Блаватская Е.П. - Знамения времени

Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты • Разное | дополнения – вопросы – исправления – задачи

Информация о произведении

Большой теософский словарь Понятия (+) • Личности (+) • Литература (+) • Иноязычные выражения (+) • Источники Ш K П Л И A Б В Г Д E Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ч Ш Щ Э Ю Я A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z • 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Знамения времени Елена Петровна Блаватская (английский: Helena Petrovna Blavatsky, The Signs of the Times) (октябрь 1887) Публикации: Lucifer, Vol. I, No. 2, October, 1887, pp. 83-89 BCW 8:98-108 Блаватская Е.П. - Наука жизни, M., Сфера, 1999. С. 30—42. Пер. Ю.А. Хатунцева Блаватская Е.П. - Хроники познания Истины, M., Сфера, 2006 Читать оригинал: BCW 8:98-108 Внешние ссылки: Скачать оригинал: Теопедия ДАННЫЕ Название для ссылок: Блаватская Е.П. - Знамения времени Кратко: Доделать: Добавить Ё

Елена Петровна Блаватская

Знамения времени

Перевод на русский: Ю.А. Хатунцев

Отрадно наблюдать, как из года в год на глазах меняется общественное мнение, быстро эволюционируя в сторону мистицизма. Неоспоримо то, что разум образованного человека стремится освободиться от тяжёлых оков материализма. Безобразная гусеница корчится в предсмертных муках, разрываемая мощными усилиями психической бабочки, стремящейся вырваться из своей тюрьмы, возведённой «по всем правилам науки»; и каждый новый день приносит нам радостное знамение в виде одной, а то и нескольких ментальных бабочек, выпорхнувших на свободу.

Как справедливо отмечает в своём сентябрьском выпуске нью-йоркский журнал «Path», когда «теософская или смежная с нею тематика» становится «основой для сюжетов литературных новелл» (а также научных статей и брошюр, — можем добавить мы), «это означает только одно — интерес к указанной тематике уже распространился среди всех слоёв общества». Появление подобной литературы является «парадоксальным доказательством того, что оккультизм уже перешёл из сферы новомодного развлечения в сферу серьёзного изучения». Читателю достаточно всего лишь бросить ретроспективный взгляд на публикации последних лет, чтобы убедиться в том, что такие темы, как мистицизм, магия, колдовство, спиритуализм, теософия, месмеризм (или как его сейчас называют — гипнотизм), словом, все возможные проявления оккультной стороны природы, постепенно завоёвывают господство во всех областях литературы. Их влияние растёт пропорционально стараниям дискредитировать всякие попытки приоткрыть истину и задушить исследования как в области теософии, так и в области спиритуализма, вываляв в смоле и перьях их наиболее известных трибунов, первопроходцев и защитников.

Основой для всей мистической и теософской литературы стал «Мистер Айзекс» Ф.Мариона Кроуфорда. За ним последовал его же «Зороастр». Затем были «Роман двух миров» М. Корелли; «Странная история д-ра Джекиля и м-ра Хайда» Р. Льюиса Стивенсона; «Падший Идол» Ф. Энсти; «Копи царя Соломона» и трижды знаменитая «Она» Генри Райдера Хаггарда; «Влечение» и «Брат Тени» миссис Кэмпбелл-Праед; «Дом слёз» Эдмунда Дауни и множество других, менее значительных вещей. Ныне мы наблюдаем новую волну аналогичной литературы, представленную «Дочерью тропиков» Флоренс Мерриэт и «Необычайными приключениями Люси Смит» Ф.Ч. Филипса. Нет нужды подробно перечислять здесь те сочинения, авторами которых являются признанные теософы и оккультисты. Достаточно будет сказать, что многие из этих работ замечательны, а некоторые абсолютно научны (такие, как: «Разоблачённая каббала» С.Л. Макгрегора Матерса, «Парацельс: магия Белая и Чёрная» д-ра Ф. Гартманна и др.). Необходимо упомянуть также о том, что теософия уже пересекла Ла-Манш и теперь пробивает себе дорогу во французскую литературу. «La France» публикует весьма оригинальный роман Ш. Шиншолля, преисполненный теософии, оккультизма и месмеризма, он называется «Верховная Жрица» («La Grande Pretresse»); а в «La Revue politique et litteraire» (от 19 февраля 1887 и далее) печаталась повесть, подписанная псевдонимом Т. Бенцон, под названием «Освобождение», в которой эзотерические учения и адепты упоминаются в связи с именами знаменитых теософов. Знамение времени!

