письмо № 49; раздел: Раздел 3: Испытание. Ученичество
| от кого: | Кут Хуми Лал Синг | написано из: – |
|
кому: |
Синнетт Альфред Перси | получено 5 августа 1881 в: Умбалла, Индия |
содержание: Книги Элифаса Леви; источник философских знаний розенкрейцеров. Мировоззрение и познания западной науки. Путь ученичества Синнетта. Причины эзотерического характера знаний Махатм; специфика духовного метода познания. Опасность передачи эзотерических знаний духовно не подготовленным людям. Трудности и тяготы духовного учительства; кармическая ответственность Посвятителя. Природа и возможности Планетных Духов. О просьбе Синнетта получить портрет Кут Хуми. Восприятие Кут Хуми информации из астрального света и сознаний других людей.
Письмо № 49[1]
Только что вернулся. Писем пришло столько, что на все и отвечать не хочется. Ваше — исключение. Ничего существенного я Вам пока сообщить не могу, а потому обращусь, пожалуй, к Вашим вопросам. Задача эта, впрочем, не так и проста, как может показаться на первый взгляд. Говоря словами упанишады (обращёнными, правда к божеству), вопросы Ваши “со камаята баху сьям праджаеети”[2] — “любят быть многочисленными и производить потомство”[3]. Как бы то ни было, жажда познания никогда грехом не почиталась, и я всегда готов буду ответить на любой из таких вопросов — если это возможно.
Разумеется, я полагаю, что переписка наша была затеяна ради всеобщего блага, но проку от неё для мира будет очень мало, если только Вы не переплавите все затронутые в ней учения и идеи “в некий очерк”, в котором была бы освещена не только позиция оккультной философии по вопросу о сотворении мира, но и то, как она трактует любые другие вопросы. Чем скорее Вы приступите к работе над “будущей книгой”,[4] тем лучше, ведь никто не застрахован от нежданных случайностей. Переписка наша может неожиданно оборваться из-за вмешательства тех, кому это видней. Ум их, как Вам известно, — это книга за семью печатями для многих из нас, и сорвать с неё эти печати не под силу никакому “искусству магии”.[5]
Впрочем, в должное время я подброшу Вам новых “ключиков в помощь Вашим размышлениям”, и, возможно, те небольшие разъяснения, которые я волен Вам сообщить, покажутся Вам более доходчивыми, чем “Haute Magie” Элифаса Леви.[6] Нет ничего удивительного в том, что книга его Вам кажется туманной, поскольку она никогда и не предназначалась для непосвящённого читателя. Знания свои Элифас почерпнул из розенкрейцеровских манускриптов (из которых в Европе ныне остались только три). В них развиваются наши восточные доктрины, которые проповедовал Розенкрейц[7]: по возвращении из Азии он придал своим учениям полухристианский вид, дабы защитить своих последователей от мстительных клерикалов. Его учения требуют для себя особого ключа, а ключ этот уже и сам по себе — особая наука. Розенкрейц проповедовал эти учения изустно. Сен-Жермен, однако, зашифровал добрую часть этих учений с помощью цифр, и эта зашифрованная рукопись[8] оставалась в единственном экземпляре у его верного друга и покровителя, немецкого князя, благоволившего к нему: в его-то доме и в его присутствии Сен-Жермен и свершил свой последний исход — туда, где и находится его подлинная родина.
Но, увы, усилия его оказались тщетны!
Упоминая все эти “цифры” и “числа”, Элифас обращается лишь к тем людям, кто хотя бы немного знаком с пифагорейскими доктринами. Но это правда: в некоторых из них действительно зашифрована вся философия, и они охватывают собой все доктрины. Исаак Ньютон прекрасно разобрался, что к чему, однако ради сохранения собственной репутации поостерёгся открыто объявить свои знания — к большому сожалению для авторов и современников “Субботнего обозрения”.[9]
Вы, кажется, в восторге от него, я — нет. Пусть даже газета и талантлива с литературной точки зрения, но если она предоставляет свои страницы для распространения непрогрессивных и догматических взглядов вроде тех, что я прочитал недавно, то она не может находиться в одном цехе со своими более либеральными собратьями по перу. Деятели науки, полагает она, “вовсе не годятся на роль надёжных наблюдателей” при показе явлений современной магии, спиритизма и прочих “пресловутых чудес”. Всё делается совсем не так, как следует, — пишет газета дальше, — поскольку учёные мужи, “заведомо зная границы естественного (?!!), должны тут же и предположить невозможным то, что они видят или полагают, что видят, перед своими глазами, а затем должны заняться поисками ошибки . . . ” и проч. и проч. Опять сыплются всё те же аргументы вроде знания ими системы кровообращения, электрического телеграфа, железных дорог и пароходов. Они знают “границы естественного”!!! О, век зазнайства и помрачения ума! И весь этот учёный сброд нас ещё приглашает к себе в Лондон — а ведь это именно их предшественники травили Месмера и шельмовали Сен-Жермена, объявив его мошенником!
