Блаватская Е.П. - Тайная доктрина (пер. ВВБ) т.1 ч.2 отд.9

Елена Петровна Блаватская

Тайная доктрина

Синтез науки, религии и философии

Перевод с 1-го английского издания: В.В. Базюкин

ш

том 1 Космогенез, часть 2 Эволюция символизма, отдел 9 IX. ЛУНА, ДЕУС ЛУНУС, ФЕБА

<<   ☰   >>

анг1 • РТО • ЕИР • ВВБ • 21в (испр.)

§ IX.
ЛУНА, ДЕУС ЛУНУС, ФЕБА

Из всех древних символов именно этот — восходящий к временам глубокой архаики — отличается особой поэтичностью и философской глубиной. Когда-то восславленный древними греками, он усилиями современных поэтов приелся до оскомины. Царица ночи, величественно плывущая в небесах, в своём дивном свете затмевая даже яркую вечернюю звезду и окутывая своей серебристой мантией весь небесный мир, всегда была излюбленной темой у поэтов христианских стран — от Мильтона и Шекспира до самого последнего рифмоплёта наших дней.

Но эта сверкающая ночная красавица, сопровождаемая свитой бессчётных звёзд, волновала, оказывается, воображение одних лишь профанов. До самого последнего времени ни религия, ни наука не проявляли никакого внимания к этой прелестной героине многочисленных мифов. А между тем холодная, целомудренная луна, которая, по словам Шелли, —

. . . . " солнцу уподобиться должна, Блюдя небесный свой архипелаг, Где, стоит ей подать улыбкой знак, Все хорошеет перед ней одной, Сияющей, но вечно ледяной Душою сферы, где она взошла, Храня меня " . . . .

находится с Землёй в отношениях, гораздо более близких, чем любое другое небесное тело. Солнце дарит жизнь всей планетарной системе, луна — только нашей планете. Это хорошо понимали и знали первые расы ещё в пору своего младенчества. Она — царица, и она же — царь, и прежде, чем преобразиться в Фебу, в целомудренную Диану, она побывала царём Сомой. Она — божество преимущественно христианское — было унаследовано у иудеев через книги Моисея и каббалу, хотя цивилизованный мир, возможно, даже не догадывался об этом в течение многих веков — с того, собственно говоря, времени, как

387

ЛУННЫЙ МИФ В ДВУХ СЛОВАХ

387

умер последний посвящённый отец церкви, унеся с собой в могилу тайны языческих храмов. В глазах же таких "отцов церкви", как Ориген и Климент Александрийский, луна являлась живым символом Иеговы, дающего жизнь, приносящего смерть и следящего за ходом бытия — в нашем мире. В самом деле, у греков она была Артемидой, небесной Luna, и земной Дианой, отвечавшей за деторождение и жизнь, а у египтян — Гекатой, обитательницей ада, богиней смерти, покровительницей магии и колдовства.

Более того, персонификацией луны, подчёркивающей тройственную природу её воздействий, служит триада: Диана-Геката-Luna — три в одной. В самом деле, она — Diva triformis, tergemina, triceps — то есть три головы на одной шее,[1] подобно Брахме-Вишну-Шиве. Вот вам и прообраз нашей [христианской — перев.] Троицы, которая не всегда была олицетворена представителями одного лишь мужского начала.

Число "семь", играющее столь важную роль в Библии и свято чтимое в виде седьмого дня (субботы), пришло к иудеям из древности и ведёт своё происхождение из четверичности числа 7, выражающейся в 28-дневном лунном месяце, а символом для каждой его семеричной части выступает одна из четвертей луны.

Стоит, пожалуй, в нескольких словах рассказать здесь об истории происхождения и развития лунного мифа, а также о том, что собой представлял лунный культ в исторически обозреваемой древности на нашей стороне планеты. Точная наука, отвергающая устную традицию, не в состоянии нащупать первоистоки этого культа, а богословие, находящееся целиком под властью лукавых римских пап, уже заранее объявляет вне закона всё, что выходит из-под писательского пера без разрешительной печати церковной цензуры, и, таким образом, для него древнейшая история этого культа представляет собой книгу за семью печатями. Которая из двух религиозных философий древнее, египетская или индоарийская (а Тайная доктрина считает, что последняя) — в данном случае не имеет никакого значения, поскольку как лунный, так и солнечный "культы" являются древнейшими на планете. И тот, и другой прекрасно сохранились до наших дней и продолжают доминировать во всём мире, где-то явно, а где-то — как, например, в христианской символике — скрытно.

Одним из лунных символов являлась кошка, священное животное Исиды — богини, которая сама в каком-то смысле мыслилась луной (как Осирис — солнцем). Изображение кошки часто встречается в верхней части систра, находящегося в руках у этой богини. Это животное весьма почиталось в Бубасте, который погружался в глубокий траур после смерти каждой священной кошки, поскольку культ Исиды-луны в этом городе мистерий играл особую роль. О связанной с этим культом астрономической символике мы уже рассказывали в § 1 раздела "Символика", и никто её не описал лучше, чем это сделал Дж. Мэсси в своих лекциях и книге "Генезис природы" ("The Natural Genesis"). Считалось, что глаза кошки как бы повторяют различные фазы луны — фазы роста и убыли. Кроме того, два её глаза способны светиться во мраке ночи, напоминая собой две ярких звезды на чёрном небосводе. Отсюда и мифологическая аллегория, в которой Диана принимает образ кошки и прячется на луне, спасаясь вместе с другими богами

[1] Богиня Τρίμορφος в скульптурной работе Алкамена.

Алкамен, Богиня Триморфос

388

ТАЙНАЯ ДОКТРИНА

388

от преследования Тифона (см. "Метаморфозы" Овидия). луна в Египте представлялась одновременно и "оком Гора", и "оком Осириса", то есть солнца.

Так же обстоит дело и с кинокефалом. Образ собакоголовой обезьяны служил глифом, символизирующим по очереди солнце и луну, хотя кинокефал — это скорее герметический, чем религиозный символ. Действительно, он выступает образом-символом одновременно и Меркурия-планеты, и Меркурия философов-алхимиков, ведь, по словам последних, "Меркурий всегда должен находиться подле Исиды в качестве её управляющего, так как без Меркурия ни Исида, ни Осирис не могут совершить ничего в великом труде". Изображение кинокефала вместе с кадуцеем, полумесяцем или лотосом служит глифом "философского" Меркурия. Когда же он изображался с камышом или пергаментным свитком, то обозначал Гермеса, секретаря и советника Исиды, аналогично образу Ханумана, выполнявшего те же функции у Рамы.

Хотя солнцепоклонников в чистом виде, парсов, насчитывается не так уж и много, но именно эти два культа во многом определяют и пронизывают собой не только мифологию и историю индусов, но и религию самих христиан. Именно эти два культа и придают особую окраску богословию как римско-католической, так и протестантской церквей с самого их возникновения вплоть до наших дней. Разница между индоарийскими и арийско-европейскими конфессиями окажется, по сути дела, крайне незначительна, если рассматривать и те, и другие через призму их фундаментальных идей. Индусы гордо именуют себя сурьяваншами и чандраваншами (представителями солнечной и лунной династий). Считая это идолопоклонством, христиане, тем не менее, сами исповедуют религию, всеми своими корнями уходящую в культы солнца и луны. И напрасно протестанты обвиняют католиков в приверженности "мариолатрии", в основе которой лежит древний культ лунных богинь, ведь сами они поклоняются Иегове, лунному богу по преимуществу, а богословие обеих церквей одинаково вобрало в себя культ "солнца"-Христа и лунную троицу.

