Блаватская Е.П. - Распознавание духов и современные теории

Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать

Информация о произведении

Большой теософский словарь Понятия (+) • Личности (+) • Литература (+) • Иноязычные выражения (+) • Источники Ш K П Л И A Б В Г Д E Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ч Ш Щ Э Ю Я A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z • 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Распознавание духов и современные теории Елена Петровна Блаватская (английский: Helena Petrovna Blavatsky, Spirit Identity and Recent Speculations) (июль 1883) Публикации: The Theosophist, Vol. IV, No. 10, July, 1883, pp. 256-260 BCW 4:583-598 Блаватская Е.П. - Смерть и бессмертие, M., Сфера, 1998. С. 380-400. Пер. Т.И. Перебайловой Блаватская Е.П. - Иная сторона жизни, M., Сфера, 2005 Читать оригинал: BCW 4:583-598 Внешние ссылки: Скачать оригинал: Теопедия ДАННЫЕ Название для ссылок: Блаватская Е.П. - Распознавание духов и современные теории Кратко: Доделать: Добавить Ё

Елена Петровна Блаватская

Распознавание духов и современные теории

Перевод на русский: Т.И. Перебайлова

Вопрос о распознавании духов очень трудно увязать с некоторыми недавними теориями о природе духа и человеческой индивидуальности, претендующими также на крайне почтенный возраст. Теософы обвиняют нас в небрежном, неточном и фактически неоправданном употреблении слова «дух». Они говорят, что так называемые духи, участвующие в спиритических сеансах, вовсе не являются таковыми, в любом смысле этого неправильно используемого слова, а только оболочками, reliquiae тех, кто раньше был индивидуумами, – с остатками памяти, оживляемыми время от времени с помощью вечного хранилища информации обо всем, что происходило, – астрального света. Эти «фрагменты» бывших людей ни в коем разе не являются духами, а скорее призраками (полагаю, так назвали бы их наши друзья), прозрачными и распадающимися. Они лишь бледное отражение духа, внутреннего принципа, истинного Я, которое в них больше не находится, а вознеслось или, возможно, упало на подобающее ему место.

Поэтому, когда я говорю, к примеру, что дух моего друга Эпе Саржана общается со мной, то я выражаю свою мысль не совсем точно. Я должен сказать, при условии, что вся эта история не является результатом моих галлюцинаций или розыгрышем талантливого тщеславного привидения, что определенные внешние принципы, принадлежавшие некогда этому человеку и входившие в состав сложного существа, сообщили мне некоторые факты с помощью осколков земных воспоминаний. Эти сведения, сказали бы они, могут оказаться несущественными и даже недостоверными. Теософы не считают подобные общения доказательством тех потрясающих предположений, которые выдвигаются спиритуалистами; и заявляют, что при тщательном анализе подобные факты серьезнейшим образом подрывают доверие к широко распространенному поверью о возвращении духов. Они сказали бы мне, что через короткое время мой друг исчезнет из моей жизни, если только, к несчастью, не окажется, что он привязался к земле и посему превратился в крайне нежелательного собеседника. Он будет становиться все более расплывчатым, бледным и прозрачным; его интерес ко мне и моей жизни будет уменьшаться, память о земле и всех ее заботах ослабевать, пока он, то есть его внешняя часть общавшаяся со мной, не умрет окончательно, и я напрасно буду ждать дальнейших контактов.

Это в лучшем случае. Но вероятнее всего, скажут они, мой друг никогда не приближался ко мне. Его земные привязанности и воспоминания поблекли, и он, судя по его характеру, сейчас уже отдыхает перед следующим воплощением. На это их предположение не в силах повлиять никакие доказательства, ибо на возражения рядового ученого: «Я не знаю, в чем заключается подвох, но он есть в ваших аргументах», – теософ ответит: «Вы говорите вздор. Совершенно невероятно, чтобы ваши высказывания были правильными. В действительности маловероятно, чтобы чистый дух сообщался с землей таким способом; не он спускается сюда, а медиум поднимается до уровня его чистого жилища». Было бы невежливо говорить, что факты свидетельствуют не в пользу таких теорий, а гипотезы, вступающие в противоречие с фактами, рано или поздно окажутся несостоятельными. Без сомнения, так скоро и произойдет в области точного человеческого знания или не совсем достоверных теорий. Но здесь мы имеем дело с чем-то выходящим за пределы земной науки и пока не располагаем безошибочными критериями и ориентирами. Когда кто-то уверяет нас, что то-то и то-то невозможно, мы вправе спросить – почему? Или даже предположить, что в этих проблемах мы все одинаково некомпетентны. Далее, мы имеем право применить в своих исследованиях обычные научные методики, а это вовсе не теоретизирование и последующий подбор фактов для подкрепления мыльных пузырей, которых мы напустили, а кропотливый сбор информации, которую затем можно будет обобщить с большей долей уверенности. Еще рано ограничивать нас теориями или, по меньшей мере, некой теорией, в которую все должны верить. Во всяком случае, я не знаю ни одной теории, которая не вступала бы в открытое противоречие с некоторыми установленными данными или не была бы развенчана при апробировании, а по своей ясности и применимости могла бы соперничать с теорией спиритуалистов или даже спиритистов. Но, возможно, это объясняется тем, что мои факты согласуются с нашей теорией и не находят объяснения в рамках любой другой доктрины, которую я до сих пор встречал. Однако, я готов и хочу выслушать чужие доводы.

