| Информация о произведении | |
|
Практические наставления для изучающих оккультизм
(анг: Practical Instructions for Students of Occultism)
Публикации:
ДАННЫЕ Название для ссылок: Гартман Ф. - Практические наставления для изучающих оккультизм | |
Под таким заголовком мы предлагаем вниманию читателей цикл статей, которые могут помочь всем, кто изучает оккультизм, и направят их усилия по получению оккультных знаний и сил в верном направлении. Эти “Наставления” называются «практическими», потому что не должны рассматриваться как чисто “теоретические” рассуждения, но должны применяться на практике, то есть воплощаться в повседневной жизни.
Принято полагать, что любой изучающий практический оккультизм человек должен первым делом отречься от всякой “мирской суеты”. Тем не менее, из этих слов вовсе не следует, будто ради подобной цели ему потребуется порвать все свои родственные связи, позабыть о средствах к существованию, сторониться человеческого общества, превратиться в этакого мизантропа и наконец удалиться в пещеру или джунгли, чтобы предаваться и там, вероятно, всё тем же самым болезненным фантазиям и каждую минуту внутренне тянуться ко всему тому, от чего он уже якобы отрёкся, но отказался лишь чисто внешне.
Нет, он вполне может продолжать жить и в миру, оставаясь при этом не от мира сего. Своим телом и умом он может продолжать более-менее активно участвовать в текущих делах повседневной жизни, но одновременно с этим и ежеминутно упражнять свои духовные способности. Как конкретно взятая “личность” он может находиться в самой гуще мира, но духовно при этом как бы парить над ним.
Наряду с физическим телом у человека имеются ещё два набора способностей: интеллектуальных и духовных, и их силы находятся в тесной взаимосвязанности и взаимодействии. Если все свои интеллектуальные силы человек устремляет на один лишь физический план бытия и употребляет на удовлетворение одних лишь материальных потребностей, то он превращается в типичного эгоиста-материалиста. Он как бы концентрирует все свои силы в одном узком фокусе, собственной персоне, и чем сильнее он их концентрирует, тем у́же становится этот фокус, тем мельче и себялюбивее становится человек: он просто не видит то целое, в котором он на самом деле присутствует лишь в качестве ничтожно малой и незначительной частицы.
С другой стороны, если он слишком рано попытается направить свой дух в область неведомого – то есть когда он ещё не развил и не расширил в достаточной мере свой интеллект, который мог бы служить твёрдым фундаментом для его духовности, – то, подобно тени, он лишь будет блуждать по разбросанным в бесконечности сферам, только наблюдая со стороны духовные явления и при этом не умея их верно осмыслить. В этом случае он может превратиться в бестолкового чудака, в суеверного фанатика или мечтателя. Чрезмерно быстрое развитие в одном направлении, происходящее в ущерб пропорциональному росту в другом, вредит успешному продвижению вперёд ученика-оккультиста. Вот почему нужно чётко различать эти два направления и развивать интеллектуальные и духовные способности в равной пропорции.
“Отречение от мира” вовсе не означает, будто отныне человек должен с презрением относиться к достижениям науки, ничего не знать ни о математике, ни о философии, не интересоваться ходом развития всего человечества, сложить с себя все обязанности, которые мы должны выполнять в той среде, в которой родились и живём, и пренебрегать теми людьми, которые окружают нас по жизни. Нет, на самом деле слова эти означают то, что человеку необходимо отречься от эгоизма, от любви к самому себе, к этому первейшему ангелу зла. Как сказано у Эдвина Арнольда,
“Грех Себялюбья – “Я”, что в целом мирозданье, |
Отказ от эгоизма неизбежно сопровождается духовным ростом.
