Изменения

{{Стиль А-Текст без отступа|сходство, которое существует между царём Хиархом и знаменитым Хирамом, от которого Соломон достал ливанские кедры и золото Офира. Но он сохраняет молчание по поводу другого сходства, о котором, как учёный каббалист, он не мог не знать. Кроме того, по своему неизменному обычаю, он больше вводит читателя в заблуждение, чем учит, ничего не выдавая и уводя с правильного следа.}}

{{Стиль А-Текст без отступа|сходство, которое существует между царём Хиархом и знаменитым Хирамом, от которого Соломон достал ливанские кедры и золото Офира. Но он сохраняет молчание по поводу другого сходства, о котором, как учёный каббалист, он не мог не знать. Кроме того, по своему неизменному обычаю, он больше вводит читателя в заблуждение, чем учит, ничего не выдавая и уводя с правильного следа.}}

Как и большинство исторических героев седой древности, чьи жизни и труды сильно отличаются от жизней и трудов обычного человечества, Аполлоний до сегодняшнего дня остаётся загадкой, для которой ещё не нашлось своего Эдипа. Его существование окружено такою завесою тайны, что его часто принимают за миф. Но по всем законам логики и разума совершенно ясно, что Аполлония нельзя рассматривать в таком свете. Если этого Тианского Теурга зачислить в мифические герои, то у истории также нет права и на её Цезарей и Александров. Совершенно правильно, что этот мудрец, который до нынешнего дня стоит непревзойдённым по своим тавматургическим силам (историей засвидетельствованным) появился на арене общественной жизни неизвестно откуда и также исчез с неё, как кажется, никто не знает куда. Но причины этого очевидны. Все средства были пущены в ход – особенно в течение четвёртого и пятого столетий нашей эры – чтобы в сознании людей не осталась память об этом великом и святом человеке. Распространению его жизнеописаний, которых было много и которые были полны восторженных отзывов, препятствовали христиане, и не без основательной причины, как мы увидим. Дневник Дамиса уцелел чудом и остался единственным, чтобы рассказать эту повесть. Но не следует забывать, что Юстин Мученик часто говорит об Аполлонии, и характер и правдивость этого доброго человека безупречны, тем более, что в этом у него были причины чувствовать себя смущённым. Также нельзя отрицать, что едва ли найдётся какой-либо отец церкви первых шести веков, который оставил бы Аполлония незамеченным. Только в соответствии с неизменным христианским обычаем милосердия, их перья были обмокнуты, как обычно, в чернейшие чернила религиозной нетерпимости (''odium theologicum'') и односторонности. Св. Иероним подробно излагает повествование о якобы состоявшемся состязании св. Иоанна с мудрецом из Тианы – состязании по совершению «чудес» – и в этом повествовании, разумеется, правдивый святой<ref>См. «Предисловие к Евангелию св. Матфея» Барония, I, 752, приведённое у де Мирвилля, VI, 63. Иероним – это тот отец церкви, который, обнаружив в библиотеке Цезаря подлинное «Евангелие» (еврейский текст) от Матфея, апостола-мытаря, «''написанное рукою'' Матфея» (Иероним, «О знаменитых мужах», гл. III) – как он сам признаёт – посчитал его еретическим и заменил его своим греческим текстом. Он также переделал текст «Книги Иова», чтобы придать силу верованию в воскресение во плоти. (См. «Разоблачённая Исида», том II, стр. 181 и 183 и далее), цитируя в поддержку наиболее учёных авторитетов.</ref> в ярких красках изображает поражение Аполлония,  

