Гартман Ф. - Практические наставления для изучающих оккультизм

Информация о произведении

Большой теософский словарь Понятия (+) • Личности (+) • Литература (+) • Иноязычные выражения (+) • Источники Ш K П Л И A Б В Г Д E Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ч Ш Щ Э Ю Я A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z • 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Практические наставления для изучающих оккультизм Франц Гартман (анг: Practical Instructions for Students of Occultism) Публикации: The Theosophist, vol. 5, No. 8. Madras, May, 1884, pp. 189-191 ДАННЫЕ Название для ссылок: Гартман Ф. - Практические наставления для изучающих оккультизм Кратко:

Франц Гартман

Практические наставления для изучающих оккультизм

Перевод на русский: Базюкин В.В.

Под таким заголовком мы предлагаем вниманию читателей цикл статей, которые могут помочь всем, кто изучает оккультизм, и направят их усилия по получению оккультных знаний и сил в верном направлении. Эти “Наставления” называются «практическими», потому что не должны рассматриваться как чисто “теоретические” рассуждения, но должны применяться на практике, то есть воплощаться в повседневной жизни.

I. Свобода

Освобождение и развитие

“При посвящении у неофита не должно оставаться ни единого чувства привязанности, ни единого желания, которые притягивали бы его к миру”.

Булвер-Литтон, “Занони”

Принято полагать, что любой изучающий практический оккультизм человек должен первым делом отречься от всякой “мирской суеты”. Тем не менее, из этих слов вовсе не следует, будто ради подобной цели ему потребуется порвать все свои родственные связи, позабыть о средствах к существованию, сторониться человеческого общества, превратиться в этакого мизантропа и наконец удалиться в пещеру или джунгли, чтобы предаваться и там, вероятно, всё тем же самым болезненным фантазиям и каждую минуту внутренне тянуться ко всему тому, от чего он уже якобы отрёкся, но отказался лишь чисто внешне.

Нет, он вполне может продолжать жить и в миру, оставаясь при этом не от мира сего. Своим телом и умом он может продолжать более-менее активно участвовать в текущих делах повседневной жизни, но одновременно с этим и ежеминутно упражнять свои духовные способности. Как конкретно взятая “личность” он может находиться в самой гуще мира, но духовно при этом как бы парить над ним.

Наряду с физическим телом у человека имеются ещё два набора способностей: интеллектуальных и духовных, и их силы находятся в тесной взаимосвязанности и взаимодействии. Если все свои интеллектуальные силы человек устремляет на один лишь физический план бытия и употребляет на удовлетворение одних лишь материальных потребностей, то он превращается в типичного эгоиста-материалиста. Он как бы концентрирует все свои силы в одном узком фокусе, собственной персоне, и чем сильнее он их концентрирует, тем у́же становится этот фокус, тем мельче и себялюбивее становится человек: он просто не видит то целое, в котором он на самом деле присутствует лишь в качестве ничтожно малой и незначительной частицы.

С другой стороны, если он слишком рано попытается направить свой дух в область неведомого – то есть когда он ещё не развил и не расширил в достаточной мере свой интеллект, который мог бы служить твёрдым фундаментом для его духовности, – то, подобно тени, он лишь будет блуждать по разбросанным в бесконечности сферам, только наблюдая со стороны духовные явления и при этом не умея их верно осмыслить. В этом случае он может превратиться в бестолкового чудака, в суеверного фанатика или мечтателя. Чрезмерно быстрое развитие в одном направлении, происходящее в ущерб пропорциональному росту в другом, вредит успешному продвижению вперёд ученика-оккультиста. Вот почему нужно чётко различать эти два направления и развивать интеллектуальные и духовные способности в равной пропорции.

“Отречение от мира” вовсе не означает, будто отныне человек должен с презрением относиться к достижениям науки, ничего не знать ни о математике, ни о философии, не интересоваться ходом развития всего человечества, сложить с себя все обязанности, которые мы должны выполнять в той среде, в которой родились и живём, и пренебрегать теми людьми, которые окружают нас по жизни. Нет, на самом деле слова эти означают то, что человеку необходимо отречься от эгоизма, от любви к самому себе, к этому первейшему ангелу зла. Как сказано у Эдвина Арнольда,

“Грех Себялюбья – “Я”, что в целом мирозданье, Как в зеркале, зрит лишь черты себя, любимой”. “Я!” – вопиет она, и мир вторить мне должен: “Я”! Пускай погибнет всё, одно лишь “Я” пусть дышит!”

Отказ от эгоизма неизбежно сопровождается духовным ростом.

Таким образом, помимо всего прочего, ученик-оккультист должен в первую очередь освободиться от идеи “личности”. Иными словами, он должен начинать с того, чтобы как можно меньше внимания уделять “личностям”, всему личностному, в том числе и личностным чувствам. Он должен забыть само это слово, “я”. Он должен перестать смотреть на свою жизнь как на нечто постоянное, неизменное и неизменяемое; как на нечто, наглухо отрезанное от остальных, таких же наглухо отрезанных от него, сущностей, и считать, будто она отгорожена от них непроницаемой стеной. Наоборот, он должен смотреть на себя как на неотрывную частицу той бесконечной энергии, которая охватывает собой всю Вселенную и разнообразные силы которой сосредоточены и сфокусированы в том теле, в котором он сейчас лишь временно обитает. Причём в тело это непрерывно вливаются и из тела этого ежеминутно изливаются лучи той бесконечной сферы света, окружность которой бесконечна (не существует нигде), а центр которой – везде.

Чтобы прояснить эту мысль, давайте рассмотрим природу человека как совокупность трёх различных аспектов.

I. Как уже неоднократно было доказано, физическое тело человека не может являться реальной и постоянной индивидуальной сущностью. Мы не можем ни видеть, ни слышать, ни ощущать его, поскольку всё, что мы чувствуем, – это лишь эффекты, результаты его жизнедеятельности. Иными словами, мы ощущаем лишь вибрации, конволюции, сил: эти силы, воздействуя на наши органы чувств, производят определённые “ментальные впечатления”, а уж последние, воспринятые и переработанные интеллектом, затем и формируют наше сознание.

