Бюрократы, Администраторы интерфейса, Администраторы (Semantic MediaWiki), Кураторы (Semantic MediaWiki), Editors (Semantic MediaWiki), Скрывающие, Администраторы, trusted
56 865
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Автор неизвестен - Зороастризм о семеричном составе человека (пер. В.В.Базюкина) (просмотреть исходный код)
Версия 10:53, 1 октября 2022
, 10:53, 1 октября 2022Новая страница: «{{Шапка произведения | автор = | заголовок = Зороастризм о семеричной конституции челове...»
{{Шапка произведения
| автор =
| заголовок = Зороастризм о семеричной конституции человека
| подзаголовок =
| переводчик = В.В. Базюкин
| примечание = Перевод с английского: В.В. Базюкин
| сноска = ''Zoroastrianism on the Septenary Constitution of Man''. Статья под этим названием, включённая в сборник “Пять лет теософии”, представляет собой переработку статьи, впервые опубликованной под заголовком “Теософия и Авеста” (“''Theosophy and the Avesta''”) в журнале ''The Theosophist'', vol. 4, No. 1, October, 1882, pp. 20-22. – Пер.
| категории =
}}
<center>''Парс (член Т.О.)''</center>
{{Вертикальный отступ|}}
Благодаря Теософскому обществу, мир познакомился с целым рядом эзотерических доктрин, и оказалось, что многие из них по своему духу чрезвычайно близки древнейшим религиям Востока – таким, в частности, как ведийская и авестийская. Не трогая первой, мне хотелось бы обратиться к второй и на примере нескольких доктрин, изложенных в дошедших до нас авестийских текстах, показать их тесную близость с теми учениями, о которых мы узнали в последнее время.
Любой самый обычный парс, ежедневно читающий свои ''ньяиши'', ''гахи'' и ''яшты'',<ref>Ньяиши – молитвы. Гахи – молитвы, посвящённые пяти стражам дня. Яшты – гимны (см. Хордэ Авеста. С.-П., 2005). – Пер.</ref> – дай он только себе труд полюбопытствовать о смысле того, что произносит, – без особых усилий заметил бы в них присутствие тех же самых идей, разве что по сравнению с этими учениями изложенных в чуть менее понятной и единообразной терминологии. Как показывает описание семеричной конституции человека, которое мы обнаруживаем в 54-й главе ''Ясны'' – одной из важнейших книг маздаистской религии – содержащиеся в Авесте доктрины ничем не отличаются от доктрин эзотерической философии, и мне как представителю маздаизма, право, неловко за то, что имея перед своими глазами столь неоспоримое и недвусмысленное свидетельство, никто из сегодняшних зороастрийцев так до сих пор и не воспользовался предложенной Теософским обществом возможностью, чтобы с его помощью и под его наблюдением пролить свет на свои же собственные священные писания, которые сегодня уже никто неспособен ни толком понять, ни верно интерпретировать.
Если бы знатоки и исследователи Авесты взяли на себя задачу пуститься в самостоятельные изыскания, они, вероятно, нашли бы себе в помощь и соответствующих людей, располагающих единственно верным ключом к пониманию истинной, эзотерической мудрости. Эти люди всегда с радостью направили бы их по верному пути и помогли бы им докопаться до истинного, сокровенного смысла; они подсказали бы им и те недостающие звенья, из-за которых образовались те мучительные разрывы в течении мысли, те пропуски, что обессмысливают слова и фразы, а в головах вконец запутавшихся учеников порождают сомнения, заставляющие их разувериться в собственной религии и в глубоком разочаровании окончательно отвернуться от неё. Как знать, может быть, даже в числе своих же единоверцев они встретили бы людей, которые, удалившись от мирской жизни, ещё и сегодня хранят славные истины когда-то могучей религии? Затерявшись среди отрогов безлюдных гор, скрываясь в неведомых безмолвных пещерах, они, может быть, по сей день владеют – и пользуются – могучими способностями, наследием древних ''магов''? Как говорится в наших писаниях, древние ''мобеды<ref>''Мобед'' – жрец. – Пер.</ref>'' были йогами, которые обладали способностью появляться одновременно в разных местах, отделённых друг от друга сотнями миль, они исцеляли больных и делали многое другое – одним словом, они, как мы сказали бы сегодня, творили чудеса. Однако каких-нибудь два-три века тому назад все эти ''достоверные'' случаи не вызывали ни у кого ни малейших сомнений – об этом знает каждый, читавший старинные книги (главным образом, персидские), а не верить ''a priori<ref>Изначально (''лат''.). – Пер.</ref> ''может лишь человек, ум которого безнадёжно скован границами, предписываемыми современным светским образованием. Однако история, например, связанная с ''мобедом'' и императором Акбаром, как и с обращением последнего, представляет собой слишком общеизвестный исторический факт, чтобы нуждаться в дополнительных доказательствах.
