Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать
Редакция 21-го века (в работе)
| 610 | 610 |
Отдел XV.
Боги, монады и атомы
Несколько лет тому назад мы сделали следующее замечание:
«Эзотерическое учение может справедливо быть названной... «учением нити», ибо, подобно сутратме (в философии веданты[1]) она проходит и нанизывает все древние философские религиозные системы и... примиряет и объясняет их»[2].
Ныне, мы утверждаем, что она делает больше. Она не только примиряет различные системы, кажущиеся противоречивыми, но проверяет открытия современной точной науки и указывает, что некоторые из них несомненно правильны, ибо они подтверждаются древними летописями. Без сомнения, всё это покажется ужасно дерзким и непочтительным, настоящим преступлением lèse-science[3]; тем не менее, это есть факт.
Наука наших дней бесспорно крайне-материалистична. Но, в одном смысле, она находит себе оправдание. Природа, всегда действуя эзотерически in actu[4], и будучи, как говорят каббалисты, в сокрытом состоянии, может быть судима профаном лишь по её внешнему виду, внешность же эта всегда обманчива на физическом плане. С другой стороны, естественники отказываются объединить физику с метафизикой, тело с оживляющими его душою и духом. Они предпочитают не знать их. Это, конечно, вопрос вкуса, но меньшинство очень разумно стремится расширить область физической науки, вступая на запрещённую почву метафизики, столь ненавистную некоторым материалистам. Эти учёные – мудрецы своего поколения. Все изумительные открытия не приведут ни к чему и останутся навсегда телами, лишёнными головы, до тех пор, пока учёные не приподымут покров материи и не напрягут взор свой, чтоб заглянуть за пределы её. Теперь, когда они изучили природу, длину, ширину и толщину её физической оболочки, пора бы отодвинуть скелет на второй план и поискать в её неведомых глубинах живую и настоящую сущность, её суб-станцию – нумен эфемерной материи.
| 611 | 611 |
Лишь следуя этим путём, некоторые истины, называемые ныне «вздорными суевериями», будут, наконец, признаны фактами и реликвиями древнего знания и мудрости.
Одно из таких «унизительных» верований – унизительных, по мнению все-отрицающих скептиков – заключается в идее, что космос, кроме его объективных планетных обитателей, его человечеств в других обитаемых мирах, полон невидимых и разумных существований. Так называемые архангелы, ангелы и духи Запада, копии своих прототипов дхиан-чоханов, дэв и питри[сов] Востока, не реальные существа, но лишь фикции; в этом пункте наука неумолима. Чтобы поддержать своё положение, она опрокидывает свой собственный аксиомный закон однородности и непрерывности в законах природы и всю логическую последовательность аналогий в эволюции бытия. Невежественным массам не только предлагается, но их заставляют верить, что накопленные историей свидетельства, – доказывающие, что даже «атеисты» древности, подобные Эпикуру и Демокриту, веровали в богов – являются заблуждениями; и что такие философы, как Сократ и Платон, утверждавшие о подобных существованиях, были заблуждающимися энтузиастами и безумцами. Если мы будем базировать наши мнения лишь на историческом основании, на авторитете легионов самых выдающихся мудрецов, нео-платоников и мистиков всех веков, от Пифагора до известных учёных и профессоров настоящего столетия, которые, если и отвергают «богов», то верят в «духов», можем ли мы считать подобные авторитеты такими же слабо-умными и безумными, как любой крестьянин-католик, который верит и молится своему святому, бывшему однажды человеком, или святому Михаилу архангелу? Но разве нет разницы между верованием крестьянина и верою западных наследников розенкрейцеров и алхимиков средних веков? Неужели это Ван Гельмонты, Кунраты, Парацельсы и Агриппы, от Роджера Бэкона до Сен-Жермена, кто были слепыми энтузиастами, истериками или обманщиками, или же это горсть современных скептиков – «водителей мысли» – кто поражены слепотою отрицания? Мы думаем, что в данном случае последние. И, действительно, это было бы чудом, совершенно анормальным фактом в области вероятностей и логики, если бы эта горсть отрицателей была единственными стражами Истины, тогда как миллионы воинств, верующих в богов, ангелов и духов – только в Европе и Америке – именно, православные и католики, теософы, спиритуалисты, мистики и пр., оказались бы лишь обольщёнными фанатиками, галлюцинирующими медиумами, и часто не более, нежели жертвами обманщиков и шарлатанов! Как бы ни были различны, по внешности и в своих догмах эти верования в сонмы невидимых разумов различных степеней, но все они имеют одну и ту же основу. Истина и заблуждения примешаны ко всем. Точные размеры, глубина, ширина и длина тайн природы находимы лишь в восточной эзотерической науке. Так обширны, так глубоки они, что едва лишь немногие, очень немногие из высочайших посвящённых – из тех, самоё существование которых известно лишь малому числу
| 612 | 612 |
адептов – способны усвоить это знание. Однако, всё это существует, и факты и процессы в мастерских природы один за другим прокладывают себе дорогу к точной науке, и одновременно таинственная помощь посылается редким индивидуумам при исследовании её тайн. Именно, при заключении великих циклов, в связи с расовым развитием, обычно, подобные события и происходят. Мы находимся у самого конца цикла в 5000 лет настоящей арийской кали юги; и между этим временем и 1897-м годом будет сделан широкий прорез в покрове природы, и материалистическая наука получит смертельный удар.
Не желая бросать ни малейшего бесчестия на верования, освящённые временем, мы вынуждены провести определённую черту между слепою верою, выработанной богословиями, и знанием, результатом независимых исследований долгих поколений адептов; короче говоря, между верою и философией. Несомненно, во все века встречались сведущие и хорошие люди, которые, будучи воспитаны в сектантских верованиях, умирали в своих выкристаллизованных убеждениях. Для протестантов сад Эдема является первою отправною точкою в драме человечества, а великая трагедия на вершине Голгофы прелюдией к ожидаемому на протяжении тысячелетий. Для римско-католиков Сатана находится в основании космоса, Христос в его центре и Антихрист на его вершине. Для тех и других иерархия бытия начинается и кончается в пределах узких рамок их соответствующих богословий: единый, самосотворённый, личный Бог и горнее песнопение Аллелуйа сотворённых ангелов; всё остальное – ложные боги, Сатана и враги.
Тео-философия развивается в более широких линиях. С самого начала эонов – во времени и пространстве, в нашем круге и планете – тайны природы (во всяком случае, те, которые законно знать нашим расам) были запечатлены в геометрических фигурах и символах учениками, тех же самых, ныне невидимых «небесных мужей». Ключи к ним переходили от одного поколения «мудрых мужей» к другому. Некоторые из символов, таким образом, перешли от Востока к Западу, принесённые с Востока Пифагором, который не был изобретателем своего знаменитого «Треугольника». Последняя фигура, вместе с квадратом и кругом, является более красноречивым и научным описанием порядка эволюции вселенной, духовной и психической, так же как и физической, нежели тома, описательных космогоний и откровений «генезисов». Десять точек, вписанных внутри «треугольника Пифагора», стоят всех теогоний и ангелологий, когда-либо исшедших из богословского мозга. Ибо тот, кто истолкует эти семнадцать точек (семь сокрытых математических точек) – так, как они есть, и в данном порядке – найдёт в них непрерывную серию генеалогий от первого небесного человека до земного. И так же, как они дают порядок существ, они открывают и порядок, в котором эволюционировали космос, наша Земля и изначальные элементы,
| 613 | 613 |
породившие её. Так как Земля была зачата в невидимых «глубинах» и в утробе той же «матери», как и её спутники-планеты – то тот, кто овладеет тайнами нашей Земли, овладеет тайнами всех других планет.
Что бы ни было предпослано невежеством, гордостью или фанатизмом с целью противоречия, но эзотерическая космология может доказать, что она нераздельно связана, как с философией, так и с современной наукою. Боги и монады древних – от Пифагора до Лейбница – и атомы настоящих материалистических школ (в том виде, как они заимствованы ими из теорий древних греческих атомистов) являются лишь составной величиной или величиной, развивающейся подобно человеческому строению, которое начинает с тела и кончает Духом. В оккультной науке они могут быть изучаемы отдельно, но они никогда не будут поняты, если не будут рассматриваться в их взаимных соотношениях на протяжении их жизненного цикла и как Общемировое Единство во время пралай.
Ла-Плюшь обнаруживает искренность, но даёт слабое представление о своих философских способностях, высказывая свои личные взгляды на монаду или математическую точку. Он говорит:
«Одной точки достаточно, чтобы воспламенить все школы в мире. Но какая нужда человеку знать эту точку, раз создание такой малой сущности вне его сил? A fortiori[5], философия действует против вероятия, когда от этой точки, поглощающей и расстраивающей все её размышления, она полагает перейти к зарождению мира».
