Протоколы Ложи Блаватской, 1889.05.02: различия между версиями

'''Вопрос 4.''' ''Вы говорите, что человек пробуждает к жизни и деятельности три «сиденья» ({{ТД-стр|т=1|с=199|текст=}}). Вы имеете под этим в виду, что у этих «сидений» нет жизни и деятельности на своих собственных планах, т. е. они не имеют её сами по себе, или же просто что наше человеческое сознание на этом плане должно быть пробуждено, чтобы воспринимать и отражать их деятельность?''  

''Блаватская:'' Ах! Видите, вы хотите, чтобы я дала вам три тома, а я не могу. Запомните только одну вещь, что семь состояний сознания человека — не только состояния сознания, как понимает их Герберт Спенсер, но также и чувство, сознание «я». Например я курю сигарету и навязываю это вам, и т.д. Есть много состояний сознания. Те, о которых я говорю, принадлежат к одному порядку, а другие — к другому. Я не хочу сказать, что они не одни и те же, но во всех них есть бесконечные градации. А есть и более высокие состояния метафизического сознания. Можно ли сравнить их с тем ­со­знанием, в котором я взяла сигарету и курю её?

''Кингслэнд:'' Каков порядок тех состояний сознания, которые относятся к семи планам? Всё это будет видно через аналогию. Если вы прочитаете это потом, вы най­дёте, что всё сходится.

''Б. Кийтли:'' Не знаю, законно ли это, но именно это меня поразило. Семь состояния человеческого сознания — это практически семь состояний сознания на земном плане.

''Блаватская:'' Есть сознание, когда мы спим, во время сна, и сознание, когда мы бодрствуем. Есть сознание, когда мы механически смотрим на что-то. Есть одно со­знание, которое принимает внешние предметы, и другое, которое витает в облаках. Есть много степеней ­со­знания, и вы не можете назвать всё сознание одним.

''Б. Кийтли:'' Я думаю, вот в чём разница — семь человеческих состояний аналогичны семи космическим, но ­охва­тывают гораздо меньший диапазон.

А после Гесиода хаос стал абсолютно беспредельным, тёмным безбрежным облаком паров, которое дало рождение вселенной. А если вы вспомните, что первым из трёх изначальных элементов при первом трепете дифференциации у Гесиода был Хаос, а без Эроса элементы никогда не были зачаты (потенциально сосуществуя в вечности), вы, возможно, поймёте, что я говорю — Эрос был не более, чем изначальной Венерой, [а не тем], чем они оба стали в более поздние века. Сейчас эрос означает просто человеческую любовь и нечто худшее, но тогда он означал самую торжественно метафизическую и божественную вещь. Эрос вначале не был своенравным богом любви и страсти с крылышками и стрелами, чтобы ранить ими сердца сентиментальных простушек. Да и таких дурочек не было, и ещё даже не было достаточно мужчин; а тот, кто сейчас — бог человеческой любви, был просто абстрактной идеей и образом божественной творческой силы — той вселенской силы притяжения, которая заставляет частицы собираться, комбинироваться и соотноситься и производить триаду. Эта творческая сила — наш фохат, который ни создаёт, ни производит что-либо само по себе и сам, но благодаря действию которого элементы, как и существа, стремятся соединиться полярностями, от чего и происходит жизнь. Помните, что в первой космогонии из хаоса рождаются Эреб и Нюкта, изначальная темнота и темнота уже дифференцированная, делённая на два начала, мужское и женское, из которой эманируют другие двое, Эфир и [Имера], свет высших областей и низшей, или земной, атмосферы. Свет родился из темноты номер два, темноты дифференцированного плана, и эта темнота зарождает свет под влиянием творящей любви или того, что называется «космическим желанием», или опять же фохатом, электрическими творческими принципами, которые делают из всего одно и производят три, соотнесение.

''Блаватская:'' Эрос перворождённый, но он не первый родился, он совечен. Хаос, Эрос и Гея совечны, потому ни один из трёх этих элементов не зачинается, они просто сосуществуют в вечности, и только в момент дифференциации себя проявляют. То есть так сказать из субъектного и небытия получается бытиё, а затем они начинают действовать друг на друга и реагировать. Это полярность, электрическая сила, к которой принадлежат наша кровь и жизнь, и всё. Короче, это жизнь. Это космическое желание.

''Кийтли:'' Это развивается в абсолютный свет.

''Б. Кийтли:'' Затем вы продолжаете и говорите это: «Свет без всякой тени был бы абсолютным светом...», и т.д. (зачитывает из «Тайной доктрины»).

