Изменения

Отчего Вы так нетерпеливы? Времени для переписки у нас предостаточно: у Вас ещё вся жизнь впереди — хотя до тех пор, пока хмурые тучи с ''Дэва-Локи'' “Эклектического” общества будут омрачать горизонт “Головного” общества, переписка наша по необходимости будет носить эпизодический и неустойчивый характер и может даже внезапно прекратиться вовсе по причине того напряжения, которое придаёт ей наш чересчур интеллектуальный друг.<ref>Хьюм (''примеч. перев''.).</ref> Ой хаи, Рам Рам!  

Отчего Вы так нетерпеливы? Времени для переписки у нас предостаточно: у Вас ещё вся жизнь впереди — хотя до тех пор, пока хмурые тучи с ''Дэва-Локи'' “Эклектического” общества будут омрачать горизонт “Головного” общества, переписка наша по необходимости будет носить эпизодический и неустойчивый характер и может даже внезапно прекратиться вовсе по причине того напряжения, которое придаёт ей наш чересчур интеллектуальный друг.<ref>Хьюм (''примеч. перев''.).</ref> Ой хаи, Рам Рам!  

Подумать только, одной лишь нашей весьма мягкой критики в отношении его брошюры — а сахибу Хьюму об этом сообщили Вы, — оказалось достаточно, чтобы он убил нас одним ударом! уничтожил, не оставив нам ни минуты лишней на то, чтобы вызвать падре или раскаяться в содеянном! Жить и одновременно ощущать себя лишёнными жизни столь жестоким способом, довольно грустно, хотя всё это и не является для нас полной неожиданностью. Но мы сами во всём виноваты. Поступи мы более осмотрительно, мы, наоборот, отправили бы в его адрес хвалебный гимн и жили бы мы не тужили ещё много-много лет, находясь в расцвете здоровья и сил — пусть и не достигнув вершин мудрости — и признали бы в его лице своего Веда-Вьясу,<ref>“Вьяса — или Ведавьяса — Кришна Двайпаяна (Островитянин) — мудрец, которому приписывается создание Махабхараты, многих Пуран и редакция Вед (Вьяса, значит распределитель, редактор)” (Философские тексты “Махабхараты”. Выпуск 1. Книга 1. Бхагавадгита. Перев. Б.Л. Смирнова. Ашхабад: “Ылым”, 1978. с. 319) (''примеч. перев''.).</ref> воспевающего оккультное искусство Кришны и Арджуны на безлюдных брегах Цампо.<ref>“Степенный лама из Бутана повествует, как в бытность его в Тибете в области Цанг один лама просил перевозчика переправить его через Цампо без платы, но лукавый лодочник сказал ему: “Перевезу, если докажешь, что ты великий лама. Вон бежит опасный бешеный пес — порази его!” Лама же ничего не ответил, посмотрел на бегущего пса, поднял руку, произнес несколько слов, и пес упал мертвым! Так видел бутанский лама. О таком же “смертном глазе”, о “глазе Капилы”, приходилось слышать не раз и в Тибете, и в Индии. А на карте, изданной в семнадцатом веке в Антверпене с ведома католического духовенства, значится страна Шамбала” (см. Рерих Н.К. Химават. Самара, 1995. Сс. 10-11) (''примеч. перев''.).</ref>  

