Изменения

На это Владыка ответил: "Ум главнее". Но речь ответила высшему "Я" бытия такими словами: "Я воистину даю тебе желаемое", имея в виду, что при помощи речи тот всегда получал всё, что хотел. На это высшее "Я" ответило, что существует два ума: один "подвижный", а другой "неподвижный".  

На это Владыка ответил: "Ум главнее". Но речь ответила высшему "Я" бытия такими словами: "Я воистину даю тебе желаемое", имея в виду, что при помощи речи тот всегда получал всё, что хотел. На это высшее "Я" ответило, что существует два ума: один "подвижный", а другой "неподвижный".  

{{Стиль А-Цитата|"Неподвижный у меня", — сказал он, — "а "подвижный" находится в твоём царстве" (т.&nbsp;е. в царстве речи), на материальном плане. Над ним-то ты и начальствуешь.<ref>Там же, pp. 263-264: "Отправились как-то речь и ум к Я всего сущего и обратились (к нему с такими словами): "Скажи, кто из нас главнее . . ." На это владыка так ответил речи: "Ум (главнее). . . . Есть два ума: неподвижный и подвижный. Неподвижный воистину принадлежит мне. Подвижный же находится в твоей власти. Любая мантра, любая буква и любой тон голоса — всё это относится к твоему царству, всё это есть ум подвижный. Над ним-то ты и начальствуешь" . . . Значит, отличительная особенность ума заключается в его неподвижности, а отличительная особенность богини [речи] состоит в её подвижности".</ref>  

{{Стиль А-Цитата|"Неподвижный у меня", — сказал он, — "а "подвижный" находится в твоём царстве" (т.&nbsp;е. в царстве речи), на материальном плане. Над ним-то ты и начальствуешь.<ref>Ibid. P. 263-264: "Отправились как-то речь и ум к Я всего сущего и обратились (к нему с такими словами): "Скажи, кто из нас главнее . . ." На это владыка так ответил речи: "Ум (главнее). . . . Есть два ума: неподвижный и подвижный. Неподвижный воистину принадлежит мне. Подвижный же находится в твоей власти. Любая мантра, любая буква и любой тон голоса — всё это относится к твоему царству, всё это есть ум подвижный. Над ним-то ты и начальствуешь" . . . Значит, отличительная особенность ума заключается в его неподвижности, а отличительная особенность богини [речи] состоит в её подвижности".</ref>  

Но поскольку, о прекраснейшая, ты пришла лично поговорить со мною (так горделиво<ref>"Горделиво", объясняет в примечании К. Теланг, поскольку именно она "выступала исполнительницей всех желаний Брахмы".</ref>), поэтому, о Сарасвати! ты никогда больше не будешь говорить после (полного) выдоха".  

Но поскольку, о прекраснейшая, ты пришла лично поговорить со мною (так горделиво<ref>"Горделиво", объясняет в примечании К. Теланг, поскольку именно она "выступала исполнительницей всех желаний Брахмы".</ref>), поэтому, о Сарасвати! ты никогда больше не будешь говорить после (полного) выдоха".  

Оккультная наука утверждает, что как у природы, так и у человека имеется семь чувств, поскольку существует семь состояний сознания. Это утверждение находит своё обоснование в том же произведении, в главе VII, повествующей о ''пратьяхаре'' (ограничении и регулировании чувств, тогда как пранаяма выступает в качестве регулятора "ветров жизни", то есть дыхания). Брамин рассказывает в ней об "учреждении семи жрецов жертвенных воздаяний (хотри)". Он говорит:  

Оккультная наука утверждает, что как у природы, так и у человека имеется семь чувств, поскольку существует семь состояний сознания. Это утверждение находит своё обоснование в том же произведении, в главе VII, повествующей о ''пратьяхаре'' (ограничении и регулировании чувств, тогда как пранаяма выступает в качестве регулятора "ветров жизни", то есть дыхания). Брамин рассказывает в ней об "учреждении семи жрецов жертвенных воздаяний (хотри)". Он говорит:  

{{Стиль А-Цитата|"Нос и глаза, и язык, и кожа, и ухо, как пятое (т.&nbsp;е. обоняние, зрение, вкус, осязание и слух — ''Е.П.Б.''), ум и понимание — таковы семь жрецов, поставленных отдельно один от другого. Обитая в крохотном пространстве, они, однако, не замечают друг друга"<ref>Там же, pp. 266-267.</ref> }}

{{Стиль А-Цитата|"Нос и глаза, и язык, и кожа, и ухо, как пятое (т.&nbsp;е. обоняние, зрение, вкус, осязание и слух — ''Е.П.Б.''), ум и понимание — таковы семь жрецов, поставленных отдельно один от другого. Обитая в крохотном пространстве, они, однако, не замечают друг друга"<ref>Ibid. P. 266-267.</ref> }}

