Опубликовано в журнале "Теософ" (The Theosophist), 143-01, 143-02 (октябрь, ноябрь 2021)
James Tepfer, “Gandhi: Perfectibility and Moral Learning”.
Доктор Джеймс Э. Тепфер является членом Объединённой ложи теософов (ОЛТ) в Санта-Барбаре, Калифорния.
Часть I
Махатма Ганди был всем сердцем предан служению Богу и семье человечества. Благодаря этому он смог за свою долгую и плодотворную жизнь превратиться из неизвестного, робкого, но исполненного благих намерений юриста в человека, обладающего общепризнанной моральной чистотой, безграничным мужеством, способного преобразовать свой взгляд на общество. Катализатором этой алхимической трансформации была его клятва возвысить жизнь людей с помощью Истины и любви. Следуя негладким путём проб и ошибок, Ганди нашёл свою дорогу и стал мудрым волшебником человеческого сердца.
Глубокий мыслитель и смелый реформатор, он всегда был Прометеем, дальновидным и бесконечно оптимистичным в вере в человека, в его потенциал добра и непрерывного стремления к истине и ненасилию. Действительно, его жизнь была настолько плодотворной, разнообразной, динамичной и наполненной как глубокой удовлетворённостью, так и длительным страданием за ближних, что её можно было бы легко охарактеризовать различными категориями: возвышенно-героическая, дальновидная, искупительная, трагическая. Он жил, уподобившись Христу.
Ни одно из вышеперечисленных определений жизни Ганди не понравилось бы ему. Он не любил преувеличений в свой адрес и отказывался видеть себя в драматических, трагических или возвышенных ролях. Подобно Далай-ламе, Ганди видел себя простым, искренним искателем Бога, который осуществляет безусловное служение человеку. Более того, он считал себя человеком, идущим по стопам миллионов достойных людей на разных континентах и в разные эпохи. Он чувствовал, что его благие качества присущи и другим, а недостатки являются общими для множества людей. Он был, в некотором смысле, обычным человеком, и всем, кто стремился к самоискуплению через служение Богу и человечеству, освещал путь, подобно маяку.
Тем не менее, если охарактеризовать жизнь Ганди в полезных и поучительных для нас, изучающих нравственность, словах, лучше всего рекомендовать его как человека, сознательно посвятившего свою жизнь поиску морального и духовного совершенства. Его пример самоотверженного служения другим, в конечном итоге, помог принести политическую свободу и достоинство огромному числу людей по всему миру.
Также ошибки и недостатки, совершённые Ганди, для нас столь же поучительны, как и его добродетели, мудрые суждения и успехи в качестве социального реформатора. Ошибочные и правильные действия в равной степени способствуют нашему пониманию сложной моральной динамики жизни ради сверхличностного идеала, призванного вдохновлять и разумно влиять на отдельных людей в интересах общего блага.
Как интуитивный диалектик, Ганди понимал, что жизнь рационального альтруиста – это приближение к избранному идеалу. В этом отношении он понимал различие между абсолютной и относительной истиной, а также различие между совершенством и возможностью совершенствования.
Совершенство, как и Абсолютная Истина, всегда находится на расстоянии от нас. Они всегда – и навсегда – превосходят полную реализацию. Совершенство подобно горе, чьи манящие вершины постоянно отступают, независимо от того, как бы высоко мы ни поднимались. Как сказал Альфонс де Ламартин: «Идеал – это только Истина на расстоянии». В то время как Истина, или совершенство, всегда находится на расстоянии, тем не менее, относительные степени реализации имеют огромное значение. Они просветляют разум и очищают сердце.
Таким образом, существует огромный смысл в восхождении на все более и более высокие высоты совершенства в Истине и ненасилии. Чьё-то видение расширяется, чей-то опыт обогащается благодаря урокам, извлечённым в результате постоянных усилий, необходимых для достижения умственной и моральной высоты. Стремление к совершенству становится глубокой радостью, точно так же, как может опьянять достижение более высокого плато в альпинизме. И, более того, перспектива подняться на ещё большие высоты и расширить наш нынешний горизонт мысли придаёт мотивационную привлекательность, особенно когда наши устремления альтруистичны.