Как и большинство исторических героев седой древности, чьи жизни и труды сильно отличаются от жизней и трудов обычного человечества, Аполлоний до сегодняшнего дня остаётся загадкой, для которой ещё не нашлось своего Эдипа. Его существование окружено такою завесою тайны, что его часто принимают за миф. Но по всем законам логики и разума совершенно ясно, что Аполлония нельзя рассматривать в таком свете. Если этого Тианского Теурга зачислить в мифические герои, то у истории также нет права и на её Цезарей и Александров. Совершенно правильно, что этот мудрец, который до нынешнего дня стоит непревзойдённым по своим тавматургическим силам (историей засвидетельствованным) появился на арене общественной жизни неизвестно откуда и также исчез с неё, как кажется, никто не знает куда. Но причины этого очевидны. Все средства были пущены в ход – особенно в течение четвёртого и пятого столетий нашей эры – чтобы в сознании людей не осталась память об этом великом и святом человеке. Распространению его жизнеописаний, которых было много и которые были полны восторженных отзывов, препятствовали христиане, и не без основательной причины, как мы увидим. Дневник Дамиса уцелел чудом и остался единственным, чтобы рассказать эту повесть. Но не следует забывать, что Юстин Мученик часто говорит об Аполлонии, и характер и правдивость этого доброго человека безупречны, тем более, что в этом у него были причины чувствовать себя смущённым. Также нельзя отрицать, что едва ли найдётся какой-либо отец церкви первых шести веков, который оставил бы Аполлония незамеченным. Только в соответствии с неизменным христианским обычаем милосердия, их перья были обмокнуты, как обычно, в чернейшие чернила религиозной нетерпимости (''odium theologicum'') и односторонности. Св. Иероним подробно излагает повествование о якобы состоявшемся состязании св. Иоанна с мудрецом из Тианы – состязании по совершению «чудес» – и в этом повествовании, разумеется, правдивый святой<ref>См. «Предисловие к Евангелию св. Матфея» Барония, I, 752, приведённое у де Мирвилля, VI, 63. Иероним – это тот отец церкви, который, обнаружив в библиотеке Цезаря подлинное «Евангелие» (еврейский текст) от Матфея, апостола-мытаря, «''написанное рукою'' Матфея» (Иероним, «О знаменитых мужах», гл. III) – как он сам признаёт – посчитал его еретическим и заменил его своим греческим текстом. Он также переделал текст «Книги Иова», чтобы придать силу верованию в воскресение во плоти. (См. «Разоблачённая Исида», том II, сс. 181 и 183 и далее), цитируя в поддержку наиболее учёных авторитетов.</ref> в ярких красках изображает поражение Аполлония,  

{{Стр|131|Таинственный учитель}}

{{Стр|131|Таинственный учитель}}

{{Стиль А-Текст без отступа|стремясь при этом найти подтверждение в «{{Кратко из БТС|текст=Апокрифе|статья=Апокриф Иоанна}}» св. Иоанна, которое было объявлено сомнительным ''даже ''церковью<ref>Де Мирвилль даёт следующее волнующее описание этого «состязания».

{{Стиль А-Текст без отступа|стремясь при этом найти подтверждение в «{{Кратко из БТС|текст=Апокрифе|статья=Апокриф Иоанна}}» св. Иоанна, которое было объявлено сомнительным ''даже ''церковью<ref>Де Мирвилль даёт следующее волнующее описание этого «состязания».

{{Стиль А-Цитата|«Иоанн, понуждаемый, как св. Иероним нам рассказывает, всеми церквями Азии провозгласить (перед лицом совершаемых Аполлонием чудес) более торжественным образом божественность Иисуса Христа, после долгой молитвы вместе со своими учениками на горе Патмос, будучи погружён в экстаз божественным Духом, сделал так, что все услышали среди грома и молний его знаменитое «{{Дополнение|В начале было Слово|Полная фраза: In principio erat Verbum et Verbum erat apud Deum et Deus erat Verbum. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.|~~~~}}» (''In Principio erat Verbum''). Когда возвышенный экстаз, вследствие которого его называли «сыном грома», прошёл, Аполлоний был вынужден удалиться и исчезнуть. Таково было его поражение, менее кровопролитное, но такое же тяжкое, как у Симона Мага». («The Magician Theurgist», VI, 63).}}  

