Изменения

Из всех представленных классическими писателями свидетельств именно произведение Флавия Арриана используется сейчас как главное оружие, направленное против буддистско-китайской хронологии. Никто и слова дурного не сказал бы против ''личных'' свидетельств этого добросовестного автора, случись ему самому стать очевидцем тех событий вместо Мегасфена. И здесь с особенной ясностью понимаешь, на какую зыбкую почву опираются западные авторитеты в своих попытках выстроить индийскую хронологию, когда узнаёшь о том, что Арриан набирал свои сведения из ныне утраченных трудов Аристобулоса и Птолемея, а те черпали свои данные из текстов таких авторов, которые сами ''и в глаза не видели ни строчки из написанного Мегасфеном или Неархом'', и, зная обо всём этом, мы слышим от западных историков слова о том, будто из всех трудов Арриана именно книга VII “Похода Александра” является “самым авторитетным источником по вопросу покорения Индии – хотя, к сожалению, и имеющим ''пробел'' в двенадцатой главе”.  

Из всех представленных классическими писателями свидетельств именно произведение Флавия Арриана используется сейчас как главное оружие, направленное против буддистско-китайской хронологии. Никто и слова дурного не сказал бы против ''личных'' свидетельств этого добросовестного автора, случись ему самому стать очевидцем тех событий вместо Мегасфена. И здесь с особенной ясностью понимаешь, на какую зыбкую почву опираются западные авторитеты в своих попытках выстроить индийскую хронологию, когда узнаёшь о том, что Арриан набирал свои сведения из ныне утраченных трудов Аристобулоса и Птолемея, а те черпали свои данные из текстов таких авторов, которые сами ''и в глаза не видели ни строчки из написанного Мегасфеном или Неархом'', и, зная обо всём этом, мы слышим от западных историков слова о том, будто из всех трудов Арриана именно книга VII “Похода Александра” является “самым авторитетным источником по вопросу покорения Индии – хотя, к сожалению, и имеющим ''пробел'' в двенадцатой главе”.  

Но дело в том, что сам Арриан<ref>Флавий Арриан (ок. 86 – ок. 160 года н. э.)</ref> жил через 600 с лишним лет после смерти Будды, Страбон – через 500 (55 год “до Р.Х.”);<ref>Очевидно, имеется в виду время написания “Географии” Страбона (ок. 64/63 годов до н. э. – ок. 23/24 годов н. э.). – Пер.</ref> Диодор Сикул<ref>Или Диодор Сицилийский (ок. 90 – 30 гг. до н. э.). – Пер.</ref> – вполне достоверный историограф! – жил примерно в I веке; Плутарх – свыше 700 лет “от лета Будды”, а Квинт Курций – целое тысячелетие спустя! И когда, венчая всё это воинство “очевидцев”, свидетельствующих против буддийских анналов, читатель узнаёт от олимпийцев-критиков ещё и о том, что труды этого последнего поименованного нами автора – а более ошибающегося (в области географии, хронологии и истории) и свет белый не видывал – “составляют вместе с греческой историей Арриана ''самый ценный источник сведений'' по вопросу военной деятельности Александра Великого” – то тогда впору удивляться лишь тому, что этот великий покоритель не был представлен его биографами ещё и этаким царём Леонидом, преградившим путь первым ведийским браминам “с брегов Окса” в гиндукушских “Фермопилах”.

Но дело в том, что сам Арриан<ref>Флавий Арриан (ок. 86 – ок. 160 года н. э.)</ref> жил через 600 с лишним лет после смерти Будды, Страбон – через 500 (55 год “до Р.Х.”);<ref>Годы жизни Страбона: ок. 64/63 годов до н. э. – ок. 23/24 годов н. э. – Пер.</ref> Диодор Сикул<ref>Или Диодор Сицилийский (ок. 90 – 30 гг. до н. э.). – Пер.</ref> – вполне достоверный историограф! – жил примерно в I веке; Плутарх<ref>Ок. 45 г. н.э. – ок. 127 г. н. э. – Пер.</ref> – свыше 700 лет “от лета Будды”, а Квинт Курций<ref>Даты рождения и смерти точно неизвестны и определяются в целом I веком н.э. – Пер.</ref> – более тысячелетия спустя! И когда, венчая всё это воинство “очевидцев”, свидетельствующих против буддийских анналов, читатель узнаёт от олимпийцев-критиков ещё и о том, что труды этого последнего поименованного нами автора – а более ошибающегося (в области географии, хронологии и истории) и свет белый не видывал – “составляют вместе с греческой историей Арриана ''самый ценный источник сведений'' по вопросу военной деятельности Александра Великого” – то тогда впору удивляться лишь тому, что этот великий покоритель не был представлен его биографами ещё и этаким царём Леонидом, преградившим путь первым ведийским браминам “с брегов Окса” в гиндукушских “Фермопилах”.

Вообще, указанные в буддийских источниках даты либо напрочь отвергаются, либо принимаются только ''pro tempore''.<ref>Временно или условно (''лат''.). – Пер.</ref> Индусам остаётся только негодовать по поводу того предпочтения, которое отдаётся грекам – а с ними (по меньшей мере, с некоторыми из них) индийская история знакома больше как с поставщиками в Джамбудвипу всех возможных и невозможных пороков, какие только существовали в Греции и Риме в те времена – перед их собственными национальными памятниками и историей. А, право, в этом и в одном только этом и сказалось всё “греческое влияние” в Индии. Те греческие девицы, что упоминаются как статья широчайшего экспорта в Индию – персидские и греческие ''явани'' – как раз и стали праматерями всех этих современных храмовых танцовщиц, которые до того оставались целомудренными девами внутренних храмов. И тот плод, что принесли Индии союзы с разными Антиохами и Селевками Никаторами, оказался ничуть не лучше червивого яблока содомского: город Паталипутра, как и предсказывал Гаутама Будда, нашёл свою судьбу в водах Ганга, а перед тем был дважды снесён почти до основания, подобно тому же Содому, огнём небесным.