Недавно у меня была возможность заново рассмотреть вопрос идентификации духов и пополнить свою коллекцию фактов. История, о которой я собираюсь рассказать, безусловно, содержит много непонятного, и я не думаю, что она внесет ясность в сложную проблему. Но она по-своему интересна, поучительна и заслуживает особого внимания. Я изменил все имена, чтобы не создавать неприятностей своим друзьям, которых не имею права беспокоить. Во всем остальном повествование абсолютно правдиво.

Начну издалека. Примерно лет 10 назад я регулярно в течение нескольких лет получал большое количество сообщений, предположительно, от духов умерших людей. Сначала я относился к этим духам – я вынужден применить этот термин, так как жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на перифразы, – и их заботе обо мне очень скептически. Я устраивал им перекрестные допросы по полной программе и изо всех сил старался уличить их во лжи. Все их сообщения носили автобиографический характер, содержали несущественные факты и даты, своего рода общий контур их земной жизни, и передавались различными способами: стуками, ударами, автоматическим письмом, разговорами в состоянии транса и т.д. Выбранные средства общения никогда не менялись, и мне не доводилось изобличать их в преднамеренной лжи или отдельных попытках ввести в заблуждение, как это случалось в практике менее удачливых исследователей. Применяя методику обычного распознания личности, я не смог выявить никакого обмана. В качестве отступления могу сказать, что исходя из этого вправе утверждать, что добился положительных результатов. Если какое-то событие подтверждается большим количеством свидетелей, каждого из которых тестируют теми способами, которые человек считает наиболее приемлемыми в своей повседневной жизни, и все они выдерживают проверку, в ходе которой не выявлено никакого обмана или недобросовестности, – то такие свидетели заручаются нашим доверием. Они могут заблуждаться или быть отвергнутыми, как это произошло с бабушкой шотландца, призрак которой ее внук прогнал со словами: «Это не моя бабушка, это мерзкая старая лгунья». Я же не обнаружил никаких признаков фальсификации.

Среди моих невидимых собеседников был один, которого я буду называть Джоном Лилли. Он общался, главным образом, с помощью стола и выбрал для себя исключительно отчетливый звук. Его нельзя было спутать ни с кем, и многие годы я легко узнавал его позывные. Постепенно он приходил все реже и реже, пока от него не остались одни воспоминания. От этого духа, также как и от других, я получал различные автобиографические сведения: факты, даты и подробности, которые я мог легко проверить, ибо он был довольно известным человеком. Эти сведения были точны во всех деталях, насколько позволяла установить проверка. Некоторые сообщения носили личный характер и я, естественно, не мог найти им письменного подтверждения, но бывало и так, что мне это удавалось, и я лишний раз убеждался в правдивости слов Лилли.

Прошло несколько лет с тех пор, как Лилли, по всей видимости, ушел из моей жизни. Он сделал то, что должен был сделать, и удалился. В этом году один из моих друзей, которого я не видел около 10 лет, пригласил меня погостить у него несколько дней. Он поселился в новом месте неподалеку от меня, поэтому я отправился пообедать и переночевать в его доме. Был званый вечер, и мне не удалось толком поговорить с моим другом до самого отхода ко сну. Вскоре я заснул, но мой отдых часто прерывался шумом и стуками, которые я сразу же узнал, хотя прошло уже несколько лет. Когда я окончательно проснулся, то убедился, что это не сновидение. Стуки раздавались по всей комнате, но я не получил через них никакого связного сообщения. Я был в сонном состоянии и не расположен к активной работе, хотя достаточно четко осознавал происходившее. Я нисколько не сомневался в реальности стуков, но самым примечательным в них был характерный звук, присущий только Лилли. Его ни с чем нельзя было спутать, и я слушал его, пока мной не овладела усталость и я снова не уснул, недоумевая, откуда этот звук, столь долго отсутствовавший, мог исходить в доме, в котором я никогда раньше не бывал, да еще в полночь. Всю ночь этот стук перемежался с моими сновидениями, но утром исчез, и больше я о нем не вспоминал.