А начну я с того, что ниже расположу параллельные фрагменты, разъясняющие семеричную природу человека, которые я почерпнул из наших собственных писаний и из публикаций журнала ''The Theosophist'':
Всё приведённое выше изложено в Авесте в следующих словах:
{{Стиль А-Цитата|“Мы объявляем и категорически утверждаем это (что) мы препоручаем всё (наше) имущество (а именно:) тело (''“я”'', включающее в себя) кости (''танва''), жизненную теплоту (''уштана''), воздушную форму (''кехерпа''), знание (''тевиши''), сознание (''баодха''), душу (''урвани'') и дух (''фраваши'') благим, истинным (и) чистым гатам (молитвам)”.}}
Существующий сегодня общераспространённый перевод на гуджарати<ref>Один из 23 официальных языков Индии, распространён на западе страны. Официальный язык индийского штата Гуджарат. – Пер.</ref> отличается от перевода Шпигеля, однако этот последний ''крайне мало'' чем отличается от приведённого выше. Тем не менее, этот текст приводится здесь в своей оригинальной авестийской формулировке без каких-либо добавлений или пропусков. Сохранена также и грамматическая конструкция. Единственная разница между существующими переводами и приведённым здесь вариантом состоит в том, что ''наш'' перевод сделан с учётом правок, внесённых современными специалистами-филологами, поскольку эти правки делают текст более понятным, а мысль совершенно ясной читателю.
Слово, которое мы перевели как “воздушная форма” дошло до нас в своём чистейшем изначальном смысле. Эквивалентом его является современное персидское слово ''калеб'', то есть лекало, трафарет, по которому вещи придают ту или иную форму.
Что же касается следующего слова, то в отношении его смысла существует широкий разброс мнений. Одни переводят его как “прочность”, “долговечность”, подразумевая под этим силу, придающую устойчивость нервной системе и питающую её своей энергией. Другие же толкуют его как особое качество облечённого властью и занимающего высокое положение человека, которое позволяет ему воспринимать последствия определённых событий (причин), это качество как бы подготавливает его к ним и помогает реагировать на них. Слово это можно толковать по-разному, но мы переводим его как “знание” и даже как “способность провидеть будущее”, хотя и не настаиваем на своём варианте как на единственно точном.
С восьмым<ref>Это слово “сознание” (''баодха''). В журнальном варианте все слова в приведённом фрагменте были пронумерованы. – Пер.</ref> словом всё понятно. Это то внутреннее чувство, которое подсказывает человеку, что он обладает знанием о том или ином предмете, что он совершил или может совершить то или иное действие, – это и есть восприятие или сознание. Это одновременно и внутреннее убеждение, знание и обладание ими.
Девятое слово также целиком сохранило своё изначальное значение и употребляется в живой речи по сей день. Как легко догадается читатель, именно от этого слова и происходит современное слово ''раван''. Это (в фигуральном смысле) “царь” – он-то и выступает у человека в функции некоего “сознательного мотора” или движущей силы. Это нечто такое, что зависит от всех вышеперечисленных атрибутов и может либо выигрывать, либо проигрывать в зависимости от них. Зависит он от них в том смысле, что его собственное продвижение вперёд целиком заключается в максимальном развитии тех самых атрибутов. Если они не получают должного внимания, то и он становится всё слабее, деградирует, а затем исчезает вовсе. Однако если они поднимаются всё выше по нравственно-духовной лестнице, то и он становится всё сильнее, всё энергичнее и всё больше смешивается с божественной сущностью – седьмым принципом.
Но каким же образом он соединяется с монадой? На этот вопрос отвечает десятое слово.
