ПМ (Базюкин), п.30: различия между версиями

Решение о том, принимать или не принимать его в полноправное ученичество остаётся за Коганом. Задачей M∴ было всего лишь подвергнуть его испытаниям, искушениям и наблюдению с использованием всего арсенала имеющихся у нас средств для того, чтобы выявить его подлинную природу. Таково правило, которому неотступно следуем мы и которое представляется столь отвратительным на ваш западный взгляд, и здесь я ничего не могу поделать, даже если бы очень того и захотел. Нам недостаточно просто глубоко разобраться в том, на какие поступки он готов, а на какие не готов пойти во время и в условиях испытательного периода. Мы должны понять, на что он ''может'' оказаться способен также и в том случае, когда перед ним откроется множество иных, самых разных возможностей.  

А теперь несколько слов от меня на прощание. Хоть мне и горько замечать у Вас этот главный и почти единственный недостаток — тот, в котором Вы признались мне в своём письме — я хочу, чтобы Вы верили мне, дражайший Брат мой, когда я говорю, что моё внимание, моё уважение к Вам во всех прочих отношениях по-прежнему велико и искренне. Не могу я — что бы ни случилось — забыть и того, что долгие месяцы, день за днём, не ожидая и не испрашивая для себя никакой награды, никаких привилегий, Вы работали, трудились ради блага Общества и человечества в целом единственно из желания творить добро. А потому я прошу Вас, добрый Брат мой, не принимать за “упрёки” простые замечания с моей стороны. Если я и вступал с Вами в спор, то лишь потому, что был принужден к этому, поскольку Коган воспринял их (Ваши ''предложения'') как нечто, из ряда вон выходящее — в его положении ему не хватало только выслушивать всё это. И хотя Вы, вероятно, воспринимаете приведённые Вам возражения как “незаслуженные упрёки”, но однажды Вы, возможно, и сами признаете, что на самом-то деле “требовали неоправданных уступок”. Да, конечно, Ваши настойчивые предложения о том, чтобы именно ''Вам'' — а не кому-то другому — было при возможности позволено приобрести некий феноменальный дар, который позволил бы Вам успешнее убеждать других — можно, с ''чисто формальной'' стороны, принять за просьбу “лишь принять эти предложения к сведению”, и да, внешне они “''отнюдь не содержат в себе никакого требования''” — но, тем не менее, любому, умеющему читать между строк, будет очевидно, что Вы выдвигаете именно требование.

У меня есть все Ваши письма, и едва ли среди них найдётся хотя бы одно, от которого не исходил бы этот дух жёсткой требовательности, просьбы о чём-то вполне ''заслуженном'', требовании чего-то ''законного'', и отказ в этом дал бы Вам право считать себя обиженным. Я не сомневаюсь, что это не входило в Ваши намерения, когда Вы писали их. Но такова была ваша тайная мысль и Ваши сокровенные чувства, всегда безошибочно отмечавшееся Коганом, имя которого Вы уже несколько раз упоминали, и он обратил на это внимание. Вы считаете малозначительными те знания, которые мы уже передали Вам, поскольку, дескать, они являются ''непоследовательными'' и неполными? Но я уже просил Вас: запишите все Ваши замечания, начиная с тех нестыковок, которые — с Вашей точки зрения — присутствуют в наших самых первых аргументах про и контра по вопросу о существовании Бога, и кончая “противоречиями” в вопросе о “жертвах несчастных случаев” и “самоубийцах”. Пришлите их мне, и я Вам докажу, что для того, кто владеет полной истиной, не существует ни единого противоречия. Мне странно упрекать человека, наделённого столь блестящими мозгами, в том, что сегодня он пишет одно, а завтра или послезавтра, всё напрочь позабыв, он начинает вдруг писать совершенно иное, прямо противореча самому же себе. Думаю, даже Е.П.Б. с её курьёзными провалами в памяти трудно было бы обвинить в подобной забывчивости.