Вообще, указанные в буддийских источниках даты либо напрочь отвергаются, либо принимаются только ''pro tempore''.<ref>Временно или условно (''лат''.). – Пер.</ref> Индусам остаётся только негодовать по поводу того предпочтения, которое отдаётся грекам – а с ними (по меньшей мере, с некоторыми из них) индийская история знакома больше как с поставщиками в Джамбудвипу всех возможных и невозможных пороков, какие только существовали в Греции и Риме в те времена – перед их собственными национальными памятниками и историей. А, право, в этом и в одном только этом и сказалось всё “греческое влияние” в Индии. Те греческие девицы, что упоминаются как статья широчайшего экспорта в Индию – персидские и греческие ''явани'' – как раз и стали праматерями всех этих современных храмовых танцовщиц, которые до того оставались целомудренными девами внутренних храмов. И тот плод, что принесли Индии союзы с разными Антиохами и Селевками Никаторами, оказался ничуть не лучше червивого яблока содомского: город Паталипутра, как и предсказывал Гаутама Будда, нашёл свою судьбу в водах Ганга, а перед тем был дважды снесён почти до основания, подобно тому же Содому, огнём небесным.

Но вернёмся к нашей главной теме. Никакие “противоречия” между цейлонской и тибето-китайской хронологиями ничего не доказывают по существу. Если китайские историки династии Суй<ref>581-618 гг. н.&nbsp;э. – Пер.</ref> и ошиблись, отнеся не к Тибету, а к Китаю пророчество Господа нашего о том, что “тысячелетие спустя после достижения Им нирваны Его учения достигнут Севера”, то в большинстве храмовых хронологий ошибка эта была исправлена уже после XI века по китайскому летоисчислению. Кроме того, слова эти могут относиться и к другим событиям, связанным с буддизмом, о которых Европа и знать не знает. Китай (или государство Цинь) возводит своё наименование только к 296 году буддистского летоисчисления<ref>Упоминание о “Чинахуна” (китайцах и гуннах) в “Бхишмапарве” (в Книге Шестой, или Книге о Бхишме – ''перев''.) “Махабхараты” является очевидной позднейшей вставкой, поскольку об этом ничего не говорится в древней рукописи, сохранившейся в Южной Индии.<br>

Но вернёмся к нашей главной теме. Что касается “противоречий”, существующих между цейлонской и тибето-китайской хронологиями, то они ничего не доказывают по существу. Если китайские историки династии Суй<ref>581-618 гг. н.&nbsp;э. – Пер.</ref> и ошиблись, отнеся не к Тибету, а к Китаю пророчество Господа нашего о том, что “тысячелетие спустя после достижения Им нирваны Его учения достигнут Севера”, то в большинстве храмовых хронологий ошибка эта была исправлена уже после XI века по китайскому летоисчислению. Кроме того, слова эти могут относиться и к другим событиям, связанным с буддизмом, о которых Европа и знать не знает. Китай (или государство Цинь) возводит своё наименование только к 296 году буддистского летоисчисления<ref>Упоминание о “Чинахуна” (китайцах и гуннах) в “Бхишмапарве” (в Книге Шестой, или Книге о Бхишме – ''перев''.) “Махабхараты” является очевидной позднейшей вставкой, поскольку об этом ничего не говорится в древней рукописи, сохранившейся в Южной Индии.<br>

[См. об этом также: Махабхарата. Книга шестая. Бхишмапарва, или Книга о Бхишме. Научно-издательский центр “Ладомир”, “Наука”. М., 2009. С. 26 и примеч. – Пер.]</ref> (экзотерическая хронология относит его ко времени восхождения на престол первого ''хуана<ref>Возможно, имеется в виду первый правитель китайского царства Цинь – Цинь Шихуанди (259-210 гг. до н.&nbsp;э.). Время царствования: 245-210 гг. до н. э. В буквальном переводе это имя означает “великий император Основатель Цинь”. Слово'' хуанди'' означает “император”. – Пер.</ref>'' из династии Цинь), а значит, Татхагата<ref>Татхáгата – “так приходящий и так уходящий”. Один из эпитетов Будды (см. Буддизм. Словарь. М., 1992. С. 6). – Пер.</ref> не мог указать на Китай под этим наименованием в своём известном пророчестве.  

[В “Бхишмапарве” упоминаются “чины” (см.: Махабхарата, 2009. С. 26). Как указывается в прилагаемом Словаре географических и этнических названий, под “чинами” понимаются китайцы (там же. С. 448). – Пер.]</ref> (экзотерическая хронология относит его ко времени восхождения на престол первого ''хуана<ref>Возможно, имеется в виду первый правитель китайского царства Цинь – Цинь Шихуанди (259-210 гг. до н.&nbsp;э.). Время царствования: 245-210 гг. до н. э. В буквальном переводе это имя означает “великий император Основатель Цинь”. Слово'' хуанди'' означает “император”. – Пер.</ref>'' из династии Цинь), а значит, Татхагата<ref>Татхáгата – “так приходящий и так уходящий”. Один из эпитетов Будды (см. Буддизм, 1992. С. 6). – Пер.</ref> не мог указать на Китай под этим наименованием в своём известном пророчестве.  

