одно слово для выражения, скажем, двадцати различных идей, в восточных наречиях, и в особенности в санскрите, есть двадцать или более слов для выражения одной идеи во всех разнообразных оттенках её значения.

Нас обвиняют в пропаганде идей, которые удивили бы «среднего» буддиста. Разумеется – и я от себя добавлю, что столь же поражён был бы средний брахманист. Мы никогда и не утверждали, что мы буддисты или брахманисты – 333в смысле их популярного экзотерического богословия. Будда, восседающий на своём лотосе, или Брахма с любым числом тератологических рук привлекают нас так же мало, как католическая Мадонна или христианский личный Бог, взирающий на нас со стен и потолков кафедральных соборов. Но ни Будда, ни Брахма не представляют для своих почитателей тех же идей, что католические иконы, которые мы считаем святотатственными. В этом отношении – кто смеет сказать, что христианство со своей перехваленной цивилизацией переросло фетишизм фиджийцев? Когда мы видим, как христиане и спиритуалисты столь легкомысленно и уверенно рассуждают о Боге и материализации «духа», хотелось бы нам, чтобы они хотя бы отчасти усвоили почтительные идеи древних ариев.

Мы пишем не для «средних» буддистов или средних людей любого сорта. Но я вполне готова сравнить любого мало-мальски образованного буддиста или брахманиста с метафизиками Европы, чтобы сопоставить их взгляды на Бога и человеческое бессмертие.

Конечное абстрактное определение этого – называйте это Богом, силой, принципом, как хотите – навеки останется тайной для человечества, пусть даже оно достигнет своего высшего интеллектуального развития. Антропоморфические идеи спиритуалистов относительно духа – прямое следствие антропоморфических представлений христиан о Божестве. Одно настолько непосредственно вытекает из другого, что самый удобный аргумент для «Скрутатора» против дуализма младенца и потенциального бессмертия – цитирование «Иисуса, который делался мудрее по мере того, как рос его мозг».

Христиане именуют Бога бесконечным существом – а потом наделяют Его всеми конечными атрибутами, такими как любовь, гнев, благожелательность, милосердие! Они называют Его Всемилостивым – и в каждой церкви проповедуют вечное проклятие для трёх четвертей человечества; они называют его Справедливейшим – и при этом грехи короткого отрезка человеческой жизни не могут быть искуплены даже целой вечностью сознательных мучений. Среди тысяч неверно переведённых в «Священном» Писании терминов, благодаря какому-то чуду или недогляду, слово «разрушение» – синоним аннигиляции – было переведено верно в Библии короля Якова, и ни один словарь не заставит это слово означать проклятие или вечные муки. Хотя церковь последовательно 334критикует «деструкционистов», человек беспристрастный вряд ли станет отрицать, что они ближе, чем их обвинители, подошли к вере в то, чему учил Иисус и что согласуется с понятием справедливости, поскольку исповедуют учение о конечном разрушении грешников.

В заключение скажу: мы верим, что во всей вселенной существует лишь один неопределимый принцип, и поскольку его совершенно невозможно охватить нашими конечными интеллектами, мы предпочитаем скорее оставить его без обсуждения, нежели опошлять его величие своими антропоморфическими спекуляциями. Мы верим, что всё прочее, имеющее бытие, будь то материальное или духовное, и всё, что может иметь существование – действительное или потенциальное в нашем идеализме – исходит из этого принципа. Всё есть корреляция, в той или иной форме воли и силы; и, следовательно, судя о невидимом по видимому, мы основываем наши размышления на учениях многих поколений мудрецов, предшествовавших христианству, подкрепляя их нашей собственной логикой.

