Фёдорова О.А. - Почему Вс. Соловьёв написал книгу «Современная жрица Изиды»

<div style="color: #555555; font-size: 80%; font-style: italic; font-family: serif; text-align: center;">Материал из '''Библиотеки Теопедии''', http://ru.teopedia.org/lib</div>

Почему Вс. Соловьёв написал книгу «Современная жрица Изиды»

Опубликовано в журнале "Современная теософская мысль", 2018-2 (6)


«Зри в корень».
Козьма Прутков
«Единожды солгавши, кто тебе поверит?»
Козьма Прутков
«Одна ложь родит другую».
Публий Теренций

В книге «Современная жрица Изиды. Моё знакомство с Е. П. Блаватской и Теософическим обществом», печатавшейся сначала как серия статей в «Русском вестнике» в 1892 году, а в 1893году появившейся отдельным изданием, В. С. Соловьёв, основываясь на «подлинных документах», выводит Елену Петровну как «обманщицу», привлекавшую к себе людей своими «чудесами и феноменами». Книгу эту с самого начала одни читатели приняли с возмущением и даже с брезгливостью; другие же, наоборот, сделали её источником своих сведений о Блаватской и теософии.

Чтобы понять причину написания Вс. Соловьёвым книги «Современная жрица Изиды», надо иметь некоторое представление о нравах автора, времени написания книги и о людях, под чьим влиянием он находился в тот период, т. е. чем он мотивировался.

За сведениями об авторе обратимся к статье Е. В. Никольского «Всеволод Сергеевич Соловьёв и святой Иоанн Кронштадтский», опубликованной в журнале «Церковь и время» № 46:

Будущий писатель Всеволод Сергеевич Соловьёв родился 1 января 1849 года. Он был первым ребёнком в семье известного русского историка Сергея Михайловича Соловьёва. Род Соловьёвых в пятом-шестом поколении относился к крестьянству, затем представители этой семьи перешли в духовное сословие. Дед писателя по отцу, священник Михаил Соловьёв, благодаря дружбе и покровительству графа Федора Андреевича Остермана смог хорошо устроиться в Москве. Со временем отец Михаил дослужился до почётного звания протоиерея, что случалось тогда нечасто…

Духовно-религиозный путь Вс. Соловьёва условно можно разделить на несколько этапов. В детстве под влиянием своего дедушки, московского священника отца Михаила, он с чуткостью своей души принял православную веру, которой (если судить по его письмам к Ф. М. Достоевскому) он не изменил и в юности. В более зрелом возрасте, предположительно из-за имевших тогда место косности религиозной жизни в «государственной» церкви, он стал скоро искать «духовность» в иных сферах бытия: интересовался спиритизмом, индуизмом и буддизмом, о чём потом искренне сожалел и в чем каялся[1]

Встреча Всеволода Сергеевича Соловьёва с Еленой Петровной Блаватской произошла в 1884 году. К моменту знакомства с нею писателю исполнилось 35 лет. Он находился в депрессии, порожденной одиночеством и потерей вкуса к жизни. Поначалу писатель надеялся с помощью femme aux phemomenes[2] разрешить мучавшие его вопросы философско-мистического характера, но позже его ждало глубокое разочарование, от которого ему удалось избавиться с помощью святого Иоанна Кронштадтского. Впечатление от этих событий Всеволод Сергеевич отразил в своей мистической дилогии «Волхвы» и «Великий Розенкрейцер»…

Согласно архивным и мемуарным источникам, отношения Вс. Соловьёва с его родственниками запутаны и порою крайне недружелюбны. По свидетельству племянника романиста, греко-католического священника Сергия Соловьёва, его дядя

«Всеволод не похож на братьев. В семье его не любили и были несправедливы к его оригинальной и печально сложившейся жизни»[3].