Философия, однако, никогда не смогла бы оформить своё понятие логического, всемирного и абсолютного Божества, если бы она не имела математической точки внутри круга, на которой могла бы базировать свои рассуждения. Лишь эта проявленная Точка, утерянная для наших чувств после её прегенетического появления в бесконечности и непостижимости круга, делает возможным примирение между философией и богословием – при условии, что последняя отставит свои грубо-материалистические догмы. И потому, что христианское богословие так немудро отвергло монаду Пифагора и его геометрические фигуры, оно породило своего самосотворённого, человекоподобного и личного Бога, чудовищную голову, откуда вытекают, как две реки, догмы спасения и проклятия. Это настолько верно, что даже те священнослужители из масонов, которые должны бы быть философами, в своих произвольных толкованиях приписали древним мудрецам странную идею, что:
«Монада являла (для них) престол Всемогущего Божества помещённый в центре Небес, чтобы указать T. G. A. O. T. U. (читай: "The great Architect of the Universe", "Великий Зодчий Вселенной")»[6].
Любопытное объяснение, более масонское, нежели пифагорейское!
Также «иерограмма внутри круга или равнобедренный треугольник»
| 614 | 614 |
никогда не означал «иллюстрацию единства божественного естества»; ибо это было символизировано планом бесконечного круга. В действительности же это означало троичную, соравную природу первой дифференцированной субстанции или единосущность (проявленных) духа, материи и вселенной – их «сына» – который происходит от точки, истинного эзотерического логоса или монады Пифагора. Ибо монас по-гречески в его первоначальном смысле означает «единство». Те, кто не могут уловить разницу между Монадою (всемирной единицею) и монадами или проявленным единством, так же как и между Логосом вечно-сокрытым и Логосом проявленным или Словом, никогда не должны вдаваться в философию, не говоря уже об эзотерических учениях. Бесполезно напоминать образованному читателю о тезисе Канта[доп] для обнаруживания его второй «Антиномии»[7]. Те, кто читали и поняли, ясно увидят линию, которую мы проводим между абсолютно идеальной вселенной и невидимым, хотя и проявленным космосом. Наши боги и монады не есть элементы самой пространственности, но лишь те, принадлежащие к невидимой реальности, которая есть основа проявленного космоса. Ни эзотерическая философия, ни Кант, не говоря уже о Лейбнице, никогда не допустили бы, что пространственность может состоять из простых частей или частей, не имеющих протяжённости. Но философы-богословы никогда не поймут этого. Круг и точка – последняя отступает в первый и сливается с ним после выявления первых трёх Точек и объединения их тремя линиями, образовав, таким образом, первое нуменальное основание второго треугольника в проявленном мире – всегда являлись непреодолимым препятствием для богословских полётов в догматические эмпиреи[8]. На основании авторитета этого архаического символа личный Бог, создатель и отец всего, становится третьестепенной эманацией, так как эти сефиры нисходят четвёртыми по левую сторону Эйн Соф в каббалистическом Древе Жизни. Потому монада разжалована в носителя – до степени «Трона»!!!
Монада – эманация и отражение лишь точки или логоса в проявленном мире – как вершина проявленного равнобедренного треугольника, становится «Отцом». Левая сторона или линия есть дуада, «матерь», рассматриваемая, как зло или противодействующий принцип[9]; правая сторона во всех космогониях являет «сына», «мужа своей матери», будучи единым с вершиною; линия основания есть мировой план производящей природы и объединяет на проявленном плане Отца-Матерь-Сына, так же как они были объединены в вершине в сверхчувственном мире[10]. В силу мистической трансмутации они стали четверицею – треугольник стал квадратом.
| 615 | 615 |
Это трансцендентальное применение геометрии к космической и божественной теогонии – альфы и омеги мистического представления – было изуродовано после Пифагора Аристотелем. Исключив точку и круг и, не приняв в соображение вершину, он умалил метафизическую ценность идеи и, таким образом, ограничил величественное учение простой троичностью – линией, поверхностью и телом. Его современные наследники, играющие в идеализм, истолковали эти три геометрические фигуры, как пространство, силу и материю – «потенциальности взаимодействующего Единства». Материалистическая наука, воспринимая лишь линию основания проявленного треугольника – план материи – толкует это практически, как (отец) – материя, (матерь) – материя, (сын) – материя и теоретически, как материя, сила и корреляция.
Но для обыкновенного физика, как замечает один из каббалистов:
«Пространство, и сила, и материя имеют то же значение, что и алгебраические знаки для математика; они просто условные символы или, что сила, как сила, и материя, как материя, так же абсолютно неизвестны, как и предполагаемое пустое пространство, в котором они взаимно действуют»[11].
Символы изображают абстракции, и на них:
«Физик основывает продуманные гипотезы начала вещей... он видит необходимость трёх вещей в том, что он называет творением; место, где творить; посредника, которым творить; материал, из которого творить. И, выразив логически эту гипотезу посредством терминов – пространство, сила и материя, он думает, что доказал существование того, что выражает каждый из этих терминов, согласно его пониманию»[12].
Физик, рассматривающий пространство просто, как представление нашего ума или протяжённость, не имеющую отношения к вещам, находящимся в ней, которую Локк определял, как неспособную ни к сопротивлению, ни к движению; парадоксальный материалист, который хотел бы иметь пустоту там, где он не видит материи, отвергнет с крайним презрением предпосылку, что Пространство есть:
«Субстанциональная, хотя (очевидно и абсолютно) непознаваемая, живая сущность»[13].
Таково, тем не менее, учение каббалы, также и архаической философии. Пространство есть действительный мир, тогда как наш мир есть искусственный. Оно есть Одно Единство во всей своей Беспредельности; в своих бездонных глубинах, так же как и в своей иллюзорной внешности; внешности, усеянной бесчисленными проявленными вселенными, системами и миражу-подобными мирами. Тем не менее, для восточного оккультиста, в глубине души объективного идеалиста, в действительном мире, который есть единение сил, существует «связь всей материи в полноте», как сказал бы Лейбниц. Это символизировано в треугольнике Пифагора.
| 616 | 616 |
Он состоит из десяти точек, вписанных на подобие пирамиды (от одной до четырёх) внутри его трёх сторон, и символизирует вселенную в знаменитой Декаде Пифагора. Верхняя точка есть монада и изображает Точку-Единицу, являющую Единство, откуда всё происходит. Всё единосущно с нею. Тогда как десять точек, внутри равнобедренного треугольника, изображают феноменальный мир, три стороны, заключающие пирамиду точек, являются пределами нуменальной материи или субстанции, отделяющими её от мира мысли.
«Пифагор рассматривал точку, как пропорционально соответствующую единице; линию – 2; поверхность – 3; тело – 4; и он определял точку, как монаду, имеющую положение, и как начало всех вещей. Предполагалось, что линия соответствовала двоичности, ибо она была произведена первым движением от неделимой природы и образовала соединение двух точек. Поверхность сравнивалась с числом 3, потому что она первая из всех причин, находимых в фигурах, ибо круг, являющийся основою всех круглых фигур, вмещает триаду, состоящую: из центра – пространства – окружности. Но треугольник, первый из всех прямолинейных фигур, включается в четырёхугольник и получает свою форму, согласно этому числу; он рассматривался пифагорейцами, как создатель всех подлунных вещей. Четыре точки у основания треугольника Пифагора соответствуют телу или кубу, который содержит в себе принципы длины, широты и толщины, ибо ни одно тело не может иметь менее, нежели четыре предельные, ограничивающие его точки»[14].
Возражают, что «ум человеческий не может представить себе неделимую единицу без уничтожения самой идеи и её предмета». Это заблуждение, как это доказали пифагорейцы и многие ясновидцы до них, хотя необходимо специальное обучение для этого представления; и хотя непосвящённый ум едва ли охватит это, но существуют такие вещи, как «мета-математика» и «мета-геометрия». Даже чистая и простая математика следует от общего к частному, от математической неделимой точки к твёрдым телам. Учение это зародилось в Индии, и в Европе преподано было Пифагором, который, набросив покров на круг и точку (которые ни один из смертных не может определить, иначе как непостижимыми абстракциями) положил начало дифференцированной космической Материи в основание Треугольника. Так последний стал самой первой из геометрических фигур. Автор «Новых аспектов жизни», обсуждая каббалистические мистерии, возражает против объективизации, если можно так выразиться, представления Пифагора и против употребления равнобедренного треугольника, называя его «ложным наименованием». Его возражение, что равностороннее тело:
«основание, которого, так же как и каждая его сторона, образуют равные треугольники – должны иметь четыре со-равные стороны или поверхности, тогда как треугольная[15] плоскость будет также неизбежно иметь пять»[16], –
доказывает, наоборот, величие представления во всём его эзотерическом приложении к идее
| 617 | 617 |
прегенеза и генеза космоса. Допуская, что идеальный треугольник, очерченный математическими воображаемыми линиями,
«не может иметь никаких сторон, будучи просто призраком, созданным умом, и если ему придать стороны, то они должны быть сторонами предмета, конструктивно представляемого им»[17].
