ПМ (Базюкин), п.4

письма махатм

Письма Махатм А.П. Синнетту

Перевод В.В. Базюкина

ш

скачать

анг. • рус.

письмо № 4; раздел: Раздел I: Письма, связанные с книгой А. Синнетта “Оккультный мир” (1880-1881 гг.)

от кого:	Кут Хуми Лал Синг	написано из: Амритсар, Индия
кому:	Синнетт Альфред Перси	получено в: Аллахабад, Индия

содержание: К.Х. о положении дел в Тибете и в Теософском обществе. Об идее создания Англо-индийского отделения Теософского общества. Национальные предрассудки англичан; отсутствие «светских манер» у индо-тибетских адептов йоги. О Синнетте.

<<   ☰   >>

англ • аноним (5) • Базюкин (4) • Рерих (–) • Самара (4)

Письмо № 4

“Получено, по-видимому, 5 ноября {1880 г.}. Мадам и полковник Олкотт прибыли к нам в Аллахабад 1 декабря 1880 г. Полковник О. отправился в Бенарес 3-го числа, а мадам присоединилась к нему 11-го. Оба вернулись в Аллахабад 20-го и оставались до 28-го.

А.П.С.

Амрита Сарас, 29 окт.”

Дорогой Брат мой!

Разумеется, я ничуть не возражаю против того стиля, какой Вы любезно избрали, обращаясь ко мне по имени, поскольку, как Вы говорите, это — показатель Вашего глубокого личного ко мне уважения, которого я пока ещё ничем не заслужил. Тягостные мирские условности, царящие вне стен наших уединённых “ашрамов”, мало беспокоят нас вообще, и тем более сейчас, когда мы ищем людей, а не церемониймейстеров, беззаветность, а не внешнюю благопристойность. Мертвящий формализм всё больше и больше выступает на первый план, а потому я счастлив неожиданно встретить союзника в таких кругах, где до сих пор мы имели не так-то и много сочувствующих нам людей, а именно: среди высокообразованных классов английского общества.

А на нас надвигается в некотором роде кризис, и его необходимо разрешить. Точнее сказать, мы имеем дело сразу с двумя кризисами: один касается Общества, а другой — Тибета. Могу доверительно сообщить вам о том, что Россия потихоньку стягивает силы для последующего вторжения в нашу страну под предлогом войны с Китаем. Если кто и сможет помешать её успеху, то только мы, так что хотя бы в этом отношении мы сможем заслужить Вашу признательность.

Теперь Вы понимаете, что нас занимают сейчас гораздо более важные вещи, чем вопросы, связанные с мелкими обществами, но в любом случае о Т.О. забывать нельзя. Дело приняло такой оборот, что если его не направить в верное русло, то оно может породить весьма дурные последствия. Вспомните о снежных лавинах в Ваших любимых Альпах, о которых Вы так часто думаете: в самом начале их масса очень мала, а скорость невелика. Сравнение это может показаться Вам слишком банальным, но лучшего примера я найти не могу при виде того, как сейчас идёт медленное накопление вполне пустячных событий, которые, нарастая, начнут уже серьёзно угрожать судьбе Теос. Общества. Эта мысль с неожиданной силой пришла мне в голову буквально на днях, когда я спускался по склонам Куньлуня — Вы называете его Каракорумом — и наблюдал сход лавины. Перед тем я лично побывал у нашего Владыки с важным предложением от м-ра Хьюма, и всё это случилось, когда я уже пересёк перевал и направлялся домой в сторону Ладакха.

Трудно сказать, какие мысли могли бы прийти мне в голову вслед за тем, но не успел я погрузиться в эту обычную после таких катаклизмов величественную тишину, пытаясь яснее оценить сложившееся положение и настроения “мистиков” в Симле, как был тут же возвращён в суровую действительность. Знакомый голос, столь же пронзительный, как и тот, каким, по преданиям, обладал павлин Сарасвати (и, если верить легендам, даже прогнал перепуганного царя нагов), прорвался сквозь токи: “Олкотт в очередной раз пробудил самого дьявола! . . . Англичане сходят с ума! . . . Кутхуми, скорее, на помощь!” В своём волнении она совсем позабыла, что кричит по-английски. Должен сказать, что телеграммы от “Старушки” бьют не слабее камней, выпущенных из доброй катапульты!