О халдейском лунном культе и вавилонском боге Сине (которого греки называли "Деус Лунус") известно крайне мало, и это малое легко может сбить с толку непосвящённого ученика, неспособного понять эзотерический смысл символики. Непосвящённые древние философы и писатели знали о халдеях лишь то, что было и так общеизвестно (ибо посвящённые были обязаны хранить обет молчания), а именно: что халдеи, как и пришедшие позднее евреи, поклонялись луне, давая ей различные женские или мужские имена.

В вышеупомянутой неопубликованной рукописи, посвящённой вопросам иносказательной образной речи, где сообщается ключ к пониманию процесса формирования древних (символических) языков, этому двойному культу даётся логическое обоснование. Она написана удивительно хорошо информированным и проницательным учёным и мистиком, изложившим свой материал в виде стройной гипотезы. Последняя, однако, не оставляет ни тени сомнений

389

КЛЮЧ К ПОНИМАНИЮ ПРИРОДЫ ЛУНЫ

389

у всякого, кому хоть однажды открывался секрет древней символики, в том, что эволюция религиозных представлений именно так и протекала в человеческом мышлении. Он пишет: —

"Одним из самых первых занятий человека, связанных с задачами его практической деятельности, было наблюдение за интервалами времени,[1] которые отмечались на небесном своде, вздымающемся над ровным горизонтом или тихой гладью воды. Интервалы эти стали выделяться как периоды дня и ночи, как фазы луны, как её звёздные и синодические периоды обращения, как период солнечного года с его соответствующими сезонами, и подобные интервалы люди стали измерять, взяв за единицу такие природные признаки, как день и ночь, то есть светлая и тёмная части суток. И тогда обнаружилось, что в солнечном году бывает самый длинный и самый короткий солнечный день, а также выпадают двое таких солнечных суток, когда день и ночь по своей продолжительности равны друг другу. Сроки наступления указанных суток можно в течение года с чрезвычайной точностью определить по небесным скоплениям звёзд, то есть созвездиям, которые подчиняются законам повторяющегося движения, но со временем сроки эти требуют корректировки путём добавления к ним ещё какого-то времени — так, например, произошло при датировке великого потопа, когда к периоду в 600 лет были добавлены ещё 150 суток, поскольку за эти 600 лет образовалась значительная путаница во всех ориентирах. . . . Таков был естественный опыт . . . . у всех народов и во все времена, и следует полагать, что подобного рода знания существовали у человечества ещё до наступления так называемого исторического периода. . . . ."

Исходя из этого, автор ищет такую природно-физическую функцию, которая в равной мере являлась бы общей для всего человечества и была бы связана с периодическими природными проявлениями, в результате чего "между двумя видами явлений . . .устанавливалась бы прочная связь в народном представлении". Он обнаруживает её:

"(а) в физиологической деятельности женского организма, согласующейся с лунным календарём, который состоит из 28 суток", то есть имеет 4 недели по 7 суток в каждой, и этот интервал повторяется 13 раз за 364 суток, что соответствует 52 неделям солнечного календаря по 7 суток в каждой;

(б) в том, что первое движение плода в матке отмечается через 126 суток, то есть через 18 недель по 7 суток в каждой;

(в) в том, что так называемый "период жизнеспособности" плода наступает спустя 210 суток, то есть через 30 недель по 7 суток в каждой;

(г) в том, что роды наступают через 280 суток, то есть через 40 недель по 7 суток в каждой, иначе говоря, спустя 10 лунных месяцев по 28 суток в каждом, или 9 календарных месяцев, каждый из которых включает в себя 31 сутки.

Таким образом, именно в величественном своде небес ищем мы единицы для измерения того интервала, когда происходит переход из утробной Тьмы к Свету и славе сознательного бытия, это нескончаемое, непостижимое таинство и чудо . . . Так, наблюдаемые промежутки времени, отмечающие каждый этап деятельности детородной функции, естественным образом становились основой для астрономических вычислений . . . Почти с полной уверенностью мы можем утверждать, . . . что именно такой была система счёта у всех народов, к которой они приходили либо напрямую самостоятельно, либо косвенно путём обучения. Такая же система существовала и у евреев, так как вплоть до сегодняшнего дня они живут по календарю, насчитывающему 354 и 355 суток лунного года, и у нас есть конкретные доказательства существования аналогичной системы у древних египтян, например: —

[1] Древняя мифология включает в себя древнюю астрономию наряду с астрологией. Планеты выступали в качестве стрелок циферблата нашей солнечной системы, указывавших на время наступления некоторых периодически повторявшихся явлений. Так, Меркурий являлся вестником, поставленным отсчитывать время, связанное с ежедневными проявлениями солнечной и лунной деятельности, а с другой стороны, был связан с богом и богиней света.

390

ТАЙНАЯ ДОКТРИНА

390

"В основе религиозной философии евреев лежало представление, согласно которому всё сущее заключено в Боге,[1] а человек (и как мужчина, и как женщина) — его подобие . . . То место, которое у евреев занимали мужчина и женщина, у египтян занимали священные животные Осириса и Исиды: бык и корова,[2] которые изображались соответственно в виде мужчины с бычьей головой и женщиной с головой коровы, и символы эти глубоко почитались. Согласно господствовавшим представлениям, Осирис являлся солнцем и рекой Нил, то есть тропическим годом, состоящим из 365 дней (именно таково числовое значение слова "нейлос"), и быком, а также выступал началом огня и жизнедательной силы. Исида же была луной, ложем реки Нил, то есть матерью-землёй, родящие энергии которой требовали для себя воды, а также выступала лунным годом, состоящим из 354-364 суток. Именно она устанавливала различные периоды для созревания плода и изображалась в виде коровы с серпом полумесяца — образом нарождающейся луны — на голове . . . .

Перенесение египетского образа коровы на женщин у евреев не знаменовало собой никакой смысловой разницы. Наоборот, оно указывало на единство этого учения и обозначало всего-навсего замену одного общепринятого символа на другой: у коровы, как и у женщины, роды после зачатья наступают спустя 280 суток, то есть через 10 лунных месяцев по четыре недели в каждом. Именно для обозначения этого периода как раз и служил указанный животный символ с образом новорождённого месяца.[3] . . .

Эти предопределённые природой сроки беременности и родов, как оказалось, лежат в основе всей мировой символики. Так же обстояло дело и у индусов, и та же картина совершенно явно наблюдается у древних жителей Америки, судя по изображениям креста Паленке, представленным Ричардсоном и Джестом. Они со всей очевидностью лежат в основе календаря у юкатанских майя, у индусов, у ассирийцев, у древних жителей Вавилона, а также у египтян и у древних евреев. В число этих естественно-природных символов . . . входили либо фаллос, либо фаллос и иони, . . . то есть образы мужского и женского начала.

