письмо № 83; раздел: Раздел 4: Проект “Феникс” и положение дел в Индии
| от кого: | Кут Хуми Лал Сингх | написано из: – |
|
кому: |
Синнетт Альфред Перси | получено 8 октября 1883 в: Лондон |
содержание: Продолжение темы прежнего письма (113).
Письмо № 83[1]
Моё временное отсутствие, вызванное неотложными делами, не позволило мне оставаться в курсе Ваших дел в течение нескольких дней, и только сегодня у меня выдалась свободная минутка, чтобы подумать о них. По прочтении же Вашего письма вся ситуация представилась мне в таких красках, что я понял: Вам должна быть немедленно предоставлена полная свобода действий, а потому я и отправил Вам телеграмму, намереваясь тем самым снять с души Вашей какое бы то ни было ощущение принуждения — морального или любого иного — и дать Вам возможность самостоятельно решить, следует ли Вам принять или отклонить дальнейшие предложения, которые могут поступить к Вам из той или иной области Индии. Будь у меня даже какие-то иные соображения насчёт того, как следует действовать в этой ситуации, то от них не осталось бы и следа ввиду тона Вашего письма от 16 августа. Защищать действия бенгальцев при нынешнем положении вещей означало бы, как Вы полагаете, лишить проект с газетой любой перспективы коммерческого успеха: “В том виде, в каком “Феникс” задумывается сегодня, он не может оказаться коммерчески успешным предприятием. А газета, провалившаяся в коммерческом смысле, не может обладать и мало-мальски значимым политическим весом”. Продолжать действовать напролом в том же духе означало бы, с Вашей точки зрения, вынудить многих людей выбросить огромные суммы денег на ветер, поскольку “столь ущербный проект, по сути дела, лишился бы перспективы финансового преуспеяния”. Тем не менее, невзирая ни на что, Вы готовы подчиниться моему желанию, возложив всю моральную ответственность на меня лично, и “пойти на поклон, пообещав им то, что глубоко противно моей душе”.
Друг мой, Вам вовсе не нужно этого делать. Несмотря на всё, что я мог бы и готов сейчас для Вас сделать, ответственность всё равно легла бы на Вас, поскольку в своём последнем письме я ясно указал Вам на стоящий перед Вами выбор. А поэтому что бы Вы ни сделали впредь в связи с этим несчастным предприятием, Вы должны будете действовать целиком на собственный страх и риск. Вы плохо уяснили для себя действие закона Кармы — и смысл моего письма — если вообразили, будто я посмел бы подвергнуть Вас её ответным карам, навязывая Вам или кому угодно другому линию поведения, которая столь противна Вашей душе. Зная Вас, было совсем нетрудно предвидеть Ваше — да и не только Ваше, но и любого другого порядочного человека в данной ситуации — отвращение к предлагаемому плану действий. Поэтому-то я и постарался в своём письме внушить Вам мысль о том, что Вы совершенно, абсолютно свободны в своём выборе. Себя же я виню только за одно: за свой намёк о возможных последствиях Вашего отказа — они вытекают из того обещания, которое я дал Когану, что никогда больше не стану иметь дело с европейцами, пока для этого не настанет более благоприятное время в будущем. Именно это больше, чем любые другие мои слова, и подтолкнули Вас “пойти на поклон”. Это уже станет делом моей собственной кармы. Но во всём остальном, прочитайте ещё раз моё письмо, Вам настоятельно рекомендовалось действовать самостоятельно и беспристрастно.
Я надеялся — даже с учётом удручающего морального состояния мои собственных соотечественников — и заставил себя почти поверить в возможность учреждения столь очевидно необходимой в эти критические дни газеты на условиях, которые целиком удовлетворяли бы и Вас самого, и все другие причастные стороны. Я совсем позабыл о том, какое огромное значение в Вашем мире имеет то, как вы выглядите со стороны, а я невольно подталкивал Вас к потере репутации. Но не тревожьтесь: будь даже деньги для проекта собраны так, как предполагалось изначально, будь Вы свободны от всякого давления в выборе особого направления действий, будь Вам предоставлена полная свобода в принятии решений — даже в этом случае в наши дни жгучей ненависти, взаимной вражды и презрения друг к другу уже одно то, что Вы защищаете дело презренных — а сегодня более, чем когда-либо, ненавидимых и притесняемых — “черномазых”, лишило бы “Феникс” даже призрачной надежды на “финансовое преуспеяние”.