Ну как мог я не прийти к ней на помощь? Спорить через пространство с человеком, находящимся в безысходном отчаянии и в состоянии душевного смятения, было совершенно бесполезно. А потому я и решил нарушить своё многолетнее уединение и провести какое-то время с нею, успокоив её, как умел. Но друг наш не из тех людей, что способны разумно принять философское смирение Марка Аврелия. Нет, парками не предвещено было нам услышать от неё такие слова: “Творя добро, слыть дурным — царственно” . . .

Я прибыл сюда всего лишь на пару дней, но уже чувствую, что неспособен более выносить этот удушающий магнетизм, что исходит от моих же родных соотечественников. Я успел уже вдоволь наглядеться на наших гордых стариков-сикхов, что, шатаясь из стороны в сторону, расхаживают в пьяном виде по мраморным полам своего же священного храма. Успел я наслушаться и речей одного англоязычного вакиля, в которых он чернил йога-видью и теософию, понося их как ложь и обман. Английская наука, заявлял он, освободила людей от этих “позорных предрассудков”, и было бы оскорбительно для Индии утверждать, будто грязные йоги и саньясины обладают каким-либо знанием о тайнах природы, да и ни один живой человек ни сейчас, ни в прошлом не мог производить никаких феноменов! Нет, завтра же я поворачиваю обратно.

Весьма вероятно, что письмо это дойдёт до Вас на несколько дней позже, чем должно, по причинам, которые едва ли представляют для Вас интерес, а потому все эти подробности я здесь опущу. Между тем, я отправил Вам телеграмму с выражением своей признательности за то, что Вы любезно согласились с моими пожеланиями в вопросах, о которых шла речь в Вашем письме от 24 числа этого месяца. Я с удовольствием отмечаю, что Вы всё-таки не преминули выставить меня мирской публике в качестве возможного вашего “сообщника”. Значит, теперь, как я понимаю, наше число возросло до десяти? Но должен сказать, что Вы выполнили своё обещание честно и хорошо. Письмо Ваше, полученное в Амритсаре в два часа пополудни 27 числа этого месяца, уже пять минут спустя было у меня в руках — я в тот момент находился милях в тридцати за Равалпинди. Кроме того, в тот же день в 4 часа пополудни я из Джелама отправил Вам телеграфом подтверждение в получении письма. А это означает, как видите, что наши средства ускоренной доставки и быстрого сообщения — это вещь, с которой всё-таки придётся считаться западному миру, а также ариям, англоязычным индийцам и даже скептикам-вакилям.

От своего союзника я не мог бы требовать более рассудительного склада ума, чем тот, который Вы начинаете приобретать. Брат мой, Вы уже в заметной степени изменили своё отношение к нам, так что же может помешать нам в один прекрасный день достичь и самого полного взаимопонимания?

Предложение м-ра Хьюма было рассмотрено со всем должным вниманием. Он, несомненно, известит Вас о результатах, которые я изложил в своём письме ему. Другой вопрос, захочет ли он так же беспристрастно, как и Вы, испытать на прочность наши “методы работы”. Наш Владыка, Маха, разрешил мне продолжить переписку с каждым из вас и даже — в случае образования англо-индийского филиала — вступить однажды в личный контакт с этим филиалом. Теперь всё целиком зависит от Вас. Большего я сообщить Вам не могу. Вы совершенно правы, полагая, что положение наших друзей в англо-индийском мире ощутимо упрочилось в результате их посещения Симлы. Верно также и то, что этим мы обязаны главным образом именно Вам, хотя Вы скромно об этом умалчиваете. Но даже если забыть неприятные инциденты, связанные с бомбейскими публикациями, всё равно сегодня не может идти и речи о чём-то большем, чем лишь о благожелательном нейтралитете со стороны вашего народа по отношению к нашему. Того, что могло бы связать друг с другом цивилизации, представленные этими народами, настолько мало, что о подлинном сообщении между ними говорить практически не приходится. Их и сегодня ничто не связывало бы между собой, если бы не те несколько — с Вашего позволения — чудаков, которые, подобно Вам, лелеют в душе мечты более светлые и более смелые, чем все остальные, и, пробуждая в людях мысль, они своей восхитительной дерзостью сближают обе эти цивилизации.

А не приходило ли Вам в голову, что обе бомбейские публикации, даже не будучи инспирированы специально, в любом случае вряд ли могли быть предотвращены теми, кто был в состоянии это сделать, так как им был нужен именно этот ажиотаж, чтобы одним махом убить сразу двух зайцев: отвлечь внимание от этого громкого случая с брошью, и, вероятно, испытать на прочность Ваш личный интерес к оккультизму и теософии? Я не говорю, что всё было именно так, я лишь спрашиваю, не приходила ли Вам в голову сама вероятность такого варианта событий? Я уже распорядился сообщить Вам о том, что, будь указанные в похищенном письме подробности к тому времени уже опубликованы в “Пионере” — где им было бы самое место и где ими воспользовались бы с гораздо большей пользой, — то тогда не стоило бы даже и времени тратить на похищение этого документа для “Таймс оф Индия”, а стало быть, ничьи имена тогда не всплыли бы и в печати.

