Блаватская Е.П. - Тайная доктрина (пер. ВВБ) т.1 гл.Введение

Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать

Елена Петровна Блаватская

Тайная доктрина

Синтез науки, религии и философии

Перевод с 1-го английского издания: В.В. Базюкин

ш

том 1 Космогенез, глава Введение

<<   ☰   >>  | стр

анг1 • РТО • ЕИР • ВВБ • 21в (испр.)

xvii

xvii

ВВЕДЕНИЕ

"…прошу у вас терпенья, вниманья к пьесе, доброго сужденья".

Шекспир

За теософской литературой, которая с недавних пор стала появляться в Англии, закрепилось название "эзотерический буддизм". Сегодня это превратилось уже в некую традицию, что и неудивительно, ведь, как гласит старая мудрая поговорка, "заблуждение само собою легко катится по наклонной плоскости, тогда как истина всегда с трудом взбирается в гору".

Старые азбучные истины зачастую оказываются и самыми мудрыми. Человеческий ум не может оставаться вполне свободным от всяческих предубеждений, и определяющие точки зрения по тому или иному вопросу нередко формируются задолго до того, как вопрос этот бывает тщательно и всесторонне изучен. Говорим мы об этом в связи с господствующей по сей день двойной ошибкой: (а) сведением всей теософии к одному лишь буддизму; и (б) смешением принципов религиозной философии, которую проповедовал Гаутама Будда, с теми учениями, которые в самом общем виде представлены в книге "Эзотерический буддизм".

Более глубокого заблуждения, чем это, трудно себе и представить. Оно дало в руки нашим противникам удобное средство борьбы с теософией, ибо, как метко выразился один известный ученый, исследующий источники на языке пали, в упомянутом выше сочинении нет "ни эзотеризма, ни буддизма". Эзотерические истины, представленные г-ном Синнеттом в своём труде, утратили свой эзотерический характер уже с момента их вынесения на суд широкой публики, да и сама книга ничего не говорит собственно о религии Будды, а приводит лишь отдельные принципы некоего учения, которые до самого последнего времени оставались тайными и которые в настоящих томах будут более подробно объяснены, расширены и дополнены рядом других принципов.

Но даже и эти тома, пусть и раскрывающие немало краегольных понятий, почерпнутых из тайной доктрины Востока, приподнимают лишь краешек окутывающей её плотной завесы. В самом деле, ни один человек на земле, будь он самым великим из всех ныне живущих адептов, никогда не получил бы разрешения — да не смог бы и сам, даже если бы очень того захотел — неосмотрительно выдать на поругание насмешливому, ни во что не верящему миру то, что так бережно скрывалось от него в течение многих эонов и веков.

"Эзотерический буддизм" — это прекрасно написанный труд с крайне неудачно

xviii

Введение

xviii

выбранным названием, хотя в самом названии заключён ровно тот же смысл, что и в названии этой книги, — "Тайная доктрина". Неудачным же оно оказалось потому, что люди, как правило, склонны судить о вещах лишь по их внешности, а не по содержанию. Кроме того, заблуждение это укоренилось настолько глубоко, что жертвами этой неправильной терминологии стало и большинство членов самого Теософского общества. Против этого названия, однако, с самого начала выступили брамины и ряд других лиц. В оправдание себя я должна сказать, что книгу "Эзотерический буддизм" я получила уже в законченном виде и до того совершенно не представляла себе, как автор намеревается на письме передать термин "будх-изм".

Вина за эту ошибку прямо ложится на тех, кто первым привлёк общественное внимание к этой теме, не потрудившись при этом подчеркнуть разницу между понятием "буддизм" — как религиозно-этической системой, которую проповедовал Господь Гаутама и название которой происходит от его титула, "Будда" (Buddha), что значит "просветлённый", — и понятием "буда" (Budha), что означает "мудрость", "знание" (vidyā), способность познавать, происходящим от санскритского корня budh ("знать").

Фактическими виновниками этого являемся мы сами, индийские теософы, хотя в своё время и сделали всё, что было в наших силах, для исправления этой ошибки (см. "Theosophist", June, 1883). Можно было легко избежать этой печальной путаницы в терминологии: достаточно было лишь изменить написание этого слова и условиться, что отныне будем произносить и писать не "буддизм", а "будизм". Впрочем, и само слово "буддизм" у нас пишется и произносится неправильно, так как точнее было бы по-английски называть его "буддаизмом", а его последователей — "буддаистами".

Объяснить это совершенно необходимо в начале такого труда, как этот. Наследниками "религии-мудрости" в одинаковой мере являются все народы на Земле, хотя в "Эзотерическом буддизме" (см. предисловие к первому изданию) и сказано: "Всего два года тому назад (то есть в 1883 г. — Е.П.Б.) не только я, но и ни один из ныне здравствующих европейцев, не ведал даже азов того знания, которое впервые изложено здесь в научной форме" ... и т. д.

Наверняка, эти его слова — чистая оплошность. Ибо всё, что "было предано огласке" в "Эзотерическом буддизме", — и многое-многое другое — уже было отлично известно автору этих строк за много лет до того, как, исполняя свой долг (в 1880 году), она частично познакомила с содержанием Тайного учения двух джентльменов-европейцев, одним из которых и был автор "Эзотерического буддизма". Да и автор этих строк, разумеется, имеет бесспорную — хотя, на её взгляд, и довольно двусмысленную — честь принадлежать к числу европейцев как по своему происхождению, так и образованию. Кроме того, со многими положениями той философии,

xix

Введение

xix

о которой поведал Синнетт, были ознакомлены и два других проживавших в Америке европейца, а также мой коллега, полковник Г.С. Олкотт, и случилось это задолго до выхода в свет "Разоблачённой Исиды".

Одним из трёх учителей вышеупомянутого джентльмена был посвящённый-венгр, второй — египтянин, а третий — индус. По особому разрешению, полковник Олкотт в той или иной форме предал огласке отдельные положения этого учения. Если того же самого до сих пор не сделали и двое других, то объяснить это можно лишь тем, что они пока не получили на то разрешения: их время для гласной работы ещё не наступило. Для других же оно пришло, и наглядным свидетельством этого служит выход в свет ряда интересных книг г-на Синнетта. Самое важное здесь — это помнить, что официально заявленное авторство той или иной книги по теософии не имеет ровно никакого значения.

Что же до термина "ади буда" (или "ади"), то, с точки зрения этимологии, он означает единственную (или первую) и "наивысшую мудрость", и термин этот был в своё время использован Арьясангой в его тайных трактатах и сегодня широко применяется всеми мистиками северного буддизма. У самых первых ариев этот санскритский термин обозначал "неведомое божество", тогда как термин "Брахма" (Brahmâ) не встречается ни в ведах, ни в других древнейших сочинениях. Ади буда — это "абсолютная мудрость", а потому Фицэдвард Холл и переводит выражение "ади-бхута" как "несотворённая первопричина всего". Должны были миновать невообразимые по протяжённости эоны, прежде чем звание "будда" оказалось, так сказать, настолько очеловечено, что уже могло применяться и по отношению к смертным, пока наконец не закрепилось за тем, несравненные добродетели и знания которого стяжали ему звание "Будда неколебимой мудрости".

Если врождённое обладание божественным разумом ("пониманием") обозначается словом "бода" (bodha), то термин "будда" предполагает овладение им ценой личных усилий и заслуг. Но есть ещё и термин "буддхи" (buddhi) — так называют способность к овладению тем каналом, по которому божественное знание поступает к "эго". Это — способность распознавать добро и зло, а также "божественная совесть" и "духовная душа", являющаяся сосудом, вместилищем атмы.

"Когда наш эго-изм со всеми его викарами растворяется (уничтожается) в буддхи, то нам открывается Авалокитешвара и достигается нирвана, или мукти".

Термин "мукти" имеет то же значение, что и нирвана, — освобождение от пут "майи", иллюзии. Кроме того, существует ещё и термин "бодхи", которым также обозначают особое состояние транса, самадхи, во время которого субъект достигает вершины духовного знания.

Весьма немудро поступают те, кто в своей слепой и столь неуместной в нашу эпоху ненависти к буддизму — и соответственно к "будизму" — отрицают его эзотерические учения (одинаково проповедуемые и браминами), лишь на том основании, что его название

xx

Введение

xx

ассоциируется с вредными, на их монотеистский взгляд, учениями. Применительно к ним слово "немудрый" является наиболее точным определением. В самом деле, в нашу эпоху, эпоху грубого и алогичного материализма, одна лишь эзотерическая философия и способна противостоять непрекращающимся нападкам на всё самое дорогое и сокровенное, что только есть у человека в его внутренней духовной жизни.

Для истинного философа, изучающего эзотерическую мудрость, напрочь перестают существовать персоналии, догматические точки зрения и конкретные религии. Более того, эзотерическая философия примиряет все религии, сдёргивает с каждой из них внешние, рукотворные одежды, и показывает, что корни у всех великих религий — одни и те же. Она доказывает необходимость существования в природе абсолютного, божественного начала. А отрицать существование божественного, с её точки зрения, всё равно что отрицать существование солнца. Эзотерическая философия никогда не отвергала ни идеи бога в природе, ни идеи божества как абсолютной и абстрактной Ens. Она лишь отказывается признавать богов, принадлежащих к так называемым монотеистическим религиям, — богов, созданных человеком по его собственному образу и подобию, этих кощунственных и унылых карикатур на вечно Непознаваемое.

Кроме того, мы предложим вниманию читателя такие письменные источники, которые охватывают собой эзотерические учения всего мира, возникшие на самой заре человечества, и увидим, что в ряду этих учений буддийский оккультизм занимает всего лишь своё законное место и не более того.

Действительно, даже сокровенные части "Дан" или "Jan-na"[1] ("Дхьяна"), относящиеся к метафизике Гаутамы — сколь бы величественными они ни показались человеку, не знакомому с древнейшими учениями религии-мудрости, — это всего лишь капля в море общей метафизики. В своих публичных учениях великий индийский реформатор ограничивался лишь нравственно-физиологическим аспектом религии-мудрости, то есть этикой и человеком. Вещи же "невидимые и бестелесные", тайну бытия, выходящую за пределы нашей земной сферы, великий Учитель в своих публичных выступлениях совершенно не затрагивал, оставляя сокровенные истины лишь для избранного круга своих архатов. Последние проходили посвящение в знаменитой пещере Саптапарна (Саттапанни в "Махавансе"), расположенной неподалёку от горы Вайхара (в палийских рукописях — Вебхара). Эта пещера находилась в Раджагрихе, древней столице Магадхи, и, как справедливо предполагают некоторые археологи[2], являлась той самой пещерой Чета, о которой упоминал китайский паломник Фа-сянь.

