Джадж У.К. - Теософия как культ в Индии

Быстро исчезают картины, сфабрикованные в наших юношеских умах бесконечным усердием миссионеров в отношении Индии. И, поскольку нереальный образ растворяется в туманных тайниках миссионерского штаба, намечаются очертания вещей, которые действительно есть в этой стране. Нет необходимости узнавать, каковы причины того, что оплачиваемым служителям церкви пришлось начать и до сих пор продолжать обманывать. Достаточно знать, что они это делают.

На днях в Бруклине приехавший миссионер сказал на открытой встрече, что бедные индусы нуждаются в Евангелии христиан и просят о нём; что состояние их женщин является плачевным; и, наконец, в довершении всего, что буддизм никогда не мог удовлетворить интеллектуальные потребности людей, что он быстро теряет почву, и теперь настало время вмешаться добрым христианам, внести деньги и отправить больше таких людей, как оратор, чтобы привести этих бедных людей к истинной пастве. Таков постоянный призыв на каждом миссионерском собрании.

Чтобы разумно рассмотреть вопрос о теософии как о культе в Индии, необходимо сначала понять, сколько правды содержится в приведённых нами утверждениях.

Они, несомненно, являются ложными и распространяются либо из-за невежества, либо вследствие умышленных уловок. Предположение о том, что буддизм не удовлетворяет потребности людей, является одной из уловок, потому что индусы, за исключением некоторых случаев, не придерживаются буддизма. Они относятся к религиям индуизма и мусульманства и, конечно же, не обращают внимания на буддизм. Но те, кто являются буддистами (на Цейлоне почти всё население и многие в Индии), никогда не примут христианства, потому что оно основано на такой же вере, на подавлении разума и на чудесах, как самая искажённая форма буддизма; хотя среди исследователей и мыслителей хорошо известно и принято, что чистый буддизм имеет самый высокий метафизический и интеллектуальный характер. Эксперимент удаётся только в тех случаях, когда, как это было сделано на Цейлоне, католическая церковь приобретает новообращённых, принимая и адаптируя более поздние и популярные буддийские обычаи и предания как часть религии, предлагаемой людям. Так же поступали в начале нашей эпохи, когда языческие праздники, посты и святые были включены в новую религию.

В течение последних пятидесяти лет английское правительство предоставляло бесплатное образование индусам в колледжах, которые присуждают степени; и, если есть что-то, что нравится индусу высшего класса, так это степень, выданная компетентным колледжем. Но эти колледжи абсолютно несектантские; в то время как школы и колледжи, основанные миссионерами, являются, конечно, сектантскими, в соответствии с конкретной сектой, к которой относятся миссионеры. Прежде чем создать такие правительственные заведения, приходилось посещать школы миссионеров, где преподавали английский язык, почти единственный способ, когда индусы могли выучить английский, абсолютно необходимый им из-за постоянно растущего влияния англичан, с которыми пришлось вести большую торговлю. Несколько индийских торговцев рассказывали мне в Индии, что это было единственной причиной посещения этих школ и что они благодарны миссионерам за оказанное таким образом служение, но они никогда не принимали их религию и никогда не могли бы этого сделать. Со времени распространения правительственных колледжей туда приезжают местные жители, что огорчает миссионеров. Но индусам они нравятся по двум причинам: во-первых, потому что они выдают дипломы государственного образца; и, во-вторых, потому, что они совсем не касаются религиозных убеждений. Против всего этого миссионеры выступали и продолжают выступать с резкими возражениями; и каждый выпуск «Богоявления» в Калькутте и других их печатных органов наполнен информацией на эту тему. Они даже зашли так далеко, что попытались повлиять на британское правительство.

Разобравшись с этим, перейдём теперь к другому аспекту этого предмета. Молодые индусы, о которых мы говорили, по своей природе обладают метафизическими способностями высшего порядка, переданными им по наследству, и обязательно культивируются не только системой религиозного учения, но и самой структурой языка, на котором они должны изучать свои религиозные и философские принципы. В Мадрасе я вручал призы в санскритских школах мальчикам от четырёх до пяти лет, а также мальчикам постарше. Санскрит не является, собственно говоря, мёртвым языком; поскольку он постоянно используется в любом собрании пандитов, встречающихся для бесед на религиозные или социологические темы, и таких собраний много. Я помню собрание, проведённое в Мадрасе в 1884 году на тему детских браков. Заместитель сборщика налогов Мадраса, г-н Рагонат Роу, который также является активным членом Теософского общества в Индии, пришёл с такой встречи, чтобы увидеть меня и рассказать о дискуссии, которая полностью велась на санскрите. У меня также есть много молодых и пожилых друзей из индусов, которые читают и могут, при необходимости, говорить на санскрите.