Действительно, в 27-м стихе 1-й главы Книги Бытия содержатся слова, которые переведены в обобщённом смысле как "мужчина" и "женщина": . . . сакр и н'кабвах, то есть буквально "фаллос" и "иони",[4] хотя фаллические эмблемы вряд ли указывали на человеческие гениталии в строгом смысле выполняемых ими функций как источника и восприемника изливаемого семени. Затем вошла в употребление система мер по лунному времени, а через лунное — и по солнечному времени". . . .

Таков физиологический (или антропологический) ключ к пониманию символа луны. Ключ же, открывающий тайну теогонии, то есть тайну возникновения всех богов манвантары, гораздо сложнее и не содержит в себе ничего фаллического. Там всё имеет мистический и божественный смысл. Евреи же, связав напрямую Иегову — в качестве бога плодородия — с луной, предпочли не видеть за этой связью более высокие иерархии и превратили некоторые из них (зодиакальные созвездия и планетарных богов) в своих патриархов, таким образом, эвгемеризуя

[1] Эта точка зрения представляет собой искажённую, карикатурную и чрезвычайно упрощённую версию идеи ведантистов, согласно которой Парабрахман заключает в себе всю вселенную целиком, так как сам является этой беспредельной вселенной, а потому вне его не может существовать ничего.

[2] То же положение они занимают по сей день и в Индии: бык Шивы и корова как воплощение нескольких шакти — богинь.

[3] Отсюда и культ луны у евреев.

[4] "Мужчину и женщину сотворил их".

391

ИНТЕРВАЛЫ ВРЕМЕНИ

391

чистую теософскую идею и низводя её до уровня нашего греховного человечества (см. также том 2, "Святая Святых" в разделе "Символика").

В той рукописи, из которой взят вышеприведённый текст, очень ясно объясняется, к какой именно иерархии богов принадлежит Иегова и кто таков этот еврейский Бог. В ней недвусмысленно изложено то, что всегда утверждала и пишущая эти строки, а именно: тот самый Бог, которого христиане взвалили себе на плечи, — это всего-навсего лунный символ, обозначающий способность природы к собственному воспроизводству и развитию. Они даже не заметили тайного бога еврейских каббалистов, эйн-софа, который в ранних каббалистических и мистических концепциях представал столь же величественным, как Парабрахман. Каббала же Розенрота не способна передать истинный смысл оригинального учения Шимона-бен-Иохая, исполненного глубокой метафизики и философии. Да и сколько вообще наберётся таких учеников, которым удалось бы почерпнуть из каббалы нечто большее, чем изложено в её искажённых латинских переводах?

Давайте рассмотрим одну идею, которая заставила древних евреев принять субститут этого вечно непознаваемого, а христиан обманула, заставив их принять этот субститут за реальность.

Если на эти органы (фаллос и иони — Е.П.Б.), считающиеся символами творческих сил космоса, взглянуть как на возможный источник . . . периодизации времени, то действительно то место, которое в конструкции храмов как обителей божества (Иеговы) именуется "святая святых", то есть "наивысшим местом", уже своим названием должно быть обязано общепризнанной сакральности детородных органов, считавшихся символами мер и символами творческой Причины.

Однако у мудрецов древности не существовало ни имени, ни идеи, ни символа для обозначения Первопричины.[1] Евреи описывали её косвенно, прибегая к отрицательным выражениям и подчёркивая её неподвластность пониманию, а именно: эйн-соф, то есть "не имеющее пределов". Но символом его первого доступного пониманию проявления выступала идея круга с пересекающей его линией диаметра (см. том 1, Пролог — Е.П.Б.) . ., которая несла в себе одновременно и геометрическую, и фаллическую, и астрономическую идею, . . . . ибо единица рождается из нуля ("ничто"), то есть из круга, без которого она просто не могла бы возникнуть, а из единицы, этой первоединицы, выходят девять однозначных чисел, а в геометрическом смысле — все формы плоскости. Поэтому в каббале этот круг с его диаметральной линией изображает десять сфирот, или эманаций, образующих Адама Кадмона, архетип человека, творческого источника всего сущего. . . . . Эта идея круга с его диаметральной линией, то есть число "десять", обозначающее репродуктивные органы и "наивысшее священное место", на языке архитектуры была воплощена в виде царской усыпальницы (т.е. "святая святых") в великой пирамиде, в скинии Моисея и в "святая святых" храма Соломона. . . . . Это образ двойной утробы, так как символом матки служит в иврите буква "хе", которая одновременно обозначает и число 5, а дважды 5 даёт 10, то есть фаллическое число".

Образ "двойной утробы" символизирует, кроме того, ещё и двойную природу идеи, исходящей из

[1] Благодаря её глубочайшей сакральности. В ведах она называется "То": будучи "вечной причиной", она не может одновременно называться "первопричиной", так как в этом случае подразумевалось бы отсутствие всякой причины, существовавшей до неё.

392

ТАЙНАЯ ДОКТРИНА

392

наивысшего, духовного, плана и спускающейся до плана самого низшего, земного, которым у евреев эта идея и ограничивается. Вот почему число 7 и приобрело самую важную роль в их экзотерической религии, в их поклонении внешним формам и пустым ритуалам: например, в обычае отмечать субботу, седьмой день недели, посвящённый их божеству, луне, символу Иеговы как покровителя физического размножения.

Вместе с тем у других народов число 7 выступало символом эволюции теогонической, символом циклов, космических планов, а также семи сил и оккультных способностей космоса как беспредельного целого, самая первая (верхняя) триада которого недоступна конечному человеческому рассудку. И если эти другие народы вынужденно помещали весь космос в ограниченные пространственно-временные рамки и занимались лишь его проявленным семеричным планом, то евреи сосредоточили весь этот элемент космоса исключительно на луне и все свои сокровенные расчёты строили на её основе. Поэтому мы и видим, что проницательный автор упомянутой рукописи, говоря о еврейской системе мер и весов, отмечает следующее: если умножить число 20612 на 4/3, то полученный результат позволит вычислить среднюю скорость обращения Луны, а если этот результат ещё раз умножить на 4/3, то новый результат позволит точно установить среднюю продолжительность солнечного года, . . . и эта формула чрезвычайно важна для установления астрономических промежутков времени.

Это двойное (мужское-женское) число находит своё символическое выражение также и в некоторых общеизвестных идолах: например, в образе Арданари-Ишвары, индуистской Исиды, или Эридан, Ардан, а также, на иврите, Иордан, что значит "источник происхождения". Она изображается стоящей на листе лотоса, который плывёт по воде. Но означает это, что она — андрогин, гермафродит, то есть одновременно и фаллос, и иони, и выражает число 10, или ивритскую букву иод י, обиталище Иеговы. Она (а вернее, она-он) даёт минуты того же круга, составляющего 360^о.