Я уже проиллюстрировала неспособность некоторых наших критиков отделять абстрактные идеи от сложных предметов, приведя в пример песчинку и обрезок ногтя. Они отказываются понимать, что философская доктрина может учить тому, что атом, пропитанный божественным светом, или частицей великого Духа, в своей латентной стадии корреляции может, несмотря на своё взаимное или соответствующее соответствие и отношение к единому неразделимому целому, в конечном счёте не обладать самосознанием. И только когда этот атом, магнетически притянутый к другим атомам, в предыдущем состоянии служившим формированию какого-то низшего сложного объекта, наконец, преобразуется после бесконечных циклов эволюции в ЧЕЛОВЕКА – вершину усовершенствованного существа, интеллектуально и физически возможную на нашей планете – только тогда в соединении и как целое с ними этот атом становится живой душой и достигает состояния интеллектуального самосознания. «Камень становится растением, растение животным, животное человеком, а человек духом» – говорят каббалисты. И здесь опять возникает проклятая необходимость перевести словом «дух» выражение, которое обозначает небесного, или даже скорее эфирного, прозрачного человека – нечто диаметрально противоположное человеку материальному, но всё же человеку. Но если человек является венцом эволюции на земле, что же он представляет собой на начальной стадии следующих существований – тот самый человек, который 335в лучшем своём проявлении, даже когда он якобы служил вместилищем для христианского бога Иисуса, как говорит святой Павел, был «немного унижен перед ангелами»? А ныне у нас каждое астральное привидение преобразилось в «ангела»! Я не могу поверить, что учёные, пишущие для вашей газеты – а среди них есть и такие, которые обладают великим интеллектом и эрудицией и мыслят самостоятельно, которых точная наука учит тому, что ex nihilo nihil fit^[9], которые знают, что каждый атом человеческого тела развился путём неразличимых градаций от низших к высшим формам в ходе природных циклов – что эти учёные принимают ненаучную и нелогичную доктрину о том, что простое «отшелушивание» астрального человека преобразует его в небесного духа или «ангела»-наставника.

Во взглядах теософов дух есть луч, частица целого; а поскольку Целое Всеведуще и Бесконечно, его частица должна в какой-то степени обладать теми же самыми абстрактными атрибутами. Человеческий «дух» должен стать каплей океана, именуемого «Ишвара-Бхава» – «я есмь одно тело, единое с самой вселенной» (Я в Отце и Отец во Мне) – вместо того чтобы оставаться всего лишь «Джива-Бхавой», одним только телом. Он должен ощущать себя не только частицей Творца, Хранителя и Разрушителя, но и душой всех этих трёх, Парабрахмой, которая выше их и является одухотворяющим, оживляющим и всевышним Духом. Он должен полностью осознавать смысл слова «Сахаджананда», этого состояния совершенного блаженства в нирване, которое может существовать только для Того, которое сосуществует с «бесформенным и бездейственным настоящим». Это и есть состояние, именуемое «Вартаманой», или «Вечно Неподвижным Настоящим», где нет ни прошлого, ни будущего, лишь одна бесконечная вечность настоящего. И какой же из контролирующих «духов», материализованных или невидимых, продемонстрировал хоть какие-то признаки того, что он принадлежит к тому самому роду истинных духов, известных под названием «Сынов Вечности»? Разве хоть один из них способен сказать нам столько же, сколько наш собственный Божественный Нус может прошептать нам в те моменты, когда с нами случается вспышка внезапного озарения? Честные «разумы», вступающие в общение, часто отвечают на многие вопросы: «Мы не знаем; сие нам не открыто». Уже само это допущение доказывает, что они, хотя и во многих случаях совершающие свой путь к знанию и совершенству, всё же 336являются всего лишь эмбрионическими, неразвитыми «духами»; они ниже даже некоторых живых йогов, которые путём абстрактной медитации объединили себя со своим персональным индивидуальным Брахмой, своим Атманом, и поэтому преодолели «Аджняну» – или отсутствие знания сущностной ценности своего «я», Эго, или самобытия, столь рекомендуемого Сократом и Дельфийским Оракулом.