В то же время с переменами в образовании произошла перемена среди молодых людей Индии, когда они начали следовать английским манерам и стилю мышления. Они отказались от всякой надежды на возрождение арийской литературы, нравов и традиций, перенимая как можно больше от западной научной мысли в её самой материалистической форме. Некоторые из них, обманутые Гексли, Тиндалем, Миллом, Бэйном и другими, начали придерживаться нигилизма, полагая, что не существует такой вещи, как арийская литература или мысль. И один из учёных индийских основателей (за кулисами) Теософского общества сказал, что он «сошёл в Калькутту, и там увидел некоторых из потомков древней Арьяварты в философском и ментальном обличии западного пессимизма и западного материализма, смело утверждавших, что Патанджали был древним глупцом. Все индусы постарше сожалели об этом и тщетно жаждали возрождения чистой индусской мысли и философии. Надежда оказалась, действительно, напрасной.

В то же время, здесь, на Западе, некоторые думали, что христианство потерпело неудачу, в результате чего люди пытались найти опору в агностицизме и других формах материализма.

В это время, в 1875 году, в Нью-Йорке было создано Теософское общество с ясным намерением в перспективе принести пользу Индии и одновременно всему западному миру. Это была его основная цель, которая выражена в его первом положении: «Всеобщее братство». Средства для достижения этого можно было найти только в Индии; и, следовательно, после того как оно приобрело какую-то материальную форму, его штаб-квартира была переведена в Бомбей.

Сначала правительство смотрело на него с подозрением; и, из-за того, что стоявшая в его главе мадам Блаватская была русской, распространился смехотворный слух, что она была шпионом на службе у русского императора. Через некоторое время слухи прекратились; и английские официальные лица заявили, что этот вопрос уже не подлежит обсуждению, что привело и к реальной победе; так как многие из высших кругов заявили, что Общество является инструментом, приносящим огромную пользу для Индии.

Как только версия шпионки была оставлена, индусы, до сих пор удерживаемые от вступления, начали приходить в больших количествах; поскольку они видели, что оно [Общество] действительно было настроено докопаться до всего ценного в философии, религиях и науках древней Индии.

Вместо того, чтобы заниматься тем, о чём многие так называемые учёные в Англии часто говорят, а именно исследованием феноменов или изобретением нового вида спиритуализма, Общество, в действительности, организовывало буддийские школы на Цейлоне, санскритские школы в Индостане, вдохновляя мусульман увидеть, во всяком случае, хоть какую-то истину в философии суфиев, а также объединить на одной платформе людей самых различных вероучений с целью выяснить единую истину, которая должна лежать в основе всех религий.

[Статья от 3 июня]

С момента написания предыдущей статьи в апрельском номере «Указателя» (Index) меня спросили несколько человек: «Почему вы так пророчески говорите по поводу теософии как культа в Индии?» Если какое-либо из утверждений в этой статье имеет пророческий оттенок, то это объясняется только неудачными выражениями, вызванными, возможно, глубокими убеждениями писателя относительно этой темы. В результате более чем десятилетней переписки с различными учёными индусами и личных наблюдений в Индии (не как иностранец, которому индусы отказывают в близких отношениях, а как теософ, который, так сказать, знал их много лет и которому они полностью доверяли) автор вполне уверен в фактах относительно этого дела. Это чувство естественным образом порождает то, что некоторые называют догматическим утверждением и что другие считают пророческим высказыванием. Но для доказательства фактов я могу представить свидетельства в письменных и печатных отчётах индийских ежедневных газет, изложенных другими и мною, а также корреспонденцию.

Преподобный г-н Эшбернер в недавнем номере газеты «Независимый» (Independent) доставил себе удовольствие радостными размышлениями о крахе теософии в Индии после опубликования доклада Лондонского общества психологических исследований. Г-н Эшбернер называет себя миссионером у язычников благословенной религии Иисуса-еврея, и радостно заявляет, что, поскольку лондонский эксперт в подлинно британском стиле утверждает, что мадам Блаватская изобрела махатм и адептов, то индусы теперь откажутся от этого нового заблуждения, называемого теософией. Эта идея, хотя и смехотворная, подводит нас к вопросу, который должен быть прояснён в нашем исследовании распространения теософии в Индостане. Теософия предстаёт в одном аспекте перед индусами, и в другом – перед европейцами и американцами. В Америке и в Европе учения, отфильтрованные для мира через теософскую литературу, кажутся новыми. Они на самом деле совершенно новые для нас, поэтому они дают нам некоторое представление о том, что такое теософия, подменяя собой её саму. И поскольку у нас нет ничего подобного им в нашем прошлом, в нашей литературе или в наших понятиях, то вполне естественно, что неосведомлённый миссионер, наученный христианской риторике, воображает, что махатм нет, когда уважаемый англичанин заявляет, что махатмы были выдумкой Блаватской, потому что он впервые узнал о них от неё. Даже эрудированный Сведенборг, который ясно видел много вещей, не говорил об этих великих Существах. Он только сказал, что «если масоны захотели бы найти потерянное слово, они должны искать его в пустынях Тибета»^[1]. Однако он не объяснил до конца; и единственный вывод заключается в том, что каким-то образом он узнал, что в Тибете существуют люди, которые достигли таких знаний, что им известно заветное утраченное слово.