Несомненно, полковник Олкотт “живёт не в такт с настроениями англичан” обоих классов, и, тем не менее, с нами он живёт в такт более, чем с любым из этих классов. Ему мы можем доверять при любых обстоятельствах, и своей клятве верности нам он не изменит ни в дни радости, ни в дни испытаний. Дорогой Брат мой, во мне сейчас говорит голос само́й беспристрастной справедливости. В ком ещё мы найдём столько же беззаветной преданности? Это человек, который повинуется нам без тени сомнения. От избытка рвения он может наделать бесчисленное множество ошибок, но он всегда готов исправить свой промах даже ценой полнейшего самоуничижения. Жизненные удобства да и сама жизнь для него — это всё то, чем можно легко пожертвовать в случае необходимости. Он готов питаться всем чем угодно, а то и обходиться без пищи вообще. Он может спать на любой постели и трудиться в любом месте, может подружиться с любым изгоем и претерпевать любые лишения ради общего дела. . . .

Я согласен, что связь его с англо-индийским филиалом пошла бы во “вред” — а потому он будет иметь к нему отношение не больше, чем к Британскому (лондонскому филиалу). Связь его станет чисто номинальной, и закрепить это Вы сможете, расписав свой Устав более подробно, чем это сделано у них. Кроме того, Вы можете установить в своей организации такую систему самостоятельного управления, которая требовала бы особого вмешательства со стороны лишь в редчайших случаях, а то и не требовала бы его вообще. Но создавать самостоятельный англо-индийский филиал, ставя перед ним полностью или частично точно такие же задачи, какие стоят и перед головным Обществом, с таким же точно руководством за кулисами означало бы не только нанести смертельный удар по Теософскому Обществу, но и наложить на нас двойной груз труда и забот без малейшей надежды на то, что они окупятся каким-либо преимуществом, которого никто из нас не видит.

Головное общество никогда, ни в малейшей степени, не вмешивалось в деятельность ни Британского Т.О., ни какого-либо другого филиала, будь он религиозной или философской направленности. После образования или принятия мер к образованию любого нового отделения головное общество обычно утверждает его (сегодня оно вправе делать это лишь с нашего одобрения и за нашей подписью), а затем, как сказали бы Вы, удаляется за кулисы. Вся дальнейшая его связь с подведомственным отделением сводится лишь к получению ежеквартальных отчётов о проделанной работе и списков новых членов, а также к утверждению решений об исключении из общества — и то только в особых случаях, когда требуется его вмешательство в качестве арбитра ввиду наличия у учредителей прямой связи с нами и т.д. и т.д. Во всех других случаях оно не встревает в их дела, пока его особо не попросят выступить в качестве своего рода третейского судьи. А поскольку последнее зависит от Вас, то что может помешать вашему обществу действовать, по существу, самостоятельно? Мы проявляем к вам гораздо больше великодушия, чем вы, британцы, к нам. Мы не только не будем настаивать, но даже предлагать вам не станем утвердить в вашем Обществе индуса в качестве “представителя”, следящего за соблюдением интересов Головного верховного органа, коль уж мы предоставим вам независимость, и будем безоговорочно доверять вашей лояльности и вашему честному слову.

Но если уже сейчас Вам так претит идея чисто номинального исполнительного руководства, которое осуществлялось бы полковником Олкоттом — американцем и представителем вашей же расы, — то, конечно же, Вас возмутило бы предложение работать под началом у индийца, привычки и методы работы которого свойственны его собственному народу, но к расе которого, при всей Вашей врождённой благожелательности, Вы ещё не научились относиться с должной терпимостью, не говоря уже о любви или уважении. А потому хорошенько подумайте, прежде чем просить нас о наставничестве.