Но в таком случае большинство из научных гипотез не более, нежели «умственные призраки»; они непроверяемы иначе как путём выводов, и были приняты лишь, чтобы ответить нуждам науки. Кроме того, идеальный треугольник – «как абстрактная идея треугольного тела и потому, как тип абстрактной идеи» – ответил в совершенстве двоякому символизму, который имелся в виду. Как эмблема, приложимая к объективной идее, простой треугольник стал телом. Повторённый из камня, обращённый на четыре стороны света, он принял форму пирамиды – символа слияния феноменального мира с нуменальной вселенной мысли у вершины четырёх треугольников; и, как «воображаемая фигура, построенная из трёх математических линий», он символизирует субъективные сферы – эти линии «заключают математическое пространство – что равно тому, что ничто заключает ничто». И это только потому, что для чувств и необученного сознания профана и учёного всё находящееся за пределами линии дифференцированной материи – то есть, вне и по ту сторону области даже самой духовной субстанции, – навсегда должно остаться равным этому ничто. Это есть Эйн-Соф.
Тем не менее, эти «призраки ума», в действительности, являются не большими абстракциями, нежели вообще абстрактные идеи эволюции и физического развития – например, тяготение, материя и силы и пр. – на которых основаны точные науки. Наши самые выдающиеся химики и физики настойчиво упорствуют в своих, не безнадёжных попытках, проследить, наконец, протил до его тайника, или же линию основания треугольника Пифагора. Последний, как уже указано, есть величайшее представление, какое только доступно воображению, ибо он, одновременно, символизирует и идеальную и видимую вселенные[18]. Ибо если
«Возможная единица есть только возможность, как действительность природы; как некая индивидуальность (и как), каждый индивидуальный природный предмет подлежит делению и, вследствие деления, теряет своё единство или перестаёт быть единицею»[19],
то это верно только в области точной науки, в мире таком же обманчивом, как и иллюзорном. В области эзотерической науки, Единица, делимая до бесконечности, вместо того, чтобы потерять своё единство, с каждым делением приближается к планам единой вечной РЕАЛЬНОСТИ. Глаз провидца может проследить её и созерцать её во всей её прегенетической славе. Та же мысль о реальности субъективной вселенной и нереальности объективной лежит в основах учений Пифагора и Платона – доступных лишь для избранных; ибо
| 618 | 618 |
Порфирий, говоря о монаде и дуаде, высказывает, что только первая считалась субстанциональной и реальной – «тем самым простым существом, причиной всего единства и мерой всех вещей».
Но дуада, хотя и начало зла или материи, – следовательно, нереальное в философии – всё же есть субстанция на протяжении манвантары и часто именуется третьей монадой в оккультизме или связующей линией между двумя точками, или числами, которые произошли от ТОГО, «что было раньше всех чисел», как это поясняет раввин Барахиэль. И от этой дуады произошли все искры трёх высших и четырёх низших миров или планов – находящихся в постоянном взаимодействии и соответствии. Это учение является общим для каббалы и для восточного оккультизма. Ибо в оккультной философии существует «Единая Причина» и «Первичная Причина», последняя, таким образом, становится парадоксально второю, как это ясно выражено толкователем каббалы из философских писаний Ибн Гебироля, который говорит:
«Рассуждая о Первичной Причине, две вещи должны быть приняты в соображение: Первичная Причина per se[20] и отношение и связь Первичной Причины с видимой и невидимой вселенной»[21].
Так он показывает нам ранних евреев и позднейших арабов, следующих по стопам восточной философии, философии Халдеи, Персии, Индии и пр. Их первичная причина была определена вначале.
«Триадою ידש Шаддай (троичным) Всемогущим, затем Тетраграмматоном יהוה YHVH, символом прошлого, настоящего и будущего».[22]
И добавим вечного ЕСТЬ или Я ЕСМЬ. Кроме того, в каббале имя YHVH (или Иегова) выражает ЕГО и ЕЁ, мужское начало и женское, двое в одном, или Хокма и Бина и его или, вернее, их Шехина, или синтезирующий Дух (или благодать), что опять из дуады делает триаду. Это выражено в еврейской литургии на Пятидесятницу и в молитве:
«"Во имя Единства, Святого и Благословенного Hû (Он) и Его Шехина, тайного, Сокрытого Hû благословен будет YHVH (Квадрат) во веки".[доп] Hû является мужским началом и YaH женским, вместе они составляют דחא יהוה то есть, YHVH. Единое, но двуполой природы. Шехина всегда рассматривается в каббале, как женское начало».[23]
Также она рассматривается и в экзотерических пуранах, ибо в этом случае Шехина не более, нежели Шакти – женский двойник любого бога. Также у первых христиан Святой Дух был женского начала, как и София у гностиков. Но в трансцендентальной каббале халдеев или Книге Чисел Шехина не имеет пола и есть чистейшая абстракция, состояние подобное Нирване, ни объективное, ни субъективное, ни ничто другое, как Абсолютное ПРИСУТСТВИЕ.
Таким образом, только в антропоморфических системах – какою в большинстве случаев стала теперь каббала – Шехина-Шакти является женским началом. Как таковая, она становится дуадою Пифагора, двумя прямыми линиями, которые не могут образовать геометрической фигуры и являются
| 619 | 619 |
символом материи. Из этой дуады, когда она соединена основною линией треугольника, на низшем плане (верхний треугольник Древа Сефирот) возникают элохимы или божество в космической природе, что для истинных каббалистов есть низшее определение, переведённое в Библии, как «Бог»[24]. Из этих (элохимов) происходят искры.
Искры являются «душами», и эти души появляются в троичной форме монад (единиц), атомов и богов – согласно нашему учению. Как гласит «Эзотерический катехизис»:
«Каждый атом становится видимой, сложной единицей (молекулой) и, будучи привлечённой в сферу земной деятельности, монадическая сущность, проходя через минеральное, растительное и животное царства, становится человеком».
Далее:
«Бог, монада и атом являются соответствиями духа, ума и тела (атма, манас и стхула шарира) в человеке».
В своей семеричной агрегации в каббалистическом смысле они есть «небесный человек»; таким образом, земной человек есть временное отражение небесного.
Ещё:
«Монады (дживы) суть души атомов: и те и другие есть ткань, в которую чоханы (дхиани, боги) облекаются, когда им нужна форма».
Это относится к космическим и sub-планетарным монадам, не к super-космическому монасу, монаде Пифагора, как она называется в её синтетическом аспекте пантеистическими перипатетиками. Монады настоящей диссертации обсуждаются со стороны их индивидуальности, как атомические души, до нисхождения этих атомов в чисто земную форму. Ибо это нисхождение в плотную материю отмечает срединную точку их собственного индивидуального странствования. Здесь, теряя в минеральном царстве свою индивидуальность, они начинают восходить через семь состояний земной эволюции к той точке, где твёрдо установлено соответствие между человеческим сознанием и дэва (божественным) сознанием. Однако, сейчас мы не будем заниматься их земными метаморфозами и перипетиями, но лишь их жизнью и поведением в пространстве, на планах, куда не может проникнуть за ними глаз наиболее интуитивного химика и физика – разве только он разовьёт в себе высокие способности ясновидения.
Хорошо известно, что Лейбниц несколько раз близко подходил к истине, но он неправильно определил монадическую эволюцию; этому не следует удивляться, ибо он не был ни посвящённым, ни даже мистиком, но лишь
| 620 | 620 |
философом большой интуиции. Тем не менее, ни один психо-физик никогда ещё не подходил так близко к эзотерическому наброску общей схемы эволюции. Эта эволюция – рассматриваемая с её нескольких основных точек, то есть, как вселенская и индивидуализированная монада, и как главные аспекты развивающейся энергии после дифференциации, аспекты чисто духовный, интеллектуальный, психический и физический – эта эволюция может быть формулирована, таким образом, как неизменный закон: нисхождение духа в материю, эквивалентное восхождению в физической эволюции; новое восхождение из глубин материальности к её status quo ante[25], с соответственным разложением конкретной формы и субстанции вплоть до лайа-состояния или, что наука называет «нулевой точкою», и далее за пределы этого.
