Блаватская Е.П. - ТД (ред.21в) т.1 гл.Введение: различия между версиями

Ади или Адхи Будха, Единая или Первичная и Высочайшая мудрость есть термин, употребляемый Арьясангой в его сокровенных писаниях, теперь же всеми мистиками северного Буддизма. Это санскритский термин и наименование, данное самыми ранними арийцами Непознаваемому Божеству. Слово «Брахма» не встречается ни в Ведах, ни в других ранних трудах, он означает Абсолютную Мудрость, и Адибхута переведено Фитцэдуардом Холлом, как «Извечная, Несотворенная Причина всего». Эоны несказуемого протяжения должны были пройти, прежде чем эпитет Будда стал настолько, так сказать, очеловечен, что этот термин мог быть допущен к применению к смертным, и наконец, быть данным Тому, несравненные добродетели и знание которого стяжали Ему титул «Будда Непоколебимой Мудрости». «Бодха» означает врождённое обладание божественным разумом или пониманием; ''Будда'' – овладение этим личными усилиями и заслугами, тогда как ''Будхи'' есть способность познавания, канал, через который божественное знание достигает Эго, распознавание Добра и Зла, также божественная совесть и Духовная Душа, являющаяся проводником для Атма. «Когда Буддхи поглощает наш Эготизм (уничтожает его) со всеми его Викара, Авалокитешвара становится уявленным нам, и Нирвана или Мукти достигнута». Мукти то же, что и Нирвана, освобождение от тенёт Майи или Иллюзии. ''Бодхи'' есть также наименование особого состояния транса, называемого Самадхи, во время которого субъект достигает высшую степень духовного знания.

Время и человеческое воображение быстро исказили чистоту и философию этого учения, после того как оно было перенесено из тайного и священного круга Архатов в течение их прозелитической деятельности на менее подготовленную почву, нежели Индия, для метафизических представлений, как Китай, Япония, Сиам и Бирма. Как было поступлено с первичною чистотою этих великих откровений, можно видеть, изучая, так называемые, «эзотерические» буддийские школы древности в их современном одеянии, не только в Китае и других буддийских странах вообще, но даже во многих школах Тибета, оставленных на попечение непосвящённых лам и монгольских новаторов.

Но они почти лишены всякой ценности, даже как ключа к характеристике того, что исчезло, ибо они прошли через руки епископа Цесареи – этого самоутверждённого цензора и издателя священных анналов чуждых ему религий – и они без сомнения, поныне, несут печать его «высоко-правдивой, заслуживающей доверия» руки. Ибо какова история этого трактата об однажды великой религии Вавилона?

Теперь почти удостоверено, что Евсевий до такой степени не пощадил египетские синхронические таблицы Манефона, что Бунзен<ref>«Место Египта в истории», I, стр.&nbsp;200.</ref> обвиняет его в самом недобросовестном искажении истории, а Сократ, историк пятого столетия, и Синселлий, вице-патриарх Константинополя в начале восьмого, обличают его, как самого дерзкого и отчаянного подделывателя. Правдоподобно ли тогда, чтобы он обращался с большею осторожностью с халдейскими летописями, уже тогда угрожавшими новой, так поспешно воспринятой, религии?

Не есть ли теософия новая религия, спрашивают нас? Ни в коем случае; это не «религия», также не «нова» её философия, ибо, как уже сказано, учение это так же старо, как мыслящий человек. Положения её опубликованы сейчас впервые, но не раз уже осторожно выдавались и были даже не однажды изложены европейскими посвящёнными – особенно покойным Рагоном.

Пишущая эти строки тоже любит их и потому верит в этих древних и в современных наследников их Мудрости. И веря в тех и других, она сейчас передаёт то, что получила и чему сама научилась, всем тем, кто могут воспринять. Что же касается до тех, кто отвергнут её свидетельство – т.&nbsp;е., большинство – она не будет питать к ним недружелюбия, ибо они будут так же правы со своей стороны отрицать, как и она утверждать, ибо они рассматривают Истину с двух совершенно различных точек отправления. Согласно правилам научной критики востоковед должен отвергать {{Стиль С-Язык иностранный|a priori}} каждую очевидность, которую он не может сам вполне проверить. Как же может западный учёный принять на основании слухов то, о чём он ничего не знает? Истинно, то, что дано в этих томах, выбрано из устных, так же как и из записанных учений. Первая часть эзотерических доктрин основана на Станцах, являющихся летописью народа, неизвестного этнологии. Станцы написаны, как это утверждается, на языке, отсутствующем в номенклатуре языков и диалектов, знакомых филологии, и исходят из источника, отвергаемого наукою – а именно оккультизма. И наконец, они предлагаются через посредничество, постоянно дискредитируемое в глазах всего мира всеми, кто ненавидят неудобные истины или же имеют своего специального конька, нуждающегося в защите. Потому следует заранее ожидать и приготовиться к отрицанию этих учений. Никто, называющий себя учёным в какой-либо области точной науки, не позволит себе серьёзно рассматривать эти учения. Они будут осмеяны и отвергнуты {{Стиль С-Язык иностранный|a priori}} в этом столетии, но только в этом. Ибо в двадцатом столетии нашей эры учёные начнут признавать, что Тайная Доктрина не была вымышлена, или преувеличена, но, напротив, лишь просто набросана и, наконец, что учения эти предшествуют Ведам. Это не притязание на пророчество, но просто утверждение, основанное на знании фактов. Каждое столетие делается попытка показать миру, что оккультизм не есть бесполезное суеверие. Раз только дверь осталась приоткрытой, она будет раскрываться шире с каждым новым столетием. Время назрело для более серьёзного ознакомления, чем это до сих пор было разрешено, хотя, всё же, даже сейчас очень ограниченного.