Но время и человеческая фантазия вскоре сделали своё дело, нарушив чистоту и извратив

[1] "Дан" — (по правилам современной китайской и тибетской фонетики произносится как ch'an) под этим общим названием понимаются эзотерические школы и их литература в целом. Как разъясняется в старинных книгах, слово janna означает "преображение своего "я" путём созерцания и знания", второе внутреннее рождение. Отсюда происходит и слово "дзан" с его фонетической формой djan, и, соответственно, само название "Книги Дзян".

[2] Первым это открытие сделал, по-видимому, г-н Беглар — главный инженер г. Бодхгая, бывший, к тому же, и выдающимся археологом.

xxi

Введение

xxi

философский смысл этого учения, после того как в ходе прозелитической деятельности оно вышло из священного тайного круга архатов Индии и легло на менее подготовленную для восприятия метафизических идей почву в Китае, Японии, Сиаме и Бирме. О том, что сталось с первозданной чистотой этих великих откровений, можно судить по тому, в каком состоянии сегодня пребывают эти так называемые школы древнего "эзотерического" буддизма (ныне весьма осовремененного), сохранившиеся в Китае и в других буддийских странах, а также по ряду школ Тибета, брошенных на попечение непосвящённых лам и монгольских модернизаторов.

Поэтому читатель должен иметь в виду, что между ортодоксальным буддизмом, т. е. общедоступным, публичным учением Гаутамы Будды, и его же эзотерическим будизмом существует весьма важное различие. При этом, однако, его тайная доктрина ничем не отличалась от того сокровенного учения, которое одновременно проповедовалось и посвящёнными браминами.

Будда был истинным сыном своей арийской земли: он родился в семье индуистов, принадлежал к касте кшатриев и являлся учеником "дважды рождённых" (посвящённых браминов), двиджа. Поэтому его учение и не могло ничем отличаться от их доктрин, а вся буддийская реформа состояла лишь в том, что его последователям была открыта часть тех знаний, которые прежде хранились в строгой тайне от всех, кроме самого узкого круга храмовых посвящённых и аскетов. Хотя философское учение Будды и имело под собой строго эзотерическую основу, он не мог публично говорить обо всём, что было открыто ему, ибо был связан клятвой молчания, и поэтому он передал миру лишь внешнюю сторону — материальное тело — этого знания, сохранив его душу только для своих избранных (см. также том II). Многим востоковедам-китаистам доводилось слышать о так называемом "учении о душе", но, похоже, ни один из них так и не понял его истинного смысла и не оценил по достоинству его огромного значения.

Учение это держалось в строгой — вероятно, даже чересчур строгой — секретности и не выходило за стены святилищ. И тайна, окутывавшая главный её догмат и предмет всеобщего интереса — нирвану, — так манила к себе её исследователей, так разжигала в них любопытство, что вместо того, чтобы постепенно, логически, шаг за шагом распутывать этот гордиев узел, они попросту разрубили его, заявив, что нирвана означает абсолютную аннигиляцию.

К концу первой четверти нашего века в мире возникла литература особого рода, характерные черты которой с каждым годом вырисовывались всё чётче и чётче. Поскольку основу её составили, soi-disant, научные изыскания санскритологов и востоковедов в целом, то и литература эта стала именоваться научной. Исследователи символики выжимали из индийских, египетских и других древних религий, мифов и символов всё, что

xxii

Введение

xxii

им было угодно, и чаще всего выдавали грубую внешнюю форму за подлинное внутреннее содержание. Возник мощный поток сочинений, содержавших в себе поразительные по своей изобретательности выводы и спекуляции — образовался целый circulo vicioso таких рассуждений, где в качестве исходных посылок принимались, как правило, уже заранее подогнанные под "ответ" умозаключения — это видно, например, в силлогизмах, выстраиваемых исследователями санскритских и палийских текстов. Поток этой литературы наводнил библиотеки диссертациями, в которых центральное место занимала не собственно символика, а фаллические и сексуальные культы. К тому же, все эти диссертации ещё и противоречили друг другу.

Возможно, именно поэтому теперь и позволено увидеть свет некоторым краеугольным истинам, взятым в самых общих чертах из Тайного учения эпохи архаики, после того, как в течение многих и многих тысячелетий они хранились в строжайшей тайне и недоступности. Я намеренно употребляю здесь выражение "некоторые истины", ибо то, что сегодня должно остаться невысказанным, невозможно вместить и в сотню таких томов, как эта книга, да и как оно может быть открыто нынешнему поколению — поколению современных саддукеев? Но даже и те крохи жизненно важных истин, что открываются сегодня, — всё же лучше, чем полное их умолчание.

Наш сегодняшний мир, устремлённый в яростном порыве познать неизведанное — и слишком склонный легко принимать "неизвестное" за "непознаваемое" всякий раз, как та или иная проблема начинает ускользать за пределы понимания физиков — развивается бурными темпами на оборотном, материальном плане духовности. Мир ныне превратился в гигантскую гладиаторскую арену, в настоящее поле раздора и нескончаемой борьбы, в целый некрополь, где погребены самые высокие и самые сокровенные устремления нашего духа-души.

С каждым новым поколением душу эту всё глубже захватывают паралич и атрофия. "Милым светским вольнодумцам и изысканным распутникам", о которых говорит Грили, и дела нет до возрождения умерших наук прошлого. Но ведь есть же ещё и замечательное меньшинство честных исследователей, заслуживших право узнать отдельные истины уже сегодня, причём сегодня для этого существует гораздо больше возможностей, чем десять лет тому назад, когда вышла в свет "Разоблачённая Исида", или чем даже в самое последнее время, когда появились и другие публикации, пытающиеся объяснить тайны эзотерической науки.

Самые сильные и самые серьёзные обвинения в неточности и недостоверности нашего труда, вероятно, вызовут предваряющие книгу стансы. Возникает вопрос: "Поддаются ли какой-либо проверке приведённые в них утверждения?"

Действительно, если значительная часть санскритских, китайских и монгольских источников, на которые ссылается автор в настоящих томах, всё же известна отдельным востоковедам, то самого главного источника — того самого, из которого взяты стансы, — нельзя найти ни в одной библиотеке Европы. "Книга Дзян" (или "Дзан") совершенно неизвестна в наших филологических кругах — во всяком случае, никто там не слышал о сочинении под таким названием. Это, конечно, огромный минус

xxiii

Введение

xxiii

в глазах исследователей, пользующихся предписанными официальной наукой методами. Но для тех, кто проходит ученичество в области оккультных знаний, да и для любого истинного оккультиста вообще, это вряд ли будет иметь большое значение. Ведь принципы этого учения в большинстве своём можно встретить в сотнях и даже в тысячах санскритских рукописей, из которых одни уже переведены и, как водится, неверно истолкованы, а другие лишь дожидаются своего часа. А значит, каждый учёный имеет возможность перепроверить высказанные нами утверждения и удостовериться в точности приведённых цитат.

Правда, что касается ряда новых фактов (новых только для какого-нибудь непосвящённого востоковеда) и фрагментов, которые здесь приводятся на основе комментариев, то установить их источник будет нелегко. Помимо этого, даже в наши дни существует ряд учений, которые передаются исключительно изустным путём: однако и о них в каждом случае можно встретить полускрытые упоминания в почти бескрайнем море брахманистской, китайской и тибетской храмовой литературы.

Но как бы ни сложились обстоятельства и что бы ни было уготовано автору этой книги недоброжелательной критикой в будущем, существует один факт, реальность которого не может подвергаться сомнению. Дело в том, что представители нескольких действующих в наши дни эзотерических школ (центр которых расположен за Гималайским хребтом, а их филиалы находятся в Китае, Японии, Индии, Тибете и даже в Сирии, не считая Южной Америки) утверждают, что у них в распоряжении имеется полное собрание священных текстов и философских трудов в рукописном и напечатанном виде: по сути дела, все книги, когда-либо написанные на Земле — на всех языках и на любых алфавитах — с тех пор, как в мире возникло искусство письма, от идеографических иероглифов до алфавитов Кадма и Деванагари.

Из века в век можно было слышать утверждения о том, что, начиная со времени разрушения Александрийской библиотеки (см. "Разоблачённая Исида", том 2, с. 27), члены различных Братств совместными усилиями будто бы внимательнейшим образом следят за появлением любой книги, которая своим содержанием может подтолкнуть непосвящённого к возможной разгадке и овладению некоторыми тайнами сокровенной науки. Кроме того, знающие люди рассказывают, что если такие труды где-то и обнаруживались, то все их экземпляры будто бы немедленно подвергались уничтожению. Оставлялись всего только три экземпляра, которые затем бережно сохранялись. Последние из этих драгоценных рукописей были обнаружены и затем спрятаны в Индии во времена правления императора Акбара.[1]

Утверждают также, будто каждая священная книга такого рода, текст которой был недостаточно плотно сокрыт в символах или содержал

[1] Как указывает профессор Макс Мюллер, никакие попытки подкупа и угрозы не помогли Акбару заполучить у браминов оригинальный текст вед. Тем не менее, профессор хвалится, будто у европейских востоковедов он всё-таки есть (лекция "Introduction to the Science of Religion," p. 23). Нам представляется весьма сомнительным, чтобы в Европе мог находиться полный текст этой книги. Будущее, возможно, преподнесёт востоковедам ещё немало весьма неприятных сюрпризов.

xxiv

Введение

xxiv

в себе прямые ссылки на древние мистерии, сначала тщательно переписывалась тайнописью, мастера которой способны были заткнуть за пояс лучших и искуснейших палеографов, а все остальные затем уничтожалась вплоть до последнего экземпляра.

Во время правления Акбара некоторые его фанатики-придворные, недовольные тем, что их император страдает грехом любопытства, проявляя острый интерес к религиям неверных, сами же и помогали браминам скрывать их рукописи. Одним из таких придворных был Бадаони, испытывавший нескрываемый ужас перед маниакальным интересом Акбара к религиям идолопоклонников.[1]

Кроме того, во всех крупных и богатых ламаистских монастырях имеются подземные склепы и пещерные библиотеки, высеченные прямо в горных скалах неподалёку от тех мест, где расположены уединённые монастыри (гонпа) и подземные храмы (лхакханги). По ту сторону западного Цайдама, на безлюдных перевалах Куньлуня[2] находится несколько подобных тайных хранилищ.

