Протоколы Ложи Блаватской, 1889.03.21
- перенаправление Шаблон:Стиль А-Заголовок
Председательствует м-р Т. Б. Харботтл
[Первые три вопроса этой встречи Блаватская отредактировала и присоединила к опубликованному протоколу встречи 10, состоявшейся 14 марта. В данном переводе обсуждение этих вопросов опущено]
Шлока 6, продолжение:
- Отвергнутый Сын — Один, «Сыны-Солнца» — бесчисленны.
Вопрос 4. Надо ли понимать это предложение в свете объяснений, данных на с. 99 (c)? И если так, то почему «отверженный» упоминается здесь снова в сопоставлении с «Вторыми Семью»?
Блаватская: Я прочитала всю страницу и не знаю, что вы имеете в виду. Где я говорю о вторых семи? Если это не планеты вы имеете в виду, в каковом случае это не могут быть вторые семь, а могли бы быть 77-е семь, потому что они на материальном плане.
Б. Кийтли: Это в этой станце. Станца говорит о вторых семи, а затем в следующем предложении — об «отвергнутом», а вы говорили об «отвергнутом» в начальной части станцы.
Блаватская: Но вы забываете, что я бесчисленное количество раз пропускала не только строки, но и целые станцы. Вы отлично знаете, что я дала вам лишь около 12 в первом и около 42 во втором [томе].
Б. Кийтли: Что мы хотим выяснить — так это был ли там пропуск.
Блаватская: Конечно вы будете находить пропуски. Я лишь пытаюсь объяснить столько, сколько могу. Там говорится, что Сын один, а «Сынов-Солнц» много. Здесь не имеется в виду наше Солнце, а говорится о духовном солнце. Вы прочитаете это здесь.
А. Кийтли: Духовное солнце — тоже «Отвергнутое»?
Блаватская. Нет, нет, нет. Я сказала, что это говорится где-то там, где Сын и «Сыны-Солнца» бесчисленны.
А. Кийтли: Это «Отвергнутый».
Блаватская: Но это этот «Отвергнутый», а они — не «Сыны-Солнца». Я не называю планеты «сынами-солнцами». Я говорю в общем. Духовное солнце одно, но «сыны-солнца» бесчисленны, и это вовсе не имеет отношения к планетам.
А. Кийтли: Не приложимо ли это равным образом и к планетам?
Блаватская: Что-то подобное может быть, но они больше уже не солнца. Они были солнцами. Я говорю об этом в других местах. Я прочитала это очень хорошо.
Б. Кийтли: Это в станце была эта цитата, вот что меня озадачило.
Блаватская: О да. Вы будете озадачены ещё не раз.
Изначальные Семь, первые семь дыханий Дракона Мудрости, в свою очередь производят из своих святых круговращательных дыханий Огненный Вихрь.
Вопрос 5. Можете ли вы как-либо объяснить необходимость каждому существу, чтобы стать божественным, проходить через материю для получения собственного опыта?
Блаватская: Пожалуй, достаточное основание для этого можно найти в самом характере вашего вопроса. Прогресс к божественному состоянию — это лишь первый шаг от нашей земли, по крайней мере, к божественному поглощению. А последнее означает, что каждое существо, достигнув этого, станет Абсолютностью — то есть тем, что содержит всё, а потому и каждый земной опыт, включая этот очень странный вопрос, который вы задали (потому что на самом деле это очень странный вопрос). Как может эта Абсолютность стать единой, если не будет содержать каждый опыт — то есть каждую стадию и каждое состояние ума на шкале, или лестнице, совокупных опытов существ? Когда вы ответите на это, тогда я смогу продолжать. А теперь ответьте мне, как это возможно, чтобы Абсолютность, когда вы её достигнете, не содержала хотя бы какого-то одного опыта, включая даже вопрос, который вы мне задали? Он должен быть там.
А. Кийтли: Но он был там раньше.
Блаватская: Он был там в [сокрытии][1], как выразился бы Симон Маг. Он был в божественном замысле. Будучи в божественном замысле, он идёт в абсолютность. Божественный замысел — не Асболютность, это первое проявление Абсолютности и есть Абсолют. Это не абсолютность.
А. Кийтли: Тогда весь процесс одной махаманвантары, тот божественный замысел после предыдущей махапралайи, станет Абсолютностью, чтобы снова эманировать другой божественный замысел?