Кроме того, все составляющие этого временного тела претерпевают постоянное изменение в силу не прекращающихся процессов “ассимиляции” и “элиминации”. Одни ткани исчезают (и скорость этого процесса определяется особенностями их природы), а на их месте нарастают другие, которые со временем также заменяются на новые – и процесс этот нескончаемо продолжается в течение всей жизни. Да и в форме самого физического тела нет никакого постоянства. С возрастом оно изменяется по своей величине, очертаниям и плотности: тело пышущего здоровьем младенца, а потом и юноши, превращается в крепкое телосложение мужчины или в прекрасную грациозную фигуру женщины, чтобы в конце концов завершиться немощной дряхлостью старости – предвестника разложения, смерти и гниения.

II. Итак, физическое тело не является постоянной индивидуальной сущностью. Ну, а что же ум, интеллект? Может быть, он является такой сущностью?

Чтобы ответить на этот вопрос, давайте сперва разберёмся, а что эти слова, собственно говоря, обозначают?

Интеллект в соединении с волей представляет собой такую активную силу, с помощью которой все ментальные впечатления, поступающие из внешнего мира через органы чувств, сводятся воедино как бы в некий общий центр, фокус, и, удерживаемые в течение какого-то времени вместе “памятью”, используются для решения определённых задач и для достижения каких-то целей. Под “памятью” же понимается такая пассивная сила, с помощью которой неизгладимые впечатления, производимые мыслью в астральном свете, акаше, обретают формы и сохраняются в сфокусированном состоянии.

Однако с течением времени изменения происходят и в воспринятых ранее впечатлениях. Новые впечатления приходят на смену старым, воля постепенно слабеет и уже не может более удерживать их воедино, память тускнеет, а интеллект начинает действовать, используя иные средства и способы. У любого взрослого человека представления об окружающем мире уже совсем не такие, какими они были у него в пору его детства; то, что кажется ему разумным сегодня, завтра уже может показаться ему полным вздором. Кроме того, наши идеалы добра и зла, как и наши религиозно-философские взгляды, могут принимать самую разнообразную окраску в зависимости от образа мышления, преобладающего в стране, в которой мы живём, и господствующих там влияний. Интеллект рождается, растёт и развивается в процессе изменения, и, хотя в этом процессе могут случаться задержки или он может растягиваться на какой угодно период, тем не менее, и интеллект также претерпевает изменения, сходные с изменением физического тела, а стало быть, ум также не может считаться постоянной индивидуальной сущностью.

III. И здесь мы подходим к рассмотрению наивысших принципов человека – духовной души и духа. У большинства людей шестой принцип представлен лишь в виде зачатка, и многие пока даже не сознают его наличия. А значит, его и вовсе нельзя считать какой бы то ни было индивидуальной сущностью. Но вот здесь-то как раз и существует одно важное исключение: те редкие случаи, когда в сочетании с наивысшими частицами “ума” этот принцип обретает способность к росту и слиянию с седьмым, “единой жизнью” – единым и вечным мировым духом. Этот божественный дух представляет собой неделимую на отдельные части “единицу”, и его невозможно “закачать” в различные индивиды-“личности”, как мы обычно разливаем воду по отдельным бутылкам. Божественный дух не может быть “доставлен” этим “личностям” вниз – наоборот, это они должны дорасти до него. И чем выше они растут, тем всё шире и шире становится диапазон их ментальных и духовных способностей. И чем теснее они соприкасаются с этим принципом, тем органичнее сливаются с ним, так что в конце концов каждый “индивидуальный” дух оказывается потенциально способным объять собою весь универсум, ибо теперь единое Всё заключает его в себе ровно в той же мере, в какой и он заключает в себе это единое Всё.

Если изложенное верно, то из этого следует, что жизнедеятельность человека ни в коей мере не ограничивается пределами одного лишь его материального тела. Наоборот, она должна распространяться по всему пространству. И к концу своего цикла эволюции человек будет уже озарять собой всё пространство так же, как сегодня озаряют его собою духовные лучи этого пространства, и сила его собственного света будет пропорциональна его способности привлекать к себе указанный свет пространства.

Человек представляет собой такой центр сил, в котором сливаются воедино лучи универсума. В этом-то центре и начинает действовать Иллюзия, но действует она лишь в пределах этого центра. Здесь следствия ошибочно принимаются за причины, а фантасмагория мнимостей принимается за реальность. Упиваясь восторгом, ум копается в таких причинах, которые производят на свет одни лишь галлюцинации. Здесь рождаются желания, для которых не существует никакой реальной необходимости. Как лучи нашего солнца способны отражаться от тусклой поверхности самого заурядного камешка или, преломившись от поверхности устричной раковины, создают многокрасочную радугу цветов и оттенков, которые играют и пляшут во всём своём неповторимом многоцветье лишь пока на эту раковину падают лучи солнца, так и исходящие от объективного мира лучи, протекая через наши органы чувств, отражаются в зеркале нашего ума лишь в виде порождённых этими органами чувств образов – так и возникают фантомы и заблуждения, иллюзии и желания, которые заполняются, к тому же, ещё и продуктами его [ума] собственного воображения.

Вот почему наипервейший долг истинного теософа состоит в том, чтобы, пользуясь божественным светом духа, отличать реальное от нереального, истинное от ложного. И, выполняя этот свой долг, он неизбежно обнаружит, что любовь к себе – всего лишь иллюзия, что никакого постоянного, реального “я” и никакого обособленного индивидуального бытия на самом деле не существует, а есть лишь такое бытие, которое объемлет собою всё человечество. И как только он глубоко осознает эту мысль и с готовностью позволит своей “личности” умереть и исчезнуть без следа, вот тогда-то и забрезжит в нём рассвет вечной жизни духовного сознания и начнётся его бессмертие как неотъемлемая и индивидуальная форма всемирного духа.