{{Стиль А-Цитата|«Иоанн, понуждаемый, как св. Иероним нам рассказывает, всеми церквями Азии провозгласить (перед лицом совершаемых Аполлонием чудес) более торжественным образом божественность Иисуса Христа, после долгой молитвы вместе со своими учениками на горе Патмос, будучи погружён в экстаз божественным Духом, сделал так, что все услышали среди грома и молний его знаменитое «В начале было Слово» (''In Principio erat Verbum''). Когда возвышенный экстаз, вследствие которого его называли «сыном грома», прошёл, Аполлоний был вынужден удалиться и исчезнуть. Таково было его поражение, менее кровопролитное, но такое же тяжкое, как у Симона Мага». («The Magician Theurgist», VI, 63).}}  

Что касается нас, то мы никогда не слышали об экстазе, вызывающем громы и молнии, и мы затрудняемся понять смысл этого.</ref>.}}

Что касается нас, то мы никогда не слышали об экстазе, вызывающем громы и молнии, и мы затрудняемся понять смысл этого.</ref>.}}

{{Стиль А-Цитата|«''Непроизносимое Имя,'' в поисках которого так много каббалистов – не знакомых ни с одним из восточных или даже западных Адептов – напрасно тратят свои знания и жизни, обитает латентным в сердце каждого человека. Это волшебное имя, которое, согласно самым древним оракулам, «устремляется в бесконечные миры» (''άφοιτητω στροφίγγι'' {{Стиль С-Прим. ред.|(греч.) недосягаемые орбиты небесных тел}}), может быть обретено двояко: путём регулярных посвящений или через «тихий голос», который Илия услышал в пещере Хореба, горы Бога {{Стиль С-Прим. ред.|{{Библия|3Цар.19:13}}}}. И «когда Илия услышал его, он закутал ''лицо в свой плащ'' и встал у входа в пещеру. И вот раздался ''этот'' голос».

{{Стиль А-Цитата|«''Непроизносимое Имя,'' в поисках которого так много каббалистов – не знакомых ни с одним из восточных или даже западных Адептов – напрасно тратят свои знания и жизни, обитает латентным в сердце каждого человека. Это волшебное имя, которое, согласно самым древним оракулам, «устремляется в бесконечные миры» (''άφοιτητω στροφίγγι'' {{Стиль С-Прим. ред.|(греч.) недосягаемые орбиты небесных тел}}), может быть обретено двояко: путём регулярных посвящений или через «тихий голос», который Илия услышал в пещере Хореба, горы Бога {{Стиль С-Прим. ред.|{{Библия|3Цар.19:13}}}}. И «когда Илия услышал его, он закутал ''лицо в свой плащ'' и встал у входа в пещеру. И вот раздался ''этот'' голос».

Когда Аполлоний Тианский желал услышать «тихий голос», он обычно закутывался весь целиком, в плащ из тонкой шерсти, на который он помещал обе свои ступни, после совершения неких магнетических пассов, и произносил не «имя», а призыв, хорошо известный каждому адепту. Затем он натягивал плащ поверх головы и лица, и его прозрачный или астральный дух был свободен. В обычной жизни он носил шерстяную одежду не больше, чем жрецы храмов. Обладание сокровенной комбинацией «имени» давало иерофанту верховную власть над каждым существом, человеческим или другим, стоящим ниже его самого по силе души»<ref>Loc. cit, 1I, 343, 344.</ref>.}}

Когда Аполлоний Тианский желал услышать «тихий голос», он обычно закутывался весь целиком, в плащ из тонкой шерсти, на который он помещал обе свои ступни, после совершения неких магнетических пассов, и произносил не «имя», а призыв, хорошо известный каждому адепту. Затем он натягивал плащ поверх головы и лица, и его прозрачный или астральный дух был свободен. В обычной жизни он носил шерстяную одежду не больше, чем жрецы храмов. Обладание сокровенной комбинацией «имени» давало иерофанту верховную власть над каждым существом, человеческим или другим, стоящим ниже его самого по силе души»<ref>Там же, II, 343, 344.</ref>.}}

{{Стр|133|Аполлоний не может быть уничтожен}}

{{Стр|133|Аполлоний не может быть уничтожен}}

В своих многотомных мемуарах о Сатане маркиз де Мирвилль по ходу своих выступлений за признание врага Бога в качестве творца спиритуалистических феноменов, посвящает целую главу этому великому адепту. Нижеприведённый перевод отрывков из его книги раскрывает весь этот заговор. Просим читателя не забыть, что каждый труд маркиза написан под покровительством и по уполномочиям папского престола в Риме.

