ПМ (Базюкин), п.2

письма махатм

Письма Махатм А.П. Синнетту

Перевод В.В. Базюкина

ш

скачать

анг. • рус.

письмо № 2; раздел: Раздел I: Письма, связанные с книгой А. Синнетта “Оккультный мир” (1880-1881 гг.)

от кого:	Кут Хуми Лал Синг	написано 19.10.1880 из: Где-то в долине Кашмира
кому:	Синнетт Альфред Перси	получено в: Симла, Индия

содержание: Законы оккультной науки (эзотеризма).

<<   ☰   >>

англ • аноним (2) • Базюкин (2) • Рерих (2) • Самара (2)

Письмо № 2

Получено в Симле, 19 октября 1880 г.

Высокочтимый сударь и брат мой!

Едва ли в переписке с Вами нам удастся найти общий язык до тех пор, пока мы не скажем со всей ясностью: у оккультной науки есть свои собственные методы, столь же строгие и непреложные, как и те, которыми пользуется наш антипод — наука физическая. Последняя действует по своим строгим правилам, первая — по своим, а поэтому всякий, кто стремится проникнуть в пределы мира незримого, не вправе давать советы о том, как ему следует продвигаться по этому пути, как не может указывать верный путь собственному проводнику какой-нибудь путешественник, пытающийся проникнуть в мир подземных пещер Лхасы благословенной. Таинства никогда не были и никогда не смогут оказаться в пределах досягаемости для широкой публики — по крайне мере, до того долгожданного дня, когда наша религиозная философия станет наконец достоянием всего человечества. Во все времена лишь ничтожное меньшинство людей владело секретами природы, хотя практические доказательства того, что овладеть ими человеку вполне по силам, наблюдали воочию толпы народу.

Адепт — это редчайшее соцветие опыта, накопленного многочисленными поколениями людей, которые любили задавать вопросы, и стать им может лишь тот, кто будет следовать одному только внутреннему зову своей души без оглядки на то, что по этому поводу говорит рассудительная мирская наука или житейская мудрость.

Вы желаете вступить в сообщение с одним из нас напрямую, минуя мадам Б. или каких-либо других посредников. Насколько я понимаю, мысль Ваша состоит в том, чтобы такое общение происходило в форме либо писем — наподобие этого — либо внятно слышимых слов, с тем чтобы один из нас направлял Вас в деле руководства теософским обществом и главным образом в обучении его членов. Вы стремитесь ко всему этому, и при этом, однако, по Вашим же собственным словам, до сих пор так и не нашли “достаточных оснований” для того, чтобы расстаться хотя бы с собственным “образом жизни” — откровенно несовместимым с подобными способами сообщения. Это едва ли разумно. Тот, кто стремится высоко поднять знамя мистицизма и объявить, что царство его уже близко, должен сам служить примером для других. Он первым должен изменить свой образ жизни и, считая изучение оккультных тайн следующей ступенькой, ведущей вверх по лестнице Знания, должен об этом во всеуслышание объявить, невзирая ни на какое сопротивление со стороны точной науки и общества. “Царство Небесное силою берётся”, — утверждают христианские мистики. Однако на успех в достижении этой цели современный мистик может рассчитывать лишь в том случае, если рука его вооружена, а сам он готов либо победить, либо погибнуть.

В своём первом письме я охватил, кажется, большинство вопросов, содержащихся в Вашем втором и даже в третьем письмах. В нём я изложил своё мнение, отметив, что мир в целом пока ещё не созрел для восприятия слишком уж поразительных доказательств существования оккультной силы, а потому нам не остаётся ничего другого, как иметь дело лишь с отдельными индивидами, которые, как и Вы, стремятся проникнуть за завесу материи, в мир первопричин. Иными словами, нам следует рассмотреть лишь кандидатуры м-ра Хьюма и Вашу. Этот джентльмен тоже оказал мне большую честь, обратившись ко мне по имени, задав мне несколько вопросов и указав условия, на которых он хотел бы серьёзно работать для нас. Но поскольку побуждения и устремления ваши носят диаметрально противоположный характер, а следовательно, могут привести к различным результатам, то я должен ответить каждому из вас по отдельности.

Первое и главное соображение, которым мы будем руководствоваться, решая, принять или отклонить Ваши предложения, связано с Вашим внутренним побуждением: чтó именно заставляет Вас искать у нас обучения и в определённом смысле — наставничества?}} Последнее, как я понимаю, обусловлено у Вас определёнными оговорками, а потому требует отдельного разговора. }}

Итак, каковы же Ваши побуждения? Я могу попробовать определить их в общих чертах, оставив подробности для дальнейшего обсуждения. Они следующие:

1. Желание получить достоверные и неопровержимые доказательства того, что действительно существуют такие силы природы, о которых науке ничего не известно.