''Блаватская:'' Потому что я не мистический писатель и пытаюсь, чтобы вы поняли вещи чуть менее туманно, чем они. А вы вместо того, чтобы благодарить, меня критикуете. Физическая, или материальная и конечная вселенная — это тень, отброшенная на экран или иллюзию, или майю, вечным светом, или вселенским огнём. У каждой нации он символизирован творящим божеством. Первоначальная материя — это не наша плотная материя, а дух; так что это дух творящего огня, жара или космического желания опять же. Как можно отделить огонь от материи насколько-нибудь больше, чем дух от материи? Как можно сделать это, когда последний дух или материя — это материализованный дух, а дух — потенциально материя? Вот что мы говорим в оккультизме. Если бы мистические сочинения меньше держались поэзии и фантастической образности, а немножко больше держались прямого изложения фактов, они были бы менее туманными, а те, кто их изучает, были бы более позитивно настроены относительно настоящей цели вещей, чем сейчас. Огонь — дух и огонь — материя, и если бы во всей лондонской слякоти можно было найти хоть частичку без этих двух качеств — огня и духа — человечеству лучше было бы сразу принять антропоморфическую идею Отцов Церкви и мёр­твую букву Библии, а не её философию. Нельзя походя говорить, что в те дни могли написать мистические авторы, когда за каждую сказанную истину сразу преследовала инквизиция и было столько кардиналов, желающих поджарить вас на костре. А теперь вы не найдёте мистических писателей, сейчас время излагать сами факты, потому что нет никого, чтобы жечь их — кроме как после смерти.

''Б. Кийтли:'' В небольшой выдержке из комментариев, где говорится о мировых зародышах и т.д., вы пишете: (зачитывает из «Тайной доктрины»).

''Блаватская:'' Если что прочно осталось в моей памяти, так это 20–30, а может быть и 100 разговоров с мистером Коббом, который сидит здесь. Когда дошло до четырёхмерного пространства, что было смехотворно, потому что такое пространство, взятое просто так, означает падение материи сквозь материю, непроницаемость материи, и у нас было много разговоров, и он прекрасно знает, что в оккультизме никто не верит в эту теорию гравитации. Мы верим в притяжение и отталкивание. Разве не так, мистер Кобб?

''Блаватская:'' Борьба за существование бушует по всей вселенной в небесных, как и в земных пространствах. Это первый фундаментальный закон природы, видимые следствия которого материалистическая наука назвала корреляцией физических сил в материи. Но он приложим только и исключительно к дифференцированной материи и не имеет отношения к индивидуальным или даже личным единицам, которые должны бы быть руководимы, если уже не руководствуются, высшими законами высшей триады, а не инстинктивными импульсами, действующими на уровне низшей четвёрки. Борьба за существование начинается с физических молекул и кончается на тех животных, которые ещё ­совсем неразумны. Потому человеческому эгоизму нет ­оправдания, поскольку человек действует на более высоком плане бытия и сознания, чем животное — даже самый жалкий дикарь. Я отвечаю относительно физического космоса; борьба придёт только с наступлением пралайи. Однако в отношении живых и сознательных существ закон перестаёт действовать на человеческой стадии, когда проявляются совесть и разум. Только в человеке может быть в полном действии высшая божественная триада, а план, на котором она действует, характеризуется единством или однородностью. На четырёх же нижних планах космоса, напротив, верховенство имеет закон разнообразия и разнородности. Потому существа, которые наделены высшей триадой, подпадают под её законы, а не под законы нижней чет­вёрки, действующие лишь на те существа, атомы или вещи, в которых разумность — всё ещё неразвитый потенциал. Потому, поскольку [истинный] закон существа — единство, высшее Я в нём, из этого следует, что человеческая индивидуальность может достичь полного и совершенного развития, лишь действуя в совершенном единстве, то есть в гармонии, со всеми другими людьми.

Теперь б). Борьба за существование, ведущаяся сегодня среди людей, доказывает лишь то, что во-первых человек ещё не полностью вышел из своего дикого животного состояния, в этом нашем четвёртом круге его манас ещё не вполне развит, ибо это будет лишь в пятом; и во-вторых, что люди большой учёности, провозглашающие эгоизм великим законом человеческой жизни, несмотря на весь свой интеллект и учёность, сами ещё не на очень высоком плане. Иначе говоря, эти учёные джентьлмены всё ещё животные. Если кто захочет пойти и сказать им это, давайте. Что же вам остаётся сказать? Собираетесь ли вы взяться за защиту этих учёных мужей — членов Королевского Общества и так далее?

''Блаватская:'' Определённо, тут имеется в виду седьмой круг. Они не могут — даже величайшие адепты. Когда я употребляю слово «адепты» во множественном числе, это слишком самоуверенно. Я слышала лишь об одном или двух, кто в начале каждой эпохи может продви­нуться до состояния, в каком человек будет в седьмом круге, а дальше этого они не могут. Никто не может пройти дальше своей манвантары, даже высочайшие адепты.

''Блаватская:'' Определённые границы есть; дальше про­йти нельзя. Никто и не ожидает от вас, что вы сразу станете всезнающими богами или ангелами и добрейшими людьми, но есть пределы; а чем больше продвигается цивилизация, тем злее и эгоистичнее становится человек, и тем больше бедные страдают от богатых. На этой Земле никогда не было больше бед и страданий, чем есть в XIX веке, который — самый проклятый век из всех веков.

''Блаватская:'' Советую вам прочитать мою редакционную статью в «Люцифере».<ref>«Наш цикл и следующий», «Люцифер» за май 1899 г. (См. в сб. «Новый цикл», М.: Сфера, 2001).</ref> Я излила там всё своё сердце, и могу вас заверить, что я не говорила им комплиментов. Они могут оскорблять меня столько, сколько им захочется. Для меня и для каждого теософа не должно быть размежевания между расами, цветами кожи, идеями или чем-либо ещё.