Иегова в лучшем случае представляет собой аспект бины — "промежуточного звена в верхней триаде: Матери (она же Великое Море, или Святой Дух)", а потому он скорее соответствует не Отцу Иисуса, а его матери, Марии; это "Мать, в латинском имени которой также присутствует слово mare" (море), это Венера, Stella del Mare, то есть "звезда моря".

Предки таинственных аккадцев — чандраванша или индованша, лунные цари, по преданию, правившие в Праяге (Аллахабаде) за много веков до нашей эры — произошли из Индии и принесли с собой культ своих предков — культ Сомы и его сына Бодхи, который впоследствии был заимствован и халдеями. Однако, за исключением распространённых в простонародье культов звёзд и солнца, этот культ не имел ничего общего с идолопоклонством. Во всяком случае, имел к нему отношения не больше, чем современная римско-католическая символика, связывающая Деву Марию — греко-сирийскую Magna Mater ("великую мать") — с луной.

Этим культом вполне гордятся и самые правоверные католики,

393

КОПИИ И ОРИГИНАЛЫ

393

не скрывая своей принадлежности к нему. Как пишет в своих "Учёных записках", адресованных французской Академии, маркиз де Мирвиль, нет ничего необычного в том, что в результате бессознательного предвидения Амон-Ра оказывается супругом собственной матери, ведь и христианская Magna Mater точно так же приходится супругой зачатому ею сыну. . . . Нам (христианам) теперь понятно, почему Нейт отдаёт своё сияние солнцу, оставаясь луною, ибо Пресвятая Дева, которая, как и Нейт, есть Царица Небесная, сама одевает Христа-Солнце в своё сияние, а тот одевает её в свой черёд.

"Tu vestis solem et te sol vestit. . .", как поют римские католики на своих службах, а далее он пишет: —

"Мы (христиане — Е.П.Б.) понимаем также и то, почему в знаменитой саисской надписи сказано: "никому ещё не удавалось приподнять мой пеплум (покров)", ведь эта фраза в буквальном переводе несколькими словами выражает суть того, о чём поётся в церкви в День непорочного Зачатия Девы Марии" ("Archæology of the Virgin Mother," p. 117).

Право, трудно найти более откровенное заявление на этот счёт!

Эти слова целиком подтверждают и то, о чём говорил Джералд Мэсси в своей лекции "Культ луны в древности и в наши дни" ("Luniolatry, Ancient and Modern"):

"Персонажам лунарных мифов, изображённым в мужском обличье (Осирис-Сет, Иегова-Сатана, Христос-Иуда и другие пары лунарных близнецов — Е.П.Б.) нередко приписывается непристойное поведение . . . С точки зрения своего феноменального воздействия, луна всегда проявляла себя цельно, как собственно луна, но обладала при этом двойственными половыми признаками и выступала в трёх лицах — как мать, как дитя и как взрослый мужчина. Поэтому дитя луны всегда и оказывалось одновременно супругом собственной матери! И тут уж никуда не денешься, если у луны должен был появиться потомок. Сын был обречён на то, чтобы стать своим же собственным отцом! Подобный тип отношений был осуждён социологией в последующие времена, а поведение "лунного первочеловека" оказалось табуированным. Однако на последнем, самом необъяснимом этапе это учение стало центральной доктриной самого грубого предрассудка, какой только доводилось видеть миру, поскольку подобная лунарная феноменальность, выраженная в форме человеческих взаимоотношений, включая кровосмешение, составила самую сердцевину концепции христианской Троицы, понимаемой как Единое. В результате непонимания языка символики обычная древняя аллегория превратилась в глубочайшее религиозное таинство в лунном культе наших дней. Нимало не смущаясь собственной аргументацией, римская церковь изображает Деву Марию облачённой в солнечные одежды с рогатым лунным серпом у её стоп и держащей в своих руках лунарного младенца — дитя и супруга матери-луны. Образы матери, дитя и взрослого мужчины имеют здесь фундаментальное значение. . .

Таким образом, можно легко доказать, что вся наша христология представляет собой мумифицированную мифологию и набор легенд, которые нам пытаются всучить в Ветхом и Новом Заветах под видом божественного откровения, возвещённого голосом самого Господа Бога".

Очаровательную аллегорию мы находим в книге "Зохар", лучше всего раскрывающую истинный характер Иеговы или YHVH в представлении древних еврейских каббалистов. Сегодня её можно обнаружить и в философии "Каббалы" Ибн Гебироля, переведённой Исааком Майером. Вот что говорит в ней автор:

"Во введении, написанном раби Хизкией, которое относится к глубокой древности и включено в состав книги "Зохар" (I, 5b. sq.), вышедшей в издании Броди, содержится рассказ о путешествии, предпринятом раби Элазаром, сыном раби Шимона бен Иохая, и раби Абой".

По дороге они встречают некоего человека с тяжёлой поклажей на спине. Он отказывается назвать им своё имя и вместо этого предлагает разъяснить им Тору

394

ТАЙНАЯ ДОКТРИНА

394

(Закон).

"Они спросили его: "Кто заставил тебя отправиться в путь и тащить на себе этот тяжёлый груз?" Он ответил им: "Буква י (йод, которая составляет число 10 и обозначает Кетер, а также сущность и зародыш священного имени יהוה YHVH) . . . . "Открой же нам имя отца твоего, и мы поцелуем прах у ног твоих", — попросили они его. На это он отвечал им так: "Что до отца моего, то обитель его находилась в Море Великом, и жил он в нём рыбой (подобно Вишну и Дагону, или Оанну — Е.П.Б.), которая (сначала — Е.П.Б.) уничтожила Великое Море . . . . . и был он велик и могуч, и был он "Ветхим Днями", и в конце концов поглотил он всех остальных рыб в (Великом) Море" . . . р. Элазар выслушал его и обратился к нему с такими словами: "Ты — Сын Пламени Священного, ты — Сын Раб Хам-нун-ах Сабах (Древнего) [примеч.: нун по-арамейски или по-халдейски означает рыба], ты — Сын Света Торы (дхармы — Е.П.Б.)" и т.д.

И далее автор книги объясняет, что у каббалистов "великим морем" называется сфира женского начала, бина, а следовательно, бина (божественными именами которой являются Иегова, Иах и Элохим) — это не что иное, как халдейская Тиамат, то есть сила женского начала (Берос называет её Тхалаттх), начальствующая над хаосом, а позже в христианском богословии превращённая в змея и дьявола. Она-Он (Иах-Хова) — это небесные Хе и Ева. Таким образом, этот Иах-Хова, или Иегова, — то же самое, что наш хаос — Отец, Мать, Сын, — отражённый на материальном плане и в исключительно физическом мире. Это — Demon и Deus в одно и то же время, солнце и луна, добро и зло, Бог и дьявол.

Магнетизм луны порождает жизнь, сохраняет её и разрушает — и психически, и физически. И если в астрономическом смысле она представляет собой одну из семи издревле известных планет, то в теогонии — как в нынешней христианской, так и в древней языческой — она выступает в качестве одного из их правителей (регентов), при этом христиане присвоили ей имя одного из своих архангелов, а язычники — одного из своих богов.