Ганди обнаружил, что искренний поиск Истины и Любви в действии был одним из постоянных «умираний в новой жизни». Разумное служение, как он обнаружил, было сознательной жизнью терпеливого обучения, болезненного отказа от выученного и искупительного самопознания. Это была жизнь скрупулёзной преданности долгу, которая требовала готовности признавать ошибки и, что наиболее важно, поощряла смиренное исправление себя. Достоинство сознательного «исправления своего курса» проистекало из метафизической убеждённости Ганди в том, что моральный закон (карма) в конечном счёте является для истинного ученика скорее средством искупительным, чем карательным. Постоянные усилия по исправлению собственных моральных ошибок были неотъемлемой частью его пути к Богореализации. Одним словом, его жизнь была наполнена динамичным, завоёванным большими усилиями, интеллектуальным, моральным и духовным ростом. Направлением роста был сознательно преследуемый, изобильно богатый и постоянно отступающий идеал, универсальный и всеобъемлющий.
Теперь мы могли бы спросить: «Каков в наше время преобладающий глобальный образ Ганди, особенно среди обездоленных и тех, кто борется за социальную и политическую справедливость?» Его образ по-прежнему вдохновляет миллионы людей во всём мире. Мистическая природа воздействия Ганди всё ещё способна вселять надежду и уверенность в беспокойный современный разум «лучших посланников».
Его хорошо известная приверженность ненасильственному сопротивлению социальной и расовой несправедливости вдохновляла и продолжает вдохновлять многих зрелых лидеров и вдумчивых людей разных культур. Это верно, несмотря на атавистическую тенденцию морально сбитых с толку людей в каждой культуре, прибегать к насилию. В наше время их подпитка происходит в основном благодаря чрезмерной шумихе в средствах массовой информации по поводу неразрешённых вопросов исторической несправедливости.
Хотя имя Ганди по-прежнему вызывает безмятежные образы мирного протеста, его нынешнее влияние на коллективное сознание явно слабее, чем в предыдущие десятилетия. В наши дни он с его сумбурностью и отклонениями от нормы, скорее находится не переднем плане, а на задворках революции. Но, хотя образ Ганди временно затемнён, он всё ещё остаётся мощным. Это происходит потому, что в юнгианском смысле его характер, а также его достижения бережно сохраняются в памяти «коллективного бессознательного» множества людей.
Его образ каким-то волшебным образом всё ещё является целебным бальзамом для тех порядочных, вдумчивых людей, которые питают неустрашимую надежду и сознательно предпочитают прометеевские страдания бессмысленному насилию и житейскому сизифову отчаянию. Такие благородные души, тихие раскольники, верят, как Ганди, «что лучшее ещё впереди». И они никогда не недооценивают способность неукротимого человеческого духа восстать из собственного пепла и породить более справедливое завтра.
Познавательное содержание всё ещё сияющего образа Ганди – это то, чему он учил и воплощал в сфере гражданского неповиновения и отказа от сотрудничества со злом. Он сделал ненасильственное гражданское неповиновение жизнеспособной альтернативой силовым реформаторам во всём мире и, таким образом, несомненно спас многих добросовестных мятежников как от вины, так и от отчаяния.
(Только социопат не испытывает некоторой степени вины или стыда, прибегая к насилию по отношению к виновникам несправедливости. Мы не охвачены, как полагают некоторые, непреодолимым желанием отомстить.) Немногие вдумчивые социально-экономические деятели (и даже нетерпеливые революционеры) могут легко отвергнуть ненасильственное гражданское неповиновение, как возможное средство достижения устойчивого социального подъёма.
В нашей перевёрнутой вверх дном глобальной деревне невозможно полностью погрузиться в сон забвения достижений бесстрашных предшественников. Действительно, ненасилие вошло в наше общественное сознание до такой степени, что, когда пыль силового протеста и революционного рвения улеглась и ожидаемые цели остались нереализованными, мы вынуждены вернуться к началу и спросить себя: «Почему мы с самого начала не послушались наставлений Ганди или короля?» Ни один серьёзный сторонник политических и социальных преобразований не может легко отвергнуть ненасилие как потенциально осуществимый и жизнеспособный моральный принцип, влияющий на позитивные социальные и политические изменения.
Ганди был «объективным идеалистом» (тем, кто рационально и творчески сочетает универсальные идеалы с постоянно меняющимися особенностями социально-экономических проблем), и поэтому он понял, что его стремление осознать Истину и ненасилие в рамках широкой сферы его обширных обязанностей требует неослабной бдительности и периодической самооценки.