Эти состояния (раз только дух эзотерической философии понят) становятся абсолютно необходимыми, в силу простых логических соображений и аналогий. Физическая наука, заявившая ныне через её отдел химии о неизмененном законе этой эволюции атомов – из их состояния «протила» в нисходящем порядке до физической и затем до химической частицы или молекулы – не может отбросить эти состояния, как общий закон. И раз только она будет вытеснена своими врагами – метафизикой и психологией[26] из своей неприступной крепости, ей будет труднее, чем это кажется сейчас, отказать в месте в необъятностях пространства планетарным духам (богам), элементалам и даже элементариям, призракам, или привидениям и пр. Уже Фигье и Поль д'Ассье, два позитивиста и материалиста, сдались перед этою логическою необходимостью. Другие, ещё большие учёные, последуют за ними в этом интеллектуальном «падении». Они будут выбиты из своих позиций не духовными, теософическими или какими-либо другими физическими или даже умственными явлениями, но просто огромными пробелами и пропастями, которые ежедневно открываются и будут продолжать открываться перед ними, по мере того, как одно открытие будет следовать за другим, пока, наконец, они не будут сбиты с ног девятым валом простого здравого смысла.
Мы можем взять, как пример, последнее открытие Крукса того, что он назвал протилом. В «Примечаниях к Бхагавад Гите» одного из лучших метафизиков и учёных веданты в Индии, лектор, осторожно касаясь «оккультных предметов» в этом великом индусском эзотерическом труде, делает замечание, такое же многозначительное, как и правильное. Он говорит:
«Бесполезно для меня входить в детали эволюции самой солнечной системы. Вы можете почерпнуть некоторое представление о способе, посредством которого различные элементы начинают своё существование, возникая из этих трёх принципов, в которые дифференцируется мулапракрити (треугольник Пифагора),
| 621 | 621 |
просмотрев лекцию, недавно прочитанную проф. Круксом, по вопросу так называемых элементов современной химии. Эта лекция даст вам некоторую идею способа, каким эти так называемые элементы возникают от Вайшванара[27], наиболее объективного из этих трёх принципов, занимающего, по-видимому, место протила, упомянутого в лекции. За исключением нескольких подробностей, эта лекция как бы намечает теорию физической эволюции на плане Вайшванара и является, насколько я знаю, наиболее близким подходом к истинной оккультной теории из сделанных по этому вопросу современными исследователями»[28].
Эти слова будут повторены и одобрены каждым восточным оккультистом. Многое из лекций Крукса уже было приведено в отделе XI. Вторая лекция, такая же замечательная, как и первая, была прочитана им по поводу «Происхождение элементов»[29], также и третья. Здесь мы имеем почти подтверждение учений Эзотерической философии относительно пути первичной эволюции. Действительно, эта теория великого учёного и специалиста по химии[30] является наибольшим приближением к тайному учению, какое только могло быть достигнуто, без приложения монад и атомов к догмам чистой трансцендентальной метафизики и их связи и соотношения с «богами и разумными, сознательными монадами».
Но химия сейчас находится на своём восходящем плане, благодаря одному из её величайших европейских представителей. Она больше не может вернуться назад ко дню, когда материализм рассматривал её суб-элементы, как абсолютно простые и однородные тела, которые материализм в своей слепоте поднял до разряда элементов. Маска была сорвана слишком искусной рукою, чтоб опасаться нового переодевания. И после долгих лет псевдологии незаконнорождённых молекул, парадировавших под именами элементов, позади и за пределами которых ничего не могло существовать кроме пустоты, великий профессор химии ещё раз спрашивает:
«Что есть эти элементы? Откуда возникают они, каково их значение?... Эти элементы приводят нас в недоумение при наших исследованиях, сбивают с толку в наших рассуждениях и преследуют нас даже во снах. Они простираются перед нами, как неведомое море – насмехаясь – обольщая и нашёптывая странные откровения и возможности»[31].
| 622 | 622 |
Те, кто являются наследниками первоначальных откровений, учили этим «возможностям» в каждом столетии, но никогда не встречали непредубеждённого признания. Истины, вложенные в Кеплера, Лейбница, Гассенди, Сведенборга и пр., всегда носили примесь их собственных теорий в том или другом предопределённом направлении – потому были искажены. Но сейчас одна из великих тайн озарила выдающегося профессора точной современной науки, и он бесстрашно заявляет, как фундаментальную аксиому, что пока что наука не ознакомилась с действительно простыми элементами. Ибо проф. Крукс говорит своей аудитории:
«Если я отваживаюсь, сказать, что наши обще-принятые элементы не просты и не первоначальны, и что они не возникли от случая или не были созданы беспорядочным и механическим способом, но эволюционировали из более простых веществ – или в действительности, может быть, из одного вида материи – я лишь формулирую идею, которая, так сказать, уже некоторое время носится в «воздухе» науки. Химики, физики, философы, величайшей заслуги, твёрдо высказывают своё убеждение, что семьдесят (или около того) элементов наших учебников не являются Геркулесовыми столбами, через которые мы не можем надеяться когда-либо пройти... Философы, в настоящем, как и в прошлом, – которые, конечно, не работали в лабораториях – пришли к тем же выводам, но с другой стороны. Так, Герберт Спенсер высказывает своё убеждение, что «химические атомы происходят от истинных или физических атомов путём процесса эволюции в условиях, которые химия ещё не смогла воспроизвести»... А поэт опередил философа. Мильтон ("Потерянный Рай", кн. пятая[доп]) вкладывает в уста архангела Рафаила слова к Адаму, побуждённому эволюционными идеями, что Всемогущий создал
"...Единую первичную материю, |
Тем не менее, идея осталась бы кристаллизованной «в воздухе науки» и не спустилась бы в плотную атмосферу материализма и невежественных смертных, может быть, в течение многих лет, если бы Крукс бесстрашно и отважно не разложил её на её простые элементы, таким образом, принудив науку обратить на неё внимание. Говорит Плутарх:
«Идея есть бесплотное Существо, не имеющее существования само по себе, но которое даёт образ и форму бесформенной материи и становится причиною проявления»[32].
Переворот, произведённый Авогадро в старой химии, был первою страницею «новой химии». Крукс открыл сейчас вторую страницу и смело указывает на ту, что может явиться последней. Ибо если только протил будет принят и признан – как был признан невидимый эфир, ибо оба они логические и научные необходимости – химия перестанет в действительности существовать; она появится в своём перевоплощении, как «новая алхимия» или метахимия. Исследователь,
| 623 | 623 |
открывший лучистую материю, оправдает со временем архаические арийские труды по оккультизму и даже Веды и пураны. Ибо, что есть проявленные «Матерь», «Отец-Сын-Муж» (Адити и Дакша – форма Брахмы, как Творцы) и «Сын» – трое «Перворождённые» – как не просто водород, кислород и то, что в своём земном проявлении называется азотом. Даже экзотерические описания «Перворождённой» Триады дают все признаки этих трёх «газов». Пристлей[доп] открыл кислород, или то, что было известно в величайшей древности!
Однако, все древние средневековые и современные поэты и философы были опережены даже в экзотерических индусских книгах, что касается элементных вихрей, зачатых Мировым Разумом – «Пленумом» материи, по Декарту, дифференцированной на частицы; «эфирного флюида Лейбница»; и «примитивного флюида» Канта, разложенного на свои элементы; солнечного вихря и системных вихрей Кеплера; короче говоря, от Анаксагора до Галилея, Торричелли и Сведенборга и после них до позднейших спекуляций европейских мистиков – всё это находимо в индусских гимнах или мантрах к «богам, монадам и атомам», во всей их полноте, ибо они неделимы. В эзотерических учениях наиболее трансцендентальные представления вселенной и её тайн, так же как и теории, кажущиеся самыми материалистическими, находятся в полной согласованности, ибо эти науки охватывают весь размер эволюции от духа до материи. Как сказал один теософ американец:
«Монады (Лейбница) могут, с одной точки зрения, быть названы силою, с другой, материей. Для оккультной науки сила и материя суть лишь две стороны одной и той же субстанции»[33].
Пусть читатель запомнит эти «монады» Лейбница, из которых каждая есть живое зеркало вселенной, ибо каждая монада отражает каждую другую, и сравнит этот взгляд и определение с некоторыми санскритскими стихами, переведёнными сэром Уильямом Джонсоном, в которых сказано, что творческий источник божественного разума
«...сокрытый покровом плотной тьмы, создал зеркала атомов мира и отбросил отображение своего собственного лика в каждом атоме».
Потому, когда Крукс заявляет, что:
«Если мы сможем показать, каким образом так называемые химические элементы могли быть зарождены, мы сможем заполнить ужасающий пробел в нашем знании вселенной».
Ответ готов. Теоретическое знание заключается в эзотерическом смысле каждой индусской космогонии, в пуранах; практическое доказательство этого – находится в руках тех, кто не будут признаны в этом столетии, разве только очень немногими. Научные возможности разнообразных открытий, которые неукоснительно должны вести точную науку к принятию восточных оккультных взглядов, содержащих весь требуемый материал для заполнения этих «пробелов», пока что зависят от милости современного материализма. Лишь работая в направлении,
| 624 | 624 |
принятом Круксом, можно питать надежду на признание некоторых, до сего времени оккультных, истин.