Блаватская: Конечно же. Потому что все мы меняемся. С каждой махаманвантарой мы становимся совершенно другими, и всё становится иным. Нельзя сказать, что мы будем немного лучше, или у нас будут более розовые щёки или более длинные носы. Мы будем совершенно чем-то таким, чего мы и не можем представить. Такими, как мы есть, мы являемся лишь в этой манвантаре, которая длится триллионы и триллионы лет. По крайней мере, таково учение. Я ничего не знаю о том, чем мы станем. Так что я знаю только чем мы являемся сейчас.
А. Кийтли: Это наводит на курьёзную идею, что абсолют одной махаманвантары отличен от того абсолюта, который за ним последует.
Блаватская: Вовсе нет. Это тот же Абсолют, только из этой Абсолютности — вещи, которые были, и вещи, которые есть, но ещё не были, вы понимаете, что то, что было, в этом есть; а что то, что будет, его ещё там нет, но оно всё же есть, оно существует, но ещё не вернулось в Абсолютность. Как вы не можете этого понять?
А. Кийтли: Это выглядит так, как если бы в Абсолюте был ряд парадигм.
Блаватская: Это на нашем проявленном плане я вам говорю о махате, который рождён. У махата есть начало в начале манвантары, а потому у него должен быть и конец. Я говорю о божественном замысле — не в его абсолютности перед проявлением, а при первом трепете проявления, первой дифференциации, когда этот махат рождается от Брахмы, как говорится в Вишну-пуране. А это совсем другое. Абсолютность не дифференцирует единый, никогда не познаваемый замысел. Сейчас мы говорим только о плане проявления в каждую манвантару.
Кингслэнд: Тогда махат вечно становится, но никогда не является Абсолютом.
Блаватская: Махат — Абсолют нашей манвантары, если вам так нравится говорить. Возможно, вы найдёте лучшее выражение. Я не говорю, что я Герберт Спенсер, пришедший изобретать новые слова. Я просто пытаюсь вам сказать так, как я это понимаю.
Президент: Это абсолют, который не Абсолют. Это Абсолют, который ограничен.
Блаватская: Абсолют не может быть ограничен.
Президент: Я знаю, что не может, но в то же время это не абсолютный абсолют — за ним есть то, что содержит прошлое, настоящее и будущее.
Блаватская: То, что они, от Симона Мага до последнего, называли огнём, который божество, и мы в нашей философии говорим, что это и есть то, что было, есть и будет, и всё же у этого есть начало в каждой манвантаре, прежде чем начинается эманация. И каждый эон проходит такое становление и в свою очередь называется тем, что было, есть и будет. Так что возьмите «Философумену» и прочитайте определение, данное Симоном Магом. Затем возьмите вещь получше, возьмите Валентина, который был одним из высших философов и объяснил это лучше всего. Вы увидите, что он называет это тем, что есть, было и будет. Таким образом у каждого эона есть начало и конец. Потому все они — эманации Абсолюта, сами же они не Абсолют.
Кингслэнд: Тогда в каком смысле они становятся Абсолютом?
Блаватская: Мы тоже Абсолют. Дух в нас становится Абсолютом, но он в своём путешествии, это круговращение.
Кингслэнд: Так в каком же смысле они становятся Абсолютом? Ведь, казалось бы, что они должны появиться оттуда в следующей манвантаре, они должны перейти к опыту.
Блаватская: Потому что у вас не может быть ничего, в чём не было бы Абсолюта. Если бы в нём не содержалось Абсолюта, оно не могло бы чем-либо быть и не существовало бы. В этом мире нет ни одного атома, в котором не было бы Абсолюта.
Кингслэнд: Говоря об Абсолюте в этом смысле, вы не имеете в виду бескоренной корень?
Блаватская: Я имею его в виду.
Кингслэнд: Но этот махат становится корнем без корня?
Блаватская: Махат — лишь название, которое придумали люди, чтобы показать эманацию определённой манвантары в божественном замысле. Мы должны назвать его абсолютностью, мы не можем назвать его чем-либо ещё, потому что философия таких терминов не очень легка.
Кингслэнд: Что же то, что должно развиваться?
Блаватская: Иллюзия, и ничего больше, и эта иллюзия более или менее иллюзорна.
Кингслэнд: Тогда это не имеет отношения к Абсолюту.
Блаватская: Прошу прощения, имеет. Потому что Абсолют развивает одну вещь, а мы с нашими ограниченными и маленькими мозгами видим другую вещь. Мы не только не различаем цветов, но слепы и к истине, и ко всему, и нам приходится принимать эти вещи так, как они представляются, но это не Абсолют.