В то время как собственная совесть была его главным критиком, он приветствовал конструктивную оценку своих взглядов как от друзей, так и от врагов. Будучи активным участником общества, он чувствовал необходимость быть открытым для вопросов, критики и принятия иных точек зрения. Большая часть личной переписки касалась рассмотрения и оценки его взглядов, действий и предлагаемых программ. И, более того, он в своих еженедельных публикациях неоднократно излагал точки зрения, значительно отличавшиеся от его собственных.
Ганди, можно сказать, верил в «совместное размышление вслух». Более того, он хорошо осознавал свои несовершенства (и недостатки преданных коллег) и поэтому не желал никаких учеников или «гандистов». Исправление себя было, по его мнению, обязательным для того, чья жизнь была посвящена социальным реформам. На Ганди лесть не действовала, и подхалимы были ему не опасны. Его автобиография является достойным свидетельством человека, посвятившего свою жизнь постоянному самоанализу и стремлению помочь находящимся на самом низком уровне и наименее защищённым, забытым и отверженным членам общества изменить жизнь к лучшему.
Несмотря на положение Ганди в мире и его подлинную открытость всем точкам зрения, его социальная философия, личность и действия в последнее десятилетие подвергаются всё большему сомнению. Это проявилось особенно в 2015 году, в день празднования 100-летия его возвращения из Южной Африки в Индию. Этого следовало ожидать, и это понятно. Каждое новое поколение должно заново открывать для себя достижения социалистов-революционеров прошлых лет. Появляются новые уроки, которые нужно усваивать (или переучивать), но даже повышенное внимание к упущенным слабостям и ошибкам может быть поучительным.
Однако критика Ганди, появившаяся в некоторых журналах, на личных сайтах и в социальных сетях, часто горька и в, лучшем случае, невежественна. Такие тексты, написаны кучкой разочарованных людей, не только не изучивших и не понявших мысли Ганди и его жизнь, но и не принимающих его общепризнанных социальных и политических достижений. И, к сожалению, поскольку калейдоскоп глобальных ценностей и культурных перспектив изменился за последние несколько десятилетий, многие последователи Ганди теперь неожиданно оказываются в оборонительной позиции. Похоже, что, как и многие герои и героини десятилетней давности, он сейчас не удовлетворяет многочисленным критериям безупречности, моральной чистоты и непоколебимой «политической корректности». Светский пуританизм – это новая религия духовно обездоленных, и у неё есть последователи в различных обличьях по всему миру.
По мнению его самых суровых критиков, образ Ганди слишком идеализирован и в некотором смысле является несовершенным зеркалом его реальной личности. В этой критике есть доля истины, но её моральный смысл неправильно понят. Все архетипические образы исторически чтимых личностей либо подвергаются отбраковке из-за мелких моральных недостатков, либо уходят в мифы. Но их квазимифическая чистота также является источником их потенциала вдохновлять, поощрять и даже исцелять тех, кто страдает от несправедливости в той или иной форме.
Кроме того, безупречные моральные образцы социальной справедливости являются «образцами контрапункта» для служащих саморазрушению пропагандистов ненависти, мести и предводителей анархии. Человечеству нужны живые примеры мужчин и женщин, которые являются духовно и морально героическими, самокритичными, но в то же время любящими и щедрыми.
Если порой мы, прямые или косвенные получатели выгоды, преувеличенно прославляем наших героев и героинь, то в этом гораздо меньше зла, чем в клевете со слабой похвалой или размахиванием их ошибками и ограниченностью. Тем самым мы не только заслоняем их большие добродетели, но и скрываем свои собственные циничные взгляды на человеческую природу и положительные возможности человечества. В целом, это медвежья услуга для массы борющегося человечества – заниматься «искажением образа» кого-то вроде Ганди, чья честность и забота о других превышают качества многих современных политических и культурных лидеров по всему миру.