Между братьями Всеволодом и Владимиром Соловьёвыми отсутствовали родственная близость и соответственно какие-либо основания для теплоты, душевности и богословских споров. Отношения между братьями не выходили за рамки холодной светской любезности. Это подтверждается и архивными материалами. Единственное сохранившееся письмо писателя к Владимиру Соловьёву посвящено разрешению споров о наследстве и носит отстранёно-деловой характер; в то время как письма Всеволода к своим друзьям (Ф. М. Достоевскому[4], А. А. Александрову, Н. Ф. Мертцу[5] и другим) наполнены теплотой и душевностью. А вспыльчивый характер, свойственный, по воспоминаниям отца Сергия, всем представителям этой семьи, мешал установлению какой-либо прочной симпатии. Как писал племянник Вл. и Вс. Соловьёвых, Сергей Соловьёв-младший:

«В результате всех своих приключений Всеволод Сергеевич был решительно отвергнут своими братьями и сестрами. Одна только мать и старшая сестра Вера, подруга его детства, не порвали с ним отношения»[6].

Известный публицист конца прошлого века В. Буренин (не сторонник теософии) пишет в 1892 году в «Новом времени»:

«В современной русской литературе есть два Соловьёва: г. Владимир Соловьёв, иначе называемый «философом», и г. Всеволод Соловьёв, иначе называемый «братом философа». Он, не разбирая, валит на покойницу с каким-то даже ожесточением бездну всяких обвинений, чернит её всеми способами, причём часто пускает в ход способы недозволенные».

Вс. Соловьёв искал у Елены Петровны способы избавления от депрессии с помощью феноменов. Многие в то время присоединялись к теософам в поисках феноменов и контактов с Учителями.

Вера Петровна Желиховская в своей книге «Е. П. Блаватская и современный жрец истины» (гл. IV) приводит слова своей сестры Елены Петровны и комментирует их следующим образом:

«"Просто не знаю, что делать с Соловьёвым! Не дает покоя, умоляя научить его феноменам, – да разве возможно этому сразу взять да и выучить?!. “Как это вы эту музыку из воздуха вызываете?”… Как же я ему это расскажу?.. Вот, говорю, как видите: махну рукой по воздуху, – аккорды оттуда и отзываются... Что ж мне больше ему рассказывать?.. Пусть пройдет чрез всё то, что я прошла, живя в Индии, – может и достигнет! А так, только у меня время отымает и сам его напрасно тратит".

Вот вследствие таких-то речей сестры моей я и хотела воздержать г. Соловьёва от напрасных стремлений, искренно сознавшись ему, что и сама далеко не во все верю и считаю, что сестра только вредит себе и делу, позволяя слишком восторженным поклонникам её знаний провозглашать её «чародейские» силы.

Другой раз помню, Е[лена] П[етровна] даже рассердилась и сказала нам, когда Соловьёв уехал: «Удивительный человек! Упрекает меня, что я Олкотта научила – а его не хочу научить!.. Я ничему Олкотта учить и не думала, а сам он только магнетизер прирожденный и духовидец…».

Не найдя у неё разрешения своих проблем, так как не понимал истинного характера теософии, он возвращается к религии своих отцов, подпадая под влияние популярного в то время Иоанна Кроншдтатского.

Вот как пишет об этом священнике П. В. Басинский в своей книге «Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой: история одной вражды» (гл. 1):

«В конце учёбы Иван совершил расчётливый, но понятный для духовного сословия поступок. На вечеринке в академии (до этого на вечеринках не бывал) познакомился с уже не юной и не отличавшейся красотой дочерью протоиерея из Кронштадта Лизой Несвицкой и тотчас сделал ей предложение. Сам Несвицкий уходил на покой, таким образом, место освобождалось для зятя. Это был обычный церковный брак по расчёту, скрепленный брачным договором, по которому зять обязался содержать и жену, и самого Несвицкого, и двух других его дочерей до совершеннолетия. За это он немедленно рукополагался из дьякона во священники, что случилось 12 декабря 1855 года в Александро-Невском монастыре при участии епископа Винницкого преосвященного отца Христофора…»

А вот некоторые воспоминания современников об о. Иоанне:

«…Смущали их и карета, в которой ездил отец Иоанн, и собственный его пароход, и шёлковые рясы, и бриллиантовые кресты, которые он носил. О, близорукие люди! Они не знали, что для самого отца Иоанна шёлк имел такое же значение, как и рогожа; что бриллианты для него были не дороже песка, который мы попираем ногами, что все подобные знаки почитания и любви он принимал не для себя, а ради любивших его, дабы не оскорбить их добрые чувства к нему и расположение к тому святому делу, которому служил он всю жизнь свою»,

– с горечью писал об этом митрополит Антоний (Храповицкий)[7].

