Джадж У.К. - Во взятом в долг теле: различия между версиями

Потом он жил третью жизнь до сорока девяти (сравните это с утверждением Джаджа в письме Олкотту, 4 марта 1880 г.: «Однажды я жил в Индии 19 лет, и до этого дважды по 2-3 года. Таким образом, вы видите, я не на столько моложе вас, как я думал») и опять умер, и с той же помощью выбрал тело ребёнка, умирающего в другой стране.

''Заметка''. «Храни это, Юлий».

{{Стиль А-Цитата|текст=[Следующая группа заметок озаглавлена: «Книга». Затем следует четыре строчки, написанные путём стенографии. После них слова:

Эсибио Родригес дэ Индиано (сравните литературные имена мистера Джаджа – Эсибио Урбан и Родригес Индиано) был нотариусом в Испании, который нашёл в вещах своего отца много старых пергаментов, написанных на неизвестном ему языке. Он узнал, что это арабский, а чтобы расшифровать пергаменты, он изучил его. Бумаги содержали рассказ.]}}

Храм (находящийся на месте современного города Кондживерам) и обычные священники, – всё готово к церемонии посвящения. Маленькие церемонии обычно проводились у краеугольного камня, но эта – превосходила их по важности. Множество молящихся собралось здесь не ради любопытства, но для духовной пользы. Они заполнили всё здание, и я не мог попасть внутрь и поэтому был вынужден стоять около двери. Потом выяснилось, что это было самое лучшее место, которое я мог выбрать, если заранее знал о предстоящем. За несколько дней до этого сюда прибыло и устроилось невдалеке от храма множество странствующих аскетов. Никто из окружающих не обратил на них особого внимания, поскольку здесь привыкли видеть таких людей. Ничего необычного в этих людях не было. Всё, что можно было сказать, что в них было что-то мистическое. Дети говорили, что в один из вечеров в их лагере не было не только аскетов, но и следов их присутствия. Но детям не поверили, потому что на следующее утро, как обычно, аскеты были на месте. Два старика из города говорили, что это дэвы в их «иллюзорной форме». Но было слишком много волнений, связанных с посвящением, чтобы подумать об этом ещё. Однако события подтвердили, что старики были правы.  

И, как они часто это делают, он ушёл, не сказав больше ни слова. Я остался во дворце и уснул на жаре с одним только верным Гопалом рядом. Я спал и думал, что находился у кровати простого ребёнка, мальчика, в чужой, незнакомой стране, где люди похожи на европейцев. Мальчик лежал в позе умирающего, и все родственники собрались у его постели.

Я приготовился спросить его ещё что-то, но сонливость снова охватила меня и мне опять приснился маленький, умирающий, ребёнок – иностранец.  

– Это и есть ребёнок, – сказал он, – ты можешь выполнить часть своей клятвы. Теперь быстрее! Нельзя терять время, ребёнок почти мёртв. Эти люди уже думают, что он труп. Видишь, доктор сказал им роковые слова: «Он мёртв».

Я был ребёнком, но спутанные, неясные видения о другом плане, где я мысленно был со своим верным слугой по имени Гопал, казалось, проносились сквозь мой мозг – то, должно быть, были видения – это реальность. Разве я не видел всё это время моих мать и отца, старого доктора и медсестру в нашем доме, наполненном детьми? Да, конечно, это и есть реальность.

– Две ночи мне снился один и тот же сон. Мне снилось, что я – Раджа, и что у меня есть преданный слуга, о котором я горюю, потому что очень люблю его, а так же потому, что это были только сны и ничего этого нет.

Этот день прошёл так, как обычно проходят дни больных мальчиков. Рано вечером я быстро уснул мальчиком из моего сна в чужой стране, и мне больше не снился сон о Радже. Как и раньше казалось, что я падал, но потом проснулся на своей циновке в моём дворце с сидящим рядом Гопалом. Прежде чем я поднялся, вошёл старый брамин и я попросил Гопала выйти.

– Рама, – сказал он, – тебе, мальчику, не будет сниться, что ты Раджа, но ты должен знать, что каждую ночь, будучи спящим правителем, ты – бодрствующий мальчик в чужой стране. Хорошо исполняй свои обязанности, не пренебрегай ими. Пройдут годы, ибо никогда не останавливающаяся машина времени продолжает двигаться. Помни мои слова. И он вышел через открытую дверь.

Таким образом я знал, что сны о больном чужестранном мальчике, были не просто снами, это были воспоминания, и я обречён каждую ночь одушевлять этого маленького ребёнка, по мнению его родных, вставшего из могилы. Но я знал, что долгие годы его разум не будет знать истинного себя и всегда будет чувствовать себя странно в своём окружении. Потому что, без сомнения, я буду этим мальчиком внутри, а он – снаружи, и его друзья не будут понимать, что он исчезает, а другой занимает его место. Каждую ночь я – спящий Раджа, слышавший слова мудрецов, буду превращаться в невежественного чужестранного мальчика, пока время и непрестанные усилия не научат меня жить одновременно в двух жизнях. Моя жизнь, жизнь юноши в этой чужой стране не будет нарушаться смутными снами о Радже, как об отдельной силе. И всё же сначала, какой бы ужасной ни казалась эта мысль, всегда, когда я буду просыпаться на своей циновке, у меня будут ясные воспоминания, вначале казавшиеся только снами, что я – правитель. Я буду точно знать, что пока верный слуга стережёт мою спящую форму, я маскируюсь во взятое взаймы тело, неуправляемое, как ветер. Таким образом, я – мальчик, могу быть счастливым, а я – правитель – несчастным. Потом я должен привыкнуть к этой двойной жизни. Возможно, мой чужестранный ум и привычки будут так сильно доминировать над мальчиком, что существование в его теле наполнится болью от того, что внешний посредник полностью поглощён войной с внутренним мыслителем.

Но однажды данная клятва должна быть исполнена, а Отец – Время поедает всё, даже века.