У Булвер-Литтона в “Занони” высказана одна важная мысль: “Главным требованием для свершения всего великого и возвышенного является ясное восприятие истин”. Как следует из тех фрагментов истины, что были по-разному высказаны в течение веков и намёки на которые содержатся в самых разных “священных” книгах, – а в самое последнее время они ещё раз были разъяснены нам в своём подлинно эзотерическом смысле и языком, более подходящем для нашего времени и более нам понятном, – по мере нисхождения духа в материю универсальная духовная монада сначала претерпевает дифференциацию в животном царстве. Иными словами, она расщепляется на ряд лучей различной окраски (различных характеристик), которые осеняют собой сначала целые группы и виды, а далее, на более высоком уровне, и их конкретные “личности”. И своей вершины этот процесс дифференциации, обособления, достигает в человеке.

На этом этапе начинается её [универсальной духовной монады] повторное восхождение, но теперь она уже выступает не в роли пассивного луча всемирного духа. Нет, теперь она уже способна к активной деятельности, в которой участие принимают также и те части низшего принципа личности, которые оказались в состоянии слиться с ней воедино. Собственно дух при этом остаётся неизменным как в нисходящем, так и в восходящем луче, и один и тот же дух присутствует в каждом “индивиде”. Но при его восхождении каждый такой луч приобретает свой особый оттенок, окрашиваемый “личностью” конкретного “индивида” (высшими частями пятого принципа). Чем шире развернулся интеллект [при жизни “индивида” – перев.], тем больше его сможет последовать за устремлённым вверх духом, придавая ему особый характер (оттенок). В тех же случаях, когда интеллектуальное развитие оказывается заторможено или весь развившийся интеллект оказывается истрачен на достижение сугубо материальных или “личных” целей, то соответственно уменьшается и тот его “объём”, который мог бы соединиться с духовным лучом. Чистый дух в таких случаях окажется гол – то есть он не обретёт должных интеллектуальных одежд и должной активной силы, а потому и будет принужден либо вернуться к своему изначальному состоянию, либо возвратиться на землю за новой порцией манаса. Но чем выше степень развития интеллекта и чем шире интеллекту удаётся развернуться, тем более твёрдую почву будут находить для себя духовное состояние и духовное сознание, и тогда дух, наделённый божественными способностями к Мудрости и Любви, устремится в бесконечный океан вселенной и окажется в силах охватить в своей потенциальности Всё.

Теперь в сознании начинающего оккультиста начинают проявлять себя некоторые изменения. Теперь, когда он достиг этой стадии развития, он уже смотрит на собственную “личность” как на нечто ничтожное. Теперь в этом свете ему представляется столь же малозначительной и мелкой не только его собственная, но и любая другая “личность”. Человек представляется ему лишь средоточием, “централизацией” некой идеи. Человечество в целом теперь видится ему лишь совокупностью песчинок, принесённых на берега какого-то беспредельного океана. Богатство, слава, любовь, роскошь и пр. начинают казаться ему лишь мыльными пузырями, и он без колебаний отбрасывает их от себя как бесполезные детские игрушки. И подобное отречение даже трудно назвать собственно “жертвой”, ведь не скажем же мы, что дети, достигая определённого возраста, приносят какую-то “жертву”, когда вдруг теряют интерес к своим когда-то любимым игрушечным пистолетам и куклам – те им становятся просто не нужны. Так по мере расширения сознания они начинают обращаться к чему-то более полезному, а с расширением духовного восприятия всё окружение человека и даже планета, на которой он живёт, начинают казаться ему чем-то малым – как пейзаж, когда мы смотрим на него с огромного расстояния или с высокой горы. И в то же самое время то бесконечное, что окружает его со всех сторон, начинает представляться ему всё шире и крупнее, пока не принимает совершенно гигантских размеров.

Ощущение, вызываемое таким расширением сознания, является подлинным созерцанием, которое потенциально способно достичь степени “экстаза” или “транса”. Подобное расширение нашего бытия “лишает нас родного края и отчего дома”, поскольку превращает нас в граждан великой вселенной, вынимает из узких рамок “реального” и возносит в беспредельное царство идеального, а высвобождая человека из узилища смертной оболочки, неуклонно ведёт нас к неземной красоте вечной вселенской жизни.

Но “зеркало души не может отражать в себе одновременно и земное, и небесное, а потому одно тут же исчезает с его поверхности, как только второе начинает запечатлеваться в его глубинах”. И как же в этом случае достичь этого великого отречения от собственного “я”? Как достичь такого расширения сферы духа?

Существует одно “волшебное” слово, которое может послужить ключом к тем дверям, за которыми зарыты духовные, интеллектуальные и материальные сокровища – такие сокровища, которые и позволят нам обрести власть над всем видимым и невидимым. Слово это – решимость. Если мы хотим свершить что-то действительно великое, то все свои стремления мы должны уметь подчинять этой цели. Неважно, ведёт ли эта цель ко благу или ко злу, следствие здесь всегда соразмерно причине.

Сила воли поистине всемогуща, но ввести её в действие мы можем только с помощью твёрдой, неколебимой решимости и устремлённости к цели. Колебания воли не приведут ни к чему. Если сердце трепещет подлым страхом перед перспективой отказа от всех прежних привычек, побуждений и желаний, если человек страшится борьбы со своими страстями и не уверен, что одержит над ними верх, если он остаётся рабом собственного “я” и трусливо цепляется за химеры жизни, то он неспособен свершить ничего. Не пороки прицепляются к человеку, это человек прицепляется к ним и при этом боится разжать свою хватку либо из-за того, что слишком переоценивает их значение и полезность, либо воображая, будто в противном случае его иллюзорное “я” провалится в бездонное, бесконечное “ничто” и вдребезги разобьётся там, внизу, о рисующиеся в его фантазии скалы. И только тот, кто готов к “личностной” смерти, способен по-настоящему жить, и, лишь усмирив свои личные чувства и желания, человек способен обрести подлинное бессмертие.