Тот вид, в котором теософия предстаёт перед человеком Востока, значительно отличается от нашего восприятия. Он видит в ней то, что помогает ему разобраться в своей религии и философии. Многочисленные книги, выпущенные нашими различными издательствами, заставили бы его посмеяться над их стремлением изложить перед читателями темы, которые для него были обиходными многие века. Если бы романы Мэриона Кроуфорда, г-на Айзекса и Зороастра были соответственно переведены на персидский, санскрит и сингальский, индусы, цейлонцы и парсы разразились бы смехом над такой борьбой с древним сюжетом, как если бы он был новым. Таким образом, тысячи сообщений о Психическом обществе ни на мгновение не поколебали веру индусов в махатм. Это слово является сложным, происходящим от двух других, и означает вместе Великую Душу. В некоторых частях Индии оно настолько распространилось по прошествии веков, что время от времени его используют в насмешку над хвастунами или теми людьми, кто ставит себя очень высоко.

Многие индусы рассказывали мне о разных махатмах, о которых они слышали в разных частях Индии. Один жил на острове, другой в лесу, третий в пещере и т. д. В Бомбее индус рассказывал мне историю, ложную или правдивую, я не знаю, о человеке, чья жена умирала. В отчаянии он отправился в лес, где, как говорили, жил махатма, и имел счастье встретить спокойного и почтенного аскета. Убедившись, что это тот, о котором он слышал, он стал умолять его исцелить жену. Мудрец отказался; и, скорбя, он вернулся домой, где обнаружил, что жена внезапно выздоровела именно в то время, когда он получил отказ мудреца. На следующий день он вернулся в лес, чтобы поблагодарить мудреца, но так называемый махатма исчез.

Это только одна из тысяч таких историй, многие из которых полны подробностей очень сенсационного характера, и все они очень древние. Даже дети знают, что их предки верили в махатм или архатов, или риши, и как бы их ни звали, смысл остаётся тем же.

Если предположить, что, как утверждают некоторые злостные люди, Блаватская с помощью Олкотта установила этот культ в Индии с намерением личного возвеличивания, то следует также признать, что они проявили глубокое знание индийской жизни и нравов, признав махатм. Но можно доказать, что ни один из них не был в Индии до 1878 года. Конечно, Олкотт до этого года знал очень мало об этом предмете, по моим сведениям.

Но в то же время было много брахманов, которые почти отказались от веры в махатм; потому что они говорили: «Это – кали юга (тёмный век), и никакие махатмы не будут работать с людьми до следующей юги». Так что, конечно, они, высоко ценя цель теософии по возрождению арийской мысли, оставались агностиками относительно того, что архаты и махатмы находятся в обществе. Другие никогда не теряли в них веры; и великое сообщество индусов, неизвестное до появления Общества, на протяжении многих лет располагало личным знанием об этих великих существах, находилось в общении с ними, и теперь в нескольких случаях публично заявляло о своей вере. Некоторые из этих заявлений содержатся в протестах, опубликованных в Индии, в которых говорится о постоянном унижении имён их учителей. К этому последнему классу принадлежал мой друг-брахман, который говорил мне в Центральной Индии: «Я был в течение пятнадцати лет лично убеждён в существовании махатм и имел от них сообщения». А класс агностиков, упомянутый выше, прекрасно описывается в письме (находящемся в настоящее время в печати) от брахмана, занимающего официальную должность, говорящее следующее:

«Многие из моих друзей, из-за любви ко мне, делают мне выговор за то, что я являюсь членом Теософского общества… Теософия означает «науку о божественных вещах»… В этом Обществе нет ни Пап, ни великих лам, ни Спасителя, ни Магомеда, ни Будды, ни Шанкарачарьи, ни Рамануджачарьи, ни Мадхвачарьи… Это – общество становления всеобщего братства и его практики на деле. Я являюсь членом этого общества и буду продолжать оставаться им, пока цель общества не изменится, несмотря на то что меня обвиняют, жалеют или любят».

Таким образом, среди этого класса людей Общество было воспринято как благодетель, как только они убедились, исходя из дел основателей, что это не был очередной европейский трюк для приобретения денег, территории или власти. И, благодаря древним знаниям о различных учениях, которые кажутся новыми для западного разума, индусская часть нашего Общества рассматривает теософию как силу, которая снова принесла уважение званию арийца, который верит в арийскую литературу. Теософия поднялась над преданными умами Индии как светильник, который мог помочь им и их товарищам найти древние сокровища золотого века, и стала теперь даже для молодых людей, которые последовали за ложными богами английских денег и английской культуры, Обществом, инициалы которого, «Ч.Т.О.»^[2], могут быть добавлены к их именам как почётное звание.

Сноски

↑ «Истинно христианская религия», 1771. – Прим. ред.
↑ Член Теософского Общества. – Прим. ред.

[1] «Истинно христианская религия», 1771. – Прим. ред.

[2] Член Теософского Общества. – Прим. ред.

[1]

[2]