После завтрака мой друг повел меня показать свой сад и обратил мое внимание на то, что дом, который он ныне занимает, очень старинный. «У него также есть своя история, – сказал он, – когда-то в течение нескольких лет здесь жил человек, чье имя тебе должно быть известно – Джон Лилли»!

Так вот в чем была разгадка. Своим появлением в этом доме я каким-то образом задел струны памяти, которые призвали этот дух к общению со мной и заставили его нарушить многолетнее молчание. Я серьезно размышлял о случившемся и был склонен думать, что, возможно, я слышал о связи Лилли с этим местом либо из его собственных сообщений, либо из какой-нибудь книги, к которой я обращался в ходе расследований. Я старательно пересмотрел все подробные записи его слов и моих проверок, но не обнаружил в них хоть какого-либо упоминания о доме, в котором впоследствии поселился мой друг. Зафиксировано было многое, но только не то, что он когда-то жил здесь. Этот факт не был упомянут и в книге, из которой я черпал информацию. Я совершенно уверен, что вошел в этот дом в полном неведении относительно прежнего проживания в нем Лилли и того, что раньше каким-то образом мог быть поставлен об этом в известность.

Итак, имеется интересный материал для размышлений. Первое: является ли этот дух Джоном Лилли (как я условился его называть), проживавшим в этом доме? Что поддерживало связь между ним и домом? И почему мое присутствие в его бывшей спальне заставило его нарушить мой покой шумом, который я, естественно, связал с его именем? Предположим, что для его первого посещения меня был веский (как я полагаю) повод, тогда почему он прервал молчание после моего визита в его дом? Не присутствовал ли он все эти годы, не подавая знаков по тем же причинам, что и другие, причинам веским и уважительным, а теперь, наконец, был вынужден привлечь мое внимание еще раз? Тогда почему он не разговаривал и не установил никакой связи? Он был не в состоянии это сделать или ему не позволили?

Второе: если это была всего лишь внешняя оболочка реального Джона Лилли, могу я сделать вывод, что его память, или память его внешних принципов, была вызвана к жизни моим визитом? Каким образом? Ведь она не была соединительным звеном между нами и никак не была связана с его приходом ко мне. Была ли это простая случайность? И не происходили бы такие же манифестации в любом другом месте, где я мог оказаться? Я не могу сказать, что это невозможно или даже совсем невероятно; но это представляется маловероятным с учетом многочисленных случаев зависимости между определенными местами и духами, которую часто наблюдали я и другие. Эти общения действительно были знаменательными в моей практике. И поскольку со дня ухода Джона Лилли с земного плана прошли многие десятилетия, и не одно столетие с момента кончины других моих «визитеров», то на каком основании я должен делать вывод о постепенном, весьма постепенном, распаде этих оболочек?

И наконец, если некий дух-персонификатор все эти годы выдавал себя за Джона Лилли, то какими замечательными актерскими способностями и какой осведомленностью о нем он должен обладать! Загримированный с ног до головы актер, бьющийся об заклад, что он изобразит Отелло, не выдерживает никакого сравнения с этими идущими напролом остатками некогда жившего человека! Что же он представлял из себя в бытность целостной личностью?!

На эти и многие другие возникающие по этому поводу вопросы будут даны самые разные ответы людьми разного склада мышления, и вероятно, ни один ответ, полученный на нашей нынешней стадии неведения, не сможет удовлетворить всех. Но для тех, кто, подобно мне, имеет опыт столкновения с подобными случаями, объяснения спиритуалистов, я уверен, покажутся самыми убедительными и вызовут меньше всего возражений. Более утонченный восточный философ воспользуется объяснением, которое он получил не из своего опыта (ибо он избегает практического общения с теми, кого считает блуждающими тенями, от которых надо держаться подальше), а из собственных глубокомысленных рассуждений, либо из знаний, приобретенных им от своих духовных авторитетов. Я не беру на себя смелость говорить, здесь и сейчас, с позиций теории, которую не разделяю (возможно, из-за недостаточной осведомленности). Но я прошу разрешения указать на случаи типа тех, о котором я поведал, которые не встречаются на Востоке, но происходят здесь, на Западе. С моей точки зрения и по мнению практических спиритуалистов, восточная философия интерпретирует их совершенно неудовлетворительно, когда снисходит до них. Каждая истинная философия должна принимать их во внимание; и я не берусь утверждать, что теософия, которой занимаются такие талантливые люди, не имеет в своем арсенале готового объяснения. Ни одно чисто академическое исследование того, что философия считает теоретически возможным или даже доказуемым с позиций высшей метафизики, не может отмахнуться даже от одного установленного факта, какой бы непонятной ни была его причина.