Это растворённая в человеке божественная сущность. И, тем не менее, это всего лишь ни за что не несущий ответственности министр (если прибегнуть к той же метафоре). Подлинным же хозяином является “царь”, духовная душа. Он должен иметь и желание, и способность видеть курс, предначертанный ему чистым духом, и неуклонно следовать ему. Задача визиря – лишь указывать царю точку притяжения, к которой тот должен стремиться. А дальше уже дело самого царя принимать окончательное решение и действовать соответственно ради собственной славы. Министр, то есть дух, не может ни принуждать, ни обязывать. Его задача – вдохновлять и побуждать к действию, а решение, стóит ли воспользоваться предлагаемыми благами или нет, остаётся за “царём”, духовной душой.
Но если Авеста содержит в себе фрагмент, подобный приведённому выше, то это, очевидно, означает, что авторы её были знакомы и с учением о духовном человеке. Мы же не можем приписать этот коротенький фрагмент древним маздаистам (''магам)'', не сделав при этом вывод об их глубоком знакомстве и со всей оккультной теорией, касающейся человека? И, право, очень странно, что те самые доктрины, которые маздаисты отлично знали и проповедовали многие тысячи лет тому назад – ведь процитированный отрывок принадлежит одному из древнейших священных текстов – сегодня разъясняют нам теософы. А поскольку они излагают нам те самые идеи, смысл которых был почти целиком утерян и забыт даже самыми учёнейшими нашими мобедами, то необходимо признать, что теософы и вправду располагают, по крайней мере, частью того знания, ключ к которому был им поведан, а нами утрачен, но именно он и открывает двери к пониманию смысла тех до сих пор никем не истолкованных фраз и доктрин, что содержатся в наших древнейших писаниях. Нужно признать, что в этих вопросах мы блуждаем и будем блуждать в темноте до тех пор, пока не прислушаемся к тому, о чём говорят нам теософы.
Однако приведённый выше фрагмент – это далеко не единственный пример, и та же самая идея встречается в целом ряде других мест Авесты. Чтобы доказать это, я приведу ещё один отрывок, в котором содержится то же самое учение, правда, изложенное более кратко. Пусть наши читатели-парсы откроют 26-ю главу ''Ясны'' и прочитают 6-й параграф, который звучит следующим образом:
{{Стиль А-Цитата|“Мы воздаём хвалу жизни (''ахум''), знанию (''даэна''), сознанию (''баодха''), душе (''урвани'') и духу (''фраваши'') первейшим в вероучении, первейшим учителям и слушателям (ученикам), тем святым мужчинам и святым женщинам, которые служили блюстителями чистоты здесь (в этом мире)”.}}
Здесь говорится о человеке как о пятичастном существе, состоящем из того, что именуется следующим образом:
По этой классификации, первая триада – кости (грубая материя), скрепляющая их жизненная сила и эфирообразное тело – включены в единую категорию, именуемую “существованием” или “жизнью”.
Вторая составляющая часть обозначает ''четвёртый'' принцип семеричного человека, определяющий характер его знаний и влечений.<ref>Об этом же говорит и современная наука, отмечая, что особенности некоторых внешних черт человека указывают и на определённые его качества. На этом построена вся физиогномика. По чертам лица можно предсказать и характер человека – то есть черты лица у человека формируются в зависимости от его индивидуальных наклонностей, качеств, пороков, образованности или невежества.</ref> Затем идут следующие три составные части: сознание (животная душа), (духовная) душа и чистейший дух – по своему смыслу они аналогичны терминам, упомянутым в первом процитированном выше фрагменте. Так почему же каждая из этих четырёх составных частей упоминается отдельно, и все они не объединяются в нечто одно, как это сделано с первой частью?