на нашем плане чувств, и замечает их один лишь ум. Ибо вот что говорит ум:  

на нашем плане чувств, и замечает их один лишь ум. Ибо вот что говорит ум:  

{{Стиль А-Цитата|"Без меня нос не чувствует запаха, . . . а глаз не воспринимает цвета . . . Я — вечный глава всех первоэлементов (т.&nbsp;е. чувств). Без меня нет света в этих чувствах, и подобны они пустому дому или костру с потухшим пламенем. Без меня любые существа — всё равно что полусырые дрова, они не могут оценить ни качеств, ни предметов, даже напрягая свои чувства".<ref>Там же, p. 268.</ref>'''[1]''' }}

{{Стиль А-Цитата|"Без меня нос не чувствует запаха, . . . а глаз не воспринимает цвета . . . Я — вечный глава всех первоэлементов (т.&nbsp;е. чувств). Без меня нет света в этих чувствах, и подобны они пустому дому или костру с потухшим пламенем. Без меня любые существа — всё равно что полусырые дрова, они не могут оценить ни качеств, ни предметов, даже напрягая свои чувства".<ref>Там же, p. 268.</ref>'''[1]''' }}

Всё сказанное, разумеется, относится к ''уму лишь на чувственно воспринимаемом плане''. Духовный же ум (наивысшая часть или аспект ''безличного'' {{Стиль С-Капитель|манаса}}) не улавливает никаких чувств, испытываемых физическим человеком. О том, насколько хорошо были знакомы древние с понятием корреляции сил и всеми явлениями, открытыми в последнее время в связи с психическими и физическими способностями и функциями человека (включая и то, что по-прежнему остаётся загадкой), можно судить по главам VII и VIII этого бесценного (для философов и мистиков) произведения. Например, по рассказу о том, как поспорили между собой чувства о том, кто из них главный.<ref>Там же, pp. 268-269: "Чувства сказали [в ответ на предыдущие слова ума, см. выше — ''перев''.]: "Всё было бы действительно так, как ты полагаешь, если бы ты и без нас мог испытывать все наслаждения (истекающие из) наших предметов [т.е. из объектов чувств: красок, запахов, звуков и т.д. — ''перев''.] {примеч.: "Главная мысль состоит здесь, разумеется, в том, что, по Арджуне Мишре, всё это действительно не так, ибо то, что не воспринимается чувствами, не может служить и объектом для деятельности ума. Этот вывод напоминает известный постулат: "Nihil est in intellectu quod non fuerit in sensu" ["нет ничего в разуме, чего не было бы раньше в чувствах"], но, очевидно, без наложенных Лейбницем ограничений"}. Если — даже когда мы умолкаем — всё равно остаются наслаждения и всё необходимое для поддержания жизни, и ты был бы способен эти наслаждения переживать, то слова твои были бы справедливы. Точно так же ты оказался бы прав и в тех случаях, когда мы бываем чем-то поглощены {примеч.: "Например, во сне"}, но все предметы при этом остаются на своих прежних местах, и ты вполне был бы способен их воспринимать — каждый предмет по его природе — одной лишь работой ума. Если, опять-таки, ты полагаешь, будто власть твоя над предметами постоянна, то попробуй воспринять цвета носом, а вкус зрением, запахи ухом, а осязаемые предметы попробуй воспринять языком, попробуй воспринять звуки кожей, а осязаемые предметы {примеч.: "Этот повтор присутствует в оригинале"} — рассудком. Ибо для тех, кто действительно могуществен, не существует никаких правил — правила писаны лишь для слабых . . . А кроме того, бывает, и без того не слишком умный человек порой отвлекается чем-то в уме своём, но и тогда, как мы видим, ничто в жизни не теряет своей опоры, пока наши предметы продолжают функционировать . . ." И заключают свою речь чувства следующими словами: "Оставшись без нас, ты потерял бы способность воспринимать [окружающий мир] . . ."</ref> В качестве арбитра они избрали владыку всего сущего, Брахмана.  