Пока что, каждый, жаждущий получить намёк на практическую диаграмму эволюции первозданной материи – которая, отделяясь и дифференцируясь под импульсом циклического закона, делится в общем на семеричную градацию субстанции – не может лучше поступить, нежели просмотреть таблицы, присоединённые к лекции Крукса о «Происхождении элементов» и хорошо продумать некоторые места текста. В одном месте он говорит:
«Наши понятия о химическом элементе расширились. До сих пор, молекула рассматривалась, как агрегат двух атомов или больше, и архитектурный рисунок, на основании которого эти атомы соединялись, не принимался в расчёт. Мы можем считать, что строение химического элемента является более сложным, нежели это до сих пор предполагалось. Среди молекул, с которыми мы привыкли иметь дело в химических реакциях, и конечных атомов, как первозданных, имеются меньшие молекулы или агрегаты физических атомов; эти суб-молекулы разнятся одна от другой, согласно занимаемому ими месту в строении иттрия. Пожалуй, эта гипотеза может быть упрощена, если мы представим себе иттрий, как пяти шиллинговую монету. Химическим дроблением я разделил её на пять отдельных шиллингов и нахожу, что эти шиллинги не являются дубликатами, но подобно атомам углерода в бензоловом кольце, носят печати своего положения 1, 2, 3, 4, 5, запечатлённого на них... Если я брошу мои шиллинги в плавильный тигель или разложу их химически, то чеканное клеймо исчезает и они все обращаются в серебро».[34]
То же произойдёт со всеми атомами и молекулами, при разъединении их со своими сложными формами и телами – когда наступит пралайа. Возьмите обратный случай и представьте себе зарю новой манвантары. Чистое «серебро» поглощённого материала ещё раз отделится в СУБСТАНЦИЮ, которая даст рождение «божественным сущностям», «принципы»[35], которых суть первичные элементы, суб-элементы, физические энергии и субъективная и объективная материя; или, как они названы, – БОГИ, МОНАДЫ и АТОМЫ. Если оставим на минуту метафизическую или трансцендентальную сторону этого вопроса – исключив из настоящего соображения сверхъестественные и разумные существа и сущности, в которых верят каббалисты и христиане – мы обратимся к теории атомической эволюции, то, всё же, окажется, что оккультные Учения подтверждаются точной наукою и её признаниями, по крайней мере того, что касается предполагаемых «простых элементов», ныне внезапно
| 625 | 625 |
низложенных в разряд бедных и дальних родственников, даже не в троюродных кузенов этих последних. Ибо как говорит Крукс:
«До сих пор считалось, что если атомический вес определённого металла, установленный разными наблюдателями, при опытах с различными составами, всегда остаётся неизменным... то подобный металл, по праву, должен занять место среди простых или элементарных тел. Мы узнаём... что отныне это не так. Опять мы имеем здесь колёса внутри колёс. Гадолиний не есть простой элемент, но сложный... Мы доказали, что иттрий является составом пяти новых частей или даже больше. И кто решится утверждать, что каждая из этих сочастей, если приступить к ней каким-либо иным способом, и если результат будет подвержен более тонкому и углублённому испытанию и исследованию, нежели испытание на лучистую материю, не окажется способной к дальнейшему подразделению? Где тогда истинный конечный элемент? По мере нашего продвижения, он отступает подобно завлекающим миражам озёр и рощ, видимых в пустыне усталым и жаждущим путникам. Будем ли мы в наших поисках истины также обмануты и обескуражены? Сама идея элемента, как нечто абсолютно первичного и конечного, по-видимому, становится, всё менее и менее определённой»[36].
В «Разоблачённой Изиде» мы сказали:
«Тайна первого творения, бывшая всегда предметом отчаяния для науки, непроницаема, если только мы не примем учение Гермеса. Если бы он (Дарвин) мог перенести свои искания из видимого мира в невидимый, он мог бы оказаться на правильном пути. Но тогда он следовал бы стопам герметистов»[37].
Наше пророчество начинает подтверждаться. Но между Гермесом и Гексли существует среднее направление и точка зрения. Пусть учёные только на полдороги перебросят мост и задумаются серьёзно над теориями Лейбница. Мы высказали наши теории относительно эволюции атомов – последнее их формирование в сложные химические молекулы производится в наших земных мастерских в атмосфере Земли, а не в другом каком месте – теории эти странно согласуются с эволюцией атомов, показанной на таблицах Крукса. Уже несколько раз было указано в этом томе, что Мартанда, Солнце эволюционировало и агрегировалось вместе со своими меньшими братьями из лона своей Матери-Адити, эта Утроба и есть первичная материя (Prima-Materia) – первозданный протил лектора. Эзотерическая доктрина учит существованию
«предшествующей формы энергии, имеющей периодические циклы отлива и набухания, покоя и деятельности»[38].
И вот обратите внимание, великий учёный требует ныне признания этого, как одного из его постулатов! Мы явили «Матерь» огненной и жаркой, постепенно охлаждающейся и становящейся лучистой, и этот самый учёный утверждает свой второй постулат, как научную необходимость – по-видимому,
«внутреннее действо, сходное с охлаждением, медленно оперирует в протиле».
Оккультная наука учит, что «Матерь» лежит распростёртая в Беспредельности во время пралайи, как великая Глубь, «как сухие Воды Пространства», согласно забавному выражению в «Катехизисе», и становится влажной
| 626 | 626 |
только после разобщения и движения над её поверхностью Нараяны,
«Духа, который есть невидимое Пламя, который не горит, но воспламеняет всё, до чего он касается, и даёт тому жизнь и мощь зарождения»[39].
И сейчас наука говорит нам, что перворождённый элемент... наиболее родственный протилу будет «водород... который в течение некоторого времени должен был быть единой существующей формой материи» во вселенной. Что говорит древняя наука? Она отвечает: Именно так; но мы назвали бы водород (и кислород), который – в до-геологические и даже до-генетические века – вливает в «Матерь» посредством инкубации огонь жизни, дух, нумен того, что становится в своей грубейшей форме кислородом и водородом и азотом на Земле – азот не имеет божественного начала, но есть просто земнорождённый цемент для соединения других газов и флюидов и служит, как губка, для несения в себе Дыхания Жизни, чистого воздуха[40]. Прежде чем стать тем, чем они являются в нашей атмосфере, эти газы и флюиды были междупланетным эфиром; ещё раньше и на более глубоком плане – чем-то иным, и так далее ad infinitum[41]. Известный учёный профессор должен простить оккультиста за столь длинные выдержки из его трудов, но такова кара члена Кор. Общ., приблизившегося столь близко в области сокровенного Адитума[доп] оккультных тайн, что почти преступил запрещённые границы.
Но пора оставить современную физику и обратиться к физиологической и метафизической стороне вопроса. Мы только заметим, что к «двум очень разумным постулатам», в которых нуждается наш выдающийся лектор, чтобы получить проблеск в некоторые тайны, столь сокрытые во тьме, за «вратами Неизвестного», третий должен быть добавлен[42] – иначе никакая бомбардировка их не поможет; именно постулат, что Лейбниц опирался на твёрдую основу фактов и истины в своих умозрениях. Замечательный и глубоко обдуманный синопсис этих рассуждений – данный Джоном Т. Мерцом в его сочинении «Лейбниц» – указывает, насколько близко коснулся он сокрытых тайн эзотерической теогонии в своей «Монадологии». И всё же, этот философ в своих рассуждениях едва поднялся над первыми планами низших принципов Великого Космического Тела. Его теория не подымается на более высокие вершины, нежели вершины проявленной жизни, самосознания и разума, оставляя незатронутыми области ранних после-генетических тайн, ибо его эфирный флюид является после-планетным.
Но этот третий постулат едва ли будет принят современными людьми
| 627 | 627 |
науки; и, подобно Декарту, они предпочтут, скорее, придержаться свойств внешних вещей, которые, так же как пространственность, неспособны объяснить явления движения, нежели признать последнее, как независимую силу. Они никогда не станут анти-картезианцами[доп] в этом поколении; также они не признают, что:
«это свойство инерции не есть чисто геометрическое свойство; что оно указывает на существование нечто такого во внешних телах, что не есть просто протяжённость».
Это есть мысль Лейбница, как анализировал её Мерц, который добавляет, что он назвал это «нечто» силою и утверждал, что внешние вещи одарены силою, и чтобы быть носителями этой силы, они должны иметь субстанцию, ибо они не есть безжизненные и инертные массы, но центры и носители формы – чисто эзотерическое утверждение, ибо сила, согласно Лейбницу, есть активный принцип – заключение, уничтожающее разделение между разумом и материей.