В Лондон частенько наезжают высокоинтеллектуальные, образованные индусы. Я не слыхала, чтобы хотя бы один из них говорил о своей вере в «материализованных духов» – именно как духов. Как мог бы один из них, не запятнанный материализмом через деморализующее общение с европейцами, свободный от предрассудочного сектантства, сведущий в Веданте, судить о привидениях, возникающих в спиритическом кругу? Вероятнее всего, выйдя из круга медиумов, он сказал бы: «Какой-нибудь из них может быть выжившим разумом развоплощённого человека, но они не более духовны, чем средний человек. Они не обладают знанием «Дхьянанты» и явно находятся в хроническом состоянии «Майи», т.е. одержимы идеей о том, что «являются тем, чем они не являются». «Вартамана» для них ничего не значит, поскольку они сведущи лишь в «Вишаме» (то есть в том, что, подобно конкретным числам в смешанной математике, применимо лишь к исчисляемому). Как и простые невежественные смертные, они рассматривают тени вещей как реальность и наоборот, путая истинный свет «Вьятиреки» с ложным светом или обманчивой внешностью – «Анвайей»... Так в каком же отношении они выше среднего смертного? Нет, они – не духи, не «Девы»... они суть астральные «дасью».

Конечно, всё это покажется «Скрутатору» «безмерной нелепицей» ибо, увы, на небосклоне Запада восходит слишком мало звёзд метафизики. Следовательно, пока наши английские оппоненты будут оставаться в своих полу-христианских идеях, игнорируя не только древнюю философию, но и сами термины, которые она применяет для описания абстрактных идей; пока мы будем вынуждены передавать эти идеи общим способом – ибо конкретика неприменима на практике без изобретения особых терминов – до тех пор в продолжении дискуссии нет никакого смысла. Мы лишь выставим себя несносными для широкого 337читателя и будем получать от других анонимных авторов такие же неубедительные «комплименты», коими почтил нас «Скрутатор».

Е.П. Блаватская Нью-Йорк, 7 марта 1877 г.^[10]

–––––––

[В альбоме Е.П.Б. (том. VII, стр. 56-57) помещена вырезка из лондонского The Spiritualist, датированная 29 марта 1878 г. Это статья Дж. Дамиани, касающаяся «Манифестаций в Неаполе предполагаемого духа Нана-сахиба» (The Manifestations in Naples of the Alleged Spirit of Nana Sahib). Е.П.Б. внесла под окончанием статьи следующие ремарки:]

Как интересно – если бы не тот факт, что есть все причины полагать, что Нана-сахиб ещё жив.

Сноски

↑ [Квадратные скобки в тексте этой статьи проставлены самой Е.П.Б. – Прим. сост.]
↑ Пол Чарлз Морфи (1837-1884) – сильнейший шахматист мира середины XIX в. – Перев.
↑ Лайош Кошут (1802-1894) – выдающийся венгерский государственный деятель, революционер и юрист. – Перев.
↑ Магистр (Master of Arts), выпускник Кембриджа (Cantab.). – Перев.
↑ Дословно – «внимательный исследователь; университетский инспектор»; на выборах папы Римского – один из кардиналов, следящих за процессом подачи голосов. – Перев.
↑ Псевдоним (франц.)
↑ С кафедры, официально (лат.)
↑ «Амфитеатр вечной мудрости» (лат.)
↑ Из ничего ничего не происходит (лат.)
↑ [Явная ошибка – вместо 1878 г. – Прим. сост.]

[1] [Квадратные скобки в тексте этой статьи проставлены самой Е.П.Б. – Прим. сост.]

[2] Пол Чарлз Морфи (1837-1884) – сильнейший шахматист мира середины XIX в. – Перев.

[3] Лайош Кошут (1802-1894) – выдающийся венгерский государственный деятель, революционер и юрист. – Перев.

[4] Магистр (Master of Arts), выпускник Кембриджа (Cantab.). – Перев.

[5] Дословно – «внимательный исследователь; университетский инспектор»; на выборах папы Римского – один из кардиналов, следящих за процессом подачи голосов. – Перев.

[6] Псевдоним (франц.)

[7] С кафедры, официально (лат.)

[8] «Амфитеатр вечной мудрости» (лат.)

[9] Из ничего ничего не происходит (лат.)

[10] [Явная ошибка – вместо 1878 г. – Прим. сост.]

[1]

[2]

[3]

[4]

[5]

[6]

[7]

[8]

[9]

[10]