Но если это пророчество и оказалось непонято даже некоторыми буддийскими комментаторами, то его исконный смысл был всё-таки сохранён его собственными ближайшими архатами. Преславный имел в виду страну, раскинувшуюся далеко от озера Мансаровара,<ref>Или Манасаровар. – Пер.</ref> – она лежала далеко за пределами области Химават, там, где с незапамятных времён обитали великие “учителя Снежной Горной Гряды”. То были великие шраманачарьи,<ref>Учителя-аскеты. – Пер.</ref> которые предшествовали Ему и были Его учителями, тогда как их преемники и по сей день своими скромными силами пытаются сохранить на века их и Его учения. Пророчество же сбылось с точностью до самого указанного Им дня, что и подтверждается как математической, так и исторической хронологией Тибета – а также столь же точной китайской хронологией.  

Но если это пророчество и оказалось непонято даже некоторыми буддийскими комментаторами, то его исконный смысл был всё-таки сохранён его собственными ближайшими архатами. Преславный имел в виду страну, раскинувшуюся далеко от озера Мансаровара,<ref>Или Манасаровар. – Пер.</ref> – она лежала далеко за пределами области Химават, там, где с незапамятных времён обитали великие “учителя Снежной Горной Гряды”. То были великие шраманачарьи,<ref>Учителя-аскеты. – Пер.</ref> которые предшествовали Ему и были Его учителями, тогда как их преемники и по сей день своими скромными силами пытаются сохранить на века их и Его учения. Пророчество же сбылось с точностью до самого указанного Им дня, что и подтверждается как математической, так и исторической хронологией Тибета – а также столь же точной китайской хронологией.  

В год 683 по китайскому календарю (или в год 436 западного летоисчисления), как и провидел наш Господь, архат Кашьяпа,<ref>Его не следует путать с другим Кашьяпой – ведийским и индуистским мудрецом, одним из семи великих риши, сыном Брахмы. – Пер.</ref> принадлежавший к династии Морьев (Môryas), основанной одним из Чандрагупт<ref>Чандрагупта Маурья – правитель Сев. Индии, основатель ''Мауръев государства''. Правил ок. 322 – ок. 300 до н. э.; по др. данным – с 314-312 по 292 или 290 до н. э. Согласно буддийским источникам, происходил из кшатрийского рода Мория, но есть сообщения и о том, что он принадлежал к варне шудр (см. Советская историческая энциклопедия. Том 15. М., 1974). – Пер.</ref> близ Паталипутры, покинул монастырь Панч-Куккутурама, дабы выполнить возложенную на него миссию. В том же году он добрался до великого озера Бод-Юл.<ref>Трудно сказать, какое именно озеро имеется здесь в виду, но очевидно, что находилось оно не в Китае, а именно в Тибете, поскольку под именем “Бод-Юл” понимался Тибет: “... сами же туземцы называют свою страну Бод или Бод-юл, что значить “страна народа Бод” (см. Энц. словарь Бр. и Ефр. Том XXXIII. Спб., 1901. С. 142). – Пер.</ref> Ровно в тот самый период и истекало предсказанное тысячелетие. С собою архат нёс статуэтку Шакья Муни – пятую из семи золотых статуэток, изготовленных после его телесной смерти по решению первого Совета. Архат закопал статуэтку в земле, в том самом месте, где семь лет спустя был возведён первый {{Стиль С-Капитель|гунпа}} (монастырь), ставший обителью для самых первых буддийских лам. И, хотя обращение всей страны состоялось лишь в начале VII века (западной эры), благой Закон всё-таки ''достиг'' Севера именно в предначертанный срок, и ни днём раньше. Действительно, первая золотая статуэтка была похищена у бхикшу Сали Шуки разбойниками из народа ''сюньюнь<ref>Hsiung-nu (Xiongnu) – сюньюнь (народ хунну). – Пер.</ref>'' и переплавлена уже во времена Дхармашоки,<ref>О нём более подробно ниже. – Пер.</ref> который отправил миссионеров далеко за пределы Непала. Та же судьба постигла и ''вторую'' статуэтку в Гар-же (Ghar-zha) ещё до того, как она достигла пределов Бод-Юл. ''Третья'' была спасена после того, как некий китайский военачальник отнял её у варварского племени “бон”, которое он преследовал вплоть до пустынь Шамо примерно в 423 году буддийской эры (в 120 году “до Р.Х.”). ''Четвёртая'' утонула в III веке христианской эры вместе с кораблём, направлявшимся из Магадхи к холмам Читтагонга.<ref>Читтагонг – ныне город на юго-востоке Бангладеш. – Пер.</ref> ''Пятая'' день в день достигла места своего назначения вместе с архатом Кашьяпой. То же случилось и с оставшимися двумя<ref>Поскольку востоковеды не располагают записанной историей этих семи статуй, то, несомненно, они причислят её к разряду “откровенных небылиц”. Тем не менее, происхождение статуй и их история именно таковы, как о них здесь рассказано. Они восходят по времени к первому Собору, состоявшемуся в Раджагрихе в разгар ''войны'', последовавшей за смертью Будды, то есть год спустя после его кончины. Произойди этот Собор в Раджагрихе на 100 лет позже, как утверждается некоторыми, и на нём уже не мог бы председательствовать Махакашьяпа, друг Шакьямуни и его собрат-архат, так как ему к тому времени должно было бы исполниться уже двести лет. Второй Совет, или Собор, состоявшийся в Вайшали, произошёл не через 100 и не через 110 лет, как кое-кто утверждает, а через 120 лет после достижения [Буддой – ''перев''.] ''нирваны'', чтó случилось лет за двадцать с небольшим до физической смерти Татхагаты [состояния нирваны Сиддхартха достиг на 49-й день пребывания под деревом Бодхи, после же его физической смерти состоялся переход в состояние ''паринирваны'' – ''перев''.]. Этот Собор состоялся в обширной пещере Саптапарна (Саттапанни в “Махавансе”) близ горы Вайхара [ныне Вайбхара-гири – ''перев''.] (в палийских рукописях – Вебхара), что стоит у Раджагрихи, древней столицы Магадхи. О его повседневной жизни рассказывают воспоминания, записанные племянником царя Аджаташатру, любимым бхикшу Махачарьи. Эти тексты с тех пор всегда хранились у настоятелей первого ламасерия [монастыря – ''перев''.], построенного архатом Кашьяпой в Бод-Юле, причём большинство владык этого монастыря происходили из династии Морьев, и в Индии по сей день живут три потомка этого некогда царского рода. Тот древний текст, о котором мы говорим, представляет собой документ, записанный на магадхском алфавите ''анудрута'' [мы отрицаем, что как этот, так и любой иной испокон веков бытующий в Индии алфавит – деванагари, палийский или дравидский – является вариантом или производным от финикийского]. Но вернёмся к текстам. Так вот в них утверждается, что пещера Саттапанни (в те дни её именовали “Сарасвати” и “бамбуковой пещерой”) получила своё последнее название следующим образом.  