2. Надежда заполучить их однажды в собственное распоряжение — чем раньше, тем лучше, ибо Вы не любите долго ждать — что, в свою очередь, позволит Вам:

(а) доказать их существование избранному кругу западных интеллектуалов;

(б) рассматривать будущую жизнь как объективную реальность, опираясь при этом на твёрдую основу Знания — а не веры; и

(в) наконец-то узнать — и для Вас это, пожалуй, самый главный мотив, при этом самый скрытый и тщательно замаскированный — всю правду о наших ложах и о нас самих; одним словом, получить твёрдые гарантии того, что “Братья” — о которых все так много слышат, но которых так редко видят — это реальные существа, а не плод расстроенного мозга и не галлюцинация.

Таковыми в самом лучшем случае видятся нам Ваши “побуждения”, заставившие Вас обратиться ко мне. Отвечу Вам в том же духе, надеясь, что моя искренность не будет превратно истолкована или приписана какому-то недружелюбию по отношению к Вам.

Эти Ваши побуждения — вполне искренние и, с чисто мирской точки зрения, заслуживающие самого серьёзного внимания, — в наших глазах выглядят себялюбием. (Заранее прошу великодушно простить меня за возможную резкость в выражениях, если желание Ваше, как Вы об этом и говорите, состоит действительно в том, чтобы познавать истину и учиться у нас, принадлежащих к совершенно иному миру, отличному от того, в котором вращаетесь Вы).

А себялюбивы они по той причине, что, как Вам должно быть известно, самая главная задача Т.О. состоит не столько в том, чтобы потакать амбициям отдельных людей, сколько в том, чтобы служить ближним своим: а это слово, “себялюбивый”, которое, вероятно, режет Вам слух, несёт у вас один смысл, а у нас совершенно иной, и потому Вы должны воспринимать его исключительно в том смысле, в каком понимаем его мы. Возможно, Вам станет понятнее, если я скажу Вам, что, с нашей точки зрения, самые возвышенные намерения облагодетельствовать человечество немедленно обретают себялюбивый оттенок, как только в голове у такого благодетеля начинает маячить неясное желание извлечь из этого какую-то выгоду для себя или в чём-то поступиться справедливостью, даже если такие желания и не входят в сознательный расчёт у такого человека. А ведь Вы всё ещё не отказались от мысли отмахнуться вообще от идеи всемирного Братства, Вы всё ещё ставите под сомнение его пользу, и советуете перестроить ТО, превратив его в некую школу по изучению оккультизма. Но так, мой уважаемый и досточтимый друг и брат, — дело не пойдёт!

А теперь, покончив с вопросом о “личных побуждениях”, давайте-ка порассуждаем о тех “условиях”, на которых Вы готовы работать с нами во имя общественного блага. В общих чертах эти условия таковы: во-первых, учреждение, с Вашей любезной помощью, отдельного англо-индийского теософского общества, в руководстве которым ни один из наших нынешних представителей не должен иметь права голоса; и, во-вторых, один из нас должен взять этот новый орган “под своё покровительство”, находиться в “прямом и свободном общении с его руководителями” и представить им “прямые доказательства того, что он действительно обладает этим высшим Знанием о силах природы и свойствах человеческой души, которые сняли бы любые сомнения в отношении его права руководить ими”. Я привожу здесь Ваши собственные слова во избежание искажений в передаче смысла Вашей позиции.

Итак, с Вашей точки зрения, эти условия должны показаться нам столь резонными, что будут приняты безоговорочно. Действительно, Ваше мнение вполне может разделять и большинство Ваших соотечественников, а то и европейцев вообще. Что, скажете Вы, может быть разумнее такого требования, по которому учитель, жаждущий сеять свои знания, и ученик, просящий его об этом, должны встретиться лицом к лицу и первый должен передать другому экспериментально подтверждённые доказательства правоты его учения? Как человек мирской, живущий в миру и пребывающий с ним в полной гармонии, Вы, несомненно, правы. Но людей, живущих в ином — нашем — мире, неискушённых в Вашем образе мыслей — и которым порой бывает действительно нелегко этот образ мыслей понять и по достоинству оценить — едва ли можно упрекать в том, что они не в силах ответить на Ваши предложения с той сердечностью, каковой, по Вашему мнению, эти предложения заслуживают.

Первое и самое важное возражение вытекает из нашего Устава. Да, у нас есть свои школы и свои учителя, свои неофиты и свои шабероны (наивысшие адепты), и дверь у нас отворяется всякому верному человеку, стучащемуся к нам. И новоприбывшему мы неизменно оказываем самый тёплый приём, — но только вот какое дело: не мы обязаны отправляться к нему, а он сам должен явиться к нам. Более того, мы никогда — кроме случаев крайней важности — не навещаем его и даже не переступаем порога его дома в зримом виде, пока он не достигает такой точки на пути изучения оккультизма, откуда поворот назад уже более невозможен в силу связывающей его с нами нерушимой присяги.