Этим письмом я хочу внести свою лепту в дело изучения запутанной проблемы. Имея на сей счет собственное мнение, которое я не собираюсь никому навязывать, хочу беспристрастно ознакомиться с чужими точками зрения.

«М.А.(Оксон)»

Комментарий редактора

Из всех спиритуалистов «М.А.(Оксон)» последний, чьим аргументам мы хотели бы сделать исключение и с чьими идеями сразиться, поскольку он является одним из наших давних и очень уважаемых друзей. Однако мы вынуждены вступить с ним в полемику, поскольку глубоко убеждены (чтобы не сказать знаем – из опасения прослыть догматиками), что по некоторым вопросам он так же сильно заблуждается, как и любой простой смертный, не наделенный его замечательным даром распознавания. Помимо нашего личного расположения к нему, он, будучи автором «Психографии и идентификации духов» и прочих прекрасных работ по психологии, как никто другой заслуживает самого серьезного и пристального внимания. Наша задача осложняется еще и тем, что «М.А. (Оксон)» не принадлежит к числу авторов, которые защищают спиритуалистические гипотезы, основываясь только на информации из вторых рук, или к разряду восторженных почитателей «духов-визитеров» и новомодных феноменов, а является очень серьезным исследователем своих личных многолетних общений с так называемыми «духами».

Но нам придает смелость мысль о том, что не претендуя на такие же, как у него, ясность стиля и замечательную способность приводить доказательства, которые для него являются прямыми, а для других сомнительными, мы тоже можем дискутировать, прибегая к собственному опыту. Кроме того, в отличие от теории, с которой он повенчался, наша доктрина базируется на учениях всех древних философов и, более того, на коллективном опыте людей, посвятивших всю свою жизнь изучению оккультной стороны природы. Таким образом, наши показания тоже могут иметь определенный вес, во всяком случае – для беспристрастных умов. И мы заявляем, что в глазах последних наша теория применительно к нашим фактам покажется, по крайней мере, относительно случая с Джоном Лилли, намного разумнее и правдоподобнее, чем обычная спиритуалистическая гипотеза.

Начнем с того, что главный аргумент «М.А.(Оксона)» против теософии не только явно некорректен, но и совершенно несправедлив в одном аспекте. Он говорит, что «мы (спиритуалисты?) имеем право использовать в своих исследованиях обычную научную методику, что совсем не то же самое, как теоретизировать и затем подбирать факты для подкрепления мыльных пузырей, которых мы напустили, а кропотливо собирать информацию, которую затем можно будет обобщить с большой долей уверенности». В ответ на это мы напоминаем ему, что спиритуалистическая теория о возвращении духов умерших имеет такой же возраст, что и первые стуки в Рочестере, то есть тридцать пять лет, и что если на кого-то и падает обвинение в пускании мыльных пузырей прежде, чем собрано достаточно фактов, способных выдержать одну-единственную соломинку, то не на теософов, а именно на спиритуалистов. Мы совершенно уверены в том, что «МА(Оксон)» не был первым, кто дал название посреднику, проявляющемуся через определенные феномены, но как бы ни было велико его нежелание принять теорию a priori, являющуюся, по мнению всех без исключения спиритуалистов, «негибкой догмой, которую навязывают нам на веру», тем не менее, похоже, он принял ее и теперь поддерживает и защищает от малейшего посягательства со стороны любой несходной с ней доктрины. Если нам говорят, что он сделал это на том основании, что не встретил ни одной (теософской оккультной) теории, которая не вступала бы в открытое противоречие с некоторыми установленными фактами или «не рассыпалась бы при проверке», то мы отвечаем, что наш опыт и его диаметрально противоположны. Кроме того, довольно затруднительно представить себе, как можно доказать самоочевидность теории, если привлекать только те факты, которые отвечают лишь своим целям.

