Блаватская Е.П. - Ответы на вопросы

Наследие Е.П.Б.: Труды • Письма • Альбомы • Произведения с участием • Изображения • Биография • Цитаты | дополнения – вопросы – исправления – доделать

Информация о произведении

Большой теософский словарь Понятия (+) • Личности (+) • Литература (+) • Иноязычные выражения (+) • Источники Ш K П Л И A Б В Г Д E Ж З И Й К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ч Ш Щ Э Ю Я A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z • 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Ответы на вопросы Елена Петровна Блаватская (английский: Helena Petrovna Blavatsky, Answers to Queries) (декабрь 1887) Публикации: Lucifer, Vol. I, No. 4, December, 1887, pp. 325-328 BCW 8:292-299 Блаватская Е.П. - Наука жизни, M., Сфера, 1999. С. 124—133. Пер. Ю.А. Хатунцева Блаватская Е.П. - Практикум оккультного обучения, M., Сфера, 2005. (Вопрос 1) Блаватская Е.П. - Хроники познания Истины, M., Сфера, 2006. (Вопрос 2) Читать оригинал: BCW 8:292-299 Внешние ссылки: Скачать оригинал: Теопедия ДАННЫЕ Название для ссылок: Блаватская Е.П. - Ответы на вопросы Кратко: Доделать: Добавить Ё

Елена Петровна Блаватская

Ответы на вопросы

Перевод на русский: Ю.А. Хатунцев

Вопрос 1

Один наш нью-йоркский корреспондент пишет:

...Редакторы «Lucifer» окажут неоценимую услугу всем тем, кого привлекает пропагандируемое ими движение, если ответят на следующий вопрос:

Правда ли то, что каждый желающий стать теософом-оккультистом, должен отказаться от своих мирских обязанностей и привязанностей, таких, как семейные узы, любовь к родителям, жене, детям, друзьям и т.д.?

Я задаю этот вопрос по причине дошедших до меня слухов о том, что некоторые теософские публикации дают на него утвердительный ответ. Хотелось бы знать, неужели это условие sine qua non действительно существует в ваших Правилах? Ведь нечто подобное говорится и в Новом Завете. «Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня...» — так сказано в Евангелии от Матфея (X, 37). Неужели Учителя теософии действительно требуют так много?

Ваш соратник в поиске Света,

Л.М.К.

Это очень, очень старый вопрос и еще более старое обвинение против теософии, изначально придуманное ее недругами. И мы отвечаем на него решительным нет, добавляя к тому же, что ни одна теософская публикация не повинна в распространении подобной фальши и клеветы. Ни одному приверженцу теософии и тем более ни одному последователю «Учителей теософии» (чела, нашедшему своего Гуру) не будет предложено признание на таких условиях. Желающих много, но «мало избранных». Десятки претендентов были отвергнуты только потому, что они женаты и их священные обязанности направлены прежде всего на собственных жен и детей. Ни у кого и никогда не требовалось отречения от собственных отца и матери; ибо тот, кто, будучи необходим своим родителям как единственная опора, оставляет их ради утоления жажды знаний и удовлетворения своих эгоистичных устремлений, какими бы возвышенными и искренними они ни были, тот «не достоин» Науки Наук и не может надеяться, что ему «когда-либо удастся приблизиться к святому Учителю».

Наш корреспондент, очевидно, перепутал теософию с католичеством, а оккультизм — с мертвой буквой библейского текста. Так как только в латинской церкви считается похвальным «оставлять отца и мать, жену и детей» и все обязанности честного человека и гражданина ради того, чтобы стать монахом. И действительно, в Евангелии Св. Луки мы находим страшные слова, вложенные в уста Иисуса Христа: «Если кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником». (XIV, 26).

А святой (?) Иероним пишет в одном из своих сочинений: «Если отец твой ляжет на пороге, и если мать твоя обнажит пред очами твоими грудь, вскормившую тебя, наступи на безжизненное тело твоего отца, наступи на грудь матери твоей и, не увлажнив очи свои слезами, воспари к Господу, зовущему тебя!»

