ЕПБ-Альбомы-1-15: различия между версиями
мНет описания правки |
м (Павел Малахов переименовал страницу ЕПБ-ЛА-1-15 в ЕПБ-Альбомы-1-15: Замена текста — «ЕПБ-ЛА» на «ЕПБ-Альбомы») |
||
(нет различий)
| |||
Версия от 01:54, 22 сентября 2024
- Дописано ЕПБ
- Подчёркнуто ЕПБ
- Зачёркнуто ЕПБ
- <Пометка редактора>
- <Пометка архивариуса>
- Утеряно
< Медиумизм братьев Эдди (продолжение с неизвестной страницы) >
Вслед за Хонто вышла старая м-с Притчард, одетая, как обычно, в свое серое платье, белый передник и платок, и сказавшая несколько очень приятных слов своему сыну.
Затем появилась очаровательная молодая женщина с ребенком на руках; она была узнана своей сестрой как м-с Джозефин Дау, ранее проживавшая в окрестностях Читтендена. Она умерла двадцать четыре года назад в возрасте девятнадцати лет. Ее платье было чистого белого цвета и ниспадало свободными складками, будучи собрано вокруг талии тонким пояском, так что складки верхней его части лежали поверх его в весьма классическом стиле. Ее рыжеватые волосы падали густой массой ей на плечи, и пока она стояла там, лаская ребенка, я думал, что мне не приходилось наблюдать более прекрасного зрелища за все время своего визита. Она шагнула обратно в шкаф, после чего голос миссис Итон сказал: «М-р Олкотт, это модель, которую мы выбрали для художника. Сейчас дух снова выйдет без ребенка, чтобы мистер Каффер мог хорошо ее разглядеть», – и она сразу же появилась снова, одна, и встала справа от занавески, держа свою правую руку поперек талии. Ее левая рука была свободно опущена, и она смотрела художнику прямо в лицо. Миссис Итон сказала, что она вернулась одна, потому что материализация ребенка требовала столь большого количества дополнительной энергии, что это ослабляло духа настолько, что она не могла простоять снаружи достаточно долго для того, чтобы мы хорошо рассмотрели ее форму. Блейк[1], ирландский художник, имел обыкновение видеть духов, позирующих у него в мастерской для его портретов, когда он был один, но слышал ли кто-либо когда-нибудь о духе, являвшемся для этой цели художнику в компании пятнадцати человек?
После «Мадонны с ребенком», как я про себя окрестил эту модель, мы видели духа Уильяма Пэкарда, ранее проживавшего в Олбани, и внука старой миссис Притчард, который столь сильно хотел подружиться с художником, что, по просьбе последнего, прошел довольно далеко вдоль стены справа, где его фигура стала видна особенно выпукло, благодаря бумажным полоскам, висевшим там, сквозь которые проходил свет. У него было круглое лицо, и он носил длинные черные усы. Его наряд состоял из короткого пальто или широкого пиджака темного цвета, темного же цвета брюк, однобортного жилета или манишки и белой рубашки с воротником – весьма отличных от одежды Уильяма, на котором была его обычная хлопчатобумажная рубашка в клетку, без воротника и манжет.
Затем мы обрадовались, увидев саму таинственную миссис Итон, чей резкий, пронзительный голос мы так часто слышали исходящим из шкафа на верхнем этаже. Это была маленькая морщинистая старушка в старомодном муслиновом чепце, обвязанном лентой вокруг макушки, сером платье и шерстяной шали в клетку, накинутой на плечи, концы которой пересекались у нее на груди. Она сделала два или три шага от занавески и, глядя на меня, сказала, что она видела наш рисунок «кареты-призрака», и ей было нечего добавить, ибо рисунок хорошо отображал действительность. Я выразил свое удовольствие от того, что мог увидеть и услышать ее лично, и видеть, как движутся ее губы, поскольку теперь не было сомнений, что голос, который мы слышим наверху, был её, а не медиума. Она сказала, что она материализовалась именно с этой целью, и что группа духов, под чьим контролем находятся эти манифестации, пожелала сменить комнату на нижнюю для этого сеанса. И она, и эти духи знали, сколь сильно я хотел провести эксперименты, которые убедили бы меня и остальной мир в подлинности феноменов, и они хотели осуществить мои желания; но они, как и мы, были связаны окружающими их условиями, и, учитывая, что круг (лиц) постоянно менялся и не был одинаков два вечера подряд, они не могли сделать всего, что я требовал, или чего желали они.