Отсюда легко понять и смысл одной "волшебной сказки", содержащейся в древнехалдейской рукописи, арабский вариант которой, в свою очередь, был переведён на английский язык Хвольсоном (Chwolson). В ней рассказывается о том, как идол луны давал наставления Ку-тами. Связанный с этим секрет нам раскрывают Селден и Маймонид ("Путеводитель растерянных" [“More Nevochim”], кн. III., гл. xxx). Поклонники терафимов (еврейских оракулов) "изготовляли резные образы и утверждали, что, когда свет главных звёзд (планет) пропитывает их собою насквозь, ангельские силы (т.е. регенты звёзд и планет) говорят с ними и обучают многим чрезвычайно полезным вещам и искусствам". Селден также поясняет, что терафимы изготовлялись и расставлялись в соответствии с расположением определённых планет, тех, которых греки называли στοιχεῖα, а также в соответствии с фигурами, находившимися на небе и именовавшимися αλεξητήριοι, то есть "богами-хранителями". Те, кто занимался наблюдениями за στοιχεῖα, назывались στοιχειωματικοί, то есть предсказателями по στοιχεῖα." ("De Diis Syriis", Teraph, II. Synt. p. 31).

Однако именно подобные выражения, содержащиеся в "Набатейском земледелии", и

395

СОЛНЕЧНО-ЛУННЫЙ КУЛЬТ В ЦЕРКВИ

395

отпугнули от себя представителей науки, заставив их объявить эту книгу "либо апокрифом, либо волшебной сказкой, не представляющей никакой ценности для науки". В то же время, как мы знаем, ревностные католики и протестанты, образно говоря, разорвали её в клочья: первые — из-за того, что "в ней описывается культ демонов", а вторые — из-за её "нечестивости".

Но и на этот раз все они ошиблись. Во-первых, это никакая не сказка, а что касается благочестивых церковников, то точно такой же культ прослеживается и в Священном Писании, пусть и в искажённом переводе. Культ солнца и луны, а также звёзд и стихий отчётливо просматривается в христианском богословии, и, если он неизменно защищается папистами, то гордо отрицается протестантами — правда, лишь на их собственный страх и риск. В подтверждение этого мы можем привести два примера.

По словам Аммиана Марцеллина, все прорицания в древности осуществлялись с помощью духов стихий: "Spiritus elementorum, а по-гречески — πνεύματα τῶν στοιχείων" (1. I., 21).

Но, как установлено сегодня, символические изображения планет, стихий и зодиака встречаются не только в Гелиополе в виде двенадцати камней, называемых "тайнами стихий", elementorum arcana, но также и в храме Соломона, а кроме того, по утверждению ряда авторов, в нескольких старинных церквях в Италии и даже в Соборе Парижской Богоматери, где их можно увидеть и сегодня.

Ни один символ — даже солнечный — не отличался такой многосложностью значений, как символ луны. Половая принадлежность была, разумеется, двойственной. В одних случаях лунная символика имела чёткую мужскую выраженность: например, индуистский "царь Сома" или халдейский Син. У других же народов он выражал женское начало: прекрасноликие богини Диана-луна, Илифия, Луцина. В Тавриде приносились человеческие жертвы Артемиде (как одной из форм лунных богинь); критяне называли её Диктинной, а мидяне и персы — Анаитой, как об этом мы узнаём из надписи в святилище у озера Колоя: Άρτέμιδι Άνάειτι.

Но сейчас мы говорим о самой целомудренной и чистой из дев-богинь, о луне-Артемиде, которой Памф первым присвоил эпитет Каллиста (Καλλίστη), а Ипполит писал о ней: Καλλίστα πολύ παρθένων (см. Павсаний, VIII, 35, 8). Эта Артемида-Лохия, богиня-покровительница зачатья и деторождения ("Иллиада", Павсаний и т.д. и т.д.), по своим функциям и в качестве тройственной Гекаты является орфическим божеством, предшественницей как раввинского Бога, так и Бога дохристианских каббалистов и его лунным аспектом. Богиня Τρίμορφος выступала воплощённым символом различных и последовательных аспектов луны в каждой из трёх её фаз. Так интерпретировали её уже стоики (Cornut. De Nat, D. 34, 1), хотя орфики объясняли этот эпитет (Τρίμορφος) тем, что она владеет тремя царствами природы. Ревнивая, кровожадная, мстительная и требовательная, Геката-луна являет собой достойный коррелят "ревнивого Бога" еврейских пророков.

396

ТАЙНАЯ ДОКТРИНА

396

Загадка солнечного и лунного культов, как мы это видим в сегодняшних церквях, действительно строится целиком на старой, как мир, тайне лунных проявлений. То взаимодействие сил, которое происходит в "царице ночи" — незаметное для сегодняшней науки, но представляющее собой бурно идущий процесс, как это хорошо известно восточным адептам, — прекрасно объясняет причину, по которой луна изображалась древними в тысячи и одном облике. Это свидетельствует ещё и о том, что в древности люди знали о тайнах луны гораздо больше, чем современная астрономия.

Весь пантеон лунных богов и богинь — Нефтида или Нейт, Прозерпина, Мелитта, Кибела, Исида, Астарта, Венера и Геката, с одной стороны, и Аполлон, Дионис, Адонис, Вакх, Осирис, Атис, Таммуз и т.д. и т.д., с другой — все эти "сыновья" и "супруги" собственных матерей уже одними только своими именами и званиями указывают на свою идентичность христианской Троице. Бог в любой религиозной системе совмещал в себе функции "отца", "сына" и "супруга", тогда как богиня понималась как “супруга”, “мать” и “сестра” бога-мужчины. Как “жизнедавец-солнце” бог синтезировал в себе все человеческие атрибуты, богиня же соединяла в себе все остальные титулы и звания, образуя величественный синтез их всех под общим родовым именем: Майя, Маия (Maïa), Мария и т.д. Имя Майя (Maïa) стало у греков означать "мать" (от корня ма, "няня", "кормилица") и даже дало название месяцу "май", который оставался священным месяцем всех этих богинь, пока окончательно не превратился в священный месяц Девы Марии.[1] Изначально же это имя происходит от санскритского слова "майя", "дурга", которое востоковеды переводят как "недоступная", но на самом деле оно означает "недосягаемая" в том смысле, что как источник и причина чар богиня иллюзорна и нереальна, она — персонификация иллюзии.

В религиозных ритуалах луна выполняла две задачи. Экзотерически она выступала то в образе женской богини, то являлась олицетворением мужского божества. В оккультной же философии наш небесный спутник понимался как некая бесполая потенция, сила, которая должна стать предметом изучения уже по причине того благоговейного страха, которым она была окружена. В понимании посвящённых ариев, халдеев, греков и римлян все эти Сома, Син, Артемида Сотейра (гермафродит-Аполлон со своим главным атрибутом — лирой, равно как и бородатая Диана с луком и стрелами), Деус Лунус и в особенности Осирис-Лунус и Тот-Лунус[2] представляли собой различные оккультные потенции, тайные силы луны. Но в своём мужском или женском обличье, в образе ли Тота или Минервы, Сомы или Астарты, луна всегда остаётся оккультной тайной тайн и выступает скорее символом зла, чем добра.