«Математические и динамические исследования Лейбница не дали бы тех результатов, если бы они возникли в уме чисто научного исследователя. Но Лейбниц не был учёным в современном значении этого слова. Будь он таковым, он выработал бы понятие энергии, определил бы математические идеи силы и механической работы и пришёл бы к заключению, что даже для чисто научных целей желательно рассматривать силу не как первичную величину, но как величину, происшедшую от какой-либо другой величины».
Но по счастью для истины:
«Лейбниц был философом и, как таковой, он усвоил некоторые первичные принципы, склонившие его в пользу некоторых заключений, и его открытие, что внешние вещи являлись субстанциями, одарёнными силою, было тут же употреблено с целью приложения этих принципов. Одним из этих принципов был закон непрерывности, убеждение, что весь мир соединён, что не существовало ни пробелов, ни пропастей, которые не могли бы быть соединены. Противоположение протяжённых, думающих субстанций было ему невыносимо. Определение протяжённых субстанций уже невозможно было поддерживать; естественно, что подобный же запрос был сделан в отношении определения разума, мыслящей субстанции».
Разделения, сделанные Лейбницем, как бы ни были они неполны и ошибочны, с точки зрения оккультизма, обнаруживают, тем не менее, дух метафизической интуиции, до которой ни один учёный, ни Декарт, ни даже Кант, никогда не достигали. Для него существовала бесконечная градация мысли. «Лишь малая часть содержания наших мыслей, говорил он, достигает до ясности апперцепции[доп], «в свете совершенного сознания». Многие остаются в спутанном или затемнённом состоянии, в состоянии «ощущаемости»; но, тем не менее, они существуют. Декарт отрицал душу в животном, Лейбниц, как и оккультисты, одарял «всё творение мыслящей жизнью, которая, согласно ему, была способна к бесконечным градациям». И
| 628 | 628 |
это, как правильно замечает Мерц:
«Тотчас же расширило царство мыслящей жизни, уничтожая противоположение одушевлённой и неодушевлённой материи; оно сделало ещё больше – оно воздействовало и повлияло на понятие материи, протяжённой субстанции. Ибо стало очевидным, что внешние или материальные вещи являют свойство протяжённости лишь для наших чувств, но не для наших мыслительных способностей. Математик, чтобы вычислить геометрические фигуры, был вынужден разделить их на бесконечное число бесконечно малых частей, а физик не видел границ делимости материи на атомы. Масса, посредством которой внешние вещи, казалось, наполняли пространство, была свойством, которое они приобретали лишь в силу грубости наших чувств... Лейбниц, до некоторой степени, следовал этим рассуждениям, но он не мог удовлетвориться предположением, что материя состояла из конечного числа очень малых частиц. Его математический ум принудил его продолжить это рассуждение ad infinitum[43]. И что стало тогда с атомами? Они утратили свою протяжённость и удержали лишь свойство сопротивления; они оказались центрами силы. Они были низведены до математических точек... Но если их протяжённость в пространстве являлась ничем, то тем полнее была их внутренняя жизнь. Предполагая, что внутреннее существование, подобное человеческому разуму, есть новое измерение, не геометрическое, но метафизическое измерение... низведя геометрическое протяжение атомов к нулю, Лейбниц одарил их бесконечною протяжённостью в направлении их метафизического измерения. Потеряв их из поля зрения в мире пространственном, разум вынужден нырнуть в метафизический мир, чтоб найти и понять истинную сущность того, что появляется в пространстве просто, как математическая точка... Как конус стоит на своей точке, или, как перпендикулярная прямая линия пересекает горизонтальную плоскость лишь в одной математической точке, но может бесконечно продолжиться в высоту и глубину, так же и сущности вещей истинных имеют лишь существование точки в этом физическом мире пространства; но имеют бесконечную глубину внутренней жизни в метафизическом мире мысли»[44].
Это дух, это сама основа оккультного учения! «Дух-Материя» и «Материя-Дух» имеют бесконечную протяжённость в глубине, и, подобно «сущности вещей» Лейбница, наша сущность вещей истинных находится на седьмой глубине; тогда как неистинная и грубая материя науки и внешнего мира находится на низшем пределе наших познавательных чувств. Оккультист знает цену или отсутствие цены последним.
Теперь следует показать изучающему основную разницу между системой Лейбница[45] и оккультной философией в вопросе о монадах, и это может быть сделано, имея перед собою его «Монадологию». Можно справедливо утверждать, что если бы системы Лейбница и Спинозы
| 629 | 629 |
были согласованы, то сущность и дух эзотерической философии был бы выявлен. Из столкновений обоих – как противоположений картезианской системе – возникают истины архаического учения. Обе восстают против метафизики Декарта. Его идея противоположения двух субстанций – протяжённости и мысли – радикально разнящихся одна от другой и взаимно непревратимых, является слишком произвольной и слишком антифилософской для них. Так Лейбниц сделал из двух картезианских субстанций два атрибута единого, общемирового Единства, в котором он видел Бога. Спиноза признавал лишь единую общемировую неделимую сущность, Абсолютное ВСЁ, подобие Парабрахмана. Лейбниц, наоборот, усматривал существование множества сущностей. Для Спинозы существовал лишь ЕДИНЫЙ, для Лейбница бесконечность существ от Единого и в Едином. Потому, хотя и тот и другой признавали лишь Единую, Истинную Сущность, но тогда, как Спиноза считал её безличной и неделимой, Лейбниц подразделял своё личное божество на множества божественных и полу-божественных существ. Спиноза был субъективным пантеистом, Лейбниц – объективным, тем не менее, оба были великими философами в своих интуитивных познаваниях.
Потому, если бы эти два учения были слиты вместе и каждое исправлено другим, – и прежде всего, если бы Единая Реальность была очищена от элемента личности – то в них остался бы, как совокупность, истинный дух эзотерической философии; безличное, лишённое атрибутов, абсолютное божественное естество, которое не есть «бытиё», но корень всего бытия. Проведите мысленно глубокую линию между этим вечно-непознаваемым Естеством и таким же невидимым, но, тем не менее, понятным присутствием, мулапракрити или шехина, из-за пределов которой и посредством которой вибрирует Звук Глагола и из которой развиваются бесчисленные иерархии разумных эго, сознательных и полусознательных, «самопознающих» и «познающих» существ, естество которых есть духовная сила, сущность – стихии, а тела (когда это им нужно) слагаются атомами – и вы имеете наше учение. Ибо, говорит Лейбниц:
«Первичный элемент каждого материального тела, будучи силою не имеющей ни одного признака (объективной) материи – может быть постигаем, но никогда не может быть объектом какого-либо воображаемого представления».
То, что для него было первоначальным и конечным элементом в каждом теле и предмете не было, таким образом, материальными атомами или молекулами, неизбежно большей или меньшей протяжённости, подобно молекулам и атомам Эпикура и Гассенди, но, как доказывает Мерц, нематериальными и метафизическими Атомами, «математическими точками» или истинными душами – как это объяснено его французским биографом Генрихом[доп] Лашелье (приват-доцентом философии) –
«То, что существует вне нас в абсолютном виде, суть Души, сущность которых сила»[46].
Итак, реальность в проявленном мире состоит из единства единиц, так сказать, имматериальных – с нашей точки зрения – и бесконечных. Лейбниц называет их Монадами, восточная философия Дживами, тогда как оккультизм, со всеми каббалистами и всеми христианами, даёт им разнообразные имена.
| 630 | 630 |
Для нас, как и для Лейбница, они являются «выражением вселенной»[47] и каждая физическая точка есть только феноменальное выражение нуменальной метафизической Точки. Делаемое им различие между «познаванием» и «самопознаванием» есть, хотя и философское, но туманное выражение эзотерических учений. Его «ограниченные миры», которых столько же, сколько и монад, есть хаотическое представление нашей семеричной системы с её делениями и подразделениями.
Что же касается до соотношения его монад с нашими дхиан-чоханами, космическими духами, дэвами, богами и элементалами, то по этому вопросу мы можем привести вкратце мнение учёного и вдумчивого теософа г-н Бьёррегаарда. В прекрасной лекции «Об элементах, элементарных духах и отношениях между ними и человеческими существами», прочитанной им перед Арийским Теософическим Обществом Нью-Йорка, г-н Бьёррегаард определённо формулирует своё мнение:
«Для Спинозы субстанция мертва и не активна, но для проницательной мощи ума Лейбница всё есть живущая активность и активная энергия. Придерживаясь этого взгляда, он бесконечно ближе подходит к Востоку, нежели какой-либо другой мыслитель современный ему или после него. Его открытие, что активная энергия образует естество субстанции, есть принцип, ставящий его в прямую связь с провидцами Востока»[48].