По иронии судьбы, важно помнить, что сам Ганди был бы первым, кто защитил право своих критиков придираться к его взглядам или его жизни. Его интересовал не образ самого себя (положительный или отрицательный), а Истина и справедливые действия. По этой причине он искренне ответил бы, как отвечал на любые критические замечания, которые, по его мнению, заслуживали ответа. Он считал, что в конструктивной оценке бьётся сердце подлинного искателя истины и добросовестного сторонника ненасильственных социальных реформ. Он верил, что уместная критика помогает пылкому преданному и смелому реформатору обратиться к манящей Полярной звезде своих идеалов и перестроить свои действия в соответствии с коррективами справедливой критики.
Часть II
Существуют различные классы и критиков, и поклонников. И, надо сказать, что восхищение и осуждение не являются взаимоисключающими категориями. Некоторые из самых преданных сторонников Ганди, например Джавахарлал Неру, яростно не соглашались с ним в отношении ненасилия как символа веры. А другие, принадлежавшие к его самым грозным противникам и суровым политическим критикам, такие как глава правительства апартеида Южной Африки генерал Сматс, признавали его безупречный характер и непоколебимую моральную целостность. В некоторых случаях Ганди (как и Далай-лама) людей, критикующих его взгляды, политику и личные особенности, ценил даже больше, чем фанатичных последователей. Однако больше всего Ганди желал, чтобы существовали не последователи или недоброжелатели, а люди, вдохновлённые собственной идеей развития общества в направлении улучшения положения остро нуждающихся в справедливости и хлебе.
К сожалению, это правда, что кое-кто, встав на защиту Ганди в сегодняшнем перевёрнутом мире, либо ставит его на пьедестал святости для восхищения, отказывается признавать его недостатки и ограничения, что не служит примером для подражания, либо отступает к старой оборонной традиции, утверждая, что Ганди был «всего лишь человеком». Последнее утверждение, в конце концов, является бессознательным преклонением перед устаревшим алтарём «первородного греха» или перед современным дарвиновским подиумом «выживания наиболее приспособленных». Но ни то, ни другое не соответствует духовному принципу Христа: «будьте совершенны как отец ваш небесный» (Мф. 5:48). Ганди был человеком не потому, что у него были недостатки. Мы все таковы. Он был человеком именно потому, что серьёзно относился к предписанию Иисуса стремиться к совершенству, несмотря на собственные недостатки и ограничения. Ганди, который был особенно требователен к своим взглядам, чувствам и действиям, никогда не переставал следовать идеалам истины и ненасилия только потому, что он видел ошибки тех, кто применял в выполнении своих замыслов насилие. Ганди был человеком потому, что стремился, постепенно преодолевая ограничения личности, делать шаги к реализации своих гуманных идеалов.
Необходимо понять, что Ганди горячо верил в наличие потенциала непрерывного морального и духовного роста как у святого, так и у грешника. Самосовершенствование и само-искупление возможны для всех. Он неизменно верил, что каждый человек на Земле способен в собственной жизни найти Истину и Любовь. Он не сомневался, что в жизни людей добродетели значат гораздо больше, чем пороки, что преобразование личности и социальные реформы всегда возможны, несмотря на несправедливость и испорченность общества, а собственные настойчивые усилия в правильном направлении следует ценить так же, как и трудные достижения в социальных реформах.
Когда мы рассматриваем характер Ганди, то видим, что его добродетели – правдивость, сострадание, интеллект, способность быть ответственным руководителем и приверженность гуманным идеалам настолько подлинны и глубоки, что игнорировать их из-за особенностей его характера было бы несправедливо и бесчестно. Более того, мы не можем правильно оценить социальную значимость любого кажущегося «недостатка» такой Великой Души, не учитывая, насколько мы сами объективны и можем ли судить со своих нравственных высот.
Вообще говоря, когда мы упрямо отказываемся изучать взгляды выдающихся социальных и политических деятелей, то косвенно заявляем, что отказываемся учиться у кого-либо, запятнанного, по нашему разумению, какой-либо степенью нравственной вины или «греха». Такая привязанность к образцам совершенства свидетельствует о нежелании вникать в особенности какой-либо конкретной личности или ситуации. Это форма узколобого осуждения, которое исключает возможность роста. Такой человек отказывается видеть всю картину в целом. Мы ошибаемся дважды. Во-первых, не замечаем важных деталей, во-вторых, не вдаваясь в подробности развития, не видим ограничений, которые возникают в связи с нравственными убеждениями в рамках характера индивида.