Да ничего они ещё толком не знают о природе — она скрыта от них пока за семью замками. А что им известно о человеке? Скелет да внешний облик, и больше ничего. Они никогда не расскажут вам о путях, по которым проходят те невидимые посланники, — которых они называют “чувствами”, — позволяя человеку воспринимать окружающий мир. Вся их школярская наука — это рассадник одних только сомнений и робких предположений. Заявления их — одна сплошная софистика. Своей слабостью, презрением к истине, своим морализаторством и догматизмом они заражают всех вокруг! И представители её ещё хвастают знанием “границ естественного”. Нет, друг мой, увольте. Даже не хочется вспоминать, что и Вы принадлежите к этому поколению и являетесь поклонником этой вашей “современной науки”. Её заветы и непогрешимые, как оракул, вердикты сродни папскому принципу non possumus.[10]
Впрочем, что касается “Субботнего обозрения”, то это мы ещё легко отделались. А вот со “Спиритуалистом” совсем другая история. Бедная, заблудившаяся в трёх соснах газетёнка! Вы нанесли по ней чудовищный удар. Почувствовав, как почва уходит у неё из-под ног на медиумическом поле, она теперь бьётся не на жизнь, а на смерть, пытаясь доказать превосходство английских Адептов над восточным знанием. Я почти явственно слышу их тайный отчаянный вопль: “Если уж посрамлены мы, спиритуалисты, то не в лучшем положении находитесь и вы, теософы”. Этот их великий “Адепт”, зловещий Дж.К.,[11] — враг, несомненно, опасный, и, боюсь, как бы нашим бодхисатвам не пришлось в один прекрасный день склониться в глубоком поклоне перед его могучими познаниями, сознавшись в собственном глубочайшем невежестве. “Такие подлинные Адепты, как Гаутама Будда и Иисус Христос никогда не окутывали себя тайнами, а приходили и проповедовали свои учения открыто,” — вещает наш оракул. Это уже что-то новенькое для нас, смиренных последователей первого. Гаутама описывается и как “божественный учитель”, и в то же самое время как “посланец Божий”!!! (см. “Спиритуалист”, 8 июля, с. 21, абз. 2) Таким образом, Будда теперь оказывается посланцем того, кого Он сам, Сангье Хутху[12] (Sankia K'houtchoo), драгоценнейшая премудрость, сверг с престола за 2500 лет до того, раскрыв на всеобщее обозрение Скинию и продемонстрировав всем её пустоту. Интересно, где выучился своему буддизму этот полуграмотный “Адепт”? Вы явно должны посоветовать своему другу, м-ру Ч.К. Мэсси, чтобы он вместе с этим лондонским “сокровищем”, столь глубоко презирающим индийское оккультное знание, проштудировал “Лотос благого закона” и “Атма Боддха”[13] в свете иудейской каббалистики.
Раздражён ли я “оскорбительными нападками со стороны газет”? Да ничуть. Правда, некоторую досаду я — сознаюсь — действительно испытываю по поводу кощунственных высказываний Дж.К. Меня так и подмывало дать достойный ответ этому надутому индюку, но опять-таки: “доселе дойдёшь и не перейдёшь”[14] Тот Хубилган, которому я показал это место в статье, хохотал от души — так, что даже слёзы струились по щекам старика. У меня, к сожалению, так не получается. Да если всё это прочитает наша “Старушка”, парк в Симле может недосчитаться одного-двух кедров. Спасибо Вам, конечно, за любезное предложение иметь у себя газетные рецензии, но пусть они лучше хранятся у Вас, так как через пару лет эти рецензии могут вдруг понадобиться Вам самому.