Наши самые лучшие, самые многоучёные и высокие Адепты принадлежат к расам “замарашек-тибетцев” и пенджабских Сингхов — а, как вы знаете, лев при всей его силе и смелости известен, прежде всего, как животное чрезвычайно грязное и неприятное. Уверены ли Вы в том, что Ваши добрые соотечественники простят нашим индийцам недостаток манер охотнее, чем то же самое они простили бы своим сродственникам по расе, американцам? Если мои наблюдения верны, то должен сказать Вам, что я в этом весьма сомневаюсь. Национальные предрассудки склонны значительно затуманивать взор. Вот Вы говорите: “как рады были бы мы, если бы им (этим предполагаемым наставником) стали именно Вы”, подразумевая под этим Вашего недостойного корреспондента. А Вы уверены, любезный Брат мой, в том, что это приятное впечатление, которое могло сложиться у Вас, благодаря нашей переписке, не рассеется в ту же минуту, как Вы увидите меня? И разве выпадал кому-нибудь из наших священнейших шаберонов счастливый случай получить хоть какое-то университетское образование или получить хотя бы слабое представление о манерах европейцев, как это выпало на мою долю?

Вот Вам лишь один пример: я пожелал, чтобы из двух-трёх ариев-пенджабцев, изучавших йога-видью и представлявших собою прирождённых мистиков, мадам Б. выбрала кого-то одного — такого, которого я мог бы, не слишком раскрываясь перед ним, назначить посредником между Вами и мною. Я хотел направить его к Вам с рекомендательным письмом, чтобы он рассказал Вам про йогу и про её практические последствия. И вот этот самый юноша — чистый, как сама чистота, — полный устремлений и помыслов самого духовного и возвышенного толка, способный одним только усилием воли проникать в области миров, лишённых формы, — этот человек не удостоился даже приглашения войти . . . в гостиную. Объяснив ему, что он принесёт своей родине величайшее благо, если поможет Вам организовать отделение школы английских мистиков и предъявит им практические доказательства тех чудесных плодов, какие может принести изучение йоги, мадам Б. в осторожных и чрезвычайно деликатных выражениях попросила его сменить одежду и тюрбан прежде, чем он отправится в Аллахабад, — якобы из-за того, что они были чрезвычайно грязными и неопрятными, хотя прямо об этом она ему ничего не сказала. “Вы скажете мистеру Синнетту,” — сообщила ему она, — “что принесли ему письмо от нашего Брата К., с которым он находится в переписке. Но если он начнёт расспрашивать Вас о нём самом или о других Братьях, скажите ему просто и правдиво, что Вам не позволено говорить на эту тему ничего лишнего. Расскажите ему про йогу и покажите, каких способностей вы достигли”.

И этот молодой человек, согласившись было в самом начале выполнить указанное поручение, впоследствии написал любопытное письмо следующего содержания:

“Мадам,” — писал он, — “Вы, человек, исповедующий наивысшие принципы морали, честности и т.д., хотели, чтобы я оказался в роли самозванца. Вы просите меня сменить одежду, что с моей стороны было бы равносильно попытке выдать себя за кого-то другого и ввести в заблуждение того джентльмена, к которому направляете меня. А вдруг он спросит меня, не знаком ли я лично с Кут Хуми? Должен ли я буду промолчать в ответ и дать ему основания думать, будто действительно с ним знаком? Но это будет лишь не высказанная вслух ложь, и, повинный в ней, я буду отброшен вновь в этот ужасающий круговорот перерождений”.

Вот Вам иллюстрация того, с какими трудностями нам приходится сталкиваться в своём труде. Мы не в силах направить к Вам неофита — это станет возможным лишь после того, как Вы принесёте нам присягу, а потому мы покамест можем либо хранить полное молчание, либо направлять к Вам лишь таких людей, которые способны тут же шокировать Вас, а то и внушить чувство отвращения! Письмо я должен был ему вручить собственноручно, а от него требовалось лишь дать обещание помалкивать о вещах, совершенно ему не известных и о которых он мог бы Вам дать лишь превратное представление. Кроме того, он обещал привести в порядок свой внешний вид. Снова всё те же предрассудки и та же мёртвая буква условностей. А ведь, как пишет Мишле, христианские святые предпочитали вообще не мыться более тысячи лет подряд. Можете представить себе, как долго ещё наших святых будет приводить в ужас одно лишь предложение сменить одежду, ибо в этом случае их смогут принять за мармаликов и неофитов соперничающих сект, представители которой одеваются почище!

Но они, эти наши трудности, не должны помешать Вам приступить к Вашей работе. Коль скоро полковник О. и мадам Б., судя по всему, готовы взять на себя личную ответственность и за Вас, и за м-ра Хьюма в том случае, если и Вы сами готовы поручиться за надёжность любого человека, которого, со своей стороны, изберёте руководителем А.-И.Т.О., то мы согласны на начало эксперимента. Теперь очередь за вами, и никому не будет позволено вмешиваться в ваши дела, за исключением меня как представителя наших владык, если уж вы удостаиваете меня этой чести, предпочтя всем остальным.