«М.А.(Оксон)» никогда не был оккультистом и поэтому ничего не знает о способах проверки различных типов феноменов, в том числе самих «духов». Хотя едва ли сейчас найдется бывший спиритуалист, такой же ревностный и бескомпромиссный, как «М.А.(Оксон)», ставший теософом, а затем превратившийся в оккультиста. За четверть века такая метаморфоза произошла только с одним человеком – полковником Олькоттом. А автор этих строк, воспитанная, как и все члены ее семьи, в вере в возвращение «душ» (могущественная ортодоксальная церковь, склонная относить их всех к категории злых или «проклятых» душ, не делает различия между теориями), еще тридцать с лишним лет назад отдавала большее предпочтение спиритуалистическим, чем оккультным взглядам, несмотря на знакомство с оккультными доктринами. Одно время мы были такими же пылкими спиритуалистами, как и многие другие. Никто упорнее нас, – нет, даже отчаяннее нас, – не цеплялся за последнюю соломинку этой обнадеживающей и радостной иллюзии, обещавшей блаженство вечного личного воссоединения с самыми близкими и дорогими, кого мы потеряли, Год, проведенный в Америке, и тяжкие личные испытания убили эту хрупкую надежду и окончательно открыли нам глаза. Понадобилась смерть двух человек, наиболее горячо любимых родственников, чтобы навсегда похоронить столь сладостную, но обманчивую мечту. Мы научились на собственном опыте, прежде чем стали безоговорочно верить своим Учителям, и делать различие между объективными оболочками бывших людей и субъективными истинными духами, между элементариями (жертвами несчастных случаев или самоубийцами) и элементалами – будущими людьми. И мы полагаем, что знаем теперь отличие «Братьев Света» от, если применять образное восточное выражение, «Братьев Тени» в над- и подземных сферах, а также на земном плане. Есть духи и есть Духи; высокие планетарные Духи (Дхиан Коганы), которые были человеческими существами миллионы веков назад на другой (не нашей) планете, и их майявическая видимость, проецируемая на внутренний психический экран наших медиумических, следовательно, искаженных органов восприятия.

Есть провидцы, а есть медиумы, так же, как великие мужи науки и усердные искренние, но невежественные новички. И нечестно со стороны «М.А. (Оксона)» выдавать теософов за людей, предписывающих «косные догмы» и слепую веру, особенно после того, как несколькими строчками выше он аннулировал свое обвинение, вложив в уста своих оппонентов, обращавшихся к спиритуалистам, слова, которые правильно характеризуют первых: «Совершенно маловероятно, чтобы вы были правы в своих предположениях. В действительности, это не невозможно, но очень маловероятно» и т.д., – нас заставили сделать заявление, не имеющее никакого отношения к догматизму.

А теперь проанализируем приведенный случай и посмотрим, мог ли «Джон Лилли» совершить все, что ему приписывают, в то время как его монада находилась в девакхане или другом состоянии, из которого нет возврата на землю, согласно нашему мнению, которое мы, на самом деле, не навязываем никому, кто предпочитает придерживаться своих собственных теорий. Почему бы его оболочке, которая, несмотря на остроумное определение мистера Морзе (хотя, безусловно, остроумие не является доказательством), что это «нечто, что передвигается, не имея ничего внутри себя», не обладать всем необходимым, что было у нее на земле, для воссоздания ложной личности, то есть иллюзорного эго, с сознанием его физической личности и памятью, воскрешающейся и обновляющейся при каждом контакте с частицами мозга живого медиума? Мы спрашиваем, почему бы этой «оболочке», несмотря на то, что «прошло не одно десятилетие с момента ухода Джона Лилли с земного плана», не сообщаться с «М.А.(Оксоном)» в течение многих лет, пусть даже посредством стола? Спиритуалисты, которые так торжественно апеллируют к Библии для подтверждения своих рассказов об ангелах и внезапном появлении якобы материализовавшихся духов, не должны, говоря о пустых оболочках, упускать из виду и с выгодой для себя забывать о «рефаимах» евреев, населяющих их Шеол или Гадес. Не означает ли слово «рефаим» буквально – «выхолощенная» или «пустая» тень, и не соответствует ли их Шеол нашей кама-локе?

Описанный факт вовсе не противоречит нашей теории, в то время как он совершенно не согласуется со спиритуалистической. Если даже не брать во внимание, что реальный развоплощенный дух, скорее всего, избегал бы общения «посредством стола», имея в распоряжении утонченное ясновидение и духовное сознание медиума, как могло случиться, что знакомый звук, свидетельство его присутствия, «исчезал» постепенно, а не внезапно, как бывает в случае с «духом», наделенным реальной миссией, который уходит честно и открыто после выполнения задания? Разве это постепенное уменьшение подразумеваемого присутствия не совпадает идеально с нашей теорией о медленном увядании оболочки? Зачем вечной, полуматериальной, совершенно сознательной сущности прибегать к таким эксцентричным приемам?