Лейб-хирург Н. А. Вельяминов, проведший вместе с о. Иоанном в Ливадии последние дни жизни императора Александра III так оценивал о. Иоанна и отношение к нему императора в книге, изданной в эмиграции в 1920 году (Гл. XI и XII):

«Ливадия дала мне тоже достаточно материала для наблюдений над этим бесспорно недюжинным священником. Думаю, что это был человек по-своему верующий, но прежде всего большой в жизни актёр, удивительно умевший приводить толпу и отдельных более слабых характером лиц в религиозный экстаз и пользоваться для этого обстановкой и сложившимися условиями. Интересно, что отец Иоанн больше всего влиял на женщин и на малокультурную толпу; через женщин он обычно и действовал; влиять на людей он стремился в первый момент встречи с ними, главным образом, своим пронизывающим всего человека взглядом – кого этот взгляд смущал, тот вполне подпадал под его влияние, тех, кто выдерживал этот взгляд спокойно и сухо, отец Иоанн не любил и ими больше не интересовался. На толпу и на больных он воздействовал истеричностью тона в своих молитвах. Я видел отца Иоанна в Ливадии среди придворных и у смертного одра государя – это был человек, не производивший лично на меня почти никакого впечатления, но бесспорно сильно влиявший на слабые натуры и на тяжело больных. Потом, через несколько лет, я видел его на консультации больным в Кронштадте, и это был самый обычный, дряхлый старик, сильно желавший ещё жить, избавиться от своей болезни, и нисколько не стремившийся произвести какое-либо впечатление на окружающих. Вот почему я позволил себе сказать, что он, прежде всего, был большой актёр…»

Также Вельяминов пишет:

«<…> Сколько я знаю, не любил Государь отца Иоанна за то, что он своей популярностью, может быть, несколько искусственной, слишком выделялся из общей среды духовенства – государь был глубоко верующий, но, прежде всего, строго придерживался традиций православия, а православие не допускает, чтобы молитвы одного священника имели больший доступ к Престолу Всевышнего, чем молитвы всякого другого, кроме святых, святым же о. Иоанн церковью признан не был, поэтому в глазах истинно православного человека о. Иоанн как бы грешил тем, что придавал своим молитвам какое-то особенное значение. Я думаю, что государь подозревал у отца Иоанна желание выдвинуться и бить на популярность, а „популярничание“ государь ненавидел и искренно презирал».[8]

Если автор «Жрицы» не отличался ни популярностью, ни знаниями, ни нравственными достоинствами, то почему же книга Соловьёва была приветствована церковью и общественностью?

Известно, что для «воссоединения с церковью» необходимо покаяние и дела, достойные покаяния. А так как сочинения Елены Петровны подрывали основы догматических религий, то представители церкви приветствовали любые нападки на теософию и в частности на Е. П. Блаватскую. Каким способом это делалось, им было безразлично. Поэтому книга Вс. Соловьёва переиздавалась и была переведена на другие языки. А книга В. П. Желиховской «Современный жрец истины», написанная в защиту её сестры, Елены Петровны и изданная в Санкт-Петербурге в 1893 году, не переиздавалась до 2009 года и не была переведена на английский язык. Мало того, её с трудом можно найти в Интернете.[9]


Сноски


  1. Об увлечении Вс. Соловьёва буддизмом (в ракурсе поиска абсолютной истины вне христианского вероучения) есть упоминание в книге племянника писателя о. Сергия Соловьёва «Владимир Соловьёв: жизнь и творческая эволюция». Но, по-видимому, его «страсть» не была продолжительной, т. к. в других источниках мы не находим упоминания об этом.
  2. «Женщина с феноменами» (фр.) – термин Вс. С. Соловьёва.
  3. Соловьёв С. М., свящ. Указ. соч. С. 18.
  4. НИОР РГБ, ф. 239, кн. 18.
  5. РГАЛИ, ф. 372, 2, 22, 87
  6. Соловьёв С. М. Указ. соч. С. 2
  7. Ольга Клюкина, «Святые в истории. Жития святых в новом формате. XX век».
  8. «Воспоминания Н. А. Вельяминова об императоре Александре III»
  9. На сегодняшний день эта книга В. П. Желиховской довольно широко распространена в Интернете. Её можно прочесть в том числе на Theosophy.ru и Теопедии. – Прим. ред.