Таким образом, мы можем сказать со всей уверенностью, что наш корреспондент почерпнул сии бессовестные обвинения в адрес теософии и ее Учителей не из теософских публикаций, но скорее из какого-нибудь антихристианского или чересчур догматического «христианского» издания.

Наше общество никогда не было «более католическим, чем Папа». Оно всегда стремилось, в меру своих сил, придерживаться пути, указанного Учителями; и если оно в чем-то и ошибалось (ввиду того, что стоящие перед ним задачи — отнюдь не из легких), то виновата в этом, конечно же, не сама теософия и не ее Учителя, но только ограниченность человеческой природы. А Правила чела (или ученичества) изложены во многих санскритских и тибетских сочинениях. В четвертой книге «Киу-тэ», в главе «Законов для упасан» (учеников) перечислены следующие качества, которыми должен обладать «признанный чела»:

1. «Абсолютное физическое здоровье.
2. Абсолютная ментальная и физическая чистота.
3. Бескорыстие целей; всеобъемлющее милосердие; сострадание ко всем одушевленным существам.
4. Правдивость и непоколебимая вера в законы кармы.
5. Несокрушимое мужество в утверждении истины, даже если оно сопряжено с риском для жизни.
6. Интуитивное восприятие себя как носителя проявленного божественного Атмана (духа).
7. Полное безразличие и в то же время верная оценка всего, что составляет объективный и преходящий мир.
8. Благословение обоих родителей и их разрешение стать упасаной (чела); и
9. Целомудрие и свобода от каких-либо неотвратимых обязанностей».

Последние два правила должны исполняться неукоснительно. Ни один человек, уличенный в неуважении к отцу или матери либо в неправедном оставлении своей жены, никогда не будет признан даже светским чела.

Полагаю, этого достаточно. Мы слышали о чела, которые, потерпев поражение, вследствие пренебрежения какими-то из перечисленных обязанностей или по иным причинам, принимались обвинять и возлагать всю ответственность за случившееся на само учение и его носителей — Учителей. Это вполне естественно для слабого и несчастного человеческого существа, которое редко находит в себе достаточно мужества, чтобы признать собственные ошибки, и достаточно благородства, чтобы сделать это публично, но всегда старается отыскать козла отпущения. Таких людей мы можем только жалеть, предоставляя решать их судьбу закону воздаяния или карме. Вряд ли таким несчастным созданиям когда-либо удастся повстречать наилучшего врага, описанного мудрым Киратарджунией из «Бхарави»:

Враги, что затаились внутри тела, Дурные страсти — трудно победить их. Но биться с ними должно, ибо тот, кто Победит их, покорит весь мир.

(XI, 32.)

Вопрос 2

Мы получили несколько сообщений для публикации, посвященных темам, рассматриваемым в редакторской статье «Пусть каждый докажет свою полезность», опубликованной в предыдущем номере нашего журнала. Хотелось бы высказать в связи с этим несколько кратких замечаний: не для того, чтобы ответить на эти письма (коль скоро все они анонимны и к ним не приложены карточки с именами их авторов, что делает невозможной их публикацию и вообще серьезное к ним отношение), но для того лишь, чтобы проанализировать идеи и обвинения, изложенные в одном из них — за подписью «М.». Его автор, похоже, намерен встать на защиту церкви. Он возражает против нашего заявления о том, что этот институт недостаточно просвещен, чтобы создать по-настоящему филантропическую систему. Он также несогласен с мнением, что «люди практического склада либо продолжают неосознанно делать добро, либо, что бывает часто, приносят вред», и указывает на наличие практиков в наших трущобах как на убедительное оправдание христианства (против которого, кстати говоря, в раскритикованной им статье не сказано ни единого слова).

В ответ на это мы можем еще раз с убежденностью повторить, что эмоциональное милосердие принесло гораздо больше вреда, чем это могут предположить сентименталисты. Данный факт хорошо знаком каждому, кто изучал политическую экономию, и уже стал трюизмом для тех, кто когда-либо целенаправленно интересовался этой проблемой. Трудно вообразить себе нечто более возвышенное, нежели душевные порывы бескорыстного филантропа, но рассматриваемый вопрос, увы, не исчерпывается констатацией этой истины. Необходимо еще изучить результаты его трудов, дабы убедиться, что он, борясь с меньшим злом, не сеет при этом семена зла еще более серьезного.

