Общество психических исследований

Синнетт А.П.

Блаватская вернулась в Лондон (в дом Арундэйлов), и в конце июня между нею и нами постепенно начались неприятные трения, но перед этим нечто большее, чем трения, нарушило весь ход теософической работы в стране, и совершенно изменило весь характер наших отношений с Обществом Психических Исследований.

30 июня стал днём катастрофы, и её несчастным автором не повезло стать полковнику Олкотту.

< ... >

Так или иначе вышло так, что все мы в тот вечер пошли на собрание Общества Психических Исследований, где в ходе заседания Олкотт без приглашения встал и произнес речь в своём худшем стиле, продемонстрировав своего нелепого Будду на колёсиках, чем извлёк из него максимум.

Конечно, это всех покоробило. Блаватская с её быстрым психическим восприятием сразу почувствовала, что случилось что-то ужасное. Фактически, похолодание со стороны лидеров Общества Психических Исследований, начавшееся из-за неуклюжего выступления Олкотта в тот раз, шаг за шагом привело к знаменитому отчёту Ходжсона, осудившему Блаватскую как шарлатанку. Я должен буду полнее проследить ход событий, когда буду продолжать, но чувство, которое вызвало у лидеров О.П.И. неприязнь к теософии, пусть и нерациональную, фактически коренилось в том раздражении, которое у них вызвало поведение Олкотта в тот печальный вечер.

Сказать, что Блаватская была в ярости, было бы очень бледным описанием её состояния. Хотя ни она, ни Олкотт не остановились в тот раз у нас, она настояла на том, чтобы после собрания вернуться вместе с нами и Олкоттом, конечно же, чтобы дать волю своему гневу. Вчетвером мы отправились в нашу библиотеку. От переполнявших её чувств Блаватская побелела, как мел. Повышая голос сильнее, даже чем обычно, она бранила своего несчастного сотрудника в выражениях столь крепких, что я действительно начал бояться, что их станет слышно в соседнем доме, да и мне самому пришлось применить ругательство в попытках умерить её гнев, которому, тем не менее, я мог только посочувствовать. Не думаю, что Олкотт даже понимал суть и характер своего возмутительного проступка. Он ходил туда-сюда по комнате, время от времени делая бессмысленные замечания. «Чего вы хотите, – спросил он, – Вы хотите, чтобы я покончил самоубийством?».

< ... >

Верно, что за тридцать лет возникли новые поколения теософов, и чем больше проходит времени с того, как она была низвергнута, тем больше её добрая память оказывается восстановлена в глазах всё более значительного большинства людей, а расследование и заключение Общества Психических Исследований о ней забудется или будет просто игнорироваться, как оно того заслуживает, но сейчас моя задача – записать действительные факты, связанные с ранней историей Теософического Общества в нашей стране и проследить ход деятельности О.П.И., когда предводители этого общества после оплошности Олкотта, похоже, захотели избавиться от связи с теософами, которая могла бы дискредитировать их предприятие в глазах общества.

В мае – за месяц до собрания 20 июня – предводители тогда ещё дружественного О.П.И. уже назначили комитет, чтобы «расследовать свидетельства удивительных явлений, предложенных некоторыми членами Теософического Общества». Заседания этого комитета не фиксировались в журнале, издаваемом О.П.И., но распространялись в частном порядке. Поначалу Комитет склонялся верить в то, что феномены настоящие, поскольку опрошенными свидетелями были Олкотт, я, Мохини, и двое других, все находившиеся под их глубоким впечатлением и верившие в них. Но уже вскоре записи стали отражать изменившееся настроение комитета. В обзоре его отчёта, опубликованном в Трудах Общества за более позднюю дату, мы читаем: «В целом (хотя и с некоторыми серьёзными оговорками) представляется, что нельзя отвергать, что уже достаточно улик, по крайней мере касательно части притязаний, которые в точке, уже достигнутой расследованием Общества Психических исследований, сохраняя последовательность, невозможно игнорировать. И представляется ясным, что для вынесения какого-либо более определённого суждения почти необходимо проживание в Индии в течение нескольких месяцев какого-либо доверенного наблюдателя». В результате этого решения м-р Ричард Ходжсон в ноябре 1884 года отправился в Индию, и вернулся оттуда в апреле 1885 года.

Результаты этой его поездки упомянуты в Журнале за апрель 1885 года. Примечание в этом выпуске гласит: «Он уже, как мы понимаем, на пути обратно и уже отправил домой значительный объем документов... Дополнительные свидетельства по большей части говорят не в пользу подлинности феноменов, и м-р Ходжсон склоняет нас к мнению, что эти предполагаемые чудеса следует полностью отнести на счёт обмана».

Поскольку пребывание м-ра Ходжсона в Индии заняло несколько месяцев, то очевидно, что первоначальное решение комитета, по которому он туда отправился, должно было быть принято вскоре после того собрания, на котором выступил Олкотт, но похоже, тот совершенно не подозревал, какими чувствами оно было вызвано. В третьем томе своих «Листов старого дневника» он совершенно не упоминает бурной сцены с Блаватской, хотя его рассказ охватывает этот период, но демонстрирует трогательное непонимание изменения чувств со стороны лидеров О.П.И., которое привело к важной перемене их отношения. Он пишет: «Между нами и О.П.И. произошло знакомство; с нашей стороны была полная сердечность и дружелюбие без всяких подозрений, и по-видимому, такая же симпатия была и с их стороны, были приятные встречи в домах их предводителей, и наконец, было моё согласие быть опрошенным комитетом О.П.И. Небо было чистым, голубым, без малейшего облачка, которое могло бы указывать на ураган, готовящийся для нас».

