Блаватская Е.П. - ТД (ред.21в) т.2 ч.3 отд.3 гл.A: различия между версиями

Теперь мы хотели бы спросить – кто из учёных готов доказать, что ''человек не существовал'' в начале третичного периода? Что именно могло помешать его присутствию? Едва тридцать лет тому назад с негодованием отрицалась возможность его существования раньше, нежели шесть или семь тысяч {{ТД-исправление|текст=лет|ред1=-|анг1=|анг3=|инфо=|участник=[[Участник:Павел Малахов|Павел Малахов]] 04:44, 15 июня 2019}} назад. Ныне отказывают допустить его в Эоценский период. В следующем столетии, вероятно, будет выдвинут вопрос – не был ли человек современником «летающего дракона», птеродактиля, плезиозавра и игуанодона, и т. д. Но прислушаемся к отголоску науки:

{{Стиль А-Цитата|«Теперь ясно, что, как по анатомическому сложению, так и в силу климата и окружающих условий везде, где жили антропоидные обезьяны, мог жить также и человек или другая тварь, которая явилась предком человека. С анатомической точки зрения, человекообразные обезьяны и простые обезьяны являются такими же особыми видоизменениями типа млекопитающегося, как и человек, на которого они походят костяком и мускулатурой; и физический животный человек есть просто пример четверорукого типа, выработавшего способность стоять на ногах, так же как и более объёмистый мозг<ref>Спрашивается, изменится ли хотя бы одна йота научной истины и факта, заключающихся в вышеприведённой фразе, если бы она читалась: «обезьяна есть просто пример двуногого типа, приспособленного для хождения обычно на четвереньках и обладающего меньшим мозгом». Говоря эзотерически, такова истина, но не обратно.</ref>... Если он мог выжить, как мы это знаем, в жестоких условиях и чрезвычайных превратностях Ледникового периода, то нет основания думать, что он не мог жить в полу-тропическом климате миоценского периода, когда благотворный климат простирался даже до Гренландии и Шпицбергена»<ref>«Современная наука и современная мысль», стр.&nbsp;151, 152.</ref>.}}

Тогда как большинство учёных, непримиримых в своём убеждении в происхождении человека от «вымершего антропоидного млекопитающегося», не хотят допустить даже простую основательность какой-либо иной теории, нежели теории об общем предке для человека и дриопитекуса, приятно увидеть в труде настоящего научного значения, такое поле для соглашения. Действительно, поле это настолько широко, насколько оно может быть при этих обстоятельствах, то есть, не подвергаясь немедленной опасности быть сбитым с ног волною прилива научной лести. Будучи убеждённым, что трудность объяснить&nbsp;–

{{Стиль А-Цитата|«Развитие интеллекта и моральности путём эволюции не так велико, как трудность, представляющаяся в разнице физического сложения<ref>Тут мы не можем следовать за Лэнгом. Когда признанные дарвинисты, подобные Гексли, указывают на «великую пропасть, существующую между низшей обезьяной и высшим человеком с точки зрения интеллектуальных сил», «на огромную пропасть... между ними», на неизмеримое и, в действительности, бесконечное уклонение человеческой расы от обезьян («Место человека в природе», стр.&nbsp;102 и примечание); когда даже физическая основа ума – мозг – ''настолько'' превышает размерами мозг самых высокоразвитых из существующих обезьян; когда такие люди, как Уоллэс, вынуждены призывать вмешательство экстра-земных разумов, чтобы объяснить, как могла такая тварь, как питекантропус-алалус, или же немой дикарь, в представлении Гексли, подняться до уровня ''морального'' человека наших дней, обладающего большим мозгом – если всё это так, то напрасно так легкомысленно отбрасывать загадки эволюции. Если очевидность ''телосложения'' настолько неубедительна и в общем настолько противоречит Дарвинизму, то трудность объяснения, «каким образом» произошла эволюция человеческого ''ума'' через естественный подбор, в десять раз больше.</ref> между человеком и животным высшего типа», –}}