Что же касается Вашей готовности дать торжественный обет молчания и поклясться не разглашать что бы то ни было без особого на то разрешения, то я пока не могу дать Вам никакого определённого ответа. Я не могу Вам сказать ни “да”, ни “нет”, поскольку это, по правде говоря, зависит не от меня — ещё не было случая, чтобы к присяге приводился чужак в соответствии с принятой у нас особой формой клятвы или торжественного обещания, и я не уверен, окажется ли достаточно одной этой клятвы в глазах моих владык. К сожалению для обоих из нас, Вы уже однажды — а точнее, дважды — в своей речи употребили выражение, которое оказалось замечено и зафиксировано, и буквально три дня назад, когда я испрашивал для Вас кое-какие привилегии, мне его предъявили, и весьма неожиданно, должен я Вам сказать. После того, как при мне его повторили, и я сам лично видел его записанным, мне оставалось лишь со всем возможным смирением подставить и вторую свою щеку под ещё более неожиданные удары судьбы, наносимые почтенной рукой того, пред кем я так благоговею. Каким бы жестоким ни показалось мне это напоминание, оно было вполне справедливым, ибо Вы действительно произнесли эти слова в Симле: “Я — член Теософского общества, но никоим образом не являюсь теософом” — вот что Вы сказали тогда. Рассказывая о результатах этой моей попытки взять Вас под своё крыло, я не нарушаю никакой тайны, так как мне даже было рекомендовано сообщить Вам об этом. А значит, мы должны будем продвигаться вперёд теми же мелкими шажками, какими двигались до сих пор, или же — нам придётся немедленно остановиться и написать в конце своих писем слово Finis.[15] Надеюсь, Вы предпочтёте первое.
Раз уж у нас зашёл разговор на эту тему, я хотел бы, чтобы Вы внушили своим лондонским друзьям некоторые полезные истины, которые они слишком часто склонны забывать, хотя им о них и напоминают снова и снова. В оккультной науке секреты не передаются одномоментно, вдруг, хоть при письменном, хоть даже при словесном сообщении. А иначе “Братьям” достаточно было бы сделать лишь одно: выпустить некое Пособие, по которому можно было бы учиться в школе — так дети изучают грамматику на школьных уроках. Чаще всего люди ошибочно полагают, будто мы стремимся окружать и самих себя, и собственные свои способности туманом таинственности — будто мы храним свои знания лишь для самих себя и своевольно — “злонамеренно и предумышленно” — отказываемся передавать их другим.
Истина же состоит в том, что до тех пор, пока неофит не достигнет особого состояния, при котором он испытает просветление в той мере, в какой он на него уже имеет право и в какой он к нему готов, секреты эти — если не все, то в своём большинстве — неспособны передаваться никаким возможным способом. Желание учителя передать свои знания должно встретиться с равной же готовностью ученика воспринять эти знания. Просветление должно прийти изнутри. И пока этого не случится, не помогут никакие фокусы, никакие заклинания, никакие подручные средства или лекции и дискуссии на метафизические темы, никакие добровольно налагаемые на себя епитимьи. Всё это — лишь средства к достижению цели, и мы можем только наставлять ученика в том, какие из средств, обнаруженных эмпирическим путём на протяжении веков, помогут привести его к желанной цели. А средства эти известны уже многие тысячелетия, и никогда из них не делалось никакого секрета. Пост, созерцание, чистота мысли, слова и дела,[16] принятие на какое-то время обета молчания с тем, чтобы дать возможность природе самой заговорить с тем, кто приходит к ней с вопросом; власть над животными страстями и побуждениями; полное бескорыстие намерений; применение определённых благовоний и воскурений, преследующих чисто физиологические цели, — всё это широко известные средства, которыми пользовались со времён Платона и Ямвлиха на Западе и в ещё более древние времена наших индийских риши. Как ими пользоваться, чтобы приноровиться к темпераменту каждого отдельного индивида, — это, разумеется, вопрос, который решается каждым индивидом экспериментально и под пристальным наблюдением наставника, или гуру. Такова, по сути, часть курса обучения неофита, а гуру, то есть посвящающий, может при этом лишь помогать своим опытом и силой своей воли, но не более того — вплоть до самого последнего Наивысшего посвящения.
