Блаватская Е.П. - За каждой чёрной тучей светит луч надежды

«Всего дождётся в своё время тот, кто умеет ждать», гласит пословица. Небольшая группа теософов из Нью-Йорка, прибывшая в Бомбей восемь месяцев тому назад, вряд ли встретила дружеский приём у местных жителей, когда они подверглись самому незаслуженному и обидному оскорблению, будучи обвинёнными в политических интригах, за которым последовал град оскорблений и клеветнических измышлений! Мы прибыли сюда с самыми лучшими и самыми чистыми намерениями – какими бы утопическими, завышенными или даже преждевременными они ни выглядели в глазах посредственности. И что же! кто «поверил нашему официальному заявлению»? Подобно Иакову, аллегорическому мужу скорбей, согласно Исайе, мы, не зная за собой никакой вины, обнаружили себя «причисленными к правонарушителям» и стали «мальчиками для битья за прегрешения» одиночки, чьего племени ради мы прибыли сюда и были готовы посвятить этому своё время и сами свои жизни. Этот одиночка, чьё имя никогда не осквернит страницы 141нашего журнала, продемонстрировал нам свою благодарность донесением в полицию о том, что мы присланы с некой сомнительной политической целью, и обвинением нас в том, что мы шпионы, то есть, подлые из подлых – иначе говоря, манги (mangs)^[1] социальной лестницы. И вот теперь, когда последний раскат грома сезона дождей затихает, очищается также и наш горизонт от тёмных туч. Благодаря великодушным и бескорыстным усилиям одного английского друга в Симле, ситуация была доведена до сведения Его Превосходительства, Вице-короля. «Аллахабадский пионер» (The Allahabad Pioneer) за 11 октября сообщает следующее о развитии событий:

«...Помнится, что в начале этого года, в ходе поездки, которую они предприняли вглубь страны, их чувства были глубоко задеты оскорбительным обвинением их в шпионаже, инициатором которого стала полиция. Выясняется, что их приезду в нашу страну предшествовал необоснованный, клеветнический слух и что полиция весьма бестактно истолковала некоторые предписания, направленные ей Правительством, в отношении вновь прибывших. Однако, после того как Вице-король рассмотрел это дело в особом порядке и убедился, что теософы с самого начала были представлены в ложном свете, он отдал официальные распоряжения по линии исполнительной власти (департамента политики) в отношении того, что они не должны больше быть объектом вмешательства».

От всего сердца благодарим его Светлость, который одним своим словом стёр отвратительное пятно с нашей репутации. Но ещё более, чем Вице-королю, мы благодарны лорду Литтону (Lytton), тому джентльмену, который поспешил исправить несправедливость, на которую Вице-король, вероятно, не обратил внимания. А чиновник высокого ранга совершил справедливый поступок, хотя и не был бы серьёзно наказан, если, занятый сверх меры государственными делами огромной важности, он отложил бы это дело до греческих календ. Нам приятно осознавать, что мы обязаны этим долгом благодарности сыну человека, память о котором всегда будет священна и дорога сердцу каждого истинного теософа; сыну автора «Занони», «Странной истории», «Грядущей расы» и «Дома и разума»; человека, который был на порядок выше любого другого в немногочисленном круге 142подлинно мистических писателей в этом жанре литературы.^[2] Мы ещё раз благодарим лорда Литтона за подсказку Вице-королю.

А теперь в последний раз на этих страницах, как мы надеемся, мы скажем ещё несколько слов по поводу этой грустной страницы в истории нашего Общества. Мы, во-первых, хотим поблагодарить тех многочисленных друзей, не членов, а также и членов Теософского Общества, которые, на взирая на опасность общения с чужестранцами, подвергавшимися такому остракизму, оставались верными нам на протяжении всего тяжкого испытания, считая неприемлемым оставить нас, рискуя даже потерей места службы или опалой по отношению к себе. Честь и хвала им; с величайшей охотой, будь это возможно, мы сообщили бы их имена, чтобы их узнали наши коллеги на Западе. Но, с другой стороны, мы никогда не сможем забыть два-три случая постыдного, трусливого дезертирства. Оно проявилось у тех, кто был наиболее велеречив, кто делал самые громкие заявления о своей неизменной и вечной преданности нам, кто называл нас «братьями», людьми, близкими им по духу; кто предлагал нам кров, свои экипажи и содержимое своих кошельков – захоти мы только их принять – чего мы не сделали. При первых опасениях, что необоснованный слух мог стать реальностью, они оказались самыми резвыми в бегстве от нас. Особенно один, от упоминания чьего имени мы воздержимся, хотя имеем полное право на это, действовал против нас самым постыдным способом. При первом намёке от вышестоящего должностного лица он, поджимая хвост, словно битая собака, перед опасностью, более воображаемой, чем реальной, поспешил не только отречься от своих «братьев», но подчёркнуто отказаться даже от самой отдалённой связи с Теософским Обществом и, по-видимому, опубликовал это отречение в местной англоязычной газете!

Ему нам сказать нечего, но в качестве предостережения другим таким же, кто в будущем был бы непрочь перенять его повадки, 143мы процитируем слова одного английского джентльмена (не самого последнего среди правительственных чиновников), который позже стал членом нашего Общества, написавшего нам в отношении этого персонажа:

«...На вашем месте я бы возблагодарил свою звезду за то, что такой подлец покинул наше Общество по собственному почину, не перекладывая на нас хлопоты по исключению его. Falsus in uno, falsus in omnibus (Ложное в одном, ложное во всём). Член Общества, который, дав слово чести^[3] защищать его интересы, «как и хранить честь Брата-Сотрудника», даже «рискуя собственной жизнью» (Устав, Статья II), нарушает его и становится предателем, не имея на то никакой иной причины, кроме своей собственной постыдной трусости, выставляя напоказ одно лишь жалкое обязательство своей лояльности правительству, которому он клянётся в верности...»

Изощряясь в поисках крепких слов для швыряния ими в нас, наши недруги ни разу не додумались до того, чтобы обвинить Теософское общество в укрывательстве преступников и чествовании законченных трусов.

Сноски

↑ [Mâng (санскр. Mâtamga) – аборигенная народность в Индии на очень низкой ступени развития. Они изготовляют канаты, циновки, корзины и удила для волов, а поселяясь на окраинах деревень, трудятся ночными сторожами, проводниками, мусорщиками и палачами. – Составитель.]
↑ [Здвард Джордж Эрл Бульвер- Литтон, 1^й барон Литтон (1803-73 г.г.), знаменитый английский романист, был отцом Эдварда Роберта Бульвера-Литтона (1831-91 г.г.), который в 1875 году стал Вице-королём Индии. – Составитель.]
↑ Теософское общество не требует клятв, поскольку не считает их более обязательными, чем честное слово.

[1] [Mâng (санскр. Mâtamga) – аборигенная народность в Индии на очень низкой ступени развития. Они изготовляют канаты, циновки, корзины и удила для волов, а поселяясь на окраинах деревень, трудятся ночными сторожами, проводниками, мусорщиками и палачами. – Составитель.]

[2] [Здвард Джордж Эрл Бульвер- Литтон, 1^й барон Литтон (1803-73 г.г.), знаменитый английский романист, был отцом Эдварда Роберта Бульвера-Литтона (1831-91 г.г.), который в 1875 году стал Вице-королём Индии. – Составитель.]

[3] Теософское общество не требует клятв, поскольку не считает их более обязательными, чем честное слово.

[1]

[2]

[3]