Б. Кийтли: Думали ли вы когда-нибудь, Кингслэнд, о математической точке предела?
Блаватская: Что такое математическая точка? Она существует? Есть ли в природе такой зверь как математическая точка? Видите, вы вынуждены использовать такие выражения. Как можно прийти — ладно, я не могу изобретать фразеологию, — как вы можете выразить то, что невыразимо?
Кингслэнд: Конечно, для наших ограниченных умов это так, мы признаём это, но мы стараемся осветить вот этот один момент. Что же это — то, что эволюционирует?
Блаватская: Ведантист сказал бы вам, что это иллюзия, маха-майа. Они потому называют это иллюзией, что длится оно лишь мгновение, хотя для нас может продолжаться миллионы лет. Что есть в Вечности то, у чего есть начало и конец и что стоит в последовательности? В Библии это выражено так, что для Господа тысяча лет — это мгновение, но я заявляю, что говорить о тысяче лет — полная чушь. Вы можете говорить о триллионах и даже бóльших продолжительностях, и всё же не приблизитесь к истине. Вечность есть вечность, её нельзя разделить, чтобы сказать: полвечности с четвертью, ибо тогда это уже не может быть вечностью.
Вопрос 6. Атомы (в оккультном смысле этого термина) — вечны и неразрушимы, подобно монадам Лейбница, или же они растворяются во время пралайи?
Блаватская: Посмотрите на этот вопрос, будьте добры. Он доказывает, что атомы по вашим представлениям есть некие вещи, тогда как в этом мире нет таких вещей как атомы, кроме как таких, как математические точки, как я говорю. Атомы, представляют ли они монады Лейбница или вечные и неразрушимые математические точки субстанции, о которых учит наша оккультная доктрина, не могут быть ни растворены во время пралайи ни вновь образованы во время манвантары. Атомы не существуют как поддающиеся оценке количества материи на любом плане. Здесь они — математические точки неизвестного количества. И чем бы они ни были или могли быть на седьмом плане, каждый из них является и логически должен быть абсолютной вселенной в себе, отражающей другие вселенные, и всё же не быть ни материей, ни духом. Теперь вы поймёте это. То есть махат, или божественный замысел, это общая сумма, а есть и представимая фракция. И когда я говорю о фракции, пожалуйста не позволяйте своим материалистическим представлениям воображать, что Абсолют может быть разделён на части или куски. Абсолют — везде, даже в мельчайших молекулах материи. Его нельзя ни сжать в бесконечно малую часть, ни растянуть в беспредельный космос; он есть и то, и другое. И тем хуже для нас, у которых недостаточно метафизического элемента, чтобы понять объяснение. Как мог Брахма быть назван, например, ану — атомом, если бы он не был чем-то сродни тому, что я пыталась объяснить вам? И не мог быть обусловлен или ограничен пространством, временем или чем-либо ещё? Атом есть и его нет. Атом — материальная точка, потенциал в пространстве, и я полагаю, нет в этом мире точки, которая не была бы атомом. Если вы назовёте это молекулой, то это другое. Но если вы говорите об атомах Демокрита, это другое. Возможно, он подавал это очень материалистически, но если вы говорите об атомах, которые мы называем ану, тогда у них конечно же нет субстанции, о которой мы знаем.
Уильямс: Тогда что бы вы сказали о предельных составных частях обыкновенных газов, вроде водорода и кислорода?
Блаватская: Всё есть атом, но что такое эти атомы? Мы не можем их видеть, мы не можем их понюхать или разделить; атомы есть нечто принятое наукой просто как гипотеза.
Уильямс: Большинство из них обнаруживаются тем или иным из чувств, если вы допускаете, что газы существуют в атомарной форме.
Блаватская: Да, если вы назовёте их молекулами — теми молекулами, до которых вы пока что не добрались. Крукс пытался делить и вновь делить и не смог поймать их, потому что каждую из них можно делить до бесконечности — но когда будет достигнута однородность, тогда вы обнаружите, что эти молекулы стали атомами. Они могут быть атомами Демокрита или кого-нибудь другого, но они — не атомы эзотерической науки. Это совсем другое.
Вопрос 7. В оккультизме истинные атомы понимаются как «частицы» или как нечто более близкое к тому, что можно назвать «вихревыми атомами»?
Блаватская: Я ничего не знаю о «вихревых атомах», над которыми наука сначала смеялась, когда о них говорил [ ],[2] а теперь, похоже, сэр У. Томсон их признаёт. Если вы имеете в виду атомы Томсона, то я вообще ничего о них не знаю. Переходите к восьмому.