Полагаю также, что среди кандидатов мало кто представляет себе, сколь тяжкое бремя неудобств — да нет, скорее тяжких страданий и потерь для себя — взваливает на свои плечи посвящающий ради своего ученика. Легко заметить, что в физическом, моральном и интеллектуальном отношении неофиты и Адепты могут значительно разниться между собой, а значит, в каждом отдельном случае наставник вынужден приноравливаться к конкретным особенностям своего ученика, и напряжение здесь достигает чудовищной степени, ведь для достижения успеха нам приходится переводить себя на одну и ту же волну со своим подопечным. Но в том-то и дело, что чем большей силой обладает Адепт, тем слабее его связь с природой всех тех профанов, которые зачастую приходят к нему, насыщенные эманациями внешнего мира — животными эманациями эгоистичной грубой толпы, которые вызывают у нас чувство безмерного ужаса, и чем дольше Адепт пребывает в отрыве от внешнего мира, чем более совершенной становится его внутренняя чистота, тем тяжелее оказывается для него та задача, за которую он добровольно берётся.
Вот почему знание может передаваться лишь постепенно, и некоторые из наивысших секретов — если их точно сформулировать даже для Вашего хорошо подготовленного уха — могут прозвучать для Вас как бред сумасшедшего, и Вы позабудете все свои сегодняшние искренние заверения в том, что “абсолютная вера преодолеет любое непонимание”. Вот в чём и заключается истинная причина нашей скрытности. Вот почему люди так часто сетуют, приводя при этом, казалось бы, вполне разумные основания, что им не передают никаких новых знаний, хотя они не покладая рук и трудятся ради них в течение двух, трёх, а то и более лет. Так пусть же все те, кто по-настоящему хочет учиться, оставят всё и придут к нам, не прося нас и не ожидая, что мы сами спустимся к ним. Но возможно ли это в вашем мире и в вашей атмосфере?
“Утро 18 числа. Проснулся грустным”. В самом деле? Ну-ну, терпенье, добрый брат мой, терпенье. Что-то[17] всё же действительно случилось, хотя в сознании Вашем не осталось об этом и помина. Но пусть оно таким и останется. А вот мне-то что делать? Как мне выразить Вам идеи, для описания которых у вас пока ещё нет языка? Есть более светлые, более податливые головы вроде Вашей, которые и вместить в себя могут знаний больше, чем другие, но, когда даже они получают чуть больше сверх положенной дозы, этот излишек теряется из-за отсутствия слов и образов, которые помогли бы им зафиксировать эти смутно ощущаемые идеи. Вероятно — и даже несомненно, — Вы пока не понимаете, о чём я говорю. Но настанет день, когда Вы всё поймёте — потерпите. Давать человеку знаний больше, чем он пока готов воспринять, — эксперимент небезопасный. Впрочем, есть и некоторые другие соображения, которые пока сдерживают меня. Если человека ошеломить, сообщив ему факты, выходящие слишком далеко за пределы привычного, то последствия этого могут оказаться роковыми не только для самого неофита, но и для всех, находящихся в непосредственной близости от него. Это всё равно что передать адскую машину или заряженный револьвер с введённым курком в руки человеку, ни разу в жизни не видевшему ничего подобного.
Именно в таком положении сейчас находимся и мы. Мы чувствуем, что сроки приближаются, и нам нужно наконец сделать выбор между триумфом Истины и царством заблуждений и — страха. Мы должны либо посвятить в великую тайну какую-то горстку избранных, либо — позволить бесчестным шаммарам[18] завести лучшие умы Европы в дебри самого безумного и рокового из предрассудков — в дебри спиритуализма. У нас и вправду такое ощущение, словно мы передаём весь имеющийся у нас груз динамита целиком в руки тех, кто будет защищать себя, как мечтаем мы, от красношапочников — Братьев Тьмы.
Вы спрашиваете, по каким местам я сейчас путешествую? Вам хочется узнать побольше о том великом труде, которым я занят, и о миссии, которую выполняю? Да попробуй я Вам об этом рассказать, Вы вряд ли что-нибудь поняли бы из сказанного. Впрочем, чтобы проверить Ваши знания и терпение, я, пожалуй, отвечу Вам — но только в этот один-единственный раз. Я сейчас иду из Сакья-Джонга.[19] Вам это название ничего не скажет. Но произнесите его в присутствии “Старушки” и — понаблюдайте, каков будет результат.