И почему, если «Джон Лилли» был его старым другом и намеревался (при условии, что там вообще кто-либо имеет какие-нибудь намерения) напомнить о себе «М.А.(Оксону)», почему он открыто не сказал или не «отстучал» то, что он хотел сообщить, вместо того, чтобы держать нашего друга в полусонном состоянии и многократно прерывать его сон стуками и шумом, рискуя вызвать у него головную боль? «Может, он не был в состоянии сделать больше или ему это не позволили?» – спрашивает автор. «Не позволили!» – кто или что, хотели бы мы знать? С таким же успехом можно ожидать, что отравленные частицы, которыми человек рискует заразиться в комнате, где находился больной, умерший от оспы, способны назвать имя того, в ком они произросли, или объяснить, чем они занимаются.

«Джон Лилли» многие годы насыщал комнату своими эманациями, а в любом случае, определенная часть личностного сознания развоплощенного и даже живущего существа остается и будет сохраняться в том месте, с которым он себя отождествлял; подтверждением тому служат многие зарегистрированные феномены.

Например, появление на протяжении ряда лет астрального двойника сумасшедшего знатного происхождения в комнате, в которой его держали взаперти 9 лет. Время от времени оттуда доносился дикий крик – слуги узнали его, а врач клятвенно подтвердил на следствии, проведенном полицией в одном из губернских городов южной России. Чье это было привидение и чей голос? Психически ненормального? Но этот человек вылечился и в то время уже снова жил со своей семьей в Пензе. Благочестивые христиане и духовенство приписали случившееся, как всегда, козням дьявола. Более того, бывший пациент, услышав о такой ужасной новости – появлении его тела в комнате, где он неистовствовал много лет, настоял на своем возвращении в это место и разоблачении обмана своих врагов, как он это называл. Он отправился туда, вопреки протесту членов своей семьи и врача, и по прибытии решил провести ночь в своей прежней комнате в компании своего друга, вышеупомянутого доктора, которому стоило большого труда получить у него на это согласие. В результате он сам и врач видели его двойника и слышали еще более громкие крики, а когда на рассвете в комнату вошли психиатр сумасшедшего дома и больные, то увидели М.С. снова в состоянии буйного помешательства, а его друга в глубоком обмороке. Этот случай был официально подтвержден в свое время, и сообщение о нем можно найти в полицейских сводках 1840-1850 гг.

А теперь давайте представим, что вместо того, чтобы выздороветь и покинуть сумасшедший дом, этот человек там умер. Кто из спиритуалистов тогда усомнился бы в том, что здесь стонал его «дух» и появлялась «майявирупа» propria persona? Мы говорим с такой уверенностью на основании ряда подобных случаев и нашего личного опыта, приобретавшегося свыше сорока лет – десять из которых прошли в состоянии, очень похожем на медиумизм (если не таковом), пока, благодаря невероятному усилию воли и помощи посвященных друзей, мы не избавились от него. Однако, наш опыт остается при нас, и мы никого не заставляем верить нам на слово и не навязываем своих жизненных убеждений другим людям. Не было никакого «духа, выдававшего себя за Джона Лилли». Но, вероятно, была сброшенная и распадавшаяся оболочка Джона Лилли; возможно, накануне полного распада, но все еще способная гальванизироваться до появления звуков в результате присутствия того, чей организм поддерживал ее существование в течение нескольких лет. Когда этот организм снова вступил в контакт с reliquiae, то получился эффект, подобный оживлению трупа сильным электрическим разрядом.

Также неверно утверждать, что «более утонченный восточный философ воспользуется объяснением, которое он получил не из своего опыта (ибо он избегает непосредственного общения с теми, кого считает блуждающими тенями, от которых надо держаться подальше), а из собственных глубокомысленных рассуждений»; ибо «восточный философ» не делает ничего подобного.