В отрогах Алтынтага, куда ещё не ступала нога ни одного европейца, стоит небольшая деревушка, затерянная в глубоком горном ущелье. Она ничем не напоминает монастырь, это — просто несколько домишек с неказистым храмом и старым отшельником-ламой, живущим поблизости и присматривающим за ним. Странники-богомольцы рассказывают, будто под землёй там находятся галереи и помещения, где хранится столько книг, что все их не смог бы разместить у себя даже Британский музей.[3]

Читатель, скорее всего, лишь скептически улыбнётся, читая эти строки. Однако прежде, чем

[1] Этот самый Бадаони в своем сочинении "Muntakhab't Tawarikh", пишет: "Его Величество питает особое пристрастие к изучению этих нечестивых сект, которые не поддаются подсчёту, так они многочисленны; а их книгам откровений нет числа . . ." "Поскольку они (шраманы и брамины) в своих трактатах о морали, о физических и религиозных науках превосходят других людей учёностью и достигают больших высот в знании будущего, в своей духовной силе и человеческом совершенстве, то они приводили доказательства, основанные на рассуждении и на свидетельствах... и так твёрдо излагали свои учения,... что ни один человек... не смог бы теперь заронить сомнения в душе Его Величества, даже если бы горы рассыпались в прах и разверзлись небеса..." Труд этот "хранился в тайне и был напечатан лишь во время правления Джахангира" ("Ain i Akbari", translated by Dr. Blochmann, p. 104, note; цит. по: M.Muller, op. cit.)

[2] Горы Каракорум, западный Тибет.

[3] Согласно тому же преданию, обезлюдевшие ныне области в безводных землях Тарима — самой настоящей пустыне, расположенной в сердце Туркестана, — в стародавние времена были усеяны цветущими и богатыми городами. Сегодня же лишь несколько зеленеющих оазисов оживляют ее мёртвое безлюдье. Один из таких оазисов возник на том месте, где когда-то стоял огромный город, впоследствии погребённый под песками пустыни. Оазис этот никому не принадлежит, но в нём часто бывают монголы и буддисты. Предание также рассказывает о гигантских подземельях и о широких коридорах, наполненных черепицей и какими-то цилиндрами. Возможно, это всё праздные толки, а может быть, и реальные факты.

xxv

Введение

xxv

отвергать все эти сообщения как досужий вымысел, пусть он на минуту задумается над следующими хорошо известными фактами.

"Лощина в Тибете". Предполагаемый рисунок Джуала Кхула, ученика Учителя К.Х.

Коллективные исследования востоковедов, предпринятые в последние годы, особенно в области сравнительной филологии и религиоведения, позволили установить следующее: огромное, бессчётное множество рукописей и даже печатных трудов, которые, как точно известно, когда-то существовали, вдруг перестали более встречаться востоковедам. Они бесследно исчезли. Если бы эти произведения не имели особого значения, то с течением времени они бы канули в небытие сами собой, и даже их названия стёрлись бы навсегда из человеческой памяти. Но в данном случае всё обстоит совершенно иначе. Как установлено сегодня, в большинстве этих трудов содержались подлинные ключи к тем дошедшим до нас сочинениям, которые большинству читателей совершенно непонятны без этих дополнительных книг с комментариями и пояснениями. К таким сочинениям относятся, например, книги предшественника Конфуция[1], Лао-цзы.

Считается, что ему принадлежит девятьсот тридцать книг, посвящённых проблемам этики и религии, и семьдесят — вопросам магии, то есть в сумме тысяча произведений. Однако его самый главный труд, в котором излагается сущность всего учения, то есть книга, представляющая собой священное писание даосов, "Дао дэ цзин", насчитывает, по данным Станислава Жюльена, всего-навсего "около 5000 слов" ("Tao-te-King", p. xxvii.), — иначе говоря, объём её не превышает какого-нибудь десятка с небольшим страниц. Тем не менее, как отмечает профессор Макс Мюллер, этот "текст непонятен без дополнительных комментариев, так что г-ну Жюльену в работе над своим переводом пришлось прибегнуть к помощи более чем шестидесяти различных комментариев", и самый древний из них восходил, как мы видим, лишь к 163 году до Р. Хр., но не ранее.

Четыре с половиной века, предшествовавшие написанию этого самого раннего из комментариев, — вполне достаточный срок для того, чтобы успеть завуалировать подлинное учение Лао-цзы, скрыв его содержание от всех посторонних, кроме его посвящённых последователей. Японцы, среди которых сегодня можно встретить немало образованнейших священников и последователей Лао-цзы, просто смеются над грубыми ошибками и гипотезами европейских китаеведов. Кроме того, существует мнение, что те комментарии, которые попали в руки к нашим западным синологам, — это не подлинные оккультные произведения, а лишь намеренно сбивающие с толку "ловушки", в то время как подлинные комментарии вместе с самими текстами давным-давно исчезли из поля зрения непосвящённых.

[1] "Если мы обратимся к Китаю, то увидим, что в основании религии Конфуция лежат пять книг "Цзин" и четыре книги "Шу". Книги эти отличаются уже своим значительным объёмом и снабжены пространными комментариями, без которых даже самые эрудированные учёные не рискнут погружаться в глубины их священного канона." (Курс лекций "Science of Religion," p. 185. Max Muller.) Этой задачи им выполнить так и не удалось, как посетовал в 1881 году в Париже один из виднейших исследователей Конфуция.

xxvi

Введение

xxvi

А что обнаруживают учёные, обращаясь к древнесемитской религиозной литературе, к халдейским писаниям? Ведь эта литература приходится старшей сестрой и наставницей, если не прямым источником Библии Моисея, заложившей основу и послужившей отправной точкой для всего христианства. Что осталось от неё, что могло бы увековечить в человеческой памяти свидетельства о древних религиях Вавилона, зафиксировать гигантский цикл астрономических наблюдений, проводившихся магами Халдеи, и подтвердить легенды о существовании у них блестящей, преимущественно оккультной, литературы? Ничего, кроме нескольких фрагментов, приписываемых Беросу.

Впрочем, даже они вряд ли помогут нам понять ценность утраченного, ибо успели пройти через руки его преподобия епископа Кесарийского — самозванного цензора и редактора священных текстов чуждых ему религий. Они и поныне, вне всякого сомнения, несут на себе печать этого "наиправдивейшего и наичестнейшего" человека. Свидетельством этого может служить судьба трактата Бероса, в котором тот рассказывает о некогда великой религии Вавилона.

Берос, жрец храма Бела, написал его по-гречески для Александра Великого, опираясь на астрономические и хронологические источники, которые удалось сохранить жрецам этого храма и которые охватывали период в 200 тыс. лет. Сегодня этот трактат утерян. В I в. до Р. Хр. Александр Полигистор выписал из этого трактата ряд фрагментов, которые также оказались утеряны. Но эти фрагменты использовал сам Евсевий (270-340 гг. по Р. Хр.) в своей работе над "Хрониконом". Сходство — почти дословное — между еврейскими и халдейскими священными писаниями,[1] по целому ряду вопросов сильно насторожило Евсевия, выступавшего в роли защитника и поборника новой религии, воспринявшей еврейское священное писание, а вместе с ним и всю его нелепую хронологию. Сегодня практически доказано, что Евсевий не пожалел и египетские синхронические таблицы Манефона, обойдясь с ними настолько беспощадно, что Бунзен[2] обвиняет его в самом бессовестном искажении истории, а историк пятого столетия Сократ и вице-патриарх Константинопольский Синкелл (восьмой век) обличают его как самого бесшабашного и отчаянного фальсификатора.

Так можем ли мы предположить, что с халдейскими хрониками, уже тогда угрожавшими новой, так поспешно принятой, религии, он обошёлся более деликатно?

[1] Только сегодня, благодаря открытиям Джорджа Смита (см. его "Chaldean Account of Genesis"), они найдены и идентичность их подтверждена. Но усилиями армянского фальсификатора все "цивилизованные нации" пребывали в заблуждении на протяжении более чем 1500 лет и принимали вторичные еврейские писания за прямое Божественное Откровение!

[2] Bunsen's "Egypt's Place in History," vol. i. p. 200.

xxvii

Введение

xxvii

Итак, за исключением этих более чем сомнительных фрагментов, халдейская духовная литература целиком исчезла из поля зрения непосвящённых так же бесследно, как погибла когда-то Атлантида. Некоторые факты, содержащиеся в "Истории" Бероса, мы приводим ниже (см. т. II, ч. 2). Они в значительной мере помогут прояснить вопрос об истинном происхождении истории о "падших ангелах", олицетворённых в образах Бела и Дракона.

Далее, обращаясь к древнейшему памятнику арийской литературы, к "Ригведе", и строго следуя в русле тех данных, которые были установлены самими же востоковедами, исследователь обнаружит, что, хотя "Ригведа" и содержит всего лишь "около 10580 стихов или 1028 гимнов", она так и осталась непонятой по сей день, хотя существуют и брахманы, и масса других пояснений и комментариев. В чём же причина этого? Очевидно в том, что даже сами брахманы — "схоластические древнейшие трактаты, комментирующие первобытные гимны" — требуют к себе ключа, получить который востоковедам так и не удалось.

А что говорят учёные о буддийской литературе? Да и располагают ли они ею во всей полноте? Разумеется, нет. Безусловно, им хорошо известны такие произведения северного буддизма, как "Канчжур" и "Танчжур", составляющие вместе 325 томов, — при том, что каждый такой том, как говорят, "весит от четырёх до пяти фунтов", — но, по сути дела, учёные так ничего и не узнали о подлинном ламаизме. При этом известно, что священное писание южных буддистов, Саддхармаланкара,[1] содержит 29368000 букв, то есть за вычетом трактатов и комментариев, оно "в пять-шесть раз превышает объём Библии", которая, по словам профессора Макса Мюллера, имеет лишь 3567180 букв. Но дело даже не в этих 325 томах (в действительности их 333: Канчжур состоит из 108, а Танчжур — из 225 томов), а в том, что "переводчики, вместо того чтобы представить нам точный перевод текста, перемешали его со своими собственными комментариями в целях обоснования догматов тех школ, к которым принадлежали сами".[2] Кроме того, "по преданию, бытующему в буддийских школах как севера, так и юга, священный буддийский Канон первоначально включал в себя порядка 80-84 тысяч трактатов, но затем большинство из них было утеряно, так что на сегодняшний день их осталось не более 6 тысяч", — так рассказывает профессор своим слушателям. "Утеряны", как водится, для европейцев. Но кто может поручиться за то, что они также утеряны и для самих буддистов и браминов?