И лектор продолжает доказывать, что для Лейбница атомы и элементы суть центры силы или, вернее, «духовные существа, сама природа которых есть действие», ибо:
«Элементарные частицы суть жизненные силы, действующие не механически, но побуждаемые внутренним принципом. Они есть бесплотные, духовные единицы, (всё же «субстанциальные», но не «имматериальные» в нашем смысле), недоступные никаким изменениям, привходящим извне... (и) несокрушимые никакою внешнею силою. Монады Лейбница отличаются от атомов следующими особенностями, которые очень важно для нас запомнить, иначе мы не будем в состоянии усмотреть разницу между элементалами и простой материей. Атомы неразличимы один от другого, они качественно одинаковы, но каждая монада отличается от другой качественно; и каждая из них является своим особым миром. Не так обстоит дело с атомами; они абсолютно одинаковы количественно и качественно и не обладают никакой личной индивидуальностью[49]. Кроме того, атомы (вернее молекулы)
| 631 | 631 |
материалистической философии могут быть рассматриваемы, как имеющие протяжённость и делимые, тогда, как монады являются просто «метафизическими точками» и неделимы. Наконец, и это является пунктом, где эти монады Лейбница близко походят на элементалы мистической философии, эти монады являются прообразами существ. Каждая монада отражает другую. Каждая монада есть живое зеркало вселенной в пределах своей собственной сферы. И заметьте это, ибо от этого зависит мощь, обладаемая этими монадами, так же как и та работа, которую они могут совершить для нас; отражая мир, монады не просто пассивные отображающие посредники, но они произвольно самодеятельны: они производят образы произвольно, как душа сны. Потому в каждой монаде адепт может прочесть всё, даже будущее. Каждая монада (или элементал) является зеркалом, могущим говорить».
На этой точке философия Лейбница рушится. Не предусмотрено и не установлено различия между «элементальной» монадой и монадой высокого планетарного духа, или даже человеческой монадой или душою. Он даже доходит так далеко, что иногда начинает сомневаться.
«Создал ли Бог вообще что-либо кроме монад или субстанций, не имеющих протяжённости»[50].
Он устанавливает различие между монадами и атомами[51], потому что, как он неоднократно утверждает:
«Corpora omnia cum omnibus qualitatibus suis non sunt aliud quam phenomena bene fundata ut Iris.[52]
Но вскоре он находит для этого условие в субстанциальном соответствии, некоторую метафизическую связь между монадами – существенную связь (vinculum substantiale). Эзотерическая философия, преподающая объективный идеализм – хотя она и рассматривает объективную вселенную в целом, как майю, временную иллюзию – устанавливает практическое различие между коллективной иллюзией, махамайей, с чисто метафизической точки зрения, и объективными соотношениями в ней между разнообразными сознательными эго на протяжении всего времени этой иллюзии. Потому адепт может прочесть будущее в элементальной монаде, но он должен для этой цели привлечь большое количество их, ибо каждая монада представляет лишь часть царства, к которому она принадлежит.
«Монады ограничены не объектом, но модификациями в познавании объекта. Все они стремятся (беспорядочно) к беспредельности, к целому, но они ограничены и различаются по
| 632 | 632 |
степени отчётливости в своих восприятиях»[53].
И как поясняет Лейбниц:
«Все части вселенной чётко представлены в монадах, но одни отображены в одной монаде, другие в другой».
Известное число монад могло бы явить одновременно мысли двух миллионов обитателей Парижа.
Но что говорят на это оккультные науки и что добавляют они?
Они говорят, что то, что Лейбниц называет коллективно монадами – беря обще и выключая на это время каждое подразделение из обсуждения – может быть разделено на три определённых воинства[54], которые, считая от самых высоких планов, суть прежде всего «боги» или сознательные духовные эго; разумные зодчие, вырабатывающие план в божественном разуме. Затем идут элементалы или «монады», составляющие коллективно и бессознательно великие мировые зеркала всего связанного с их соответствующими царствами. Наконец, «атомы» или материальные молекулы, в свою очередь, одушевлённые своими «познающими» монадами, так же как и каждая клеточка в человеческом теле. Существуют массы таких одушевлённых атомов, которые, в свою очередь, одушевляют молекулы; и бесчисленность монад или, так сказать, элементалов, и бесчисленность духовных сил – не имеющих монад, ибо они являются совершенными бестелесностями[55], исключая тех случаев, когда, в силу известных законов, они принимают форму – которая не является неизбежно человеческой. Откуда субстанция, облекающая их – тот видимый организм, который они развивают вокруг своих центров? Лишённые формы (арупа) излучения, существуя в гармонии вселенской воли и, составляя то, что мы называем коллективностью или агрегатом космической воли на плане субъективной вселенной, объединяют бесконечность монад – каждая, будучи зеркалом своей собственной вселенной – и, таким образом, индивидуализируют
| 633 | 633 |
на время независимый разум, всеведущий и вездесущий. И тем же самым процессом магнетической агрегации они создают себе объективные, видимые тела из межзвёздных атомов.
Ибо атомы и монады, соединённые или разъединённые, простые или сложные, с момента первой дифференциации являются лишь телесными, психическими и духовными «принципами» богов, которые сами являются излучениями первозданной природы. Таким образом, для взора ясновидца высшие планетные силы являются под двумя аспектами: субъективным – как воздействия, и объективным – как мистические формы, которые в силу кармического закона становятся присутствием, дух и материя, будучи Едины, как уже неоднократно утверждалось. Материя есть дух на седьмом плане; дух есть материя на низшей точке своей деятельности, и оба суть майа.
Атомы в оккультизме называются вибрациями: также звуком – коллективно. Это нисколько не мешает научному открытию Тиндаля. Он проследил на низшей ступени лестницы монадического бытия всё течение атмосферических вибраций – и это составляет объективную часть процесса природы. Он проследил и отметил скорость их движения и передачи; силу их столкновения, и вызывание ими вибраций в барабанной перепонке и передачу их отолитам и так далее, вплоть до начала вибрации слухового нерва – после чего происходит новое явление: субъективная сторона процесса или ощущение звука. Ощущает ли он или видит это? Нет; ибо его специальность состоит в том, чтобы выявить поведение материи. Но почему психически развитой человек не будет видеть это, духовидец, внутренний глаз которого открыт, и который может видеть через покров материи? Все волны и ондуляции[56] науки производятся атомами, устремляющими свои молекулы к деятельности изнутри. Атомы наполняют безбрежности пространства и, в силу своих непрерывных вибраций, являются тем ДВИЖЕНИЕМ, которое поддерживает колёса Жизни в непрерывном устремлении. Это и есть та внутренняя работа, которая производит природное явление, называемое корреляцией сил. Только у основания каждой такой «силы» стоит сознательный руководящий нумен её – ангел Или бог, дух или демон, правящие силы, которые являются одними и теми же.
Согласно описанию духовно-зрячих – тех, кто могут видеть движение междупланетных масс и проследить ясновидением их эволюцию – они кажутся ослепительными, подобно снежинкам девственного снега в блистающем солнечном свете. Их скорость быстрее мысли, быстрее уловимости смертным глазом и, насколько можно судить по ужасающей быстроте их устремления, движение их вращательно. Находясь в открытой долине, особенно на вершине горы, и всматриваясь в необъятный купол и в пространственные безбрежности, вся атмосфера кажется пылающей ими, весь воздух пропитан этими ослепительными сверканиями. Временами напряжённость их движения производит вспышки,
| 634 | 634 |
подобные северному сиянию (Aurora Borealis). Вид этот так чудесен, что, когда Видящий смотрит в этот внутренний мир и ощущает, как эти блистающие точки несутся мимо него, он наполняется трепетом при мысли о других ещё больших тайнах, лежащих за пределами и в глубине этого лучезарного океана.
Как бы несовершенно и неполно ни было это изложение о «богах», «монадах» и «атомах», всё же, мы надеемся, что, по крайней мере, некоторые ученики и теософы почуют, что, действительно, может существовать близкая связь между материалистической наукой и оккультизмом, являющимся её дополнением и недостающей душою.
- ↑ Атма или дух, духовное эго, проходя, подобно нити через пять тончайших тел, принципов или коша, называется «нить-душа» или сутратма в философии веданты.
- ↑ «Пять лет теософии», стр. 197, статья «Семеричный принцип»
- ↑ lèse-science (фр.) – оскорбление науки. – Прим. ред.
- ↑ in actu (лат.) – в действии. – Прим. ред.
- ↑ a fortiori (лат.) – тем более, подавно, буквально «исходя из более весомого». – Прим. ред.
- ↑ «Треугольник Пифагора», – соч. о. Г. Оливера, стр. 36.
- ↑ См. «Критика Чистого Разума» Канта, перев. Барни, II, 54.