Только для начинающего «философа» – еще не посвященного ученика, которому запрещено беспокоить блуждающие тени, – такие контакты представляют опасность. Настоящий философ изучает различную природу этих невидимых факторов при полном контроле над своими физическим сознанием и чувствами, а также (хотя не так хорошо) при еще более полном осознании своих духовных восприятий во время прекращения активности плотного тела, мешающего своими заблуждениями чистоте духовного зрения. «А случаи такого рода» (как с «М.А.(Оксоном)»)... действительно «происходят на Востоке» и, пожалуй, чаще, чем на Западе. Но если бы даже христианские каббалисты поверили в них, то прибегли бы к той же самой доктрине об оболочках, что и мы. Если наши друзья обратятся к «Трем книгам по оккультной философии» Корнелия Агриппы, то увидят, что он выдвигал те же теории. В главе «Что интересует человека после смерти: различные мнения» мы находим следующую информацию, изложенную полно и ясно у Агриппы, но очень поверхностно в переводе Генри Морли. Опуская точки зрения на эту проблему Тритхемия, Генри Кунрата, Парацельса и других великих оккультистов, процитируем несколько строк из упомянутого перевода, сделанного скептиком:

Осознание наличия истины в учениях древних... все-таки заставляет каббалистов отказаться от доктрины Пифагора о том, что озверевшие души принимают звериную форму; наоборот, они говорят, что они возвращаются на землю в человеческом обличии... Иногда души злых людей оживляют свои покинутые трупы... Но когда тело отдает земное земле, дух возвращается к Богу... и этот дух есть разум [монада, Буддхи], чистая познавательная способность, которая оставалась безгрешной во время пребывания во плоти, какие бы прегрешения не совершали против нее душевные страсти и телесные заблуждения. Затем, если душа [личностное Эго, манас] прожила достойно, она отправляется вместе с разумом; и оба они совместно трудятся в мире, где правит божественная справедливая воля. Но души, совершившие зло, после смерти отделяются от разума и бессознательно блуждают [наши оболочки], подвергаясь всем нестерпимым страданиям необузданных страстей, и благодаря влечению, с помощью которого они создали плотность физического тела, притягивают и конденсируют на себе, как в тумане, материальные частицы [материализуются?], делающие их чувствительными к физической боли и дискомфорту. После смерти души [отделившиеся от своего духовного Эго, если угодно] помнят прошлое и, в соответствии со своей природой, сохраняют большую или меньшую привязанность к телам, в которых они обитали, или другой плоти и крови [очевидно, к медиумам]. Чаще всего это происходит с душами, чьи тела не были захоронены, или с теми, кто подвергся насилию [самоубийцы и жертвы несчастного случая; см. «Фрагменты оккультной истины»]... Существуют два вида некромантии: несиомантия, оживление трупов, и скиомантия, когда вызываются только тени. Но для воссоединения души с телом требуются оккультные знания.

Опять же, в следующей главе [XLIII] читаем:

Сейчас только разум от природы божественен, вечен; рассудок легок, прочен; идолум более материален и, будучи предоставлен самому себе, погибает.

Это означает всего-навсего, что «разум» в данном случае выступает синонимом шестого и седьмого принципов, Атмана и Буддхи, или «духа и духовной души», или познавательной способности, а «рассудок» символизирует духовное вещество, часть личностного сознания, или «душу, сопровождающую разум» (манас, следующий за Буддхи в девакхан). То, что Агриппа обозначил «идолумом», мы называем «астральной оболочкой», или «элементарием».

Разумеется, приведенные цитаты, подкрепляющие наши высказывания, не произведут на спиритуалистов никакого впечатления; они печатаются здесь исключительно ради теософов. Кроме того, мы обращаем их внимание на статью, непосредственно следующую за «Распознаванием духов и современными теориями» в том же номере журнала «Light» (28 апреля 1883 г.) – «Дом с привидениями» (автор J.C.). Очаровательная, простая, незамысловато рассказанная история со всеми признаками искренности и неподдельности. Что мы в ней обнаруживаем? Любящая жена и мать теряет мужа в доме, в котором водились привидения еще до того, как эта семья в нем поселилась. Громкие шумы и треск без всякой причины, звуки шагов на ступенях лестницы; таинственные голоса, слова, слетающие с призрачных губ. Умирает муж, очевидно, хороший и любящий супруг, страстный любитель музыки. На следующую ночь после его смерти пианино начинает тихо играть. «Я узнала эту мелодию – это последняя пьеса, которую мой муж сочинил экспромтом», – пишет вдова. Допустим! Каббалисты признают такую возможность и дают ей объяснение. Но то, что произошло дальше, не укладывается в рамки спиритуалистической теории, если только не допустить мысль, что хорошие люди, любящие отцы и нежные мужья после смерти становятся жестокими злодеями и злобными привидения.

Родственники были удивлены приподнятым настроением вдовы, по словам автора статьи. Они приписали это «недостатку естественного чувства скорби, мало задумываясь о том, что меня переполняла радость понимания великого будущего, ожидающего его новорожденный лучезарный дух». Откуда взялась такая уверенность и каковы неопровержимые доказательства «великого будущего»?