Литература (особенно в странах, где нет государственной цензуры) — это пульс и сердце общества. К тому же ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что если бы отсутствовал спрос, то не было бы и предложения. Нынешняя литература носит, конечно же, развлекательный характер; но как раз поэтому она без сомнения является тем зеркалом, в котором объективно отражаются интересы и вкусы общества. Безусловно, консервативно настроенные редакторы, а также подчинённые им корреспонденты и репортёры продолжают время от времени искажать в печати честные лица мистического спиритуализма и теософии, а некоторые из них даже позволяют себе иногда грубые личные выпады. Но если они этим кому-то и вредят, то только своей собственной репутации, так как редактора, позволяющего себе грубые персональные нападки, вряд ли кто-то сможет заподозрить в избытке культуры и хорошего вкуса. Напротив, их старания приносят нам только пользу, поскольку учат теософов и спиритуалистов, подвергающихся подобным нападкам, воспринимать изливаемые на них потоки площадной брани в чисто сократовском духе, ибо они знают, что ни один из эпитетов, которыми их награждают, на самом деле не имеет к ним никакого отношения и что перебор в оскорблениях и поношениях часто даёт обратный эффект, пробуждая у публики сочувственное отношение к жертве (во всяком случае — у публики здравомыслящей и беспристрастной).

В Англии общественность предпочитает, в целом, честную игру, как нам кажется. Эта публика не способна на протяжении долгого времени приветствовать действия, сравнимые с «доблестью» башибузуков, которые обожают глумиться над убитыми и ранеными. И если, следуя утверждениям наших недругов-мирян и некоторых наивных и не в меру пылких миссионерских печатных органов, теософия и спиритуализм уже давно «мертвы, как динозавры» (sic! — см. американскую христианскую периодику), а вернее сказать — «перебиты, как мамонты», то почему бы добрым христианским отцам не оставить усопших в покое до наступления Судного Дня? А если они ещё живы, то неужели же вы, издатели — светские и духовные их боитесь? Не выставляйте себя такими трусами, раз уж верите, что истина — на вашей стороне. Magna est veritas et prevalebit и «превозможет любую волю», как это всегда — рано или поздно — случалось. Предоставьте свои страницы для свободной и бескомпромиссной дискуссии; поступите так, как всегда поступали теософские периодические издания и как ныне собирается поступить «Lucifer». «Сияющий Сын утренней зари» не боится света. Он стремится к свету и готов публиковать любые, даже недружелюбные статьи (выдержанные, однако же, в хорошем тоне), как бы ни расходилось личное мнение их авторов со взглядами теософов. Все, даже диаметрально противоположные, точки зрения найдут на его страницах непредубеждённый приём и будут оценены соответственно их достоинствам. Ибо чего могут опасаться люди, если каждый из них стремится к одной и той же цели — установлению истины? Du choc des opinions jaillit la verite, сказал один французский философ. И если теософия и спиритуализм — не более чем «величайшая авантюра нашего столетия и порождение горстки шарлатанов», то для чего тогда все эти дорогостоящие крестовые походы против них? А если это не так, то почему агностики и вообще все ищущие истину должны помогать узколобым материалистам, сектантам и догматикам прятать свет под спудом, используя для этого только грубую силу да незаконно узурпированную власть? Несложно сбить с толку того, кто честен сам и ждёт того же от других. Ещё проще дискредитировать то, что по самой своей природе весьма необычно и даже в эпоху своего наивысшего расцвета едва ли может стать всеобщим достоянием. «Никакие домыслы не приветствуем мы столь же страстно, как те, что согласуются с нашими собственными предрассудками», — говорит известный автор «Дона Гесуальдо». Потому-то реальные факты так часто превращаются умелою рукою в «шарлатанство»; и те, кто закостенел в своих предубеждениях, принимают явную, вопиющую ложь за евангельские истины после первых же аккордов «Клеветы» Дона Базилио, для них эта клевета всё равно что божья роса.

