Джадж У.К. - Что неопределённо, теософия или наука?

Обычно сторонников теософии обвиняют в том, что они имеют дело только с неопределёнными общими понятиями. После лекции или доклада теософа светский слушатель, смеясь, говорит: «Всё это метафизический абсурд; это просто абстракции; дайте нам то, что наука даёт нам, что мы можем понять».

Многие люди воображают, зная очень мало, в действительности, о науке, что она достоверна, определённа и утверждена в жизненно важных предпосылках, лежащих в основе практического опыта во многих сферах жизнедеятельности. Почему это так? Исследование этого вопроса раскрывает тот факт, что некоторые, если не все, основные постулаты науки являются самыми чистыми абстракциями и что многие утверждения, на основании которых сделаны выводы, сами являются самыми незначительными гипотезами. Мы также видим, что самые простые люди, бессознательно пользуются в ежедневном труде самыми абстрактными и неопределёнными предпосылками, без которых они мало бы в чём преуспели.

Возьмите морскую навигацию, с помощью которой мы можем управлять крупнейшими кораблями, перевозящими ценнейшие грузы с одного берега на другой берег любого моря. Они ведутся по курсу людьми, которые мало знают теософию или совсем не знают её и смеются над метафизикой. Но для того, чтобы безопасно провести корабль от места отправления до места назначения, им приходится использовать меридианы и параллели, которые, хотя кажутся им очень реальными, но существуют только в теории. Эти линии нужно учитывать, в противном случае корабль разобьётся о скалы или его выбросит на берег. Где меридианы и параллели? Их можно вообразить на земле, но их единственное видимое существование – на карте, сделанной человеком, а их истинное существование находится в сознании астронома и тех, кто разбирается в науке навигации. Судовой капитан может думать, что они на карте, или вообще не думать об этом. Где они оканчиваются? Нигде; говорят, что они бесконечно простираются в пространстве; однако эти абстракции используются в современных коммерческих целях. Разве это менее расплывчато, чем теософия?

В теософии мы должны вести великий человеческий корабль с одного берега на другой, и во время этого огромного путешествия нам приходится ссылаться на абстракции, с которых мы начинаем. Наши духовные параллели и меридианы – это, на самом деле, абстракции, но не более тех, которые есть на морской карте. Учёный материалист говорит: «Что за глупость говорить о возникновении из Абсолюта!» Мы можем ответить: «Какой вздор, когда моряк попытается направить свой корабль по тому, у чего нет никакого существования, кроме как в воображении, что является чистой абстракцией!» И снова материалист смеётся над нами, считающими, что есть такая вещь, как душа», говоря, «так как никто никогда не видел её, и никто никогда не сможет увидеть; её невозможно продемонстрировать». С полной уверенностью мы можем ответить: «Где атом науки; кто-нибудь видел его; где и когда его существование было продемонстрировано?» «Атом» науки сегодня является такой же загадкой, как «душа» теософии. Это – чистая теория, не подлежащая демонстрации и недоказуемая. Атом нельзя ни взвесить, ни измерить, ни обнаружить с помощью микроскопа. Действительно, по мнению многих теософов, он является гораздо большей тайной, чем душа, потому что некоторые люди говорят, что видели то, что может быть душой или, что выглядело как душа. Но, ни одному человеку никогда не посчастливилось увидеть атом, или он был убережён от этого.

Далее, учёный материалист говорит: «Что вы знаете о силах души, которые, как вы говорите, являются центральным солнцем человеческой системы?» И мы отвечаем, что «для нас она не является более неопределённой, чем Солнце для астрономов, которые пытаются измерить его тепло и оценить его расстояние. Что касается солнечного тепла, не все согласны с тем, что у него есть какое-либо тепло, потому что некоторые учёные считают, что оно является источником энергии, которая создаёт тепло только при достижении земной атмосферы. Другие прославленные в анналах науки учёные, такие как Ньютон, Физо и многие другие известные астрономы, не согласны с таким количеством тепла, выброшенного Солнцем, исходя из гипотезы, что оно имеет тепло, но не такое, чтобы достичь 8 998 600 градусов. Таким образом, относительно центрального солнца этой системы, в науке существует большая неопределённость, и нет согласия относительно предполагаемой истины в этом важном вопросе. В теософии, с другой стороны, хотя есть какая-то неопределённость среди обычных исследователей относительно точного количества тепла или света, выбрасываемых душой, но те, кто посвящает больше времени исследованию, могут дать более точные данные, чем данные учёных в отношении Солнца Солнечной системы. Но именно все эти обобщения науки привели к настоящему чудесному материальному развитию девятнадцатого века.

Давайте немного взглянем на предмет эволюции, занимающий умы материалиста и теософа; посмотрим, является ли теософия более расплывчатой, чем её противники, или более ненормальной, можно сказать, выкладывая дикие теории перед умными людьми. Известный учёный Геккель в своей «Родословной человека» говорит об учении Дарвина, восхваляя его:

«Дарвин ставит на место сознательной творческой силы, строящей и организующей органические тела животных и растений по разработанному плану, ряд естественных сил, действующих слепо или, мы бы сказали, без цели, без плана. Вместо произвольного акта мы имеем обязательный закон эволюции… автоматическое происхождение самой ранней живой формы считалось обязательным следствием учения Дарвина».

Здесь присутствуют слепые, бесплановые силы, начинающие деятельность без плана, беспорядочные, смешавшиеся, но, в конце концов, выстроившиеся в прекрасный проект, видимый до мельчайших форм нашему взору. Ничто в настоящей жизни, будь то минеральное, растительное или животное царство, не свидетельствует о том, что такой результат может быть при таком начале. Но учёные в этих вопросах без опаски выдвигают гипотезы, потому что время, когда начинались эти слепые бесплановые действия, погружено во тьму истории. Тем не менее, они должны привести современные примеры подобной слепоты, создающей гармоничные проекты. Разве не дико, странно и почти безумно заявление Геккеля? Разве оно не в десять раз более абсурдно, чем теософское учение? Мы, действительно, начинаем с парабрахмана, мулапракрити и сонма дхьян-чоханов, но мы утверждаем, что во всём есть план, и наш парабрахман не более туманен, чем движение и сила, любимчики науки.

Поэтому я нахожу, что небольшое рассмотрение этого вопроса делает науку в любом вопросе более неопределённой, чем теософия. Но некоторые могут сказать, что её результаты не являются неопределёнными. То же самое скажем и мы: результаты, которые могут быть получены, следуя учениям теософии, относящимся к нашей реальной жизни, как это и есть, будут столь же явными и важными, как любая наука.