Как может тот, кто не властен над собой, властвовать над другими? Раб, мечтающий стать хозяином, сначала должен сам стать свободным, а свобода обретается лишь решимостью и активной волей. Адептами не рождаются, человек должен дорасти до этого уровня ценою собственных усилий. Тот, кто погружается в глубины земли, перестаёт видеть солнце, а утонувший в материи уж не способен к восприятию духа. Тот, кто по рукам и ногам связан путами ложных идей и представлений, кто цепями прикован к пустым предрассудкам, тот не может созерцать истину. Однако старые идеи, пристрастия и представления не сдаются без боя. И это естественно, ведь мы вырастаем вместе с ними, мы к ним привыкаем, и нам больно видеть, как они умирают – это равносильно тому, что терять близких родных и друзей.

А зачастую все они – наши же собственные дети. Мы сами же и являемся их родными или приёмными родителями, кормилицами, воспитателями и учителями. Долгие годы они являлись нашими неразлучными спутниками, и теперь нам тяжело прогнать их прочь – нам кажется это делом жестоким и даже святотатственным. Они взывают о милосердии и, однажды прогнанные, возвращаются вновь, шумно требуя приютить их под нашим кровом и отстаивая собственные права. Тем не менее, мы сможем легко избавиться от них, если призовём к себе на помощь могучего гения, которому имя – решимость. Он-то и приведёт в действие Волю, а Воля – это такой всесильный гигант, которому чужды всякие сентименты, и, однажды призванный к действию, он превращается в поистине несокрушимую силу. Вот о нём-то мы и поговорим следующий раз.

II. Сила воли

Освобождение и развитие

“Воля – наипервейшая из всех сил, ибо чрез волю верховной причины всё сущее явилось в бытие”.

Ван Гельмонт.

Даже самые головоломные метафизические проблемы способны поддаваться сравнительно лёгкому осмыслению, если не забывать о том, что человек – не просто отдельно взятая и наглухо отгороженная от всего прочего индивидуальность, а лишь один из центров-фокусов разлитой по всей Вселенной божественной эссенции – “ума”. С одной стороны, его “сфера” налагается и влияет на каждую другую индивидуальность, присутствующую в непосредственной близости к её собственному центру, физическому телу, а с другой стороны, сама оказывается в сфере влияния на неё этих других индивидуальностей. Более того, его душа, подобно солнцу, отдающему свои лучи даже самым отдалённым планетам, направляет своё влияние – в большей или меньшей степени – всем другим душам, и воспринимается ими в зависимости от её способности отдавать и их способности получать.

Воля – это та сила, которой ум пользуется во всех своих операциях. Поскольку ум является универсальным – то есть присутствующим во всём универсуме – принципом, то он и должен обладать способностью проявлять свои силы всюду, где он присутствует, и приводить в действие волю всюду, где он способен сконцентрировать её в достаточной степени. А стало быть, сфера действия воли не может ограничиваться пределами одного лишь материального тела. Нет, сфера её действия простирается столь же широко, как и сфера действия ума, и при надлежащем своём развитии воля окажется способна распространять своё влияние, невзирая на огромные расстояния, на всё живое, а в некоторых случаях, и на неживое во Вселенной.

Оккультная наука давным-давно обнаружила – и неизменно получала подтверждения со стороны величайших мыслителей всех веков, – что в мире существует лишь одна абсолютная реальность, верховная причина всего того, что существует во Вселенной, начало всех начал. Неизменная сама по себе, она является нам в своих самых различных состояниях и в бесконечном множестве своих форм. Одни называют её Богом, другие – материей, третьи – силой, четвёртые – духом. Однако она неизбежно остаётся столь же непостижимой для нас, как непостижимы абсолютное пространство, абсолютное движение и абсолютная продолжительность (duration), поскольку эти абстрактные концепции относятся к тому, что является бесконечным и совершенным, а значит, и не могут быть осмыслены умом конечным и несовершенным.

По Платону, первосущее представляет собой эманацию ума демиурга – ума, внутри которого уже от века заключена идея будущего “сотворённого” мира. Эту идею демиург рождает из самого себя силой собственной воли. Таким образом, космос – это не что иное, как Воля и её проявление.

Эта космическая воля может проявляться либо в виде не имеющих формы сил, либо в виде форм, которые можно определить как царства природы: стихийное (“элементальное”), минеральное, растительное, животное, человеческое или духовное. Все эти формы постоянно изменяются, а потому и называются иллюзорными. Ограничен ли срок их существования секундами или растягивается на миллионы веков, не имеет ровно никакого значения, поскольку в любом случае все они представляют собой нечто временное и непостоянное, и, подобно, некой фантасмагорической картине, проецируемой на экран лучами “волшебного фонаря”, они тут же исчезают, едва лишь перестанет действовать порождающий эти лучи свет. Одним словом, период их существования и плотность зависят лишь от времени и интенсивности воздействия на них со стороны этого света.

Вся природа-вселенная есть не что иное, как продукт вечного мирового ума, спроецированного в бытие всемогущей силой этого самого ума. Это “материализованная” божественная идея, которая проявляется человеку в объективной форме. Подобные формы могут поддаваться, а могут и не поддаваться человеческому зрению по той причине, что их зримость зависит от способности этих форм отражать свет, а осязаемость – от плотности их вещества. Например, такие [невидимые глазом] газы, как кислород и азот, в процессе сжатия способны становиться видимыми и осязаемыми, а самые твёрдые вещества в ходе нагревания превращаются в совершенно невидимые и неосязаемые субстанции.