Однако, возлюбленные наши недруги, «свет Люцифера», пожалуй, всё же сумеет несколько рассеять обступившую нас со всех сторон тьму. Могучий рык неодобрения, ласкающий слух тем, чьим уделом остаются мелочные обиды и возмущения, и умственный застой (подпитываемый высоким общественным положением и, в свою очередь, подпитывающий его), всё-таки может быть заглушен голосом истины («всё ещё слабым голосом»), чьё вечное предназначение — проповедовать в пустыне, пусть даже в полном одиночестве. Каким бы ослепительным ни казался холодный и искусственный свет, по сию пору освещающий предполагаемые беззакония профессиональных медиумов и мнимые грехи — вольные и невольные — непрофессиональных экспериментаторов и свободных, действующих на свой страх и риск теософов, но и он померкнет, когда истина воссияет наконец во всей своей славе. Ибо этот свет — всё же не тот вечный светильник, о котором мечтал философ-алхимик. И ещё менее напоминает он «свет, никогда не сиявший ни над землёй, ни над морем»; то луч божественной интуиции, искра которого вечно тлеет в духовном, никогда не ошибающемся восприятии мужчин и женщин, и теперь разгорается всё ярче, ибо пришло её время. Ещё несколько лет — и совершенно выйдет из строя та лампа Аладдина, из которой то и дело выпрыгивает могущественный джинн, трижды приветствующий вызвавшего его медиума, или теософа, чтобы потом наброситься на него и проглотить на манер фокусника, глотающего шпаги на деревенской ярмарке; и свет её, вокруг которого празднуют ныне свою воронью победу противники теософии, окончательно потускнеет. И тогда, возможно, станет очевидным, что свет, который долгое время принимали за луч, исходящий непосредственно из источника вечной истины, на самом деле — всего лишь коптящий огонёк грошовой свечки, в обманчивом дымке которой загипнотизированные люди видели всё наоборот. Тогда обнаружится, что все зловещие призраки обмана и мошенничества существовали только в тёмных воспалённых мозгах Аладдинов, коим предстоит ещё долгий путь, прежде чем они смогут достичь просветления; и что все те, кто прислушивался к их словам, на самом деле видели и слышали только то, что подсказывало им бессознательное взаимное внушение.

Сказанное представляет собою научное объяснение, не апеллирующее ни к чёрной магии, ни к проискам дугпа; тем более что «внушение», которое практикуют сейчас чёрные маги от науки, и есть колдовство дугпа pur sang. Ни один восточный «адепт левой руки» не в состоянии причинить столько вреда своим адским искусством, сколько «опытный» гипнотизёр с медицинского факультета, или ученик Шарко, или любое другое научное «светило» первой величины. В Париже и Санкт-Петербурге уже имели место преступления, совершённые вследствие «внушения». Из-за подобных чародейств, жертвами которых становятся ни в чём не повинные почтенные женщины, происходят разводы, рушатся семьи: мужья порою готовы убить своих жён вместе с их предполагаемыми любовниками; но даже если этого не происходит, доброе имя этих женщин и вся их дальнейшая жизнь оказываются навсегда погубленными. Будучи во власти внушения, сын взломал стол своего алчного папаши, и тот, застав отпрыска на месте преступления, едва не застрелил его в порыве ярости. Один из ключей к оккультизму оказался в руках науки — холодной, бессердечной, материалистической и ничего не знающей о другой, подлинно психической стороне феномена (и следовательно, неспособной провести чёткую разграничительную линию между физиологическими и чисто духовными следствиями порождённой ею самою болезни и бессильной предотвратить будущие результаты и последствия, так как о них она даже не подозревает и потому не в состоянии их контролировать).

В сентябрьском номере «Le Lotus» за 1887 год читаем следующее:

Французская газета «Paris» от 12 августа опубликовала великолепную статью Г. Монторгейля под заголовком «Проклятые науки», отрывок из которой мы приводим ниже, не имея, к сожалению, возможности перепечатать её целиком:

«Несколько месяцев назад, уже не помню в связи с каким делом, перед судьями встал вопрос о “внушении”. Разумеется, на скамье подсудимых должны были оказаться люди, обвиняемые в оккультных злодеяниях. Но как же в этом случае должно поступить правосудие? На какие аргументы оно должно опираться? Преступление с использованием “внушения” — это идеальная форма преступления, гарантирующая недоказуемость вины. Ведь в этом случае даже самые тяжкие обвинения будут не более чем предположениями, причём предположениями бездоказательными. На какие факты сможет в данном случае опереться обвинение? Ведь провести классическое расследование невозможно, за исключением разве что моральной стороны дела. Не объявит же Генеральный Прокурор, оглашая приговор обвиняемому: “Вы признаны виновным на основании расследования, произведённого в вашем головном мозге” и т.п.