В своих многотомных мемуарах о Сатане маркиз де Мирвилль по ходу своих выступлений за признание врага Бога в качестве творца спиритуалистических феноменов, посвящает целую главу этому великому адепту. Нижеприведённый перевод отрывков из его книги раскрывает весь этот заговор. Просим читателя не забыть, что каждый труд маркиза написан под покровительством и по уполномочиям папского престола в Риме.

{{Стиль А-Цитата|«Было бы оставлением картины первого века неполной и нанесением оскорбления памяти св. Иоанна, если бы мы обошли молчанием имя человека, который имел честь быть его особенным противником, как Симон был противником св. Петра, Элима – Павла, и т.&nbsp;д. В первые годы христианской эры, ...в Тиане, в Каппадокии появился один из тех необычных людей, которыми так обильна была Пифагорейская школа. Великий путешественник, как и его учитель, посвящённый во все тайные учения Индии, Египта и Халдеи, наделённый поэтому всеми теургическими силами древних магов, он изумлял, по очереди, все страны, которые он посещал и которые – наш долг это признать – кажется, благословляют его память. Мы не можем сомневаться в этом факте, не вступая в противоречие с подлинными записями истории. Подробности его жизни переданы нам историком четвёртого века (Филостратом), который сам переводил дневник – куда день за днём заносились события жизни этого философа – написанный Дамисом, его учеником и близким другом»<ref>«Pneumatologie», VI, 62.</ref>.}}

{{Стиль А-Цитата|«Было бы оставлением картины первого века неполной и нанесением оскорбления памяти св. Иоанна, если бы мы обошли молчанием имя человека, который имел честь быть его особенным противником, как Симон был противником св. Петра, Элима – Павла, и т.&nbsp;д. В первые годы христианской эры, ...в Тиане, в Каппадокии появился один из тех необычных людей, которыми так обильна была Пифагорейская школа. Великий путешественник, как и его учитель, посвящённый во все тайные учения Индии, Египта и Халдеи, наделённый поэтому всеми теургическими силами древних магов, он изумлял, по очереди, все страны, которые он посещал и которые – наш долг это признать – кажется, благословляют его память. Мы не можем сомневаться в этом факте, не вступая в противоречие с подлинными записями истории. Подробности его жизни переданы нам историком четвёртого века (Филостратом), который сам переводил дневник – куда день за днём заносились события жизни этого философа – написанный Дамисом, его учеником и близким другом»<ref>«Пневматология», VI, 62.</ref>.}}

Де Мирвилль допускает возможность ''некоторых'' преувеличений как со стороны ведущего дневник, так и со стороны переводчика; но он «не думает, что они занимают много места в повествовании». Поэтому он сожалеет, обнаружив, что аббат  

Де Мирвилль допускает возможность ''некоторых'' преувеличений как со стороны ведущего дневник, так и со стороны переводчика; но он «не думает, что они занимают много места в повествовании». Поэтому он сожалеет, обнаружив, что аббат  

{{Стр|134|}}

{{Стр|134|}}

{{Стиль А-Текст без отступа|{{Кратко из БТС|текст=Фреппель}} «в своих прекрасных «Очерках»<ref>«Les Apologistes Chrétiens an Second Siécle», стр. 106.</ref> называет дневник Дамиса выдумкой». Почему?}}

{{Стиль А-Текст без отступа|{{Кратко из БТС|текст=Фреппель}} «в своих прекрасных «Очерках»<ref>«Les Apologistes Chrétiens an Second Siécle», с. 106.</ref> называет дневник Дамиса выдумкой». Почему?}}