Учитывая то, что буддисты со священным трепетом относятся к каждой строчке, написанной

[1] См. Spence Hardy, "The Legends and Theories of the Buddhists," p. 66.

[2] См. "Buddhism in Tibet," p. 78.

xxviii

Введение

xxviii

о Будде и его Благом Законе, простая потеря около 76 тысяч трактатов действительно представляется невероятной. В самом деле, любой человек, ничего не знающий об истинном отношении буддистов к своим священным текстам, но хорошо знакомый с горькими реальностями жизни, мог бы допустить, что пять-шесть тысяч из этих 76 тысяч трактатов вполне могло бы погибнуть в период преследования буддистов в Индии и во время их переселения из неё. Но дело в том, что религиозный исход буддийских архатов, — а сегодня это твёрдо установлено — был предпринят ими в целях распространения новой веры за пределы Кашмира и Гималаев, и начался он ещё за 300 лет до нашей эры,[1] достигнув Китая в 61 г. по Р. Х.[2], когда Кашьяпа по приглашению императора Мин-ди отправился туда, чтобы познакомить "Сына Поднебесной" с буддийским учением. Поэтому очень странно слышать из уст востоковедов утверждения, допускающие возможность подобных потерь! Похоже, они не допускают даже мысли, что тексты эти могут считаться утерянными только для Запада и для них самих (востоковедов). Азиатские же народы способны проявлять чудеса храбрости, когда решаются укрыть свои самые священные реликвии подальше от глаз чужестранцев, не желая отдавать их на поругание и злоупотребление даже столь "значительно превосходящим их" расам.

Все эти многочисленные признания и сожаления, прозвучавшие со стороны практически каждого востоковеда (см., к примеру, "Лекции" Макса Мюллера), позволяют обществу прийти к следующим выводам: (a) те заключения, к которым обычно приходят исследователи древних религий, строятся ими на основе недостаточного объёма данных, и (б) эта явная нехватка данных ничуть не мешает им возводить свои умозаключения в ранг научных догм.

Казалось бы, уж в ритуалах-то и принципах духовных учений эпохи египетских фараонов учёные должны были бы неплохо разобраться, благодаря тем многочисленным памятникам, которые дошли до нас через классиков и сочинения других древних авторов, повествующих о египетской теогонии и мистериях — во всяком случае, они должны были бы понять их гораздо лучше, чем сложнейшие философские системы и пантеизм Индии, о религии и языке которой Европа едва ли имела какое-либо представление до начала нашего века. Вдоль Нила и по всей территории Египта по сей день стоят памятники древности, а из-под земли ежегодно и ежедневно извлекаются всё новые и новые реликвии, эти красноречивые свидетели прошлого.

Но и тут всё обстоит далеко не самым благополучным образом. Вот что пишет об этом сам учёный-филолог из Оксфордского университета:

"Да, … мы видим эти сохранившиеся до наших дней пирамиды, развалины храмов, лабиринты и стены,

[1] Лассен, ("Ind. Alterthumskunde", Vol. II, p. 1072) указывает на буддийский монастырь, построенный в горной цепи Кайласа в 137 г. до Р. Хр., а генерал Каннингем датирует его ещё более ранним периодом времени.

[2] См. Reverend T. Edkins, "Chinese Buddhism".}

xxix

Введение

xxix

испещрённые иероглифическими надписями и поразительными изображениями богов и богинь… На свитках папирусов, над которыми как будто не властно само время, мы даже читаем фрагменты того, что можно было бы назвать священными книгами египтян. И хотя многие древнейшие памятники этой таинственной расы нами уже расшифрованы, главный источник происхождения египетской религии и изначальный смысл её культовых обрядов нам так и не открылись во всей полноте."[1]

Здесь опять-таки мы сталкиваемся с ситуацией, когда таинственные иероглифические документы до нас дошли в целости, а единственные ключи, с помощью которых только и можно понять сохранившиеся документы, исчезли.

Тем не менее, профессор устанавливает далее, во-первых, что "между языком и религией существует естественная связь", и, во-вторых, что до разделения арийской расы существовала единая арийская религия; до разделения семитской расы существовала единая семитская религия, а до разделения туранцев на китайцев и другие племена существовала единая туранская религия. И хотя он обнаружил, по сути дела, всего лишь "три древних религиозных" и "три языковых центра" и он ровным счётом ничего не знает ни об этих первобытных религиях и языках, ни об их происхождении — профессор, тем не менее, со всей уверенностью заявляет о том, что "ему удалось обнаружить подлинно историческое основание для научной трактовки этих главных мировых религий"!

Но "научная трактовка" какого-либо предмета ещё не может служить гарантией верности избранного для неё "исторического основания", и, располагая столь скудными данными, ни один, пусть даже самый выдающийся, филолог не имеет никакого права выдавать собственные заключения за исторические факты. Впрочем, к вящему удовольствию всего мира этому знаменитому востоковеду удалось вполне убедительно доказать, что, по фонетическим законам Гримма, Óдин и Будда — это две разные, совершенно непохожие друг на друга личности, и доказать это он смог вполне научно. Но когда он, пользуясь случаем, тут же, не переводя дыхания, утверждает, что "культ Одина как высшего божества относится к гораздо более раннему периоду, чем эпоха вед и Гомера" ("Compar. Theol.," p. 318), то здесь он уже обходится безо всяких "исторических оснований". Историю и факты

[1] Наши крупнейшие египтологи так мало знают о погребальных обрядах египтян и так слабо разбираются в наносившихся на мумии знаках с указанием их пола, что порой это приводит к самым курьёзным случаям. Один из таких случаев произошёл всего пару лет назад в Булаке (районе Каира), где была найдена мумия, которая, как считалось, принадлежала супруге одного малоизвестного фараона. Однако, благодаря надписи на висевшем у неё на шее амулете, оказалось, что эта мумия принадлежит величайшему египетскому фараону Сезострису!!!

xxx

Введение

xxx

он просто подгоняет под свои собственные заключения, которые, возможно, и выглядят чрезвычайно "научными" в глазах ученых-востоковедов, но остаются всё-таки весьма далекими от истины.

Противоречивые взгляды на хронологию вед, бытующие среди именитых филологов и востоковедов, начиная с Мартина Хауга и кончая самим профессором Максом Мюллером, убедительнее всего свидетельствуют об отсутствии какого бы то ни было исторического основания под вышеприведённым утверждением, а их "внутреннее убеждение" чаще всего на поверку оказывается не спасительным маяком, а лишь слабым огоньком светлячка. Не выдвинуто на этот счёт ни одного убедительного аргумента и со стороны современных учёных, занимающихся сравнительным изучением мифов. Все их усилия сводятся лишь к тому, чтобы доказать, как глубоко заблуждались те блестящие учёные прошлого столетия, которые упорно твердили о существовании "фрагментов некоего первооткровения, дарованного праотцам рода человеческого, . . . — фрагментов, сохранившихся в храмах Греции и Италии".

Но ведь это как раз то, о чём время от времени во всеуслышание заявляют все восточные посвящённые и мудрецы-пандиты. Ни для кого не является секретом, что самые важные буддийские трактаты, связанные со Священным Каноном, были укрыты в странах и местах, недоступных для европейских "пандитов", — уверял автора этой книги один известный сингальский священнослужитель. Правдивость этих слов в отношении древних браминских произведений подтвердил членам Теософского общества и недавно скончавшийся величайший индийский санскритолог современности, Свами Дайананд Сарасвати. Этот святой человек и учёный просто рассмеялся, когда ему рассказали о том, как проф. Макс Мюллер в одной из своих "Лекций" публично заявил о том, что "теория согласно которой существовало некое сверхъестественное первооткровение, дарованное праотцам рода человеческого, . . . сегодня находит лишь горстку сторонников ". Весьма показателен был и его ответ:

"Если бы г-н Мокш Муллер (так произносил он его имя) был брамином и согласился поехать вместе со мною, я провёл бы его к одному тайному святилищу (гупта), расположенному неподалёку от матха [монастыря] в Окхе в Гималаях, и там он скоро убедился бы в том, что проникшие из Индии в Европу через калапани (чёрные воды океана) знания, — это лишь куски отвергнутых копий отдельных фрагментов, взятых из наших священных книг. Это "первооткровение" действительно было, оно существует и сегодня, и никогда не будет утеряно для мира, но будет появляться снова и снова. Хотя для млеччха эти времена, конечно, наступят ещё не скоро".

В ответ на дальнейшие расспросы он не проронил ни слова. Это случилось в Меруте в 1880 году.

А мистификация, которую разыграли в прошлом веке в Калькутте брамины над полковником Уилфордом и сэром Уильямом Джонсом? Она была, без сомнения, весьма жестокой, но вполне ими заслуженной, и вина здесь лежит

xxxi

Введение

xxxi

целиком на самих миссионерах и, в первую очередь, на полковнике Уилфорде.

Миссионеры, по свидетельству самого сэра Уильяма Джоунса (см. "Asiat. Res.," Vol. I., p. 272), достаточно глупо заявили о том, что индусы-де "уже сегодня — практически готовые христиане, поскольку их Брахма, Вишну и Махеша представляют собой не что иное, как христианскую Троицу"[1].

Это послужило хорошим уроком для всех. После этого случая учёные-востоковеды стали вдвойне осторожней. Но, возможно, некоторые из них впали в излишнюю робость, заставившую маятник предвзятых заключений слишком резко качнуться в прямо противоположную сторону. В самом деле, "эта первая реакция, последовавшая со стороны браминского сообщества" в случае с полковником Уилфордом, теперь побуждает востоковедов датировать чуть ли не все архаичные санскритские рукописи достаточно поздним временем, так как это всегда оставляет миссионерам удобную лазейку, позволяющую им действовать в собственных интересах. Именно так они продолжают поступать и поныне, в полную меру своих умственных способностей, о чём свидетельствует и недавняя нелепая попытка доказать, будто вся история о Кришне в пуранах — это чистейший плагиат из Библии, выданный браминами за свою собственную историю!

Но факты, приведённые оксфордским профессором в своих "Лекциях о религиоведении" по поводу ставших уже знаменитыми вставок, которые послужили полковнику Уилфорду сначала на счастье, а потом на беду, ничуть не противоречат тем выводам, к которым неизбежно должен был бы прийти и всякий, изучающий Тайное учение. Ибо, если из всего этого и явствует, что ни Новый, ни даже Ветхий Завет ничего не заимствовали из более древних по возрасту религий браминов и буддистов, то из этого ещё не следует, что евреи не могли заимствовать все свои знания из халдейских текстов, впоследствии изуродованных Евсевием. Сами же халдеи, вне всякого сомнения, своими самыми первыми знаниями обязаны браминам, ибо, как указывает Ролинсон, ранняя мифология Вавилона бесспорно находилась под влиянием вед. А полковник Вэнс Кеннеди уже давно и вполне справедливо утверждает, что Вавилон с самого своего основания являлся центром санскритской и браминской учёности.