Таким образом, помимо всего прочего, ученик-оккультист должен в первую очередь освободиться от идеи “личности”. Иными словами, он должен начинать с того, чтобы как можно меньше внимания уделять “личностям”, всему личностному, в том числе и личностным чувствам. Он должен забыть само это слово, “я”. Он должен перестать смотреть на свою жизнь как на нечто постоянное, неизменное и неизменяемое; как на нечто, наглухо отрезанное от остальных, таких же наглухо отрезанных от него, сущностей, и считать, будто она отгорожена от них непроницаемой стеной. Наоборот, он должен смотреть на себя как на неотрывную частицу той бесконечной энергии, которая охватывает собой всю Вселенную и разнообразные силы которой сосредоточены и сфокусированы в том теле, в котором он сейчас лишь временно обитает. Причём в тело это непрерывно вливаются и из тела этого ежеминутно изливаются лучи той бесконечной сферы света, окружность которой бесконечна (не существует нигде), а центр которой – везде.
Чтобы прояснить эту мысль, давайте рассмотрим природу человека как совокупность трёх различных аспектов.
I. Как уже неоднократно было доказано, физическое тело человека не может являться реальной и постоянной индивидуальной сущностью. Мы не можем ни видеть, ни слышать, ни ощущать его, поскольку всё, что мы чувствуем, – это лишь эффекты, результаты его жизнедеятельности. Иными словами, мы ощущаем лишь вибрации, конволюции, сил: эти силы, воздействуя на наши органы чувств, производят определённые “ментальные впечатления”, а уж последние, воспринятые и переработанные интеллектом, затем и формируют наше сознание.
Кроме того, все составляющие этого временного тела претерпевают постоянное изменение в силу не прекращающихся процессов “ассимиляции” и “элиминации”.[3] Одни ткани исчезают (и скорость этого процесса определяется особенностями их природы), а на их месте нарастают другие, которые со временем также заменяются на новые – и процесс этот нескончаемо продолжается в течение всей жизни. Да и в форме самого физического тела нет никакого постоянства. С возрастом оно изменяется по своей величине, очертаниям и плотности: тело пышущего здоровьем младенца, а потом и юноши, превращается в крепкое телосложение мужчины или в прекрасную грациозную фигуру женщины, чтобы в конце концов завершиться немощной дряхлостью старости – предвестника разложения, смерти и гниения.
II. Итак, физическое тело не является постоянной индивидуальной сущностью. Ну, а что же ум, интеллект? Может быть, он является такой сущностью?
Чтобы ответить на этот вопрос, давайте сперва разберёмся, а что эти слова, собственно говоря, обозначают?
Интеллект в соединении с волей представляет собой такую активную силу, с помощью которой все ментальные впечатления, поступающие из внешнего мира через органы чувств, сводятся воедино как бы в некий общий центр, фокус, и, удерживаемые в течение какого-то времени вместе “памятью”, используются для решения определённых задач и для достижения каких-то целей. Под “памятью” же понимается такая пассивная сила, с помощью которой неизгладимые впечатления, производимые мыслью в астральном свете, акаше, обретают формы и сохраняются в сфокусированном состоянии.
Однако с течением времени изменения происходят и в воспринятых ранее впечатлениях. Новые впечатления приходят на смену старым, воля постепенно слабеет и уже не может более удерживать их воедино, память тускнеет, а интеллект начинает действовать, используя иные средства и способы. У любого взрослого человека представления об окружающем мире уже совсем не такие, какими они были у него в пору его детства; то, что кажется ему разумным сегодня, завтра уже может показаться ему полным вздором. Кроме того, наши идеалы добра и зла, как и наши религиозно-философские взгляды, могут принимать самую разнообразную окраску в зависимости от образа мышления, преобладающего в стране, в которой мы живём, и господствующих там влияний. Интеллект рождается, растёт и развивается в процессе изменения, и, хотя в этом процессе могут случаться задержки или он может растягиваться на какой угодно период, тем не менее, и интеллект также претерпевает изменения, сходные с изменением физического тела, а стало быть, ум также не может считаться постоянной индивидуальной сущностью.