Тот факт, что «тысячи людей во всех городах нашей страны прилагают огромные усилия» к тому, чтобы справиться с нуждой, несомненно, делает честь всем этим труженикам. Но это не зависит от их веры, ибо данное обстоятельство остается неизменным, какие бы догмы ни превалировали в обществе в настоящий момент. К тому же то обстоятельство, что Англия до сих пор преисполнена бедностью и нищетой, представляется малообнадеживающим после стольких веков господства в Англии догматического христианства (тем более, с учетом библейского критерия, призывающего познавать всякое дерево по плодам его)! Я уж не говорю о том, что прошлая история церквей, изрядно запятнанная преследованиями инакомыслия, подавлением знания, преступлениями и жестокостью, представляет собой особый предмет для обсуждения. Как видим, непреодолимых трудностей более чем достаточно. Разумеется, «церквианство» приложило все усилия к тому, чтобы идти в ногу с веком, ассимилируя его учения и заключая негласные договоры с наукой; но оно так и не смогло предложить миру настоящий духовный идеал.

«Церковное христианство» с безуспешной настойчивостью нападает на все возрастающее воинство агностиков и материалистов, но само при этом знает о загробном мире ничуть не больше последних — то есть ничего. Первая необходимость для церкви, согласно профессору Флинту, — удержать в своей пастве ведущих мыслителей Европы. Но последние считают ее анахронизмом. Кроме того, скептицизм уже разъедает церковь изнутри; священники-вольнодумцы стали повсеместным явлением. Этот непрестанный отток жизненных сил уже довел истинную религию до крайней степени обмеления; и теософия предстала пред миром для того, чтобы влить в современное мышление свежую струю идей и стремлений, иными словами, чтобы подвести логическое обоснование под более возвышенную мораль, создать науку и философию, соответствующую знаниям нынешнего дня. Просто физическая филантропия, лишенная источника новых веяний и облагораживающих представлений о жизни, способных воздействовать на мировоззрение масс, — вещь не слишком эффективная. Лишь постепенное усвоение человечеством великих духовных истин способно омолодить лицо цивилизации и в результате создать гораздо более эффективную панацею от зла, нежели просто поверхностное затушевывание бросающейся в глаза нищеты. Профилактика всегда предпочтительнее лечения внешних симптомов болезни. Общество само порождает отверженных, преступников и распутников, а потом осуждает и наказывает им же самим созданных франкенштейнов, верша суд над собственными детьми, которые суть «кость от кости и плоть от плоти» проклятой земной жизни. И то же самое общество в высшей степени лицемерно признает и пропагандирует христианство, или вернее — «церквианство». Так можем ли мы или нет сделать вывод, что последнее не отвечает потребностям человечества? И разве не столь же очевидно, что подлинное христианство в его нынешней догматической форме превращается из прекрасного этического учения, переданного на Горе, в воды Мертвого моря, гробы повапленные и только?

Далее, все тот же «М.» говорит об Иисусе как о персонаже, в отношении которого возможны только две альтернативы; он пишет, что Иисус «был или Сыном Бога, или же самым бессовестным обманщиком, когда-либо ступавшим на эту землю». На это мы отвечаем — совсем не обязательно. Жил ли на самом деле Иисус из Нового Завета, существовал ли он как исторический персонаж или же был малопримечательной фигурой, вокруг которой оказались собранными библейские аллегории, Иисус из Назарета, описанный Матфеем и Иоанном, остается идеалом, к которому должен стремиться каждый будущий мудрец и западный кандидат-теософ. То, что он действительно был Сыном Божьим, так же несомненно, как и то, что он был не единственным, а также не первым и не последним «Сыном Божьим» в цепи «Божьих Сынов» или детей Божественной Мудрости на этой земле. И другое утверждение «М.» — что в «своей жизни он [Иисус] всегда говорил о своем сосуществовании с Иеговой, Владыкой и Центром Вселенной», — столь же неверно как в буквальном, так и в скрытом мистическом смысле. Нигде и никогда Иисус не ссылается на «Иегову»; но, напротив, критикует законы Моисея и данные ему, как принято считать, на горе Синай заповеди, подчеркнуто и недвусмысленно отделяя себя и своего Отца от Синайского племенного Бога. Вся глава V Евангелия от Матфея это, по сути дела, страстный протест «человека мирного, любящего и милосердного» против жестоких, суровых и эгоистичных заповедей «мужа брани», «Господа» Моисеева (Исх., XV, 3). «Вы слышали, что сказано древним», — то-то и то-то, «а Я говорю вам» совершенно иное. Христиане, до сих пор придерживающиеся Ветхого Завета и признающие израильтянского Иегову, в лучшем случае — Иудеи-схизматики. Пусть же остаются таковыми, если хотят; но у них нет права именовать себя не то что христианами, но и хрестианами тоже.