Таким образом, видимыми нам являются далеко не все продукты действия космической воли. Обычное зрение позволяет нам наблюдать, по сути дела, лишь малую часть их общего целого. Во Вселенной, без сомнения, существует гигантское количество невидимого нам вещества – того, что рождает кометы или какого-то иного. Более того, в природе имеется и сверхизобилие внешне незримых организованных форм жизни.

Вот как об этом говорит Булвер-Литтон в своём “Занони”:

текст

И чуть ниже он добавляет:

текст

Наш “практичный и учёный” век готов слишком легко списать приведённые выше слова на счёт буйной фантазии знаменитого литератора, задачей которого якобы было лишь потешить самого себя и читающую публику. У автора этих строк нет ни возможности, ни желания убеждать скептиков, доказывая им, что так называемые “духи стихий” (“элементалы”) действительно существуют. Однако у него имеются веские основания полагать, что эти невидимые, но субстанциональные и по-разному выглядящие существа реально существуют. Более того, своей тренированной волей человек способен наполнять их сознанием и разумом, делать их видимыми и даже обладающими плотным телом, а порой и весьма полезными для себя. Наши слова подтверждаются и соответствующими свидетельствами, представленными в трудах розенкрейцеров, алхимиков, каббалистов и Адептов.

Воля – это один из универсальных принципов, но научный мир в целом ещё не подошёл к пониманию этого принципа по той лишь причине, что просто нигде не встретишь ни одного случая проявления произвола, да такого и быть не может, поскольку Воля, управляемая неизменными законами, всегда действует, как слепая сила. В зависимости от принципа, которым Воля управляется, и закона, которому подчиняется, она сознательно или бессознательно образует соответствующие формы. Если ею руководят наивысшие космические разумы, то она неизбежно подчиняется закону гармонии и справедливости – закону, в котором нет места для произвола. Здесь, вероятно, стоит ещё раз сослаться на слова Булвер-Литтона, восклицающего: “Как же ничтожна вся наша мудрость в сравнении с той, что наделяет целебными свойствами самую неприметную травинку!”

Итак, макрокосмическая Воля солнечной системы сознательно или бессознательно образует формы, но аналогично ей действует и воля микрокосмического человека. Формулируя ту или иную конкретную или даже абстрактную идею у себя в уме, мы придаём ей форму и творим некое бытие, которое может либо так и остаться субъективным, либо может стать объективным и даже материальным, если мы применим для этого соответствующие средства. Каждая наша мысль творит определённую субъективную форму, которую может увидеть и воспринять не только автор этой идеи, но и другие люди, наделённые сверхобычными способностями к восприятию. Вот что говорит, например, махатма К.Х. в своих письмах г-ну Синнетту:

текст

А ниже он добавляет:

текст

Работая над этой статьёй, я обнаружил в одном американском журнале любопытную иллюстрацию вышесказанных слов. Приведу здесь следующий отрывок из рассказа У. Уитворда:

текст

Тем не менее, находятся скептики, утверждающе, будто подобные проявления силы не имеют объективного существования и такого рода формы являются лишь субъективными детищами фантазии. А потому давайте рассмотрим, чем отличаются между собой объективные и субъективные представления?

Термины “объективный” и “субъективный” могут нас легко ввести в заблуждение, поскольку различие между ними чисто воображаемое. При анализе любого осознанно совершаемого действия мы неизбежно отделяем себя, наделённого сознанием субъекта, от того, что́ мы осознаем, – от объекта, и делаем это с помощью терминов “субъективное/объективное”. Следовательно, будет ли форма представляться нам объективной или субъективной, зависит лишь от того, каким способом такие реально существующие формы поступают в наше сознание, а захотим ли мы посчитать их объективными или субъективными – это вопрос лишь нашего собственного выбора. Встречая людей, которые не могут отличить идеальные концепции от материализованных идей, мы говорим, что они страдают галлюцинациями. Однако с помощью тренированной воли их “галлюцинации” способны становиться более или менее материализованными, объективными и видимыми для других. Однажды сформулированная, любая идея уже обладает собственным существованием и вполне может принять телесную форму, если применить для этого соответствующие средства. С другой стороны, когда человек говорит, что не верит в существование того-то и того-то, потому что никогда не видел этого собственными глазами, то это значит, что он расписывается в собственном безумии, ведь, если принять его слова за чистую монету, то он не должен верить и в существование у себя и собственного мозга, поскольку видеть его собственными глазами ему вряд ли когда-либо доводилось. Тем не менее, он верит в то, что мозг у него всё-таки есть, и приходит он к этому убеждению чисто логическим путём.

Было бы совершенно неправомерным утверждать, будто объективным существованием может обладать только то, что́ мы в состоянии воспринять своими органами чувств, потому что чувства наши постоянно обманывают нас и вводят в заблуждение. Имеется бесчисленное множество [не поддающихся человеческому восприятию – перев.] вещей, существование которых не может отрицаться ни одним здравомыслящим человеком, тогда как того, что́ мы воспринимаем своими чувствами, зачастую реально не существует. Собственно говоря, мы никогда не видим, не слышим, не чувствуем, не ощущаем на вкус и на запах никаких внешних предметов; мы воспринимаем лишь впечатления, которые те производят, воздействуя на наш ум через посредство наших органов чувств. Мы вообще не видим истинной природы вещей, а только имеем их символические представления. Зрение – это просто язык, с помощью которого природа нечто говорит нашему уму и рассудку, а рассудок – это не что иное, как продукт нашего же собственного обучения и практики.

Тем не менее, под “объективным” принято понимать всё то, что является внешним по отношению к нашему “уму”. Такое определение могло бы быть верным, будь человек наглухо изолированной от окружающего мира индивидуальностью, а весь его “ум” ограничивался бы лишь пространством в черепе, занимаемым мозгом. Вот тогда-то “ум” и являлся бы, как говорят некоторые физиологи, всего лишь “функцией” материального мозга, и тогда мы были бы вправе сказать: “Объективное есть всё то, что принадлежит чему-то внешнему по отношению к нашему мозгу”.