В некотором смысле, суровые вердикты, вынесенные сейчас некоторыми в отношении личных особенностей Ганди и предполагаемых ограниченных расовых взглядов, указывают на то, что в наше время эмоциональных и социальных конфликтов, мы утратили способность справедливо оценивать значимость великих мужчин и женщин. Мы забыли, что и у красоты есть недостатки, у святых – слабости, Папы подвержены ошибкам, а мудрецы ограничены в своей работе. Мы хотим, чтобы истина, совершенство и социальные реформы были достигнуты без особых усилий или легко завоёваны с помощью насильственных протестов.
Чтобы избежать гордыни, отогнать зависть и оставить будущее открытым для ещё более высоких уровней мастерства, наиболее талантливые художники Древнего Китая намеренно допускали изъян в своих бесценных работах. Древние философы понимали, что для достижения достойного идеала необходимо наличие личных ограничений, а при нравственном и духовном росте ошибки в действиях неизбежны. В этом смысле наше внимание должно быть направлено не на притяжение элементалов в человеческую природу и общество, а на усилия по самосовершенствованию и социальному подъёму, как это делал Ганди.
В заключение давайте попробуем взглянуть на жизнь Ганди через обратную «перспективную линзу» – ту, которая показывает степень интеллектуального и морального доверия среди его самых язвительных критиков. Мы часто говорим, что мы должны полагаться на экспертов по важным вопросам, то есть на тех, кто изучает и познаёт предмет изнутри. Они, в некотором смысле, мастера своих дисциплин. Когда дело доходит до жизненно важных вопросов и проблем, необходимы совокупность всей информации, а не просто чьё-то мнение, каким бы искренним оно ни было. Знания и накопленный опыт необходимы для доверия как к самому себе, так и к тем, кого оцениваешь.
По правде говоря, знатоков образа мыслей и жизни Ганди немного. Усилия немногих учёных, находящих время для погружения в изучение девяноста с лишним томов сочинений Ганди, достаточно скромны для оценки его нравственного величия, тонкости мысли и оригинальности реакции на политические и нравственные сложности человеческих отношений. Они что-то чувствуют «в целом», но признают сложность систематизации его работ.
Однако самые язвительные критики, которые часто не знают об обширной переписке Ганди с людьми по всему миру и подробностях его чрезвычайно прочной и дисциплинированной жизни, видят его как бы «сквозь тёмное стекло», но по своему невежеству осмеливаются судить о нём. В критике его характера они редко выдвигают обоснованные причины и доказательства. Они не тратят время на то, чтобы целостно понять дух его различных «экспериментов в жизни». Они поддаются «бинарной морали». (Либо вы безупречный святой, либо грешник; или безупречный герой, или вообще не герой). Такие кабинетные учёные мужи не видят величия доброты и совершенства, которые достойны восхищения, и с которых следует брать пример. Чувствуется, что эти злобные критики, подобно Великому Инквизитору из книги Достоевского «Братья Карамазовы», готовы преувеличивать недостатки и ошибки в суждениях Ганди, но они ошибаются или слишком скороспешны в своих вы-водах. Они не знают секрет самовосстановления и выплёскивают свою горечь наружу, особенно на тех предвестников лучшего мира, кто способен подняться на новые высоты. И, к сожалению, такие разочарованные циники упускают возможность причастности к «великому моменту», потому что они не могут увидеть первопроходцев, подобных Прометею, в целостном виде. Им не хватает сопереживающего воображения и интеллектуальной разносторонности, необходимых для понимания истинно великого. В результате они упускают из виду жизненные уроки, которые могли бы оказаться для них бесценными и могли бы возродить веру в себя и в человечество в целом.
В свете вышесказанного нетрудно понять, что бывают случаи, когда аргумент ad hominem (к человеку – лат.) полностью уместен, и тогда словесные доводы становятся не самыми важными аргументами. Так обстоит дело с резкими, неразумными критиками Ганди, которые хотят принизить его авторитет в глазах нынешнего и будущих поколений. И хотя, по словам его недругов, он не имел влияния в обществе и был его униженным членом, общепризнано, что он был мастером в «науке служения». Если это так, то мы могли бы справедливо задать следующие вопросы, адресуя их немногим, чрезмерно озабоченным поиском ошибок в жизни Ганди:
– Кто из вас хорошо разбирается в «науке служения»?
– Кто из вас является специалистом в искусстве слу-жения бедным и отчаявшимся?
