ПМ (Базюкин), п.59: различия между версиями

Одним словом, выражение “Авалокита Ишвар” в буквальном переводе означает “Господь, который ''зрим''”. Более того, слово “Ишвара” имеет значение имени прилагательного, а не существительного: ''господний'', ''господнее'' или ''превышнее'' Самосущее, а ''не'' Господь. С одной стороны, при верном толковании оно означает '''“''Божественное “Я”'', воспринимаемое или зримое [другим] “''Я''”''': это ''атман'', или седьмой принцип, избавившийся от ''майи'', делающей его отличным от его всемирного Источника — вот он-то и становится объектом восприятия для и посредством ''индивидуальности'', сосредоточенной в шестом принципе, ''буддхи'', и случается это лишь при достижении наивысшего состояния ''самадхи''. Такой смысл слово это несёт в себе, если посмотреть на него глазами микрокосма.  

М-р Рис Дэвидс мог бы, по крайней мере, вспомнить хорошо знакомые (ему) слова христианского адепта, каббалиста ап. Павла: “Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас?”<ref>1 Кор. 3,16 (''примеч. перев''.).</ref> — и тем самым избежал бы путаницы в толковании этого слова. Пусть как грамматик он и заметил использование “страдательного причастия прошедшего времени”, но ему далёко до вдохновенного Панини,<ref>Панини — прославленный грамматик, автор труда под названием “Паниниям”, который, как считается, он получил непосредственно от бога Шивы. Востоковеды не располагают точными данными относительно времени жизни Панини и считают, что он жил между VI веком до н.э. и III веком н.э. (''RG'', 263) (''примеч. перев''.).</ref> если он упустил из виду истинную причину и ради спасения своей грамматики так яростно ополчился против метафизики. Но, тем не менее, он ссылается на “Catena” С. Била<ref>Samuel Beal, ''A Catena of Buddhist Scriptures From the Chinese'', London, 1871 (''примеч. перев''.).</ref> как на авторитетный источник, пытаясь подкрепить своё изобретение, хотя, по правде говоря, книга эта — пожалуй, единственное написанное на английском языке произведение, в котором приводится наиболее ''близкое'' к истине толкование этого слова (во всяком случае, то, что приводится на с. 374). “Самопроявившийся”. Каким же образом? — задаёт он вопрос.  

См.: О зрелищах. Гл. 30. // Квинт Септимий Флорент Тертуллиан. Избранные сочинения. М., 1994. Сс. 292-293: “А какое зрелище ждет нас вскоре — пришествие Господа, уже всеми признанного, торжествующего, справляющего триумф! . . А потом будут и другие зрелища: день последнего, окончательного суда, в который язычники не верят и над которым смеются, когда вся громада обветшавшего мира и порождений его истребится в огне (ср. 2 Петр. 3,10)! Это будет пышное зрелище. Там будет чем восхищаться и чему веселиться. Тогда-то я и порадуюсь, видя, как в адской бездне рыдают вместе с самим Юпитером сонмы царей, которых придворные льстецы объявили небожителями. Там будут и судьи — гонители христиан, объятые пламенем более жестоким, чем свирепость, с которой они преследовали избранников Божьих. Будут посрамлены и преданы огню со своими учениками мудрецы и философы, учившие, что Богу нет до нас дела, что души или вовсе не существуют, или не возвратятся в прежние тела. Сколько поэтов вострепещет не перед Миносом и Радамантом, но пред судом Иисуса Христа, в которого они не хотели верить! Тогда-то мы и послушаем трагических актеров, голосисто оплакивающих собственную участь; посмотрим на лицедеев, в огне извивающихся, как в танце; полюбуемся возницей, облаченным с ног до головы в огненную красную ризу; поглазеем на борцов, которых осыпают ударами, словно в гимнасии. Но с еще большим удовольствием погляжу я на тех, кто свирепствовал против Господа. . . Такого зрелища, такой радости вам не предоставит от своих щедрот ни претор, ни консул, ни квестор, ни жрец, причем, благодаря вере, силой воображения уже сейчас мы можем в общих чертах представить его” (''примеч. перев''.).</ref> то и кормить вас сказками, дабы потрафить всем вкусам и фантазиям, мы не станем.

Самая мысль о том, что “душу”, бежавшую с этой окутанной злом планеты, на которой рыдают безвинные под ликование порочных, может ожидать подобная участь даже в мирной обители девачана, должна была бы свести с ума и ввергнуть в состояние самого леденящего ужаса любого человека! Но мы повторяем: на самом деле всё обстоит вовсе ''не так''. ''Девачани'' погружён в состояние ничем не омрачённого блаженства, и природа дарует ему его, даже рискуя навлечь на себя обвинения в ''обмане'' со стороны пессимистов этого мира, неспособных отличить ''васту'' — единую реальность — от ''вишаи'' — “майи”, создаваемой нашими органами чувств.