После нее вышел старый джентльмен благородной наружности с тонкими чертами интеллектуала. Его седые волосы были зачесаны от каждого уха наверх, как если бы он хотел скрыть свою лысину. На нем был одет хорошо скроенный, застегнутый до самого верха черный пиджак и соответствующие брюки. Он тихо ответил на вопрос своего присутствующего здесь родственника, который после сообщил мне, что этот джентльмен раньше жил в Дэйвенпорте, в штате Нью-Йорк, где он умер тридцать девять лет назад в почтенном возрасте восьмидесяти двух лет.
Нашим следующим гостем была Августа – ребенок четырнадцати лет, одетая в белое платье, которая мило улыбалась и узнала свою мать, сидевшую рядом со мной.
Последним появившимся был Джеремайя МакКрэди, ранее проживавший в округе Каюга в штате Нью-Йорк, чья материализация прошла особенно хорошо и удачно; и этим завершился замечательнейший и особо удачный вечер развлечений.
Я едва могу описать то облегчение, испытанное мной в результате этого сеанса. Давно убедившись в доброй воле Уильяма Эдди; будучи весьма уверен, что ему было физически не под силу изобразить такое разнообразие форм, представая то старцем восьмидесяти лет, то ковыляющей старушкой, то младенцем на руках или едва способным ходить ребенком трех-четырех лет; в один момент – индейским вождем-великаном или танцующей индейской девушкой, а в следующий – странствующим копьеносцем из Араратской долины или смуглокожим крестьянином с подножий египетских пирамид; ломая свой едва гнущийся язык об гортанные, носовые и шипящие звуки множества наречий, неизвестных никому за пределами Американского восточного общества[2] кроме какого-нибудь Домини Сэмпсона[3]; уже развеяв все сомнения в отношении всех следующих пунктов: вентиляционного окна, пустой платформы, шкафа размером семь-на-два фута [2,1 м × 0,6 м], которые представали перед моим умом чаще, чем я того хотел, – я, признаюсь, почувствовал нечто похожее на изумление, когда передо мной предстала Хонто – та самая Хонто с кожей цвета меди, танцующая, прядущая шали, курящая трубку и вечно смеющаяся Хонто. Казалось, что было практически невозможно, чтобы через эту штукатуренную стенку просочилось достаточно духовной сущности материи для того, чтобы этим пройдошливым электротипам[4] покрыть свои призрачные формы. Но это, без сомнения, была она, во всей своей красе – не отсутствовала ни одна деталь ее наряда, ни один локон ее громадной шевелюры; ее фигура была такой же полной, ее движения – столь же гибкими, ее манеры – столь же величавыми, как и всегда. Когда она удалилась из-под наших взоров, я с нетерпением ожидал появления следующего духа, ибо даже тогда мне казалось невозможным, чтоб смог материализоваться еще один. Хонто была духом-покровителем (familiar) медиума или была каким-то образом связана, или, если можно так сказать, приклеена к его семье, так что ей было под силу делать вещи, которые были невозможны для кого бы то ни было еще из другого мира. Но несмотря на мои сомнения и недоверие, к нам вышло бледно-серое привидение старой миссис Притчард, чей платок и передник казались накрахмаленными так, что они только что вышли из прачечной. Тогда-то, я думаю, у меня и сформировалось убеждение, что не важно, сколько «скептиков» придет биться об эти гранитные факты, не важно, какие толпы «разоблачителей» станут трубить в свои игрушечные горны и копеечные трубы, этот Иерихон будет стоять. <...>
Сноски
- ↑ Возможно, Уильям Блейк (1757—1827), известный английский поэт и художник. – Прим. пер.
- ↑ Американское восточное общество (American Oriental Society) – одно из старейших научных обществ США, основанное в 1842 г. – Прим. пер.
- ↑ Домини Сэмпсон – персонаж романа Вальтера Скотта «Гай Мэннеринг, или Астролог». – Прим. пер.
- ↑ Электротип, или совр. гальваностереотип, – печатная форма, изготовленная методами гальванопластики. Г.С. Олкотт намекает на то, что духи были лишь своего рода проекциями из духовного мира в материальный. – Прим. пер.