И, тем не менее, всего какой-то месяц тому назад я был так уверен в своей правоте — наблюдая за скрывающимися в глубине, но явственно могучими чувствами, пробуждающимися в национальной душе, — что вселил и в Вас такую же, если даже не большую, уверенность в этом. Другие, интуиция и предвидение у которых не были ослеплены их владыками,[2] думали иначе, а кое-кто даже пытался отговорить меня, но конечная цель казалась столь благородной, а возможности столь благоприятными, что мне было позволено надзирать за проектом и пользоваться обычными естественными средствами, дабы содействовать его осуществлению. Согласись Вы подождать ещё какой-то неопределённо долгий срок, то Вы увидели бы, что первоначальный план сработал бы, но это невозможно, а потому я должен снять с Вас даже последнюю тень стеснений, ограничивающих свободу Вашей воли, и поблагодарить Вас за столь горячую поддержку в попытке принести благо Индии — даже ценой Ваших принципов и финансовых интересов.
Мне меньше всего хотелось — уже не говоря о правилах нашего Ордена в отношении кармы, — чтобы из-за меня Вы оказались в положении, когда я не мог бы хоть в какой-то степени отблагодарить Вас за утрату общественного престижа и за постигшие Вас разочарования на финансовом поприще. Но это не в моей власти. Я не мог бы честно взглянуть Вам в глаза, если бы Вы стали ежечасно терзаться чувством, что Вас считают “негодяем” и что Вы утратили “всякий политический вес в обществе по причине своего поведения”. Будь решение этого вопроса предоставлено нам, то соображения такого рода не имели бы в наших глазах ровно никакого значения, поскольку в отношении любого человека, будь он коганом или чела, если он трудится верно и честно, мы исходим из одного-единственного принципа: как сделать добро ближнему своему, какое бы скромное место тот ни занимал, и мы никогда не допускаем и мысли о том, что в отношении нас может быть совершено нечто позорное, оскорбительное или несправедливое. Пожалуйста, вы можете хоть “оплёвывать нас с ног до головы, хоть распинать” каждый день — и по многу раз — если это способно хоть кому-то принести пользу. Вы же — дело совсем другое. Вы принуждены вращаться в мире гораздо более “практичном”, и Ваша репутация не должна быть поставлена под удар.
Опять-таки, справедливого разрешения требует не только Ваша личная ситуация, но и вопрос спонсоров проекта. В их числе есть богатые заминдары, но есть также и нищие патриоты, которые отрывают от себя последние гроши из чистого уважения к нам и из любви к родине. По меньшей мере, пятьдесят таких людей сейчас ждут дальнейшего разворота событий, они сейчас отказывают себе во всём в ожидании того часа, когда смогут отправить свои денежные переводы в Калькутту. Преданные делу теософии активисты сейчас широко участвуют в кампании по сбору средств в разных частях Индии, доказывая возможность получения доходов от вложенных денег, как об этом говорится в разосланных м-ром Морганом циркулярных письмах. В поддержку проекта горячо выступили Олкотт, полковник Гордон, Норендро и другие известные и не известные Вам люди, и в этих условиях тот финансовый крах, который Вы предрекаете в связи с “Фениксом”, может подорвать личное влияние их всех. С учётом подобных перспектив не пошевелил бы пальцем даже Ваш бывший помощник м-р Дэр, хотя бы он и получил на то разрешение со стороны м-ра Аллена. И, наконец, будь даже Ваше личное доверие ко мне столь безграничным, что Вы послушно заглушили бы в себе последний инстинкт здравомыслия, то всё равно не стали бы рисковать своим нелегко заработанным капиталом, вкладывая его в явно обречённое на провал предприятие, да и советовать другим поступить иначе Вам никогда не позволила бы собственная совесть. И только в одном случае Вы решились бы пойти на риск — в том случае, если бы могли “взвалить всю моральную ответственность целиком на меня”: одним словом, если бы Вы могли заставить меня с помощью чуда — будь оно только возможно — обратить финансовый крах в несомненный успех. Да будь мне это только позволено, газета была бы уже давно учреждена и голос её уже был бы отчётливо слышен в этом разноголосом гаме текущих индийских событий.
Я мог бы сформулировать свои фразы в этом сегодняшнем послании ещё более категорично, но, велев Вам бросить проект, я опять-таки взял бы на себя ответственность за то, что воспрепятствовал Вашему свободному волеизъявлению. Наилучшим шагом с Вашей стороны было бы предоставить бенгальской стороне возможность определить свои условия раз и навсегда, и тогда уже решать, как им ответить: “да” или “нет”. Ради экономии Вашего времени и средств я велел Олкотту попросить Норендро Бабу выслать ему [Олкотту — перев.] предложения землевладельцев, с тем чтобы он — зная Ваши взгляды и Ваш характер — тотчас же и решил, годятся ли они для того, чтобы быть представлены Вам, или нет. В последнем же случае он должен будет немедленно связаться с Вашими калькуттскими стряпчими, как Вы об этом и просили.