{{Стиль А-Цитата|(Потому) что оратор основывает своё мнение на совершенном сходстве – рассчитанном, как он думает – этой легенды с жизнью Спасителя. Но изучая данный предмет более глубоко, он (аббат Фреппель) может убедиться, что ни Аполлоний, ни Дамис, ни даже Филострат никогда не претендовали на бóльшую честь, чем уподобиться св. Иоанну. Эта программа сама по себе была достаточно увлекательна и пародия достаточно скандальная, так как Аполлонию, благодаря магическим искусствам, удалось уравновесить, по внешнему виду, несколько чудес в Эфесе (сотворённых св. Иоанном) и т.&nbsp;д.<ref>«Пневматология», VI, 62.</ref>}}

{{Стиль А-Цитата|(Потому) что оратор основывает своё мнение на совершенном сходстве – рассчитанном, как он думает – этой легенды с жизнью Спасителя. Но изучая данный предмет более глубоко, он (аббат Фреппель) может убедиться, что ни Аполлоний, ни Дамис, ни даже Филострат никогда не претендовали на бóльшую честь, чем уподобиться св. Иоанну. Эта программа сама по себе была достаточно увлекательна и пародия достаточно скандальная, так как Аполлонию, благодаря магическим искусствам, удалось уравновесить, по внешнему виду, несколько чудес в Эфесе (сотворённых св. Иоанном) и т.&nbsp;д.<ref>«Пневматология», VI, 62.</ref>}}

{{Стр|135|Де Мирвилль об Аполлонии}}

{{Стр|135|Де Мирвилль об Аполлонии}}

{{Стиль А-Текст без отступа|в течение прошлого века, от Ван Дэйла до Фонтенелла. В том ли, что он обладал вторым зрением и имел видения на далёких расстояниях?<ref>Совершенно верно. Во время лекции, которую Аполлоний произносил в Эфесе перед многотысячной аудиторией, Аполлоний воспринял совершаемое в Риме убийство императора Домициана и в этот же самый момент оповестил об этом весь город. Также и Сведенборг, таким же образом, находясь в Готенбурге, видел большой пожар в Стокгольме и сразу рассказал об этом своим друзьям, никакого телеграфа в те дни ещё не было.</ref> Нет; ибо такие феномены в настоящее время свойственны половине Европы. В том ли, что он хвастался, что знает все языки, какие только существуют под солнцем, хотя никогда ни одного из них не учил? Но кто же не знает того факта, что это является лучшим критерием<ref>Это вовсе не критерий. Индусские садху и адепты приобретают этот дар святостью своих жизней. Йога-Видья учит этому, и никаких «духов» не требуется.</ref> присутствия и помощи духа, какого рода он бы ни был? В том ли, что он верил в переселение (реинкарнацию)? Но в это всё ещё верят (миллионы) в наши дни. Никто не имеет представления о количестве учёных, которые хотели бы восстановить религию друидов и мистерии Пифагора. Или в том, что он изгонял демонов и чуму? Это и прежде делали египтяне, этруски и все римские папы<ref>Что касается римских пап, то это дело довольно сомнительное.</ref>. В том ли, что он беседовал с умершими? Сегодня мы делаем то же самое или верим, что делаем; это всё одно и то же. В том ли, что он верил в существование эмпуз? Где тот демонолог, который не знает, что эмпуса есть «южный демон», упоминаемый в Псалтыре Давида, и которого страшились как тогда, так и теперь, во всей Северной Европе?<ref>Но это одно не может служить основанием для веры в существование такого класса духов. Для такой веры имеются авторитеты получше.</ref> В том ли, что по собственному желанию он мог стать невидимым? Это одно из достижений месмеризма. В том ли, что после (предполагаемой) своей смерти, он явился императору Аврелиану над городскими стенами Тианы и этим заставил его снять осаду города? Такова была миссия каждого героя, перешедшего в загробную жизнь, и это была причина, почему люди поклонялись манам<ref>Цель де Мирвилля заключается в том, чтобы показать, что все такие привидения манов или развоплощённых духов являются работой Дьявола, «сатанинскими подобиями».</ref>. Или в том, что он спустился в знаменитую пещеру Трофония и вынес оттуда старую книгу, которая после этого долго хранилась императором Адрианом в его библиотеке в {{Кратко из БТС|текст=Анциуме|статья=Анцио}}? Достоверный и трезво рассуждающий {{Кратко из БТС|текст=Павсаний}} спустился в ту же самую пещеру до Аполлония и возвратился оттуда не менее верующим. В исчезновении после смерти? Да, подобно Ромулу, подобно Вотану, подобно Ликургу, подобно}}