И вот теперь все эти аргументы должны померкнуть в свете новейшей теории профессора Макса Мюллера. Теория его общеизвестна. Законы фонетики отныне объявляются единственным "философским камнем", позволяющим устанавливать и идентифицировать "связи" между

[1] См. Max Müller, "Introduction to the Science of Religion." Лекция "On False Analogies in comparative Theology" ("О ложных аналогиях в сравнительной теологии"), с. 288 и 296 и далее. Это связано с ловкой подделкой страниц, вложенных в древнюю рукопись пуран, на которых на чистейшем древнем санскрите было записано всё, что пандиты узнали от полковника Уилфорда об Адаме, Аврааме, Ное и его трёх сыновьях и т. д.

xxxii

Введение

xxxii

богами различных народов. Так, например, если матерью Меркурия (Будхи [Budha], Тота-Гермеса и пр.) была Майя (Maïa), матерью Гаутамы Будды была также Майя (Mâyâ), и матерью Иисуса тоже была Майя (то есть иллюзия, ибо имя Мария означает mare, "море", символ великой иллюзии), то эти три личности всё равно не имеют и не могут иметь никакого отношения друг к другу, поскольку Бопп "установил свой собственный свод фонетических законов".

В попытке собрать воедино различные нити письменно незафиксированной истории наши востоковеды отважились на смелый шаг: они решились отвергать a priori всё, что не совпадает с их собственной точкой зрения. И несмотря на то, что каждый день совершаются всё новые открытия, позволяющие нам всё больше узнавать о великих искусствах и науках, процветавших в незапамятные времена седой старины, некоторым древнейшим народам отказывается даже в праве на обладание собственной письменностью и вместо признания за ними культуры им приписывают варварство. А ведь следы одной из таких величайших цивилизаций, даже в Центральной Азии, — цивилизации, несомненно, доисторической — нам ещё только предстоит обнаружить. А как может существовать цивилизация, не обладая литературой в той или иной форме, не имея собственных летописей и хроник? Простой здравый смысл должен помочь нам восстановить недостающие звенья в истории ушедших народов.

Плоскогорье Тибета, протянувшееся от верховьев реки Хуанхэ до холмов Каракорума и со всех сторон окружённое гигантской сплошной горной грядой, хранит свидетельства о цивилизации, существовавшей там на протяжении тысячелетий. Оно могло бы поведать человечеству много необыкновенного и таинственного. Восточная и центральная части этой области — Наньшань и Алтынтаг — в далёкие-далёкие времена были густо усеяны городами, которым мог бы позавидовать и сам Вавилон. Над этими краями пронеслась целая геологическая эпоха с тех пор, как в тамошних городах навсегда замерла жизнь, на что указывают сегодня барханы сыпучих песков и бесплодная, мёртвая почва обширных центральных равнин бассейна реки Тарим. Что таят они в себе — этого не знает никто, и даже о внешних границах этого плоскогорья путешественникам почти ничего неизвестно. В глубине этих занесённых песком мест имеется вода, и зеленеют оазисы, но ни один европеец ещё не рискнул ступить ногой на эту зыбкую, неверную почву. Вход в некоторые из зеленеющих оазисов накрепко закрыт для всех, даже для непосвящённых туземцев. Ураганы могут "поднимать в воздух пески и сметать прочь целые равнины", но ни одному из них не уничтожить того, перед чем он бессилен. Надёжны воздвигнутые глубоко под землёй хранилища, а входы в них затеряны в оазисах, и ни одной живой душе не под силу их обнаружить, пусть даже целые полчища вторгнутся в эту песчаную пустошь, –

xxxiii

Введение

xxxiii

"Где не встретишь ни озерца, ни жилья, ни чахлой травинки,

Горная цепь лишь вздымается непроходимой стеною

Вкруг горячих, жгучих песков иссохшей пустыни. . ."

Однако нет никакой нужды отсылать читателя в эти песчаные дали, когда и в сравнительно густо населённых областях той же страны можно встретить те же следы древней цивилизации. Например, оазис Черчен, расположенный на высоте около 4 тыс. футов над уровнем реки Черчен-дарья, окружён со всех сторон развалинами древнейших городов и поселений. Населяет эту область примерно 3 тыс. человек — это всё, что осталось от сотни разных некогда живших здесь народов и рас, сами названия которых сегодня ничего не скажут нашим этнологам. Антропологи лишь смущённо разведут руками, если попросить их как-то классифицировать, разбить на виды и подвиды, тем более что и сами нынешние потомки этих допотопных рас и племён ничего не знают о своих предках — они рассказывают о себе так, как будто действительно свалились с луны. На расспросы об их происхождении они отвечают, что не знают, откуда пришли сюда их отцы, но слышали, будто их первыми (или древнейшими) предками правили великие духи этих пустынь. Рассказы эти можно приписать невежеству и суевериям, но в свете Тайного учения слова их могут оказаться вполне правдивыми и опираться на предания, восходящие к незапамятной древности. Лишь одно-единственное племя, живущее ныне в Хорасане, утверждает, будто ведёт своё происхождение из местности, известной сегодня как Афганистан, где оно обитало задолго до похода Александра Великого, и в доказательство этого приводит собственные предания.

Русский путешественник, полковник (теперь уже генерал) Пржевальский, обнаружил близ оазиса Черчен развалины двух гигантских городов, самый древний из которых, по местным легендам, был разрушен три тысячи лет тому назад неким героем-исполином, а другой — монголами в Х веке н. э.

"Под воздействием сыпучих песков и ветров пустыни вся территория этих двух городов ныне оказалась усеяна необычными и разнородными останками: битым фарфором, кухонной утварью и человеческими костями. Местные жители нередко находят там медные и золотые монеты, слитки серебра, алмазы, бирюзу и, что самое примечательное, битое стекло... Там находят гробы, изготовленные из какого-то не поддающегося гниению дерева или материала, внутри которых лежат прекрасно сохранившиеся забальзамированные тела... Мужские мумии сплошь принадлежат рослым, крепкого сложения людям с длинными волнистыми волосами... Был обнаружен склеп с сидящими в нём телами двенадцати мёртвых мужчин. В другой раз мы обнаружили тело молодой девушки, лежавшее в отдельном гробу. Глаза её были сверху накрыты золотыми дисками, а челюсти крепко сжимал золотой обруч, обхватывающий всю область между подбородком и макушкой головы. Она была облачена в плотно прилегающие

xxxiv

Введение

xxxiv

шерстяные одежды, грудь покрыта золотыми звёздами, а ноги оставлены обнажёнными" (Из лекции Н. М. Пржевальского).

К сказанному знаменитый путешественник добавляет, что на всём своём пути, пролегавшем вдоль реки Черчен, ему не раз доводилось слышать легенды о двадцати трёх городах, якобы занесённых много веков тому назад движущимися песками пустыни. То же предание бытует и в Лобноре, а также в оазисе Керья.

Сохранившиеся доныне следы подобной цивилизации и дошедшие до нас предания позволяют нам с доверием отнестись и к другим легендарным сказаниям, достоверность которых подтверждают просвещённые и много знающие люди в Индии и Монголии: они рассказывают о громадных библиотеках, извлечённых из песков вместе с хранящимися в них реликвиями древних магических знаний, которые все теперь спрятаны в надёжном месте.

Подведём же краткий итог сказанному. В эпоху древности и в доисторический период Тайное учение являлось религией, которая охватывала собою весь мир. Доказательства её повсеместной распространённости, аутентичные исторические хроники, полное собрание документов, раскрывающих её характер и подтверждающих её существование во всех уголках земли, а также её учения в изложении всех великих адептов, хранятся и по сей день в тайных склепах библиотек, принадлежащих оккультному Братству.

Справедливость нашего утверждения тем более очевидна, что она подтверждается следующими фактами: преданием о спасении от уничтожения тысяч и тысяч древних папирусов во время разрушения Александрийской библиотеки; исчезновением тысяч санскритских произведений в Индии в период правления Акбара; легендами, бытующими у народов Китая и Японии, о том, что многие тысячи томов с подлинными древними текстами и комментариями к ним, без которых невозможно понять эти тексты, давно уже спрятаны от всех непосвящённых; исчезновением богатейшей духовной и оккультной литературы Вавилона; потерей ключей, без которых невозможно разрешить тысячи загадок, содержащихся в египетских иероглифических памятниках; традиционно бытующим в Индии представлением о том, что подлинные сокровенные комментарии, дающие ключ к пониманию вед, спрятаны от глаз всех непосвящённых в тайных пещерах и склепах, но доступны любому посвящённому; и аналогичным убеждением среди буддистов относительно их собственных священных книг.

Оккультисты утверждают, что все эти документы существуют по сей день, хотя и надёжно спрятаны от алчного Запада, с тем чтобы всплыть вновь в какие-то более просвещённые времена, наступление которых, по словам покойного Свами Дайананда Сарасвати, "для млеччха (то есть изгоев и дикарей, не принадлежащих к арийской цивилизации) произойдёт ещё не скоро".

"Утерянными" для непосвящённых эти документы оказались вовсе не по вине самих посвящённых, и мера эта была продиктована вовсе не эгоизмом или

xxxv

Введение

xxxv

желанием монополизировать животворное сокровенное знание. Какая-то часть сокровенной науки должна была оставаться скрытой от глаз непосвящённых на протяжении неисчислимых веков, ибо передавать неподготовленным массам тайны такого колоссального значения — всё равно что давать ребёнку горящую свечу в пороховом погребе.

Здесь мы хотим ответить на вопрос, нередко возникающий у изучающих оккультные науки, когда они слышат подобную аргументацию.

Мы ещё можем понять, говорят они, необходимость сокрытия от толпы таких тайн, как "вриль" или та гигантская разрушительная сила, что была открыта Дж. Кили из Филадельфии. Но какую опасность может таить в себе разъяснение некоторых чисто философских учений — например, учения об эволюции планетарных цепей?