Потому, если придерживаться теории Дарвина в случае человека и обезьяны, то мы должны исследовать вглубь и найти какого-либо общего предка, от которого они оба произошли... Но чтобы установить это, как ''факт, ''а не ''теорию,'' мы должны найти форму этого предка или, во всяком случае, какие-либо промежуточные формы, приближающиеся к ней... другими словами... «недостающее звено». Так мы должны признать, что до сих пор, не только не были открыты эти недостающие звенья, но и древнейшее человеческие черепа и скелеты, известные нам, относящиеся ко времени Ледникового периода и, по всей вероятности, древность которых насчитывает по крайней мере 100&nbsp;000 лет, не обнаруживают явно определённого приближения к такому до-человеческому типу. Напротив, один из наиболее древних типов, тип человека, найденный в погребальной пещере Кро-Маньон<ref>Раса, рассматриваемая Катрефажем и Хами, как ветвь той же группы, от которой произошли гуанчи Канарских Островов – короче говоря, ответвления атлантов.</ref>, представляет собою образец прекрасной расы, высокого роста, обладающей большим мозгом и в общем превосходящей многие существующие человеческие расы. Конечно, нам отвечают, что время это недостаточно и, если человек и обезьяна имели общего предка, и раз высокоразвитая антропоидная обезьяна, несомненно, существовала уже в Миоценский период, по всей вероятности, также и человек, то такого предка следует искать ещё дальше назад, на таком расстоянии, по сравнению с которым весь Четвертичный период становится незначительным... Всё это истина, и мы можем выказать некоторую осторожность, прежде чем допустить, что человек... является единственным исключением в общем законе вселенной и есть создание особого творения. В это особенно трудно поверить, ибо обезьянье семейство, с которым у человека такое близкое&nbsp;[?] сходство в физическом строении, имеет многочисленные ветви, которые переходят одна в другую, но крайние виды которых разнятся между собою больше, нежели человек разнится от самого высокого вида обезьян. Если для человека требуется особое творение, то не было ли особого творения для шимпанзе, гориллы, орангутанга и, по крайней мере, для сотни различных видов человекообразных и простых обезьян, сложение которых построено по тем же линиям?»<ref>Там же, стр.&nbsp;180–182.</ref>.}}