Но вернёмся к нашему прежнему разговору. Итак, находясь в том положении, в каком оказались теперь мы, когда одной рукой мы должны передать миру столь необходимое, но опасное оружие, а другой — сдерживать натиск шаммар (а они уже успели посеять в мире великую смуту), как Вы думаете, имеем мы право на некоторое сомнение, молчание и на известную осторожность в принятии небывалого решения? Говоря одним словом: в том случае, если ученик злоупотребит доверенным ему знанием, последствия этого неизбежно обрушатся на того, кто его в эти знания посвятил. Думаю, не знаете Вы пока ещё и вот о чём: по мере того, как Адепт делится своим тайным знанием с кем-либо ещё, он по неумолимым законам удлиняет свой собственный путь к Вечному Покою. Надеюсь, то, о чём я сейчас Вам рассказываю, поможет Вам лучше понять истинное положение вещей и глубже оценить значение наших с Вами взаимоотношений. Любое мешкание в пути отнюдь не способствует скорейшему прибытию к цели странствия. И, пусть это и прозвучит для Вас трюизмом, за всё нужно платить, а значит, кто-то должен будет заплатить и за посвящение в истины — и в данном случае заплатить должны будем мы. Не бойтесь, я готов заплатить свою долю — я так и сказал тем, кто задал мне этот вопрос. Я Вас не брошу, не проявлю меньше самопожертвования, чем проявляет его то несчастное, вконец истрёпанное невзгодами смертное существо, которое мы знаем под именем “Старушка”.
Всё вышесказанное должно остаться только между нами. Полагаю, Вы пометите его как строго конфиденциальное и не предназначенное ни для публикации, ни для передачи Вашим друзьям. Я хочу, чтобы об этом знали Вы один. Правда, если бы обо всём этом знало побольше кандидатов в посвящение, то, уверен, они испытывали бы более глубокое чувство благодарности и терпения и были бы менее склонны проявлять досаду по поводу, как они говорят, нашей скрытности и уклончивости. Мало кто умеет хранить тайну так, как Вы, но ещё меньше людей способны по достоинству оценить достигнутые результаты . . .
Ни одно из двух Ваших писем к С.М. не приведёт ни к чему. Он будет упираться, и все труды Ваши пойдут насмарку. Вы получите от него письмо, в котором он выскажет Вам множество подозрений и немало нелестных для Вас замечаний. Вы не сможете убедить его в том, что + это один из живых Братьев, ибо попытки такие уже предпринимались и — провалились. Разве что Вам всё-таки удастся обратить его в общераспространённый экзотерический ламаизм, по которому наши “чангчубы”[20] — то есть Братья, переходящие из тела одного великого ламы в тело другого, — являются лха, или развоплощёнными духами. Помните, что я сказал Вам в последнем своём письме о “планетарных духах”? “Чангчуб” (Адепт, который силой своего знания и просветления души освобождается от проклятья бессознательной трансмиграции) — может по собственной воле и желанию перевоплощаться не после своей телесной смерти, а делать это, и многократно, при жизни, когда сочтёт необходимым. У него сохраняется способность выбирать для себя новые тела — как на этой, так и на любой другой планете — одновременно продолжая владеть своей прежней формой, которую он, как правило, сохраняет для каких-то своих целей. Прочитайте книгу “Гью-де”, и Вы найдёте в ней все эти законы. Она[21] могла бы перевести для Вас несколько абзацев оттуда, поскольку зазубрила их наизусть. Ей Вы можете это прочитать.
Часто ли я смеюсь над тем, как “вы беспомощно барахтаетесь, пытаясь нащупать свой путь в потёмках?” Отвечу Вам самым решительным образом: никогда. С моей стороны это было бы так же и нехорошо, и глупо, как с Вашей — смеяться над индусом, изъясняющимся на “пиджин-инглиш” в тех районах страны, в которых ваше правительство не изволит обучать людей правильному английскому языку. Откуда такие мысли? И с чего вдруг Вам захотелось иметь мой портрет? За всю свою жизнь я снялся лишь один-единственный раз — это был жалкий ферротип, сделанный ещё во дни “Гаудеамуса”[22] приезжей художницей (подозреваю, родственницей одной из тех красавиц из мюнхенской пивной, с которой Вы не так давно беседовали) — мне пришлось тогда буквально выцарапывать портрет из её рук. Ферротип на месте, но с него исчезло изображение: облупился нос и нет одного глаза. Так что ничего другого я Вам предложить не могу. Не могу обещать Вам, поскольку всегда держусь данного слова. Но попробую что-нибудь придумать, и, может быть, в один прекрасный день Вы получите его.