Опасность здесь заключается в том, что такие доктрины, как учение о планетарной цепи или семи расах человечества, дают прямой ключ к пониманию семеричной природы человека, ведь каждый из её принципов соотносится с тем или иным планом, планетой и расой, и каждый человеческий принцип на своём плане связан с семеричными оккультными силами, а оккультные силы высших планов обладают невообразимой мощью. Таким образом, понимание того, чтó лежит в основе семеричного деления, тут же даёт ключ к овладению колоссальными оккультными силами, злоупотребление которыми может причинить человечеству неизмеримое зло. Ключ этот, возможно, и не станет в полном смысле ключом для нынешнего поколения — в особенности для жителей западных стран, ибо он надёжно защищён их же собственной слепотой и невежественным, материалистическим неверием в оккультное — но этот ключ мог оказаться вполне доступным в ранние века христианства, когда люди не подвергали сомнению реальность оккультизма, но уже вступали в цикл деградации, сделавший их склонными к злоупотреблению оккультными силами и к колдовству самого отвратительного толка.

Да, документы были действительно сокрыты, но само это знание и его реальность никогда не скрывались иерофантами храмов, где мистерии всегда являлись предметом изучения и стимулом к самосовершенствованию. Об этом было известно испокон веков, и все великие адепты, от Пифагора и Платона до неоплатоников, неизменно об этом говорили. Всё резко изменилось к худшему в этой вековой практике лишь с приходом новой назарейской религии.

Существует, к тому же, один известный и крайне любопытный факт, причём подлинность его автору подтвердил старейший сотрудник одного из российских посольств, а именно:

xxxvi

Введение

xxxvi

в императорских библиотеках Санкт-Петербурга хранится несколько документов, доказывающих, что даже в самое последнее время — когда в России расцвело множество тайных обществ масонов и мистиков, то есть в конце прошлого и в начале этого века, — многие русские мистики уезжали через Уральские горы в Тибет в поисках знания и посвящения в никому неведомых святилищах Центральной Азии. И немало из них спустя годы возвратилось назад, обладая таким обширным запасом знаний, какого они не смогли бы получить ни в одном уголке Европы. Мы могли бы здесь привести конкретные случаи и назвать конкретные имена известных людей, но разглашение этих данных, возможно, было бы нежелательно родственникам этих посвящённых, и сегодня ещё живущим в России. Желающие могут самостоятельно познакомиться с протоколами и историческими документами масонских обществ, которые хранятся в архивах столицы России, чтобы убедиться в достоверности моих слов.

Это лишь подтверждает то, о чём уже неоднократно — и, к сожалению, чересчур откровенно — говорилось нами и раньше. Злобные обвинения в умышленном сочинительстве и преднамеренном мошенничестве, которые предъявляются всем, кто сообщает людям о действительных, хотя и малоизвестных вещах, лишь породили тяжкую карму для клеветников и не пошли на пользу человечеству. Но коль скоро зло уже посеяно, то истину нельзя более скрывать, каковы бы ни были последствия.

Нас спрашивают о теософии, а не новая ли это религия? Нет, и ещё раз нет. Во-первых, это не религия, а во-вторых, не нова и её философия, которая, как мы уже неоднократно отмечали, существует столько же веков, сколько существует и человек мыслящий. Положения её излагаются в этой книге впервые, но они не раз уже осторожно раскрывались и разъяснялись целым рядом европейских посвящённых — например, покойным Рагоном.

Многие великие учёные неоднократно подчёркивали, что ни один основатель религии — арийский ли, семитский или туранский — не изобрёл ни одной новой религии и не открыл ни одной новой истины. Все они только передавали учения, не являясь при этом их первоисточниками. Авторство их заключалось лишь в том, что они предложили новые формы и толкования, в то время как сами истины, на которые эти основатели опирались, были стары, как само человечество. Выбрав ту или иную или сразу несколько этих великих истин — реальностей, открытых лишь зрению подлинных мудрецов-духовидцев, — из числа многих, поведанных человеку ещё на заре его существования, а затем передававшихся на протяжении веков в святилищах храмов путём посвящения, они раскрывали эти истины массам либо через мистерии, либо путём прямой личной передачи. Таким образом, каждый народ получил свою долю этих истин в виде собственных и характерных только для него символов, которые со временем развились в культы с более или менее развитой философской системой — в пантеоны мифических богов. Так поступал и Конфуций, один из древнейших

xxxvii

Введение

xxxvii

законодателей и великий мудрец, — практически наш современник в масштабе мировой истории (д-р Лег[1] называет его в своей книге "в первую очередь, передатчиком, а не автором", и приводит следующие его слова: "Я лишь передаю, я не могу сотворить ничего нового. Я верю в древних и потому питаю к ним любовь"[2] (Цит. по: Макс Мюллер, "Science of Religions").

Автор этой книги тоже питает к ним любовь и потому верит и древним, и современным наследникам их мудрости. И веря тем и другим, она передаёт здесь каждому, кто способен её услышать, то, что было некогда передано ей лично, и то, чему она научилась сама. Что же до тех, кто, возможно, отвергнет её свидетельства — то есть до подавляющего большинства, — то она не будет держать на них зла, ибо они обладают таким же правом отрицать, как и она утверждать, ибо мы смотрим на истину с диаметрально противоположных точек зрения. В соответствии с правилами научной критики любой востоковед и должен отвергать a priori каждый факт, которому он не может найти подтверждения лично. Да и как может западный учёный принять на веру то, о чём он не имеет никакого представления?

Действительно, в этих томах речь пойдёт о том, что́ содержится как в устных, так и в письменных источниках. Те эзотерические учения, с которых мы начнём свой рассказ, заключены в стансах — хрониках народа, совершенно неизвестного ни одному современному этнологу. Утверждают, что стансы эти написаны на языке, которого нет ни в одном списке известных филологам языков и диалектов, и они восходят к такому источнику (оккультизму), который не признаётся современной наукой, и, наконец, они излагаются при посредничестве таких сил, которые подвергаются постоянной дискредитации в глазах всего мира теми, кто не терпит неудобные истины или предпочитает отстаивать только то, что нравится им самим.

Потому уже сейчас можно ожидать — и заранее готовиться к тому, — что учения, о которых пойдёт здесь речь, будут отвергнуты. Ни одному человеку, называющему себя "учёным", в какой бы области точных наук он ни занимался, не будет позволено отнестись к этим учениям со всей серьёзностью. Они подвергнутся осмеянию и хуле a priori в этом столетии — но только в этом. Ибо в двадцатом столетии нашей эры учёные начнут осознавать, что Тайная доктрина — не чья-то выдумка и не преувеличение, а, напротив, система, изложенная лишь в своих самых общих чертах, и, наконец, что учения эти существовали задолго до появления вед.[3] А разве не осмеивались и не назывались

[1] Lün-yü (§ I a) Schott. "Chinesische Literatur," p. 7.

[2] "Life of Confucius" ("Жизнь Конфуция"), p. 96.

[3] Наши слова — не притязание на пророчество, а лишь констатация известных нам фактов. Раз в столетие всегда предпринимается попытка указать миру на то, что оккультизм — не пустое суеверие. И если в самом начале дверь к этим знаниям было позволено приоткрыть лишь чуть-чуть, то с каждым новым столетием она будет открываться всё шире и шире. Приспело время для получения более глубокого знания, чем это было позволено до сих пор, пусть даже по-прежнему и далеко неполного.

xxxviii

Введение

xxxviii

"современной подделкой" даже веды всего каких-нибудь пятьдесят лет тому назад? Разве Ламприер и ряд других учёных не заявляли в своё время, что санскрит происходит из греческого языка и является его диалектом? По словам профессора Макса Мюллера, ещё в 20-х годах XIX века священные книги браминов, магов и буддистов "были не только никому неизвестны, но и само их существование подвергалось сомнению, и ни один учёный не был способен перевести ни строчки из вед, . . Зенд-Авесты или . . . из буддийской Трипитаки". Однако сегодня доказано, что веды — это труд, уходящий корнями в глубочайшую древность, и "то, что они сохранились до наших дней, граничит почти с чудом" ("Лекция о ведах").

То же самое скажут и об архаичной Тайной доктрине, как только появятся неопровержимые доказательства существования её самой и её письменных документов. Однако пройдут века, прежде чем нам будет позволено узнать о ней что-либо ещё. Говоря о том, что ключи к тайнам зодиака уже практически утрачены для мира, автор около десяти лет тому назад в своей "Разоблачённой Исиде" отмечала:

"Указанный ключ необходимо повернуть семь раз, прежде чем система откроется во всей своей полноте. Мы же пока повернём этот ключ лишь на один оборот и тем самым позволим непосвящённому заглянуть в тайну лишь одним глазком. Счастлив тот, кому открыто целое!"

В равной мере слова эти можно отнести и ко всей эзотерической системе. В "Разоблачённой Исиде" мы повернули ключ лишь на один-единственный оборот. В предлагаемых томах будет рассказано много больше. В те дни автор почти не знала языка, на котором писала свою книгу, и многое из того, о чём сегодня свободно говорится, тогда ещё не могло быть разглашено. Возможно, в двадцатом столетии Учители Мудрости предпочтут направить в мир кого-то из своих учеников, который будет знать гораздо больше и которому удастся гораздо лучше изложить окончательные и неопровержимые доказательства реального существования науки, известной под названием Гупта Видья. И подобно тому, как в своё время была разгадана тайна истоков Нила, так будет, наконец, открыт и первоисточник всех известных сегодня миру религий и философий, который был человечеством утрачен и забыт на долгие века.

Такая книга, как эта, должна предваряться не просто предисловием, а целым томом, содержащим факты, а не пространные рассуждения, поскольку Тайная доктрина — это не трактат и не набор туманных теорий, а система, охватывающая собой всё, что только можно открыть миру в нашем веке.

Было бы более чем бесполезно публиковать на этих страницах даже ту

xxxix

Введение

xxxix

часть эзотерических учений, с которой отныне снята завеса секретности, пока существование таких учений не будет признано за реальный и достоверный — во всяком случае вероятный — факт. То, о чём пойдёт речь в данной книге, должно быть надёжно подкреплено различными авторитетными источниками: древними философами, классическими писателями и даже некоторыми просвещёнными отцами церкви. Кому-то из них эти доктрины были знакомы, поскольку они занимались их изучением, они видели и читали написанные о них труды, а кто-то был даже непосредственно посвящён в древние мистерии, во время представления которых разыгрывались аллегорические сцены, иллюстрировавшие сокровенные учения. Автор должен будет назвать имена исторических и безусловно достойных доверия персонажей и процитировать известных как в древности, так и в наши дни авторов — словом, тех авторов, чей талант, глубина мысли и честность ни у кого не вызывает сомнения. Ей придётся также назвать поимённо и ряд знаменитых мастеров тайных искусств и наук, а также коснуться и тайн самих этих наук по мере того, как они будут раскрываться, а вернее частично приоткрываться миру в их непривычном старинном облачении.