Вопиющая несправедливость и фальшь утверждать, как это делает наш корреспондент, что «вольнодумцы ведут нарочито нечестивый образ жизни». Ведь некоторые благороднейшие характеры и величайшие мыслители нашего времени украшают собою ряды агностиков, позитивистов и материалистов. В последнем случае они становятся злейшими врагами теософии и мистицизма; однако это не причина относиться к ним несправедливо. Полковника Ингерсолла, убежденного материалиста и ведущего представителя американского вольнодумства, все, даже его недруги, признают идеальным мужем, отцом, другом и гражданином, одним из благороднейших людей, украшающих Соединенные Штаты. Граф Толстой — вольнодумец, давно порвавший с ортодоксальной церковью; но вся его жизнь — пример истинно христианского человеколюбия и самопожертвования. Хорошо бы каждому «христианину» брать пример личной и общественной жизни с этих двух «безбожников». Необычайная щедрость многих свободомыслящих филантропов могла бы дать сто очков вперед апатичному бездействию денежных корифеев церкви. А значит, процитированный выше выпад против «врагов церкви» настолько же нелеп, насколько и предосудителен.

«Что вы можете предложить умирающей женщине, которая боится уходить в одиночестве в мрачную неизвестность?» — спрашивают нас. Здесь наш христианский критик откровенно признает, что а) христианские догмы культивируют только страх перед смертью; и б) агностицизм ортодоксальных приверженцев христианской теологии относительно будущее го посмертного состояния. В самом деле, непросто оценить столь специфический вариант блаженства, преподносимого ортодоксальной теологией своим последователям вместе с альтернативой вечных мук.

Рядовой христианин с весьма туманной жизненной ретроспективой вряд ли сможет в полной мере оценить перед смертью этот дар; а кальвинист или фаталист, с детства приученный верить в то, что Господь заранее предопределил его судьбу (варьирующуюся от вечного блаженства до вечных мук) независимо от его собственной вины или заслуг, но только потому что он — Бог, и вовсе имеет все основания считать последнего существом во сто крат более худшим, нежели любой дьявол или демон, какого только может породить извращенная человеческая фантазия.

Напротив, согласно учению теософии, в природе правит абсолютная и совершенная справедливость, хотя человек, в силу ограниченности своего кругозора, и не замечает этого за нагромождением объектов материального и психического мира; но именно сам человек и только он предопределяет собственное будущее. Подлинный ад — это земная жизнь, следствие кармического наказания, заслуженного в предыдущей жизни, на протяжении которой человек создавал неблагоприятные для своего будущего предпосылки. Теософ не страшится адских мук; он уверен в том, что в промежутке между двумя воплощениями его ожидают покой и блаженство — вознаграждение за все незаслуженные страдания, перенесенные им на протяжении земного существования, навязанного ему кармой; на протяжении жизни, в которой он, в большинстве случаев, был подобен сорванному листку, разрываемому противоборствующими ветрами общественной и частной жизни. А о посмертном состоянии мы писали уже достаточно много и часто, чтобы можно было составить целостную и подробную картину на сей счет. Христианская теология ничего не может сказать по этому животрепещущему вопросу, скрывая свое невежество под маской таинственности и догматизма; но оккультизм, раскрывая символизм Библии, дает на него подробный и конкретный ответ.

Сноски

---