{{Стиль А-Текст без отступа|в течение прошлого века, от Ван Дэйла до Фонтенелла. В том ли, что он обладал вторым зрением и имел видения на далёких расстояниях?<ref>Совершенно верно. Во время лекции, которую Аполлоний произносил в Эфесе перед многотысячной аудиторией, Аполлоний воспринял совершаемое в Риме убийство императора Домициана и в этот же самый момент оповестил об этом весь город. Также и Сведенборг, таким же образом, находясь в Готенбурге, видел большой пожар в Стокгольме и сразу рассказал об этом своим друзьям, никакого телеграфа в те дни ещё не было.</ref> Нет; ибо такие феномены в настоящее время свойственны половине Европы. В том ли, что он хвастался, что знает все языки, какие только существуют под солнцем, хотя никогда ни одного из них не учил? Но кто же не знает того факта, что это является лучшим критерием<ref>Это вовсе не критерий. Индусские садху и адепты приобретают этот дар святостью своих жизней. Йога-Видья учит этому, и никаких «духов» не требуется.</ref> присутствия и помощи духа, какого рода он бы ни был? В том ли, что он верил в переселение (реинкарнацию)? Но в это всё ещё верят (миллионы) в наши дни. Никто не имеет представления о количестве учёных, которые хотели бы восстановить религию друидов и мистерии Пифагора. Или в том, что он изгонял демонов и чуму? Это и прежде делали египтяне, этруски и все римские папы<ref>Что касается римских пап, то это дело довольно сомнительное.</ref>. В том ли, что он беседовал с умершими? Сегодня мы делаем то же самое или верим, что делаем; это всё одно и то же. В том ли, что он верил в существование эмпуз? Где тот демонолог, который не знает, что эмпуса есть «южный демон», упоминаемый в Псалтыре Давида, и которого страшились как тогда, так и теперь, во всей Северной Европе?<ref>Но это одно не может служить основанием для веры в существование такого класса духов. Для такой веры имеются авторитеты получше.</ref> В том ли, что по собственному желанию он мог стать невидимым? Это одно из достижений месмеризма. В том ли, что после (предполагаемой) своей смерти, он явился императору Аврелиану над городскими стенами Тианы и этим заставил его снять осаду города? Такова была миссия каждого героя, перешедшего в загробную жизнь, и это была причина, почему люди поклонялись манам<ref>Цель де Мирвилля заключается в том, чтобы показать, что все такие привидения манов или развоплощённых духов являются работой Дьявола, «сатанинскими подобиями».</ref>. Или в том, что он спустился в знаменитую пещеру Трофония и вынес оттуда старую книгу, которая после этого долго хранилась императором Адрианом в его библиотеке в {{ТД из БТС|Анциуме|Анцио}}? Достоверный и трезво рассуждающий {{ТД из БТС|Павсаний}} спустился в ту же самую пещеру до Аполлония и возвратился оттуда не менее верующим. В исчезновении после смерти? Да, подобно Ромулу, подобно Вотану, подобно Ликургу, подобно}}

{{Стр|136|}}

{{Стр|136|}}

{{Стиль А-Текст без отступа|Пифагору<ref>Он мог бы прибавить: подобно великому Шанкарачарье, Цонкапе, и многим другим настоящим адептам – даже его собственному Учителю Иисусу; ибо это действительно есть критерий истинного адептства, хотя для того, чтобы «исчезнуть», вовсе нет надобности взлетать на облака.</ref>, всегда при весьма таинственных обстоятельствах, всегда сопровождаемых привидениями, откровениями и т.&nbsp;п. Остановимся и повторим ещё раз: если бы жизнь Аполлония была просто ''выдумкой,'' он никогда не достиг бы такой известности в течение своей жизни и не создал бы такой многочисленной школы, оставшейся полной энтузиазма после его смерти.}}