Но как всё это сделать? Как нам отыскать наилучший способ для выполнения такой задачи? — вот вопрос, который вновь и вновь вставал перед автором этой книги. Поясню свою мысль на следующем примере. Когда какой-нибудь путешественник, покидая хорошо исследованную территорию, вдруг выходит на границу с terra incognita, спрятанной от него за гигантской стеной окружающих непроходимых гор, то ему не стоит тут же опускать руки и ставить крест на своих исследовательских планах. Да, вход в ту неведомую страну для него плотно закрыт, и он не в силах проникнуть в ту таинственную область лично. Но ведь он всегда может найти какой-то иной способ для изучения этой земли с доступного ему ближайшего расстояния. Вооружённый знанием тех мест, где он только что побывал, он может составить себе общее и достаточно верное представление о том, что находится за горами. Для этого ему нужно лишь взобраться на самую высокую из вздымающихся перед ним вершин. Оказавшись там, он сможет сколь угодно долго рассматривать и сравнивать то, что увидит в туманной дали, с тем, что он только что оставил внизу, — благо, что теперь, благодаря своим личным усилиям, он уже возвышается над зоной туманов и стоит выше затянутых тучами горных вершин.

В этих двух томах мы не можем предложить подобную смотровую площадку тем, кто хотел бы глубже разобраться с до-архаическими тайнами, приведёнными в текстах. Но если читатель проявит терпение и предпочтёт вначале взглянуть на нынешнее состояние вероучений и религий в Европе, чтобы затем сопоставить его с фактами многовековой

xl

Введение

xl

дохристианской истории и тем, что последовало за нею, то все эти сведения он найдёт в третьем томе настоящего труда.

В третьем томе будет приведена краткая характеристика главных, получивших историческую известность адептов и мы расскажем о том, как был положен конец мистериям, как институт посвящения и сокровенная наука стали исчезать из всеобщего поля зрения, а их истинный смысл стал систематически изгоняться из самой памяти людской. Именно в то время учения эти и стали оккультными, и на первый план вышла магия, которая чаще всего выступала под достойным, но достаточно обманчивым названием герметической философии. Если в течение многих и многих веков до нашей эры среди мистиков господствовал подлинный оккультизм, то за возникновением христианства последовало появление магии, точнее, колдовства со всеми его оккультными искусствами.

Несмотря на то, что в эти первые века [христианства] фанатиками [новой религии] были предприняты самые энергичные усилия к уничтожению любых следов духовно-интеллектуального наследия язычников, все эти усилия обернулись для них полным крахом. Однако с тех пор всё тот же тёмный демонический дух фанатизма и нетерпимости систематически подталкивал к искажению самых ярких страниц, написанных в дохристианские времена. И даже в самых невнятных своих хрониках история донесла до нас достаточно много материала, чтобы мы имели возможность беспристрастно взглянуть на картину целого.

Мы попросим читателя немного задержаться вместе с автором на этой выбранной нами точке обозрения. Пусть читатель внимательно вглядится в год первый от Рождества Христова, возвестивший начало нового тысячелетия, — начало, которое стало водоразделом между эпохами до Христа и после. Это событие — имело ли оно место в истории на самом деле или нет — явилось, тем не менее, первым сигналом к сооружению мощных заслонов на всех направлениях, исключавших любую возможность не только вернуться к ненавистным религиям прошлого, но даже бросить на них случайный взгляд; и эти религии прошлого вызывали к себе чувства ненависти и страха — оттого, что проливали слишком яркий свет на это новое и намеренно завуалированное изложение хорошо известного ныне "Нового Закона".

Какие бы сверхчеловеческие усилия ни предпринимали первые отцы христианской церкви к тому, чтобы вычеркнуть Тайную доктрину из памяти человечества, этого сделать им так и не удалось. Истину невозможно убить, потому и все предпринятые ими попытки стереть с лица земли любые свидетельства древней мудрости, бросить в тюрьмы или иным способом заткнуть рты тем, кто вспоминал о ней, были заранее обречены на неудачу. Пусть читатель задумается о судьбе тысяч, а может быть и миллионов, сгоревших в огне рукописей и стёртых в пыль памятников с их чересчур откровенными надписями и символами; о бандах первых отшельников и аскетов, наводнивших разорённые города Верхнего и Нижнего Египта, рыскавших по пустыням и

xli

Введение

xli

горам, долинам и нагорьям, с тем чтобы отыскать и радостно уничтожить любой попавший к ним в руки обелиск, колонну, свиток или папирус, если только на нём был изображён знак тау или какой-то иной символ, заимствованный и присвоенный себе новой религией — и тогда он получит ясный ответ на вопрос, отчего до наших дней дошло так мало письменных памятников прошлого. Действительно, тот дьявольский дух фанатизма, которым были отмечены христианство и ислам в первые века н.э. и в эпоху Средневековья, изначально облюбовал себе место во тьме и невежестве. И та, и другая религии с успехом доказали человечеству,

"Что солнце — кровь, земля — и тлен и смрад,

Могила — ад, но ад — страшней, чем Дантов ад".

Обе религии завоёвывали себе последователей огнём и мечом; и та, и другая возводили свои церкви на гигантских горах человеческих трупов. Над вратами, через которые вступил в историю век первый, грозно пылали роковые слова — "карма Израиля". Над вратами нашей эпохи провидец будущего разглядел бы иные слова — слова, указующие на карму за беззастенчивое извращение истории, за злонамеренное искажение реальных событий и за клевету, возведённую позднейшими поколениями на великих людей прошлого, искалеченных до неузнаваемости под колёсами двух повозок Джаганнатхи — фанатизма и материализма, один из которых готов уцепиться за всё, что угодно, второй же не приемлет ничего. Истинный мудрец шествует золотой серединой и верит в извечную справедливость устройства вещей.

Вот что, например, говорится в Диване [стихах] Файзи, "свидетельстве удивительных речей некоего вольнодумца, принадлежавшего к тысяче разных сект":

"Когда соберутся все вместе в день великого Воскресения мёртвых, когда будут прощены все прошлые деяния, тогда и грехи Каабы простятся ради стёртых в пыль христианских храмов".

Комментируя эти слова, профессор Макс Мюллер замечает:

"Ни грехи ислама, ни пыль христианских церквей не значат ровно ничего. В день Воскресения и магометане, и христиане увидят всю суетность своих религиозных доктрин. Люди воюют из-за религии лишь на земле; на небе же они поймут, что существует только одна истинная религия — почитание Духа Божьего."[1].

Иными словами — "Нет религии (или закона) выше истины" — "Satyât Nâsti Paro Dharmah" — таков девиз одного бенаресского махараджи, ставший и девизом Теософского общества.

Мы уже указали в Предисловии, что "Тайная доктрина" — это не новый вариант "Разоблачённой Исиды", как задумывалось вначале. Настоящая книга представляет собой скорее разъяснение первой,

[1] "Lectures on the Science of Religion," by F. Max Muller, p. 257.

xlii

Введение

xlii

и, будучи совершенно самостоятельным трудом, она всё же служит необходимым дополнением к первой. Многое из того, о чём идёт речь в "Исиде", вряд ли было понятно теософам в то время. Теперь же "Тайная доктрина" прояснит многие вопросы, оставшиеся неразрешёнными в первой книге, — особенно те, о которых говорится на первых же страницах "Исиды", так до конца и не понятые читателем.

Поскольку в "Исиде" главное внимание было уделено вопросам философии и символизма исчезнувших народов, и вопросы эти описывались в рамках лишь исторического времени, то в двух её томах автору удалось лишь бегло осветить широкую панораму оккультизма древности. В предлагаемом же труде подробно излагается космогония и эволюция четырёх рас, существовавших до того, как возникло человечество нашей Пятой расы, и теперь два этих массивных тома сосредоточатся лишь на том, о чём говорится на одной-единственной, самой первой странице "Разоблачённой Исиды" и вскользь упоминается на некоторых других её страницах.

Но даже и в настоящей книге мы не сможем дать исчерпывающей характеристики всем древнейшим наукам, пока не разберёмся в таких гигантских проблемах, как эволюция космоса и отдельных планет, и не поймём, что́ собой представляло поэтапное развитие загадочных человечеств и рас, предшественников нашего — "адамова" — человечества. Таким образом, предпринимаемая здесь попытка разъяснить некоторые тайны эзотерической философии не имеет, в сущности, ничего общего с предыдущей книгой. Поясним свою мысль на следующем примере.

Первый том "Исиды" начинается с упоминания о некой "древней книге",

"настолько древней, что наши сегодняшние антиквары, сколько бы они ни всматривались в её страницы, никогда не придут к согласию между собой по вопросу о том, из какого материала они сделаны. Это единственный оригинальный экземпляр книги, существующий на сегодняшний день. На её основе был составлен самый древний документ оккультного знания евреев — "Сифра Дцениута" — и произошло это в те времена, когда первая уже считалась древнейшей литературной реликвией. На одной из её иллюстраций изображена божественная эссенция, которая истекает из Адама[1] в виде светящейся дуги, продолжающейся далее в форме круга, а затем, достигнув высшей точки окружности, этот невыразимый ни в каких словах свет поворачивает назад и возвращается на Землю, неся в своем вихре человечество более высокого типа. По мере приближения к нашей планете эта эманация всё больше и больше темнеет и, когда касается земли, становится чёрной, как ночь."

[1] Слово употреблено здесь в смысле "человек", άνθρωπος ("антропос").

xliii

Введение

xliii

Эта "очень древняя книга" явилась тем оригиналом, на основе которого были составлены и все многочисленные тома книги "Гью-де". И эта последняя, и "Сифра Дцениута", и даже "Сефер Йецира",[1] — книга, по мнению еврейских каббалистов, написанная их патриархом Авраамом(!), — и самая первая китайская "Библия" — "Шу-цзин", и священные книги египетского Тота-Гермеса, и индийские пураны, и халдейская "Книга чисел", и само Пятикнижие — все они выросли из этого главного томика.

По преданию, книга эта была записана на тайном священном языке — языке сензар — со слов божественных существ, продиктовавших ее "сынам света" в одной из областей Центральной Азии, и случилось это в самом начале эпохи Пятой (нашей) расы. Язык же этот (сензар) был некогда известен посвящённым всех народов Земли — предки тольтеков в те далёкие времена понимали его так же легко, как и жители впоследствии погибшей Атлантиды, которые, в свою очередь, унаследовали его от мудрецов Третьей расы — мануши, перенявших его непосредственно от дэв Второй и Первой рас.