В год 683 по китайскому календарю (или в год 436 западного летоисчисления), как и провидел наш Господь, архат Кашьяпа,<ref>Его не следует путать с другим Кашьяпой – ведийским и индуистским мудрецом, одним из семи великих риши, сыном Брахмы. – Пер.</ref> принадлежавший к династии Морьев (Môryas), основанной одним из Чандрагупт<ref>Чандрагупта Маурья – правитель Сев. Индии, основатель ''Мауръев государства''. Правил ок. 322 – ок. 300 до н. э.; по др. данным – с 314-312 по 292 или 290 до н. э. Согласно буддийским источникам, происходил из кшатрийского рода Мория, но есть сообщения и о том, что он принадлежал к варне шудр (см. Ильин Г.Ф., 1974. С. 810-811). – Пер.</ref> близ Паталипутры, покинул монастырь Панч-Куккутурама, дабы выполнить возложенную на него миссию. В том же году он добрался до великого озера Бод-Юл.<ref>Трудно сказать, какое именно озеро имеется здесь в виду, но очевидно, что находилось оно не в Китае, а именно в Тибете, поскольку под именем “Бод-Юл” понимался Тибет: “... сами же туземцы называют свою страну Бод или Бод-юл, что значить “страна народа Бод” (см. ЭСБЕ, 1901. С. 142). – Пер.</ref> Ровно в тот самый период и истекало предсказанное тысячелетие. С собою архат нёс статуэтку Шакья Муни – пятую из семи золотых статуэток, изготовленных после его телесной смерти по решению первого Совета. Архат закопал статуэтку в земле, в том самом месте, где семь лет спустя был возведён первый {{Стиль С-Капитель|гунпа}} (монастырь), ставший обителью для самых первых буддийских лам. И, хотя обращение всей страны состоялось лишь в начале VII века (западной эры), благой Закон всё-таки ''достиг'' Севера именно в предначертанный срок, и ни днём раньше. Действительно, первая золотая статуэтка была похищена у бхикшу Сали Шуки разбойниками из народа ''сюньюнь<ref>Hsiung-nu (Xiongnu) – сюньюнь (народ хунну). – Пер.</ref>'' и переплавлена уже во времена Дхармашоки,<ref>О нём более подробно ниже. – Пер.</ref> который отправил миссионеров далеко за пределы Непала. Та же судьба постигла и ''вторую'' статуэтку в Гар-же (Ghar-zha) ещё до того, как она достигла пределов Бод-Юл. ''Третья'' была спасена после того, как некий китайский военачальник отнял её у варварского племени “бон”, которое он преследовал вплоть до пустынь Шамо примерно в 423 году буддийской эры (в 120 году “до Р.Х.”). ''Четвёртая'' утонула в III веке христианской эры вместе с кораблём, направлявшимся из Магадхи к холмам Читтагонга.<ref>Читтагонг – ныне город на юго-востоке Бангладеш. – Пер.</ref> ''Пятая'' день в день достигла места своего назначения вместе с архатом Кашьяпой. То же случилось и с оставшимися двумя<ref>Поскольку востоковеды не располагают записанной историей этих семи статуй, то, несомненно, они причислят её к разряду “откровенных небылиц”. Тем не менее, происхождение статуй и их история именно таковы, как о них здесь рассказано. Они восходят по времени к первому Собору, состоявшемуся в Раджагрихе в разгар ''войны'', последовавшей за смертью Будды, то есть год спустя после его кончины. Произойди этот Собор в Раджагрихе на 100 лет позже, как утверждается некоторыми, и на нём уже не мог бы председательствовать Махакашьяпа, друг Шакьямуни и его собрат-архат, так как ему к тому времени должно было бы исполниться уже двести лет. Второй Совет, или Собор, состоявшийся в Вайшали, произошёл не через 100 и не через 110 лет, как кое-кто утверждает, а через 120 лет после достижения [Буддой – ''перев''.] ''нирваны'', чтó случилось лет за двадцать с небольшим до физической смерти Татхагаты [состояния нирваны Сиддхартха достиг на 49-й день пребывания под деревом Бодхи, после же его физической смерти состоялся переход в состояние ''паринирваны'' – ''перев''.]. Этот Собор состоялся в обширной пещере Саптапарна (Саттапанни в “Махавансе”) близ горы Вайхара [ныне Вайбхара-гири – ''перев''.] (в палийских рукописях – Вебхара), что стоит у Раджагрихи, древней столицы Магадхи. О его повседневной жизни рассказывают воспоминания, записанные племянником царя Аджаташатру, любимым бхикшу Махачарьи. Эти тексты с тех пор всегда хранились у настоятелей первого ламасерия [монастыря – ''перев''.], построенного архатом Кашьяпой в Бод-Юле, причём большинство владык этого монастыря происходили из династии Морьев, и в Индии по сей день живут три потомка этого некогда царского рода. Тот древний текст, о котором мы говорим, представляет собой документ, записанный на магадхском алфавите ''анудрута'' (мы отрицаем, что как этот, так и любой иной испокон веков бытующий в Индии алфавит – деванагари, палийский или дравидский – является вариантом или производным от финикийского). Но вернёмся к текстам. Так вот в них утверждается, что пещера Саттапанни (в те дни её именовали “пещерой Сарасвати” и “бамбуковой пещерой”) получила своё последнее название следующим образом.  