– Кто из вас когда-либо лично проводил время в деревне, разделяя невзгоды бедных и необразованных людей?
– Кто из вас добровольно и бесстрашно входил в заражённые чумой районы, чтобы помочь врачам и медсёстрам в лечении неизлечимой болезни?
– Кто из вас сформировал корпус скорой помощи для помощи раненым и умирающим солдатам с обеих сторон конфликта (бурам и местным африканцам), находясь под огнём?
– Кто из вас когда-либо приглашал прокажённых в свои дома и обращался с ними с любовью и заботой?
– Кто из вас когда-либо основывал малое сообщество, в котором все давали священные обеты служить истине и ненасилию и, как следствие, признавали неприкасаемых равными в социальном плане, несмотря на протест близких друзей и даже соратников?
– Кто из вас когда-либо попадал в тюрьму, и не на две недели с гарантией освобождения, а на долгие годы, из любви к своей стране?
– Кто из вас когда-либо публично признавался в том, что сделал «ошибки величиной с Гималаи» в суждениях и немедленно приступал к их исправлению, не считаясь с собственным благополучием?
– Кто из вас может честно сказать, что когда-либо был готов голодать до смерти ради исправления тысячелетнего бесчеловечного обращения с самыми отчаявшимися из бесправных, например, неприкасаемыми?
Те, кто пытается омрачить образ Ганди, не могут объяснить безоговорочное уважение к нему ближайших соратников (и даже противников). Подавляющее большинство национальных героев Южной Африки и Индии, мужчин и женщин, сотрудничавших с Ганди, были безмерно восхищены им. Возможно, они часто расходились с ним во мнениях по поводу конкретной политики и предлагаемых стратегий кампании, но благоговели перед высокой степенью его честности, мужества, личной чистоты и сострадания бедным, обиженным и лишённым гражданских прав. Таким образом, обвинять Ганди – значит косвенно обвинять целый пантеон бесстрашных, самоотверженных людей, которые охотно следовали его примеру и указаниям в вопросах, имеющих большое социальное и политическое значение. Такое нелепое обвинение совершенно бессмысленно.
Те, кто предпочитает осуждать убеждения или действия великого человека, и даже доходит до экстремального приговора, должны быть уверены, что они действительно придерживаются достоверных фактов, а не воспользовались псевдодемократическим мнением, что все люди (включая академиков) имеют право выражать любое мнение о ком-то, независимо от его справедливости, чёткого обоснования и ответственности перед будущими поколениями.
Только те люди, которые всем сердцем привержены великой «науке служения», действительно способны оценить подлинных героев и героинь, действующих в духе Прометея. Об этом говорят такие известные деятели, как Мартин Лютер Кинг-младший, Нельсон Мандела, Далай-лама и Малала Юсуфзай. Последние четверо имеют докторские степени по «науке служения». Они единодушно подтверждают живительное вдохновение, исходящее от Ганди и его нравственное величие. Будущим поколениям предстоит ещё многое узнать о законах Истины, Любви и постоянно меняющихся проблемах вечной жизни.
Мы часто забываем, что кажущиеся недостатки великих людей, в будущем становятся их достоинствами. Несмотря на неприятие их обществом, у большинства хватало мужества жить согласно своим идеалам, которые были подтверждены временем. Они погрузили своё эго в безбрежный океан общего блага и посвятили свою жизнь перспективе улучшения будущего человечества. И тёмное пятно на их некогда полностью белых одеждах, привлекает наше внимание только потому, что большая часть этих одежд всё ещё остаётся белой и незапятнанной.
Возникает более глубокий вопрос, который выходит за рамки обсуждения достоинств и недостатков Ганди. Станем ли мы, найдя в себе способность различения добра и зла, учениками с высокими нравственными качествами? Или мы продолжим сползание вниз, как боязливые искатели вины мужественных идеалистов, тем самым укрепляя свой незавидный статус извращённых «неучей»? Другими словами, найдём ли мы в себе силу соответствовать принципу «не суди, да не судим будешь», или будем продолжать самодовольно сидеть «на кресле презирающих»? В последнем случае мы окажемся недостойными наших несовершенных, но всё же благородных и дальновидных предшественников, включая Ганди.
«Почитайте героев, которые полны добра и света!» (Пифагор).