Как разъясняют нам священные писания, во время смерти первая из этих пяти частей исчезает и рано или поздно гибнет в земной атмосфере. Грубая элементарная материя (оболочка) должна совершать свои кругообороты, оставаясь в пределах зоны притяжения земли – поэтому-то ''ахум'' и отделяется от наивысших частей и затем пропадает. Вторая часть (или ''четвёртая'' по семеричной классификации) не умирает, но и не соединяется с духовной душой. Она продолжает занимать своё законное место в гигантской кладовой вселенной. И именно она, эта вторая часть, ''даэна'', и предстаёт перед (духовной) душой в образе прекрасной девы или безобразной старухи. А заставляет эту ''даэну'' предстать лицом к лицу с (духовной) душой как раз третья часть (''пятая'' по семеричной классификации) – ''баодха''. Иными словами, духовная душа сохраняет при себе (или внутри себя) подлинное сознание, которое и помогает ей обозреть весь опыт её физического бытия. Таким образом, это сознание, эта способность хранить память, всегда находится рядом – иными словами, она составляет неотъемлемую часть самой души. Поэтому-то она и не смешивается ни с одной из остальных составных частей, поэтому-то она и продолжает существовать после физической смерти человека.<ref>Если брат наш обратится к древнейшим священным книгам Китая, например, к книге “И-Цзин” или “Книге перемен” (в переводе Джеймса Легга [James Legge]), написанной за 1200 лет до Р.Х., – то обнаружит, что в представленной там системе гадания упоминается то же самое ''семеричное'' деление человека. Термин ''цзин'', вполне правильно переведённый как “сущность”, “эссенция” обозначает наиболее тонкую и чистую часть материи – и самую грубую форму эфира. ''Ци'', “дух”, – это дыхание, ещё материальное, но уже более чистое по сравнению с ''цзин'': он состоит из самой тонкой и наиболее активной формы эфира. ''Ци'' доминирует в ''хунь'', то есть в душе (''animus''), а ''цзин'' – в ''по'', т. е. в животной душе. Во время смерти ''хунь'' (духовная душа) удаляется прочь, восходя вверх, а ''по'' (от этого корня происходит тибетское слово ''фо-хат'') опускается вниз и превращается в тень-призрак (оболочку). Д-р Медхёрст (см. “Theology of the Chinese,” pp. 10-12) полагает, что “гуй шэнь” представляют собой “расширяющиеся и сокращающиеся принципы человеческой жизни!” ''Гуй шэнь'' порождаются растворением человеческого остова и состоят из расширяющейся и восходящей вверх ''шэнь'', которая блуждает по пространству, и из сократившегося и съёжившегося ''гуй'', который возвращается на землю и утрачивает свою сущность. Таким образом, ''гуй'' – это физическое тело; ''шэнь'' – жизненный принцип; ''гуй шэнь'' – это ''линга-шарира'' (жизненная душа); ''цзин'' – это четвёртый принцип, то есть ''кама-рупа'', эссенция воли; ''по'' – это животная душа; ''ци'' – это духовная душа; а ''хунь'' – это чистейший дух. Итого – все семь принципов нашего оккультного учения! – Ред. ''Теос.'' [Е.П. Блаватская].</ref>
{{Сноски}}
{{БТС о произведении
| название = Автор неизвестен - Зороастризм о семеричной конституции человека
}}
| автор =
| заголовок = Зороастризм о семеричной конституции человека
| подзаголовок =
| переводчик = В.В. Базюкин
| примечание = Перевод с английского: В.В. Базюкин
| сноска = ''Zoroastrianism on the Septenary Constitution of Man''. Статья под этим названием, включённая в сборник “Пять лет теософии”, представляет собой переработку статьи, впервые опубликованной под заголовком “Теософия и Авеста” (“''Theosophy and the Avesta''”) в журнале ''The Theosophist'', vol. 4, No. 1, October, 1882, pp. 20-22. – Пер.
| категории =
}}
<center>''Парс (член Т.О.)''</center>
{{Вертикальный отступ|}}
Благодаря Теософскому обществу, мир познакомился с целым рядом эзотерических доктрин, и оказалось, что многие из них по своему духу чрезвычайно близки древнейшим религиям Востока – таким, в частности, как ведийская и авестийская. Не трогая первой, мне хотелось бы обратиться к второй и на примере нескольких доктрин, изложенных в дошедших до нас авестийских текстах, показать их тесную близость с теми учениями, о которых мы узнали в последнее время.
Любой самый обычный парс, ежедневно читающий свои ''ньяиши'', ''гахи'' и ''яшты'',<ref>Ньяиши – молитвы. Гахи – молитвы, посвящённые пяти стражам дня. Яшты – гимны (см. Хордэ Авеста. С.-П., 2005). – Пер.</ref> – дай он только себе труд полюбопытствовать о смысле того, что произносит, – без особых усилий заметил бы в них присутствие тех же самых идей, разве что по сравнению с этими учениями изложенных в чуть менее понятной и единообразной терминологии. Как показывает описание семеричной конституции человека, которое мы обнаруживаем в 54-й главе ''Ясны'' – одной из важнейших книг маздаистской религии – содержащиеся в Авесте доктрины ничем не отличаются от доктрин эзотерической философии, и мне как представителю маздаизма, право, неловко за то, что имея перед своими глазами столь неоспоримое и недвусмысленное свидетельство, никто из сегодняшних зороастрийцев так до сих пор и не воспользовался предложенной Теософским обществом возможностью, чтобы с его помощью и под его наблюдением пролить свет на свои же собственные священные писания, которые сегодня уже никто неспособен ни толком понять, ни верно интерпретировать.