Когда наш Господь впервые погрузился в ней в ''дхьяну'', она представляла собой обширную пещеру естественного происхождения, состоявшую из шести залов – по 50-60 футов [15-18 м] в ширину и 33 [10 м] в высоту. Однажды, когда Господь наш поучал собравшихся собратьев под открытым небом, он сравнил человека с растением ''саптапарна'' (семилистным) и показал им, как, оторвав его первый листок, можно легко оторвать и все остальные – все, кроме последнего, седьмого, листка, напрямую связанного со стволом. “Братья”, – сказал он, – “в каждом Будде заключено семеро Будд, а в каждом нашем собрате – по шесть бхикшу, но лишь один Будда. Что такое ''семь''? Это семь ветвей полного и окончательного знания. А что такое шесть? Это шесть органов чувств. А что такое пять? Это пять первоэлементов-стихий иллюзорного бытия. А что такое {{Стиль С-Капитель|один}} – число, которое означает также и десять? Тот является истинным Буддой, кто разовьёт в себе десять форм святости и подчинит их все одному – “гласу безмолвия” (имея в виду Авалокитешвару)”. После этого Татхагата велел скале сдвинуться со своего места по его слову и отколоть от себя ещё один, седьмой, зал, пояснив при этом, что и скала также семерична и что имеет она также семь фаз развития. С той поры и стала зваться эта пещера ''Саттапанни'' или Саптапарна.  

Когда наш Господь впервые погрузился в ней в ''дхьяну'', она представляла собой обширную пещеру естественного происхождения, состоявшую из шести залов – по 50-60 футов [15-18 м] в ширину и 33 [10 м] в высоту. Однажды, когда Господь наш поучал собравшихся собратьев под открытым небом, он сравнил человека с растением ''саптапарна'' (“семилистным”) и показал им, как, оторвав его первый листок, можно легко оторвать и все остальные – все, кроме последнего, седьмого, листка, напрямую связанного со стволом. “Братья”, – сказал он, – “в каждом Будде заключено семеро Будд, а в каждом нашем собрате – по шесть бхикшу, но лишь один Будда. Что такое ''семь''? Это семь ветвей полного и окончательного знания. А что такое шесть? Это шесть органов чувств. А что такое пять? Это пять первоэлементов-стихий иллюзорного бытия. А что такое {{Стиль С-Капитель|один}} – число, которое означает также и десять? Тот является истинным Буддой, кто разовьёт в себе десять форм святости и подчинит их все одному – “гласу безмолвия” (имея в виду Авалокитешвару)”. После этого Татхагата велел скале сдвинуться со своего места по его слову и отколоть от себя ещё один, седьмой, зал, пояснив при этом, что и скала также семерична и что имеет она также семь фаз развития. С той поры и стала зваться эта пещера ''Саттапанни'' или Саптапарна.  

После того как состоялся первый Собор, по приказу царя были отлиты из золота семь статуй Бхагавата, и каждая из них была положена в один из семи залов пещеры. В последующие времена, когда благой Закон был потеснён вероучениями, в большей степени построенными на чувственном восприятии мира, а значит, и более понятными простонародью, они попали в распоряжение нескольких ''вихар'' [монастырей – ''перев''.], а те и обошлись с ними указанным образом.  

После того как состоялся первый Собор, по приказу царя были отлиты из золота семь статуй Бхагавата, и каждая из них была положена в один из семи залов пещеры. В последующие времена, когда благой Закон был потеснён вероучениями, в большей степени построенными на чувственном восприятии мира, а значит, и более понятными простонародью, они попали в распоряжение нескольких ''вихар'' [монастырей – ''перев''.], а те и обошлись с ними указанным образом.  

