Алхимия

Самой заветной мечтой всякого истинного алхимика было заполучить три славных агента: во-первых, философский камень, с помощью которого, по рассказам, можно было осуществлять превращение металлов; во-вторых, универсальный растворитель, алкагест, и, в-третьих, эликсир жизни (elixir vitae), с помощью которого можно было бесконечно продлевать свою жизнь.

Мысль о возможности сведения элементов к их первоначальной форме, в которой они пребывали, находясь в той огненной массе, из которой, как полагают, образовалась земная кора, физиками считается не столь уж вздорной, как об этом принято полагать. Между различными металлами существует столь близкое родство, что оно указывает на их происхождение из одного и того же источника. Это обстоятельство, вероятно, и заставляло людей, называвших себя алхимиками, отдавать все свои силы на исследование предметов, которые Лавуазье, Дэйви, Фарадей, как и наши учёные современники, называют таинствами химии.

Однако алхимия, как мы понимаем, была делом совсем иного свойства; её учителя и адепты исключительно изъяснялись на особом языке, непонятном “жаргоне”, состоявшем из особых фигур речи и скрывавшем под собою некий эзотерический смысл чего-то совсем-совсем иного. И философский камень, и алкагест, и эликсир — всё это были наименования чего-то одного и того же, способного совершать одну и ту же операцию. В своём трактате “Натуральная магия” Баптиста Порта позволяет себе сделать следующие откровения:

“Я не сулю вам ни золотых гор, ни философского камня, о котором грезит мир и обретением которого многие похвалялись в разные времена, но который, однако, счастливо достался лишь горстке людей. Не обещаю я здесь и золотого эликсира, выпив который человек способен обрести бессмертие. Всё это — одна лишь грёза, ибо мы живём в переменчивом мире, в котором всё подвержено изменению, а значит, и всё, рождённое в этом мире, подлежит разрушению”.

Во всё это свято верил каждый истинный алхимик.

Что же касается того странного мистического языка, на котором они предпочитали изъясняться, то на это были свои веские причины, поскольку всякому не согласному с учением церкви грозила немалая опасность. Просвещённые люди, как правило, не проявляли особую осторожность, высказывая свои убеждения, за что в Средние века и подвергались различным наказаниям: судьба Галилео, Коперника и многих-многих других тому яркий пример. Всех их без разбору невежественная толпа причисляла к “чернокнижникам”, общающимся с духами и бесами, а потому и выбор был у них не велик: отправиться на костёр, на дыбу или на плаху из-за разногласий с официальным вероучением и за попытки просвещать простонародье. Подобно эдемскому змею, нахашу, показавшему человеку, как можно стать одним из “Элохимов”, они были “прокляты перед всеми скотами” и обречены “есть прах” — т.е. терпеть бесславие — “во все дни жизни своей”. Как писал Гёте,

Вот и Ириней Филалет Космополит, английский алхимик, то есть герметик, в своей книге, вышедшей в свет в 1659 году, также намекает на преследования:

“Незнакомые с этим искусством часто полагают, что, если бы они занимались им, то делали бы то-то и то-то; так прежде полагали и мы сами, но, став более осторожными из-за опасностей, которым подверглись, избрали более тайный метод. Ибо всякий, избежавший неминуемой угрозы своей жизни, становится мудрее в будущем”.

Когда из-за разногласий с принятым вероучением человек получал клеймо еретика и подвергался наказанию как преступник, когда научное знание приравнивалось к отвратительному колдовству, было вполне естественным, что люди, культивировавшие идеи, которые выбивались из ряда официально признанных, придумывали особый, состоявший из символов и паролей, язык для общения между собой, чтобы оставаться при этом не узнанными своими кровожадными противниками. Однако, помимо этого, была и ещё одна причина, по которой, выражаясь словами псалмопевца, они “открывали уста свои в притче и произносили гадания из древности”. Так поступал и Иисус, так поступал и Гебер “Араб”, выразивший эту мысль в следующих словах:

“Если мы что-то и сокрыли, о сыны учёности, не дивитесь тому, ибо сокрыли мы сие не от вас, а лишь изложили словами, тёмными для людей недобрых, и да не распознают сего неправедные и невежды. Вы же, сыны истины, ищите и обрящете этот самый восхитительный дар Божий, который припас Он лишь для вас одних. Вы же, сыны безумия, бесчестия и скверны, держитесь подальше от знания сего, ибо оно губительно для вас и ввергнет вас в позор и нищету”.

Алхимия, таким образом, полагаем мы, представляла собой не некую физическую науку, а духовную философию. Чудесное обращение обычных металлов в золото являлось лишь метафорой преобразования человека, который должен был очиститься от своего природного зла и слабостей, дабы перейти в возрождённое состояние, причастное природе божественной. А что такое философский камень, Аристотель очень внятно объяснил в своём письме Александру:

“Это не камень. Это имеется у любого человека и в любом месте и в любое время и именуется конечной целью любого философа”.

Алкагест — это не что иное, как al-geist, то есть божественный дух, который счищает любую грубую природу, чтобы на её место заступили более высокие принципы. Соответственно и elixir vitae — это “живая вода”, которую Годвин определяет как

“. . . универсальное целительное средство, обладающее способностью возвращать человеку молодость и позволяющее ему жить вечно”.

Д-р Копп из Германии, опубликовавший четверть века тому назад свою “Историю химии” (“A History of Chemistry”), в которой упоминает алхимию в качестве своеобразной предтечи этой науки, высказывает важную мысль, которую мгновенно поймёт любой пифагореец и платоник:

“Если под словом “мир” понимать тот микрокосм, который представляет собою человек, то сочинения алхимиков станут сразу легче для понимания”.

Источник: Уайлдер А. – Неоплатонизм и алхимия

Сноски

---