Семь её фаз (в изначальном, эзотерическом понимании) подразделяются на три астрономических проявления и четыре

[1] Идею посвятить месяц "май" Пресвятой Деве католики позаимствовали у язычника Плутарха, который указывал, что "май" является священным месяцем Майи (Μαῖα) или Весты" (Авл Геллий, см. Майя) — нашей матери-Земли как воплощения нашей кормилицы и няньки.

[2] Тот-Лунус — это индийский "Будха-Сома" или "Меркурий и Луна".

397

ДВУПОЛАЯ ЛУНА

397

чисто психические фазы. То, что луна не всегда выступала объектом почитания, становится понятным из мистерий, в которых смерть лунного бога (три фазы постепенного убывания и окончательного исчезновения) иносказательно изображалась в виде временной победы луны как гения зла над светом и богом-жизнедавцем (солнцем) и для обращения этой победы в поражение требовались всё искусство и знания, которыми обладали древние иерофанты в области магии.

Это самый древний из всех существующих культов, восходящий к третьей расе нашего Круга, расе гермафродитов, у которой культ луны как мужского начала возник после так называемого "грехопадения", когда произошло разделение полов. "Деус Лунус" стал тогда андрогином — то мужским, то женским поочерёдно, — а в эпоху четвёртой корневой расы, расы атлантов, он как двойственная сила в конце концов стал выполнять задачи, связанные с колдовством. В эпоху пятой (нашей) расы культ солнца и луны разделил народы мира на два отчётливо выраженных и враждующих между собой лагеря. Он и привёл к тем событиям, которые, эоны позже, были описаны в "Махабхарате" как вóйны — плод чистой фантазии в представлении европейцев и реальный исторический факт для индусов и оккультистов — то есть как борьба между сурьяваншами и индованшами. Возникнув из двойственного аспекта луны в виде поклонения женскому и мужскому началам, этот культ в конце концов разделился на два самостоятельных культа: на культ солнца и культ луны.

У семитских народов солнце довольно долго оставалось воплощением женского, а луна — мужского начала, и это последнее представление было почерпнуто ими из атлантийских преданий. Луна именовалась у них "Повелителем солнца", Бел-Шамаш,[1] до того, как на смену пришёл культ Шамаша. Непонимание исходных причин такого разделения и незнание принципов оккультизма привело народы к утверждению у них культа антропоморфного идола. Но у любого древнего народа религия покоилась, прежде всего, на оккультных проявлениях той чисто абстрактной силы, того чисто абстрактного начала, которое сегодня называется "Богом". Уже сам факт утверждения такого культа во всех его характерных чертах и ритуалах показывает, что философы, разработавшие эти системы представлений о субъективной и объективной природе, обладали глубочайшими знаниями и были знакомы с многими фактами

[1] В течение всего времени, не описанного в книгах Моисея — от изгнания из рая и до аллегорического предания о потопе — евреи вместе с остальными семитами поклонялись божеству, которое они называли Даяниси,דיזניסי(то есть "Правитель над людьми", "Судия", иначе говоря солнце). Позже еврейский канон и христианское богословие превратили солнце в библейского "Господа Бога" и Иегову, однако образ последнего в Библии несёт на себе откровенные следы божества-андрогина: Иеговы-солнца и Ашторет-луны в своём женском аспекте, и, кроме того, оно [это божество-андрогин — перев.] совершенно свободно от того метафорического элемента, который в него вкладывается сегодня. Бог представляет собой "огнь поядающий", он появляется в огне и окружён огнём. И евреи "кланялись солнцу" не только в видении Иезекииля (8, 16). Ваал израильтян (Шемеш моавитян и Молох аммонитян) — это всё тот же "солнце-Иегова", и до сих пор он остаётся "царём Воинства Небесного", солнцем, в той же мере, в какой Астарта являлась "Царицей Небесной" — то есть луной. Выражение же "солнце правды" приобрело метафорическое звучание лишь в наше время.

398

ТАЙНАЯ ДОКТРИНА

398

научного характера. Действительно, как мы только что показали, ритуалы лунного культа покоились на знании не только оккультных законов, но и на знании законов физиологии (достаточно новой для нас науки), психологии, священной математики, геометрии, на знании систем мер и весов, и, кроме того, они умели точно выражать эти знания в виде символов и фигур, которые суть не что иное, как глифы, запечатлевшие в себе данные естественнонаучных наблюдений. Одним словом, ритуалы эти покоились на точнейшем и глубочайшем знании природы.

Лунный магнетизм порождает жизнь, сохраняет её, и он же её убивает. Сома же как раз и воплощает в себе эту тройственную силу Тримурти, хотя непосвящённые и по сей день даже не догадываются об этом. Аллегорический рассказ о рождении Сомы, луны, в результате пахтания богами Океана Жизни (Пространства) в какой-то другой манвантаре (т.е. ещё до рождения нашей планетарной системы), а также другая легенда о том, как "риши доили землю, телёнком которой был Сома, луна", имеют глубокий космографический смысл, потому что ни та земля, которую доили риши, ни телёнок-луна не имеют никакого отношения к нашим земле и луне.[1] Если бы наши мудрецы от науки знали о тайнах природы столько же, сколько древние арии, им никогда и в голову не пришло бы утверждать, будто луна образовалась, отколовшись от земли. Укажем ещё раз: если мы хотим понять символический язык древних народов, то мы никогда не должны забывать древнейшую теогоническую пермутацию — превращение "сына" в собственного "отца" и порождение "сыном" собственной "матери". В противном случае мифология так навсегда и останется для востоковедов неким наваждением, тем самым "недугом, охватывающим человеческую культуру на определённом этапе её развития"— как мрачно заметил Ренуф в своей Гиббертовской лекции.

Древняя мысль подчёркивает идею, так сказать, самозарождения богов, она рассказывает о том, как непроявленная единая божественная эссенция вечно рождает своё проявленное второе "я", которое является андрогинным по своей природе, и это второе "я" непорочным путём и рождает всё, что связано с макро- и микрокосмосом в нашей вселенной. Этот процесс выражен в образах круга и диаметра, то есть священной десятки, о которой мы говорили выше.

Но наши востоковеды, невзирая на всё их искреннее стремление обнаружить этот единый однородный элемент в природе, упорно не замечают его. Скованные рамками узкого понимания этих вопросов в своих изысканиях, они — и исследователи арийской культуры, и египтологи — в своих рассуждениях всё время сбиваются с правильного пути. К примеру, де Руже никак не может понять, почему в переводимом им тексте Амон-Ра, обращаясь к царю Аменофису (предположительно Мемнону), говорит ему следующее: "Ты — сын мой и рождён мною". И, когда он

[1] В этой иносказательной легенде Земля спасается от преследующего её Притху. Она принимает образ коровы и, трепеща от страха, бежит прочь, скрываясь в сферах самого Брахмы. Поэтому это не наша Земля. Кроме того, во всех пуранах телёнок имеет разные имена. В одной он называется ману Сваямбхува, в другой — Индра, в третьей — Химават (Гималайи), а доителем выступает гора Меру. Это гораздо более глубокая аллегория, чем может показаться на первый взгляд.