Таким образом, когда, опираясь на авторитет южно-буддийских священных традиций, г-н Тёрнер [Turnour, редактор перевода “Махавансы” и переводчик первых 38 её глав (см. Max Muller, H.A.S.L., p. 267, ''fnote'') – ''перев''.] утверждает, что пещера эта получила своё название от растения ''саттапанни'', то он говорит сущую правду. В журнале “Археологические исследования в Индии” (“Archæological Survey of India”) мы читаем о том, что, по мнению ген. Каннингема, ею является пещера, расположенная неподалёку и в той же горной гряде Вайхара, но мы самым решительным образом заявляем, что это не наша пещера Саптапарна. В то же время, описывая упомянутую Фа Сянем пещеру ''Чета'', главный инженер г. Бодхгая, г-н Беглар, полагает, что это и есть та самая пещера Саптапарна, и он прав. Объяснение здесь простое: и эта пещера, и пещера Пиппала [“Обычно Будда, закончив трапезу, сидел здесь в медитации”, пишет в своих записках Фа Сянь – ''перев''.], и остальные упоминаемые нами пещеры – все они связаны со слишком священными для буддистов событиями и на протяжении веков использовались слишком многими поколениями бхиккху вплоть до времени их ухода из Индии, чтобы местонахождение этих пещер могло так легко выветриться из памяти.</ref> ...

Таким образом, когда, опираясь на авторитет южно-буддийских священных традиций, г-н Тёрнер [Turnour, редактор перевода “Махавансы” и переводчик первых 38 её глав (см. Muller, Max. 1860. P. 267, ''fnote'') – ''перев''.] утверждает, что пещера эта получила своё название от растения ''саттапанни'', то он говорит сущую правду. В журнале “Археологические исследования в Индии” (“Archæological Survey of India”) мы читаем о том, что, по мнению ген. Каннингема, ею является пещера, расположенная неподалёку и в той же горной гряде Вайхара, но мы самым решительным образом заявляем, что это не наша пещера Саптапарна. В то же время, описывая упомянутую Фа Сянем пещеру ''Чета'', главный инженер г. Бодхгая, г-н Беглар, полагает, что это и есть та самая пещера Саптапарна, и он прав. Объяснение здесь простое: и эта пещера, и пещера Пиппала [“Обычно Будда, закончив трапезу, сидел здесь в медитации”, пишет в своих записках Фа Сянь – ''перев''.], и остальные упоминаемые нами пещеры – все они связаны со слишком священными для буддистов событиями и на протяжении веков использовались слишком многими поколениями бхиккху вплоть до времени их ухода из Индии, чтобы местонахождение этих пещер могло так легко выветриться из памяти.</ref> ...

Со своей стороны, южные буддисты во главе с буддистами Цейлона начинают свои летописи с рассказа о следующем событии.

Со своей стороны, южные буддисты во главе с буддистами Цейлона начинают свои летописи с рассказа о следующем событии.

Они утверждают, что, ''согласно их собственной хронологии'', царь Синхабаху [Sinhabahu], владевший небольшим царством (''Raj'') под названием Лала, стоявшим на реке Гандак в Магадхе, отправил в изгнание своего сына, Виджаю, за его буйный нрав и совершаемые им всяческие непотребства. Он заставил сына и его сотоварищей обрить себе головы на манер буддистов-бхикшу в знак раскаяния, а затем велел бросить их посреди океана. Волны вынесли их к берегам Ланки. Выбравшись на сушу, он с сотоварищами покорил и легко овладел островом, населённым нецивилизованными племенами – якшами. И это – в какую бы эпоху и в какой бы год ни случилось – является ''историческим'' фактом, и, как сообщают цейлонские хроники независимо от буддийской хронологии, произошло это за 382 года до Душтагамани<ref>Имеется в виду ланкийский царь Дуттхагамани. – Пер.</ref> (т.&nbsp;е. в 543 году до христианской эры).  

Они утверждают, что, ''согласно их собственной хронологии'', царь Синхабаху [Sinhabahu], владевший небольшим царством (''Raj'') под названием Лала, стоявшим на реке Гандак в Магадхе, отправил в изгнание своего сына, Виджаю, за его буйный нрав и совершаемые им всяческие непотребства. Он заставил сына и его сотоварищей обрить себе головы на манер буддистов-бхикшу в знак раскаяния, а затем велел бросить их посреди океана. Волны вынесли их к берегам Ланки. Выбравшись на сушу, он с сотоварищами покорил и легко овладел островом, населённым нецивилизованными племенами – якшами. И это – в какую бы эпоху и в какой бы год ни случилось – является ''историческим'' фактом, и, как сообщают цейлонские хроники независимо от буддийской хронологии, произошло это за 382 года до Душтагамани<ref>Имеется в виду ланкийский царь Дуттхагамани. – Пер.</ref> (т.&nbsp;е. в 543 году до христианской эры).  

В буддийских священных хрониках запечатлены слова, которые наш Господь произнёс незадолго до смерти. В “Махавансе” рассказывается, что обращены они были Шакре и произнесены во время великого собрания дэват (дхьян коганов), когда Господь уже пребывал “в превышней и неизменяемой нирване, восседая на престоле, на коем и достигается нирвана”.<ref>Автор статьи приводит текст “Махавансы” в переводе Макса Мюллера (см. Max Müller, ''A History of Ancient Sanskrit Literature'', London, 1859, p. 268). – Пер.</ref> В наших же текстах Татхагата обращается с этими словами к собравшимся рядом с ним архатам и бхикшу за несколько дней до своего окончательного освобождения:  

В буддийских священных хрониках запечатлены слова, которые наш Господь произнёс незадолго до смерти. В “Махавансе” рассказывается, что обращены они были Шакре и произнесены во время великого собрания дэват (дхьян коганов), когда Господь уже пребывал “в превышней и неизменяемой нирване, восседая на престоле, на коем и достигается нирвана”.<ref>Автор статьи приводит текст “Махавансы” в переводе Макса Мюллера (см. Müller, Max. 1860. P. 268). – Пер.</ref> В наших же текстах Татхагата обращается с этими словами к собравшимся рядом с ним архатам и бхикшу за несколько дней до своего окончательного освобождения:  