Так дела обстоят на этот момент, и складываются они весьма неблагоприятно для Индии. Я пока не могу рассказать Вам в подробностях о действии тех тайных пружин, что вызвали это нынешнее положение вещей, но, возможно, Вы узнаете об этом впоследствии. Не могу я покамест приоткрыть Вам и будущее — разве что должен настоятельней, чем когда-либо прежде, обратить внимание Ваше на то, что чёрные тучи плотно окутывают собой политический небосклон. Как Вы знаете, я давно уже говорил Вам о том, что в тот период, когда один цикл подходит к концу, а следующий только вступает в своё роковое действие, следует ожидать многочисленных и могучих потрясений самого разного рода. Некоторое подтверждение моих слов Вы уже наблюдали на примере последних сейсмологических явлений.[3] Немало их увидеть Вам ещё только предстоит, и весьма скоро. И если мы можем лишь сожалеть по поводу разрушительных последствий от неудачи с гуманитарным проектом, то пусть некоторым утешением в Вашем нынешнем состоянии горестного разочарования служит мысль о том, что в наши недобрые времена необходимо также уметь противостоять и всем видимым и незримым явлениям самого враждебного свойства.
А теперь, прежде чем я кончу это послание, хочу порадовать Вас более приятным известием. Ваша решимость неуклонно следовать за мной в деле “Феникса” даже ценой потери — для Вас — положения в обществе и немалых финансовых издержек получила-таки вознаграждение со стороны кармы. Сужу я об этом, исходя, по крайней мере, из достигнутых результатов. Хотя в деле этом не предусматривалось устраивать для Вас никакого испытания — столь отвратительного в Ваших глазах, — считайте, что Вы всё равно проходили испытание и при этом не пали духом. Решение о возможном разрыве отношений между нами уже частично отменено. Что же касается строгого запрета на общение с другими европейцами, то он остаётся в силе, однако в Вашем случае он снят. И, как мне известно, это решение напрямую обязано Вашему решению — той огромной жертве, которую Вы готовы были принести в виде личных своих принципов в данной ситуации. “Этот пелинг, оказывается, и в самом деле обладает “подкупающими чертами характера”!” Однако хочу предостеречь Вас, друг мой, что это далеко не последнее уготованное Вам испытание. А эти испытания для Вас устраиваю вовсе не я, а Вы сами — участвуя в борьбе во имя света и истины против действующих в мире тёмных сил. Будьте, однако, осторожны, когда публично касаетесь некоторых запретных тем. Тайна “Восьмой Сферы” — это не тот предмет, о котором можно рассуждать публично, тем более что Вы далеки от понимания её даже в самых общих чертах. Вас неоднократно предостерегали от этого, но Вы, тем не менее, заговорили на эту тему. Ненароком Вы заставили глумиться над этим чрезвычайно глубоким вопросом. Что же касается Ответов м-ру Майерсу,[4] то я к ним не имею никакого отношения — хотя, возможно, Вы и узнаете в них характерный резковатый тон М∴.
К.Х.
Мне велено попросить Вас о том, чтобы все предназначенные для меня сообщения Вы впредь посылали либо через Дамодара, либо через Генри Олкотта. Сдержанность мадам Б[лаватской], увы, не возрастает по мере ухудшения её физиологического состояния.
| Предыдущее письмо № 124 | Оглавление | Следующее письмо № 129 |
|---|---|---|
Сноски
- ↑ Сам. № 114, КА № 114 (примеч. перев.).
- ↑ А вот как прокомментировала эту ситуацию Е.П.Б.: “И всё это потому, что тибетцы и — нужно сказать правду — сам Коган, были против Них [К.Х. и М. — перев.]. Разреши Он им воспользоваться Их силами, Они, конечно, не потерпели бы неудачу, как это произошло в действительности. Они бы предвидели этот страшный скандал в будущем, эту раскрывшуюся бездонную пропасть” (см. ПБС, с. 106) (примеч. перев.).
- ↑ Вполне очевидный намёк на разрушительное извержение вулкана Кракатау, произошедшее 27 августа 1883 г. Случившиеся в тот день четыре гигантских взрыва практически целиком уничтожили остров (см. ML, Wiki) (примеч. перев.).
- ↑ Скорее всего имеются в виду “Ответы члену английского Т.О.”, которая была опубликована в журнале “Теософист” (сс. 295-310). Публикация её также продолжилась в октябрьском и ноябрьском номерах за тот же год (примеч. перев.).