III. И здесь мы подходим к рассмотрению наивысших принципов человека – духовной души и духа. У большинства людей шестой принцип представлен лишь в виде зачатка, и многие пока даже не сознают его наличия. А значит, его и вовсе нельзя считать какой бы то ни было индивидуальной сущностью. Но вот здесь-то как раз и существует одно важное исключение: те редкие случаи, когда в сочетании с наивысшими частицами “ума” этот принцип обретает способность к росту и слиянию с седьмым, “единой жизнью” – единым и вечным мировым духом. Этот божественный дух представляет собой неделимую на отдельные части “единицу”, и его невозможно “закачать” в различные индивиды-“личности”, как мы обычно разливаем воду по отдельным бутылкам. Божественный дух не может быть “доставлен” этим “личностям” вниз – наоборот, это они должны дорасти до него. И чем выше они растут, тем всё шире и шире становится диапазон их ментальных и духовных способностей. И чем теснее они соприкасаются с этим принципом, тем органичнее сливаются с ним, так что в конце концов каждый “индивидуальный” дух оказывается потенциально способным объять собою весь универсум, ибо теперь единое Всё заключает его в себе ровно в той же мере, в какой и он заключает в себе это единое Всё.
Если изложенное верно, то из этого следует, что жизнедеятельность человека ни в коей мере не ограничивается пределами одного лишь его материального тела. Наоборот, она должна распространяться по всему пространству. И к концу своего цикла эволюции человек будет уже озарять собой всё пространство так же, как сегодня озаряют его собою духовные лучи этого пространства, и сила его собственного света будет пропорциональна его способности привлекать к себе указанный свет пространства.
Человек представляет собой такой центр сил, в котором сливаются воедино лучи универсума. В этом-то центре и начинает действовать Иллюзия, но действует она лишь в пределах этого центра. Здесь следствия ошибочно принимаются за причины, а фантасмагория мнимостей принимается за реальность. Упиваясь восторгом, ум копается в таких причинах, которые производят на свет одни лишь галлюцинации. Здесь рождаются желания, для которых не существует никакой реальной необходимости. Как лучи нашего солнца способны отражаться от тусклой поверхности самого заурядного камешка или, преломившись от поверхности устричной раковины, создают многокрасочную радугу цветов и оттенков, которые играют и пляшут во всём своём неповторимом многоцветье лишь пока на эту раковину падают лучи солнца, так и исходящие от объективного мира лучи, протекая через наши органы чувств, отражаются в зеркале нашего ума лишь в виде порождённых этими органами чувств образов – так и возникают фантомы и заблуждения, иллюзии и желания, которые заполняются, к тому же, ещё и продуктами его [ума] собственного воображения.
Вот почему наипервейший долг истинного теософа состоит в том, чтобы, пользуясь божественным светом духа, отличать реальное от нереального, истинное от ложного. И, выполняя этот свой долг, он неизбежно обнаружит, что любовь к себе – всего лишь иллюзия, что никакого постоянного, реального “я” и никакого обособленного индивидуального бытия на самом деле не существует, а есть лишь такое бытие, которое объемлет собою всё человечество. И как только он глубоко осознает эту мысль и с готовностью позволит своей “личности” умереть и исчезнуть без следа, вот тогда-то и забрезжит в нём рассвет вечной жизни духовного сознания и начнётся его бессмертие как неотъемлемая и индивидуальная форма всемирного духа.