Цитата из Теннисона? Право, не знаю, что Вам и сказать. Просто пара случайных строк — когда-то я подцепил их в астральном свете или в чьём-то мозгу, и вот теперь они вдруг всплыли у меня в памяти. Я никогда ничего не забываю, стоит мне что-то один раз увидеть или услышать. Дурная привычка. Она настолько укоренилась во мне, что нередко у меня перед глазами вдруг всплывают какие-то случайные слова и выражения, и я бессознательно начинаю складывать из них целые предложения, хотя слова эти произносились, может быть, сотню лет тому назад, а может быть, ещё только будут сказаны этак лет через сто, причём по совершенно другому поводу. Всё это от лени и острой нехватки времени. “Старушка” прозвала меня намедни даже “грабителем мозгов” и плагиатором за то, что я воспользовался одним предложением, состоящим из целых пяти строк. По её твёрдому убеждению, я прикарманил его, стянув прямо из мозга д-ра Уайлдера, поскольку три месяца спустя он воспроизвёл то же самое предложение в своей статье о профетической интуиции. Но, право, я ни разу даже не заглядывал в мозговые клетки этого старика-философа. Кажется, оно пришло ко мне из какого-то северного потока — не знаю. Пишу об этом для Вашего сведения как о чём-то совсем новеньком для Вас. Так бывает, когда вдруг рождается ребёнок, до чрезвычайности похожий своими чертами на человека, который может жить за тысячи миль от него, он никак не связан с его матерью, и она никогда не видела его — однако его бесплотный образ мог запечатлеться в памяти её души во сне или наяву, а затем воспроизвестись на чувствительной пластинке живой плоти: той, что она вынашивала в то время.
Что же касается процитированных мною строк, то, думаю, Теннисон написал их много лет тому назад, и они уже давно опубликованы.
Надеюсь, все эти обрывки мыслей и разъяснений можно вполне простить человеку, просидевшему более девяти дней в седле, не слезая. Из монастыря Галаринг-Чо (Ghalaring-Tcho) (в котором обсуждали и комментировали Ваш “Оккультный мир”. “Помогите мне, силы небесные!” — наверное, сейчас подумаете Вы) я переправился на территорию Хорпа Па Ла — в “неизведанные области, населённые тюркскими племенами”, как утверждают ваши карты, не ведая о том, что никаких племён там нет и в помине, а оттуда — домой. Да, я порядком устал, а потому на этом закончу.
Ваш верный,
К.Х.
В октябре я буду в Бутане. Хочу попросить Вас об одной услуге: постарайтесь подружиться с Россом Скоттом. Мне он нужен.
| Предыдущее письмо № 70 | Оглавление | Космологические комментарии |
|---|---|---|
Сноски
- ↑ Сам. № 17, КА № 20 (примеч. перев.).
- ↑ См. Taittirīya Upaniṣad (2.6.1): so 'kāmayata bahu syām prajāyeyeti (см. ML, Wiki) (примеч. перев.).
- ↑ “Он пожелал: “Да стану я многочисленным! Да произведу я потомство!” (см. Тайттирия Упанишада. Гл. VI // Упанишады. Кн. 2. Памятники письменности Востока. М., 1992, с. 87 (примеч. перев.).
- ↑ Это первое указание на то, что А.П.С. уже подумывал о написании второй своей книги, которая выйдет позже под названием “Эзотерический буддизм” (RG, 72) (примеч. перев.).
- ↑ “Искусство магии” (“Art Magic”) — намёк на книгу под тем же названием, незадолго до того выпущенную Анной Кингсфорд (RG, 72) (примеч. перев.).
- ↑ По-видимому, имеется в виду книга Э. Леви “Учение и ритуал высшей магии” (примеч. перев.).
- ↑ Христиан Розенкрейц. “По легенде, он посетил ок. 1410 г. Кипр, Дамаск, Египет, Фес и Испанию, где в различных центрах учился у мусульм[анских] ученых медицине, философии и богословию. Прибыв в Австрию в 1413, он основал с неск[олькими] единомышленниками (по разным источникам, их было 3, 7 или 12) “Братство Розы и Креста” (см. Католическая энциклопедия. Том IV. М., 2011. С. 276) (примеч. перев.).
- ↑ Во Французской Библиотеке в г. Труа хранится зашифрованная рукопись (№ 2400), приписываемая Сен-Жермену. Рукопись имеет название “La Tres Sainte Trinosophie” (“Священнейшая тринософия”). Кое-кто приписывает авторство этой рукописи Калиостро (см. ML, Wiki) (примеч. перев.).