Если бы знатоки и исследователи Авесты взяли на себя задачу пуститься в самостоятельные изыскания, они, вероятно, нашли бы себе в помощь и соответствующих людей, располагающих единственно верным ключом к пониманию истинной, эзотерической мудрости. Эти люди всегда с радостью направили бы их по верному пути и помогли бы им докопаться до истинного, сокровенного смысла; они подсказали бы им и те недостающие звенья, из-за которых образовались те мучительные разрывы в течении мысли, те пропуски, что обессмысливают слова и фразы, а в головах вконец запутавшихся учеников порождают сомнения, заставляющие их разувериться в собственной религии и в глубоком разочаровании окончательно отвернуться от неё. Как знать, может быть, даже в числе своих же единоверцев они встретили бы людей, которые, удалившись от мирской жизни, ещё и сегодня хранят славные истины когда-то могучей религии? Затерявшись среди отрогов безлюдных гор, скрываясь в неведомых безмолвных пещерах, они, может быть, по сей день владеют – и пользуются – могучими способностями, наследием древних ''магов''? Как говорится в наших писаниях, древние ''мобеды<ref>''Мобед'' – жрец. – Пер.</ref>'' были йогами, которые обладали способностью появляться одновременно в разных местах, отделённых друг от друга сотнями миль, они исцеляли больных и делали многое другое – одним словом, они, как мы сказали бы сегодня, творили чудеса. Однако каких-нибудь два-три века тому назад все эти ''достоверные'' случаи не вызывали ни у кого ни малейших сомнений – об этом знает каждый, читавший старинные книги (главным образом, персидские), а не верить ''a priori<ref>Изначально (''лат''.). – Пер.</ref> ''может лишь человек, ум которого безнадёжно скован границами, предписываемыми современным светским образованием. Однако история, например, связанная с ''мобедом'' и императором Акбаром, как и с обращением последнего, представляет собой слишком общеизвестный исторический факт, чтобы нуждаться в дополнительных доказательствах.
А начну я с того, что ниже расположу параллельные фрагменты, разъясняющие семеричную природу человека, которые я почерпнул из наших собственных писаний и из публикаций журнала ''The Theosophist'':
Всё приведённое выше изложено в Авесте в следующих словах:
{{Стиль А-Цитата|“Мы объявляем и категорически утверждаем это (что) мы препоручаем всё (наше) имущество (а именно:) тело (''“я”'', включающее в себя) кости (''танва''), жизненную теплоту (''уштана''), воздушную форму (''кехерпа''), знание (''тевиши''), сознание (''баодха''), душу (''урвани'') и дух (''фраваши'') благим, истинным (и) чистым гатам (молитвам)”.}}
Существующий сегодня общераспространённый перевод на гуджарати<ref>Один из 23 официальных языков Индии, распространён на западе страны. Официальный язык индийского штата Гуджарат. – Пер.</ref> отличается от перевода Шпигеля, однако этот последний ''крайне мало'' чем отличается от приведённого выше. Тем не менее, этот текст приводится здесь в своей оригинальной авестийской формулировке без каких-либо добавлений или пропусков. Сохранена также и грамматическая конструкция. Единственная разница между существующими переводами и приведённым здесь вариантом состоит в том, что ''наш'' перевод сделан с учётом правок, внесённых современными специалистами-филологами, поскольку эти правки делают текст более понятным, а мысль совершенно ясной читателю.
Слово, которое мы перевели как “воздушная форма” дошло до нас в своём чистейшем изначальном смысле. Эквивалентом его является современное персидское слово ''калеб'', то есть лекало, трафарет, по которому вещи придают ту или иную форму.