Подумать только, одной лишь нашей весьма мягкой критики в отношении его брошюры — а сахибу Хьюму об этом сообщили Вы, — оказалось достаточно, чтобы он убил нас одним ударом! уничтожил, не оставив нам ни одной лишней минуты на то, чтобы вызвать падре или раскаяться в содеянном! Жить и одновременно ощущать себя лишёнными жизни столь жестоким способом, довольно грустно, хотя всё это и не является для нас полной неожиданностью. Но мы сами во всём виноваты. Поступи мы более осмотрительно, мы, наоборот, отправили бы в его адрес хвалебный гимн и жили бы мы не тужили ещё много-много лет, находясь в расцвете здоровья и сил — пусть и не достигнув вершин мудрости — и признали бы в его лице своего Веда-Вьясу,<ref>“Вьяса — или Ведавьяса — Кришна Двайпаяна (Островитянин) — мудрец, которому приписывается создание Махабхараты, многих Пуран и редакция Вед (Вьяса, значит распределитель, редактор)” (Философские тексты “Махабхараты”. Выпуск 1. Книга 1. Бхагавадгита. Перев. Б.Л. Смирнова. Ашхабад: “Ылым”, 1978. с. 319) (''примеч. перев''.).</ref> воспевающего оккультное искусство Кришны и Арджуны на безлюдных брегах Цампо.<ref>“Степенный лама из Бутана повествует, как в бытность его в Тибете в области Цанг один лама просил перевозчика переправить его через Цампо без платы, но лукавый лодочник сказал ему: “Перевезу, если докажешь, что ты великий лама. Вон бежит опасный бешеный пес — порази его!” Лама же ничего не ответил, посмотрел на бегущего пса, поднял руку, произнес несколько слов, и пес упал мертвым! Так видел бутанский лама. О таком же “смертном глазе”, о “глазе Капилы”, приходилось слышать не раз и в Тибете, и в Индии. А на карте, изданной в семнадцатом веке в Антверпене с ведома католического духовенства, значится страна Шамбала” (см. Рерих Н.К. Химават. Самара, 1995. Сс. 10-11) (''примеч. перев''.).</ref>  

Но коль скоро нас нет в живых и мы представляем собой лишь иссохшие трупы, то, пожалуй, позволю себе выделить ещё пару минут своего времени на то, чтобы обратиться к Вам — уже в качестве ''бхуты<ref>Бхута — призрак, “дух умершего”, или то, что в теософии принято называть “элементарием” (''примеч. перев''.).</ref>'' — на самом лучшем английском языке, какой только могу обнаружить лежащим без дела в мозгу у моего друга<ref>У Учителя К.Х. (''примеч. перев''.).</ref> — там же, в клетках его памяти, я вижу и ярко светящуюся мысль о том, чтобы отправить редактору “Пионера” коротенькое письмецо и тем умерить его английское нетерпение. Друг моего друга, К.Х. ничуть не забыл о Вас. К.Х. не имеет никаких намерений порывать с Вами — если только сахиб Хьюм не испортит всё и не доведёт дело до крайней точки, за которой поправить уже будет ничего нельзя. А почему он должен забыть о Вас? Вы делали всё, что могли, и большего мы не могли бы потребовать ни от кого другого. А теперь поговорим.  

Но коль скоро нас нет в живых и мы представляем собой лишь иссохшие трупы, то, пожалуй, позволю себе выделить ещё пару минут своего времени на то, чтобы обратиться к Вам — уже в качестве ''бхуты<ref>Бхута — призрак, “дух умершего”, или то, что в теософии принято называть “элементарием” (''примеч. перев''.).</ref>'' — на самом лучшем английском языке, какой только могу обнаружить лежащим без дела в мозгу у моего друга<ref>У Учителя К.Х. (''примеч. перев''.).</ref> — там же, в клетках его памяти, я вижу и ярко светящуюся мысль о том, чтобы отправить редактору “Пионера” коротенькое письмецо и тем умерить его английское нетерпение. Друг моего друга, К.Х. ничуть не забыл о Вас. К.Х. не имеет никаких намерений порывать с Вами — если только сахиб Хьюм не испортит всё и не доведёт дело до крайней точки, за которой поправить уже будет ничего нельзя. А почему он должен забыть о Вас? Вы делали всё, что могли, и большего мы не могли бы потребовать ни от кого другого. А теперь поговорим.  