399

СЛАВА САИСА

399

встречает ту же идею, выраженную в разных формах в целом ряде других текстов, этот востоковед, этот истинный христианин, вынужден в конце концов заявить, что "если подобная идея могла прийти в голову иерограмматику, то, значит, в их религии должна была существовать более-менее разработанная доктрина, предполагающая возможность непорочного воплощения божества в человеческом образе". Совершенно верно. Но зачем искать объяснение в каких-то невозможных предсказаниях, когда весь секрет разъясняется последующей религией, копирующей первую?

Эта доктрина носила универсальный характер и не является плодом ума какого-то одного разработавшего её иерограмматика, и доказательством этого служат индийские аватары. Затем, уже "лучше уяснив себе",[1] что представляли собой "бог-отец и бог-сын" в понимании египтян, де Руже всё ещё не может объяснить себе и осознать, какие функции выполняло женское начало в процессе рождения первокосмоса. Он не находит ответа в образе богини Нейт Саисской. Однако он цитирует слова некоего полководца о том, как тот вводил царя Камбиза в Саисский храм: "Я представил Его Величеству славу Саиса, обитель Нейт, великой творительницы, производительницы солнца — не рождённого, но лишь явленного первенца", то есть плода непорочной матери.

Насколько же грандиознее, философичнее и поэтичнее должно выглядеть — в глазах того, кто способен понять и оценить это по достоинству — действительное различие между идеей непорочной девы, как она понималась древними язычниками, и той же самой идеей, но уже отражённой в современной папистской концепции. У первых это была вечно юная мать-природа, архетип своих прототипов — солнца и луны, — которая пробуждает к жизни и источает из себя своего "умом рождённого" сына, вселенную. Солнце и луна как мужское и женское божества оплодотворяют мать микрокосма, землю, и та зачинает и, в свою очередь, производит на свет своё собственное потомство. У христиан же зарождение и появление на свет "Первородного" (primogenitus) приобретает совсем уж буквальный характер ("genitum, non factum"), и его зачатье и рождение происходят в прямом смысле этих слов — "Virgo pariet", как поясняет латинская церковь. Таким образом, она опускает благородную духовно-идеальную Деву Марию до земного уровня, делает её "из земли, перстной", принижает воплощаемую ею идею до уровня самой низшей из антропоморфных богинь толпы.

Действительно, и Нейт, и Исида, и Диана и т.д. и т.д. — все они представляли собой "богиню-демиурга, одновременно видимую и невидимую, обитающую на небе и помогающую размножению видов". Одним словом, луну. Её оккультные аспекты и силы бесчисленны, и в одном случае,

[1] "Уяснение" его состоит в том, что египтяне-де предсказали Иегову (!) и его воплощённого Спасителя (доброго Змея) и т.д. и т.д., и даже Тифон у него — не кто иной, как злой дракон из Эдемского сада, и всё это называется серьёзной и трезвой наукой.

400

ТАЙНАЯ ДОКТРИНА

400

как, например, у египтян, луна становится одним из аспектов Исиды, Хатор,[1] и мы видим, как обе вскармливают Гора. Обратите внимание на то, как в египетском зале Британского Музея перед Хатор склоняется в поклоне фараон Тутмос, стоящий между ней и небесным владыкой. Монолит с этим изображением привезён из Карнака, и на её троне вырезана следующая надпись: "Божественная Мать и Владычица, или Царица Небесная". Кроме того, она именуется "Утренней Звездой" и "Светом Моря" (Stella matutina и Lux maris).

Каждая лунная богиня имела два аспекта — божественный и инфернальный. Все они были девами-матерями непорочно рождённого сына — солнца. Как показывает Рауль Рочетти, лунная богиня у афинян — Паллада, Кибела, Минерва или опять же Диана — на своих изображениях держит на коленях сына. На праздниках она именуется Μονογενὴς Θεοῦ, "Единой Богоматерью". Она сидит верхом на льве в окружении двенадцати персонажей, в которых оккультист легко узнаёт двенадцать великих богов, а благочестивый христианин-востоковед — апостолов, а вернее грекоязыческое пророчество о них.

И оба они будут правы, так как непорочная богиня латинской церкви — это точная копия более древних языческих богинь; количество апостолов (двенадцать) соответствует числу племён, а последние олицетворяют собой двенадцать великих богов и двенадцать знаков зодиака. Практически каждая деталь христианской догматики заимствована у язычества. Семела, супруга Юпитера и мать Вакха-солнца, в описании Нонна также "уносится", то есть возносится на небеса после своей смерти, где она восседает между Марсом и Венерой под именем царицы мира, вселенной (πανβασίλεια), "пред именем которой, как пред именем Хатор, Гекаты и других инфернальных богинь" "трепещут все демоны".[2]

"Σεμελῆν τρέμοῦσιν δαίμονες". Эта греческая надпись из небольшого храма, воспроизведённая на кем-то найденном камне и скопированная Монфоконом, как рассказывает де Мирвиль (113, "Archaeologie de la Vierge mere"), сообщает нам потрясающую вещь: оказывается, Великая Матерь (Magna Mater) древнего мира — это результат наглого плагиата с образа непорочной Девы-Матери христианской церкви, и плагиат этот был совершён демоном. Так ли обстоит дело или наоборот, неважно. Интереснее здесь другое: полнейшее сходство между уходящей в архаичные времена "копией" и современным "оригиналом".

Если бы нам позволил объём книги, то мы могли бы показать, с каким непостижимым спокойствием и невозмутимостью некоторые последователи католической церкви относятся к представленным им откровениям прошлого. На замечание Мори (Maury) о том, что "Дева завладела без остатка всеми святилищами Цереры и

[1] Хатор — это инфернальная Исида, преимущественно богиня Запада, то есть нижнего мира.

[2] И это пишет де Мирвиль, гордо признающий сходство, а уж он-то прекрасно знает в этом толк.

401

ДОИСТОРИЧЕСКИЙ КАТОЛИЦИЗМ

401

Венеры, а языческие ритуалы, совершавшиеся когда-то в честь этих богинь, в значительной мере перешли теперь к матери Христа", защитник римской церкви отвечает: — Таковы факты, всё это вполне естественно, и иначе просто быть не может. Ведь

"догматику, литургию и ритуалы, которые используются Римской апостольской церковью в 1862 году, мы обнаруживаем запечатлёнными на таких памятниках и записанными на таких папирусах и цилиндрах, которые вряд ли могут относиться ко временам послепотопным, а значит, необходимо признатить существование какого-то первого, доисторического (римского) католицизма, вернейшим продолжением которого является собственный наш католицизм. . . ."

Но если первый явился "кульминацией, вершиной дерзости демонов и чернокнижной некромантии," . . . . то последний стал торжеством божественного. А если в нашем (христианском) Откровении (Апокалипсисе)

"Мария изображена облачённой в солнце и с луной под ногами, что уже совсем не вяжется с образом смиренной рабы Божьей из Назарета (sic.), то это лишь из-за того, что сегодня она превратилась в величайшую из сил в нашей вселенной, признанную как теологией, так и космологией — (Archaeol. de la Vierge, pp. 116 и 119).