Самый авторитетный из сегодняшних исследователей физиологии и расстройств сознания (“ума”, “mind”), например, утверждает: “Мозг – вот главный орган, порождающий силу (force), называемую умом”. Под умом же “я понимаю силу, производимую нервной деятельностью, а конкретно у человека – деятельностью головного мозга”.

Столь узкое определение ума, разумеется, сводит на нет любую попытку объяснить такие оккультные явления, как чтение мыслей, воздействие ума на расстоянии, ясновидение и сотни других фактов, и начисто исключает их из сферы действия сознания. Все эти явления отрицаются современными “учёными” как не соответствующие их теориям, но не оспариваются сегодня ни одним из тех специалистов, кто терпеливо и внимательно исследовал эти явления.

В нашу задачу сейчас не входит демонстрация всех тех нелепостей, на которых строятся заключения современной науки. Достаточно будет сказать, что “ум – это универсальный принцип, центр действия которого располагается в мозге, тогда как сам мозг является одновременно и физическим центром притяжения [“впечатлений” – перев.], и лабораторией ума”.

Если это верно и если ум действительно универсален [то есть охватывает собой весь мир – перев.], а его потенциал выходит далеко за пределы физического мозга, то из этого следует, что всё существующее должно существовать внутри этого мирового ума, и вопрос состоит лишь в том, какими способами вещи способны осознаваться нашим сознанием в лабораторной тиши всякого отдельно взятого мозга.

Такие ощущения, как симпатия и антипатия, такие явления, как ясновидение, яснослышание, психометрия и т.д., доказывают, что та часть нашего ума, которая находится в мозге, способна получать впечатления не только и не исключительно через физические органы чувств. Поэтому вопрос о том, каковы те условия, в которых воспринимаемые нами вещи реально существуют, – это лишь вопрос мнения. То, что может представляться субъективным одному человеку или на одном плане бытия, может уже казаться объективным другому человеку [или на ином плане бытия], и между двумя этими состояниями не может быть реальной разницы. Возможное же различие между идеей, сформулированной в уме, и идеей, выраженной в видимой и осязаемой форме, состоит лишь том, что эти идеи существуют на разных планах бытия. Находясь в одном состоянии, идея существует невидимо для физических глаз. Находясь же в другом состоянии, идея становится более-менее материализованной и уже способной отражать свет, оказываясь, таким образом, доступной нашим физическим органам чувств. Подобная материализация достигается либо сознательным, либо бессознательным действием “воли”.

Иными словами, любая идея всегда существует в виде некоего образа, отражаемого зеркалом ума, а с помощью воли эта идея способна обретать и плотность (которая будет соразмерна затраченному “количеству” воли), и форму (которая будет в точности соответствовать управляющему волей желанию), и совершенство (которое будет зависеть от уровня задействованного в этих целях разума).

А о том, как можно развить у себя эту силу воли, мы расскажем уже в следующей нашей статье.

III. Развитие воли

“Вы можете овладеть тайнами каббалы и химии. Но этого мало. Вы должны ещё обрести власть и над собственной плотью и кровью”.

Булвер Литтон

В своей последней статье из серии “Практических указаний” мы попробовали показать, что любые наши мысли и идеи, страсти и желания – это не мимолётные и временные состояния молекул головного мозга, как об этом принято думать сегодня, а всё это вещи, которые, соединяясь с полуразумными силами природы, способны превращаться в живые реалии и становиться могучими инструментами, позволяющими человеку творить как добро, так и зло. Мысль рождает желание, желание приводит в движение волю, движение воли производит силу, а сила придаёт форму материи или субстанции.

Взаимодействовать с этими силами можно тремя способами. Во-первых, мы можем позволить этим силам взять полную власть над нами, и тогда мы превратимся в их послушных рабов; во-вторых, мы можем объединить с этими силами собственные усилия, и тогда мы превратим их в своих сообщников; и, в-третьих, мы можем стать их властелинами и тогда будем управлять ими силой собственной воли.

Человек, отдающийся во власть своих низших побуждений и животных желаний, – либо преступник, либо маньяк, между которыми и границу-то провести очень трудно. Из газетных сообщений мы время от времени узнаём о жесточайших преступлениях, совершаемых без всякого очевидного повода, и объяснить это можно лишь тем, что преступники либо не находят в себе сил для сопротивления подобным импульсам, либо не предпринимают для этого достаточных усилий.

Чем чаще человек поддаётся воздействию со стороны подобных импульсов и сил, тем слабее становится его собственная сила сопротивления. В конце концов он превращается в пассивного носителя зла, и после смерти его личность целиком растворяется и гибнет в восьмой сфере.

Во втором случае мы можем связывать себя с чисто природными силами зла: мы можем вступить в сообщение с духами стихий, “элементалами”, помириться с ними и сделать их своими пособниками в деле зла. На языке Средневековья это называлось “заключить договор с дьяволом”. В эту категорию входят разнообразные практики чёрной магии. Хоть практики эти и требуют от человека некоторой концентрации воли, однако для развития последней ему в данном случае не понадобятся ни высота духа, ни духовный рост индивида. Результатом же подобных практик является не расширение, а, наоборот, сужение сознания. По существу, они приводят к безудержному росту эгоизма в индивиде и его самоизоляции. Укрепление воли здесь осуществляется как с помощью целого ряда упражнений, включая физическое самоистязание, формирующее привычку к перенесению физической боли, так и посредством концентрации всех ментальных энергий на тех или иных материальных предметах. Практики такого рода позволяют “чёрному магу” заручаться поддержкой элементалов и производить с их помощью некоторые оккультные феномены. Таким образом, индивид превращается в одного из активных носителей зла, следствием чего становится полное уничтожение уже не одной только его личности, но и его индивидуальности.