Но прежде чем браться за постройку дома, необходимо нарисовать его план. Может быть, Вы составите короткую пояснительную записку о своём уставе и принципах деятельности этого А.-И. общества, как они видятся Вам, и представите её нам на рассмотрение? И, если у наших владык не будет возражений — а они уж точно не принадлежат к числу тех, кто захотел бы чинить препоны всемирному движению вперёд или как-то сдерживать его ход в направлении к высокой цели, — то Вы тут же получите разрешение. Но вначале они должны увидеть этот план, а я должен попросить Вас помнить о том, что это новое общество не должно отрываться от Головного общества, хотя вы и вправе вести все свои дела совершенно по-своему, не опасаясь ни малейшего вмешательства со стороны председателя Головного общества, пока вы не нарушаете общего Устава. И здесь я отсылаю вас к пункту 9 Устава. Таково первое практическое соображение, исходящее от того “пещерного жителя”, что обитает по обе стороны Гималайского хребта и которого вы почтили своим доверием.

А теперь несколько слов о Вас лично. У меня и в мыслях нет вгонять Вас, столь позитивно настроенного человека, в уныние, создавая непреодолимые преграды на Вашем пути. Мы никогда не сетуем по поводу того, чего избежать всё равно невозможно, а пытаемся даже наихудшее обратить в свою пользу. И, хотя мы никого не подталкиваем, не втягиваем в изучение таинственной области оккультных сил природы против его собственного желания — хотя неукоснительно при этом предпочитаем выражать своё мнение свободно и бесстрашно, — мы в той же мере всегда готовы явиться на помощь тем, кто приходит к нам, даже . . . агностикам, которые занимают позицию отрицания, утверждая, что, дескать, “их интересуют одни только феномены, а во всё остальное они просто отказываются верить”.

Это правда, что женатый человек не может быть Адептом, но даже и не стремясь стать “раджа-йогом”, он всё равно может обрести некоторые способности и принести столько же, а то и больше, пользы человечеству, оставаясь в пределах именно этого привычного ему мира. А поэтому мы хотели бы попросить Вас как можно скорее переменить свой устоявшийся уклад жизни уже сейчас, хотя в полной мере Вы пока ещё не осознаёте необходимости и преимуществ этой перемены. Вы — человек, вполне способный самостоятельно направлять себя по верному пути, и мы безбоязненно можем предоставить Вас самому себе. Ваша решимость многого стоит, а всё остальное довершит время. Не существует какого-то единого пути к обретению оккультных знаний, таких путей гораздо больше. “Множеству крупинок фимиама суждено сгореть на одном и том же алтаре: одна упадёт в огонь раньше, другая позже — для времени эта разница ничтожна” — так сказал один великий человек, когда получил отказ в допуске к таинствам и в высшем посвящении в них.

Мы слышим нотку разочарования в Вашем вопросе о том, повторится ли ещё раз то видение, которое Вы наблюдали ночью накануне пикника. Если бы, думается мне, такие видения случались в Вашей жизни каждую ночь, то очень скоро они вообще упали бы у Вас в “цене”. Однако существует и более веская причина, по которой Вам не грозит такое пресыщение, — она связана с разумным расходованием наших сил. Каждый раз, когда мне или кому-нибудь из нас будет возможно связываться с Вами — в снах ли, во впечатлениях в бодрствующем состоянии, в письмах (как с помощью подушек, так и без оных) или в виде личных посещений Вас в астральной форме, — мы будем продолжать это делать. Но не забывайте о том, что Симла расположена на семь тысяч футов выше Аллахабада, и трудности, которые нам приходится преодолевать в последнем, огромны. Я бы не хотел вселять в Вас излишних надежд, поскольку, как и Вы, я терпеть не могу давать обещаний, которых по разным причинам не смогу сдержать.

Выражение “Всемирное Братство” — отнюдь не пустая фраза. Мы несём громадную ответственность перед человечеством в целом, что я и пытаюсь объяснить в своём письме м-ру Хьюму, и Вам неплохо было бы попросить это письмо у него. Это — единственная верная опора для утверждения морали в мировом масштабе. И даже если всё это окажется несбыточной мечтой, то, по крайней мере, пусть у человечества будет эта благородная мечта — она и составляет главное устремление каждого подлинного Адепта.

Искренне Ваш,

Кут Хуми Лал Сингх

Предыдущее письмо №	Оглавление	Первое письмо К.Х. к А.О.Х.
(предположительная хронологическая последовательность)

Сноски

---