У Булвер-Литтона в “Занони” высказана одна важная мысль: “Главным требованием для свершения всего великого и возвышенного является ясное восприятие истин”. Как следует из тех фрагментов истины, что были по-разному высказаны в течение веков и намёки на которые содержатся в самых разных “священных” книгах, – а в самое последнее время они ещё раз были разъяснены нам в своём подлинно эзотерическом смысле и языком, более подходящем для нашего времени и более нам понятном, – по мере нисхождения духа в материю универсальная духовная монада[4] сначала претерпевает дифференциацию в животном царстве. Иными словами, она расщепляется на ряд лучей различной окраски (различных характеристик), которые осеняют собой сначала целые группы и виды, а далее, на более высоком уровне, и их конкретные “личности”. И своей вершины этот процесс дифференциации, обособления, достигает в человеке.[5]
На этом этапе начинается её [универсальной духовной монады] повторное восхождение, но теперь она уже выступает не в роли пассивного луча всемирного духа. Нет, теперь она уже способна к активной деятельности, в которой участие принимают также и те части низшего принципа личности[6], которые оказались в состоянии слиться с ней воедино. Собственно дух при этом остаётся неизменным как в нисходящем, так и в восходящем луче, и один и тот же дух присутствует в каждом “индивиде”. Но при его восхождении каждый такой луч приобретает свой особый оттенок, окрашиваемый “личностью” конкретного “индивида” (высшими частями пятого принципа). Чем шире развернулся интеллект [при жизни “индивида” – перев.], тем больше его сможет последовать за устремлённым вверх духом, придавая ему особый характер (оттенок). В тех же случаях, когда интеллектуальное развитие оказывается заторможено или весь развившийся интеллект оказывается истрачен на достижение сугубо материальных или “личных” целей, то соответственно уменьшается и тот его “объём”, который мог бы соединиться с духовным лучом. Чистый дух в таких случаях окажется гол – то есть он не обретёт должных интеллектуальных одежд и должной активной силы, а потому и будет принужден либо вернуться к своему изначальному состоянию, либо возвратиться на землю за новой порцией манаса. Но чем выше степень развития интеллекта и чем шире интеллекту удаётся развернуться, тем более твёрдую почву будут находить для себя духовное состояние и духовное сознание, и тогда дух, наделённый божественными способностями к Мудрости и Любви, устремится в бесконечный океан вселенной и окажется в силах охватить в своей потенциальности Всё.
Теперь в сознании начинающего оккультиста начинают проявлять себя некоторые изменения. Теперь, когда он достиг этой стадии развития, он уже смотрит на собственную “личность” как на нечто ничтожное. Теперь в этом свете ему представляется столь же малозначительной и мелкой не только его собственная, но и любая другая “личность”. Человек представляется ему лишь средоточием, “централизацией” некой идеи. Человечество в целом теперь видится ему лишь совокупностью песчинок, принесённых на берега какого-то беспредельного океана. Богатство, слава, любовь, роскошь и пр. начинают казаться ему лишь мыльными пузырями, и он без колебаний отбрасывает их от себя как бесполезные детские игрушки. И подобное отречение даже трудно назвать собственно “жертвой”, ведь не скажем же мы, что дети, достигая определённого возраста, приносят какую-то “жертву”, когда вдруг теряют интерес к своим когда-то любимым игрушечным пистолетам и куклам – те им становятся просто не нужны. Так по мере расширения сознания они начинают обращаться к чему-то более полезному, а с расширением духовного восприятия всё окружение человека и даже планета, на которой он живёт, начинают казаться ему чем-то малым – как пейзаж, когда мы смотрим на него с огромного расстояния или с высокой горы. И в то же самое время то бесконечное, что окружает его со всех сторон, начинает представляться ему всё шире и крупнее, пока не принимает совершенно гигантских размеров.
Ощущение, вызываемое таким расширением сознания, является подлинным созерцанием, которое потенциально способно достичь степени “экстаза” или “транса”. Подобное расширение нашего бытия “лишает нас родного края и отчего дома”,[7] поскольку превращает нас в граждан великой вселенной, вынимает из узких рамок “реального” и возносит в беспредельное царство идеального, а высвобождая человека из узилища смертной оболочки, неуклонно ведёт нас к неземной красоте вечной вселенской жизни.
Но “зеркало души не может отражать в себе одновременно и земное, и небесное, а потому одно тут же исчезает с его поверхности, как только второе начинает запечатлеваться в его глубинах”.[8] И как же в этом случае достичь этого великого отречения от собственного “я”? Как достичь такого расширения сферы духа?
Существует одно “волшебное” слово, которое может послужить ключом к тем дверям, за которыми зарыты духовные, интеллектуальные и материальные сокровища – такие сокровища, которые и позволят нам обрести власть над всем видимым и невидимым. Слово это – решимость. Если мы хотим свершить что-то действительно великое, то все свои стремления мы должны уметь подчинять этой цели. Неважно, ведёт ли эта цель ко благу или ко злу, следствие здесь всегда соразмерно причине.