Третий же способ взаимодействия с этими силами – который мы и рекомендуем – заключается в формировании такой силы воли, которая позволит нам поработить силы природы и поставить их под наш полный контроль. Овладение этими силами является важнейшей задачей для любого изучающего оккультизм, но в этом заключена и глубокая тайна, без знания которой невозможно никакое продвижение вперёд. А для этого существует лишь один-единственный метод: постоянная практика, то есть постоянное упражнение воли в верном направлении. Это означает не только постоянное подавление в себе любых эгоистичных желаний, но и непрерывные усилия к совершению и накоплению таких действий, которые несут в себе пользу для реального развития человечества.

Всё полезно на своём месте. Так, известную пользу несёт в себе и животная природа. Даже низшие принципы должны сыграть свою необходимую роль на определённом этапе эволюции. Они – та почва, в глубь которой должны уходить корни дерева жизни и из которой могли бы черпать свою субстанциональность и силу высшие принципы. Если [высшее] “эго” (монада) уже успело взять верх над материалистичными желаниями и импульсами, то человек вполне может родиться и без них. Однако рождаться, не имея никаких материалистических желаний, для среднего, обычного, человека было бы на нынешнем этапе эволюции ни желательно, ни полезно. Например, человек, лишённый такой черты характера, как воинственность, не будет обладать ни мужеством, ни уверенностью в себе: он окажется лишь нравственным и физическим трусом. А без известной склонности к разрушительности, ему не хватит энергии, чтобы побороть зло. Не обладая жадностью, он не обретёт никаких знаний, а полное отсутствие любовных влечений, вероятно, сделает его узко мыслящим субъектом, замкнутым в самом себе и эгоистичным. Точно так же ничуть не следует сожалеть и о так называемом “грехопадении” человека (нисхождении духа в материю), ибо в противном случае человек так и остался бы в блаженном неведении о духах стихий, тогда как теперь он обладает таким знанием и, благодаря этому, способен уподобиться Богу.

Если воля представляет собой действительно универсальную силу, то из этого логически следует, что во вселенной есть лишь одна-единственная верховная воля, пусть она даже и проявляется в различных формах. И чем крепче мы связываем свою индивидуальную волю с верховной и чем больше мы действуем с ней воедино, тем крепче становится и наша собственная воля. Если же мы попытаемся своей волей противодействовать воле верховной, то последствия этого неизбежно окажутся разрушительными для нас, поскольку приведут к нашей изоляции от универсума и к смерти.

Воля наша лишь тогда обретёт несокрушимую силу, когда целиком освободится от материальных желаний. Когда мы хотим чего-то, то это не значит, что мы сами притягиваем к себе это “что-то”. Наоборот, это желаемый нами предмет, разумеется, влечёт притягивает нас к себе, а мы становимся всего лишь его рабами. Как говорит Элифас Леви, “воля свершит всё то, чего не алчет”, и подтверждения справедливости этого парадокса мы можем наблюдать во множестве каждый день. Мы видим, как люди тратят целые свои жизни на тщетные и бесполезные попытки разбогатеть, а умирают в полной нищете. И даже тогда, когда они достигают своей цели, им всё равно хочется чего-то ещё большего, и жизнь их полна стольких страданий, что ей не позавидует и последний бездомный бродяга. Мы видим домогающихся власти карьеристов-чиновников: они готовы угодливо склоняться перед своим негодяем-начальником, однако жизнь их зачастую кончается бесчестьем. Мы видим, как пустой щёголь пытается покорить женские сердца, однако вместо этого становится лишь предметом насмешек и презрения со стороны умных женщин. Наконец мы видим, как люди изо всех сил пытаются обрести счастье, отдаваясь наслаждениям внешнего мира, однако вместо этого пресыщаются жизнью и кончают с ней счёты без всяких сожалений.

Самый надёжный способ разбогатеть состоит вовсе не в том, чтобы вожделеть богатства, потому что если мы будем довольствоваться тем, что имеем, даже если это будет ничто, то станем богаче скупца, который владеет многим, но хочет ещё большего. Если мы мечтаем о власти, то должны и нравственно, и интеллектуально стать выше остальных людей, и нам при этом всегда надлежит быть готовыми пожертвовать собственными желаниями во имя их блага – вот тогда-то власть и явится к нам сама собою без всякого приглашения. Если мы желаем любви, то давайте отдадим ту любовь, какую имеем в сердце своём, в равной мере всему человечеству, и тогда любовь тех, о чьей любви мы мечтаем, прольётся на нас так же естественно, как дождь проливается на иссохшую землю. Если мы мечтаем о счастье, то должны всегда быть готовы отбросить собственный эгоизм, и тогда обретём счастье внутри себя.

Как со всей очевидностью следует из вышесказанного, развитие воли и обретение оккультных способностей – это всего лишь естественный результат эволюции. Среднему человеку может потребоваться целый ряд рождений на земле, чтобы достичь того же состояния совершенства, в котором пребывает Адепт, однако этот процесс может быть ускорен при постоянном напряжении воли. Человек в юности стремится к материальным, земным удовольствиям, к удовлетворению своего физического тела. С возрастом же он отбрасывает свои прежние увлечения и тянется к чему-то более существенному. Он может погрузиться в какие-то интеллектуальные изыскания, но нередко с годами приходит к выводу, что всю жизнь истратил попусту, лишь гоняясь за призраками. Он может испытать и любовь, почитая в такие минуты себя счастливейшим из смертных, и всё лишь затем, чтобы рано или поздно понять, что идеал можно обрести лишь в идеальном мире. И тогда он осознаёт всю тщету своей погони за призраками, и, подобно крылатой бабочке, выходящей из куколки, он всеми силами устремляется в царство бесконечного духа и удивляется, обнаружив сияющее солнце там, где прежде ожидал найти лишь тьму и смерть. Одни приходят к этому свету раньше, другие позже, а многие, соблазнившись иллюзорным светом, который они принимают за солнце, опаляют свои крылья и гибнут.