Что же касается следующего слова, то в отношении его смысла существует широкий разброс мнений. Одни переводят его как “прочность”, “долговечность”, подразумевая под этим силу, придающую устойчивость нервной системе и питающую её своей энергией. Другие же толкуют его как особое качество облечённого властью и занимающего высокое положение человека, которое позволяет ему воспринимать последствия определённых событий (причин), это качество как бы подготавливает его к ним и помогает реагировать на них. Слово это можно толковать по-разному, но мы переводим его как “знание” и даже как “способность провидеть будущее”, хотя и не настаиваем на своём варианте как на единственно точном.
С восьмым<ref>Это слово “сознание” (''баодха''). В журнальном варианте все слова в приведённом фрагменте были пронумерованы. – Пер.</ref> словом всё понятно. Это то внутреннее чувство, которое подсказывает человеку, что он обладает знанием о том или ином предмете, что он совершил или может совершить то или иное действие, – это и есть восприятие или сознание. Это одновременно и внутреннее убеждение, знание и обладание ими.
Девятое слово также целиком сохранило своё изначальное значение и употребляется в живой речи по сей день. Как легко догадается читатель, именно от этого слова и происходит современное слово ''раван''. Это (в фигуральном смысле) “царь” – он-то и выступает у человека в функции некоего “сознательного мотора” или движущей силы. Это нечто такое, что зависит от всех вышеперечисленных атрибутов и может либо выигрывать, либо проигрывать в зависимости от них. Зависит он от них в том смысле, что его собственное продвижение вперёд целиком заключается в максимальном развитии тех самых атрибутов. Если они не получают должного внимания, то и он становится всё слабее, деградирует, а затем исчезает вовсе. Однако если они поднимаются всё выше по нравственно-духовной лестнице, то и он становится всё сильнее, всё энергичнее и всё больше смешивается с божественной сущностью – седьмым принципом.
Но каким же образом он соединяется с монадой? На этот вопрос отвечает десятое слово.
Это растворённая в человеке божественная сущность. И, тем не менее, это всего лишь ни за что не несущий ответственности министр (если прибегнуть к той же метафоре). Подлинным же хозяином является “царь”, духовная душа. Он должен иметь и желание, и способность видеть курс, предначертанный ему чистым духом, и неуклонно следовать ему. Задача визиря – лишь указывать царю точку притяжения, к которой тот должен стремиться. А дальше уже дело самого царя принимать окончательное решение и действовать соответственно ради собственной славы. Министр, то есть дух, не может ни принуждать, ни обязывать. Его задача – вдохновлять и побуждать к действию, а решение, стóит ли воспользоваться предлагаемыми благами или нет, остаётся за “царём”, духовной душой.
Но если Авеста содержит в себе фрагмент, подобный приведённому выше, то это, очевидно, означает, что авторы её были знакомы и с учением о духовном человеке. Мы же не можем приписать этот коротенький фрагмент древним маздаистам (''магам)'', не сделав при этом вывод об их глубоком знакомстве и со всей оккультной теорией, касающейся человека? И, право, очень странно, что те самые доктрины, которые маздаисты отлично знали и проповедовали многие тысячи лет тому назад – ведь процитированный отрывок принадлежит одному из древнейших священных текстов – сегодня разъясняют нам теософы. А поскольку они излагают нам те самые идеи, смысл которых был почти целиком утерян и забыт даже самыми учёнейшими нашими мобедами, то необходимо признать, что теософы и вправду располагают, по крайней мере, частью того знания, ключ к которому был им поведан, а нами утрачен, но именно он и открывает двери к пониманию смысла тех до сих пор никем не истолкованных фраз и доктрин, что содержатся в наших древнейших писаниях. Нужно признать, что в этих вопросах мы блуждаем и будем блуждать в темноте до тех пор, пока не прислушаемся к тому, о чём говорят нам теософы.
Однако приведённый выше фрагмент – это далеко не единственный пример, и та же самая идея встречается в целом ряде других мест Авесты. Чтобы доказать это, я приведу ещё один отрывок, в котором содержится то же самое учение, правда, изложенное более кратко. Пусть наши читатели-парсы откроют 26-ю главу ''Ясны'' и прочитают 6-й параграф, который звучит следующим образом:
{{Стиль А-Цитата|“Мы воздаём хвалу жизни (''ахум''), знанию (''даэна''), сознанию (''баодха''), душе (''урвани'') и духу (''фраваши'') первейшим в вероучении, первейшим учителям и слушателям (ученикам), тем святым мужчинам и святым женщинам, которые служили блюстителями чистоты здесь (в этом мире)”.}}
Здесь говорится о человеке как о пятичастном существе, состоящем из того, что именуется следующим образом:
По этой классификации, первая триада – кости (грубая материя), скрепляющая их жизненная сила и эфирообразное тело – включены в единую категорию, именуемую “существованием” или “жизнью”.