Они делают его посланцем своей воли. Дзью становится фохатом, быстрым сыном Божественных сынов, чьи сыны — липики, и бежит круговыми петлями. Фохат — конь, а мысль — наездник. Как молния он проносится через огненные облака; делает три, пять и семь широких шагов через семь областей наверху и семь областей внизу. Он поднимает голос, призывает бесчисленные искры и присоединяется к ним.
Вопрос 8. Значит ли это, что липики — сыны фохата, или же они сыны Изначальных Семи?
Блаватская: Это значит, что они сыны фохата как олицетворения махата, манасапутры, или «сыны вселенских разумов», а это значит, что липики — сыны Изначальных Семи. Я полагаю, сейчас спросят, не является ли их свидетельство о браке незаконным. Я не удивлюсь, потому что, например, что я могу ответить вам на это? Они сыны; они не могут быть сынами, это просто использовано такое выражение. «Сыны фохата» имеет такой же смысл, как «сыны липик» — это просто сходящие сверху вниз, вот и всё.
Он — их ведущий дух и лидер. Начиная работу, он отделяет искры Нижнего Царства (минеральные атомы), которые плавают и трепещут радостью в своих сияющих обителях (газовых облаках), и тут же образует зародыши колёс. Он размещает их в шести направлениях пространства, а одно в середине — центральное колесо.
Вопрос 9. Что тут имеется в виду под минеральными атомами? Ведь станца по-видимому касается периода, когда даже сами «колёса» не образовались и не были размещены.
Блаватская: Это означает то, что должно появиться в этой манвантаре, и «минеральные атомы», которые были отделены для неё в вечности; вот что это значит и ничего больше. Понимаете, если бы авторы станц не были рождены вне времени, они могли бы научиться выражаться лучше; но на самом деле, я думаю, что невозможно удовлетворить вас и дать все эти объяснения. Ведь писавшие эти станцы написали их так, как писали в те времена, они чисто философские, но если вы придёте и попросите дать каждую мелочь и чтобы это было выражено на Макаулэевом английском, этого сделать нельзя.
Кингслэнд: Не бывали ли эти «минеральные атомы» в предыдущей стадии эволюции в прошлой манвантаре?
Блаватская: Определённо были. Ничто не теряется, и они побывали в тысячах и миллионах форм.
Кингслэнд: А в этой манвантаре они достигли минерального царства.
Блаватская: Да, и они переделывались вновь и вновь в горниле природы на протяжении миллионов и миллионов лет.
Кингслэнд: Можете ли вы нам сказать, каковой будет следующая стадия [развития] этих «минеральных атомов» в следующей манвантаре?
Блаватская: Нет. Я вообще ничего о них не знаю.
Кингслэнд: Будут ли они оставаться «минеральными атомами» на протяжении всей манвантары?
Блаватская: Не знаю. Им нужно, как и всему прочему, эволюционировать во что-нибудь ещё.
Б. Кийтли: Хотелось бы мне, чтобы мы получили что-то вроде чёткого представления о том, что же имеется в виду в оккультизме под словом атом.
Вопрос 10. Комментарий (а). Указывают ли упомянутые здесь шесть стадий уплотнения на шесть степеней материи на каждом плане?
Блаватская: Да, указывают — как я полагаю. Мне бы хотелось, чтобы вы встречались по вторникам и пытались задавать вопросы, которые бы не всегда ходили вокруг одного и того же. По-моему на все эти вопросы я отвечала дюжины и дюжины раз. Вы представляете всё те же вопросы в других формах, и это вечный бег в беличьем колесе. Если вы просмотрите то, что было записано, вы увидите, что это так. Это невозможно — если мы хотим получить это во всех аспектах, нам понадобятся сотни и сотни томов.
Б. Кийтли: Это тот вопрос, который мы поднимали несколько раз — об истинном представлении об атомах с точки зрения эзотерической философии. Фактически он лежит в корне значительного количества трудностей. Вот на что, как я думал, мы должны потратить бóльшую часть времени, потому что это очень обширный предмет.
Кингслэнд: Какая разница с оккультной точки зрения между атомом и молекулой?
Блаватская: Я уже сказала вам, и я не могу сказать больше. Молекулу вы знаете, а атома вы не знаете. Я не могу сказать ничего больше того, чем я уже сказала.
Сноски
| << | Оглавление | >> |
|---|
См. также
- протокол встречи 10, состоявшейся 14 марта 1889