Та иллюстрация, о которой говорилось в "Исиде", связана как с эволюцией этих рас, так и с эволюцией нашего человечества (Четвёртой и Пятой рас), происходившей в рамках одной манвантары, или "Круга" Вайвасваты. Каждый Круг состоит из юг, образующих семь периодов эволюции человечества, четыре из которых уже пройдены в нашем цикле жизни и почти достигнута средняя точка пятого периода. Как легко понять, упомянутая нами иллюстрация — это всего лишь символ, охватывающий собой весь круг рассматриваемых вопросов. Эта древняя книга даёт описание эволюции космоса, объясняет происхождение всего сущего на Земле, включая физического человека, излагает подлинную историю человеческих рас от Первой до нашей, Пятой, и на этом прерывается. Она останавливается на начале кали юги, наступившей 4989 лет тому назад со смертью Кришны, светлого бога-Солнца, героя и реформатора, действительно жившего на Земле.

Но существует и ещё одна книга. Ни один из её нынешних владельцев не считает её очень древней, ибо появилась она с наступлением "чёрного века",

[1] Равви Иеошуа бен Хананея (умерший около 72 года по Р. Хр.) открыто заявлял, что творил "чудеса" с помощью книги "Сефер Йецира", озадачив тем самым не одного скептика. Ссылаясь на вавилонский Талмуд, А. Франк называет и двух других великих тауматургов, раввинов Ханину и Ошои (см. "Jerusalem Talmud, Sanhedrin" с. 7 и т. д.; и "Die Kabbalah" Франка, с. 55, 56). Об этом же заявляли и многие средневековые оккультисты, а также и недавно умерший современный маг Элифас Леви, который публично утверждает об этом в своих книгах и публикациях, посвящённых вопросам магии.

xliv

Введение

xliv

т. е. всего лишь около пяти тысяч лет тому назад. Примерно через девять лет должен завершиться первый 5-тысячелетний цикл, начавшийся с наступлением Великого цикла кали юги. И тогда исполнится последнее пророчество, содержащееся в упомянутой нами книге (в первом томе пророчеств о "чёрном веке"). Ждать нам осталось недолго, и многие из нас станут свидетелями зари нового цикла, в конце которого будет сведено немало счётов и подведено немало итогов в отношениях между расами. Второй том пророчеств, который подготавливается со времени жизни великого преемника Будды, Шанкарачарьи, уже почти завершён.

Здесь мы должны отметить ещё один важный момент, главный в ряду доказательств существования единственной, изначальной и универсальной мудрости. Момент этот, в любом случае, крайне важен для христианских каббалистов и всех изучающих оккультизм. [Оккультные] учения — по крайней мере, частично — были известны нескольким отцам церкви. На основании строго исторических источников мы утверждаем, что и Ориген, и Синезий, и даже Климент Александрийский — ещё до того, как они дополнили неоплатоническое учение Александрийской школы учением гностиков, придав последнему вид христианского учения — сами были посвящены в мистерии. Более того, некоторые из доктрин этих тайных школ — правда, далеко не все — прижились в Ватикане и с тех пор являются неотъемлемой частью таинств римско-католической церкви, закрепившись в виде искажённых добавлений к первоначальному христианскому учению. Таков, например, ныне укоренившийся догмат о непорочном зачатии. Этим и объясняются жестокие преследования оккультизма, масонства и вообще любых инакомыслящих-мистиков со стороны римско-католической церкви.

Времена Константина стали последним поворотным пунктом в истории, периодом наивысшей борьбы, итогом которой стало для западного мира удушение всех предшествовавших религий во имя торжества новой, возведённой на трупах первых, религии. Отныне заглядывать в слишком далёкое прошлое, за времена "потопа" и Эдемского сада, стало запрещено. В ход была пущена вся возможная жестокость, все правые и неправые средства, дабы скрыть от глаз любопытствующих потомков панораму прошлого. Наглухо заделывалась любая щель, безжалостно уничтожались любые письменные источники, какие только попадались в руки [новой церкви].

Но даже в этих искалеченных рукописях всё равно сохранилось достаточно много свидетельств, убедительно подтверждающих существование некоего главного, исходного учения. Их фрагменты пережили немало геологических и политических катаклизмов, но всё-таки дошли до наших дней, чтобы поведать нам свою историю, и каждый сохранившийся источник свидетельствует о том, что мудрость, ныне тайная, была когда-то

xlv

Введение

xlv

главным родником, вечно бьющим источником, из которого берут начало все остальные ручейки — позднейшие религии всех народов, от первой до последней. Тот промежуток времени, который начался с Будды и Пифагора, с одной стороны, и завершился неоплатониками и гностиками, с другой, — это единственный период истории, где, как в фокусе, соединились в последний раз яркие лучи света, свободно изливавшиеся на протяжении бесчисленных эонов времени, не загороженные рукой нетерпимости и фанатизма.

Вот почему для разъяснения тех или иных фактов, дошедших до нас из седой древности, автору всё время приходится обращаться лишь к источникам, относящимся к историческому периоду. Автор вынужден пользоваться этими средствами, — даже рискуя в очередной раз услышать обвинения в отсутствии у неё чёткой методологии и системы, — так как никаких других источников в нашем распоряжении просто не осталось. Люди должны узнать о том, какие огромные усилия предпринимались во все эпохи рассеянными по миру адептами, посвящёнными поэтами и прозаиками, писателями-классиками всех времён к тому, чтобы сохранить в анналах человечества если не знание главных принципов этой философии, то хотя бы память о самом её существовании.

Для того чтобы убедить читателя в том, что и сегодня, в 1888 году, существуют посвящённые, что это не выдумка, не миф, мы должны доказать, что подобные посвящённые существовали во все века истории. А этого сделать невозможно без указания конкретной главы и стиха в том или ином источнике, где встречается упоминание об этих гигантах мысли, существовавших в бесконечной череде других знаменитых Учителей, их предшественников и последователей, живших как до эпохи всемирного потопа, так и после него. Только таким образом, опираясь на полулегендарные-полуисторические источники, можем мы доказать, что и само оккультное знание, и те силы, которые открываются перед человеком через него, — никакие не выдумки, а реальный факт, столь же древний, как сам наш мир.

Я не собираюсь обращаться с какими-то особыми словами к своим судьям, как к прошлым, так и к будущим, и не имеет никакого значения, серьёзные ли это литературные критики или просто крикуны-дервиши от литературы, предпочитающие судить об авторе по степени популярности или непопулярности его имени и, едва пробежав глазами по содержанию, впивающиеся, как смертоносные бациллы, в самые уязвимые места книги. Не опущусь я и до ответа всем рехнувшимся умом очернителям — по счастью малочисленным, — готовым опорочить имя любого автора, более известного, чем они сами, единственно ради привлечения общественного внимания к собственной персоне — пусть они исходят пеной, лая на собственную тень. Вначале они много лет утверждали, будто доктрины, изложенные в журнале "Theosophist" и наконец представленные в книге "Эзотерический буддизм", были полностью выдуманы автором этих строк. Теперь же они сделали резкий поворот на 180 градусов и объявили "Разоблачённую Исиду" и всё остальное плагиатом, грубым заимствованием идей из произведений Элифаса Леви(!), Парацельса(!!) и mirabile

xlvi

Введение

xlvi

dictu из памятников буддизма и брахманизма (!!!). С тем же успехом можно было бы обвинить в воровстве Ренана или Макса Мюллера: первого за то, что его "Жизнь Христа" заимствована им из Евангелия, а второго — из-за того, что его "Священные книги Востока" и "Фрагменты" написаны на основе философии браминов и учения Гаутамы Будды.

Широкой же публике и читателям тайной доктрины я могу сказать лишь то, что не уставала повторять и прежде и что мне хотелось бы выразить здесь словами Монтеня:

"Милостивые государи, я собрала здесь букетик из различных цветов, а от себя добавила лишь нить, которой они перевязаны."

Разорвите, разрежьте эту "нить" на мелкие кусочки, если хотите, но вы никуда не денетесь от самого букета фактов — в лучшем случае вы сможете только закрыть на них глаза, и не более того.

В заключение хотелось бы сказать ещё несколько слов в связи с первым томом этой книги. У читателя может сложиться впечатление, что в нашем Введении, предваряющем собой ту часть книги, которая в основном посвящена проблемам космогонии, мы затронули ряд вопросов, как будто не имеющих прямого отношения к рассматриваемой теме. Тем не менее, обратиться к ним автора заставили не только все вышеизложенные причины, но и ещё одно важное обстоятельство. Каждый читатель неизбежно будет судить о высказанных в этой книге мыслях с точки зрения собственных знаний, собственного опыта и сознания, опираясь на то, что уже известно ему лично. Это обстоятельство автор настоящих строк должна была постоянно учитывать. Вот почему в первом томе этой книги так часто встречаются ссылки на вопросы, собственно говоря, относящиеся к её заключительной части, но автор не могла обойти их молчанием, чтобы у читателя не возникло впечатления, будто он читает какую-то волшебную сказку — плод фантазии современного человека.

Так, прошлое поможет нам лучше понять настоящее, а настоящее — верно оценить прошлое. Необходимо тщательно разобраться во всех накопившихся заблуждениях и решительно освободиться от них, хотя более чем вероятно — а в нашем случае вероятность эта вырастает в полную уверенность, — что исторические свидетельства прошлых веков, как это бывало и раньше, заставят задуматься лишь самых интуитивно-одарённых — то есть попросту горстку — людей. Но коль это так, то эти искренние и преданные искатели истины смогут найти себе удовлетворение в том, что представят современному скептику-саддукею математические доказательства вместе с вечным памятником его упрямству, косности и фанатизму. Где-то в архивах французской Академии и по сей день хранится знаменитый закон вероятностей, разработанный известными математиками и специально для скептиков выраженный алгебраически. Этот закон гласит: если два человека свидетельствуют о каком-либо

xlvii

Введение

xlvii

факте и доля уверенности каждого из них в реальности этого факта составляет 5/6, то в этом случае достоверность факта составит 35/36; то есть вероятность этого факта будет относиться к его невероятности в соотношении 35:1. Если таких свидетельств будет три, то степень вероятности возрастёт до 215/216. Свидетельства десяти человек, уверенных в достоверности факта на ½, даст нам 1023/1024 достоверности и т. д., и т. д. Оккультист может на этом остановиться и больше ни о чём не беспокоиться.

Сноски

---