Жаждет ли кто-либо из вас обрести знание и передаваемые с ним благотворные способности так остро, чтобы покинуть свой мир и явиться в наш? Тогда пусть он придёт. Но он не должен будет даже помышлять о возвращении до тех самых пор, пока уста его не скрепит печать наших таинств, которую он не сможет нарушить даже в минуту слабости или по неосторожности. Пусть он непременно придёт к нам, как ученик к учителю, но без всяких предварительных условий, — или пусть ждёт, как ждут очень многие другие, а пока пусть довольствуется лишь крохами Знания, случайно оброненными для вас на этом пути.

Допустим, что Вы действительно решились прийти к нам, как уже пришла к нам мадам Б. и ещё придёт м-р О. — оба Ваших соотечественника. Допустим, Вы согласились бросить всё ради истины и будете готовы тяжко трудиться годы и годы, взбираясь всё выше по крутой тернистой тропе, и Вас не сломят никакие преграды, Вы не поддадитесь никаким искушениям и будете верно хранить в своём сердце поведанные — в виде испытания — тайны. И вот, отдав делу все свои силы, беззаветно сея все эти годы зёрна истины и направляя образ мыслей и жизни людей по верному руслу — разве после всего сделанного Вами восприняли бы Вы справедливым наше решение предложить мадам Б. и м-ру О., будь они для нас “совершенно чужими людьми”, те же самые условия, каких теперь Вы испрашиваете для себя? Из двух этих людей один уже отдал нам три четверти своей жизни, а другой пожертвовал шестью лучшими своими годами, уже достигнув расцвета своих мужских сил, а ведь оба они будут продолжать и дальше так же трудиться до скончания своих дней. Находясь в вечном труде ради заслуженной награды, они никогда не требовали её от нас и никогда разочарованно не роптали. И даже если бы каждый из них сделал гораздо меньше того, что уже сделано ими на деле, то и тогда разве не было бы глубочайшей несправедливостью закрыть глаза, как это нам и предлагается, на всё, ими свершённое, на этом важном участке теософской работы? Неблагодарность не входит в число наших пороков, и, думается нам, Вы вовсе и не предлагаете нам поступить таким образом. . .

Ни один из них ни в малейшей степени не склонен вмешиваться в руководство задуманным Вами англо-индийским филиалом и не намерен диктовать свою волю его сотрудникам. Но это новое общество, если оно вообще будет учреждено, должно будет, имея собственное отличительное наименование, являться, по сути дела, филиалом головного Общества — таким же, как и Британское теософское общество в Лондоне. Оно должно будет вносить свой вклад в его жизнедеятельность и плодотворность, проповедуя его основополагающую идею всемирного братства и осуществляя другую полезную деятельность.

Пусть какие-то из наших феноменов и были, возможно, произведены нескладно, но, по Вашему же собственному признанию, среди них всё-таки есть и вполне безупречные. Как Вы говорите, “бесконтактное производство стуков по столу” и “звон колокольчиков в воздухе” “всегда воспринимались как безусловное подтверждение” и проч. и проч. Из этого Вы заключаете, что количество хороших “демонстрационных феноменов” можно будет легко умножать до бесконечности. Это действительно так — производить их можно будет в любом месте, где постоянно действует наш магнетизм и присутствуют иные необходимые условия и где нам не придётся действовать с помощью или посредством уже порядком ослабшего женского тела, в котором, если так можно выразиться, по большей части бушует неистовый ураган жизненных сил. Но при всём несовершенстве нашей представительницы в зримом мире — а состояние её нередко бывает самым неудовлетворительным и несовершенным — лучше неё у нас пока никого нет, и её феномены вот уже почти полвека удивляют и ставят в тупик лучшие умы нашего времени. Да, мы незнакомы с правилами “журналистской этики” и с критериями, предъявляемыми физической наукой, но зато мы обладаем интуитивным знанием причинно-следственных отношений. Коль скоро Вы ничего не пишете о самих феноменах, которые верно считаете вполне убедительными, то из этого мы вправе заключить, что полученные результаты не оправдывают затрат драгоценной энергии. Ведь в глазах мирской публики вся эта история с “брошью” не стоит и гроша, и время докажет мою правоту. Так что план, который Вы любезно нам предложили, никуда не годится.

И в заключение: мы готовы продолжить нашу переписку, если Вас устраивает всё сказанное выше об изучении оккультизма. Точно такое же тяжкое испытание прошёл и каждый из нас, в какой бы стране он ни жил и к какой бы расе ни принадлежал. Пока же в надежде на лучшее остаюсь, как всегда, искренне Ваш,

Кут Хуми Лал Сингх

Предыдущее письмо № 1	Оглавление	Следующее письмо № 3a
(предположительная хронологическая последовательность)

Сноски

---