- ↑ Эмпирей (от др.-греч. ἔμπυρος – огненный) – в античной натурфилософии одна из верхних частей неба, наполненная огнём. В средневековой христианской философии был символом потустороннего мира. – Прим. ред.
- ↑ Плутарх, «Мнения философов».
- ↑ В греческой и латинской церквах, рассматривающих обряд венчания, как одно из таинств, священник во время обряда венчания представляет собою вершину треугольника; невеста его левую сторону и жених правую, тогда как линия основания символизируется рядом свидетелей, подругами невесты и дружками жениха. Но позади священника находится Святая Святых, с её таинственным содержанием и символическим значением, внутрь которой никто, кроме рукоположенных священнослужителей, не должен входить. Во дни раннего христианства, обряд венчания был таинством и истинным символом. Теперь, однако, даже церкви утеряли истинное значение этого символа.
- ↑ Генри Пратт, д-р медицины, «Новые аспекты жизни и религии», стр. 7, издание 1886 г.
- ↑ Там же, стр. 7–8.
- ↑ Там же, стр. 9.
- ↑ Г. Оливер, «Пифагорейский треугольник», стр. 18, 19
- ↑ Примечание Е. И. Рерих: вместо «треугольная плоскость» следует читать – квадратная.
- ↑ Г. Оливер, «Пифагорейский треугольник», стр. 387.
- ↑ Г. Оливер, «Пифагорейский треугольник», стр. 387.
- ↑ В мире Форм символизм нашёл выражение в пирамидах, имея в них и треугольник, и квадрат одновременно, четыре равных треугольника или плоскости, четыре основных точки и пятую – вершину.
- ↑ стр. 385, 386.
- ↑ per se (лат.) – сам по себе; в чистом виде, без примесей; как таковой. – Прим. ред.
- ↑ Выше цитированная работа, Исаак Мейер, стр. 174.
- ↑ стр. 175.
- ↑ стр. 175.
- ↑ Низшее определение или же Божество в природе, более общий термин элохим, переведён, как «Бог». (стр. 175). Такие недавние труды, как «Каббала» Исаака Мейера и С. Л. Мак-Грегора Мазерса, вполне оправдывают наше отношение к иеговическому божеству. Мы восстаём не против трансцендентальной, философской и высоко-метафизической абстракции первоначальной каббалистической мысли – Эйн-Соф-Шехина – Адам Кадмон и всего, что следует, но против кристаллизации всех этих понятий в высоко антифилософского, отталкивающего и антропоморфического Иегову, андрогинного и конечного божества, который утверждается в вечности, всемогуществе и всеведении. Мы не сражаемся против Идеальной Реальности, но против чудовищной богословской Тени.
- ↑ status quo ante (лат.) – положение, которое было прежде. – Прим. ред.
- ↑ Пусть слово «психология» не перенесёт, в силу ассоциации мысли, читателя к так называемым современным «психологам», идеализм которых есть лишь иное наименование непримиримого материализма, и чей мнимый монизм не лучше, нежели маска для сокрытия пустоты конечного уничтожения – даже сознания. Здесь подразумевается духовная психология.
- ↑ «Вайшванара не есть просто проявленный, объективный мир, но единая физическая основа (горизонтальная линия треугольника), от которой весь объективный мир получает своё существование». И это есть космическая дуада, андрогинная субстанция. Только за пределами этого находится истинный протил.
- ↑ Т. Субба Роу, см. «Теософ» за февраль 1887.
- ↑ Лекция Крукса, чл. Корол. Общ., прочитанная в Королевском Институте в Лондоне, в пятницу, 18-го февраля 1887 года.
- ↑ Насколько это верно, будет вполне доказано лишь, когда открытие Круксом лучистой материи повлечёт дальнейшее озарение относительно истинного источника Света, и тем революционирует все настоящие теории. Дальнейшее ознакомление с северными потоками Полярного Сияния может помочь в признании этой истины.
- ↑ «Происхождение элементов», стр. 1.
- ↑ «Мнения философов».
- ↑ «Путь», I, 10, стр. 297.
- ↑ стр. 11.
- ↑ Соответствуют в космической шкале духу, душе, жизни и трём носителям – астральному, майавическому и физическому телу (человечества) при любом делении.
- ↑ Там же, стр. 16.
- ↑ Том I, стр. 429.
- ↑ Там же, стр. 21.
- ↑ «Господь Бог твой есть огонь поядающий». (Второзаконие, гл. 4, ст. 24). «В Нём была жизнь, и жизнь была Светом человеков» (Иоанн 1:4).
- ↑ Который, если будет выделен алхимически, даст Дух Жизни и её Эликсир.
- ↑ ad infinitum (лат.) – до бесконечности; без конца. – Прим. ред.
- ↑ Прежде всего, постулат, что нет в природе такой вещи, как неорганические субстанции или тела. Камни, минералы, скалы и даже химические «атомы», суть просто органические единицы в глубокой летаргии. Их спячка приходит к концу и их инерция становится активностью.
- ↑ ad infinitum (лат.) – до бесконечности; без конца. – Прим. ред.
- ↑ Там же, стр. 144.
- ↑ Орфография имени, принятая им самим, была – Leibniz. Он был славянского происхождения, хотя и был рождён в Германии.
- ↑ «Монадология». Введение.
- ↑ «Динамизм Лейбница», говорит проф. Лашелье, «представил бы малую трудность, если бы его монада осталась простым атомом слепой силы. Но...» Мы хорошо понимаем затруднение современного материализма!
- ↑ «Путь», I. 10. стр. 297.
- ↑ Лейбниц был абсолютным идеалистом утверждая, что «материальные атомы противны разуму» («Système Nouveau», Erdmann“a, стр. 126, 2). Для него материя была простым представлением монады, человеческой, либо атомической. Монады, полагал он (как и мы), находятся всюду. Так человеческая душа есть монада и каждая клеточка в человеческом теле имеет свою монаду, так же как каждая клеточка в животном, в растении, и в так называемых неорганических телах. Его атомы есть молекулы современной науки, и его монады те простые атомы, которые материалистическая наука принимает на веру; хотя ей никогда не удастся увидеть их иначе, как в воображении. Но Лейбниц противоречит себе в своих взглядах на монады. Он говорит о своих «метафизических точках» и «основных атомах», в одном случае, как о реальностях, занимающих пространство, в другом, как о чисто духовных идеях; затем он снова одаряет их объективностью и агрегациями и положениями в их соотношениях.
- ↑ «Examen des Principes du P. Malebranche».
- ↑ Атомы Лейбница, в действительности, не имеют ничего общего кроме имени с атомами греческих материалистов или даже с молекулами современной науки. Он называет их «основными атомами» и сравнивает их с «субстанциальными формами» Аристотеля. (Смотри «Système Nouveau», § 3).
- ↑ [(лат.) «Тела, при всех их качествах, только феноменальны, подобно радуге».] Письмо к pat. Desbosses, «Correspondence», XVIII.
- ↑ «Монадология», § 60. Лейбниц, так же как и Аристотель, называет «сотворённые» или исшедшие монады (элементалы, происшедшие от космических духов или богов) – «энтилехии»* Έντελέχειαι, и «бесплотными автоматами» («Монадология», § 18).
* Энтилехия – в философии Аристотеля внутренняя сила, потенциально заключающая в себе цель и окончательный результат; например, сила, благодаря которой из грецкого ореха вырастает дерево. Энтелехия как действительно сущее предшествует потенциальному. – Прим. ред. - ↑ Эти три «грубые разделения» отвечают духу, разуму (или душе) и телу в человеческом строении.
- ↑ Брат Бьёррегаард в уже упомянутой лекции предупреждает свою аудиторию не рассматривать чрезмерно Сефирот, как индивидуальности, но в то же время избегать видеть в них лишь абстракции.
«Мы никогда не достигнем Истины, – говорит он, – ещё меньше возможности ассоциации с этими небесностями, если не вернёмся к простоте и бесстрашию ранних веков, когда человек свободно общался с богами и боги сходили к людям и руководили ими на пути Правды и Святости» (стр. 296).
«В Библии имеются несколько определений для "ангелов", ясно показывающие, что под этим термином должны быть поняты скорее существа, подобные элементалам каббалы и монадам Лейбница, нежели то что обычно под этим понимается. Они называются "Шаблон:ТД-исправление" [Иов 38:7], "огнём пылающим" [пс. 103:4], "крепкими силою" [пс. 102:20]; и св. Павел видит их в своём космогоническом видении, как "начальства и власти" [Кол. 1:16]. Подобные наименования исключают идею личности и мы видим себя вынужденными думать о них, как о безличных существованиях... как о воздействии, духовной субстанции или сознательной силе» (стр. 321, 322).
- ↑ {{Стиль А-Прим. ред.|ондуляция (анг. undulation) – волнообразное движение.}