Жизнь – это непрекращающаяся борьба между добром и злом, между результатами прежней кармы и усилиями воли по их преодолению, между высшей природой человека и его низшими побуждениями, и будущее человека целиком зависит от того, какая сторона возьмёт верх в этой битве. Тем не менее, борьба эта не сможет продолжаться бесконечно, если человек будет предпринимать решительные волевые усилия. Нужно лишь один раз окончательно подавить в себе этот набор животных побуждений, и тогда те уже никогда больше не дадут о себе знать. И чем больше человек станет упражнять свою волю, тем больше силы будет в нём прибывать.

Однако на пути успешного развития человека стоят два гигантских препятствия, два заблуждения: одно связано с тем, что мы понимаем под Богом, а второе – с тем, что мы поднимаем под человеком. Пока человек верует в некоего личного Бога, способного даровать милости одним и посылать кары другим – Бога, с которым можно вступать в какие-то объяснения, которого можно в чём-то убеждать или как-то умиротворять – он будет оставаться в тесном кругу собственного невежества, и ум его никогда не расширится. Собственный эгоизм и мечты о некой обители личного блаженства, о рае небесном, ничуть не помогут человеку на пути его развития. Даже если такой человек и воздерживается от совершения неблаговидных поступков и отказывается от материальных наслаждений, он всё равно исходит при этом не из внутренней потребности творить благо, а либо из ожидания награды за свою “жертву”, либо, как малодушный трус, из одного лишь страха перед Богом. Творить добро мы должны потому, что сами хотим творить добро, а не из страха перед возможным наказанием и не из надежды на получение каких-то персональных поблажек. Дорогу осилит идущий, и только таким помогают боги. Мудрец ждёт лишь одного – справедливости. Мудрец знает: сам он – лишь частичка универсального целого, и, творя добро другим, он тем самым творит добро самому же себе, а причиняя зло другим, он собственноручно совершает казнь над самим собой, становится самому же себе палачом. Любовь ко всему сущему становится для него неодолимой внутренней потребностью, тогда как любовь к себе представляется ему иллюзией и откровенной глупостью.

Познание Бога – это в конечном счёте то же самое, что и познание человека, и познавший себя познаёт Бога. Поняв природу заключённых в нас божественных сил, мы без труда сможем соединить собственную волю с верховной Волей космоса. И тогда мы окажемся уже вне воздействия на нас внешних сил. Наоборот, это мы будем управлять ими. Вместо того, чтобы оставаться рабами Природы, мы станем хозяевами её, и уже не демоны будут править над нами, а это мы сами станем правителями, богами.

Однако учение это далеко не всегда верно понимается, а непонимание способно приводить к самым тяжёлым последствиям. Соединение нашей воли с волей универсума вовсе не означает этакое сентиментальное смирение перед ударами неумолимого рока. Это вовсе не значит, что мы должны с безропотным безразличием относиться ко всему, что происходит с нами и вокруг нас. Тем более это не означает, что мы должны вверить собственную волю воле какого-то невежды или негодяя. Нет, это значит, что в нас должно гореть острое и неудержимое желание творить благо для человечества, чего бы нам это ни стоило.

Древнее учение, которое в эпоху Средневековья вдруг вспыхивало то тут, то там в Европе – главным образом в монастырях Франции и Испании – гласит: “Подвижник, принёсший в жертву и истребивший в себе собственное “я”, далее уже неспособен существовать иначе, как в Боге. Отныне он уже неспособен творить зло. Лучшая его часть становится столь божественной, что более не ведает того, что творит вторая его часть”. Мало кто из числа монахов и монахинь тех времён сумел верно понять смысл этих слов. Обычно они рассуждали так: исповедью, умерщвлением плоти и покаянием они уже успели завоевать определённое благорасположение Бога, а значит, отныне им уже всё позволено и они вольны творить любое распутство, чинить любое беззаконие, не неся за это никакой ответственности. А коль скоро представители духовного сословия считались избранниками Бога и его наместниками на земле, то люди чаще всего целиком подчиняли свою волю желаниям таких церковных мошенников, которые ради упрочения своей власти не останавливались ни перед пыткой, ни перед костром. Они и вправду переставали давать себе отчёт в своих действиях, поскольку, связав своё “я” с собственной животной природой, они превращались в зверей, и “наилучшая их часть” действительно уже не ведала того, что творит их вторая половина, ведь, оторвавшись от своих высших принципов и целиком слившись с низшими, они напрочь утрачивали эту “наилучшую” часть. Так они превращались не в “Бога”, а в “дьявола”.

Принести в жертву своё “я” – это значит укротить свои низшие принципы и укрепить высшие. Объединить свою волю с божественной – это значит не желать ничего другого, кроме одного лишь добра и жить в согласии с наивысшими понятиями справедливости и правды, в каждом своём действии исходя из любви ко всему человечеству. Кроме того, это значит не только желать добра, но и иметь смелость его творить. А для этого необходимо, чтобы и мы сами вкладывали верный смысл в эти абстрактные понятия. Порой говорят: да какая разница, что у человека на уме, коль скоро он поступает верно. Но ведь человек не может быть до конца уверен, что поступает должно, если не знает точно, а что это такое – поступать должно. Вот почему мы столь часто и становимся свидетелями того, как во имя правды свершаются самые ужасные беззакония. Мнение большинства не всегда оказывается верным, а голос совести и человечности зачастую тонет общем гвалте того или иного суеверия, порождённого ошибочным богословским догматом. Неверное убеждение, вне всякого сомнения, вредно для человеческого развития, и лишь такое убеждение может оказаться полезным, когда оно опирается на знание. Подлинное развитие воли, таким образом, зависит от уровня обретённого знания, поскольку знание служит твёрдой основой для веры, а без веры воля бессильна.

Сноски

---