Воистину так, ибо слова в пиндаровских "Гимнах Минерве" (p. 19)

". . . сидящая по правую руку от Отца её, Юпитера, могущественнейшая среди остальных (ангелов и — Е.П.Б.) богов"

в равной мере относятся и к Пресвятой Деве. Согласно Корнелию а Лапиду, Св. Бернард обращается к Деве Марии в таких выражениях: —

"Солнце-Христос живёт в Тебе, а Ты — в нём" (проповедь о Пресвятой Деве)

Этот простодушный святой, кроме того, называет Деву луной. Поскольку церковь именует её (как родовспомогательницу) Луциной, то к ней же относятся и стихи Вергилия

"Casta fove Lucina, tuus jam regnat Apollo".

"Подобно луне, Пресвятая Дева является Царицей Небесной", — добавляет чистосердечный святой (Апокалипсис, гл. XII, Коммент. Корнелия Лапида).

И на этом можно подвести черту. По словам таких авторов, как де Мирвиль, чем больше сходства, наблюдается между языческими концепциями и христианской догматикой, тем более божественной предстаёт христианская религия и с тем бóльшим основанием она считается богооткровенной, особенно в своей римско-католической форме. Неверующие же учёные и исследователи, которые видят в латинской церкви нечто, прямо противоположное божественному откровению, и которые отказываются верить в проделки провидца-плагиатора сатаны, получают со стороны церкви суровую отповедь. С другой стороны, "они ничему не верят и отвергают даже "Набатейское земледелие", считая его фикцией и набором небылиц", — сетует мемуарист. "В их извращённом представлении всё одно — что "идол луны", Ку-тами, что статуэтка Мадонны!"

Двадцать лет тому назад благородный маркиз написал шесть увесистых томов, названных им "Учёными записками для французской Академии", с единственной целью — представить римский католицизм как богооткровенное вероучение. И в доказательство этого он приводит неисчислимое множество различных фактов, проводя везде одну и ту же мысль: весь древний мир со времён

402

ТАЙНАЯ ДОКТРИНА

402

потопа с помощью дьявола систематически занимался плагиатом — он разрабатывал ритуалы, церемонии и догматику будущей Святой Церкви, которой суждено было появиться на свет много веков спустя. Интересно, что сказал бы этот верный сын Рима, если бы услышал слова своего же единоверца — известного египтолога, сотрудника Британского Музея Ренуфа, — заявившего в одной из своих учёных лекций, что "ни евреи, ни греки ни одну из своих идей никогда не заимствовали у египтян?"[1]

Но, может быть, Ренуф как раз и хотел сказать, что это египтяне, греки и арии позаимствовали все свои идеи у латинской церкви? Тогда по какой же такой логике паписты отвергают весь тот дополнительный материал о лунном культе — о сабеизме и поклонении звёздам, — который предлагают им оккультисты, коль скоро он целиком свидетельствует о том, что их (римско-католический) культ древен, как мир?

Культ звёзд у ранних христиан, а позже в римско-католической церкви, то есть символическое поклонение солнцу и луне (сходное с культом гностиков, однако менее философичное и чистое, чем "культ солнца" у зороастрийцев) — это естественное следствие того, что культ этот к тому времени уже возник и существовал. Принятие латинской церковью целого ряда символов — воды, огня, солнца, луны, звёзд и многих других вещей — означает то, что этот древний культ, уже задолго до этого сложившийся у языческих народов, был просто-напросто подхвачен ранними христианами.

Так, Óдин обрёл свою мудрость, силу и знания благодаря тому, что сидел у ног Мимира, трижды мудрого ётуна, проведшего всю свою жизнь у источника изначальной премудрости, кристально-чистые воды которой с каждым днём всё больше увеличивали его знания. Мимир "черпал высшее знание из источника по причине того, что сам мир был рождён из воды, а стало быть, изначальную мудрость можно было найти только в этой таинственной стихии". Его глаз, который Один должен был отдать в обмен на знание, — это, возможно, "солнце, освещающее и проникающее во всё сущее, а второй его глаз — это, вероятно, луна, отражение которой глядит из бездны и которая на заходе, в конце концов, тонет в Океане".

Однако заложенный здесь смысл гораздо глубже. По преданию, Локи, являющийся богом огня, прячет светодавца [солнце — перев.] именно в воде, а также на луне, отражение которого он там находит, и это поверье, согласно которому огонь находит себе убежище в воде, было распространено вовсе не у одних только древних скандинавов. Оно бытовало у всех народов на земле и в конце концов достигло и ранних христиан, которые символически изображали Святой Дух в образе огня, "разделяющихся языков, как бы огненных" — дыхания отца-солнца. Этот "огонь" нисходит также и в воду — в море: Mar, Мария.

Образ голубя служил символом души у ряда народов, и голубь являлся священной птицей Венеры — богини, родившейся из

[1] Цит по "Лекции" Дж. Мэсси.

403

ТИПОЛОГИЧЕСКОЕ СХОДСТВО

403

пены морской, а позже у христиан он стал символически обозначать Анима Мунди, то есть Дух Святой.

Одной из самых оккультных глав "Книги мёртвых" является глава LXXX, имеющая следующее название: "Глава о преображении в бога, дарующего Свет на тропе Тьмы", где изображена "женщина-свет тени", находящаяся в услужении у Тота в его лунной обители. По преданию, Тот-Гермес там скрывался в силу того, что он является представителем тайной мудрости. Он — проявленный Логос светлой стороны мудрости и сокрытое божество, то есть мудрость тайная, когда, как считается, он удаляется в противоположное полушарие.

Говоря о своей силе, луна постоянно называет себя "светом, сияющим во тьме", "женщиной-светом". Поэтому она и стала общепринятым символом для всех богинь, являющихся непорочными девами-матерями. И так же, как "злые" духи воевали с луной во время óно, так они продолжают воевать и сейчас, будучи не в силах, однако, победить действительную Царицу Небесную, Марию, луну. Поэтому во всех языческих теогониях луна теснейшим образом связывалась и с её извечным врагом — драконом: Пресвятая Дева (Богоматерь) стоит прямо на мифическом сатане, изображённом в облике дракона, попирая его своими ногами и лишая его всей его силы. Объясняется это тем, что голова и хвост дракона, до сего дня символизирующие в восточной астрономии восходящий и нисходящий лунные узлы, в древней Греции также изображались в виде двух змей. Геркулес убивает их в день своего рождения, и то же самое делает Младенец, находясь на руках у своей Девы-Матери. Очень точно в этой связи замечает Джеральд Мэсси:

"Изначально все подобные символы описывали лишь то, что относилось к их собственной системе, и не предвосхищали ничего из того, что могло бы принадлежать к системе совершенно другого порядка. Римская иконография (равно как и догматика) возникла задолго до времён христианства. И дело здесь вовсе не в подделке или позднейшей интерполяции типов, а в сохранении всё той же системы образов, но только смысл этих образов оказался теперь совершенно извращённым".

Сноски

---