{{Стиль А-Цитата|“Некто Виджая, сын Синхабаху, царя земли Лала, вместе с 700 сопровождающими только что высадился в Ланке. О Господь дхьян будд (дэв)! Учение моё утвердится в Ланке. Охрани же его [Виджаю – ''перев''.] и Ланку!”<ref>Здесь автор статьи цитирует с некоторыми своими изменениями текст “Махавансы” в переводе М. Мюллера (см. там же, с. 269). – Пер.</ref> }}

{{Стиль А-Цитата|“Некто Виджая, сын Синхабаху, царя земли Лала, вместе с 700 сопровождающими только что высадился в Ланке. О Господь дхьян будд (дэв)! Учение моё утвердится в Ланке. Охрани же его [Виджаю – ''перев''.] и Ланку!”<ref>Здесь автор статьи цитирует с некоторыми своими изменениями текст “Махавансы” в переводе М. Мюллера (Ibid. P. 269). – Пер.</ref> }}

Таковы слова, которые он произнёс и которые позже оказались пророческими. Сегодня, когда ясновидческое провидение грядущего стало уже достаточно известным явлением, способным без помощи ненаучной теории чуда легко объяснить естественную природу пророчества, некоторым востоковедам лучше было бы попридержать свой смех. Аналогичные поэтическо-религиозные приёмы украшательства, какие мы встречаем в “Махавансе”, присущи и письменным памятникам, относящимся к любой религии – в том числе и в той же мере, как и к христианству. И прежде, чем встречать их насмешками и презрительным недоверием, непредвзятый ум лучше попытался бы вначале проникнуть в их истинный и не слишком-то глубоко спрятанный смысл.  

Таковы слова, которые он произнёс и которые позже оказались пророческими. Сегодня, когда ясновидческое провидение грядущего стало уже достаточно известным явлением, способным без помощи ненаучной теории чуда легко объяснить естественную природу пророчества, некоторым востоковедам лучше было бы попридержать свой смех. Аналогичные поэтическо-религиозные приёмы украшательства, какие мы встречаем в “Махавансе”, присущи и письменным памятникам, относящимся к любой религии – в том числе и в той же мере, как и к христианству. И прежде, чем встречать их насмешками и презрительным недоверием, непредвзятый ум лучше попытался бы вначале проникнуть в их истинный и не слишком-то глубоко спрятанный смысл.  

Кроме того, тибетцы располагают и более сдержанно изложенным текстом этого пророчества, содержащимся в уже упомянутых нами ''Записках'', которые оставлены племянником царя Аджаташатру, благоговейно ловившим каждое слово Учителя. Записки эти, как уже было сказано выше, находятся во владении лам того монастыря, что был возведён архатом Кашьяпой, а поскольку они находятся в более прямом родстве с родом Морьев и их потомками, чем раджпуты Гаутамы, владетели Нагары (поселения, отождествляемого с Капилавасту<ref>Столица шакьев, в которой родился принц Сиддхартха. – Пер.</ref>), то они и имеют больше законных прав на владение этими “записками”. И то, о чём они повествуют, представляет собой исторический факт от первого и до последнего слова. Буддист-эзотерик слышит эти слова даже сегодня – они всё ещё вибрируют в пространстве, и эти пророческие слова вместе с подлинным обликом произнёсшего их Сугаты<ref>“Благосущный – ''Sugata'', тиб. ''bde bar gshegs pa'' – эпитет Будды, Просветлённого, как “существующего ради добра, блага, счастья”. “Сугата” является распространённым эпитетом Будды, часто не переводимым с санскрита на европейские и русский языки или заменяемым словами “Будда”, “Татхагата”, и занимает седьмое место в известном списке 81 эпитета Будды” (см.: Андросов В.П. Буддийская классика древней Индии. М., 2008. С. 320). – Пер.</ref> до сих пор присутствуют в ауре каждого атома связанных с Ним реликвий. Но, спешим оговориться, доказательство это чисто психологического свойства. При этом, однако, есть и иные исторические свидетельства: совокупный корпус данных, приведённых в наших религиозных хрониках. Их не видел ещё ни один филолог, но это не означает, что их не существует вообще.

Кроме того, тибетцы располагают и более сдержанно изложенным текстом этого пророчества, содержащимся в уже упомянутых нами ''Записках'', которые оставлены племянником царя Аджаташатру, благоговейно ловившим каждое слово Учителя. Записки эти, как уже было сказано выше, находятся во владении лам того монастыря, что был возведён архатом Кашьяпой, а поскольку они находятся в более прямом родстве с родом Морьев и их потомками, чем раджпуты Гаутамы, владетели Нагары (поселения, отождествляемого с Капилавасту<ref>Столица шакьев, в которой родился принц Сиддхартха. – Пер.</ref>), то они и имеют больше законных прав на владение этими “записками”. И то, о чём они повествуют, представляет собой исторический факт от первого и до последнего слова. Буддист-эзотерик слышит эти слова даже сегодня – они всё ещё вибрируют в пространстве, и эти пророческие слова вместе с подлинным обликом произнёсшего их Сугаты<ref>“Благосущный – ''Sugata'', тиб. ''bde bar gshegs pa'' – эпитет Будды, Просветлённого, как “существующего ради добра, блага, счастья”. “Сугата” является распространённым эпитетом Будды, часто не переводимым с санскрита на европейские и русский языки или заменяемым словами “Будда”, “Татхагата”, и занимает седьмое место в известном списке 81 эпитета Будды” (см.: Андросов В.П., 2008. С. 320). – Пер.</ref> до сих пор присутствуют в ауре каждого атома связанных с Ним реликвий. Но, спешим оговориться, доказательство это чисто психологического свойства. При этом, однако, есть и иные исторические свидетельства: совокупный корпус данных, приведённых в наших религиозных хрониках. Их не видел ещё ни один филолог, но это не означает, что их не существует вообще.