Общее собрание О.П.И. (членами которого уже были и я, и многие из моих друзей-теософов) состоялось 29 мая 1885 года, и на нём присутствовал м-р Ходжсон. Его полный отчёт о результатах его миссии в Индии ещё не был опубликован, но он представил собранию краткое изложение своих заключений, которые в общем сводились к тому, что «теософские феномены составляли часть системы обмана, устроенного мадам Блаватской с помощью Куломбов и некоторых других сообщников, и никакие из этих явлений не были подлинными».

Сам я был в то время за границей, но последовала оживлённая дискуссия, а вскоре после этого появился знаменитый Отчёт. Этот объёмистый документ посвящён направлениям расследования, в особенности, касающимся некоторых писем, предположительно от Блаватской к мадам Куломб (некоторые из них к мсье Куломбу), которая передала (или продала) их Журналу Мадрасского Христианского Колледжа. Они были опубликованы в его выпуске за сентябрь 1884 года. Если бы они были на самом деле написаны Е.П. Блаватской, то несомненно бы доказывали, что она виновна в устройстве вместе с мсье и мадам Куломб поддельных феноменов.

Эксперты объявили, что почерк был Е.П. Блаватской. Она же заявила, что эти письма были подделаны в том, что касается высказываний, относящихся к предмету обвинения. Отчёт Ходжсона также подробно распространяется об истории и обвинениях, связанных так называемым «святилищем», о котором я упоминал, когда рассказывал, как мы с женой посетили Адьяр по пути домой из Индии. В отчёте также обсуждаются мои собственные заявления, сделанные в рамках дачи свидетельских показаний комитету О.П.И. и в моей книге «Оккультный мир», а также разбираются заявления других авторов касательно их опыта с оккультными явлениями.

Критика этого отчёта настолько утяжелила бы этот рассказ, что понадобился бы отдельный том, посвящённый этой задаче. Во время публикации он породил множество споров и поток противоречивых мнений. Я ответил на все его части, которые были посвящены моим собственным книгам и заявлениям в памфлете под названием «Феномены Оккультного мира и Общество Психических Исследований», с которым ещё можно свериться. Это вызвало ответ уже в свою очередь от Ходжсона, и в результате мнения по всей этой теме сильно разделились. Теософы в общем принимали заверения Блаватской, что письма были частично подделаны, и смеялись над выводами Ходсжона, основанными на гипотезе о её неограниченных умениях в организации устройств для фокусов и возможности объяснить часть явлений надувательством. Лидеры О.П.И., с другой стороны, признали взгляды Ходжсона в качестве окончательных выводов, и тот комитет, который был первоначально создан в мае 1884 года, комментируя его отчёт, заявил: «Со своей стороны мы считаем её (Блаватскую) ни рупором тайных мудрецов, ни просто обычной авантюристкой; мы считаем, что она заслужила такого титула, чтобы её вечно помнили, как одну из самых успешных, изобретательных и интересных мошенниц в истории».

Источник: Синнетт А.П., «Ранний период теософии в Европе», гл.6.

Тем временем, отчаянный кризис в Обществе продолжался при обстоятельствах, которые я хорошо помню. Блаватская вернулась в Лондон и остановилась у Арундэйлов. 30 июня 1884 г. (я беру дату из дневника, хотя что касается прочего, я помню этот случай слишком хорошо) все мы пошли на собрание Общества Психических Исследований. В ходе собрания Олкотт без всякого приглашения встал и выступил с речью необычайно бестактного характера. Руководители ОПИ очень старались вести все собрания на уровне, соответствующем культуре высших классов. А Олкотт, с его прямотой и преданностью делу оказался не ладу со вкусами рафинированных европейцев. Запись в дневнике гласит: «Полковник О. выставил себя полным валенком и разозлил С.Д., ей стало стыдно за него». (С.Д. тут конечно означает «Старая дама», как мы всегда называли Е.П. Блаватскую, в том числе и обращаясь к ней).

Хотя С.Д. тогда жила у Арундэйлов, после этой встречи, которая вывела её из себя, она настояла на том, чтобы вернуться в наш дом. От сильных эмоций её лицо побелело; она говорила так громко, что я побоялся, что она побеспокоит соседей, и поносила несчастного полковника, пока не довела его до того, что он спросил, не хочет ли она, чтобы он покончил самоубийством. Конечно, с одной стороны эта демонстрация страстей была бесполезной и абсурдной, но с другой, хотя и не предвидя подробностей, она осознавала, что случилось что-то ужасное. Так оно и было. Последовавшие беды, которые некоторое время потрясали Теософическое Общество в Европе, прослеживаются к отвратительному вечеру, который я описал. До того времени предводители ОПИ охотно стремились быть в контакте с теософическим движением. Фредерик Маерс и Гёрни постепенно входили в круг наших близких друзей. Но Теософическое Общество было слишком молодо, чтобы выдержать потрясения от тех последствий, которые навлекло на него неблагоразумие Олкотта. Предваряя рассказ, к которому я перейду в подробностях позже, я могу здесь сказать, что отправка Ричарда Ходжсона в Индию для расследования феноменов Блаватской, его неблагоприятный отчёт и крах нашего молодого общества, от которого отпали почти все, когда всё стало выглядеть так, будто Блаватская разоблачена и опозорена, — всё это было результатом того прискорбного вечера 30 июня 1884 г.

Источник: Синнетт А.П. – Автобиография