Всё сказанное, разумеется, относится к ''уму лишь на чувственно воспринимаемом плане''. Духовный же ум (наивысшая часть или аспект ''безличного'' {{Стиль С-Капитель|манаса}}) не улавливает никаких чувств, испытываемых физическим человеком. О том, насколько хорошо были знакомы древние с понятием корреляции сил и всеми явлениями, открытыми в последнее время в связи с психическими и физическими способностями и функциями человека (включая и то, что по-прежнему остаётся загадкой), можно судить по главам VII и VIII этого бесценного (для философов и мистиков) произведения. Например, по рассказу о том, как поспорили между собой чувства о том, кто из них главный.<ref>Ibid. P. 268-269: "Чувства сказали [в ответ на предыдущие слова ума, см. выше — ''перев''.]: "Всё было бы действительно так, как ты полагаешь, если бы ты и без нас мог испытывать все наслаждения (истекающие из) наших предметов [т.е. из объектов чувств: красок, запахов, звуков и т.д. — ''перев''.] {примеч.: "Главная мысль состоит здесь, разумеется, в том, что, по Арджуне Мишре, всё это действительно не так, ибо то, что не воспринимается чувствами, не может служить и объектом для деятельности ума. Этот вывод напоминает известный постулат: "Nihil est in intellectu quod non fuerit in sensu" ["нет ничего в разуме, чего не было бы раньше в чувствах"], но, очевидно, без наложенных Лейбницем ограничений"}. Если — даже когда мы умолкаем — всё равно остаются наслаждения и всё необходимое для поддержания жизни, и ты был бы способен эти наслаждения переживать, то слова твои были бы справедливы. Точно так же ты оказался бы прав и в тех случаях, когда мы бываем чем-то поглощены {примеч.: "Например, во сне"}, но все предметы при этом остаются на своих прежних местах, и ты вполне был бы способен их воспринимать — каждый предмет по его природе — одной лишь работой ума. Если, опять-таки, ты полагаешь, будто власть твоя над предметами постоянна, то попробуй воспринять цвета носом, а вкус зрением, запахи ухом, а осязаемые предметы попробуй воспринять языком, попробуй воспринять звуки кожей, а осязаемые предметы {примеч.: "Этот повтор присутствует в оригинале"} — рассудком. Ибо для тех, кто действительно могуществен, не существует никаких правил — правила писаны лишь для слабых . . . А кроме того, бывает, и без того не слишком умный человек порой отвлекается чем-то в уме своём, но и тогда, как мы видим, ничто в жизни не теряет своей опоры, пока наши предметы продолжают функционировать . . ." И заключают свою речь чувства следующими словами: "Оставшись без нас, ты потерял бы способность воспринимать [окружающий мир] . . ."</ref> В качестве арбитра они избрали владыку всего сущего, Брахмана.  

{{Стиль А-Цитата|"Все вы — и величайшие, и невеличайшие (по отношению к предметам, как поясняет А.Мишра, но при этом ни одно из этих чувств не является полностью независимым от других — ''Е.П.Б.''). Каждый из вас владеет качествами друг друга. Каждое из вас превосходно в своей собственной сфере, но все вы служите опорой друг другу. Есть лишь один недвижный ветер жизни (дыхание, так называемое ''вдыхание йоги'', являющееся дыханием ''единого'' высшего "{{Стиль С-Капитель|Я}}" — ''Е.П.Б.''). [Вокруг него движутся и другие, их пять по счёту, и каждое обладает собственными свойствами].<ref>Фрагмент "Анугиты", заключённый в квадратные скобки, отсутствует в оригинале "Тайной доктрины", но он необходим для сохранения смысла последующего противопоставления.</ref> Моё же собственное "Я" всего лишь едино, но [зато] оно собрано во множестве (форм)".<ref>Там же, pp. 273-274.</ref> }}

{{Стиль А-Цитата|"Все вы — и величайшие, и невеличайшие (по отношению к предметам, как поясняет А.Мишра, но при этом ни одно из этих чувств не является полностью независимым от других — ''Е.П.Б.''). Каждый из вас владеет качествами друг друга. Каждое из вас превосходно в своей собственной сфере, но все вы служите опорой друг другу. Есть лишь один недвижный ветер жизни (дыхание, так называемое ''вдыхание йоги'', являющееся дыханием ''единого'' высшего "{{Стиль С-Капитель|Я}}" — ''Е.П.Б.''). [Вокруг него движутся и другие, их пять по счёту, и каждое обладает собственными свойствами].<ref>Фрагмент "Анугиты", заключённый в квадратные скобки, отсутствует в оригинале "Тайной доктрины", но он необходим для сохранения смысла последующего противопоставления.</ref> Моё же собственное "Я" всего лишь едино, но [зато] оно собрано во множестве (форм)".<ref>Ibid. P. 273-274.</ref> }}

Это "дыхание" — оно же "глас", "Я" или "ветер" (''пневма''?) — является синтезом семи чувств: ''ноуменально'' — всех низших божеств, а эзотерически — это ''седмица'' и "воинство {{Стиль С-Капитель|гласа}}".  

Это "дыхание" — оно же "глас", "Я" или "ветер" (''пневма''?) — является синтезом семи чувств: ''ноуменально'' — всех низших божеств, а эзотерически — это ''седмица'' и "воинство {{Стиль С-Капитель|гласа}}".