Ошибка южных буддистов состоит в том, что они отсчитывают день, когда Сангье Панчен<ref>Один из эпитетов Будды. – Пер.</ref> достиг ''нирваны'', от самого дня его смерти, хотя, как уже было сказано выше, Он достиг её ещё за двадцать с лишним лет до своего освобождения от тела. С точки зрения хронологии, южане правы, устанавливая, что годом его смерти следует считать 543 год “до Р.Х.”. Правы они и в том, что один из великих Соборов состоялся действительно сто лет спустя после этого события. Но тибетские коганы, которые обладают всеми документами, касающимися последних двадцати четырёх лет Его ''внешней'' и ''внутренней'' жизни – о чём не имеет никакого представления ни один филолог – способны доказать, что, вопреки утверждениям западных востоковедов,<ref>Епископ Биганде, изучив все доступные ему бирманские источники, откровенно признаёт, что “история Будды оставляет практические сплошное белое пятно в понимании того, чем он занимался и что проповедовал в течение почти двадцати трёх лет” (Vol. I, p. 260).<br>

Ошибка южных буддистов состоит в том, что они отсчитывают день, когда Сангье Панчен<ref>Один из эпитетов Будды. – Пер.</ref> достиг ''нирваны'', от самого дня его смерти, хотя, как уже было сказано выше, Он достиг её ещё за двадцать с лишним лет до своего освобождения от тела. С точки зрения хронологии, южане правы, устанавливая, что годом его смерти следует считать 543 год “до Р.Х.”. Правы они и в том, что один из великих Соборов состоялся действительно сто лет спустя после этого события. Но тибетские чоханы, которые обладают всеми документами, касающимися последних двадцати четырёх лет Его ''внешней'' и ''внутренней'' жизни – о чём не имеет никакого представления ни один филолог – способны доказать, что, вопреки утверждениям западных востоковедов,<ref>Епископ Биганде, изучив все доступные ему бирманские источники, откровенно признаёт, что “история Будды оставляет практические сплошное белое пятно в понимании того, чем он занимался и что проповедовал в течение почти двадцати трёх лет” (Vol. I, p. 260).<br>

[Примеч. Б. Цыркова: “Данная ссылка относится к книге Биганде “The Life or Legend of Gaudama, the Budha of the Burmese”, Rangoon, 1866].</ref> нет, по сути дела, никакого расхождения между тибетской и цейлонской хронологиями. С точки зрения профана, Возвышенный родился в 68 году бирманской эры ''Eeatzana'', установленной Eeatzana (Анджаной), царём Дэвадахи. С точки же зрения ''посвящённого'', Он родился в мае, в день прибывающей Луны, в пятницу 48 года бирманской эры. И как раз в 563 году до начала христианской эры Татхагата и достиг полной нирваны, умерев, как верно говорит “Махаванса”, в 543 году<ref>Умерев как Сиддхартха Гаутама. – Пер.</ref> в тот самый день, когда Виджая вместе с сотоварищами вступил на землю Цейлона – как и было предсказано Локанатхой,<ref>“Повелитель мира”, “Владыка мира” (“Lord of the World”) (см. ТД, том II, кн. 1, с. 367). – Пер.</ref> нашим Буддой.

[Примеч. Б. Цыркова (BCW, vol. V. P. 274, note 52): “Данная ссылка относится к книге: Bigandet. The Life or Legend of Gaudama, the Budha of the Burmese. Rangoon, 1866].</ref> нет, по сути дела, никакого расхождения между тибетской и цейлонской хронологиями. С точки зрения профана, Возвышенный родился в 68 году бирманской эры ''Eeatzana'', установленной Eeatzana (Анджаной), царём Дэвадахи. С точки же зрения ''посвящённого'', Он родился в мае, в день прибывающей Луны, в пятницу 48 года бирманской эры. И как раз в 563 году до начала христианской эры Татхагата и достиг полной нирваны, умерев, как верно говорит “Махаванса”, в 543 году<ref>Умерев как Сиддхартха Гаутама. – Пер.</ref> в тот самый день, когда Виджая вместе с сотоварищами вступил на землю Цейлона – как и было предсказано Локанатхой,<ref>“Повелитель мира”, “Владыка мира” (“Lord of the World”) (см. ТД, II, 1. С. 367). – Пер.</ref> нашим Буддой.

Похоже, что у профессора Макса Мюллера пророчество это вызывает немалый смех. В той главе своей книги,<ref>''A History of Ancient Sanskrit Literature'' (“История древней санскритской литературы”). – Пер.</ref> которая посвящена буддизму (“лже”-религии), именитый учёный говорит таким тоном, словно столь ''неслыханное'' утверждение вызывает у него немалую досаду. Как он пишет,

Похоже, что у профессора Макса Мюллера пророчество это вызывает немалый смех. В той главе своей книги,<ref>''A History of Ancient Sanskrit Literature'' (“История древней санскритской литературы”). – Пер.</ref> которая посвящена буддизму (“лже”-религии), именитый учёный говорит таким тоном, словно столь ''неслыханное'' утверждение вызывает у него немалую досаду. Как он пишет,