- ↑ Еженедельная газета “The Saturday Review of Politics, Literature, Science, and Art” (“Субботнее обозрение политики, литературы, науки и искусства”) была основана А. Дж. В. Бересфордом Хоупом в 1855 году (см. ML, Wiki). В этой газете, а также в газете “Спиритуалист”, были опубликованы рецензии на книгу А.П.С. “Оккультный мир” (примеч. перев.).
- ↑ Досл.: “мы не можем” (лат.). В фигуральном смысле это выражение указывает на полную невозможность чего-либо. См.: Ф.М. Достоевский. Идиот: “Римский католицизм верует, что без всемирной государственной власти церковь не устоит на земле, и кричит: Non possumus!” (примеч. перев.).
- ↑ Под такими инициалами (J.K.) в “Спиритуалисте” за 8 июля 1881 г. вышла статья, озаглавленная “Информация для теософов от Адепта”. Статья написана Джулиусом Коном (Julius Kohn), которого называли “иудейским каббалистом”. Указанная статья содержит грубые нападки на Учителей и Теософское общество. См. также: ML, Wiki (примеч. перев.).
- ↑ Хутху — возможно, производное от “хутухта”. См. наше примечание к Письму № 30 (примеч. перев.).
- ↑ “Лотосовая Сутра” (санскр. sad-dharma-puṇḍ∙arīka-sūtra, тиб. dam chos pad dkar, Сутра Белого лотоса Благого Закона) — один из самых ранних и авторитетных текстов Махаяны (см. Андросов В.П. Индо-тибетский буддизм. Энциклопедический словарь. М.: Ориенталия, 2011. С. 268). Автором небольшого трактата под названием “Атма Бодха” (“Пробуждение Атмана”) является индийский религиозный философ и проповедник, основатель школы адвайта-веданта, — Шанкара (или Шанкарачарья) (VII-VIII вв.) (примеч. перев.).
- ↑ Иов.38:11.
- ↑ Конец (лат.).
- ↑ “Добрая мысль”, “доброе слово” и “доброе дело” — знаменитая триада зороастризма (примеч. перев.).
- ↑ См. конец Письма № 9, в котором К.Х. предупреждает А.П.С. о неком событии, которое для него “станет самой возвышенной реальностью”. Однако, как мы видим, это “событие” прошло для А.П.С. незамеченным (примеч. перев.).
- ↑ См. наше примечание к Письму № 20c (примеч. перев.).
- ↑ Саккья-Джонг (также: Сакья-джонг или сакья-цзонг) — это название монастыря, который упоминается и в книге А.П. Синнетта “Эзотерический буддизм”: “Одной из многих реформ, произведенных Цонкапой, был запрет некромантии, которую по сей день практикует, со всеми сопутствующими ей отвратительными ритуалами, бон — местная религия Тибета, с последователями которой “красные шапки”, или “шаммары”, всегда были в приятелях. Потому последние и воспротивились власти Цонкапы. За этим последовал раскол между двумя сектами. Полностью отделившись от гелугпа [“жёлтых шапок”, к школе которых принадлежит и Далай-лама — перев.], дугпа “красные шапки” с самого начала составляли незначительное меньшинство, рассеянное по разным областям Тибета, главным образом, по его приграничным районам и прежде всего — в Непале и Бутане. Но хотя они сохраняли некоторую независимость в монастыре Сакья-дзонг — тибетской резиденции своего Духовного лидера Гонгсо-римпоче, бутанцы с самого начала подчинялись далай-ламам и зависели от них” (см. ЭБ, с. 183) (примеч. перев.).
- ↑ Чангчуб (тибетск.: byang chub; санскр.: bodhi) — Просветление, духовное пробуждение (см. Андросов В.П. Индо-тибетский буддизм. М., 2011. С. 127). По-тибетски чанг (byang) означает “очищенный”, а чуб — “преисполненный” (см. ML, Wiki). Здесь это слово употребляется в значении “просветлённый” (примеч. перев.).
- ↑ Е.П.Б. (примеч. перев.).
- ↑ “Гаудеамус” (“Gaudeāmus igĭtur, Juvĕnes dum sumus!”) — “Давайте же радоваться, Пока мы молоды!”. Студенческий гимн на латинском языке, возникший в XIII-XIV вв. (примеч. перев.).