{{Стиль А-Текст без отступа|Пифагору<ref>Он мог бы прибавить: подобно великому Шанкарачарье, Цонкапе, и многим другим настоящим адептам – даже его собственному Учителю Иисусу; ибо это действительно есть критерий истинного адептства, хотя для того, чтобы «исчезнуть», вовсе нет надобности взлетать на облака.</ref>, всегда при весьма таинственных обстоятельствах, всегда сопровождаемых привидениями, откровениями и т.&nbsp;п. Остановимся и повторим ещё раз: если бы жизнь Аполлония была просто ''выдумкой,'' он никогда не достиг бы такой известности в течение своей жизни и не создал бы такой многочисленной школы, оставшейся полной энтузиазма после его смерти.}}

И добавим к этому, если бы всё это была выдумка, никогда Каракалла не стал бы возводить {{Кратко из БТС|текст=героон}} в его память<ref>См. «Lion Cassius», XXVII, XXVIII, 2.</ref>, и Александр Север не поместил бы его бюст между бюстами двух полубогов и истинного Бога<ref>Лампридий, «Adrian», XXIX, 2.</ref>, и не переписывалась бы императрица с ним. Едва отдохнув от лишений осады Иерусалима, Тит не торопился бы поскорее написать Аполлонию письмо, прося его встретиться с ним в Аргосе, добавляя при этом, что его отец и сам он (Тит) всем обязаны ему, великому Аполлонию, и что поэтому первой его мыслью была мысль об их благодетеле. И не построил бы император {{Кратко из БТС|текст=Аврелиан}} храма и алтаря этому великому мудрецу в благодарность за его появление у Тианы и сообщение. Эта посмертная беседа, как всем известно, спасла этот город, поскольку вследствие этого Аврелиан снял осаду. Далее, если бы всё это было выдумкой, то в истории не было бы свидетельства Вописка<ref>Этот отрывок звучит так: «Аврелиан принял решение уничтожить Тиану, и город обязан своим спасением только чуду Аполлония. Этот человек, такой знаменитый и такой мудрый, этот великий друг Богов внезапно появился во весь рост перед возвращающимся в свой шатёр императором и сказал ему на языке панонийцев: «Аврелиан, если ты хочешь победить, то оставь эти злобные замыслы против моих сограждан; если ты хочешь повелевать, то воздержись от проливания невинной крови; и если ты хочешь жить, то воздержись от несправедливости». Аврелиан, зная в лицо Аполлония, чьи портреты он видел во многих храмах, будучи поражён удивлением, сразу поклялся ему (Аполлонию) воздвигнуть статую, портрет и храм, и всецело вернулся к идеям милосердия». И затем {{Кратко из БТС|текст=Вописк}} добавляет: «Я стал всё больше и больше верить в добродетели ''величественного'' Аполлония, и это потому, что после собрания сведений от наиболее серьёзных людей, я нашёл подтверждение всем фактам в книгах Улианской библиотеки» (см. Флавий Вописк, «Аврелиан»). Вописк писал в 250 году и, следовательно, опередил Филострата на столетие.</ref> – наиболее достоверного из языческих историков. Наконец, Аполлоний не стал бы предметом восхищения со стороны такой благородной личности, как Эпиктет, и даже некоторых из отцов церкви; Иероним, например, в свои лучшие моменты так писал об Аполлонии:

И добавим к этому, если бы всё это была выдумка, никогда Каракалла не стал бы возводить {{ТД из БТС|героон}} в его память<ref>См. «Lion Cassius», XXVII, XXVIII, 2.</ref>, и Александр Север не поместил бы его бюст между бюстами двух полубогов и истинного Бога<ref>Лампридий, «Adrian», XXIX, 2.</ref>, и не переписывалась бы императрица с ним. Едва отдохнув от лишений осады Иерусалима, Тит не торопился бы поскорее написать Аполлонию письмо, прося его встретиться с ним в Аргосе, добавляя при этом, что его отец и сам он (Тит) всем обязаны ему, великому Аполлонию, и что поэтому первой его мыслью была мысль об их благодетеле. И не построил бы император {{ТД из БТС|Аврелиан}} храма и алтаря этому великому мудрецу в благодарность за его появление у Тианы и сообщение. Эта посмертная беседа, как всем известно, спасла этот город, поскольку вследствие этого Аврелиан снял осаду. Далее, если бы всё это было выдумкой, то в истории не было бы свидетельства Вописка<ref>Этот отрывок звучит так: «Аврелиан принял решение уничтожить Тиану, и город обязан своим спасением только чуду Аполлония. Этот человек, такой знаменитый и такой мудрый, этот великий друг Богов внезапно появился во весь рост перед возвращающимся в свой шатёр императором и сказал ему на языке панонийцев: «Аврелиан, если ты хочешь победить, то оставь эти злобные замыслы против моих сограждан; если ты хочешь повелевать, то воздержись от проливания невинной крови; и если ты хочешь жить, то воздержись от несправедливости». Аврелиан, зная в лицо Аполлония, чьи портреты он видел во многих храмах, будучи поражён удивлением, сразу поклялся ему (Аполлонию) воздвигнуть статую, портрет и храм, и всецело вернулся к идеям милосердия». И затем {{ТД из БТС|Вописк}} добавляет: «Я стал всё больше и больше верить в добродетели ''величественного'' Аполлония, и это потому, что после собрания сведений от наиболее серьёзных людей, я нашёл подтверждение всем фактам в книгах Улианской библиотеки» (см. Флавий Вописк, «Аврелиан»). Вописк писал в 250 году и, следовательно, опередил Филострата на столетие.</ref> – наиболее достоверного из языческих историков. Наконец, Аполлоний не стал бы предметом восхищения со стороны такой благородной личности, как Эпиктет, и даже некоторых из отцов церкви; Иероним, например, в свои лучшие моменты так писал об Аполлонии:

{{Стиль А-Цитата|Этот путешествующий философ, куда бы он ни поехал, везде находил что-то, чему учиться, и, извлекая пользу отовсюду, он таким образом становился совершеннее с каждым днём<ref>«Письмо Павлину» (Ep. ad Paulinum).</ref>.}}

{{Стиль А-Цитата|Этот путешествующий философ, куда бы он ни поехал, везде находил что-то, чему учиться, и, извлекая пользу отовсюду, он таким образом становился совершеннее с каждым днём<ref>«Письмо Павлину» (''Ep. ad Paulinum'').</ref>.}}

{{Стр|137|Аполлоний не выдумка}}

{{Стр|137|Аполлоний не выдумка}}

Что касается его чудес, то, не желая вдаваться глубже, Иероним, бесспорно признает их таковыми, чего он никогда не стал бы делать, если бы он не был принуждён к этому фактами. В заключение скажем, что если бы Аполлоний был просто героем выдумки, драматизированным в четвёртом веке, то жители Эфеса, преисполненные восторженной благодарности за те благодеяния, какие он для них совершил, не воздвигли бы ему золотой статуи<ref>Вышеприведённый материал большею частью суммирован из де Мирвилля, Loc. cit., стр. 66–69.</ref>.

Что касается его чудес, то, не желая вдаваться глубже, Иероним, бесспорно признает их таковыми, чего он никогда не стал бы делать, если бы он не был принуждён к этому фактами. В заключение скажем, что если бы Аполлоний был просто героем выдумки, драматизированным в четвёртом веке, то жители Эфеса, преисполненные восторженной благодарности за те благодеяния, какие он для них совершил, не воздвигли бы ему золотой статуи<ref>Вышеприведённый материал большею частью суммирован из де Мирвилля, там же, сс. 66-69.</ref>.

{{Сноски ТД}}

{{Сноски ТД 21в}}