Особое творение ''имело место'' для человека и «особое творение» для антропоидной обезьяны, его порождения, только по другим линиям, вне линий, когда-либо предложенных наукою. Альберт Годри и другие приводят несколько веских причин, почему человек не может рассматриваться, как венец обезьяньего семейства. Когда убеждаешься, что «первичный дикарь»&nbsp;(?) не только существовал в Миоценский период, но, как доказывает это Мортийе, кремневые реликвии, оставленные им в эту отдалённую эпоху, носят следы разбития камня на куски ''посредством огня;'' когда мы узнаём, что дриопитекус является ''единственным среди антропоидов,'' следы которого встречаются в тех слоях, то каков будет естественный вывод из этого? Именно, что дарвинисты зашли в тупик. Гиббон, наиболее схожий с человеком, ''всё ещё находится на том же низком уровне развития, на котором он стоял, когда он сосуществовал с человеком в конце Ледникового периода. ''Он не изменился сколько-нибудь заметно со времени Плиоценского периода. Итак, мало разницы между дриопитекусом и существующими антропоидами – гиббонами, гориллами и прочими. Следовательно, если теория Дарвина является всевмещающей, то чем должны мы «объяснить» эволюцию этой обезьяны в человека, в течение первой половины миоценского периода? Время это слишком кратко для такого теоретического превращения. Чрезвычайная медлительность, с которой производятся изменения в видах, делает такое явление немыслимым – особенно же, базируясь на гипотезе «естественного подбора». Огромная умственная пропасть, так же как и пропасть в сложении между дикарём, ознакомленным с огнём и способом его зажигания, и зверем-антропоидом, слишком велика, чтобы даже предположить подобную возможность в течение такого краткого периода. Пусть эволюционисты отнесут назад этот процесс в предшествующий Эоценский период, если они предпочитают это; пусть они даже проследят происхождение человека и дриопитекуса от общего предка; но, тем не менее, они окажутся перед неприятным соображением, что в слоях Эоценского периода антропоидные окаменелости настолько же явно отсутствуют, как и баснословный питекантропус Геккеля. Можно ли найти выход из этого ''тупика ''через апелляцию к «неизвестному» и через ссылку, вместе с Дарвином, на «несовершенство геологических свидетельств?» Пусть будет так; но тогда то же право апелляции должно быть одинаково предоставлено и оккультистам, вместо того, чтобы оставаться монополией недоумевающего материализма. Мы утверждаем, что физический человек существовал раньше, чем образовался первый пласт меловых {{ТД-исправление|текст=слоёв|ред1=гряд|анг1=|анг3=|инфо=|участник=[[Участник:Павел Малахов|Павел Малахов]] ([[Обсуждение участника:Павел Малахов|обсуждение]]) 04:44, 15 июня 2019 (EEST)}}. В начале третичной эпохи процветала наиболее блестящая цивилизация, которую когда-либо знавал мир; в период, когда человек-обезьяна, по представлению Геккеля, блуждал в первобытных лесах, а спорный предок Грант Аллэна качался и прыгал с ветки на ветку в сообществе своих волосатых самок, выродившихся Лилит Адама Третьей Расы. Тем не менее, антропоидные обезьяны не существовали в более блестящие дни цивилизации Четвёртой Расы; но Карма есть таинственный закон и не уважает никого. Чудовища, порожденные в грехе и позоре гигантами Атлантиды, «жалкие копии» своих породителей, исполненных животных страстей, следовательно, по Гексли, и современного человека, ныне сбивают с толку и погружают в заблуждение глубокомысленных антропологов европейской науки.

Где жили первые люди? Некоторые дарвинисты утверждают, что в западной Африке, некоторые относят их к южной Азии, другие верят в независимое происхождение человеческого семейства в Азии и Америке от обезьяньих предков. Однако, Геккель весело взваливает на себя это бремя. Исходя от своего ''prosimia,'' «общего предка всех прочих катаррхинов, включая человека» («звено», которое, теперь, однако, отброшено, вследствие недавних анатомических открытий), он пытается найти местожительство для первичного питекантропуса алалуса.

{{Стиль А-Цитата|«По всей вероятности, это [превращение животного в человека] произошло в южной Азии, на пространстве которой находят много доказательств, указывающих на то, что здесь было первоначальное местопребывание различных человеческих семейств. Возможно, что сама южная Азия и не была самой ранней колыбелью человеческой расы, но именно Лемурия, материк, лежавший к югу от Азии и позднее опустившийся на дно Индийского Океана. Период, в течение которого совершалась эволюция антропоидных обезьян в обезьянообразных людей, должен быть, по всему вероятию, отнесён к последней части Третичного периода, к Плиоценской эпохе и, может быть, к предшествовавшей ей Миоценской»<ref>«Происхождение человека», стр.&nbsp;73.</ref>.}}

Из вышеприведённых предположений, единственное, достойное некоторого внимания, есть то, которое относится к Лемурии, которая ''была'' колыбелью человечества – физических существ обоих полов, материализовавшихся на протяжении долгих эонов из эфирообразных гермафродитов. Но, если будет доказано, что остров Пасхи является, действительно, реликвией Лемурии, мы должны будем поверить, что, согласно Геккелю, «немые обезьянообразные люди», едва лишь продвинувшиеся в своём развитии от грубого млекопитающегося чудовища, соорудили гигантские статуи-портреты, две из которых находятся сейчас в Британском Музее. Критики ошибаются, называя доктрины Геккеля «отвратительными, революционными и аморальными» – хотя материализм есть законный плод мифа об обезьяньем предке – они просто слишком нелепы, чтобы нуждаться в опровержении.