Сила воли поистине всемогуща, но ввести её в действие мы можем только с помощью твёрдой, неколебимой решимости и устремлённости к цели. Колебания воли не приведут ни к чему. Если сердце трепещет подлым страхом перед перспективой отказа от всех прежних привычек, побуждений и желаний, если человек страшится борьбы со своими страстями и не уверен, что одержит над ними верх, если он остаётся рабом собственного “я” и трусливо цепляется за химеры жизни, то он неспособен свершить ничего. Не пороки прицепляются к человеку, это человек прицепляется к ним и при этом боится разжать свою хватку либо из-за того, что слишком переоценивает их значение и полезность, либо воображая, будто в противном случае его иллюзорное “я” провалится в бездонное, бесконечное “ничто” и вдребезги разобьётся там, внизу, о рисующиеся в его фантазии скалы. И только тот, кто готов к “личностной” смерти, способен по-настоящему жить, и, лишь усмирив свои личные чувства и желания, человек способен обрести подлинное бессмертие.
Как может тот, кто не властен над собой, властвовать над другими? Раб, мечтающий стать хозяином, сначала должен сам стать свободным, а свобода обретается лишь решимостью и активной волей. Адептами не рождаются, человек должен дорасти до этого уровня ценою собственных усилий. Тот, кто погружается в глубины земли, перестаёт видеть солнце, а утонувший в материи уж не способен к восприятию духа. Тот, кто по рукам и ногам связан путами ложных идей и представлений, кто цепями прикован к пустым предрассудкам, тот не может созерцать истину. Однако старые идеи, пристрастия и представления не сдаются без боя. И это естественно, ведь мы вырастаем вместе с ними, мы к ним привыкаем, и нам больно видеть, как они умирают – это равносильно тому, что терять близких родных и друзей.
А зачастую все они– наши же собственные дети. Мы сами же и являемся их родными или приёмными родителями, кормилицами, воспитателями и учителями. Долгие годы они являлись нашими неразлучными спутниками, и теперь нам тяжело прогнать их прочь – нам кажется это делом жестоким и даже святотатственным. Они взывают о милосердии и, однажды прогнанные, возвращаются вновь, шумно требуя приютить их под нашим кровом и отстаивая собственные права. Тем не менее, мы сможем легко избавиться от них, если призовём к себе на помощь могучего гения, которому имя – решимость. Он-то и приведёт в действие Волю, а Воля – это такой всесильный гигант, которому чужды всякие сентименты, и, однажды призванный к действию, он превращается в поистине несокрушимую силу. Вот о нём-то мы и поговорим следующий раз.
Сноски
- ↑ Опубликовано под псевдонимом «Американский буддист»
- ↑ Edwin Arnold. Light of Asia. (“Свет Азии”). Book 6. Аттавада, “грех себялюбия”, первый из десяти могучих грехов, явившихся по призыву Мары для искушения Будды. Аттавада выступает в женском облике (примеч. перев.).
- ↑ Процесс усвоения организмом необходимых и полезных ему веществ и процесс удаления или выведения из него веществ ненужных и вредных (примеч. перев.).
- ↑ Седьмой и шестой принципы (примеч. перев.).
- ↑ Существуют, однако и исключения (примером чего служат чёрные маги): в этом случае достигается ещё бо́льшая степень индивидуализации “я” вследствие того, что шестой принцип у них частично захватывается низшими принципами. Но такое состояние, пусть и весьма продолжительное, не является вечным, а поскольку в этих случаях наблюдается полнейшее отсутствие седьмого принципа, то для нашего исследования они не представляют никакого интереса (примеч. автора).
- ↑ Манаса (примеч. перев.).
- ↑ Автор цитирует роман Э. Булвер Литтона “Занони”, гл. 10 (Sir Edward Bulwer Lytton. Zanoni. Ch. x) (примеч. перев.).
- ↑ Там же, гл. 9 (примеч. перев.).