Вторая составляющая часть обозначает ''четвёртый'' принцип семеричного человека, определяющий характер его знаний и влечений.<ref>Об этом же говорит и современная наука, отмечая, что особенности некоторых внешних черт человека указывают и на определённые его качества. На этом построена вся физиогномика. По чертам лица можно предсказать и характер человека – то есть черты лица у человека формируются в зависимости от его индивидуальных наклонностей, качеств, пороков, образованности или невежества.</ref> Затем идут следующие три составные части: сознание (животная душа), (духовная) душа и чистейший дух – по своему смыслу они аналогичны терминам, упомянутым в первом процитированном выше фрагменте. Так почему же каждая из этих четырёх составных частей упоминается отдельно, и все они не объединяются в нечто одно, как это сделано с первой частью?
Как разъясняют нам священные писания, во время смерти первая из этих пяти частей исчезает и рано или поздно гибнет в земной атмосфере. Грубая элементарная материя (оболочка) должна совершать свои кругообороты, оставаясь в пределах зоны притяжения земли – поэтому-то ''ахум'' и отделяется от наивысших частей и затем пропадает. Вторая часть (или ''четвёртая'' по семеричной классификации) не умирает, но и не соединяется с духовной душой. Она продолжает занимать своё законное место в гигантской кладовой вселенной. И именно она, эта вторая часть, ''даэна'', и предстаёт перед (духовной) душой в образе прекрасной девы или безобразной старухи. А заставляет эту ''даэну'' предстать лицом к лицу с (духовной) душой как раз третья часть (''пятая'' по семеричной классификации) – ''баодха''. Иными словами, духовная душа сохраняет при себе (или внутри себя) подлинное сознание, которое и помогает ей обозреть весь опыт её физического бытия. Таким образом, это сознание, эта способность хранить память, всегда находится рядом – иными словами, она составляет неотъемлемую часть самой души. Поэтому-то она и не смешивается ни с одной из остальных составных частей, поэтому-то она и продолжает существовать после физической смерти человека.<ref>Если брат наш обратится к древнейшим священным книгам Китая, например, к книге “И-Цзин” или “Книге перемен” (в переводе Джеймса Легга [James Legge]), написанной за 1200 лет до Р.Х., – то обнаружит, что в представленной там системе гадания упоминается то же самое ''семеричное'' деление человека. Термин ''цзин'', вполне правильно переведённый как “сущность”, “эссенция” обозначает наиболее тонкую и чистую часть материи – и самую грубую форму эфира. ''Ци'', “дух”, – это дыхание, ещё материальное, но уже более чистое по сравнению с ''цзин'': он состоит из самой тонкой и наиболее активной формы эфира. ''Ци'' доминирует в ''хунь'', то есть в душе (''animus''), а ''цзин'' – в ''по'', т. е. в животной душе. Во время смерти ''хунь'' (духовная душа) удаляется прочь, восходя вверх, а ''по'' (от этого корня происходит тибетское слово ''фо-хат'') опускается вниз и превращается в тень-призрак (оболочку). Д-р Медхёрст (см. “Theology of the Chinese,” pp. 10-12) полагает, что “гуй шэнь” представляют собой “расширяющиеся и сокращающиеся принципы человеческой жизни!” ''Гуй шэнь'' порождаются растворением человеческого остова и состоят из расширяющейся и восходящей вверх ''шэнь'', которая блуждает по пространству, и из сократившегося и съёжившегося ''гуй'', который возвращается на землю и утрачивает свою сущность. Таким образом, ''гуй'' – это физическое тело; ''шэнь'' – жизненный принцип; ''гуй шэнь'' – это ''линга-шарира'' (жизненная душа); ''цзин'' – это четвёртый принцип, то есть ''кама-рупа'', эссенция воли; ''по'' – это животная душа; ''ци'' – это духовная душа; а ''хунь'' – это чистейший дух. Итого – все семь принципов нашего оккультного учения! – Ред. ''Теос.'' [Е.П. Блаватская].</ref>
{{Сноски}}
{{БТС о произведении
| название = Автор неизвестен - Зороастризм о семеричной конституции человека
}}