Прежде всего – «стук» после похорон. Но такие стуки были в доме и раньше. Дети часто слышали, что «папа разговаривает с ними». Но дети всегда будут слышать и видеть то, что велят им взрослые. Старшего сына положили спать в комнате, где умер его отец, о чем он, не знал. «Ночью, – пишет вдова, – мальчик перепугал нас всех ужасным криком. Его нашли сидящим в постели, бледным от страха. Кто-то прикоснулся к его плечу и разбудил его». На следующую ночь все повторилось – «кто-то снова дотронулся до него». На третью ночь то же самое в другой комнате; «два или три раза он поднимал на ноги всю школу, а когда приезжал домой на каникулы, то тоже кричал по ночам». Одна из гостивших подруг «почувствовала, что ее постельное белье тянут». В конечном итоге, шумы так расшатали ей нервы, что она уехала без объяснения причины. Вскоре заболел слуга из-за визитов призраков и их проказ – и «его вынуждены были отпустить». Существовал риск, что многочисленные переживания в жизни мальчика, которого дух его любящего отца доводил по ночам до нервных приступов, – могли сделать из него эпилептика или идиота. Доставалось и друзьям, и слугам, и гостям любящей вдовы. Затем однажды ночью... но пусть овдовевшая женщина сама поведает свою историю.

Когда малыши заснули безмятежным детским сном, я бродила по дому, внимательно всматриваясь в каждый угол, со страхом ожидая найти там притаившегося грабителя, готового броситься на меня.

Я уже собиралась отправиться спать, когда вспомнила, что не заглянула в кабинет моего покойного мужа. Я зажгла свечу и вошла внутрь. Все было спокойно, но вдруг мне показалось, что по комнате пробежал легкий ветерок, который задул свечу и захлопнул дверь! На мгновение я онемела от ужаса; волосы мои встали дыбом; на лбу выступил пот. Я не могла кричать, казалось, силы покинули меня и толпа безобразных иллюзорных образов заполнила мой мозг; похоже было, что рассудок покинул меня. Я упала на колени и попросила «Бога Отца» освободить меня. Затем я направилась к двери, нащупала замок и через секунду была снаружи. За спиной хлопнула затворившаяся дверь!

Я побежала к своим детям и, закрывшись на ключ, легла не раздеваясь. Некоторое время все было тихо, потом я услышала звук, наподобие гонга, исходивший от оконных решеток, а затем грохот в сопровождении стуков и голосов. Проснулся мой младший сын и спросил: «Что это за шум?» Я велела ему не обращать внимания и продолжать спать, что он вскоре и сделал. После этого я услышала голос моего мужа, назвавший по имени старшую дочь и приказавший ей идти на железнодорожную станцию. Затем он позвал меня: «Поднимайся сюда». Я сказала: «Не могу, мне надо жить ради детей». До самого рассвета во всем доме хлопали двери, а на лестницах слышались шаги вверх и вниз.

Теперь мы просим ответить, руководствуясь логикой и здравым смыслом: сообразуется такое еженощное поведение с духом хорошего человека, примерного мужа и отца или с полубезумной оболочкой?! К какой софистике нужно прибегнуть, чтобы оправдать подобные поступки в первом случае, и как естественно устраняются все недоумения, если воспользоваться оккультной теорией! Оболочка связана с освободившейся монадой хорошего и чистого человека не больше, чем тень человека с его телом, получи она неожиданно дар речи и способность озвучивать мысли, которые она находит в головах других людей.

«М.А.(Оксон)» заканчивает статью уверениями, что он написал ее, движимый единственным побуждением внести свой вклад в дело изучения трудноразрешимой проблемы. «Он далек от желания навязывать свое мнение»; однако, развернул свои рассуждения на трех с половиной колонках, доказывая, что теософские учения – это «мыльные пузыри», вероятно, только потому, что наши факты не состыковываются с его собственными. Мы можем заверить нашего доброго друга, что оккультисты еще в меньшей степени горят желанием, чтобы он навязывал их взгляды неподготовленным сознаниям или критиковал других людей. Но когда совершаются нападки на их теории, они дают отпор и могут привести такие же неопровержимые факты, что и он. Оккультная философия базируется на психических феноменах, которые собирались в течение тысячелетий. Спиритизм возник всего 35 лет назад и не породил еще ни одного общепризнанного адепта, свободного от медиумизма.

Сноски

---