Если Вы всерьёз намерены и дальше заниматься изучением оккультизма, то должны напрочь освободиться от всего личного, даже проходя — в течение какого-то времени — обучение у него [у К.Х. — ''перев''.]. Поймите, друг мой, когда любой истинный Адепт приступает к исполнению своего долга, то какие-то личные его привязанности практически теряют над ним всякую власть. Чем выше он поднимается на своём пути превращения в совершенного Адепта, тем слабее становятся какие-то симпатии и антипатии его бывшего “я”: (как уже подробно объяснил Вам К.Х.) в своё сердце он вбирает всё человечество и взирает на него уже как на единое целое. Вы — исключение из этого правила в данном случае. Вы силой'' вторглись'' в его жизнь, вы штурмом захватили свои сегодняшние позиции — самой силой и остротой своего чувства по отношению к нему: и коль скоро он всё это принял, то и отвечать за все будущие последствия такого решения придётся ему самому. И, тем не менее, ему очень мало дела до того, что собой представляет зримый Синнетт — что в жизни им движет, успешен он или неуспешен в своём мире и с симпатией или антипатией он [К.Х. — ''перев''.] к нему относится. Нам нет никакого дела до “зримого”. Он для нас — всего лишь внешний покров, скрывающий от глаз непосвящённого то другое ''эго'', формирование которого нас интересует. Находясь в своём внешнем ''рупе'', поступайте, как Вам только заблагорассудится, думайте о чём только пожелаете: но лишь до тех пор, пока последствия этих произвольных действий не начинают сказываться на теле нашего корреспондента — тут уж мы обязаны обратить на это внимание.  

Если Вы всерьёз намерены и дальше заниматься изучением оккультизма, то должны напрочь освободиться от всего личного, даже проходя — в течение какого-то времени — обучение у него [у К.Х. — ''перев''.]. Поймите, друг мой, когда любой истинный Адепт приступает к исполнению своего долга, то какие-то личные его привязанности практически теряют над ним всякую власть. Чем выше он поднимается на своём пути превращения в совершенного Адепта, тем слабее становятся какие-то симпатии и антипатии его бывшего “я”: (как уже подробно объяснил Вам К.Х.) в своё сердце он вбирает всё человечество и взирает на него уже как на единое целое. Вы — исключение из этого правила в данном случае. Вы силой'' вторглись'' в его жизнь, вы штурмом захватили свои сегодняшние позиции — самой силой и остротой своего чувства по отношению к нему: и коль скоро он всё это принял, то и расхлёбывать все будущие последствия такого решения придётся ему самому. И, тем не менее, ему очень мало дела до того, что собой представляет зримый Синнетт — что в жизни им движет, успешен он или неуспешен в своём мире и с симпатией или антипатией он [К.Х. — ''перев''.] к нему относится. Нам нет никакого дела до “зримого”. Он для нас — всего лишь внешний покров, скрывающий от глаз непосвящённого то другое ''эго'', формирование которого нас интересует. Находясь в своём внешнем ''рупе'', поступайте, как Вам только заблагорассудится, думайте о чём только пожелаете: но лишь до тех пор, пока последствия этих произвольных действий не начинают сказываться на теле нашего корреспондента — тут уж мы обязаны обратить на это внимание.  

Мы не обрадованы и не огорчены тем, что Вы не приняли участия в бомбейском совещании.<ref>См. ниже письма №№ 71, 109 и 115 (''примеч. перев''.).</ref> ''Если бы'' Вы участвовали в нём, то Вам была бы засчитана ещё одна “заслуга”: не пойдя на него, Вы просто потеряли ещё одно лишнее очко. Я не мог, да и права не имел, каким-либо образом воздействовать на Вас — именно потому, что Вы не ''чела''. Это было испытание, очень скромное, хотя Вам показалось более важным побеспокоиться об “интересах жены и ребёнка”. Впереди у Вас ещё будет много таких испытаний — хоть Вы и не будете никогда нашим ''чела'', но даже нашим корреспондентам и “подопечным” мы не можем полностью доверять, пока не проверим на прочность их умение хранить тайну и силу их духа.  

Мы не обрадованы и не огорчены тем, что Вы не приняли участия в бомбейском совещании.<ref>См. ниже письма №№ 71, 109 и 115 (''примеч. перев''.).</ref> ''Если бы'' Вы участвовали в нём, то Вам была бы засчитана ещё одна “заслуга”: не пойдя на него, Вы просто потеряли ещё одно лишнее очко. Я не мог, да и права не имел, каким-либо образом воздействовать на Вас — именно потому, что Вы не ''чела''. Это было испытание, очень скромное, хотя Вам показалось более важным побеспокоиться об “интересах жены и ребёнка”. Впереди у Вас ещё будет много таких испытаний — хоть Вы и не будете никогда нашим ''чела'', но даже нашим корреспондентам и “подопечным” мы не можем полностью доверять, пока не проверим на прочность их умение хранить тайну и силу их духа.