О бедные присяжные! Вот кого стоило бы пожалеть. Принимая близко к сердцу свои обязанности, они и так уже оказываются перед сложнейшим выбором, стараясь отличить истину от лжи, даже когда речь идёт о самых тривиальных случаях, где факты очевидны, все подробности известны и состав преступления не вызывает сомнений. И мы ещё хотим, чтобы они возложили на свою совесть и душу тяжесть вопросов, связанных с чёрной магией! Поистине, их разум в этом случае не продержится и двух недель; он просто утонет во всей этой мистике.

Мы стремительно катимся под уклон. Пресловутые судилища колдунов вновь входят в моду; сомнамбулы, бывшие до сих пор всего лишь забавными персонажами, на сей раз проявляются в трагическом свете; гадатели на кофейной гуще, ранее подвергавшиеся опасности разве что быть отведёнными в полицейский участок, теперь будут отвечать перед судом по всей строгости закона. Дурной глаз будет фигурировать в числе преступных посягательств на жизнь и здоровье личности. В эти завершающие годы XIX столетия мы станем свидетелями такого прогресса, который в итоге приведёт нас к полному правовому беспределу: ко второму Лобардемону, обвиняющему нового Урбена Грандье».

Серьёзные научные и политические издания пестрят дискуссиями по данному вопросу. В санкт-петербургской «Ежедневной газете» напечатан предлинный фельетон под названием «Влияние гипнотических внушений на Уголовное законодательство». «Случаи использования гипнотизма в преступных целях в последнее время растут как грибы», — говорится в нём. И это не единственная газета, выказывающая тревогу на сей счёт; так же как Россия — не единственная страна, где происходят подобные вещи. Крупные специалисты в области медицины и права изучали эту проблему самым скрупулёзным образом. Информация собиралась настолько тщательно, насколько это было возможно, в результате чего удалось установить, что данный феномен, бывший до недавних пор предметом насмешек скептиков и превращённый нынешней молодёжью в одну из своих вечерних petits jeux innocents, на деле представляет собой новую и весьма серьёзную опасность для государства и общества.

Ныне наука и право обогатились двумя новыми фактами:

1. Сознанием загипнотизированного субъекта призрачные образы, навязанные «внушением», воспринимаются как реальность; при этом субъект на какое-то время становится автоматическим исполнителем воли гипнотизёра; и
2. В результате проведённых экспериментов установлено, что большинство людей восприимчивы к гипнотическому внушению.

К примеру, Льебо обнаружил, что из семисот человек, над которыми он проводил эксперименты, только шестьдесят не поддались внушению; а Бернхайм из 1014 субъектов не справился только с двадцатью шестью. Поистине, неоглядное поле деятельности для прирождённого джаду-валы (наемного колдуна)! Зло обрело новые возможности, с помощью которых сможет теперь являть своё могущество многим поколениям ничего не подозревающих жертв. Преступления и самые отвратительные злодейства, абсолютно невозможные для человека, пребывающего в ясном сознании, отныне инспирируются и поощряются новой «проклятой наукой». А подлинные преступники, использующие для своих злодеяний силы тьмы, смогут без труда избегать возмездия человеческого правосудия. Исполнитель внушённого преступления не является более человеком, но только безответственным автоматом, память которого не сохранит никаких воспоминаний о содеянном и который к тому же может быть легко устранён как нежелательный свидетель с помощью того же «внушения» — после совершения преступления он просто покончит с собой. Чего же большего могут желать демоны похоти и мщения, те тёмные силы, именуемые человеческими страстями, которые вечно стремятся нарушить вселенскую заповедь: «Не укради, не убий, не возжелай жены ближнего своего»?! Льебо внушил молодой девушке, что она должна отравиться синильной кислотой, и та без колебаний выпила жидкость, которую ей поднесли как предназначенную отраву; д-р Ж.Льежуа внушил ещё одной молодой особе, что она должна ему 5000 франков, и та немедленно выписала ему чек на указанную сумму. Бернхайм внушил другой истеричной барышне подробную и продолжительную сцену преступления, и через два дня она в точности повторила всю историю специально подосланному к ней с этой целью адвокату, хотя сам гипнотизёр не подвергал её за эти дни никакому дополнительному давлению. И будь её свидетельство воспринято всерьёз, обвиняемый вполне мог бы оказаться на гильотине.

Во всех этих случаях прослеживаются два мрачных и зловещих аспекта. С моральной точки зрения, подобные внушения оставляют в чистой природе субъекта несмываемое пятно. Даже в невинном десятилетнем ребёнке можно посеять таким образом зёрна порока, которые в своё время расцветут пышным цветом.

Правовой аспект также вполне очевиден. Достаточно будет сказать, что именно эта характерная черта гипнотического состояния — полное подчинение воли и самосознания субъекта гипнотизёру — имеет наибольшее значение в глазах правосудия. Ведь если гипнотизёр в состоянии установить полный контроль над субъектом и способен заставить последнего совершить любое преступление, так сказать, незримо действуя в его теле, то нетрудно себе представить, каких и скольких «судебных ошибок» нам следует ожидать в будущем. Так стоит ли удивляться тому, что юриспруденция в одной за другой странах начинает бить тревогу и предпринимать меры, направленные на ограничение экспериментирования с гипнотизмом?! В Дании его просто-напросто запретили. Учёные достигли таких выдающихся успехов в своих экспериментах над восприимчивыми людьми, что загипнотизированный субъект, сопровождаемый насмешками и улюлюканьем, решительно направился через город к месту своего будущего преступления и непременно совершил бы его, не предупреди гипнотизёр заблаговременно намеченную жертву.

До сих пор у всех на памяти печальный инцидент, происшедший недавно в Брюсселе. Девушку из хорошей семьи совратил негодяй, предварительно подчинивший её своему гипнотическому влиянию во время светского приёма. Лишь несколько месяцев спустя она поняла, в каком положении оказалась. Это произошло только тогда, когда её родственники обнаружили преступника и потребовали от него единственно возможного в данной ситуации возмещения — жениться на своей жертве.

Французская Академия совсем недавно обсуждала вопрос: может ли загипнотизированный субъект стать не просто жертвой, но орудием для регулярного совершения преступлений. Безусловно, ни одного юриста и ни одного законоведа этот вопрос не может оставить равнодушным; однако специалистам пришлось признать, что преступления, совершённые в состоянии внушения, порой бывают настолько беспрецедентными, что никоим образом не укладываются в рамки существующего законодательства. Отсюда и благоразумное запрещение, недавно введённое во Франции, не позволяющее никому, кроме медиков, имеющих специальное разрешение, гипнотизировать кого бы то ни было. Даже при наличии такого разрешения врач имеет право проводить сеанс гипноза только в присутствии ещё одного квалифицированного врача и только имея на руках письменное согласие гипнотизируемого пациента. Публичные сеансы гипноза запрещены, сфера его применения ограничивается теперь медицинскими клиниками и лабораториями. Нарушителям этого закона грозит крупный штраф и тюремное заключение.

Но все нужные ноты уже сыграны, и, несмотря на законы, чёрные искусства всё равно будут практиковаться. Порукой тому могут служить низменные страсти, присущие человеческой природе.

И много ещё произойдёт самых невероятных историй, ибо действительность часто превосходит самую буйную фантазию; а то, что считают фантазией, ещё более часто оказывается действительностью.

Стоит ли при этом удивляться, что оккультной литературы изо дня в день становится всё больше и больше. Воздух пропитан оккультизмом и колдовством, но нет ещё того знания истинной философии, которое направляло бы экспериментирующих и удерживало бы от зла. «Плоды воображения» — так обычно называют оккультные романы и повести. Всё верно, «воображаемыми» в них являются и персонажи, и сюжет; но только не описываемые факты. Это вовсе не выдумка, но точное изложение того, что готовит нам будущее и что по большей части уже существует и даже подтверждено научными экспериментами. Знамения времён! Конец психического цикла! Время эпизодических феноменов, совершавшихся профессиональными и не совсем профессиональными медиумами, уже прошло. Для эпохи, упомянутой даже в Библии, это был сезон цветения; ныне же древо оккультизма готово «плодоносить». Дух оккультизма пробуждается в крови новых поколений. И если старцам только «снятся сны», то молодые уже «видят видения» и воплощают их в романах и других художественных произведениях. Горе незнающим и неподготовленным, и тем, кто прислушивается к пению сирен материалистической науки! Ибо ещё много, слишком много преступлений будет совершено бессознательно, и многие невинные жертвы будут отправлены на виселицу и на плаху справедливыми судьями и чересчур наивными присяжными, так как ни тем ни другим не знакома дьявольская сила «внушения».

Сноски

---